Танцующая для дракона. Небеса в огне Эльденберт Марина

Вскинув брови, развернулась и направилась к двери, когда в спину мне ударило торопливое:

— Не уходи. Пожалуйста. Прости, я сама не знаю, что говорю… Теарин, мне нужна твоя помощь!

Должно быть, на последних словах я все-таки замедлила шаг, потому что Ибри заговорила еще быстрее, пусть и сбивчиво:

— Он… Витхар не позволит мне остаться, и я не смогу защитить своего малыша. Мой ребенок… от него избавятся, потому что он станет первенцем, потому что он будет мешать детям законной жены. Избавятся, несмотря даже на то, кто его отец.

Все это она выпалила на одном дыхании в тот момент, когда я уже почти отвела рукой стеклянные шторы, прикрытые тяжестью портьер со стороны комнаты отдыха. Но сейчас обернулась и на сей раз резко и быстро пересекла комнату, оказавшись у ложа Ибри.

— Когда зашла речь о зачатии, ты об этом не подумала, верно?

— Подумала. — Губы бывшей наложницы дрогнули, а глаза наполнились слезами. Она приподнялась, с трудом опираясь о постель дрожащими от напряжения слабыми руками. — Ты думаешь, что я сама это все устроила, верно?! Думаешь, что ребенок был для него неожиданностью? Я пила отвар ольройхи каждый день, каждая из нас пила. Думаешь, я бы посмела?!

Она выдохнула это мне в лицо, а потом откинулась на подушки. Теперь ее била крупная дрожь.

— Я позову лекаря.

— Не надо. Это пройдет, — пробормотала она, стуча зубами. — Это огонь. Пламя ребенка борется за нашу жизнь.

Ибри на мгновение прикрыла глаза, ее худенькое тело дрожало, но дрожь постепенно затихала. Я же с сожалением смотрела на эту девочку, понимая, что ее ждет в самое ближайшее время. Многие правители или аристократы желали оставить себе сына или дочь от понравившейся наложницы, нисколько не заботясь о том, что с ней будет дальше. По их мнению, преимущества перевешивали риск и расставание с малышом. Разумеется, большинство после «такой чести» замечательно жили на откупные, особенно если у иртхана было не слишком сильное пламя. Но если оно такое, как у Витхара… Если этот ребенок — первый?!

Как он вообще додумался поместить своего первенца в такую хрупкую оболочку?

— Он сказал, что хочет от меня ребенка. Хочет, чтобы я стала его матерью. — Ибри вскинула на меня большие глаза.

Она не плакала, но они по-прежнему сверкали.

— Как думаешь, могла я ему отказать, Теарин?

— Могла, — ответила я, не задумываясь. — Не думаю, что Витхар стал бы настаивать.

У нее дернулись губы.

— Разумеется, ты могла бы. Потому что ты его не любишь. Но я люблю, скажи, какая женщина откажется родить ребенка от любимого мужчины?! Я думала, что у меня есть время, что он позволит мне остаться. Он обещал распустить гарем, но я всегда была на особом положении, и наш малыш…

Кажется, теперь я начинала понимать, что произошло. Ибри рассчитывала с помощью ребенка остаться во дворце даже после отбора, поэтому согласилась. Она думала, что у нее будет возможность таким образом привязать Даармархского к себе, но он привез меня, и я нарушила все ее планы. Вот только если с ней мне сейчас все стало понятно, то дракона я понять не могла.

Ни такой осознанной, целенаправленной жестокости, ни зачем ему потребовался первенец от Ибри. Сомневаюсь, что это получилось из-за его особого расположения к любимой наложнице. Насколько я успела почувствовать, Витхар не из тех, кто поддается сентиментальности, и уж тем более не из тех, кто делает что-то просто ради собственного удовольствия.

Тогда почему?

— Когда меня отправят из дворца, мой малыш останется здесь совсем один, — закончила Ибри. Видно было, что она уже успокоилась, потому что из голоса ушла дрожь, а из глаз блеск. — Эсмира избавится от него так или иначе. Возможно, не сразу, но… Теперь я знаю, что до любого можно добраться. Ты знаешь это не хуже меня, Теарин! Пожалуйста, обещай, что не позволишь причинить ему вред.

— И как ты себе это представляешь? — Я вскинула брови. — Как, по-твоему, я смогу защитить твоего ребенка?

