Полоса везения строгого режима Алексеева Оксана

Глава 1. Навигация имени Стивена Кинга

– Мотль уже опроверг твоего Хокинга! И ежу понятно, что теория гравитации не учтена.

– Загнула ты, Вер! Сравнила божий дар с яичницей, в смысле Хокинга с бездарностью! Если и есть противоречия, то они касаются только терминологии!

– Методологии они касаются! – раздался громкий голос с заднего сиденья. – Вера, ну ты реально несешь какую-то дичь, ведь часть информации в любом случае поглощается черными дырами.

Вера ответила импульсивно, поправляя очки:

– Так а я о чем?! У тебя в мозге тоже часть информации поглощается, раз ты нить разговора теряешь? Жень, ну не лезь ты в вопросы, в которых ни черта не смыслишь! Смешно, ей-богу.

Женя тоже поправил очки и примолк, соображая, как изящнее парировать несправедливый выпад. Но сказал совсем не то, что собирался:

– Стоп, народ. А куда мы едем?

– Так туда же, куда и ехали, – ответил Николай, сидящий за рулем. И, разумеется, поправил очки. Этот бездумный жест объединял всю собравшуюся компанию заметнее прочих, более важных, деталей.

И, будто бы споря с водителем, приятный женский голос из навигатора несколько раз повторил: «Вы ушли с маршрута. Вы ушли с маршрута».

Вера, увлеченная недавним спором, только сейчас заметила, что автомобиль едет по какой-то узкой лесной дороге, подпрыгивая на каждой ухабине. И с каждым метром длинные ветки нависают все ниже, создавая ощущение непроницаемого тоннеля. Девушка невольно поежилась от ощущения мрачной сказочности и обратилась к водителю:

– Ник, сдавай назад. Задним ходом вернемся к точке, где неправильно свернули.

Николай пристальнее вглядывался вперед, но фары освещали только древесный устрашающий тоннель. Он успевал и ойкать на каждой ямке, и недоумевать:

– Как же не туда? Все по навигатору! Сейчас перестроится!

Да, такое могло быть, если эта дорога выводила на правильный путь, хоть и в объезд. Но женский механический голос повторял упрямо: «Вы ушли с маршрута!». Причем в последний раз прозвучало с подчеркнуто нервной настойчивостью. Все затихли в ожидании, когда Николай договорится со своей электронной женщиной, потому что обстановка за бортом становилась все более пугающей. И едва только Вера решилась на очередную мольбу сдать назад, как навигатор сообщил: «Через триста метров поверните направо».

– Вот! – победоносно воскликнул Николай, еще крепче вжимая пальцы в руль. – Перестроилась!

Вера с Женей синхронно выдохнули и тотчас расслабились, но еще триста метров никто и не подумал бы возвращаться к дебатам. На освещенной трассе это делать куда приятнее.

Поездка обещала быть очень веселой, не зря же друзья так долго к ней готовились. Вера, Женя и Коля, который требовал, чтобы его называли «Ником», были не разлей вода с первого курса института. Дружба их была склеена причиной, что прочнее любого товарищества на добровольных началах: больше никто с ними общаться не хотел. Познакомились в кружке по шахматам, в который, кроме этой троицы, никто не записался. Там были вынуждены хотя бы обратить друг на друга внимание, поскольку каждый из них ощущал прилив энергии от конца одиночества. Там же, на втором заседании кружка, выяснили, что они исчерпывают собой короткий список бюджетников-олимпиадников на престижном энергетическом факультете. А со временем стали настоящими друзьями, понимающими всю прелесть подобного взаимодействия: ни в каком другом кругу невозможно поспорить о Серебряном веке или вот, к примеру, статье Мотля. Никто другой не остановился бы от презрительной улыбки, когда они увлекались диспутами так серьезно, как только что. Никто здесь не назвал бы другого заучкой и ботаном, поскольку сам им являлся на полнейшие сто процентов.

Николай Бабушкин, временный владелец старенького авто, всегда считал, что мозги важнее внешности. У него и не было оснований считать иначе: рыжие волосы, веснушчатое лицо и не самый изящный профиль, как выяснилось уже в пубертате, не делали из него героя девичьих грез. Уяснив этот вопрос раз и навсегда, Николай погрузился в собственные увлечения. Геройские комиксы позволяли ему уходить от реальности и ощущать себя таким же суперменом, коими изобиловали любимые обложки. Однако Ник и не был настолько глуп, чтобы не понимать: изоляция от сверстников рано или поздно его доконает. И когда на первом курсе института он познакомился с Женькой и Верой, то решил, что его беспросветному одиночеству пришел хэппи-энд. Ник держался за товарищей крепче, чем за что-либо другое в жизни. Потому и выпросил у отца, автомеханика, машину, чтобы всей неразлучной троицей добраться до берегов Азовского моря. Родители у него были людьми простыми, но вряд ли могли обвинить сына в транжирстве, потому и пошли на такую уступку. Или тоже считали, что их Нику не помешают любые бонусы, чтобы вызвать уважение в ком угодно. Ник даже слышал, как отец вещал матери восторженным шепотом: «Пусть едут! Пусть вообще никогда не возвращаются, если это означает, что наш Колька наконец-то мужиком станет». Ник попытался не зацикливаться на этой фразе.

Евгений Лапоненко, наоборот, являлся обладателем довольно привлекательной внешности. Его большие карие глаза не оставались незамеченными, особенно сквозь толстые стекла очков и выгодно подчеркнутые густыми темными бровями. За эти глазища всякое быдло так и норовило обозвать Женю «лапочкой», чему немало способствовала неудачная фамилия. Внимание он привлекал, но совсем не в романтическом смысле. Парни и в его девятнадцать лет видели лишь андрогинного подростка, а девушки – чудаковатого дрыща. Воспитывался Женя только мамой – весьма состоятельной бизнес-леди, которая когда-то решила родить ребеночка «для себя». Она единственная и не видела никаких его недостатков. И хуже всего, что она тоже называла уже взрослого сыночка исключительно «лапочкой», еще сильнее понижая его самооценку. Женя кое-как пережил школу, где его постоянно травили «физически развитые, умственно недостаточные», поступил в институт, ну а там уже вошел в очень тесный кружок шахматистов. Товариществом этим Женя тоже дорожил, но с несколько иных позиций: он, в отличие от Ника, хорошо понимал, что три одиночества просто нашли друг друга. И хоть теперь они счастливее, чем раньше, но прорывом в отношениях с остальными эта дружба не грозит. Если не наоборот. Одиноких заучек общество переносит несколько проще, чем заучек, кучкующихся вместе.

