Мертвые хризантемы Крамер Марина

– Матушка, вы меня снова в чем-то обвиняете? Я же сказала – таблетку выпила. Уснула, в вашу половину дома не заходила после ужина. Какая ваза?

– Кику… я не хочу ссориться с утра…

– Так не стоило начинать эту тему! – отрезала та. – Я вашу вазу в бассейн не бросала, что еще за детский сад?

«Ну да – ты бы с удовольствием ее об мою голову разбила, – зло подумала Анита и тут же устыдилась подобной мысли – Кику при всех ее странностях все-таки не была агрессивной. – Господи, когда это закончится?»

По дороге в мэрию она вдруг спросила у водителя, живущего всю неделю в небольшой комнате, мимо которой нельзя незамеченным проникнуть в подвальный этаж:

– Скажите, Сережа, ночью… никаких звуков не слышали?

– Как вы вставали и вниз ходили, слышал, – отозвался водитель. – Еще подумал – чего это Анита Геннадьевна среди ночи в бассейн пошла?

– И… все?

– Да. А что еще?

«Похоже, у меня паранойя. Я стала слышать то, чего не слышат другие. Но ведь ваза абсолютно точно лежала на дне бассейна, а я забыла сказать домработнице, чтобы спустила воду и убрала осколки. Как же я так… Ладно, не до вазы мне сейчас, надо настроиться на встречу со следователем. Есть дела поважнее черепков на дне бассейна. У меня в городе трупы находят, а я о какой-то ерунде».

Женщина-мэр была миниатюрной, как принято говорить – статуэточной, и напоминала выставленную в витрине одного из ресторанов фарфоровую гейшу – не хватало разве что кимоно. Она поправила тяжелый узел черных волос, мягко улыбнулась:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Полина села, вынула из сумки ежедневник и ручку:

– Анита Геннадьевна, меня зовут Полина Дмитриевна Каргополова, я старший следователь по особо важным делам.

– Я это знаю. Вас в наш город привели эти ужасные убийства.

– Да, я приехала расследовать…

– Я знаю, – перебила мэр все тем же мягким голосом. – Извините, что вам пришлось вместо отдыха сразу ехать сюда, но я привыкла контролировать все, что происходит в городе, не полагаясь ни на кого. У нас никогда ничего подобного не случалось, и, конечно, люди шокированы и испуганы. Я больше всех заинтересована, чтобы в городе снова воцарился порядок, а потому хочу контролировать ход расследования лично, если вы не против.

– Абсолютно не против. Но, в свою очередь, могу ли я рассчитывать на вашу помощь, если она потребуется?

– Разумеется. Я дам вам свой мобильный, можете обращаться, когда возникнет необходимость. А ежедневник вы достали… уже есть вопросы? – легко кивнув в сторону Полининого синего блокнота, спросила мэр.

– Простите, это привычка. Как только сажусь за стол, так машинально выкладываю. Вопросов пока нет, с материалами ознакомлюсь, на места съезжу – тогда буду думать.

– Я распоряжусь, чтобы вам выделили машину с водителем.

– Это лишнее…

– Поверьте, Полина Дмитриевна, вы не представляете, куда вам придется ездить. Это за городом, туда не ходит общественный транспорт, а таксисты в сложившейся ситуации, сами понимаете, не слишком настроены на подобные поездки. Так что от машины не отказывайтесь.

Полина пожала плечами, решив, что возражать дальше не стоит.

– Анита Геннадьевна, а почему вы считаете, что убийства совершены приезжим?

– Видели мое интервью? – чуть улыбнулась мэр. – Да, я считаю, что подобное могло прийти в голову только извращенному маньяку.

– И в вашем городе таких быть не может?

– Конечно, нет. И потом… вы заметили, что все убитые не являлись жителями нашего города?

– Заметила.

– Мне кажется, что это спланированная акция. Через полгода заканчивается срок моих полномочий, и кому-то очень выгодно скомпрометировать меня в короткий срок, чтобы не было возможности реабилитироваться. И подобный хаос – прекрасный способ. Следствие по таким делам может длиться годами.

– И потому вы нажали какие-то кнопочки в министерстве, чтобы расследовать дело прислали меня?

– Разумеется, – улыбнулась Анита Геннадьевна, едва заметным легким жестом поправляя узел волос. – Говорят, что в области лучше вас никто такое дело не раскрутит.