— Тебе нужно победить в отборе.

В ответ на такое я едва не рассмеялась. Удивительно, как мы с Ибри пришли к одному и тому же мнению, но по совершенно разным причинам.

— Тебе это тоже нужно, не так ли? — Она положила руки на живот. — Ты спасаешь брата, я хочу защитить свое дитя.

Последние слова заставили меня нахмуриться, о моей истории мало кто знал, и если по дворцу разошлись слухи, значит, спасибо нужно сказать Хеллирии. Когда я думала о том, что мне придется предстать с таэрран перед сильнейшими Даармарха, совершенно упустила из вида сестру дракона.

Зря.

— Тебе нужна эта победа, — продолжала Ибри. — Мой ребенок тут ни при чем. Ты не причинишь ему вреда, когда станешь правительницей.

В идеальном плане Ибри был всего один промах: я не собиралась становиться правительницей Даармарха. И оставаться рядом с его правителем тоже не собиралась, но она была права. Мне нужно выжить, мне нужно защитить Сарра, и единственная возможность это сделать — выиграть отбор.

Что будет дальше, я загадывать не хотела, а сейчас мне нужно понять, с чем предстоит столкнуться в самое ближайшее время.

— Расскажи мне про Эсмиру, — сказала я, присаживаясь на пуф, стоявший рядом с ложем, — все, что тебе известно.

Ибри облегченно вздохнула.

— Мне известно немногое, но то, что я знаю… Она подруга Хеллирии, дочь одного из сильнейших иртханов Даармарха. Ее называют Черным пламенем Аринты.

— Черным? — переспросила я.

Цвета огней у иртханов разделялись по стихиям: алое пламя — огонь, зеленое — вода, синий — снег и лед, золото — пески.

— Черным, — невесело улыбнулась Ибри, — за цвет кожи и потому, что после такого пламени, как у нее, на земле остается лишь черный цвет. Эсмира действительно очень сильна, Теарин. Странно, что ты о ней ничего не слышала.

Ничего странного, учитывая, как старательно я избегала общества подобных себе, а в Аринту и вовсе отказалась ехать. Помню, как ругался Наррз, когда говорил, сколько денег мы потеряем, но я была непреклонна. Мне удалось с ним договориться, только когда я пообещала усложнить номер новыми опасными трюками.

— Насколько она сильна?

— Очень. Ее мать — дочь правителя Надорги. Именно от нее она унаследовала цвет кожи, и…

Ибри помолчала и добавила:

— Эсмира — первенец.

Эсмира — первенец одного из сильнейших иртханов Даармарха и подруга Хеллирии. Неудивительно, что их с братом разговор на балконе повернулся таким образом и почему Хеллирия считает отбор «формальностью». Особенно принимая во внимание тот факт, насколько сильно пламя ее брата. Правда, теперь у меня возникал совершенно другой вопрос: от кого на самом деле хотели избавиться?

От меня?

Или от Ибри?

Конечно, ребенок Даармархского и Эсмиры по пламени может тоже быть сильным, но даже будучи полукровкой, малыш или малышка Ибри представляет угрозу для будущего наследника. Особенно если Витхар постоянно вливал в него пламя. Или не постоянно? Ведь он не приходил к Ибри после моего появления.

Или приходил, но не за тем, за чем ей хотелось?

— Кто знал о том, что ты в положении? — спросила я.

— Что?

— Кто знал о том, что ты в положении? — повторила вопрос.

— Зачем…

— Просто ответь.

— Витхар, — Ибри недоуменно посмотрела на меня, — Мэррис и лекарь.

Трое.

Значит, концов уже не найти. Да даже если Мэррис и лекарь хранили молчание, Даармархский вполне мог поделиться своими достижениями с сестрой, он ведь безоговорочно доверяет Хеллирии. С другой стороны, Эсмира — ее подруга, и говорить с ней о таком не очень разумно. Нет, вряд ли это был Витхар, но теперь это уже не имеет значения.

Если он все-таки приходил к Ибри (а зная о силе растущего малыша, должен был приходить, не могла она столько времени обходиться без его пламени), то ему нужно было делать это незаметно. Подозреваю, что и привязка у нее возникла именно потому, что перед своим путешествием, в котором нашел меня, он вливал в нее огонь.

Постоянно.

Помногу.

Осталось только понять, как Даармархский ее посещал.

По ногам тянуло сквозняком, но учитывая, что сидела я не напротив позвякивающих стеклянных штор и даже в стороне от окна, то плотная драпировка стены, слегка примятая внизу…

Перед глазами вспыхнул зев потайного хода, через который дракон вывел меня к казармам. Когда мы шли по нему, я мало на что обращала внимание, но почти наверняка у этого хода десятки ответвлений.

Владелец замка должен иметь беспрепятственный доступ к любому.

Только ли он?

Осознание этого пронзило как вспышка.

— Теарин. — Ибри заворочалась, вновь пытаясь подняться. — Теарин, ты обещаешь, что с моим ребенком не случится дурного?! Обещай мне! Скажи, что ты выиграешь отбор и защитишь не только Сарра, но и моего малыша. Скажи это!

— Я ничего не могу тебе обещать, Ибри, — поднялась, читая в ее глазах разочарование и страх.

— Ничего?! Но ты говорила…

— Что именно?

Щеки Ибри вспыхнули красными пятнами, хорошенькое лицо исказилось от злобы.

— Ненавижу тебя! — прошипела она. — Ты такая же, как они все! Ты использовала меня, чтобы…

— Я тебя не использовала, — осадила зарвавшуюся девчонку. — Всего лишь выяснила, с чем мне предстоит столкнуться. Я выслушала тебя и могу сказать только одно: с моей стороны твоему ребенку действительно ничего не угрожает. Я никогда не причиню ему или ей вреда.

Не дожидаясь ответа, развернулась и направилась к позвякивающим от ветра стеклянным шторам. Вслед мне полетела подушка, затем другая (и откуда только силы взялись?). То, что нам не стать подругами, я поняла уже давно, поэтому никакого удивления по этому поводу не было. Разочарования — тоже.

Что я чувствовала сейчас, сложно сказать.

Наверное, холод наподобие сквозняка, что облизывал ноги и все-таки пробрался внутрь.

Мэррис дожидалась меня, стоя у балконной арки. Короткий испытующий взгляд скользнул по моему лицу, и бывшая распорядительница прошла в спальню. За спиной зашелестели, затем звякнули шторы, а в следующую минуту мы со служанками уже вышли в коридор, где нас дожидались хаальварны.

— Хотите прогуляться, местари? — спросила одна из девушек. — Верхний сад в это время пустует, а там такая красота!

Да.

Очень.

Сейчас мы все прогуляемся.

— Следуйте за мной, — повернулась к хаальварнам, вновь направляясь в покои Ибри.

Успела только уловить недоумение на лице девушек-служанок, а в следующий миг воины шагнули за мной в комнаты. Один из хаальварнов резко отодвинул передо мной полог, шуршание ткани и звяканье стекла слились с высоким восклицанием Ибри:

— …Вы же слышали сами! Я сделала все, что могла…

Она осеклась на полуслове, замерла с открытым ртом, глядя на нас.

Первой ко мне повернулась Мэррис: неестественно прямая, словно ее привязали к столбу.

И только потом — Хеллирия.

Выражение хорошенького личика едва сменилось с пренебрежительного превосходства на удивление, я же быстро шагнула к ней. Схватила за предплечье (цепко, не вырваться) и выволокла за собой сначала в комнату отдыха, а затем в коридор. Именно там Хеллирия и опомнилась, глаза сверкнули ледяным огнем, мои пальцы обожгло даже через одежду.

— Ты что себе позволяешь? — прошипела она, безуспешно пытаясь отнять руку.

Не говоря ни слова, я протащила ее мимо оторопевших служанок. Ладонь с острыми ноготками перехватила на лету.

— Еще раз попытаешься ударить, — сообщила спокойно, но жестко, — расцарапаю лицо, и на отборе рядом со своей подружкой будешь сидеть под вуалью.

Глаза сверкнули еще сильнее, и холодом окатило не только меня, но и ближайшие колонны. По ним даже иней прошелся, который, впрочем, тут же растаял. От непрогретых стен потянуло ледяной сыростью, Хеллирия резко отняла руку.

— Что ты наобещала Ибри? — спросила я. — Поговорить с братом, чтобы разрешил ей остаться во дворце? И что я должна была сказать? Что отбор мне не нужен, что я вынуждена принимать в нем участие? Витхар об этом знает, я сказала это ему в лицо.

— Ты лживая тварь, — прошипела Хеллирия. — Врешь, как дышишь! Не знаю, чем ты его взяла, хотя догадываюсь…

Пощечину ей я влепила от души. Просто руки чесались давно и так сильно, что не сдержалась.

— Ты… — ахнула ледяная, прижимая руку к пылающей щеке. — Ты…

— Не веришь — спроси у своего брата, — ответила холодно в тон ей. — И следи за словами, Хеллирия. Теперь мы с тобой равны.

— Ты пожалеешь, — процедила она. — Ты ему никто, а я — его сестра!

— Тогда тебе не о чем волноваться, не так ли?

Вопреки представлениям Хеллирии, я не собиралась тащить ее к Витхару или устраивать сцены. Зато хотела закрыть один вопрос, раз и навсегда.

— Ты посоветовала своему брату от меня избавиться, но он не избавился. Это о чем-то говорит, верно?

Вот теперь на ее лице сквозь ненависть и ярость отразилось настоящее изумление: вряд ли Витхар поставил ее в известность о том, как именно мне удалось это узнать.

— Оставь меня в покое, Хеллирия. Если попытаешься навредить мне или, упаси драконы, Сарру, пожалеешь именно ты. Я достаточно ясно выразилась?

Ее лицо исказилось от злобы настолько, что сейчас напоминало хищную маску, тем не менее она расправила плечи и зашагала по коридору. Длинный шлейф платья стелился за ней гладью зимней реки, напряженные плечи напоминали острые вершины покрытых снегом гор.

Что касается меня, я повернулась к застывшим в отдалении служанкам и хаальварнам. Если девушки смотрели на меня с каким-то трепетным страхом, то лица воинов не выражали ровным счетом ничего. Они понадобились мне исключительно как свидетели, но чью сторону хаальварны примут в случае открытого противостояния, я знать не могла.

Да и не хотела сейчас об этом думать.

Мне. Все равно.

Ложь Ибри стала последней каплей, а стычка с Хеллирией вытянула из меня все силы. Я безумно устала от всех этих игр и интриг, устала постоянно оглядываться и искать скрытые мотивы за словами тех, кто меня окружает.

Поэтому и направилась в сторону Верхнего сада, предоставив девушкам подстраиваться под мой быстрый шаг. Хаальварны с этой задачей справились, а вот непривычным к такому служанкам приходилось очень быстро семенить следом.

Поэтому даже не обернулась, когда сзади раздался отчаянный крик Мэррис:

— Теарин… Местари, подождите!

Ей тоже пришлось за мной бежать, но с ней мне сейчас хотелось говорить меньше всего. Поэтому я не обернулась, когда за спиной раздались поспешные торопливые шаги и шелест одежд.

— Теарин! — Запыхавшаяся Мэррис схватила меня за руку, но тут же отдернула пальцы. В глазах ее мелькнуло самое что ни на есть искреннее отчаяние, именно это и заставило меня остановиться. — Теарин, пожалуйста. Ей не оставили выбора…

— Выбор есть всегда, — ответила я, порываясь ее обойти, но Мэррис перегородила мне дорогу.

— Не всегда. И не у всех. Ты когда-нибудь любила, Теарин?

Любила. Отца и маму, жизни которых Горрхат оборвал в один миг.

Люблю Сарра, люблю больше жизни и, не задумываясь, эту самую жизнь за него отдам.

Но даже если бы я любила Витхара, ни за что не согласилась бы родить от него ребенка. Будучи в положении Ибри — не согласилась бы. И уж тем более не попыталась бы воткнуть нож в спину той, кого просила о помощи.

Все эти мысли промелькнули у меня в голове в один миг, но я от них отмахнулась. Мэррис не нужны мои откровения и мои чувства, ей нужно знать, что я не стану мстить Ибри.

— Ибри и ребенку ничего не грозит с моей стороны, — повторила те же слова, что сказала наложнице. — Я никогда не причиню вреда ни ей, ни ее малышу. Но, начиная с этого дня, с этой минуты, ее участь меня совершенно не волнует. Уйди с дороги.

Мэррис хотела что-то сказать, однако наткнулась на решимость в моих глазах и отступила. Я же шагнула в анфиладу комнат, которая вела в Верхний сад. По пути нам попалась ниша, в которой когда-то плакала одна из девушек, сейчас драпировка была поднята, и ниша пустовала. Как и гарем, но почему-то именно в эту минуту звенящая тишина некогда оживленных коридоров ударила особенно больно. Хлестко, как порвавшаяся струна, словно во мне действительно что-то порвалось.

«Тебе не придется справляться с драконами, — сказал мне отец, когда снова опустил на землю. — Это — удел мужчин. Мужчина должен быть сильным».

«А женщина?» — спросила я, задрав голову. Поймала улыбку мамы и снова взглянула на отца.

«А женщина поможет ему эту силу сберечь и умножить. Своим пламенем. Своей любовью», — ответил он и обнял маму.

В тот момент, когда эти слова прозвучали в сознании, я ускорила шаг.

Ворвалась в свежесть раскидистых деревьев и благоухающих цветов, устремилась к небольшим резным качелям, с которых было видно океан и утес. Это место было единственным, где сад не огородили высокими перилами исключительно потому, чтобы не портить красоту, которую можно было увидеть с качелей: на подъеме казалось, что взлетаешь в небо, на спуске — что вот-вот коснешься океана пятками.

Два шага до отвесной стены замка.

Два шага, отделяющие качели от головокружительной высоты над океаном.

— Оставьте меня, — сказала служанкам и хаальварнам. Произнесла не своим голосом, потому что боялась, что мою слабость увидят все.

Они действительно остановились, а я пробежала до качелей и рухнула на разбросанные по ним подушки. Обвила руками цепи, оттолкнулась.

Раз — и ветер подхватил меня, помогая взмыть ввысь. Обжег пылающие щеки, срывая скупые слезы.

Мамочка, папа, как же мне вас не хватает!

Как не хватает вашей мудрости и силы, вашего безграничного терпения и любви…

Два — и я уже лечу назад.

Ветер свистит в ушах, искрящийся под лучами солнца океан сверкает так, что больно глазам, но это сейчас. Ночью он опять превратится в ревущее чудовище, воды которого скрывают коралловые рифы, а из глубин поднимаются волны, способные накрыть самого крупного дракона.

Три — и снова наверх.

Как же я устала быть сильной…

Да и была ли когда-то?

Четыре — падение вниз, и я прижимаюсь щекой к холодной цепочке. Позволяю этому холоду ворваться в меня, пропускаю сквозь себя и отпускаю.

Пять.

Отпускаю одновременно с руками, разжимаю пальцы — и больше ни за что не держусь. Я отлично ловлю баланс, но подушка соскальзывает с сиденья. Осознание этого приходит слишком поздно, меня швыряет вперед. Прямо в разверзшуюся подо мной пропасть.

Огромная тень накрыла раньше, чем я успела испугаться, от которой повеяло не прохладой, а нестерпимым жаром. Порыв окатившего меня воздуха был раскаленным, как в бане, меня подбросило вверх или тень ушла под меня. Мелькнула огромная морда с горящими алым пламенем глазами, и в следующий миг я свалилась прямо на спину дракона.

Мощным взмахом крыла меня чуть снова не снесло в сторону, протащило по зверю, ссаживая кожу. Вцепившись в черепицу чешуек, я едва сумела сгруппироваться и усесться верхом. Пригибаясь к обжигающей спине дракона, выровнялась настолько, чтобы удержаться до той минуты, когда придется защищаться.

Вот только чем?

И как? Если на мне таэрран…

Как его подпустили так близко к замку?!

Эту мысль выбило вместе с воздухом, дракон резко развернулся, стрелой заскользил над замком, огибая его. Сложив крылья, устремился вдоль балконов, и, когда подошел достаточно близко, я этим воспользовалась. Скользнула по мощной шее, используя чешую, чтобы зацепиться и оттолкнуться. Бок обожгло болью, но я уже перелетела через ограждение и спрыгнула на мраморный пол.

Рычание, от которого содрогнулись даже стены, эхом отозвалось во мне.

Перекатившись по полу, вскочила, чтобы увидеть стремительный для такого мощного зверя разворот.

Дракон завис напротив меня: огромный, цвета глубоководного коралла. Воздух вокруг него дрожал, словно вот-вот воспламенится.

Я попятилась, налетела на столик, с которого с грохотом свалился поднос. Остывший травяной настой расплескался по полу. Взгляд зацепился за оставшийся на диванчике палантин, завернувшись в который, я вчера вечерам сидела здесь.

Здесь?..

Он принес меня… ко мне?!

Прежде чем эта мысль оформилась, воздух вокруг дракона и впрямь вспыхнул. Алое пламя охватило мощную фигуру зверя, крылья раскрылись во всю ширину, чтобы мгновением позже тоже взорваться огнем. Я успела только вздохнуть, когда бушующее пламя прокатилось по замковой стене, истончаясь до едва заметной, раскаляющей воздух дымки над перилами.

Из которой ко мне шагнул Даармархский.

Одежды на нем, разумеется, не было, родовой узор полыхал так, что было больно смотреть. Пламя прокатывалось под смуглой, еще хранящей очертания чешуи кожей. Раскаляло ее изнутри, заставляя сверкать металлом, и это была единственная осознанная мысль перед тем, как пальцы дракона сомкнулись на моей шее. От неожиданности выкинула руку вперед, защищаясь, но он с легкостью ее перехватил. Сдавил запястье так, что я вскрикнула.

— Думала свести счеты с жизнью?! — прорычал он. — Думала таким образом избежать отбора, Теа-р-р-р-рин?!

Что?!

Он что, всерьез считает, что я готова сигануть в пропасть только ради того, чтобы не принимать участие в его идиотском отборе?!

— Думала, — прохрипела я, тщетно пытаясь вырваться из хватки дракона. — Но не о том. А вот вам, похоже, не помешает думать почаще, местар! Я не из тех, кто так легко разбрасывается даром жизни!

— Неужели?! — Его и без того низкий голос сейчас был гортанным рычанием зверя, не до конца перестроившиеся голосовые связки горловыми звуками рождали во мне дикий будоражащий жар. — Тогда что ты делала на качелях? Почему пр-р-рыгнула?

— Я не прыгала! — прорычала ему в лицо, когда хватка на шее ослабла. — Подушка соскользнула, и я вместе с ней.

— Думаешь, я в это повер-р-р-ю?!

— Верить или нет — ваше дело, местар, — выдохнула в жесткие губы.

Возвращая яростный взгляд прямо в пляшущее в его глазах драконово пламя, рванулась назад.

Тщетно.

Меня броском впечатали в мощную грудь. Обжигаясь о пылающую кожу, еще не остывшую после мгновенного оборота, и моя вспыхнула вопреки моей воле. Пламя прокатилось по рукам и груди, заставляя выгнуться в его руках, отзываясь на призыв зверя. Никогда не представляла, что это может быть так остро: когда сокрушающая сила дракона обрушилась на меня, мир перевернулся и сузился до окруженных пламенем вертикальных зрачков.

Даармархский с рычанием впился в мои губы, и я зарычала в ответ, царапая огненные плечи ногтями, вжимаясь бедрами в напряженный каменный пах. Сильные пальцы прошлись по моей спине, укусы ожогов под этими прикосновениями я чувствовала даже сквозь одежду. Вдыхая яростный огонь вместе с воздухом, который сейчас был для нас один на двоих, вместе с поцелуем, от которого губы стали невыносимо чувствительными.

Даармархский прихватил их зубами, и я ответила с удвоенной силой.

Металлический привкус, жар, скольжение языка по ранке.

Дикая, животная дрожь.

Звериное рычание заставило выгнуться дугой, подставляясь под жесткие ласки. Судорожно вдохнуть ставший ледяным воздух, когда дракон отстранился, и выдохнуть, когда меня толкнули к перилам, сдергивая шаровары. Я едва успела опереться ладонями о ледяной мрамор, когда он ворвался в меня пламенем, мощью, желанием.

Глубоко, яростно.

В следующий миг кожу обожгло укусом.

Жестким, собственническим, прокатившимся по телу дрожью. В ритме резких, сильных рывков, рождающих внутри звериное, болезненно-острое наслаждение. Пламя дракона, текущее сквозь меня, заставляло срываться на крики. Хотя вряд ли это можно было назвать даже криками — оно больше напоминало дикое, рвущееся из груди рычание. Сменившееся хриплым стоном, когда я содрогнулась от дикого удовольствия.

По обожженной коже скользнуло не пламя, но его подобие — дыхание дракона. Горячие пальцы с силой сжались на моих бедрах, и ответное рычание вспыхнуло во мне новой волной жара и наслаждением, от которого подогнулись ноги. Меня подхватили под живот, и только благодаря этому я не сползла вниз.

От рывком подаренной свободы низ живота дернуло, а потом так же резко дернуло тканью по бедрам: Даармархский подтянул мои шаровары наверх.

— Не думай, что можешь сбежать от меня, Теарин. — Голос дракона уже звучал совершенно иначе. По-прежнему низкий, но лишенный звериных горловых интонаций.

— Я не собиралась от вас сбегать. — Резко обернулась, глядя ему в глаза: медленно, очень медленно зрачки стянулись в круги, а сквозь огонь проступила темная радужка. — И сбегать от ответственности тоже. Мне напомнить вам, что у меня есть Сарр?

— Верно. — Ноздри его едва уловимо шевельнулись. — Поэтому в следующий раз, когда решишься на подобную глупость, думай о нем. И о том, что наказание может быть гораздо более жестким.

От того, как это было сказано, меня затрясло.

Наказание?! Так вот что это только что было?!

В два шага преодолев отделяющее меня от дивана расстояние, подхватила палантин и протянула дракону:

— Прикройтесь, местар. И немедленно оставьте меня одну.

— Снова пытаешься мне приказывать, девочка?

— Что вы, местар. Как можно. Просто напоминаю, что я теперь претендентка на трон Даармарха. Поэтому прошу относиться ко мне соответственно и не сверкать своим… орудием наказания.

Глаза дракона сверкнули, но я уже отвернулась.

Кажется, нужно серьезно изучить правила столь ненавистного мне отбора. Потому что сейчас только они и могут меня защитить.

ГЛАВА 5

Зингсприд, Аронгара

Танни

Кожа горела от поцелуев: огненных, оставляющих на теле отметины ожогов. Дыхание сбивалось или его перехватывало от раскаляющего воздух, дрожащего над нами пламени, в котором не было места мне, но именно я в нем сейчас сгорала, подставляясь под ласки грубых, чуть шершавых ладоней, скользящих по коже. Царапающих ее, как и щетина на подбородке, когда жесткие губы прихватывали внутреннюю поверхность бедер.

Пламя втекало в меня сквозь эти прикосновения, сквозь горячее, обжигающее дыхание, заставляющее дрожать всякий раз, когда оно касалось чувствительной кожи. И вслед за ними ее бессовестно касались губы и язык, простыня трещала под судорожно сжатыми пальцами, дымилась в каждой точке прикосновения к ней наших тел. В зеркальном потолке отражались сплетенные мы в самом откровенном и бесстыдном смысле, который только можно представить.

Пламя окутывало нас зеленоватой дымкой, клубилось языками, тянущимися к нашему отражению, и я трепетала, когда в отражении дракон поднимал голову, чтобы на меня посмотреть. В глазах, расчерченных вертикальными зрачками, бился огонь зверя — неукротимый, мощный и яростный.

— Ты будешь гореть вместе со мной, Зажигалка, — хрипло говорил он, и от этого голоса я содрогалась, как от самой глубокой ласки.

А потом приподнимался, чтобы развести мне бедра, и смуглая кожа разрасталась чешуей. В миг, когда мы становились единым целым, я задыхалась в беззвучном крике, и пламя врывалось в меня с невиданной силой, опустошая, иссушая, заставляя биться под ним.

Гореть от кончиков пальцев ног до расплескавшихся по подушкам волос, которые облизывали жадные языки огня. В миг, когда над нами раскинулись мощные крылья, а лицо Гроу окончательно утратило человеческие черты, я задрожала от наслаждения и взвыла — мне в щеку ткнули головней.

— Дракона твоего за ногу!

Из сна меня выдернуло, как мясо из кипящего супа виарьими зубами: быстро, резко, из жара в прохладу. Пару мгновений я хватала губами воздух, а потом повернулась к пристроившейся рядом виари, припечатавшей меня своим огненным носом.

— Бэрри!!!

От моего вопля могло снести даже особь покрупнее, вот и эту бессовестную особь сдуло с кровати аккурат под нее. Точнее, когда она по старой виареночной памяти попыталась спрятаться там, где я не достану, у нее застряла башка. Пару секунд я «наслаждалась» виброкроватью, после чего Бэрри освободилась и обиженно умчалась на кухню. Если так можно сказать о квартире-студии.

— Вррр, — донеслось оттуда жалобное.

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»