Семья Веры Кирсановой не была так проста, как у Ника, но и не обладала теми же финансами, как у матери Жени. Самая обычная семейка с тремя детьми, где Вера оказалась старшей. Кажется, она никогда не была особенно уродливой и не производила впечатления заумной ботанички. Просто так вышло. Когда ее одногодки бежали на дискотеки или в парк, Вере приходилось присматривать за средним братом. Когда школьные друзья погрузились в первые влюбленности, у Веры появился младший брат, за которым снова пришлось приглядывать. Так и получилось, что она просто отстала от сверстников, и сверстники ей этого уже не простили. В один момент Вера неожиданно для самой себя обнаружила, что ее больше никто никуда не зовет, да и близких друзей с младшей школы не осталось. Ее никогда не обижали, она просто оказалась вне всяких компаний и группировок. А ближе к выпускным классам Вера погрузилась в учебу – хотела поступить именно на бюджетное место. Хоть родители ее и не были бедны, но им надо еще двух мальчиков поднимать. Вера собиралась сделать все возможное, чтобы облегчить им задачу, с чем блестяще справилась. Но если бы она была до конца откровенна, то могла бы признать и другое: ей, немного обиженной недостатком внимания родителей, хотелось всему миру доказать, что она лучше всех, что она буквально все на свете сможет и что такой умницы на семью хватило бы и одной.

На институт Вера возлагала грандиозные надежды – якобы там сразу же все изменится, ведь коллектив будет собираться из незнакомцев. Но установленную тенденцию изменить оказалось намного сложнее: Вера, погрязшая в учебе и заботе о младших братьях, лишенная общества ровесниц, никогда не была в курсе модных течений или умения себя преподнести. И ее каким-то образом почти сразу записали в группу заумного отстойника. Никто и не рассмотрел в ней молодую, в некотором смысле привлекательную голубоглазую блондинку. Или она никогда не была настолько привлекательной, или все же тушь с модной юбкой – обязательный атрибут презентации. В любом случае Вера упустила первый момент, а затем сама не заметила, как оказалась в обществе таких же отщепенцев. Ну да, в чем-то каждому из них не повезло, но посчастливилось найти друг друга – а такая дружба не каждому в жизни выпадает! Да и время они проводили примерно так же, как любой их ровесник. Вон, едут все вместе на Азовское море! Это намного круче, чем пьянствовать в клубе с приятелями, которые двух слов связать не могут! Вера себе это уже четыре раза повторила с начала поездки, но до конца не очень верилось. Потому что был, был на их престижном факультете молодой человек, который как раз сейчас наверняка находится в модном клубе, но на которого Вера променяла бы пять морей и парочку океанов.

Эта вылазка планировалась задолго до начала летних каникул. Сессию все трое закрыли на одни пятерки, потому и родители готовы были поощрить их чем угодно. Но, несмотря на долгую организацию, выехать получилось лишь в начале августа. Как-то не склеивалось все разом: то у Веры визит к окулисту, то у Женьки насморк, а потом и отец Ника вдруг забеспокоился и наотрез отказался отпускать их в такую даль без навигатора. Дождался зарплаты, купил, а уж только после дал ребятам добро и ключи. Но времени еще оставалось предостаточно – хватит и на дорогу, и на замечательный дикарский отдых.

Вот только с этим самым навигатором вдруг произошла размолвка, да еще и как раз в центре мистического лесного тоннеля. Через триста метров Николай вообще остановился и переводил взгляд справа налево, слева направо. Никаких обещанных развилок там не предполагалось.

– Где поворачивать направо? – нервно спросил он у механики.

И та ответила, ничуть не тушуясь от его тона:

– Вы ушли с маршрута.

Все снова притихли и вжали головы в плечи. Уж больно низко нависали патлы деревьев, создавая ощущение неприятной триллерной атмосферы. Женька с заднего сиденья осторожно предположил:

– А может, отворот чуть дальше?

Вера не выдержала:

– Давай назад, Ник! Что-то мне совсем не по себе.

Водитель обдумал оба варианта. Время близилось к полуночи, им уже давно было пора останавливаться на ночевку, но хотелось для начала отыскать правильную дорогу.

– Едем назад. Ну его, к чертям, – выбрал он.

Развернуться здесь было негде, а в темноте ехать задним ходом сложно. Но не прошло и десяти минут аккуратного возвращения, как Ник ударил по тормозам и подскочил на месте. Впрочем, как и его пассажиры. Потому что навигаторный женский голос возвестил:

– Вы совсем ушли с маршрута! – и после паузы добавил на случай, если не расслышали: – Совсем! Мы тут в «холодно-горячо», что ли, играем?!

Все трое разинули рты и уставились на экран устройства, где стрелка их местонахождения теперь крутилась вокруг оси. Быть может, это такие новейшие технологии – с расширенным и довольно эмоциональным набором записей? Но голос лишил их всякой надежды, снова закричав:

– Я ж говорю тебе маршрут, придурок! Куда хочу, туда качу? А на фига тебе тогда вообще навигатор, если сами с усами?!

Голос Ника прозвучал очень сдавлено, но это делало ему честь – он хотя бы говорить мог:

– Это ты мне?

– А кому? Ты тут много придурков за рулем видишь?

