Богоборцы. Книга 3 Широков Алексей
– Ещё как, – я кивнул. – Полагаю, отсутствие подковы над дверью и веника ты тоже не заметила?
– Тебе доставляет удовольствие тыкать меня мордой в то, чего я не знаю? – прошипела Милорадович, зло сощурив глаза. – Хочешь, чтобы я это публично признала?! Да, я не разбираюсь в оберегах! У меня вообще с теорией не очень! Я не очень умная и предпочитаю работать кулаками! Доволен?!
– Нет, – я покачал головой. – Мой вопрос был не для того, чтобы тебя задеть. Просто я должен понимать, насколько ты не в теме, чтобы предупредить в случае чего. И прикрыть. Так что твоя истерика немного не к месту.
– Да пошёл ты! – Катя психанула, но, сделав пару шагов к двери, вдруг остановилась и глубоко вздохнула. – И-извини… – Голос девушки был настолько тихим, что я его едва услышал, но она взяла себя в руки и продолжила уже громче. – Извини. Мне тяжело держать себя в руках. Особенно в такие моменты. Я… я знаю, что неправа, но всё равно злюсь.
– Проехали, – я довольно улыбнулся, пока эспер не видела. – Я на тебя уже давно не обижаюсь. Иначе сошёл бы с ума, пытаясь понять, что я опять сделал не так.
– Хорошо, – Катя вернулась, но почему-то её губы были плотно сжаты, будто она была чем-то недовольна, однако голос оказался вполне спокойным. – Пошли дальше, а то времени мало. Одним не стоит торчать в логове лишний раз.
С этим я был согласен, поэтому, больше не оттягивая момент, открыл дверь в дом. На этот раз обошлось без проклятий, что радовало. Но и здесь никаких оберегов я не обнаружил. Даже самых простых игл в дверной коробке, хотя это, казалось бы, уж даже городские делают. Простейший оберег от нечисти, подтвердивший свою надёжность веками. Мне больше не нужны были иные доказательства. Но всё же для официального дела этого было мало.
– Ты смотри, а дома чисто. – Катя с удивлением оглядела скудно обставленную комнату. – Чуть не сияет всё.
– Нищенская чистота, – я поморщился. – В деревнях такое бывает только у бедняков, у которых нет ни хозяйства, ни работы, остаётся лишь целый день убираться. Часто это переходит в манию, психическое заболевание.
– Многая нечисть страдает чем-то подобным. Навязчивый психоз, желание считать и перекладывать одинаковые предметы, – заметила Милорадович. – Недаром же раньше бабы носили крупные яркие бусы не только для красоты, а и для защиты. Чтобы кинуть их духа, а самой убежать.
– Есть такое, – я кивнул. – И сейчас носят. На покос обязательно надевают. Но к делу это не пришьёшь. Надо искать что-то более существенное.
– Окей, – Катерина покладисто кивнула и принялась осматривать дом, благо он был совсем небольшим.
Обычный пятистенок с большой печью. Не русской, как я предполагал, но тоже приличной по размерам. И да, на ней тоже готовили. В чугунке даже нашлись остатки какой-то каши. Но это ни о чем не говорило. Многие духи, особенно из тех, что мимикрируют под людей, жрут обычную пищу, другой вопрос, что они и человеком перекусить не прочь.
– Тор, вот ты говоришь, оберегов нет, – вдруг позвала меня Катя, – вон же, гляди! Куколка. Как положено, в красном углу.
– Не трогай!!! – Я пулей метнулся к девушке, оттаскивая её от куколки, стоящей на полочке. – Руки убери, бестолочь!!!
– Что ты на меня орёшь?! – взъярилась эспер, вырываясь и покрываясь пламенем. – Совсем охренел?!
– Это ты охренела!!! – Я чуть не заехал по лбу глупой овечке и лишь с трудом сдержался. – Ты совсем ничего не читаешь, что ли! Какая, в жопу, куколка?! Её прячут от посторонних, так, чтобы не видно было!
– А это тогда что?! – Катерина сорвалась на крик и ткнула пальцем в небольшую плетёную игрушку. – Это что, по-твоему?
– Кумир, – я вдруг охрип. – Это идолище поганое. И оно в крови.