«Специалист по маньякам! – хмыкнула Полина про себя. – Не собиралась я получать такую узкую специализацию».

– Я постараюсь оправдать ваше доверие, – сказала она вслух. – И, если у вас больше нет ко мне вопросов…

– Да-да, конечно! – Мэр встала, поправила лацканы пиджака. – Сейчас распоряжусь, вас отвезут в гостиницу.

– Я бы прогулялась, если вы не возражаете. Хочу посмотреть ваш город.

– Ну как хотите. Вот моя визитка, на обратной стороне мобильный, звоните, если что-то будет нужно.

Полина вышла из мэрии со странным чувством. Непоколебимая уверенность мэра в том, что убийства совершены с целью дискредитировать ее работу, казалась ей странной. Это каким надо обладать извращенным сознанием, чтобы ради такой цели лишать жизни людей? Но, с другой стороны, убийства происходят и по более приземленным мотивам, а пытаться понять логику маньяка – дело вообще бесперспективное. «Нет, я не желаю думать, что тут действует психически неуравновешенный человек. Не хочу – пока проще ограничиться версией мэра. А сейчас надо не на прогулку, а в прокуратуру, поговорить со следователем, ведущим это дело сейчас, и попросить вызвать оперативников и экспертов», – решила Полина, шагая к ожидавшей ее машине.

– Куда вас, Полина Дмитриевна? – спросил водитель, вышедший открыть ей дверь машины.

– В прокуратуру, – попросила она, а про себя отметила, что водитель назвал ее по имени-отчеству. – Простите, как вас зовут?

– Вадим.

– А по отчеству?

– Да ну что вы, просто Вадим, – чуть смутился водитель. – Я второй шофер мэра, буду в вашем распоряжении, когда понадоблюсь, Анита Геннадьевна распорядилась. Вы телефончик мой запишите, и если нужно – не стесняйтесь, в любое время звоните, я мигом…

– Спасибо. Скажите, Вадим, а в городе что-то говорят об этих убийствах? – спросила Полина, глядя в окно.

– Конечно! Еще бы не говорить… оба мужика явно не местные, одеты хорошо, а вот что делали в таких странных местах – непонятно. Люди разное болтают…

– Что, например?

– Ну… что маньяк завелся.

– Думаю, это преувеличение. Что общего у убитых? Только то, что оба не из Осинска?

– Этого я не знаю. Но люди болтают…

– Да… люди болтают… – задумчиво повторила Полина.

Пока ехали до прокуратуры, она успела немного рассмотреть город, и он ей понравился. Уютный, довольно старый, в центре много двухэтажных домов сталинской постройки, отремонтированных и оснащенных новыми окнами, конечно, но архитектурный стиль все же сохранился и хорошо прослеживался. Много магазинов – не огромных торговых центров, а небольших, занимающих первые этажи. Полине очень приглянулся бульвар на центральной улице – там, видимо, приятно гулять в жару, а зимой наверняка много подсветки. В целом Осинск произвел на Каргополову приятное впечатление и даже напомнил чем-то ее родной Хмелевск. «Хорошо бы Лева приехал с детьми на выходные, было бы где погулять».

Но пока до полноценных выходных было далеко, а за тяжелыми дверями здания прокуратуры ее ждало новое дело. И, между прочим, следователь, у которого это дело забрали, чтобы передать Каргополовой, и теперь непонятно, как ее здесь встретят – с агрессией, как захватчицу, или с облегчением, как спасительницу.

Следователем оказалась совсем молодая девушка, представившаяся Светланой Ивановной Ползухиной.

– Вы присаживайтесь вот сюда, здесь будет удобнее, – она указала за второй стол у окна, – а то ко мне сейчас свидетель придет по другому делу. А кабинетов у нас на всех не хватает, мой сосед выехал в район, так что… Вот материалы, смотрите, – она плюхнула на стол папку.

– Светлана Ивановна, а как бы нам пообщаться по делу? Бумаги-то я посмотрю, но ваши впечатления куда актуальнее, – сказала Полина, выдвигая стул.

– Даже не знаю, – наморщила лоб Светлана, – может, после работы? Мне еще кое-куда доехать нужно… у меня семь дел в производстве, ничего не успеваю… Вы в какой гостинице остановились, в «Осинских огнях», наверное?

– Да.

– Тогда… может, я вечером, попозже, подскочу туда, и мы в баре посидим? Ну совершенно нет времени, честное слово…

– Хорошо. Тогда я почитаю пока, а потом, с вашего позволения, мне бы оперативников, работающих по делу, опросить. И хорошо бы эксперта.