Вера не выдержала первой и вылетела из машины, сразу же врезавшись в кусты. Женька навалился на нее, как если бы собирался забраться ей на плечи. Последним подоспел Ник. Он обхватил друзей, пытаясь к ним теснее прижаться, но его дрожь ничуть остальным не помогала.

– Это что было? – пищала Вера, которая теперь рисковала задохнуться.

Ей ответили не сразу. И лучше бы не отвечали, чем такое:

– Ребят, – жалобно тянул Женька. – Я у Стивена Кинга книгу читал – про машину, которая…

– Заткнись, – отрезал Ник. – Ее все читали! Заткнись!

Вера оглянулась на машину, все еще рассекающую светом фар мрак впереди. А так все хорошо начиналось! Прошлой ночью они переночевали в палатке, а утром, счастливые и искусанные комарами, поехали дальше, все больше радуясь путешествию. Завтра уже должны были прибыть на место, провести там целую неделю в отдыхе от всех проблем, но буквально за двести километров их из машины выгнал взбесившийся девайс?

Вере показалось, что в салоне что-то задымилось – хотя, возможно, разыгравшееся воображение искажало действительность. Но когда что-то сильно громыхнуло, девушка подпрыгнула и сорвалась с места, унося ноги подальше от этой слишком реалистичной экранизации фильма ужасов. Ее друзья поступили так же. К сожалению, густая растительность на обочине развела их в разные стороны, а страх не позволил сразу это осознать.

Исколов ветками ноги и уже в третий раз упав, Вера начала соображать и только теперь огляделась в поисках товарищей. Темнота вокруг хоть глаз выколи, но именно подобная непроглядность оставляла надежду, что Женька с Ником совсем недалеко, их просто не видно. Снова оглушительно ударило с неба, а обозримое пространство разрезали серебряные полосы. Это просто молнии! Вера нервно засмеялась, поняв, что так сильно испугалась всего лишь приближающегося дождя. Еще удар и еще, после чего вдали зашумело – ливень шел стороной, но скоро явится и сюда. Небо продолжало угрожающе разрываться и потешаться над ее недавним страхом. Раскаты грома заставляли тело непроизвольно сжиматься, но они были понятными, объяснимыми. В сравнении с остальным – какими-то плюшево-бытовыми. По земле потянулся туман, а вверху будто начало немного светлеть, хотя это было странно: дождевые тучи должны были скорее ухудшить видимость, а не прояснить.

– Женька! Ник! – закричала Вера, поворачиваясь в разные стороны. – Ау! Ребят, вы где?

Уже через пару секунд она расслышала ответ и вскоре узнала по силуэту Николая, который бежал к ней и обнимал себя руками, пытаясь согреться под прохладными, еще пока редкими каплями.

– Вот ты где, Вер! – он обрадовался. – Я уж подумал, мы вообще теперь друг друга неделю искать будем! Ты как? Все нормально? – и заорал уже восторженно в другую сторону: – Евгений Михайлович Лапоненко, собрание проводим здесь! Хватит уже от страха гадить в кусты!

– Тут я! – раздалось откуда-то совсем издали. – Решил полежать, раз мы все равно хотели ночлег устроить!

– Вставай и ползи сюда! – ответил ему Николай.

Они сами себе делали смешно, хотя повода и не было. Просто перетрусили – и теперь искусственно стряхивали прошлое напряжение. Вера тоже улыбалась, как если бы у нее неожиданно настроение взметнулось вверх:

– Вот это я перепугалась, Ник! На полном серьезе показалось, что происходит какая-то необъяснимая ерунда. Ну я-то ладно, девочка! А вы, два девятнадцатилетних мужика, куда рванули? Хотя какие из вас мужики? Смех только!

Он даже спорить не захотел:

– Да не говори. Я потом уже, когда побежал, допер, почему мне голос из навигатора показался знакомым – это ж моя двоюродная сестра записала! Уж не знаю, как они с отцом это провернули, но чур им историю не пересказывать – оборжутся! Вер, ты замерзла? Иди сюда, погрею.

Николай протянул к ней руки, но Вера в удивлении отшатнулась. Чего это с ним такое джентльменское происходит? Совсем на старого приятеля не похоже.

– Обойдемся без обнимашек! – остудила она порыв нежности. – А то моя мама и так шутит, что я когда-нибудь за вас обоих замуж выйду!

– Ну, может, не сразу за обоих… – протянул Николай, все еще не теряя надежды ее хоть немного приобнять. – И, может, не замуж… Тут столько кустов вокруг, а Женька как-то уж слишком медленно ползет.

Вера хохотнула, понимая, что настолько шутливый настрой может быть результатом стресса:

– Угу, меня пытается затащить под кустик главный антибрутал университета, горжусь! Если бы я и согласилась, то только с каким-нибудь Андреем…

– Короленко?! – изумился Ник. – Тебе нравится Андрей Короленко?

– Удивляешься так, как будто существуют девушки, которым он не нравится!

Вера на пятьдесят процентов была права в своем возмущении. На их факультете училось много детей из богатых семей – уж очень престижные специальности там предлагались. Но из всех университетских звезд ярче других светили две. Неизвестно, самые ли состоятельные, но определенно – самые популярные. И были они словно негативными снимками друг друга: блондин Андрей Короленко, сын владельца автозаправок, и жгучий брюнет Захар Бойков, с приятным прозвищем «Базука», сын какого-то явно криминального воротилы, прикрывающего темные делишки ночным клубом. Оба хороши собой, оба прикатывают на учебу на крутых тачках, у обоих куча поклонниц. Вернее сказать, почти все девушки разделены на два лагеря: те, кому нравятся плохиши, с первого взгляда западают на Захара; ну а те, кто предпочитают утонченную, немного высокомерную интеллигенцию, падают жертвами Андрея. Вера всегда была более склонна к интеллигенции. Но зачем она это сейчас вслух ляпнула? Хотя Николай – близкий друг, вроде бы как раз с друзьями такими откровениями и следует делиться. Однако стыдно все-таки немножко было, и потому Вера просто захлопнула тему, внезапно открывая другую:

– А я статью Мотля вообще не читала! Обзор только краткий в интернете нашла. Просто не хотела, чтобы вы с Женькой подумали, что я не такая же умная, как вы! Я, честно говоря, и в шахматах-то чайник. Хорошо, что мы так ни разу и не сыграли в нашем клубе, а то вы давно бы догадались!