– Ч-чего? – Милорадович, глядя на меня, мгновенно осела, словно из неё выпустили воздух. – Символ богов? Откуда он здесь?!
– Догадайся, – огрызнулся я. – Кончай тупить! Бабка, естественно, поставила. Не пацан же.
– Может, просто игрушка? – засомневалась Катерина. – Вряд ли кумира поставили бы вот так у всех на виду.
– Но нас ведь и не ждали, – резонно возразил я. – Вполне возможно, что, когда чужие приходили, его прятали. У тебя пластиковый пакет есть?
– Ты хочешь забрать его? – удивилась девушка, впрочем, послушно доставая требуемое. – Не проще сжечь? Зафиксировать на видео, снять показания и уничтожить?
– Если бы это было обычное дело, так бы и поступил. – Я открыл пошире пакет и скинул ножом в него идола, стараясь не прикасаться голыми руками. – Но тут же хрен пойми чего ждать. Отдам Юлии, может, разберётся, что к чему.
– Тоже правильно, – кивнула красноволосая. – Ещё чего искать будем? Тут и вещей-то нет. Сундук, шкаф и кровать. Даже стол один только, кухонный.
– По-хорошему, стоило бы сундук перетряхнуть, но, думаю, ничего особого мы там не найдём, – отмахнулся я. – Скорее всего, там тряпьё разное. Что-то прятать в таком явном месте никто не стал бы.
– А где стали бы? – Катя посмотрела на меня и топнула ногой, вызвав гулкое эхо.
– В подполе! – это выпалили мы хором и тут же принялись стаскивать вытертый половик.
Под ним обнаружился люк с металлическим кольцом. Катя хотела уже было схватить его, но я не позволил. А всё потому, что от кольца шёл почти невидимый чёрный дымок. То ли ещё одно проклятье, то ли чего похуже, разбираться мне не хотелось. А уж тестировать на красноволоске и подавно. Милорадович, конечно, стерва и бестолочь, но своя стерва и бестолочь. И обижать её могу только я сам, ну и девчонки немножко.
Для начала я попробовал подцепить кольцо новым костяным ножом. И оказалось, что бабка его боялась не зря. Стоило лишь кости коснуться металла, тот будто вспыхнул чёрным непроглядным пламенем, а через секунду оно пропало, не оставив на белой поверхности клинка и следа. И когда я уже с опаской взялся за кольцо рукой, оно осталось холодным и безжизненным.
– Прикрывай меня. – Я посмотрел на Катю и принялся спускаться по гнилым ступенькам вниз. – Если что – кричи. Если меня не будет больше десяти минут – вызывай наших.
– Не каркай, – сплюнула через плечо девушка. – Давай, я страхую.
На удивление, под домом оказался даже не погреб, а бункер какой-то. Спускаться пришлось долго, особенно учитывая, что двигался я осторожно, опасаясь нападения со спины. В принципе, мы вообще не должны были пользоваться лестницей, потому как при этом человек полностью беззащитен, но выбора не оставалось. Прыгать же в темноту было ещё большей глупостью.
В итоге глубина составила больше семи метров. Пятно люка светилось высоко над головой, создавая ощущение, что я нахожусь в каком-то колодце. То, что это не являлось погребом, даже обсуждать было глупо. Тут войну пережить можно. А лаз уходил куда-то вперёд, скрываясь во тьме, рассеять которую не хватало мощности штатного фонарика смартфона.
– Я спустился. Двигаюсь вперёд! – предупредил я Катю. – Десять минут! Максимум!
– Поняла! – судя по голосу, девушка была напряжена, а через люк я мог видеть алые отсветы. – Может, всё же я пойду?
– Закрыли обсуждение! – я не собирался миндальничать. – Всё! Карауль!
Раскисшая глина скользила под ногами, но я этого почти не чувствовал. В последнее время ловкость и координация у меня сильно выросли, и я подозревал, что не без влияния наследия зверобога. Не то чтобы я был против, но хотелось бы получить весь список, а то вдруг там прилагается звериная шкура и выть на луну. Не хотелось бы, честно говоря.