Ползухина постаралась скрыть недовольство, но Полина успела заметить, как ее лицо слегка скривилось:

– Давайте я вам телефоны напишу, а вы сами уж позвоните и вызовите, хорошо? А то у меня свидетель сейчас… – она быстро написала несколько номеров, положила листок на стол перед Полиной и вернулась на свое место, нацепила на нос очки в круглой черной оправе и громко сказала:

– Сенченко, заходите, пожалуйста.

Полина не стала вникать в разговор следователя со свидетелем, невысоким щуплым пареньком лет двадцати, а погрузилась в изучение материалов по делу о двух убийствах.

Примерно к середине папки Полине стало понятно, что места происшествия были обследованы формально, не хватало деталей, да и осмотр обоих трупов оставлял много вопросов. «Придется звонить сначала эксперту». Она взяла листок и мобильный и, стараясь не шуметь, вышла в просторный холл первого этажа, где у рамки металлоискателя при входе скучал дежурный полицейский.

«Архипов Антон Аркадьевич, судмедэксперт» – было написано острым неровным почерком на листке, и Полина набрала этот номер первым.

– Добрый день, Антон Аркадьевич, – произнесла она, услышав в трубке глухое «Алло», – меня зовут Полина Дмитриевна Каргополова, я старший следователь по особо важным делам, здесь в командировке по делу об убийстве Колыванова и Урванцева.

– А-а, вы – та самая дама, что поймала «хмелевского хирурга»? – сразу оживился Архипов. – Очень рад буду познакомиться.

– Почему – хирурга? – удивилась Полина.

– Ну это мы его тут между собой так назвали. Орудие убийства – скальпель, ну вот и…

– Оригинально. Антон Аркадьевич, мы могли бы с вами увидеться? У меня есть ряд вопросов, и, поскольку дело передали мне, то я бы хотела… – но эксперт перебил:

– Конечно! У меня есть что вам рассказать и показать. Вы сейчас можете в морг подойти?

– Подойти? Я не знаю город.

– А тут и знать нечего. Вы ведь в прокуратуре? Тогда выходите, на углу направо и дальше прямо, никуда не сворачивая. Упретесь в старое трехэтажное здание белого цвета – оно тут одно. Это и есть наше бюро, а морг у нас в подвале.

– Хорошо, я сейчас приду.

– Я вас на крылечке встречу.

Полина вернулась в кабинет и взяла свою сумку и папку, в которую аккуратно упаковала дело, жестом показав следователю Ползухиной, что берет его с собой.

– Вы уходите? – спросила та, оторвавшись на минуту от допроса свидетеля.

– Да, договорилась с экспертом.

– Вы с ним аккуратнее, он у нас того… со странностями, – и Ползухина как-то совсем уж по-детски покрутила пальцем у виска. – Вы еще вернетесь?

– Конечно, мне ведь дело нужно сдать.

– Можете взять с собой, у нас все следователи так делают. Главное – в канцелярии скажите, они пометку сделают, что оно у вас.

– А где…

– Канцелярия? По коридору налево до конца, там металлическая дверь, не промахнетесь. До завтра, – и она снова повернулась к сидящему на самом краешке стула свидетелю.

Полина вышла в коридор, нашла канцелярию и, показав там удостоверение, написала расписку, что берет дело с собой. Сидящая за столом кудрявая блондинка улыбнулась:

– Так вы и есть Каргополова из Хмелевска? Мы тут о вас много слышали.

Полина пожала плечами:

– Не было счастья… Скажите, а у вас при таком порядке никогда дела не пропадали?

– Да вы что! – возмутилась блондинка. – У меня строго. Вот попробуйте завтра утром мне дело не показать.

– Понятно. То есть утром я сперва к вам должна зайти?

– Если дело берете – да. А если нет, то сразу можете в рабочий кабинет проходить. Вас же к Светке Ползухиной определили?

– Да.

Блондинка покачала головой, но больше ничего по этому поводу не сказала, хотя во взгляде ее сквозило явное неодобрение.

– Вы с операми лучше поговорите, на этом деле толковые ребята работают – начальник убойного Слава Кучеров и лейтенант Речковский, он хоть и молодой, но очень умный, – посоветовала она, и Полина кивнула:

– Спасибо, я учту.

