Дюна: Леди Каладана Андерсон Кевин

– Мне также хотелось бы выразить мою признательность. В том хаосе во время атаки мы не смогли отблагодарить вас, проявив надлежащую щедрость.

Лето привстал на стуле.

– Император Шаддам очень ясно выразил благодарность, ваше величество. Вам не о чем беспокоиться.

Императрица сделала глоток, и Лето последовал ее примеру. Он сразу ощутил прилив энергии, а в груди поднялась горячая волна.

Глаза императрицы загорелись, когда она оценила его реакцию.

– Вам понравился напиток?

Лето смущенно покраснел, почувствовав себя неотесанным чурбаном.

– Я всего несколько раз пил кофе со специей, но ваш просто восхитителен.

– Многие в Империи не могут обходиться без специи в той или иной форме, – сказала она с легким разочарованием. – Во всяком случае, имперские финансисты очень довольны, как и дом Харконненов.

Услышав имя заклятого врага, Лето скрыл реакцию следующим глотком кофе, но на этот раз прилив энергии оказался слабее.

Ариката продолжала непринужденно говорить, но, очевидно, придерживалась твердого плана.

– Несмотря на ужасные события той ночи, я помню, что ранее вы говорили о своей любви к Каладану. – Она сложила руки на столе. – Расскажите мне об океанах своей планеты, герцог Лето. Почему для вас Каладан – особое место?

Вопрос Арикаты заставил Лето с тоской вспомнить о привычной жизни в замке, о том, как он всегда прислушивался к нуждам своего народа. Теперь за все это отвечает Пол…

Лето рассказывал о приливах и отливах, о ежегодных праздниках рыбаков, о затерянных в океане островах. Он говорил о прекрасной северной глуши, куда недавно возил сына; герцог умолчал о плантациях айлара, обнаруженных там, но упомянул о процветающей рыбной промышленности и пообещал прислать партию лунной рыбы, чтобы императрица могла оценить деликатесы из филе, так же как он смог отведать превосходный кофе. От этого рассказа Лето стало легче на душе.

Императрица улыбалась, очевидно, испытывая удовольствие от общения с герцогом.

– Расскажите мне о вашей возлюбленной леди Джессике. Да, да, я все о вас знаю! Очень немногим аристократам удается поддерживать столь долгие и счастливые союзы. Она, конечно, всего лишь наложница, но мне кажется, что леди Джессика – самая подходящая для вас партия.

Лето не смог скрыть темную тень, пробежавшую по его лицу.

– Джессика уже не моя наложница. Ее отозвали в Школу Матерей на Уаллах IX, и я думаю, что навсегда. Она сказала, что не может нарушить верность Ордену сестер Бинэ Гессерит; она предана им больше, чем мне.

Он не сдержал горечи, и Ариката, казалось, несколько расстроилась.

В момент, когда наступила неловкая тишина, в гостиную вошел лакей и объявил, что к Императрице явился следующий посетитель. Лето поднялся, поклонился, поблагодарил Арикату за уделенное ему время и отправился в свои покои во дворце.

В течение нескольких часов после аудиенции у Императрицы и упоминания имени Джессики Лето не мог прийти в себя. Это напомнило ему, что в Ландсрааде мало осведомлены о внутренних делах дома Атрейдесов, и даже, если что-то знали, то кто из аристократов интересовался его чувствами и эмоциями? Наложница – это наложница, женщина, исполняющая определенные обязанности, и Джессика превосходно справлялась с ними в течение многих лет. Лето убедил себя, что у них особые отношения, но теперь выяснилось, что он тешил себя глупыми иллюзиями. Если Бинэ Гессерит поручили ей овладеть его сердцем, то Джессика на самом деле отлично проделала свою работу.

Лето не хотелось в это верить. Но как могло быть иначе?

Сидя в покоях и предаваясь невеселым раздумьям, он вспомнил уроки, преподанные отцом, его ролевую модель. Герцог Паулус Атрейдес научил Лето править, научил благородству, научил достойно носить бремя чести. Но Лето видел, что отец совершал такие вещи, какие он считал для себя недопустимыми.

Он вспомнил, как однажды сидел перед старым герцогом в его кабинете, который теперь стал его собственным. Ему было тогда всего четырнадцать лет, столько же, сколько сейчас Полу. В предыдущие годы дом Атрейдесов сотрудничал с императором Элрудом в низвержении дома Колона, благородного семейства, якобы замышлявшего заговор против императора. Элруд объединился с Паулусом, и войска Атрейдесов атаковали Борхис, планету дома Колона. Лето никогда не понимал, в чем заключался стратегический смысл или причина этого нападения, не понимал, зачем потребовалось отправлять на Борхис огромную армию, фрегаты и солдат. В результате дом Колона истребили; остались лишь немногочисленные его сторонники, продолжившие в лесистых холмах партизанскую войну.

– Эта атака вдвое увеличила наши владения, – объяснил Паулус сыну, но в этих словах чувствовалось скорее разочарование собой, а не торжество. – Теперь все доходы дома Колона стали нашими.

Кажется, отец пытался оправдаться в своих глазах.

Старый герцог наклонился к сыну через древний стол.

– Пойми, сын мой, сокрушение дома Колона – не моя инициатива. И хотя мы получили важное владение, мне пришлось заплатить за это непомерную цену.

Он поднял голову, и Лето увидел, что отец раздавлен чувством ответственности и вины; сейчас он мало походил на герцога, который развлекал народ Каладана зрелищными спектаклями.

– Но Элруд вынудил меня… – Паулус горестно покачал головой, не став больше ничего объяснять.

Вскоре после этого Паулуса убил бык, и Лето стал герцогом Каладана. Несколько лет спустя он раскопал неприятные документы, запертые отцом в потайном месте. Новый Император Шаддам никогда не говорил, чем именно старый Элруд шантажировал Паулуса, вынудив напасть на Колону, но, когда Шаддам IV занял трон Золотого Льва, все изменилось.

Лето удивил двор тем, что передал лен Борхиса дальним уцелевшим родственникам дома Колона, и заявил, что не нуждается в запятнанном чужом богатстве. Шаддам не мог понять, зачем Атрейдес сделал такую глупость, но Лето твердо держался своих принципов.

Так герцог Лето поступал раньше, а теперь он сам явился на Кайтэйн, рассчитывая получить еще что-то.

В мыслях ему явился образ Джессики. Он подумал, что сейчас очень нуждается в ее мудром совете, но тут же взял себя в руки. Очевидно, в этом мире изменилось многое…

По ночам императорский дворец светился ярче любого созвездия. Независимо от времени суток здесь царило лихорадочное оживление. Прибывали люди из всех миров, со всех планет, из всех исторических эпох. На эстрадах вокруг дворца звучала музыка. На улицах били живописные фонтаны, освещенные разноцветными огнями.

Лето переоделся в вечерний костюм и покинул покои, чтобы прогуляться по столице – посмотреть других и показать себя. Сопровождаемый ближней свитой и советниками, ибо что за аристократ без свиты, Лето принялся фланировать по крытым галереям и пропилеям дворца. Самым трудным для его спутников было не пялить изумленно глаза на столичные чудеса.

Продолжая бесцельную прогулку, Лето вдруг услышал, как кто-то громко произнес его имя.

– Герцог Лето Атрейдес, ни с места!

Лето обернулся в поисках знакомого лица и увидел огромного человека, который стремительно надвигался на него, продираясь сквозь толпу. Человек на полголовы возвышался над герцогом и сложением напоминал медведя. На румяном лице выделялись внушительные усы.

– Лето Атрейдес, герцог Каладана, я вызываю вас на поединок!

Люди начали оглядываться, толпа окружила их, привлеченная новым развлечением.

С упавшим сердцем Лето посмотрел на лорда Арикка, с которым встречался лишь однажды, во время приема в музее Коррино. Только потом Лето узнал, что его сын, страдавший наркотической зависимостью, умер от передозировки айлара, в чем Арикк обвинил Лето.

– Перед этими свидетелями я требую возмездия, – заревел Арикк. – Я считаю вас и ваш каладанский наркотик виной смерти моего сына.

Всем видели, что Лето старается сохранить хладнокровие.

– Я глубоко сожалею, лорд Арикк, и сочувствую вашему горю, но дом Атрейдесов не имел отношения к деятельности наркодельцов на Каладане. Узнав о них, мы уничтожили все поля папоротника барра. – Он вздохнул. – Я не могу вернуть вам сына, но могу гарантировать, что никто больше не умрет от айлара.

– Это ложь! – презрительно оскалив зубы, заорал Арикк. – Вы устроили спектакль, сожгли несколько плантаций, чтобы сохранить лицо дома Атрейдесов, но это всего лишь ловкий трюк. Вам не удалось никого обмануть. Торговцы наркотиками уже снова предлагают айлар всем желающим по всей Империи. Ничего не изменилось. Единственный способ остановить смерть – это остановить вас. – Он подошел ближе. – Повторяю, я требую возмездия. Я вызываю вас на дуэль, время и место которой я сообщу, и мы сойдемся лицом к лицу! Формальности надо соблюдать, и вы, герцог Лето, ответите за свои злодеяния.

Аттик и его свита пошли прочь.

Знание – это имущество. Знание – это оружие. Знание – это угроза. Знания никогда не бывает много.