Но пока меня занимал этот лаз. Похоже, что он куда-то вёл, за пределы дома. Возможно, бабка, или кто там под её личиной скрывался, вырыла обходной путь, чтобы незаметно приходить и уходить, когда вздумается, не попадая под бдительное око соседей. Это укладывалось в версию, что Дорофеевна была духом, маскировавшимся под человека. Другой вопрос, что масштаб работ потрясал. Чтобы вырыть даже такой узкий лаз, нужно было серьёзно постараться.
А тем временем коридор вильнул, и передо мной появилась обширная камора. Эдакая круглая комната, где посредине стоял деревянный столб с вырезанной на нём личиной. Перед кумиром располагался большой плоский камень алтаря, на котором стоял алюминиевый таз, полный какой-то чёрной жижи. А вокруг валялись тряпки, блестевшая в свете фонаря посуда, монеты, украшения и прочий хлам. Но моё внимание привлекло не это, а сгорбленная фигура перед идолом. Её я сразу узнал, по знакомому дымку, поднимающемуся от тела.
Дорофеевна что-то выкладывала на алтарь, шепча похихикивая. А потом вдруг развернула голову на сто восемьдесят градусов, уставившись на меня провалами глазниц. И лишь потом за головой последовало остальное тело.
– Приш-шёл… – В широкой пасти, полной острых зубов, с трудом ворочался змеевидный язык. – Убийца… наш-шёл… отобрал… моё! Не дам! Убирайся!!!
– Напугала ежа голым профилем, – я усмехнулся, покрепче сжимая нож, – ну что, тварь, потанцуем? Я за ребёнка тебя на лоскуты порежу!
– Ванечку, внучка, отобрали, – запричитала бабка и вдруг рявкнула басом. – Мой!!! Не отдам!!! Мой!! Уходи!!!
– Твоего тут ничего нет, – я зло оскалился, – ты нечисть поганая, из свиты божка. Требы ему возносишь. Но мы люди вольные и таких, как вы, резали и будем резать, пока всех не изведем.
Отвечая Дорофеевне, я смещался вбок приставным шагом, аккуратно обходя идола. Страха не было, несмотря на крайне ограниченное замкнутое пространство и опасного духа, я ни капли не боялся. Хотя следовало бы. Подземное капище – дело опасное. Обиженному богу ничего не стоит обрушить земную твердь, и будет у меня комфортная могилка. Оставалось лишь надеяться, что мне повезёт, и я успею свалить, если вдруг начнётся землетрясение. Но отпускать хищную бабку я не собирался.
– Уходи-и-и!!! – Дорофеевна уже просто жутко выла на одной ноте, следя за моими движениями, но нападать не решалась, боясь ножа в моей руке.
Я понимал, что это моё огромное преимущество, но его следовало грамотно реализовать. И для этого у меня был ещё один трюк. Амулет из клыков имелся не только у внука деда Миколы. Перед тем как уехать домой из тувинского госпиталя, вместе с ножом мне передали два верхних – самых длинных и опасных – клыка зверобога на шнурке. С тех пор они висели у меня на шее вместе с жетоном богоборца. И теперь пришло время пустить их в ход.
Я выудил амулет, намотав его на руку, словно кастет. Вой бабки перешёл в визг, её трясло, но ни напасть, ни сбежать она не решалась. Видать, именно тут было средоточие её силы, но оно и понятно, для духов из свиты богов кумиры их покровителей святы, и защищать их они будут до последнего вздоха. Моя же задача – сделать так, чтобы бы он наступил как можно быстрее. И раз бабка боялась сама напасть, я решил сделать первый шаг.
Точнее, его я уже сделал давно. Мои перемещения по каморе несли определённый смысл. И теперь я был именно в том месте, где и рассчитывал. Тварь пристально следила за моими руками, поэтому начал я с ног. Подцепив большой чайник, откатившийся к стене, я по футбольному запулил его бабке в голову. От удара по комнате пошёл звон, а морда Дорофеевны дёрнулась, и я тут же кинулся вперёд.
Старуха выгнулась в обратную сторону, дико зашипев, но сбежать не успела. Я хлестанул амулетом, словно кнутом, зацепив тушку бабки. Хоть удар был несильным, ну чего там можно сделать-то парой клыков, тварь выгнуло, и она завыла дурниной, шарахнувшись в сторону. Получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Я тут же оказался рядом, пинком отправляя её в стену. Мне нужен был всего лишь один шанс на удар, и я его не упустил. Едва туша бабки впечаталась в глину, я тут же настиг её, буквально вбивая нож в позвоночник.
