Люби меня полностью Невеличка Ася

Что я могу предложить этой девчонке? Монстра? Она же идет ко мне, не представляя, что сидит под моей шкурой!

Значит, третье «но» — открыть ей глаза на меня. Рискованно, но необходимо. Если у нее серьезная влюбленность, то она разлюбит монстра. Таким меня любить невозможно.

Я случайно сломал сигарету, перегнув ее пальцами за своими мыслями. Достал другую и закурил.

А как я вообще докатился до такой задницы? Почему до проявления Полины в моей жизни я не чувствовал себя настолько ущербным?

Потому что я никогда не ставил себе задачи что-то дать другому, дополнить его жизнь, совпасть гранями с другим человеком. Я осознавал свои изъяны и принимал их. Частично компенсировал: трудоголизмом лишнее время, тесной дружбой с семьей друга, чтобы не чувствовать себя отщепенцем в выходные, рабами в части удовлетворения повседневных нужд, свободными сабами — для интимных.

Да, я ущербный, но понял это, только когда загнался вопросом, что я могу дать Полине?

Ни-че-го! Я могу только отнять.

И это было главным неочевидным НО.

В субботу я приехал к Косте. С подарками. Марина расцвела, засуетилась, расставляя подаренные цветы по вазам, конфеты на стол, примеряя шелковый шарфик у зеркала.

— Какой замечательный цвет! Саша, ты знаешь, как сделать женщине приятно, — кокетливо поблагодарила Марина, касаясь губами небритой щеки и более плотнее прижимаясь телом.

— Рад угодить, — пробормотал, отступая от нее и не сводя глаз со стоящей на последней ступеньке лестницы Полины.

Цветы и конфеты уже пристроены хозяйкой, но для Лины у меня тоже есть подарок.

— Это тебе, — я показал в руке коробочку с парфюмом.

Не знаю, почему мне захотелось подарить ей духи. Или наоборот, знаю. При всем том, что парфюм дарить не принято, мне хотелось, чтобы на Лине был мой запах. Пусть даже так, через выбранный мной парфюм.

Лина улыбалась, но смотрела не на подарок, а мне в глаза.

— Подойди — возьми.

Только тогда сдвинулась с места и подошла.

— Надеюсь, тебе понравится, и ты быстро привыкнешь к аромату.

— Уверена, что понравится, — теперь её улыбка изменилась, на секунду став дерзкой, и тут же она повторила слова матери: — Вы же умеете делать женщинам приятно.

— Я умею делать и приятно и не очень, не обольщайся и скажи, что думаешь о запахе.

Полина все это время не сводила с меня взгляда, распечатала коробочку, так и не разглядев названия, открыла декоративную крышку и только тогда на секунду опустила глаза. Но когда первая струйка парфюма попала на кожу шеи, Лина снова смотрела на меня.

— Это не мой аромат, я пользуюсь более легкими и сладкими.

— Это мой аромат, — тихо подтвердил я, чтобы меня не услышали ее родители. — Как и мои условия, правила и порядки…

Договорить она мне не дала, резко подлетев вверх с визгом, запрыгнула на меня, обхватив талию бедрами и обвив руками шею.

— Спасибо-спасибо-спасибо! Это самый лучший подарок, дядь Саш!

— Но опробуем мы его с наказания, — попробовал сбить с нее восторг, но она только теснее обвила меня и смачно чмокнула в щеку.

Воспитывать её еще и воспитывать!

Такой эпатаж не остался незамеченным. Костя косился на меня, а Марина на Полину, но та вприпрыжку ускакала наверх, мне осталось только найти удачный момент и подняться следом.

Пока я не испытывал возбуждения от близости Полины и волноваться за нее тоже не приходилось, судя по вполне адекватной реакции. Хотя, что я от нее ждал? Что она упадет на колени и поползет ко мне, умоляя взять её?

— Как она? — кивнул я вслед убежавшей Лины. — Выглядит намного лучше, чем позавчера.