Оказавшись на улице, Каргополова закурила, постояла пару минут у крыльца прокуратуры и, повернув направо, отправилась на поиски бюро судебно-медицинской экспертизы.

«Интересно, почему мне никогда не приходило в голову завести хотя бы кота? Ждал бы меня по вечерам, терся об ноги, мурлыкал… Нет. Кот – это шерсть, порванная когтями диванная обивка, запах. Дискомфорт, короче. И потом – меня постоянно нет, а животному, как ни крути, нужно внимание и общение, а мне после рабочего дня хочется только тишины и одиночества. Какой уж тут кот, зачем?»

В последнее время мысли об одиночестве посещали все чаще, и их все труднее было отогнать. Всегда легко решить подобную проблему пациента, поговорить, объяснить, как-то направить, предложить варианты выхода из ситуации, а вот помочь себе значительно сложнее. Да что там – практически невозможно. За долгие годы одинокого существования выработались какие-то привычки, ритуалы – и представить, что все это придется менять в угоду какому-то другому человеку или просто живому существу вроде кота, было абсолютно невозможно и даже страшно.

«Надо бы в супермаркет заехать, купить кое-что, холодильник-то пустой, даже на завтрак ничего, кажется…»

Набор продуктов в корзине практически всегда был одинаков – потому что так правильно, незачем нарушать привычный режим питания, устоявшийся годами и позволяющий хорошо себя чувствовать и не испытывать проблем со здоровьем. Порой, конечно, хотелось себя побаловать и купить что-то вредное, но вкусное, но такие порывы возникали редко и легко гасились усилием воли. Во всем должна быть целесообразность, а какова она, например, в пакете чипсов? Через час случится изжога, удовольствия на десять минут, а дискомфорта на всю ночь, так зачем?

Никаких полуфабрикатов – ну это было непреложным правилом с самого детства, мама, как бы ни была занята на работе, всегда готовила домашнюю еду. В холодильнике всегда были пельмени ручной лепки, вареники – все свое, домашнее, приготовленное из понятных продуктов. Эта привычка тратить один выходной на подобного рода домашнее производство въелась настолько, что даже сейчас не изжила себя. «Стратегический запас» – так это называлось и служило хорошей помощью в те дни, когда прием заканчивался поздно.

Через час в квартире пахло куриными зразами, в которые мама научила класть кусочек сливочного масла, смешанного с зеленой чесночной стрелкой, ее тоже заготавливали собственноручно – соседка привозила с дачи огромный пакет, из которого получалась пара банок соленой массы. Румяные круглые зразы выглядели так аппетитно, что даже гарнира не хотелось, но так неправильно – нужны овощи.

Ужинать лучше всего при свечах, в гостиной, включив тихую музыку без всякого текста, чтобы эти новомодные бессмысленные словосочетания не отвлекали от приема пищи. Бокал белого вина, вкусная еда, покой и умиротворение – что может быть лучше после дня, наполненного чужими маниями, фобиями и психозами?

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда посуда отправлялась в посудомоечную машину. Разумеется, это оказалась Кику – ну а кто еще…

– Алло.

– Ну, что ты думаешь? Ключи я так и не нашла, а эта грымза Галина Васильевна категорически отказалась дать мне запасной комплект!

– Тише, пожалуйста… ну, что же ты кричишь-то, невозможно ведь…

– А как, скажи, мне не кричать?! Я осталась без возможности уйти и вернуться, когда захочу! Нет, каково! Домработница – пуп земли! Она решает, кто и когда входит и выходит!

– Так скажи об этом Аните.

– Что?! Аните?! Ты в своем уме?!

– А что?

– Да я сегодня у нее была, рассказывала же! Она меня к грымзе и отправила, сказала, что сама ключей не носит! А эта…

– Кику, что ты от меня-то хочешь? У меня ваших ключей нет.

– Да при чем тут… с тобой совсем невозможно разговаривать!

– Но ты же тем не менее звонишь мне по любому поводу, не считаясь ни со временем, ни с тем, что мне, возможно, просто неудобно разговаривать.

– Ах, так?! Ну спасибо за поддержку! – и Кику сбросила звонок.

«Истеричка. Ну почему она такая? У человека все хорошо в жизни, все есть, всегда все было. А она… Ну, в самом деле, почему она считает, что все в мире вертится вокруг нее? Или должно вертеться? Избалованная взбалмошная истеричка, весь вечер испортила…»

Следователь Каргополова показалась Аните умной, спокойной и дотошной, такой, пожалуй, можно доверять и быть уверенной в том, что дело расследуют так, как нужно, преступления раскроют и убийц найдут. А возможно, и заказчиков. Анита была убеждена, что все обстоит именно так – кто-то пытается дискредитировать ее работу на посту мэра, имитирует разгул преступности. А кому такое может быть выгодно? Верно – конкурентам по предвыборной гонке.

Анита с раздражением открыла на компьютере сайт, на первой полосе которого красовалась ее фотография под броским заголовком «Трупы множатся, а мэрия молчит». Сайт финансировался одним из ее конкурентов, потому материал явно был заказным – сама Анита никаких комментариев и интервью по факту обнаружения трупов не давала, но в статье именно это и вменялось ей в вину – молчание и отсутствие четкой информации о ходе расследования. «А где вообще сказано, что мэр города обязан отчитываться по каждому уголовному делу перед представителями прессы? Сколько уголовных дел сейчас в производстве у следственных органов? Я что – должна знать о каждом? И потом – кто вообще решил, что эти два убийства связаны между собой? Надеюсь, следователь разберется во всем, и тогда я смогу развеять слухи и опровергнуть обвинения в мой адрес. Как будто это я их убиваю, в конце концов! И, кстати, если расследование затянется, мои конкуренты начнут меня обвинять и в этом – с них станется. Что ж за год-то такой…»

Анита свернула окно сайта и взялась за телефон, но в последний момент передумала – звонить прокурору пока не с чем, надо дождаться сообщения от Каргополовой. И вообще хорошо бы ее держать в поле зрения и поближе, чтобы иметь возможность получать информацию сразу. «Приглашу ее завтра на ужин. В домашней обстановке говорить всегда проще», – решила Анита и сделала пометку в настольном календаре: «Позвонить Каргополовой насчет ужина».

– Анита Геннадьевна, машина ждет. – В дверях кабинета возникла секретарь.

– Машина? Какая и зачем?

– Ну как же? У вас ведь выездное совещание с работниками жилтреста. По вопросу благоустройства бульваров…

– Ох ты… – Анита легонько хлопнула себя по лбу и встала. – Как же я забыла… что-то сегодня все наперекосяк.

Она схватила из шкафа плащ и, на ходу стараясь попасть в рукава, стремительно вылетела из кабинета.

Погода для выездного совещания выдалась на редкость удачная – светило солнце, золотистая листва деревьев казалась подсвеченной крошечными лампочками, а температура приближалась к двадцати градусам, и Анита даже порадовалась, что догадалась оставить плащ в машине. Она неспешно шла по бульвару в окружении своего первого заместителя, представителей жилтреста и главы районной администрации. Только одно лицо было ей незнакомо – мужчина средних лет с толстой кожаной папкой в руках. Слушая вполуха рассказ главы района о том, как именно он видит будущее преобразование бульваров, Анита все пыталась определить, кто этот незнакомец и как он попал на выездное заседание мэрии.

– А вот, кстати, и представитель бизнеса у нас, – вплыл в ее сознание голос главы района, и незнакомец, выдвинувшись вперед, слегка поклонился. – У него бизнес-план, и мы в районе считаем, что предложенная им инициатива очень поможет нам развить здесь инфраструктуру.

– И что же предлагает нам представитель бизнеса?

– Позвольте, я сам расскажу, – не дожидаясь ответа главы, сказал незнакомец. – Для начала – меня зовут Николай Евгеньевич Мишин. – Он попытался поцеловать руку Аниты, но она отдернула ее:

– Николай Евгеньевич, здесь совещание, а не светский раут.

– Да-да, извините, – слегка смутился Мишин. – Так вот. У меня к районной управе следующее предложение. Бульвары передаются мне в аренду на двадцать пять лет. Я, в свою очередь, инвестирую в их реконструкцию вот эту сумму, – он развернул папку и показал Аните листок с написанной цифрой. Пересчитав количество нулей, Анита вздернула бровь:

– Серьезно?

– Конечно! – подтвердил Мишин, закрывая папку. – Это место преобразится и начнет приносить прибыль не только мне, но и району.

– А вам не кажется, что разрушать имеющийся ансамбль как-то… неэтично, что ли?

– Анита Геннадьевна, да побойтесь бога! Что здесь сохранять? Эту колхозную брусчатку? Или кривые деревья? Лавки вот эти с коваными спинками? Ну каменный век же! Мы сделаем здесь зону, привлекательную для молодежи – интернет, пространство для катания на скейтах, мягкие диваны! Вырежем эти уродливые деревья, натянем тенты от солнца, положим искусственный газон, сделаем веревочный парк… – воодушевленно рассказывал Мишин.

– Так, стоп, минуточку! – перебила Анита, направляясь к ближайшей скамье, на которой расположилась небольшая компания молодых людей, по виду – студентов расположенного неподалеку строительного колледжа. – Ребята, добрый день, – обратилась она к молодым людям, и те, увидев представительную компанию, чуть присмирели и вразнобой ответили на приветствие. – Меня зовут Анита Геннадьевна Комарец, я мэр Осинска, и у меня к вам вопрос по благоустройству. Вам нравится то, как сейчас выглядят бульвары?

– Да! – твердо ответил худощавый парень с рюкзаком за плечами. – Это наше любимое место, мы всегда тут зависаем в перерыв, да и просто так встречаемся, вечером. Нам тут нравится.

– И вы не хотели бы здесь что-то изменить? Ну если здесь появятся зоны с интернетом, скейт-парк, тенты вместо деревьев?

– Что? Что это за дичь? – удивился молодой человек, и его приятели согласно закивали головами. – Если здесь деревья вырубить – в центре вообще зеленых зон не останется. А дышать как же? По вай-фай? – Компания засмеялась удачной шутке.

– Погодите… – вмешался Мишин. – Но вы ведь не представляете, как это все будет. Я сейчас покажу вам проект. – Он вынул из папки сложенный в несколько раз лист. – Помогите, пожалуйста, – протянул один конец молодому человеку, а второй взял сам. – Вот, смотрите.

Компания встала со скамьи и обступила развернутый план. Анита, прикусив нижнюю губу, нетерпеливо постукивала носком туфли по брусчатке, а глава района, наклонившись к ней, шепнул:

– Ну, и зачем вы это, Анита Геннадьевна? Кому нужно мнение каких-то подростков?

– А для кого, по-вашему, этот план писался? Как раз для них. Это – будущие посетители, так почему нам не узнать мнение потенциальных пользователей заранее?

Глава вынул из кармана пиджака платок и вытер лоб. «Волнуется, – отметила Анита. – Скорее всего, взял денег за мое согласие, а обеспечить его не может. Теперь придется возвращать. Надо его убирать, а перед этим проверку инициировать, похоже, в управе дела идут не так, как должны».

– Но послушайте… это же варварство! – вдруг произнес тот самый молодой человек, что разговаривал с ней. – Это же вековые деревья! Вы хоть знаете, сколько им лет?! Как можно их уничтожать?!

– Но вы сами посудите, молодой человек – они просто не вписываются в ансамбль. Мы ведь планируем что-то современное, модное – и вдруг эти уродливые почерневшие стволы! – защищался Мишин.

– Ерунда это, а не ансамбль. На бульварах и сейчас все отлично – убирают, моют и, заметьте, не мусорят! А вы уничтожить это хотите.

Мишин обернулся к Аните, ища поддержки, но та развела руками:

– Я здесь ни при чем, хотя и поддерживаю мнение молодых людей. Думаю, обсуждать проект дальше нет смысла – или вы хотите, чтобы мы устроили народное голосование? Есть возможность организовать это на сайте мэрии. – Она повернулась к заместителю, и тот быстро черкнул что-то в блокноте:

– Сделаем, Анита Геннадьевна, это хорошая мысль. Молодые люди, а вам как кажется?

– Да… мы бы проголосовали… клевая идея, – раздалось со всех сторон. – Нам бульвары нравятся… не хотим инноваций этих…

Анита повернулась к Мишину:

– Ну что же, народ хочет голосование – оно будет. Думаю, с этим вопросом все. Спасибо вам, ребята, за неравнодушие. Можем продолжать? – обратилась она к главе района, и тот закивал:

– Да-да, у нас еще есть пара вопросов.

Краем глаза Анита увидела, как Мишин быстрыми шагами удаляется по бульвару вниз, к парковке. «Разозлился, – отметила она. – Но ничего, переживет. И глава, кстати, тоже».

Они уже почти дошли до конца бульваров, как вдруг из-за деревьев показались несколько человек, быстро развернувших плакаты с написанными красной краской лозунгами «Долой Комарец!», «Мэр покрывает убийц», «Народ имеет право знать» и «Маньяка в тюрьму». Рядом суетилась съемочная группа, и в тот момент, когда сотрудники администрации остановились, камера быстро повернулась на них.

– Это еще что?! – заорал глава района, оборачиваясь назад. – Где начальник РУВД?! Что за митинг еще? Кто разрешил?!

Митингующих уже задерживали два дежуривших здесь наряда полиции, но Анита не могла оторвать взгляда от упавшего на землю плаката с надписью «Долой Комарец!», словно написанного кровью жертв.

Эксперт Архипов оказался невысоким полным мужчиной лет пятидесяти, с окладистой бородой пшеничного цвета и голубыми, чуть прищуренными глазами. Он ждал Полину на крыльце, курил, зажав сигарету каким-то медицинским инструментом.

– Если не ошибаюсь, Полина Дмитриевна? – сразу заговорил он, едва Каргополова поставила ногу на нижнюю ступеньку. – Рад, очень рад! Архипов я, Антон Аркадьевич, судебно-медицинский эксперт.

– Очень приятно. Где бы мы могли поговорить, Антон Аркадьевич?

– А давайте вон там на лавочку присядем, – он указал рукой на небольшой скверик левее здания экспертизы. – А то, знаете ли, душно в помещении, да и запахи у нас… ну сами же знаете, чего я рассказываю.

– Хорошо, давайте посидим там. А материалы?

– Так чего ж… вот они, тут все, – и эксперт постучал себя пальцем по лбу. – Не сомневайтесь, я не первый день тут тружусь, круг вопросов, который обычно следователей интересует, знаю отлично.

Архипов разжал над урной инструмент, и окурок упал вниз, а импровизированный мундштук отправился в карман халата эксперта. Проворно скатившись по ступенькам, Архипов взял Полину за локоть и повел к лавке:

– Вам ведь интересно, как именно были убиты эти двое, правильно?

– В том числе.

– Так вот что я вам скажу, любезная Полина Дмитриевна, – смахивая с лавки пыль и усаживая даму, продолжил Архипов, – ранки там пустяковые на первый взгляд – точечный удар колющим предметом, даже крови не так много. Но! – он сел рядом и поднял вверх указательный палец. – Но! Удар точный, прямо в сердце. И хорошей силы, скажу я вам.

– Колющим предметом? – нахмурилась Полина, прикидывая, что это может быть. – Типа спицы?

– Ну похоже, только спица-то круглая, а здесь ромбовидная рана. Есть листочек?

Полина вынула ежедневник и ручку, и эксперт нарисовал ромб примерно два на три миллиметра.

– Вот так. И я ума не приложу, что бы это такое могло быть. И вот еще что… в карманах пиджаков обоих убитых – в верхних, где платок полагается носить, – у каждого хризантема была. Живая, – уточнил Архипов, возвращая Полине ручку и ежедневник. – В первом случае белая, во втором – сиреневая. Подувядшие, конечно, цветочки, но живые. Не думаю, что мужики эти сами себе такие аксессуары подобрали.

– То есть это убийца оставляет? Я еще от кубиков не совсем отошла, – призналась Полина, вспомнив дело Бориса Нифонтова, – а тут на подходе любитель флоры…

– Наверняка хочет, чтобы ему какое-то красивое прозвище в прессе дали, – усмехнулся эксперт, вынимая пачку сигарет. – Ничего, если я закурю?

– Я тоже курю, не напрягайтесь. – Полина быстро записывала в ежедневник информацию, полученную от Архипова. – А на трупы есть возможность взглянуть?

– Конечно. Сейчас вот покурим и пойдем. А вы, значит, любите трупы самолично осматривать?

– Работа такая, – пожав плечами, ответила Полина. – При чем тут «любишь – не любишь»? Эксперт смотрит своим взглядом, опера – своим, а следователи…

– Вот бы кто-то донес эту светлую мысль до нашей Светочки Ползухиной, – вздохнул Архипов, вкусно затягиваясь дымом. – Что человек на следствии делает – вообще непонятно. Она на месте преступления только протокол пишет под диктовку, стенографистка, ей-богу.

– Но на эти-то трупы она выезжала?

– Выезжала. А что толку? Думаете, она мне хоть один вопрос задала? К трупу подошла, на корточки рядом присела? Нет, дело не царское. Опера с ней работать не любят, кстати. Сидит в кабинете, лишний раз не повернется, все ей подайте на стол, – эксперт махнул рукой, – так что даже хорошо, что вас прислали, а то шансов найти убийцу было ноль целых хрен десятых.

– Ну я пока только материалы получила, даже не представляю, о чем речь. Но вот про орудие убийства мне очень интересно. У вас как у эксперта есть какие-то догадки?

Архипов вытряхнул из своего импровизированного мундштука окурок:

– Дурацкая привычка курить при помощи корнцанга, никак не могу отучиться. Догадки… да вот черт его знает, если честно. Что-то тонкое, довольно длинное – там глубина проникновения девять сантиметров… для спицы, как я уже сказал, острие нехарактерное…

– А шило, например?

– Ну как вариант… – Архипов пожал плечами и поднялся с лавки, подавая Полине руку. – Как вариант, – повторил он. – Но шило, как правило, толще, хотя… может, для каких-то более ювелирных работ используют инструменты потоньше, конечно. Идемте, в общем, в мою тихую обитель, там еще подумаем.

Морга Полина не боялась никогда, хотя даже от коллег слышала, что им бывает не по себе в этом заведении. В Осинске оно ничем не отличалось от тех, где она бывала раньше, – те же секционные со столами, те же шланги для мытья этих столов, холодильная камера, где дожидались своей очереди никуда уже не спешащие клиенты.

– Проходите, Полина Дмитриевна, – пригласил Архипов, входя и направляясь к самой дальней камере. – Вот тут у нас ребята и хранятся. Кого первого смотреть будем?

– Да все равно.

– Ну тогда по алфавиту – Колыванов Максим Игоревич. – Эксперт выдвинул полку и открыл мешок. – Прошу.

Полина подошла и взглянула в белое лицо покойника. Молодой мужчина лет тридцати пяти, темные волосы, высокий рост, нормальное телосложение. На груди слева едва заметное отверстие.

– Других повреждений нет?

– Нет, – подтвердил Архипов, вытягивая вторую полку. – А вот второй фигурант, Урванцев Константин Сергеевич. Как видите, рана такая же.

Полина повернулась и осмотрела второго убитого. Да, рана была такая же, но даже не это бросилось ей в глаза, а то, что оба покойника внешне походили друг на друга – рост, цвет волос, телосложение.

– Вам не показалось, Антон Аркадьевич… – начала она, и эксперт тут же подтвердил:

– Мне – показалось, а вот Ползухиной – нет. Она вообще отмахнулась, когда я намекнул, что ребятки убитые один на другого здорово смахивают.

– Надо посмотреть, что там оперативники накопали, нет ли еще какой-то связи. А в крови у них ничего не обнаружено, случайно?

– Нет. Оба были трезвы и девственно стерильны в смысле наркотических средств. Вполне благополучные ребятки-то, осматривать было одно удовольствие – и костюмчики приличные, и бельецо новое, и носочки без дырок, – усмехнулся эксперт. – Любо-дорого. Знаете, как говорила моя преподаватель судебно-медицинской экспертизы? Веселая была старуха… всегда нас учила: выходите из дома – белье смените, чтобы трупик ваш осматривать экспертам приятно было в случае чего. – Он откинул голову назад и расхохотался. – До сих пор это помню, надо же…

– Ну такое вряд ли забудешь, – улыбнулась и Полина. – А эти граждане, выходит, так и поступили, хотя вряд ли собирались на свидание с судебными медиками.

Она договорила фразу и вдруг подумала, что убитые вполне могли собираться на свидание с женщинами, например. И просто не добраться. И нужно искать таксистов, которые могли везти их куда-то. Если, конечно, убийца сам не таксист. «Интересно, оперативники эту версию не отрабатывали? – думала Полина, шагая вслед за Архиповым к выходу. – Как-то же эти двое попали за город, где поблизости нет ничего вообще? Карьер – ну, вот что там делать вечером приезжему человеку? Надо срочно звонить начальнику убойного отдела».

Попрощавшись с экспертом и записав его мобильный телефон, Полина свернула к той самой лавке, на которой они перед этим сидели, и вынула свой ежедневник, где были телефоны оперативников. Позвонить она решила Кучерову, рассудив, что от беседы с рядовым оперативником пользы будет куда меньше.

– Вячеслав Кириллович? Добрый день, вас беспокоит старший следователь Каргополова Полина Дмитриевна. Вы не уделите мне пару минут? – сказала она, когда в трубке раздался суховатый мужской голос.