Хрустнуло. Тварь, притворявшаяся Мстиславой Дорофеевной, взвыла так, что я на секунду оглох, и её объяло чёрное пламя. Я шарахнулся в сторону, одновременно выдёргивая клинок, всё так же оставшийся кипенно-белым, а старуха, завывая, рванулась, не разбирая дороги, и врезалась прямиком в алтарь, опрокидывая таз с жижей, и, перелетев через него, угодила прямиком в кумира. И тот тоже вспыхнул вместе с ней. Жуткое чёрное пламя объяло идола и алтарь, мгновенно заполнив комнату, и я лишь успел выскочить в лаз, буквально шкурой чувствуя, что, если попаду в огонь, мне конец.
Как я поднялся по лестнице, даже не помню. Просто взмыл и вывалился из люка под взглядом удивлённой Катерины. Руки дрожали. В душе поднималась волна ужаса, ощущение неминуемой смерти. Я уже чувствовал нечто подобное, когда сцепился со зверобогом. Но тогда он считал меня своей добычей, а сейчас словно бы кто-то глянул и отвернулся. Позволил сбежать. Вот только зря он это сделал. Теперь уничтожить эту нечисть стало для меня делом чести. Я не собирался позволять каким-то там божкам играться с собой, словно с куклой. И он ещё пожалеет, что отпустил меня сегодня.
Глава 7
– Значит, вы признаётесь в проникновении в чужое жилище, – инспектор бюро, представившийся как Борис Степанович Кац, сверлил меня прокурорским взглядом. – Что ж, так и запишем.
– Закон о деятельности антитеологического бюро, статья номер пятнадцать, вхождение или проникновение в жилые и иные помещения, на земельные участки и территории, часть третья, – по памяти процитировал я, даже не думая пугаться. – Сотрудник бюро имеет право проникать в жилые и иные помещения для предотвращения опасности жизни и здоровью людей. Капище входит в перечень безусловно опасных сооружений подлежащих немедленному уничтожению.
– И поэтому вы так удачно его уничтожили, что следов не осталось, – мерзко улыбнулся инспектор. – И на видеозаписи служебного смартфона всё размыто и нечитаемо. Очень удобно. Можно сочинять всё что угодно.
– Малый идол сохранился в целости, – я пожал плечами. – Запись велась согласно инструкции. А за её качество я ответственности не несу. Отдайте специалистам, пусть разбираются.
– Обойдёмся без ваших советов, – поморщился Кац. – Эксперты разберутся и с записью, и с куклой, которую вы называете малым идолом. Но хотите совет? Вам лучше признаться до того момента, как будет готово заключение. Сейчас ещё вы можете рассчитывать на смягчение вины, но потом… – инспектор многозначительно замолчал.
– То есть вы уже точно знаете, что там ничего не найдут? – я рассмеялся. – Какие у нас специалисты работают! Только странно, что с такими умениями вы ещё всех духов не истребили. А что, вышли, помахали маятником и пошли косить. Интересно, почему до этого ещё никто не додумался?
– Веселись, веселись, – ощерился Борис Степанович. – Я много видел юмористов, подобных тебе, и все в итоге рыдали горючими слезами. Все вы думаете, что если одарённые, то вам всё можно!
– А вы о чём думаете? – я тоже оскалился в ответ, мгновенно растеряв всю весёлость. – Что всё знаете об этом мире? Что всё взвесили, измерили и присвоили бирку?! Или просто боитесь, как бы одарённые во власть не пролезли? И поэтому цепляетесь к каждой мелочи, работать не даёте. Всё пытаетесь доколупаться до каждого слова и жеста.
– Ты вломился в чужой дом и устроил там не пойми что! – хлопнул по столу инспектор. – Волю вам? Чтобы средневековье вернулось? Охоту на ведьм устроить хотите?! Чтобы костры вдоль дорог горели?! Кровушки захотелось?!