— Спокойнее стала, — подтвердил Костя. — Вроде как у нее на следующей неделе последний экзамен, уже интересовалась, когда может прийти ко мне на стажировку.

— Неплохо, — успел вставить я, потом разговор перехватила Марина и вела его исключительно с мужем.

— Это какой-то бред! Ну какая ей работа? Она психически еще нестабильна. Ребенок не готов к взрослой жизни, а ты хочешь окунуть в нее по полной!

— Марин, не говори ерунду, — морщился Костя. — А оставить торчать ее на всё лето в доме — к этому она готова? Вон чего вытворила на сессии то — сбежала, что даже объяснить не может, зачем. Хорошо далеко не убежала…

Друг посмотрел на меня, а я быстро перевел внимание на другое:

— И хорошо, что ничего не случилось! Как отвело.

— И не говори, — вздохнула Марина и переключилась на меня, в поисках поддержки. — Понятно, что дома в четырех стенах ее не удержать, но если делом занять?

— Каким? — встрял Костя. — Грядки полоть? Кверху жопой над луком торчать? С шлангами поливочными туда-сюда носиться? Да нахрен ей такое дело ни усралось! Она молчит, — горячился друг, тыча пальцем в Марину, — а я тебе скажу! Полька сбежала, когда ты на нее насела со своими грёбанными грядками. Как начала ей расписывать графики поливов на заходящие луны сначала в своем огороде, а потом и в тёщином, вот на утро она от тебя и свалила!

Костя перешел на крик и заканчивал уже сильно побагровев. Если вначале Марина собиралась отстаивать свою позицию, то к концу речи молча прижимала к груди подаренный шарфик и с беспокойством смотрела на синеющего мужа.

— Костик, успокойся. Может водички?

— Да! Нахрен! Водички мне в баню!

Он резко развернулся и вышел, оставив нас с Мариной на веранде. Та развела руками и отложила шарф.

— Саш, ты пойди в зал, посмотри матч какой-нибудь. Я его успокою, поговорю, ну и баню вместе подготовим. Не заскучаешь?

Я качнул головой, подбадривая Марину улыбкой, совершенно точно зная, что найду как занять свое время.

— Не беспокойся за меня, иди за ним.

Марина ушла, а я оглянулся на лестницу… Полина должна быть у себя.

Немного выждав, проверив не вернутся ли Костя с женой, я в два шага преодолел лестницу и остановился у двери Лины. Как дядя Саша, я должен бы проявить уважение и постучаться, но как Дом, начинаю сессию, когда решу сам.

Вот например сейчас.

Я распахнул дверь и сразу же увидел Полину, стоящую у распахнутой дверцы шкафа с зеркалом. И судя по вороху одежды на постели, перемерявшую все имеющиеся наряды.

Сейчас на ней был летний вариант фривольного белого платьишка с коротким разлетающимся подолом. Идеально!

Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, прислушиваясь к себе. Всё спокойно. Пока всё по плану.

— Сейчас начинается наказание. Не сессия. Что это значит для тебя?

По лицу было видно, что ничего кроме восторга это для нее не значит. Плохо. Наказания она должна запоминать и бояться, а не предвкушать и подставлять свою жопу, каждый раз нарываясь на порки.

— Что я не могу пользоваться стоп-словом?

— Именно. А ты его еще помнишь?

Лина неуверенно кивнула.

— Но если забуду, могу же взять другое?

— Да.

— Дядя Саша, — вдруг вкрадчиво и осторожно начала Лина, — если я сейчас получу наказание, это будет означать… что я ваша?

Я усмехнулся, наглядно закладывая большие пальцы за ремень и чуть отжимая его от джинсов.

— Если! Если выдержишь наказание, то мы попробуем обговорить условия.

— Составим договор?

— Нет, рано. Пока просто обговорим условия.

— Ну, у меня всё уже записано!

Она проворно крутнулась от шкафа к столу, убрала кресло, чтобы не мешало, открыла ящик и достала оттуда заполненный лист. Я придвинул кресло к себе и сел в середине небольшой, уютно обставленной девичьей комнаты. В очередной раз отмечая, насколько Полина педантична к вещам и порядку в своем пространстве. Если не считать вороха платьев на постели.

Пока она с волнением мялась передо мной у стола, я мысленно забраковал кровать. У меня не оставалось времени, чтобы убирать вещи и настраиваться на наказание. Костя или Марина в любой момент могут застать нас, а я должен успеть прервать игру и свести все к обычной беседе с крестницей.

Рискованно?

Да. Это часть игры, и мне тоже предстояло кое-что проверить для себя. И тут я готов идти до конца.

— Зачитывай, мне любопытно, что ты там нагуглила, — велел я, задумчиво обводя взглядом комнату в поисках альтернативы придуманного наказания.

— Самое важное, никаких обменов и никаких групповых сессий. В этом я не уступлю.

— Внесу поправку. Обмена не будет, а вот групповые останутся, но ты в них можешь не участвовать.

Полина с удивлением переводила взгляд с листа на меня и обратно, видимо не в состоянии понять, каким образом можно оставить групповую сессию и исключить её. Всё же гугл не мог ей дать полную картину по БДСМ-сессиям.

— Тогда обговорим конкретнее, — неуверенно поправилась она. — Затем, больше никаких наказаний клизмой!

— Это точно останется. Но я могу наказывать тебя иначе, а клизму мы просто будем использовать на сессиях. Не для наказания, а для удовольствия.

— А такое вообще можно?

Я кивнул и поймал свою усмешку в отражении зеркала. Картинка расправы сложилась мгновенно! Мне всего лишь потребовалась пара секунд выглянуть за дверь и удостовериться, что родители Полины еще не вернулись, потом снова опуститься в кресло перед зеркалом.

— Остальное дочитаешь потом. Сними трусы.

— Ч-что? — она оказалась не готова к переходу от разговора к наказанию.

— Слушаешься и выполняешь, — я смотрел, как она неуклюже стягивает с себя кружевные трусики и мнет их в руке. — Сядь ко мне на колени, лицом к зеркалу.

Полина отложила бельё и листок, сделала ко мне шаг и приоткрыла губы. Чтобы спросить? О нет, сейчас нет времени на вопросы, только наказание.

Игра заводила, даже в том легком чувстве дискомфорта, что в любой момент мы можем быть пойманы. Попка Лины придавила наливающийся член, я поморщился, но положил руки ей на колени и развел нам ноги.

Смотри! Смотри, какая ты нежная, розовая, невинная. И знай, что я в любой момент могу увидеть это, заставить тебя открыться мне полностью, вывернуть тебя наизнанку. Тебе это понравится?

Потому что мне чертовски нравится! Меня это заводит.

— Твои руки свободны… Пока, — прохрипел я, не скрывая свое состояние, она его уже прочувствовала своей задницей. — Раздвинь складочки, чтобы я мог видеть клитор.

Невыносимо дразнящий запах нового аромата вперемежку с её запахом накрывали.

— Не опускай глаз, смотри на себя.

Мы оба смотрели, как её подрагивающие пальцы тянутся вниз к раскрытым губам, поблескивающим выделяемой влагой.

— Дотронься до себя, я хочу это видеть, — цедил я, жалея, что не могу одновременно смотреть в ее глаза и следить за неловкими пальчиками, неумело тыкающими в раскрасневшуюся точку над сочащейся щелкой.

А вот я умел трогать. Я бы мог Лину одним стимулированием довести до кипения, но это наказание, а не поощрение.

— Напомни мне, за что ты наказана? — просвистел я сквозь зубы в её розовеющее ушко.

— За то, что вам пришлось меня искать? — под ее громкое ойканье я ущипнул за ягодицу, закусив изнутри щеку, чтобы не застонать, когда Лина заелозила задницей по вдохновленному зрелищем члену.

— Еще одна попытка. И продолжай трогать клитор. Попробуй зажать его пальцами и покрутить…

— Так? — выдохнула она, полностью закрывая обзор в зеркале своей кистью. — Покажите, дядя Саш, я не умею.

Легкие хныкающие нотки и закушенная губа могли бы сыграть на жалости, но не хитрый взгляд девчонки. Вот уж точный расчет! Если я опущу руку ей между ног, простым примером это не закончится. Более того, в очередной раз сломает такую хрупкую, но пока еще существующую границу интимности между нами.

— Вот так, — сыграл я на опережение, защемляя пальцами как щипцами напряженный сосок на груди через ткань легкого платья.

Лина дёрнулась и легла на меня, теперь без заигрываний проводя пальцами себе между ног, размазывая смазку по губам и клитору.

Да, девочка, да… Я еще не понимаю, в какой момент включается желание, но секс между нами определенно есть.

— Продолжай. Скажи мне, что ты испытываешь?

— Я хочу, — простонала Лина теперь без притворства, ловя мой взгляд в зеркале.

— Что хочешь?

— Чтобы вы трахнули меня, дядя Саша!

Думаю, она уловила главное в этом наказании. Если мы связываемся, то я буду ее трахать и во время сессии, и при наказании, и в промежутках между ними. Даже если я еще сопротивлялся, моё либидо рвалось к этой девчонке, чтобы присвоить, подмять и заклеймить. И я, сука, сопротивлялся из последних сил.

— Нет, Лина, сегодня я буду трахать тебя только глазами. Это наказание, и до конца доводить мастурбацию я запрещаю.

И все же я не сдержался, стискивая её упругие груди, накручивая через ткань торчащие соски и шизея от её стонов. От грудей руки скользнули на талию и еще ниже, чтобы удобнее перехватили бедра и с удовольствием впечататься между мягких ягодиц.

Лина тут же наклонилась вперед, прижимаясь к налившемуся члену разгоряченной промежностью, и я не мог отказать себе в удовольствие пару раз насадить ее, пусть через джинсы, прежде чем заставить выпрямиться и продолжать изводить саму себя руками.

— Тебе так нравится?

— Да…

— Сможешь довести себя?

— Не знаю…

— Я разрешаю, Лин… Можешь кончить.

Она расширенными зрачками смотрела на меня, терлась задницей о член и неистово терла ладонью клитор. Но вместо стонов все явственнее издавала всхлипы. У нее ничего не выходило. Значит, про мастурбацию она не врала.

— Остановись.

Я отпустил её бедра, чтобы перехватить запястья, отвел их назад, чуть выгибая девчонку в спине.

— Посмотри на меня.

Можно было не приказывать, она и так не сводила голодных глаз с моего лица. И мне это нравилось. Нравился её голод и точное знание, у кого находится её удовольствие и кто ей его может дать.

— Тебя возбуждает, что я смотрю?

— Да, — тяжело дыша, кивнула Лина.

— Снова дотронься до себя и не торопись. Вот так… Проведи снизу вверх… Так приятно?

— Да, — хныкнула она.

Не застонала, не всхлипнула, а именно раздраженно хныкнула.

— Можешь представить, что это я касаюсь тебя там?

— Не-е-ет.

— Хочешь, чтобы я дотронулся?

— Да-да-да! Пожалуйста?..

Она лихорадочно схватило мою руку и потянула к влажным складочкам.

— Са-ань?! Ты где? Спускайся, дойдем до магазина!

— Чёрт!

— Твою мать!

Вылетело из нас одновременно.

— Трусы не надевать. Наказание продолжается. Ты постоянно должна быть в поле моего зрения, — распорядился я, сталкивая её с колен и ругаясь из-за заляпанной и вздувшейся ширинки.

— Твою же мать!

— Если рубашку расправить, никто не заметит…

Полина сама проворно вытащила из-за пояса рубашку и разгладила, специально дотрагиваясь до члена ладошкой. Я перехватил и стиснул запястье.

— Предлагаю прогуляться до магазина.

— Без трусов?

— Это наказание, не забывай. С условием. Никто, кроме меня, не должен знать об их отсутствии.

Лина закатила глаза, но тут же озорно улыбнулась, крутнулась, задев мое не в меру чувствительное место задницей, и проворно выскочила из комнаты.

Так, дядя Саша, кое-что ты все же прояснил — у тебя на нее торчит, еще как торчит, того гляди взорвется. Но вот что больше заводит девчонку — я или Тема, еще не выяснил. А до конца сегодняшнего дня мне бы хотелось узнать.

— Кость! — крикнул я с лестницы вниз. — Я только рубашку сменю на майку и бегу.

Еще успею передернуть. Судя по своему состоянию, кончу я быстрее, чем расстегну пуговицы чертовой рубашки.

Через полчаса я пожалел, что не закончил наказание, когда было возможно. Вся игра резко закончилась для нас за порогом комнаты, осталась только неловкость и напряжение.

Я наблюдал за скованным передвижением Полины, придерживающей широкий подол платья, разлетающийся от случайного ветерка. Возбуждение определенно прошло, осталась только нервозность.

А я совсем не этого хотел добиться. Чего хотел? Наверное, поймать ненормальную реакцию на непривычные обстоятельства. Остался бы сам возбужденным, если бы не передернул?

Я — да. Меня даже сейчас заводила мысль, что она на расстоянии вытянутой руки, без нижнего белья, в весьма легкомысленном платьишке. А Полина? Судя по её состоянию, возбуждение спало и при такой нервозности вряд ли вернется.

Нормальная реакция? Да. Показывает ее ориентацию на меня или на Тему? Нет.

Промах, Саня, промах.

— Идите уже в баню, а мы с Полей пока ужин приготовим и накроем. Поможешь мне?

— Конечно, мам…

Я еще надеялся прекратить её мучения.

— Кость, если тебе привычнее с Мариной в баню, то я могу после вас, — улыбнулся, намекая, что ради меня жертвовать возможностью уединиться с женой не стоит.

— Маринка париться не любит! Знал бы ты, с какой радостью я жду тебя по субботам.

— С такой радостью, — вмешалась Марина, — что готов даже в воскресенье затопить, если ты вдруг в субботу не приезжаешь.

Я усмехнулся и похлопал Костяна по плечу.

— Тогда я наверх, за полотенцем, и сразу к тебе.

Выходя, успел кивнуть Полине. Если сможет, поднимется следом. К счастью, смогла.

Я перехватил ее у лестницы и затащил к себе.

— Что?

— Наказание закончено, но ответь мне: тебя не заводила ситуация?

Полина поморщилась, отводя взгляд:

— Скорее раздражала.

— А если бы ты знала, что в любой момент я могу сунуть руку тебе под юбку?

Она пожала плечами, потом задрала подбородок:

— Суньте. Чем сейчас не момент?

Действительно? Я же хотел, так почему нет.

Всего-то сжать ей горло, прижать к стене и… Вот она уже выдает себя дыханием и расширенными зрачками: я или моя грубость? Как отделить себя от Темы, чтобы понять, что заводит маленькую девочку Лину?

И все же убрал руку, легко погладив шею. Скользнул по плечу, чтобы удержать, и только потом опустил другую руку на бедро, медленно скользя по нему вверх и задирая подол. Полина ждала, просто ждала, когда я доползу рукой до ее плоти. Чтобы тоже узнать реакцию?

— Что ты сейчас чувствуешь?

— Не знаю.

— Ты хочешь меня?

Снова легкое пожатие плечом, скорее дёрганье.

— Не знаю… Я сейчас больше думаю, что мама ждет меня готовить ужин.

А вот это странно… Наверное, будь она в меня влюблена, то текла от одной близости. Разве нет?

— А так? — скрипнул я, резко перехватывая Лине горло, сдавливая и вжимая телом в стену.

В ответ рваное дыхание, на мгновение испуганный взгляд и полное подчинение. А я продолжаю грубо вклиниваться коленом между ног, раздвигая и насаживая на бедро, чуть сдавливаю ягодицу и толкаю на себя, чтобы Полина скользнула мягкой плотью по грубой ткани джинсов.

И вот тогда она закатывает глаза и издает тот самый звук секса, который немедленно заводит меня.

Черт, в какой момент включается игра, и отключаются нахрен мозги? Почему сейчас важнее дать этой девчонке то, что она от меня ждет? Меня уже не смущает ни место, ни время… Мне похер, что ее отец ждет меня внизу, плевать, что я тискаю в отведенной мне комнате дочь лучшего друга…

Потому что самое важное сейчас, чтобы она кончила в моих руках и сползла к ногам, заглядывая в глаза с благоговением. Я, сука, хочу испытать это еще раз! И много, много раз еще.

Под тяжелое срывающееся дыхание, мы тремся друг о друга, пытаясь спаяться каждым миллиметром тел. Я чувствую её напряженные соски, она, уверен, чувствует вздыбившийся член, тычущийся в живот, трущийся о бедра. Но главный танец происходит на кончиках пальцев порхающих на влажных складках. Играть на этом инструменте я умею виртуозно, раздвигая плоть и пощипывая, оттягивая и сминая ладонью. Мне нравится окунать пальцы в горячую смазку и распределять шелковистые капли по складкам, к точке кипения, когда даже при легком касании влажных пальцев, она начинает шипеть…

Я улыбаюсь, наблюдая за меняющимся лицом Лины. За ее жадностью до ощущений и удивлением, нетерпением и неверием, что все закончится хорошо.

— Хочешь? — выдыхаю ей ухо и прикусываю мочку. — Сейчас? — прохожусь языком по ушной раковине и тут же ловлю многократный кивок.

Конечно, хочет, течет как сучка. Её игра заводит не меньше, чем меня.

Я оглаживаю клитор пальцем по кругу и зажимаю его подушечками, кручу, сдавливаю и ловлю всхлипы Лины. Только потом жёстче фиксирую у стены и интенсивно тру ладонью плоть, скольжу пальцами в смазке, раздражая клитор трением и давлением руки.

Лина охает и выгибается, пытаясь сдвинуть бедра, но я удерживаю её у стены, убирая руку с шеи и закрывая ладонью рот, не прекращая терзать плоть.

— Глаза открой. Смотри на меня.

Я довожу ее до оргазма, утопая в огромных бездонных зрачках, не замечая впивающихся в ладонь зубов, гася вскрики заходящейся в спазмах удовольствия Лины.

Да, девочка, вот так обычно и кончается игра… В миксе смазки, слюны, спермы и крови… И от этого микса взрывает мозг и коротит тело. И кажется, что выжить после такого невозможно, а повторить нереально… Но каждую следующую сессию ты возвращаешься за повторением, потому что сидишь на этой дозе намного крепче, чем думаешь.

Что же, я всё себе уяснил.

Наша игра только начинается, Лина.

— Приводи себя в порядок и спускайся к маме. Когда у тебя экзамен?

— Во в-вторник…

— Напишешь, как сдашь, поедем ко мне. Следующая сессия во вторник. Сдашь хорошо — тогда тебе понравится.

— А если плохо?

— Тогда понравится мне.

Глава 9. Танцы с ремнем

Во вторник я подготовил для встречи вторую квартиру.

Играем по-взрослому, да, Лина?

Полтретьего получил смс и тут же выскочил из офиса, рванул к академии и нагло вырвал козявку уже из более плотной толпы, чем была в первый раз.

— Число болельщиц увеличивается? — усмехнулся я, выруливая на проспект.

— Скорее уж число поклонниц, — отбрила она и закинула ногу на ногу, оголяя бедра до самых адски неприличных трусиков.

— Родители совсем не следят, в чем ты ходишь учиться?

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»