Циркуляр КАНИКТ от ур-директора Малины Ару для внутреннего круга директоров высшего эшелона

Даже днем с обзорной площадки дворца открывался впечатляющий вид на Кайтэйн. Императорский «безграничный город» простирался до горизонта во всех направлениях, воздух поражал кристальной чистотой и свежестью. Разноцветные здания копировали архитектурные стили тысяч планет, и каждое привлекало к себе внимание.

От этого вида у Малины Ару разболелись глаза.

Несмотря на безраздельную власть над КАНИКТ, ур-директору нечасто приходилось появляться на публике. Она предпочитала действовать за сценой. Очень немногие понимали, что реальная власть не нуждается в блестках и мишуре.

Однако, после того как ее преступный сын Якссон атаковал Оторио и взбудоражил всю Империю, Малина стала соблюдать повышенную осторожность. Вынужденная угодить Ландсрааду, она отмежевалась от сына и попросила прощения, ибо это был единственный способ спасти священную миссию Союза Благородных. Тихий мятеж развивался много столетий, имея целью избавление от Коррино, вцепившихся в абсолютную власть. Велась долгая игра, в которой участвовали лучшие политики и историки – но Якссон ворвался в нее, как огненное ядро, разметав фигуры, тщательно расставленные на игровой доске. Несмотря на то что Якссон ее плоть и кровь, Малине иногда хотелось его задушить.

– Я продолжаю работать над этой задачей, ур-дир, – тихо сказала Ариката Малине. Они стояли вне площадки, в тени купола, притворяясь, что созерцают панораму города. – Я, конечно, пользуюсь большим влиянием на моего дорогого Шаддама, но я не могу действовать слишком открыто, вы же это понимаете.

– Я все понимаю, и вы превосходно играли свою роль – во всяком случае, до сих пор.

Темные волосы Малина коротко стригла, она носила строгий деловой костюм, являвший яркий контраст тщеславному и роскошному наряду Императрицы. Ур-директор еще сильнее понизила голос, несмотря на то что канцлер Ридондо стоял далеко, настраивая оптические приборы площадки.

– Но почему вы не предупредили нас об опасности для дома Вердена? Мы могли бы что-нибудь спасти или уберечь кого-то из членов семейства. Уж, по меньшей мере, изготовили бы фальшивое донесение или стерли бы порочащую информацию.

Губы Арикаты были цвета жидкого граната, а радужка походила на текстуру древесных волокон, между которыми чернели бездны звездного неба. Она, Императрица, все же смутилась от слов Малины, как школьница перед учителем.

– Мой муж не всегда говорит мне, что намеревается сделать. Он хотел шокировать всех членов Ландсраада уничтожением дома Вердена.

Малина нахмурилась еще больше.

– По крайней мере, этот варварский акт отвлек внимание от моего сына.

Она покачала головой. Из-за Якссона Малина не могла выступить против несправедливости действий императора, против того, что случилось с Верденом и его семьей. Пусть другие дома провозглашают невиновность герцога или, что более вероятно, бесчестят его, называют подлым предателем и вычеркивают из имперской истории.

Императрица Ариката, новая жена Шаддама, стала таковой в результате подковерных махинаций КАНИКТ. Под другим именем и внешностью эта молодая женщина служила наложницей тяжело больному старому графу Ульчану на Плиессе. Когда стало ясно, что Шаддам теряет интерес к Фиренце, его предыдущей жене, брак с которой заключил из чисто политических соображений, прожженные специалисты КАНИКТ превратили Арикату в идеальную спутницу Падишах-Императора, а собственная дочь Малины вышла замуж за графа Ульчана и обвела его вокруг пальца.

Леди Анирул, первая жена императора и мать его четырех дочерей, оставалась его супругой дольше других, но ее убили четырнадцать лет назад. Ариката считала, что сможет стать лучшей. Выдрессированная как идеальная супруга Шаддама, она мастерски управляла им, дергая за нужные ниточки. Таким образом, КАНИКТ разыграл самый выгодный для себя сценарий: Ариката служила ушами самого могущественного человека в известной вселенной и была при этом обязана передавать всю важную информацию в КАНИКТ.

Герцога Фаусто Вердена, одного из верных соратников Малины в Союзе Благородных, выследили и убили. Теперь ур-директор опасалась, что раскроют и других тайных мятежников.

Ни Шаддам, ни его беспощадные сардаукары не понимали, что Союз Благородных состоит из двух фракций, да, собственно, их это и не интересовало. Скорее всего, Верден допустил оплошность и поплатился за нее. Но не оставил ли он следов, которые могут поставить под удар других участников движения? Малина и ее соратники балансировали на грани отчаяния, а Ариката оставалась их единственным источником информации.