– Какой в задницу кровушки?! – я тоже психанул и поднялся, нависнув над щуплым инспектором. – Совсем рехнулся?! Крыша поехала от теории заговора одарённых?! Думаешь, мы кровожадные маньяки, только и мечтающие кого зарезать?! А ты подумал, урод, что сейчас нечисть защищаешь? Что там ребёнок был, и неизвестно что с ним собирались сделать?! Капища, мля, тебе мало?! Ах на него маятник не реагирует! Да засунь его себе…
– Довольно! – оборвала мою тираду Обрескова, врываясь в кабинет. – Тор, заткнись! И иди воздухом подыши!
– Ладно, – я пару секунд посверлил Каца взглядом, но потом выдохнул, взял куртку и вышел.
– Куда?! – инспектор попытался кричать мне в спину. – Я запрещаю! – Но в следующую секунду Юлия захлопнула дверь, отрезав звуки.
Чтобы остыть и немного успокоиться я вышел на улицу. Майские ночи теплом не жаловали, так что, несмотря на то, что после алхимии мёрз гораздо меньше, я ощутил, как мороз щиплет уши. И расслабился. Нет, в чём-то инспектора я прекрасно понимал. Большевики свергали царя в том числе под лозунгами «Долой богоборцев». Честно говоря, было за что. Я читал пару книг о том времени, так члены владетельных Домов неодарённых и за людей-то не считали. Так, говорящий скот, не более. Не все, конечно, но таких уродов хватало.
И после революции долгое время в стране как таковых одарённых не было, лишь редкие патриоты, наступившие на горло своей гордости и работающие вопреки реальной опасности встать к стенке. А после войны был сформирован целый отдел КГБ, который занимался только контролем одарённых. Собственно, добрая половина бюро была унаследована от него практически целиком. Вместе с памятью о том, что творили благородные, и твёрдым желанием более этого не допустить.
Другой вопрос, что, как всегда и бывает, хорошее начинание переросло себя, превратившись в уродливую химеру. И вместо защиты людей у многих проявился синдром вахтёра. То бишь держать и не пущать, тешась той малой властью, что ему дали. Особенно если в подчинении или на контроле люди, обладающие особыми талантами, которые он тоже бы хотел, но не судьба. Вот и глумится такой вахтёр, прикрываясь заботой о ближних. И сделать ничего нельзя, остаётся только плеваться и играть по правилам.
– Остыл, горячий финский парень? – Из дверей показалась Обрескова, на ходу расстёгивая сумочку и доставая пачку сигарет. – Блин, ты же не куришь. Как назло, зажигалку забыла.
– Так бросай, – я пожал плечами, – вредная привычка.
– Зато нервы успокаивает, – повертела сигарету в пальцах Юлия, но всё же убрала обратно в пачку. – А с вами ведь о спокойной жизни только мечтать приходится.
– Вот только не говори, что нам не следовало этого делать. – Я поморщился. – Ладно этот кретин, но ты же должна понимать, что мы наткнулись на что-то очень серьёзное. Капище посреди города – это не шутка. Кто знает, к чему ребёнка готовили.
– Ладно, не кипятись, – успокаивающе похлопала меня по плечу девушка. – Вы всё сделали правильно. И что достали божка, уже огромный плюс. Я договорилась, отправим его в Москву, в лабораторию. Есть шанс, что они что-то найдут. Я и до этого верила тебе, что с этой бабкой что-то не так, а сейчас есть физическое подтверждение. Но сильно не радуйся. Пока не будет заключения, причём положительного, никто и пальцем не пошевелит.
– Капища недостаточно? – я поморщился. – Им что, трупы нужны?
– Да, – обезоруживающе честно призналась Обрескова, – Бюро ничем не отличается от любой другой государственной конторы. Везде царствует бюрократия, чудовище, пострашнее хтонических монстров. Каждый шаг описывают тысячи инструкций, служебных распоряжений и внутренних приказов. И по ним отсутствие показаний маятника является достаточным основанием для отказа в возбуждении дела.
– Бред, – я потёр лицо. – Какой же дикий бред. Вот тебе капище, вот монстр на записи. Да. Там всё размыто, но голос же слышно. И ни фига! Иди, мальчик, играйся в песочек, не мешай дядям работать.
– Ну, не настолько всё плохо, – усмехнулась Юлия. – На самом деле все понимают, что мы столкнулись с чем-то потусторонним. Но одно дело понимать это умом, другое – дать официальный ход делу.