– Серьезно? – Николай даже немного отпрянул, подумал и решил ответить откровенностью на откровенность: – Хотя я ведь в шахматах тоже не спец, – он неожиданно громко заржал. – Стоило рвануть в путешествие, перепугаться до чертиков и здесь выяснить, что ни один из нас играть не умеет! Женька, ты в шахматах вообще рубишь?!

– Рублю, – тот наконец-то появился в зоне видимости, тяжело дыша. – Но не так, чтобы очень. Я упал там, все джинсы травой перепачкал. Но вроде целый.

– Все мы упали! Особенно в наших собственных глазах, – резюмировала Вера. – Ну что, возвращаемся в машину, трусливые зайцы?

Они с бодрящим смехом без труда обнаружили путь обратно, а про злую шутку родни Николая высказались в таких выражениях, которых члены шахматного клуба знать бы не должны. Да и сама проездная дорога оказалась совсем не мистической – ну да, заросли по краям, но не такие уж и густые, как мерещилось раньше. И машина их манит приветливо-теплым салоном, после всех объяснений совсем не пугающая. Вера шагнула к ней первой, но Женька застыл на обочине и вдруг позвал:

– Ребят… – Они на зов обернулись. Парень смотрел в небо. – А почему так светло? Это рассвет? Даже двенадцати не было, когда мы сюда свернули… И с тех пор прошло сколько? Минут двадцать?

Вера заново похолодела. Николай, наоборот, забыл про прохладу от мокрой одежды и вспотел. По земле тянулся предрассветный туман, небо становилось все светлее и светлее – пройдет не больше получаса, как из-за края горизонта начнет выползать дремотное солнце. Это был рассвет – и весьма неуместный в такое время. Они в марафоне по кустам падали – все трое. Но никто не мог вспомнить обморока или чего-то подобного, что объяснило бы синхронный провал во времени.

На Азовское море они не поехали, не сговариваясь навсегда закрыв эту тему. И хоть никто из них не был гроссмейстером, да и в Хокинге они разбирались на уровне обывателей, но все трое были отличниками с довольно пытливыми умами. А такое устройство мозга не терпит только одного – того, что невозможно объяснить. И потому предпочли сделать вид, что этого не случалось вовсе, чем признать существование в мире чего-то настолько ненормального.

Да и зачем им вообще куда-то ехать и кормить мошкару, если и на даче у Женьки можно делать до конца лета то же самое, только без нервов? Двоюродную сестру Николая тоже трясти не стали – незачем узнавать наверняка, она ли поучаствовала в шутке. Ну какая теперь разница, насколько правдоподобно она все будет отрицать?

Глава 2. Любой слабой девушке нужна базука

Первого сентября Вера на торжественном собрании в честь начала нового курса активно не слушала речь декана, который вещал о какой-то там надежде страны и непонятных точках роста национальной экономики, которые имеют корни как раз в альма-матер на заднем фоне от трибуны. Кажется, в прошлом году он говорил то же самое дословно. Девушка тем временем сравнивала себя с остальными студентками, кои делились примерно на два вида: ультра-модницы на высоких каблучках и неформалки в дорогих джинсах и растянутых брендовых футболках. Быть может, Вере так не везло с романтикой, потому что она не принадлежала ни к тем, ни к другим? Ее белая блузка подошла бы больше женщине лет сорока, которая очень не хочет замуж, а черная юбка до колена смогла бы убавить очков и более стройным ногам, чем у Веры. Она, единственная одетая по дресс-коду «белый верх, черный низ», буквально торчала бельмом на глазу. И подобная оригинальность не шла ей на пользу.

Ник стоял с ней рядом и занимался примерно тем же – прикидывал: если бы он не был рыжим, то футболка с суперменом спасла бы его от затянувшейся девственности, или в футболке с суперменом даже сероглазый блондин Андрей Короленко был бы обречен? Но потом скосил взгляд на Веру и больше не оглядывался по сторонам. Разве можно найти более прекрасную, умную, воспитанную девушку на всем белом свете? О чем он вообще раньше думал, раз не замечал, что счастье совсем рядом? Оно же только вчера щеголяло на даче в купальнике, но Николай будто только что прозрел…

– А Женька где? – Вера бессердечно отвлекла его от созерцания самой себя.

– Не знаю. Опять, наверное, карманные деньги Базуке отдает. Тот бывает таким вежливым, что не откажешь.

Вера тяжело вздохнула. Сын бандюгана идет след в след по стопам отца и не гнушается вытрясать из Женьки немного наличности. У того мать состоятельная женщина, потому Захар Бойков все еще не потерял к нему интерес, в отличие от тех же Веры и Николая, с которыми возни больше, чем навара.

– Может, сбегаем за угол и посмотрим? – забеспокоилась Вера.

Но у Николая все еще зрела предыдущая мысль:

– Верунь, а ты никогда не думала, что из нас с тобой вышла бы идеальная пара? Мы друг друга прекрасно знаем, характерами сходимся. Взаимно наладили бы личную жизнь…

Девушка поправила очки, чтобы скрыть усмешку:

– Не думала. Ты же рыжий и с суперменом на футболке. Я не настолько нуждаюсь в личной жизни, чтобы с тобой встречаться.

– Понятно, – Николай перевел взгляд на трибуну, где продолжал пафосничать декан. – Начинаю завидовать Женьке – его всего лишь Базука за углом запинывает.