– Какие доказательства есть у Шаддама? – допытывалась Малина у императрицы. – Ландсраад ропщет. Великий дом обвинили в преступлении и уничтожили, но Император не представил никаких доказательств. Еще важнее, как получилось, что Верден дал себя поймать? Мы должны это знать.

Ариката перешла на шепот.

– Почему вы думаете, что он вообще имел доказательства? Мой муж отличается способностью устроить спектакль просто потому, что это ему понадобилось.

Женщины одновременно подняли головы, услышав, что канцлер закончил свою работу и купол начал поворачиваться на своей подвеске. Наблюдательная щель поочередно открывала вид на разные участки неба.

Императрица снова понизила голос и спросила:

– Почему вы так в этом заинтересованы, ур-дир? Владения дома Верденов передадут другому дому, а КАНИКТ сможет назначить новых директоров.

Ариката не знала – да ей и не полагалось знать – никаких важных сведений о мятежниках, в частности, что ур-директор или КАНИКТ вовлечены в заговор.

Малина сказала:

– Верден являлся одним из самых важных директоров внутреннего круга, и теперь мне придется заново выстраивать баланс. – Она успокоилась и постаралась ободрить и Императрицу. – Используйте это как возможность. Выразите свое недовольство тем, что Шаддам не посовещался с вами, скажите, что хотите получить больше ответственности и хотите стать его самым… интимным советником.

– Я исполняю свой долг, – улыбнувшись, ответила Ариката и сделала многозначительную паузу. – Но я узнала неожиданную и важную информацию о другом предмете. – Малина наклонилась к ней, ожидая продолжения, и Ариката не разочаровала ее. – Есть ли у вас интерес к каладанскому герцогу Лето Атрейдесу? Совершенно очевидно, что он потерпел фиаско со своей официальной наложницей, матерью его сына и предполагаемого наследника. Ведя свою игру, Бинэ Гессерит вызвала Джессику на Уаллах IX вопреки его воле, и пока доподлинно неизвестно, уехала она по своей воле или под давлением. Герцог глубоко уязвлен; чувствует себя одиноким и затаил злобу на Орден сестер.

– Это означает, что сейчас им можно манипулировать, – сказала Малина, переваривая информацию. – Дом Атрейдесов в настоящее время не представляет для нас никакого интереса, но я посмотрю, какую пользу можно из этого извлечь. После Оторио и перераспределения владений доля акций самого императора в КАНИТ стала подавляющей, а мы не хотим этого терпеть.

Она потерла виски.

– Как мне сейчас не хватает моих остистых собачек, но дворцовая челядь их боится.

– Где они? – спросила Ариката.

– На время пребывания в Кайтэйне я оставила их в Серебряной Игле с Франкосом.

За Харом и Каром присматривал номинальный президент КАНИКТ. Позади величественной панорамы она отыскала взглядом изящный шпиль штаб-квартиры КАНИКТ, выглядящий как кинжал, почти равный по высоте императорскому дворцу.

Из обсерватории вышел канцлер.

– Ну наконец все готово, дорогие дамы. Купол и механизмы отлажены, вид просто потрясающий. Идемте, вы все должны увидеть собственными глазами.

– Даже днем?

Малина, конечно, знала ответ, но это давало Ридондо возможность дать объяснения и почувствовать свою важность.

– Наши линзы могут пронизывать атмосферу, и вы даже увидите на орбите несколько лайнеров Гильдии. Активность удивительная.

– Это очень мило, – с невинной беззаботностью отозвалась Ариката, включив очарование на полную мощность.

Женщины последовали за канцлером внутрь.

В куполе священнодействовали три астронома, возившиеся с телескопами. Ариката подвела ур-директора к окуляру, снабженному резиновым кольцом.

Канцлер сделал шаг назад и встал, скрестив руки на груди, дав дамам возможность наслаждаться космическим зрелищем.

Через окуляр Малина наблюдала светящиеся точки космических кораблей, челноков, грузовых судов и отстойников, вываливавшихся из чрева лайнера Гильдии. Малина могла воочию оценить интенсивность движения, торговую активность сотен Домов, тысяч частных судов и бесчисленные миллиарды соляриев, вовлеченных в оборот, – и все это оплетала сеть компании КАНИКТ. Ур-директор довольно долго упивалась этим зрелищем.

Ее немало удивил послышавшийся за спиной знакомый голос.

– Ридондо сказал, что я найду вас обеих здесь. Полагаю, как всегда, плетете интриги?

Услышав слова Шаддама, Малина не испытала ничего, кроме раздражения, но Ариката нежно ответила:

– Мы говорим о делах, любовь моя, я укрепляю дружбу с ур-директором Ару. Я бы не стала называть это интригами.

– Называй это, как тебе угодно, – ответил Шаддам.