– Так какого меня тогда пять часов мариновали?! – взорвался я. – Блин, уже утро скоро! Этот урод что, просто, издевался?! Чистосердечное ему подавай.
– Ты будто сегодня родился, – рассмеялась Обрескова. – Человек хотел на шару палку срубить. По-глупому, кстати. Сам бы в итоге нарвался, но кто ему доктор. Можно сказать, ты ему работу спас. А может, и не только.
– Чего это вдруг? – заинтересовался я. – Вроде ничего такого мы не делали.
– Ключевое слово – мы, – стукнула меня ладонью по голове девушка. – Начинай уже думать в глобальном смысле. Если бы Кац завёл дело по твоим показаниям, всплыло бы участие Кати. А Милорадовичи пользуются большим уважением и в сообществе, и в бюро. Всё-таки чистые боевики, не раз выходившие против разных монстров. Так что, узнай Всеслав, что его дочь пытаются привлечь по такому ничтожному поводу, как чей-то вскрытый дом, особенно если там действительно что-то нашлось, пусть и без официального подтверждения, он этого инспектора мехом внутрь вывернет. Так вроде ты говоришь?
– Ага, – я задумался, – выходит, мужику повезло, что ты появилась. Нет, чистосердечное я бы никогда не подписал, но такими темпами он бы до ещё чего-нибудь додумался.
– Выходит, что так, – кивнула Юлия. – Ладно, давай я тебя к общаге подброшу, а то действительно уже скоро светать начнёт. Катя уже дома давно, её особо не мариновали. Опросили и отпустили. И я удивлена, что к тебе прикопались.
– Думаешь, заговор? – я понизил голос до таинственного шёпота. – Масоны-рептилоиды проникли в бюро и хотят узнать главную тайну, откуда у краба палочки?
– Балабол, – улыбнулась девушка, теряя на секунду образ безразличной красавицы. – Садись давай. А то пешком пойдёшь.
– Тю, напугала ежа голым профилем, – гордо ухмыльнулся я. – Такси же есть.
Но тут же послушно оббежал машину и прыгнул на переднее сиденье. Ну его на фиг ждать полчаса, а то и час, пока кто-нибудь откликнется. Да и агрегаторы ночью цены задирали так, что моя крестьянская душа не выдерживала. Жаба начинала выть, словно цепной волк, и пыталась задушить своими жабьими лапками. И это несмотря на то, что после выплат за тушку зверобога я мог считаться миллионером. Ну как минимум цифра на счёте была девятизначная, я такие раньше только в кино видел. И, честно говоря, ощущал себя немного неуютно. Просто не знал, что делать с такими деньгами.
Раньше я всегда считал, что богатые – заносчивые снобы, плюющие на тех, кто беднее них. А теперь вроде бы я могу себе позволить очень многое, гораздо больше, чем большинство жителей области, но при этом не чувствовал ничего особого. Да и люди для меня остались теми же, что и были. Как я уважал Матвея, дружил с Семёном и презирал Голенищева, так ничего и не изменилось. Да и желания выпендриться дорогими шмотками или тачкой не появилось.
Покупать качественные вещи – это да, но я и раньше старался это делать. Короче, не знаю. Для себя я отметил пару моральных ориентиров, чтобы потом сравнить отношение, но пока всё осталось таким же. Возможно, потому что прошло слишком мало времени. Я буквально два дня как из больнички и ещё не успел полностью проникнуться своим новым положением.
– И чем собираешься дальше заниматься? – прервала мои размышления Юлия. – Или решил завершить расследование, раз старуха, или кто там она была, мертва?
– Нет, – я помотал головой. – Я не верю, что всё так просто. Понимаешь, вроде всё, можно выдохнуть, но что-то скребёт на душе. Думаешь, чего я за официальное расследование так задницу рву? Именно поэтому. Свербит что-то, мол, это всё неспроста.
– Понимаю, – хмыкнула Обрескова. – Бывает такое. Чаще всего это глисты или ещё какие паразиты. Но иногда чуйка не обманывает. Давай излагай, что тебе не нравится.