Предположение было недалеко от истины: через несколько минут к ним сквозь толпу студентов направлялся взъерошенный и недовольный Женька, а следом за ним шагал улыбающийся во все зубы темноволосый, широкоплечий и устрашающий Захар. И последний не затормозил рядом со своей группой, а поймал Веру в фокус и продолжил путь. Женька решил, что тот все еще преследует его и быстренько свернул к программистам – те все выглядят как ботаники, он сможет затеряться среди умных лиц в очках. Однако Захар на него даже не смотрел, рассекая перед собой толпу одним взглядом.

– Мы ведь еще не знакомы? – обратился он сразу к Вере. – Подвезу потом до дома?

Издевается. Видать, над Женькой издевательств не хватило, демоническая природа не насытилась. Вера скривилась в ответ:

– Конечно, знакомы. Ты у меня на первом курсе однажды яблоко отобрал. Между прочим, мой обед! Вкусно хоть было?

Слова прозвучали дерзковато, но таким тоном, чтобы не оставалось сомнений – Вера просто шутит! А если чем-то и оскорбит местное хулиганье, то завтра два яблочка принесет. Но Захар отодвинул от нее Николая и встал на его место, не отрывая взгляда от ее лица.

– Серьезно? Хотя ладно, со мной случается. Захар, – зачем-то представился он. – За мой приятный характер близкие прозвали меня Базукой, никак не могу их отучить. Хотя у меня с противотанковым гранатометом почти ничего общего, кроме обаяния. А твое имя, прекрасное создание?

Понятно, издевательства только начинаются, веселье в светло-карих глазах тому доказательство. Декан прервал речь и спросил прямо в микрофон:

– Бойков, я вам не мешаю?

Базука крикнул, не отрывая восторженного взгляда от Веры:

– Не мешаете, Сергей Иванович, не отвлекайтесь! Там у вас дальше будет о том, что цвет российской энергетики спасет мир. В четвертый раз это слушаю, никогда не надоест, – после чего сбавил тон и без паузы продолжил напористый допрос Веры: – Красавица, давай прекратим эту предварительную ласку и уже узнаем имя моей фантазии на ближайшие недели. Или мне свистнуть, чтобы тебя мне официально представили? Алё, кто с этой милашкой в одной группе учится?

Вере очень не хотелось привлекать так много внимания, потому она зашептала в страхе:

– Вера я! Никак не могу научить близких звать меня как-то поагрессивнее… Ты занял единственное женское имя из боевого арсенала!

– Ого! – Базука слегка округлил глаза. – К такой внешности еще и чувство юмора? Я сражен. Так что, покатаемся после этой детской линейки, познакомимся поближе, Вера?

Чего он к ней прикопался?!

– Чего ты к ней прикопался? – раздался голос с другой стороны.

Вера оглянулась и обмерла. За спиной оказался Андрей Короленко, ее давняя мечта. И одет он был в белый верх и черный низ, что сразу будто объединяло их в элитный отряд самых интеллигентных студентов. Андрей сверлил серыми глазами Захара, продолжая:

– С тобой ни одна приличная девушка никуда не пойдет. А в данном случае за километр видно, что приличная! Кстати, я Андрей. И если тебе нужна защита от этого дикаря, то могу подвезти до дома.

Последнее было обращено уже к Вере и с весьма приятной улыбкой. Они сговорились, что ли?

– Я… знаю, что Андрей… Кто ж в универе не знает?.. – с трудом выдавила она, но Захар перебил:

– Не лезь, пижон, твоим же здоровьем прошу. Я тебя не трогаю, но и ты будь добр – не нарывайся.

Николай тревожно мялся в стороне и тоже не понимал, что происходит. Два главных университетских красавчика буквально обложили Веру – и это со стороны очень походило на какую-то игру. Но только Ник раньше не слыхал, что они приятели. Короленко и Бойков врагами тоже не считались: они просто были пупами каждый своей земли, и немного сходили с ума от своей опупенности. Даже Андрей, хоть и выглядел намного цивилизованнее нынешнего противника, но все равно являлся высокомерным снобом, лишь по той причине, что красавчик и выходец из очень богатого семейства. Это замечали все, кроме влюбленных в него девчонок. Но сейчас происходило что-то странное. Эти двое за летние каникулы объединились и решили поиздеваться над заучкой? И Николай, прикрывая голову и очень опасаясь ударов, пытался втиснуться между подругой и Бойковым, вежливо бочком отодвигая его хоть немного подальше.

Удачно замаскированный под программиста Женька тоже поглядывал, что там происходит. Он сделал вывод, что Бойков решил добить его, отыгравшись на друзьях. Потому медленно выдохнул и начал пробиваться к своим. Поделиться карманными деньгами – ерунда, но нельзя быть трусом настолько, чтобы вообще проигнорировать издевки над Верой и Ником. Но к его появлению напряжение само собой рассосалось.

– Да и хрен с вами, – бросил Захар. – Кстати, Вера, если ты не в курсе, то человечество давно изобрело контактные линзы – помоги уже себе выглядеть не так дико.

Как только он ушел, Андрей тоже потерял интерес к происходящему, но предпочел распрощаться вежливее:

– С новым учебным годом, ребят. Меня, кажется, зовут. Там.

Махнул в сторону, откуда его точно никто не звал. Вера еще долго с тоской смотрела в удаляющуюся белую рубашку и ругала себя за то, что не согласилась на предложение достаточно быстро. Даже если Андрей подошел только для того, чтобы ее выручить… Тем более, если он подошел, чтобы ее выручить! У прекрасных героев именно такой характер и должен быть. Хотя произошедшее было необъяснимо.

И странности на том не закончились. Если Андрей и Захар были в сговоре, то в их тайный кружок неожиданным образом вошли еще окулист, водитель маршрутки и черт знает кто еще. Об этом Вера и рассказывала взахлеб друзьям на следующий день в обеденный перерыв:

– Он мне свидание назначил, представляете? У нас врач молодой, только после ординатуры, раз пять я к нему на прием попадала. И вчера подумала – а может, мне линзы начать носить? Пошла в поликлинику, но талоны на прошлой неделе разобрали. Их всегда разбирают на прошлой неделе, когда бы ни пришел. А окулист увидел меня и позвал проходить без очереди! Зрение проверил, рецепт на линзы выписал, а потом про свидание заговорил… А я от шока расхохоталась – подумала, что шутит! Но сегодня мне водитель через всю маршрутку комплименты кричал! Хорошо, не верьте, я бы сама не поверила, если бы там не присутствовала! Евгений, Николай, вы мои лучшие друзья, потому я жду от вас полной честности – я так сильно похорошела за лето?

Женьке хватило наглости честно и ответить:

– Да вроде нет, как была замухрышкой, так ею и осталась. Без обид, Вер, мы тебя и такой любим!

– Такая же как всегда, – согласился с ним Николай. – Роковой женщиной ты точно не стала. Хотя иногда кажешься очень даже ничего… Но сейчас смотрю – скорее очень даже ничего особенного.

Вера немного обиделась, хотя именно об искренности и просила. Но что-то же происходит! А друзья видят ее каждый день. Всем известно, что в этом случае мелкие изменения совсем не замечаешь. Женька уловил ее настроение и предложил доказательства:

– Вон Короленко идет! Проверь на нем, роковая ты или как обычно.

Вера чуть вытянулась, сжала кулаки, унимая волнение, лишь затем улыбнулась и резко развернулась назад, голося:

– Андрей, привет!

Короленко шел с какой-то девушкой, он просто не понял, кто именно крикнул. Посмотрел сквозь Веру и пошел по своим делам дальше. Нет, никакого вау-эффекта не произошло. Вера снова ощутила себя пустым местом. Она еще даже линзы не успела купить и освоить сложную науку впихивать инородные предметы в глаза! Но что-то подсказывало: и это не поможет. Просто некоторые не рождены быть первыми городскими красавицами. И теперь было важно не начать унывать, раз уже давно смирилась с мыслью, что Андрей для нее – типа недосягаемого сказочного принца на книжной обложке.

В середине занятия по физкультуре Вера предусмотрительно отпросилась в туалет. Предусмотрительно – поскольку предвидела лазание по канату, а она его терпеть не могла. Ник с Женькой завистливо зашипели, когда преподаватель ее отпустил и грозно уставился на них, тоже не самых спортивно подготовленных. И больше никого не отпустит, пока Вера не вернется.

Она не особенно тянула время, как и не особенно спешила. Вывернула из спортзала и прошла по тихому коридору до конца, где располагался женский туалет. Но когда уже открыла дверь, немного испугалась шагов позади – они наиболее отчетливы в пустых гулких помещениях. А уже в туалете бросила сумку на подоконник и замерла возле раковин, прислушиваясь. Кто-то свернул за ней с лестницы и теперь подошел к двери, постоял там секунды две и распахнул.

– Андрей?! – испуг Веры сразу сменился изумлением. – Дверью ошибся?

– Да нет, увидел тебя, решил пообщаться. Как жизнь? Я на торжественной линейке даже имени твоего не спросил, очень некрасиво вышло.

И зачем-то начал приближаться к ней.

– Вера я, – девушка отступила в полной растерянности. – Ты за каждой знакомой в туалет бежишь пообщаться? И после того, как меня всего полчаса назад даже не разглядел в коридоре?

– Я? – он остановился перед нею, немного напрягая тем, что возвышается ростом и немного подавляет. – Быть не может. Но извини, если так. Вера.

Он имя произнес будто отдельно от всего остального, попробовал его губами, запомнил вкус. А потом вообще поставил руки на раковину и начал наклоняться к ее лицу. Бесконечно влюбленная в него Вера сама не поняла, почему уперла руки ему в грудь, отталкивая:

– Ты что делаешь?!

– Целую, – ответил он, глядя на ее рот. – В смысле, как раз собираюсь.

– Зачем?!

Короленко перевел удивленные серые глаза выше. Немного отклонился, чтобы серьезно поинтересоваться:

– Совсем тебе не нравлюсь? Наверное, привык к тому, что нравлюсь почти всем девушкам, это расслабляет. Но таким… таким я раньше даже не пытался понравиться.

Каким «таким»? Что происходит? И ведь друзья снова не поверят, когда она эту историю перескажет! Решат, что преувеличивает, как с водителем маршрутки! Андрей Короленко, вот прямо здесь, пытается поймать любой знак согласия, чтобы впечататься в ее губы! Красивый, каким никогда раньше не был, потому что немного разгорячен и заметно взволнован неожиданным сопротивлением. Или это продолжение вчерашнего непонятного розыгрыша? Едва Вера поймала логичную мысль, как сразу стало легко и понятно. И даже отталкивать стало проще. Андрей ей очень нравился, но быть предметом насмешки она не согласна. Ну просто не скачут прекрасные принцы на белых конях два раза подряд к девицам, которых раньше не замечали!

– Не хочу! – заявила она, успокаиваясь и холодея. – А нужно мое внимание, так попроси как следует. И еще поглядим, кто будет смеяться последним!

Андрей выпрямился, а красивые глаза стали еще круглее. Но после этого он вообще как-то слишком возбужденно выдохнул:

– О, маленькая Вера любит покомандовать? Мне это нравится. Что угодно, моя прекрасная госпожа.

И начал опускаться на колени, а потом и вообще попытался уткнуться лицом ей в спортивные штаны. Ну, допустим, что в штаны, хотя он безошибочно угадал то самое место, в которое лицом Вере еще никто не утыкался. От этого она вообще взвилась. Нет, теперь точно понятно, что прикол, но не слишком ли далеко он готов зайти? Получается, Вере тоже надо зайти чуть дальше, чтобы он сдался?

– А вот так ты выглядишь неплохо, – выдавила она. – Ничего, если я тебя сфотографирую? Согласен?

Он смотрел снизу, изображая полную покорность:

– Как тебе будет угодно. Делай со мной что хочешь, я согласен на все, если продолжишь приказывать таким тоном.

Веру передернуло. Что за чушь он вообще городит? Она протянула руку, схватила сумку, нащупала в кармашке сотовый, все еще не отрывая взгляда от лица парня. Нет, он, конечно, симпатичный, но почему-то какой-то мерзковато-шизанутый. И даже не вздрогнул, когда она засняла его стоящим перед ней на коленях прямо в туалете, не особенно блистающем чистотой! И это культурный пижон, свет интеллигенции, о котором мечтает половина студенток? Неужели он не подумал, что Вера и в сеть такое может залить, если он свои приколы решит продолжать? Вообще-то, покорность Андрея перед ней уже не вписывалась в какой-то розыгрыш, а такую надежду в глазах и подрагивающие губы не всякий голливудский актер способен изобразить. Понятно стало еще меньше, чем несколько минут назад. Но теперь у Веры хотя бы было подтверждение для друзей, а с ними Вере очень требовалось это обсудить.

– Пойду я, короче, – Вера осторожно шагнула в сторону. – Потом еще поболтаем.

И сорвалась в бег, опасаясь, что Короленко начнет ее преследовать. У нее же как раз физкультура, преподаватель оценил бы рвение, если бы она на его занятиях хотя бы вполовину так же старалась. Ей почему-то этот любитель женского доминирования с каждым быстрым шагом нравился все меньше и меньше, а пугал все больше и больше.

Влетела в спортзал и заголосила:

– Лапоненко и Бабушкин, срочно на выход! Вас там… директор! Виталий Миронович, они все равно на ваш чертов канат никогда не заберутся, а там их это… библиотекарь потерял!

Виталий Миронович не переспросил, куда их все-таки вызывают, а просто отмахнулся – дескать, реально же, скорее канат одолеет их, чем они – канат. И уже через четыре минуты Вера, усевшись на подоконник, взахлеб рассказывала друзьям о произошедшем, показывая фотографию.

– Это какой-то розыгрыш, но почему он позволил сфотографировать?! И глаза у него… вы не представляете, как горели у него глаза! Как будто он прямо всерьез надеялся, что я приласкаю. Или заставлю сделать его что-нибудь очень грязное! – она в очередной раз содрогнулась. – Я не понимаю, что происходит, но точно чувствую – что-то происходит. Не постоянно и не со всеми, но я это не придумала! Можете дружно надо мной посмеяться, но меня раньше окулисты на свидания не звали! А вас?

– Меня тоже не звали, – Женька смеялся, не разделяя ее восторженной истерики.

Но у Николая в голове засели серьезные аргументы. Ведь его тоже пару раз накрывало! Неуемное желание обнять Веру, влюбить ее в себя или хотя бы чмокнуть в щеку. Накрывало, но потом отпускало так же внезапно, как накатывало. Он списывал на гормоны, которые уже несколько лет подряд безвылазно шныряли в его крови. Но когда Вера об этом прямо заявила, то Николай посмеяться над ее словами не смог. Но зачем говорить о себе, если можно анализировать других?

– И Базука на линейке к тебе подкатил, – произнес он. – Причем я уверен, что они с Короленко совсем не общаются. Ненавидят друг друга, как любые два альфа-самца, вынужденные существовать на одной территории. Не знаю, как все это объяснить, но я тебе верю – что-то происходит.

Вера воодушевилась, немного обнаглела и крикнула в сторону паренька, прыщавого первокурсника, шедшего мимо:

– Эй ты! Познакомимся?

– Отстань, очкастая, – буркнул тот и прибавил шагу.

Надо же, сам не писаный красавец, но и он на Веру смог фукнуть, отчего Женька совсем расхохотался, а Вера поникла:

– Ну, не всегда же и не со всеми…

Николай наклонился вперед, заговорив вкрадчиво:

– Ребят, мы это не обсуждали, но ведь все помнят нашу поездку? – Женька после этого вопроса сразу осекся, а Вера выпрямилась, напрягаясь. Они не хотели об этом говорить, но Ник чувствовал, что пора: – Тогда случилось нечто, что не поддается никакому объяснению! А что если в Веру попала какая-то молния и подарила способность… ну не знаю, вызывать романтические чувства? Сила нестабильная, но нескольких примеров хватает, чтобы иметь предмет исследования!

– Кто-то опять всю ночь комиксы читал, – вздохнул Женька. – Но если ты прав, то я завидую. Лучше б эта молния в меня прилетела.

– Или в меня, – Николай всей душой разделял высказанное мнение. – Много я отдал бы за то, чтобы производить такой же эффект на девушек. И плевать, что нестабильно… я б успел.

Втроем подумали, почесали макушки, повздыхали. Но ни один не придумал, чем доказать или опровергнуть эту версию. Однако Веры сказанное касалось больше остальных, и потому она была буквально вынуждена соображать троекратно глубже:

– А если ты прав? Это я что же, всех насильников района на себя приманивать буду? Как же мне из дома-то теперь выходить?

Она так отчаянно ужаснулась, будто уже окончательно приняла наспех придуманное объяснение. А Женька, полностью уверенный, что разгадка будет другой и намного реалистичнее, не смог вынести ее переживаний и заверил:

– Мы и так почти постоянно вместе, но теперь будем заезжать за тобой перед учебой и провожать до дома. Об этом не беспокойся.

Николай серьезно кивнул, соглашаясь. Ему тоже стало немного страшно за Веру, ведь он-то на своей шкуре влияние два раза ощущал. Мало ли, что произойдет, если эта сила станет стабильнее и сильнее? Да и заходить за Верой не проблема, она как раз ближе остальных к универу живет.

И только Вера вздыхала и качала головой, но не произнесла вслух, что такая охрана, как ее лучшие друзья, – не очень-то уж и охрана. Одному время от времени вытрясает карманы Базука, а второго тот же Базука дубасил на первом курсе, пока не потерял интерес к сыну механика, у которого вытрясать нечего. Если уж она и сделается магнитом для всех извращенцев, то ей самого Базуку в охранники и надо приглашать – с того толку будет в десять раз больше. Хотя уже от него вряд ли получится защититься.

Глава 3. Приманка для маньяков и сыворотка правды

Чудеса прекратились. Вера уже решила повременить с переходом на линзы – куда ей становиться еще симпатичнее? Зато приобрела газовый баллончик и немного поупражнялась с криками «Помогите, насилуют!» в комнате Женьки. В процессе тренировок зашла его мать, посмотрела хмуро на всю троицу и позвала их пить чай. Да только чудеса прекратились! Нет, Вере не улыбалось стать приманкой для сексуальных маньяков, но еще сильнее ей не хотелось снова сделаться пустым местом. Ведь она почти во всем победила, родителям доказала, что способна достигать целей, но полный провал в сфере отношений будто перечеркивал все остальные жизненные победы. Друзья не в счет. Друзья на то и друзья, чтобы в них не видеть ничего мужественного.

Но за неделю не произошло ни единого всплеска романтической активности. Короленко даже не здоровался с ней в коридоре, не то что больше не мечтал поваляться у нее в ногах. Остальные тоже никакого интереса не проявляли. Видимо, волшебная мана закончилась.

Они сидели с Ником в столовой, обсуждая задание по вышке, когда Вера заметила его взгляд – неожиданно теплый, с подтекстом.

– За Женьку переживаешь? – поняла Вера. – Да у него же хронический гайморит, каждую осень обострение! Уже завтра-послезавтра явится на учебу.

Сегодня, действительно, возле подъезда ее ждал только Николай, а Женька позвонил и сослался на плохое самочувствие.

Но на вопрос Ник отрицательно покачал головой:

– Нет, Верунь, я просто думаю – тебе совсем-совсем не нравятся рыжие? Я для тебя абсолютный урод, да? Но почему такая несправедливость? Ведь я бы для тебя горы… – он вдруг осекся, побледнел и выругался: – О черт, это опять происходит!

– Что происходит?

– Я… неважно, Вер. О чем ты там говорила?

Вера покосилась на него. Она была тактичной и знала, что тему лучше не развивать, если он сам этого не хочет. Однако почему-то промолчать не смогла:

– Ты мне нравишься, Ник, хоть и рыжий! Нравишься не меньше моих младших братишек, но этим сравнением я подчеркиваю, что ты с ними в одной категории – братской. Надеюсь, я понятно объясняю? Ты не урод, никогда так не думала, но я в тебе даже не пытаюсь рассмотреть парня!

– Потому что лучший друг? – вырвалось у него очень жалко.

– Да! Хотя нет, – она не была уверена. – Женька – тоже мой лучший друг и я тоже не вижу в нем парня, но если вас сравнить, то он гораздо симпатичнее. Если Женьке поменять оправу на тонкую, принарядить в деловой костюмчик, добавить легкой расслабленности, присущей всем популярным парням, то у него отбоя бы от девушек не было! Интересно, а зачем я тебе это говорю?

Николай схватился за голову:

– Вот уж понятия не имею, зачем ты мне это говоришь! Рад знать, что сопливо-гайморитный Лапоненко в твоих глазах в сто раз круче меня!

– Да я вообще не это хотела сказать, Ник! Я, честно говоря, и не помню, что хотела сказать. Боже мой, какой же ты рыжий! Любопытно, хоть кому-то нравятся веснушки у парней или ты обречен на вечное одиночество?

– Замолчи, Верунь, иначе я за себя не отвечаю!

Они очень редко ссорились, и от очередной небольшой размолвки их спасли внешние силы. К столику явился Короленко Андрей собственной персоной – и да, как раз с легкой расслабленностью, присущей всем популярным парням. Завалился на свободный стул и сразу принялся атаковать уже навечно отпустившую его Веру:

– Давно не общались, Вера. Как твои дела?

– Эм-м… Даже не знаю, что ответить. Надеюсь, ты сейчас не полезешь под стол, чтобы через силу сделать мне приятно?

– А ты хочешь именно этого? – улыбнулся он обнадеженно.

– Нет! – Вера поняла, что шутка может обернуться совсем не шуткой. Видимо, чудеса снова возобновились. – Сиди на месте, Андрей! И руки держи на столешнице, чтобы я их видела!

Николай с изумлением наблюдал подтверждение всех ее рассказов – пылающий страстью взгляд и послушание. Но ему не было смешно. Ведь он тоже это на себе испытывал – какое-то непонятное желание понравиться Вере любым способом, а потом это проходило. У Короленко так же?

Но тут Андрей понес такую лабудень, которая с Николаем не приключалась:

– Я понимаю, что такой девушке могу быть неинтересен, Вера. Я ведь пустышка. Блестящий фантик, способный произвести впечатление только на таких же пустышек!

– Это ты-то пустышка? – Вера заинтересовалась. – А не ты ли лучший студент своего курса?

Короленко будто разгонялся:

– А-а, ну я, разумеется! Производить фурор – наше всё, я ж вам и чтец, и жнец, и вообще капец. Но на самом деле я ищу только одобрения отца. Мне ж с детства талдычат, как он с нуля поднялся без какой-либо поддержки и как мне несказанно повезло быть сыном такого успешного и трудолюбивого человека! Вот и оправдываю ожидания с детского сада – на любой табуретке со своим стишком, в каждой бочке затычка. Кто у нас самый умный и красивый? Ну конечно, Андрюшенька Короленко! У него ж выбора нет, иначе все заподозрят в нем неудачника. А ему, с таким-то папой, никак нельзя быть неудачником, это позорно. Это сыну механика можно счастливым лошком по жизни скакать…

Николай, как раз сын механика, разинул рот. Нет, это был первый раз, когда Андрей Короленко ему чем-то понравился, показался не заносчивым ублюдком, а каким-то очень человечным. Но если подумать еще раз, то с чего вдруг он это почти посторонним людям выкладывает? А в конце сам же изумленно спрашивает:

– Я зачем вам об этом говорю? Вы можете сделать вид, что не слышали?

– О том, что ты пустышка и неудачник? – уточнил Николай. – Забыли, конечно, но ты продолжай.