– Мы обсуждали ужасную судьбу дома Вердена, – добавила Малина.

– Они сами виноваты в ней, – желчно произнес Шаддам. – Та же судьба ждет любой другой дом, если он вздумает сочувствовать подлым мятежникам. Все должны знать, как я бдителен.

– Теперь это знают все, сир, – согласилась Малина.

Ариката решила грубо польстить Императору:

– Если у меня будут хорошие отношения с ур-директором КАНИКТ, мой дорогой, то я смогу принести пользу и тебе. Мы близкие подруги.

Шаддам, не отличавшийся падкостью на лесть, воображал, что понимает, что делает с ним Ариката, но ее так хорошо подготовили, что он даже не подозревал, чем она занималась на самом деле.

Малина отошла от телескопа и указала рукой на окуляр.

– Не хотите посмотреть, сир? Это напомнит вам обо всех кораблях, торговцах и просто людях, которые прибывают на Кайтэйн только ради вас.

Император улыбнулся.

– Я думаю об этом каждый день.

Он склонился к окуляру и принялся сосредоточенно смотреть. Ариката извинилась и увела Малину из обсерватории.

Ур-директор попыталась представить себе, что сделает Император, если узнает о незаконных операциях барона Харконнена со специей и о его сговоре с КАНИКТ в уходе от дополнительного императорского налога. Она решила, что ей – ради ее собственного выживания – нужен план на случай столь катастрофического развития событий.

Сражение в ближнем бою незначительно отличается от битв на большой арене. В любом случае надо знать театр военных действий и приспосабливаться к нему.

Сборник инструкций Бинэ Гессерит

Прежде чем отправиться в путешествие на побережье, Пол и Дункан обошли орнитоптер, желая убедиться, что горючего достаточно, а соединения крыльев, усиливающие стойки, воздушный отражатель и легкий кожух корпуса в полном порядке. Дункан настаивал, что хороший пилот всегда проверяет судно перед вылетом, и Пол следовал этому наставлению.

Над морем стелился низкий туман, но над башнями древнего замка висели лишь крошечные его клочки. Пол и Дункан направлялись в песчаные дюны Каладана на поиски таинственной девушки, постоянно появлявшейся в сновидениях Пола. Хотя юноша сомневался, что отыщет ее, он, помимо всего прочего, хотел увидеть тамошние растения и ознакомиться с экспериментами на биологической станции; кроме того, просто посетить для ознакомления этот район своей планеты.

Я должен учиться быть герцогом.

Дункан поднял голову и посмотрел в расчистившееся небо.

– Отличная погода для полета, молодой мастер. Небольшой ветерок для бодрости, но ты с ним справишься. – С этими словами он поднялся в кабину. – Садись за управление.

Пол сел на место пилота и включил двигатель. Слившись с машиной, юноша поднял ее в воздух. Ритмично застучали крылья, и орнитоптер стал набирать скорость. Пол выпустил крылья машины на всю их длину, и они заработали в полную мощь, подчиняясь грациозному ритму. Глядя на землю через ветровое стекло, Пол чувствовал себя орлом, парящим в небе.

– Никогда не знаешь, с чем там столкнешься, – сказал Дункан. – Где еще на Каладане можно найти песчаные дюны? Ты говорил, что отчетливо видел их во снах с девушкой. Может, на месте ты поймешь смысл этих картин.

Пол задумался, поднявшись над замком и направив машину вдоль берега.

– Может быть, – произнес он куда менее уверенно, чем Дункан.

Дюны находились в часе полета от Кала-Сити; в том месте выветривание горных пород привело к образованию песков. В их северной части находилась деревня Алоренс; раньше на ее месте зеленел густой лес и процветало земледелие, но надвигающиеся дюны поглотили плодородную почву. За прошедшие сто лет жители воздвигли множество стен и дамб, чтобы сдержать наступление пустыни, но все их усилия оказались тщетными. Деревня спаслась только благодаря тому, что специалисты-почвоведы поняли: для сдерживания песков их надо засадить гудзонией. Это действительно прекратило дальнейшее расползание дюн по пахотной земле.

Пол направил орнитоптер к домам и к клубящимся гребням дюн. Некоторые из них покрывала уродливая трава, словно на мрачных склонах тролль растил урожаи похожей на войлок зеленовато-серой растительности, кое-где украшенной желтыми цветками.

– Песчаный вереск, – язвительно заметил Дункан.

Пол посмотрел поверх приборной доски.

– Слушай Дункан, а ты куда образованнее, чем я думал.

Мастер меча в ответ только усмехнулся.

– Вчера я подсмотрел через твое плечо, когда ты читал книгофильм. Ты так сосредоточился, что даже не заметил, как я подошел.

– Сафир бы страшно рассердился, узнав, что ты смог незаметно ко мне подкрасться, – рассмеялся Пол. – Или, может, я просто знал, что ты рядом.

Орнитоптер сделал круг над деревней и полетел дальше, к первому ряду дюн, в поисках планетологической станции, расположенной на каменистой площадке, которую окружали каменные столбы, похожие на зловещих фантастических животных. С ближайших дюн на них уже смотрели люди в форме цвета хаки и в широкополых шляпах. Пол снизился, и несколько человек приветственно помахали ему, заметив герцогскую эмблему на фюзеляже.

Пол взглянул на Дункана.

– Ты сказал кому-нибудь в деревне, что мы прилетим? Они ждут нас?

Дункан посмотрел вниз через боковое стекло.

– Я подумал, что мы нанесем очень короткий визит – ты и я. Если бы я оповестил жителей Алоренса, то наш приезд стал бы выдающимся событием; тебя встречали бы деревенские старшины, а планетологи непременно пригласили бы посмотреть на их растения. Тебе интересно провести здесь несколько дней? Сафир сможет это организовать, если ты захочешь потратить время на поиски девушки.

Полу стало неловко, и он покачал головой.

– Нет, я просто хотел посмотреть. – Он внимательно вглядывался в песчаный ландшафт, заросли войлочной травы, затянутое облаками небо. Юноша часто просыпался от того повторяющегося сна, но то, что его сейчас окружало, казалось… каким-то не таким. Он разочарованно вздохнул. – Да, это на самом деле дюны, но местность совсем другая, да и в моих снах солнце светит иначе.

– Солнце светит иначе? Как может оно светить по-другому? – смеясь, спросил Дункан. – Солнце и есть солнце. Но самый лучший способ поискать девушку – это встретиться и поговорить с местными жителями. – Он протянул руку к аппарату связи. – Так я скажу им, кто мы?

– Нет, давай сегодня просто облетим деревню. Я потом приеду сюда сам, на своих условиях.

Он изменил курс, направив орнитоптер к широкой, не покрытой травой дюне, лежащей вдалеке от лагеря планетологов. Биение крыльев замедлилось, и Пол мягко посадил машину в этом уединенном месте.

Вокруг орнитоптера поднялась туча крутящегося коричневого песка.

– Прекрасно! – похвалил юношу Дункан.

– Теперь дай-ка я посмотрю, что это за каладанские дюны, – сказал Пол.

Он постарался во всех подробностях вспомнить свои сны, свет и тени виденных им дюн, их мощь, ощущение неминуемого. В его сновидениях присутствовало еще что-то, нечто большее, чем тоненькая прекрасная девушка. Испытывая ощущение чуда, Пол ступил на песок. Он ожидал, что его со всех сторон охватит нестерпимый зной – несмотря на хмурое и пасмурное небо и прячущееся за тучами солнце. Он глубоко вдохнул; прохладный воздух сильно отдавал солью. Мысленно Пол видел соленые термальные источники, бьющие из солончака среди громоздившихся дюн и скал. Наклонившись, он зачерпнул горсть песка и просеял его сквозь пальцы. Песок оказался холодным.

Это не то.

Дункан догнал Пола и встал рядом, но юноша не обратил на него внимания, сосредоточенно разглядывая окрестности; мысленно он вернулся в свои сны, ощущая неимоверное внутреннее напряжение. Он посмотрел на ближайшую скалу; потом перевел взгляд на колышущиеся, перемещающиеся дюны, похожие на песчаное воплощение каладанского моря. По высоте они и близко не походили на увиденные во сне, и скалы имели другие форму и цвет. К тому же Пол чувствовал холод, а не жару, как во снах.

Это не то место, подумал он. Она не здесь.

Разочарование поразило сильнее, чем он ожидал. Он сбросил остатки песка с ладони, вытер руку.

– Полетели.

Дункан сильно удивился.

– Уже, молодой мастер?

Пол чувствовал необходимость уехать. Его охватило предчувствие – но не опасности, а чего-то совсем другого.

– Это не здесь, а может, и не сейчас. – Он медленно покачал головой. – Прости меня, Дункан. Я понимаю, что ты старался, но это не то место, куда я хотел попасть.

Дункан нахмурил брови под жесткими завитками черных волос, но даже не попытался понять Пола.

– Как скажете, милорд. – Он развернулся и направился к машине. – Но я все же думаю, что нам надо посетить деревню, поговорить с людьми, и, кто знает, может, какая-нибудь девушка привлечет твое внимание.

– Я не ищу девушку, которая привлекла бы мое внимание, – сказал юноша, забираясь в кабину. Он включил двигатель и привел крылья в движение. – Сейчас я должен думать и поступать как герцог.

Подняв орнитоптер в воздух, Пол облетел дюны и опытную станцию, поросшую травой. Он посмотрел на группы рабочих, занятых своими делами в песке, а затем взгляд его затуманился – мысленно он видел великое множество людей – целую армию? – пересекающих огромную и абсолютно другую пустыню. Орнитоптер завибрировал, и Пол, вздрогнув, вернулся к реальности.

– Ты расстроен? – с тревогой в голосе спросил Дункан.

Пол сосредоточился на управлении.

– Этот ландшафт очень покоен, слишком безопасен.

– Слишком безопасен? – рассмеялся Дункан такому определению.

Но юноша стоял на своем. Он посмотрел в направлении выбранного им курса, словно проложив путь дальше, в свое будущее.

– Место, которое я ищу, больше этого – намного, намного больше.

Бизнес – это иллюзия, выступающая под разными масками. Неизменны только прибыль и влияние.

Барон Владимир Харконнен, внутренний доклад об операциях со специей

– Представьте мне ваш доклад, барон, и ваши оправдания, если они у вас есть. – Император посмотрел на барона сверху вниз с мрачным каменным выражением лица, а затем, внезапно, улыбнулся. – Правда, я уже знаю результат, и я им доволен.

Стоя перед Императором в огромном тронном зале, барон почти физически ощущал на себе взгляды тысяч людей. В каком бы помещении дворца ни принимал подданных Шаддам, оно мгновенно переполнялось придворными, министрами, советниками и бесчисленными чиновниками, не занятыми никакими конкретными делами, понятными хотя бы Императору. Многие сегодняшние зрители просто надеялись стать свидетелями падения дома Харконненов.

Барон облачился в самый блестящий свой наряд, выдержанный в оранжево-пурпурных цветах его дома; на капюшоне, падавшем на плечи, красовался вышитый грифон. Жирные пальцы унизывало множество колец, и это при том, что он снял некоторые, чтобы не показаться слишком тщеславным перед троном. Подвесной антигравитационный пояс позволял Харконнену двигаться легко и непринужденно, хотя и мешал низко кланяться. Вместо поклона он вытянул руки и всем телом подался вперед.

– Я стараюсь, как всегда, сир, и делаю все возможное во благо ваше и Империи.

Он лихорадочно пытался оценить реакцию императора. К счастью, Шаддам отличался разговорчивостью.

– Эти воры специи были моей вечной занозой в боку и стоили казначейству очень больших денег, съедая до половины дополнительного налога на специю. – Он провел рукой по гладко выбритому подбородку. – Хасимир говорит, что вы совместными усилиями нашли виновных и примерно их наказали. Я поздравляю вас с завершением успешных и похвальных действий. – С этими словами он откинулся на спинку массивного трона из прозрачного хагальского кварца. – Я видел запись казни их главаря; ее скормили гигантскому песчаному червю. Великолепное зрелище!

Графа Фенринга ни в коем случае нельзя было назвать другом барона, но в некоторых вещах их интересы совпадали, например, в том, чтобы создать впечатление, что операции со специей идут гладко. Фенринг занимался махинациями с контрабандистами, которым покровительствовал, и барон рассчитывал продолжить совместные игры, что собирался позднее обсудить при личной встрече. Императора удовлетворило решение проблемы, а пока только это имело значение.

– Дом Харконненов тесно сотрудничал с вашим министром по делам специи, и нам удалось искоренить и уничтожить эту банду пиратов, сир, – сказал барон. – И теперь весь меланж производится по вашим законам.

Однако настроение Шаддама внезапно изменилось, и голос зазвучал жестче.

– Этой проблемы, во-первых, вовсе бы не существовало, если бы вы внимательнее следили за ситуацией. Вы позволили такому случиться прямо у вас под носом, барон. Я ожидал большей прилежности от дома Харконненов.

Харконнен с видимым усилием сглотнул, чем снова привлек к себе всеобщее внимание.

Император жестом дирижера, призывающего оркестр к вниманию, поднял руку и продолжил:

– Странный ментат Фенринга раскрыл противозаконные махинации, а ведь даже мои бухгалтеры-ментаты не могли этого сделать. Все делалось очень тонко и скрытно. – Шаддам презрительно выдохнул через нос. – Как ее имя? Рулла Туэк? Я удивлен, что грязная баба из пустыни смогла проворачивать такие сложные махинации.

У барона участился пульс. Вдруг Шаддам знает больше, чем показывает? Он бы никогда не вспомнил имя Руллы Туэк, если бы не хотел использовать его в своих целях.

– Эти фрименские головорезы дьявольски сообразительны, сир, – признал барон. – Они совершили множество актов саботажа, испортили наше оборудование. Я всегда считал их почти животными, но очевидно, что многие из них – великие мошенники. – Он тоже решил произнести это имя. – Например, как Рулла Туэк и ее сообщники.

Шаддам побарабанил пальцами по ручке трона.

– Это очевидно, – в голосе его, однако, слышались недоверие и раздражение, – тем не менее дополнительный налог взимается, а это большие деньги, которые можно направить на благие цели. На самом деле я хочу устроить выставку этих денег, огромной их массы просто для того, чтобы все знали, что они есть, и прониклись к ним благоговением.

От этой приятной мысли настроение Императора снова улучшилось, и он позволил себе улыбнуться.

– Мы возьмем настоящие монеты, настоящие солярии, огромные ящики, заполненные ими, для демонстрации величия трона золотого льва. Эта демонстрация останется в памяти потомков. – Он отвлекся, представив себе великолепие этой картины, но затем внимание его вдруг снова переключилось на барона. – Неприятности с черным рынком специи выявляют недостатки вашего управления, барон. Одна банда воров ликвидирована, и граф Фенринг уверяет меня, что поводов для беспокойства больше нет, но я не ослаблю контроль и отныне стану следить за ситуацией еще более пристально. Действительно, мои бухгалтеры-ментаты нашли нестыковки в ваших отчетах и расходах.

Барон почувствовал, что потеет. Число зрителей, привлеченных разговором, удвоилось, и все смотрели на него во все глаза. Харконнен откашлялся и понизил голос:

– Может, мы обсудим это наедине, сир?

– Или, наоборот, всеобщее внимание пойдет на пользу делу?

Душа барона ушла в пятки. Неужели Император пытается обмануть его своим якобы хорошим настроением? Барон чувствовал, что попал в ловушку, и лихорадочно старался найти выход.

– Как мне улучшить работу, чтобы угодить вам?

– Ваши потери оборудования неприемлемы, – отрезал Шаддам. – Число списанных за прошлый год комбайнов, грузовиков и разведчиков намного превышает среднее значение.

– В этом году разразилось очень много песчаных бурь, сир. Кориолисовы бури, абразивное действие песка и колебания магнитного поля – все это портит оборудование и выводит из строя электронные системы.

Император вперил в барона острый, как клинок, взгляд.

– Вы списали на пятнадцать процентов больше оборудования, чем за все предыдущие годы, и с намного большими издержками.

– Оно устарело, сир. Мы эксплуатировали грузовики и комбайны в течение времени, намного превышающего срок их службы, и вот они в конце концов сломались. Нам пришлось списать все это габаритное оборудование, чтобы обеспечить безаварийную добычу специи.

– Я видел цифры, – настаивал Шаддам, – и оценил стоимость.

– Эти издержки в основном оплачиваются за счет дома Харконненов, сир. Я не могу допустить, чтобы мои рабочие работали на оборудовании, не соответствующем стандарту. Главное – безопасность людей.

Он изо всех сил старался создать видимость искренности.

На самом деле барон отметил как негодное оборудование, которое могло прослужить еще несколько лет, и использовал его для добычи специи в пользу КАНИКТ. Опасный шаг, но весьма прибыльный.

Он примирительно улыбнулся.

– Мы станем внимательнее следить за новым оборудованием, сир, чаще ремонтировать его, чтобы продлить срок службы. Арракис – одна из самых трудных планет в Империи, но мы делаем все, что можем, чтобы не снижать добычу специи.

Император плотно сжал губы.

– Да, мы должны делать все возможное ради добычи специи. – Он откинулся на спинку трона. – Это все, что я хотел с вами обсудить, барон. Знайте, что я слежу за вами. Надеюсь на повышенную эффективность и большее рвение, отныне и навсегда. Вы свободны.

Барон изобразил попытку поклона и пошел прочь, испытывая головокружение. Теперь он хотел только одного – скорее покинуть императорский дворец. Правда, сначала предстояло увидеться с Малиной Ару в штаб-квартире КАНИКТ на Кайтэйне, а затем со всех ног бежать на свою любимую планету – Гайеди Прим.

Он старался не замечать подозрительные взгляды придворных и советников, пока шел по заполненному людьми тронному залу, но вдруг остановился как вкопанный, увидев Преподобную Мать Бинэ Гессерит, незаметно стоявшую возле гигантской колонны – императорскую вещающую истину. Сначала он ее не заметил, но Мохайем внимательно слушала его во время аудиенции и проанализировала все его слова, стараясь найти признаки лжи. Она шла к барону, и он, встревожившись, старался в подробностях вспомнить все, что говорил императору и какие термины использовал. Не сделал ли он противоречивых заявлений? Мохайем сразу его поймает. Проклятая ведьма!

– Кажется, вы расстроены, барон Харконнен? Я слушала, что вы говорили.