– Всё! – категорично отрезал я. – Самое главное – кто отдал ребёнка этой бабке. Пырьевой Мстиславе Дорофеевне, тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения. Да он ей даже на внука не тянет! Минимум правнук, и это ещё с огромной натяжкой. И социальные службы спокойно отдали Ванечку древней старухе?
– Она родственница, – пожала плечами девушка, – кому ещё ребёнка доверить. Хотя ты прав, надо бы найти, кто там решение принимал. Ведь они должны были наблюдать за этой семьёй. Проверять постоянно.
– А что там вообще с его родителями. – Я вдруг понял, что так и не узнал, а как, собственно, Ванечка стал сиротой. – Есть информация об этом?
– Да, вроде бы несчастный случай, – кивнула Юлия, не отрывая взгляда от дороги. – Я запросила дело. Да и вообще все документы по этой семье. Но будут готовы через неделю, не раньше. А то и позже. Они жили в другой области, так что пока перешлют, сам понимаешь.
– Ладно, пока, значит, в соцзащиту сгоняю, пообщаюсь, – я прикинул, что нужно сделать. – А там, глядишь, может, чего Москва скажет. Интересно всё-таки, что это за тварь была, и почему на неё кристалл маятника не реагирует.
– Ну, я могу тебе с ходу десяток вариантов накидать, – ухмыльнулась Юлия. – Начиная с того, что тварь может быть откуда-то с другого материка, где просто нет месторождений заберзата, хотя он даже на Мадагаскаре встречается. Но мало ли, какие острова в Океании. Приехал студент в Лумумбарий и остался жить. А потом их божок у нас и объявился. Не первый случай.
– А ещё что может быть? – я старательно мотал на ус чужой опыт, потому что знал, что на нём учиться менее болезненно, чем на своём. – И почему бюро это не учитывает?
– Бюрократия, мой юный друг, – грустно покачала головой Обрескова. – Признать, что стандартные средства не работают, – значит навлечь на себя многие проблемы. А так ты вроде бабку завалил. Даже если что и было, концы в воду. И всё шито-крыто, жопа спасена, можно работать дальше.
– А когда грохнет, всем мало не покажется, – закончил я мысль. – Ну да, ну да, плавали, знаем.
– Ты думал, у нас не так, как везде? – рассмеялась девушка. – Да я тебя умоляю! Вон на МЧС посмотри. Они каждый божий день с пожарами борются. Люди гибнут. Но всегда найдётся чиновник, за взятку закрывающий глаза на нарушения. И бизнесмен, которому проще заплатить и не париться, чем соблюдать все правила. А потом получается очередной «Колченогий осёл» или кинотеатр с закрытыми пожарными дверьми. И это тебе не духи, в которых многие не верят. Это то, что каждый день показывают по телевизору и долдонят из любого утюга.
– Да блин, – я скривился. – Бесит! Может, это я молодой и неопытный, горю энтузиазмом, как говорил один старый комик. Но я просто не понимаю, как можно рисковать жизнью и здоровьем людей?! Вот постарею, заматерею, стану циником, тогда буду плевать на всех. А пока есть силы и энергия, надо стараться что-то изменить.
– Надеюсь, заматереешь ты как можно позже, – вздохнула Обрескова. – Каждый раз вытаскивать тебя из очередной задницы, конечно, не особо весело, но зато какое-никакое развлечение. А то закисла бы на бумажной работе. Но ты постарайся хотя бы через раз влипать в неприятности, а?
– Да будто это от меня зависит, – я улыбнулся, глядя на холодную, но почему-то в этот момент милую мордашку Юлии. – Я бы с удовольствием жил спокойно и никого не трогал. Но они же сами лезут.
– Себе-то не ври, – всё-таки рассмеялась девушка. – Да никогда бы ты не променял новую жизнь на своё старое существование. И дело даже не в деньгах или даре. Просто кем ты был раньше? Обывателем, чьи дни похожи друг на друга как две капли воды. А сейчас живёшь полной жизнью. Знаешь, я даже думаю, что ты изменился больше всего именно поэтому, а не из-за алхимии. Словно из гусеницы вылупилась прекрасная бабочка.
– За бабу отдельно благодарю, – проворчал я, отворачиваясь, чтобы скрыть румянец смущения. – Вот ею ещё быть не доводилось. А тут сподобился.
– Ладно, не бурчи, как старый дед, – Юлия толкнула меня в бок. – Я же любя. Завидую тебе просто. Раньше я тоже так жила, а теперь…
– Давно хотел спросить, но не решался, – я посмотрел на погрустневшую девушку. – Юль, что с тобой случилось? Не хочешь, можешь не говорить. Но я же вижу, что у тебя проблемы. Ты то безэмоциональная, словно сапог, а то взрываешься.
– Прости, Вить, но мне тяжело об этом говорить, – Обрескова уставилась на дорогу, не моргая. – Может, когда-нибудь… если случай подвернётся, расскажу подробности. А вкратце – я попала в лапы сильному духу. Вся команда влетела. Мы считали себя самыми умными и сильными, а жизнь показала, что на каждую хитрую жопу найдётся свой х*р с винтом. Извини за грубость. Но по-другому и не скажешь.
– Сочувствую, – я уже пожалел, что затронул эту тему.
– Мне? – грустно усмехнулась Юлия. – Не стоит. Я жива, почти здорова и даже работаю дальше, хоть и на бумажной должности. А вот мои ребята… они все остались там. И знаешь, что самое поганое? Я должна чувствовать ненависть, ярость, горе, должна страдать… и ничего… пусто. Эта тварь высосала всё, до последней капли. И это самое страшное. Я когда осознала, чем стала, хотела покончить с собой. Спасибо Марине Александровне, вправила мне мозги. Хотя на мостах с тех пор я стараюсь не останавливаться. Вдруг опять вспомню, что я за чудовище.
– Марина Александровна – это твоя мать? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать, потому что откровения упали на меня каменной плитой.
– Нет, мама моего жениха. – Голос и глаза Обресковой были привычно холодны. – Он командовал нашей группой, и это была его идея, напасть на духа. Короче, достаточно на сегодня. Может, позже расскажу, как всё было. Ладно, выметайся. Вон твой колледж.
– Ага, благодарю, – я открыл дверь, но в последний момент задержался, повернувшись к девушке. – И, Юль. Для меня ты не чудовище. У тебя взгляд не монстра, а жертвы. И человека. Так что увидишь Марину Александровну, передай мою благодарность.
– Вали уже, передавальщик! – рявкнула Обрескова, но в холодных глазах я заметил капельку тепла. – Развелось вас, психотерапевтов.
Дверь захлопнулась, и машина, дымя шинами, сорвалась с места, мгновенно исчезнув за поворотом. А я проводил её взглядом и направился домой. Несмотря на историю, настроение у меня было прекрасное. Да, потерять друзей и жениха – это страшно. Но именно трагедии дают нам силы двигаться дальше. И бороться с этими тварями, чтобы больше никому не пришлось хоронить родных.
Глава 8
– Витя, я тебе в сотый раз повторяю, не нужно тебе купе! – Булат в чувствах потряс кулаком. – Ты взрослый, солидный парень, у которого сразу есть выводок красавиц. Вот куда ты их в купе посадишь? Да и не для наших условий такие машины. Ты ещё кабриолет возьми.
– Ага, летом пылища, зимой холодища, – рассмеялся я, но всё же продолжал настаивать на своём. – Я же машину беру для города. Ну и чтобы смотрелась хорошо. Вон у Тани шикарная бэха, самое оно пофорсить. Только белую я не хочу.
– А перед кем ты форсить собрался? – рассмеялся Булат. – Перед нечистью? Ладно, ладно, не фыркай. Я всё понимаю, молодость, кровь кипит, но есть же вполне достойные варианты. Чтобы и с виду смотрелось шикарно, и главе владетельного дома не стыдно было прокатиться. И чтобы по нашим направлениям и зимой и летом передвигаться можно было.
– Ага, это танк сразу надо брать, – я прекрасно знал, что бывает у нас вместо дорог и весной, и осенью, да и зимой с летом, чего греха таить. – Или вертолёт.
– Вертушка – вещь хорошая, но тебе пока не нужна, – без капли юмора отклонил идею механик. – А вот нормальный паркетник, а лучше кроссовер – самое то будет. И ничуть не хуже купе, если не брать всякое говно.
Читать бесплатно другие книги:
