Война миров Дивов Олег
– Нет. Просто, сеньора Вальдес, мне все говорят, будто я простодушна. Только рядом с вашим сыном я чувствую себя стреляным воробьем, так он наивен. Он читал всех тех сумасшедших философов, о которых мне рассказывал дедушка. Мой дедушка правильно смотрел на вещи. Он сразу сказал мне, маленькой, когда я еще в школу не ходила: единственный неоспоримый закон философии звучит как «человеку свойственно ошибаться». И все эти философы, которые считают, что люди равны, они знают много умных слов, но на самом деле глупы как младенцы. Мир не зря устроен так, как он устроен. Люди не могут быть равными уже потому, что они разные. Ну как можно сказать, что солдат равен генералу?! Все равно что сказать, будто падшая женщина равна почтенной матроне. Как может быть равен преступник честному человеку, а какой-нибудь атеист – истово верующему католику? Как может тупой и ограниченный крестьянин, который мог бы чему-то путному научиться, но просто не захотел, быть равным инженеру, или ученому, или правителю?
– Все они равны перед Богом и законом.
– Мой дедушка говорил, что это иллюзия. На самом деле у них совпадают некоторые права и обязанности. Некоторые. И это совпадение не делает людей равными между собой.
– Вы понимаете, Долорес, что у вас очень отсталые взгляды? – сеньора развеселилась.
– А что с меня взять, я же деревенщина.
– Хорошо, что вы умеете подшутить над собой. – Сеньора помолчала. – Мой сын при встрече с вами действительно говорит… обо всей этой чепухе, совершенно не предназначенной для ушей юной девушки?
Я сделала вид, что смутилась:
– Не только о ней, сеньора Вальдес.
– А о чем еще? Говорите, не стесняйтесь, я же его мать.
Я замялась:
– Сеньора Вальдес, такое дело… Правду сказать, я хотела бы вашего совета. Сеньор Энрике… словом, он пригласил меня на прогулку. Верхом. Там будут его друзья, все они дети из почтенных семейств. Думаю, получится очень неловко, если я появлюсь там. Но притом я не знаю, как отказаться вежливо. Чтобы не обидеть сеньора Энрике, ведь он был так добр.
Сеньора сначала не поверила своим ушам. Несколько раз переспросила, как именно меня пригласили, уточнила детали. Покачала красивой головой. И внезапно оживилась, словно ее осенила блестящая идея.
– И зачем же вы хотите отказаться? Разве вы, деревенская девушка, не умеете ездить верхом?
– Сеньора Вальдес, я умею ездить на лошади. Люди говорили, что хорошо умею. Мне даже один раз сказали, что если я найду покровителя, то смогу стать спортсменкой. Без покровителя нельзя, это очень дорогой спорт. Но и спортсмены-конники могут легко разбогатеть. Я целый месяц мечтала, что однажды у моего дома остановится роскошная машина и старый умный человек скажет мне: Долорес, я чувствую, что ты будешь побеждать. Поезжай со мной, я сделаю тебя знаменитой. Но, конечно, все это мечты. Откуда бы в нашей глуши взялись такие люди?
– Так и в чем тогда дело?
– Я не знаю, как принято ездить на таких прогулках. Я-то просто скакала, без седла даже, и еще я умею ладить с лошадками. Умею ухаживать за ними. Однажды бабушка отправила меня в конный поход через горы. Я была слишком молода для похода, и бабушка так устроила, что я ехала под другим именем. Я все время боялась забыть, что меня должны звать Вероника, а не Долорес. Но я справилась. Там был один человек в отряде, он показал мне, как научить лошадку танцевать и выполнять трюки. Он тоже сказал, что у меня хорошо получается. Он раньше был тренером, но состарился и теперь водит походы. Но верховая прогулка – это совсем другое. Там будут важные сеньоры и их утонченные дамы. И тут я – девочка из деревни. Мне кажется, надо мной все станут смеяться. Я даже не знаю, как надо управлять лошадкой на такой прогулке.
Сеньора долго молчала.
– Долорес, я помогу вам. Если вы поможете мне.
– Ох, сеньора Вальдес! Да я и так с радостью помогла бы вам!
– С чего бы такая радость?
– Так вы же помогаете незаконнорожденным. Я не смогла сама поблагодарить сеньору Валентину, жену моего папы, за ее доброту ко мне. И я подумала, что все мы, кто знает вкус благодеяния, должны помогать благодетелям, пусть и не нашим.
– Ах вот оно что! Долорес, я скажу своему тренеру, чтобы он позанимался с вами. Если вы и вправду такая способная, то справитесь легко. В действительности ничего сложного нет. Еще я прикажу своей секретарше, чтобы она подобрала для вас каталоги спортивной моды. Купите себе хороший костюм. Я хочу, чтобы вы выглядели как приличная дама. А вы потом расскажете мне обо всем, что случится на этой прогулке.
Я помрачнела.
– Сеньора Вальдес, вы хотите, чтобы я следила за вашим сыном?
– Глупая! – резко ответила сеньора. – Я не хочу, чтобы ты шпионила за Энрике и подслушивала его разговоры!
О-о, сеньора перешла на «ты». Якобы спонтанно. Видать, решила, что у нас уже особые отношения – родственные тем, какие складываются между хозяйкой и ее доверенной горничной или секретаршей.
– Я хочу, чтобы ты рассказала мне об этих его друзьях! Я хочу знать, кто они, почему Энрике стесняется дружбы с ними и никогда не приглашает домой! – она помолчала. – Может быть, среди них есть порядочные люди. На этих обрати особое внимание. В конце концов, генерал Вальдес тоже очень демократичен. Конечно, речи быть не может, чтобы пригласить неподобающего человека на семейное торжество. Но, может, нам пора устроить открытый прием. Туда пригласить можно вполне. Даже нужно. Но еще больше смотри на тех, кто непорядочен. Мне очень важно знать, кого нельзя пускать не то что в дом, а даже на порог.
– Хорошо, сеньора Вальдес. Это я могу.
– Умница, – она похлопала меня по руке. – Я тоже думаю, что можешь. Ты ведь таксистка. Генерал Вальдес долго служил в безопасности, и я от него много интересного услышала. Знаешь, что умных таксистов вербуют всегда? Кто-нибудь, да вербует. Чаще всего, конечно, к ним обращается криминалитет. Но с преступниками далеко не уедешь. Их вербуют еще иностранные шпионы. Очень часто. Иной раз даже перекупают у преступных воротил. Это еще опаснее, ведь если шпиона раскроют, его пособников расстреляют вместе с ним. Но я могу понять таких – романтика. Хотя и ненавижу. Нет, Долорес, это не твой путь. Если ты и вправду хочешь выйти замуж за достойного человека, имея притом не только денежное приданое, но и полезные связи, – служи людям государственным. Вот самый лучший путь.
Н-да. Интересно, как сеньора поступила бы, узнав, что вербует иностранного шпиона? Не пособника, а его самого? Почему-то мне казалось, сеньора Вальдес, услыхав, что я разведчица, первым делом уточнит мое происхождение и образование. Потом со вздохом достанет пистолет из дамской сумочки, буркнет: «Что же, не стыдно и руки замарать». Потом ей все-таки будет стыдно, потому что я обезоружу ее и объясню, что отныне она на меня работает.
Но я на службе. Служу Родине и государству. И на базе меня ждет не просто достойный, но и любящий мужчина. Я уже была за ним замужем. Но с тех пор мы оба изменились, повзрослели и изжили проблемы, которые приводили к конфликтам. Мы поженимся еще раз. И будем счастливы. Возможно, сеньора Вальдес когда-нибудь об этом даже узнает – например, если ее сына направят послом в Куашнару, и тот на приеме встретит посла Федерации с супругой…
– Конечно, сеньора Вальдес. Я сделаю все, что вы скажете.
– Приятно с вами познакомиться, – сказал мой приятный пассажир после обмена всеми необходимыми «верительными грамотами».
Он действительно оказался приятнейшим человеком. Среднего роста, средней внешности, немолод, лицо незапоминающееся, тембр голоса ласкает уши. Хосе Мигель Диегос, наш резидент в Золотом Мехико уже больше двадцати лет, служащий Департамента образования, женат, трое детей, солидный счет в банке, загородный домик, есть небольшие карьерные перспективы.
– Удивительно, что вас не передали в мое распоряжение до сих пор, – говорил он. – Мне давно требовался специалист вашего уровня.
– Я правильно поняла, что моя эвакуация снова откладывается?
– Мне очень жаль, Долорес, но обрадовать вас нечем. Не раньше чем через два месяца.
Я промолчала. Надеюсь, даже в лице не переменилась.
Я устала.
Я устала думать по-испански, жить по-эльдорадски, быть этнической мексиканкой. В сущности, я отлично понимала, что это последняя моя миссия в жизни. Я вычерпала свой ресурс досуха. Мне прочили долгую и успешную карьеру, но один-единственный год под началом Энстона поставил на ней крест. Жирный некрасивый крест. Шестнадцать выездов, причем мне приходилось выполнять одновременно параллельные задания, что строжайше запрещено, поскольку зачастую приводит к срыву и провалу даже у опытных разведчиков.
– Я прочел ваши рапорты. Очень хорошо, что вы так вовремя втерлись в доверие к Вальдесам.
Наверное, мне следовало бы застонать. Но я на работе.
– Конечно, мы ведем работу с младшим Вальдесом. Но до сих пор испытывали значительные трудности из-за его семьи. Особенно печально обстоят дела с его мамашей. У нее бурное прошлое, но оно неожиданно стало помехой. Мамаша опасается шантажа, поэтому тщательно контролирует все контакты сына. Она препятствует его дружбе с некоторыми людьми, поскольку их родители хорошо, слишком хорошо знали ее саму в юности и теоретически могут догадываться о ее тайнах. Теоретически – потому что на практике им ничего особенного не известно. Да, она была весьма свободных взглядов, но кого этим удивишь? Ее в высшей степени либерального сына? Или мужа, которому все ее секретики известны? Да, я думаю, он посвящен. Кто-то ведь должен был профессионально замести следы.
Я вспомнила сегодняшнюю поездку.
– Ее шантажируют. И она не хочет посвящать в свои трудности мужа.
Я рассказала обо всем, что произошло утром. Хосе покивал:
– Да, история. Вам тоже кажется, что за этим стоит не криминал, а какой-то личный позор?
– Если только генералу Вальдесу не пришлось извлекать жену из уголовной тюрьмы, где ее и запомнил этот тип в деревне.
– М-м… Желаете заняться этим на досуге?
– Какая интересная форма приказа, – не сдержалась я.
– Это не приказ.
Он замолчал, и я не торопила его с ответом.
– Видите ли, Долорес, я не получил никаких распоряжений из штаба относительно того, как вас… применять. Мне не сообщили даже вашего настоящего имени. Странно, не правда ли?
Мне стало немного не по себе.
– Я знаю, что вы подумали, – продолжал Хосе. – Увы, мой опыт подсказывает то же самое. Кому-то вы так крепко насолили, что от вас пытаются избавиться, несмотря на все ваши достоинства и несомненную ценность для государства.
– Удивительно, – ответила я. – Я проводила на базе так мало времени, что ни с кем не успела поссориться. Я не ладила с сослуживицами, но эти нелады – обычное женское неприятие. К тому же мои сослуживицы имели значительно меньше возможностей испортить мою жизнь, чем я – их. А у меня, в свою очередь, не было ни времени, ни желания объяснять всем, кто тут главная сука в стае.
Он вежливо посмеялся.
– Да, хорошее сравнение. Но все же?..
Я отрицательно покачала головой. Я слишком мало значила в подковерных играх штаба и командования округа. Если только у Энстона были давние счеты к Максу… Сомнительно. Или Макс не знал, что когда-то наступил ему на мозоль. Нет, невероятно. Слишком явно меня подставляли. Энстон не рискнул бы уничтожать даже подружку другого звездного принца, не говоря о невесте или жене. Такие вещи не прощаются. А если учесть, что Макс – Берг и тормоза ему при рождении забыли установить, то Энстон должен быть полным идиотом, чтобы пойти на такой риск. Энстон тот еще подонок, как по мне, но не идиот.
– Я рискнул бы дать вам два совета и обратиться с несколькими просьбами.
– Да чего уж там, Хосе, давайте сделаем вид, что ничего не происходит, и будем работать.
– Это был первый совет. Второй – не пытайтесь уйти самостоятельно. Был неприятный инцидент несколько лет назад. Корабль, который давно ходил через кордон и, разумеется, был на хорошем счету, что у нас, что здесь, наткнулся на случайный пограничный патруль. Внеплановый облет. Патруль отчего-то принял контрабандистов за авангард эльдорадского флота и открыл огонь.
Я вспомнила совет-предупреждение моего знакомого диверсанта уходить строго через Куашнару. И не подала виду, что мне известно, как решать такие задачи.
– Понятно.
– Давайте подумаем, каким направлением вы хотели бы заняться. Веста – это хорошо, но мне кажется, для вас мелковато. Понаблюдайте за ней, а через пару недель мы пристроим ее в ученицы к хорошему человеку. Теперь Вальдесы… Долорес, вы можете оказать существенную помощь.
– Честно говоря, как раз ими мне заниматься не хочется вовсе. Хуже нет, когда объект влюблен.
– Я понимаю вас, Долорес. Но куда деваться? Издержки производства. Вам всего лишь надо убедить мамашу Вальдес, что некоторые из друзей ее сына – порядочные люди.
– Вы меня уговариваете?
Хосе мягко засмеялся:
– Простите.
– И считаю своим долгом предупредить: у меня началось выгорание.
– Это ваше собственное впечатление?
– Тесты на психическую устойчивость я успешно провалила еще полгода назад.
– О-о, – Хосе огорчился. – Но я признателен вам за это сообщение. Не беспокойтесь, я буду учитывать ваше состояние.
– Спасибо.
– Ваш полный рапорт и по Весте, и по Вальдесам мне нужен завтра. Во вторник получите дальнейшие инструкции. Несмотря на то что положение, честно говоря, нестандартное, я уверен, мы сработаемся.
– Последний вопрос: Эдуардо Родригес.
Хосе отвернулся, глядя в окно на город, который погружался в сумерки.
– Вы недовольны им, Долорес?
– Он спит со связной.
– Ага. – Хосе покивал удрученно. – Нехорошо. Жаль. Впрочем, учитывая ваши наработки, и особенно банду Весты, мы ничего не теряем от замены связной.
– В Родригесе вы уверены?
Хосе засмеялся:
– Я даже не видел его.
Я высадила Хосе у клуба, в который он заглядывал каждое воскресенье вот уже десять лет. Во вторник нам предстояло встретиться здесь же.
Поздно ночью я сидела у окна в своей квартирке, глядела на ночной город. Бараньи котлетки давно остыли, зелень подвяла, нарезанные овощи пустили сок. Аппетита у меня не было.
Макс, бедный мой Макс.
А в понедельник я остро пожалела, что накануне потратила время на готовку вместо того, чтобы составить подробный рапорт. Такого суматошного дня не случалось давно.
Дети сеньоры Барки, три постоянных клиента Весты, а в полдень, едва я выкроила минутку на чашку кофе, прозвонилась сеньора Вальдес и непререкаемым тоном велела мчаться к ней. Я и помчалась. А потом вместе с сеньорой умчалась на другой конец города, где сеньора знала отличную маленькую конюшню с хорошим тренером.
Тренер оказался заодно и владельцем – конюшни, куска земли для свободного выпаса и шести из двенадцати лошадей. Окинув меня опытным взором, он велел помощнику вывести спокойного мерина-шестилетку. Минут десять молча следил за тем, как я старалась быть неловкой.
Он наблюдал за мной, а я – за ним и сеньорой Вальдес. Ох, зря она привезла меня сюда. Тренер был лет на десять ее старше, они давно знали друг друга. Очень давно. И она держалась с ним не то что наравне – еще и питала к нему какие-то чувства. Достаточно было увидеть, как она бросила в его сторону кокетливый взгляд, как мимоходом прикоснулась к его руке… Тренер не придавал значения ее знакам внимания. Относился как к привычному элементу общения.
Через полтора часа он признал меня годным материалом и составил расписание интенсивных тренировок. Потом я отвезла сеньору домой и поехала к себе.
Не успела набросать и четверти отчета, когда позвонила Веста и чужим голосом попросила быстро приехать к Камиле. Очень быстро. Подробности, мол, при встрече.
Я накинула свободную куртку, под которой удобно прятать кобуру с пистолетом, отправила сообщение для Хосе и поехала.
Честно говоря, я готовилась увидеть труп Камилы. И Весту в заложниках. И толпу каких-нибудь бандитов. В крайнем случае пару купленных полицейских. Но все оказалось значительно хуже.
Камила была живее всех живых. Она металась по своей квартирке, как фурия. В гостиной сидела мрачная Веста, курила и монотонным голосом убеждала ее взять себя в руки. На меня взбешенная Камила бросилась с кулаками:
– Ты! Как ты посмела! Да я тебе верила!
Кажется, она забыла, что дерусь я намного лучше. Я оттолкнула ее и сбила с ног подсечкой. Камила издала вопль и схватила нож. А так мы не договаривались… Нож я отняла, тут и Веста подскочила, вдвоем мы усадили Камилу на стул – ох и здорова коровища оказалась! – и зафиксировали кухонными полотенцами.
– Что случилось-то?
– Парень ее, Родригес, – ответила Веста. – Оказался шпионом. Земным.
– Что? – я недоверчиво распахнула глаза и зашлась смехом. Довольно нервным, подобающим к случаю. – Вы чего, издеваетесь? Да из него шпион, как из меня балерина!
– Это ты! Ты виновата! – вскрикнула Камила. Она уже плакала. – Это ты его привела! А он шпион!
Я отошла на пару шагов, сунула руки в карманы. Веста внимательно, но осторожно следила за мной.
– Послушайте, вы это… не шутите? Да быть того не может! Вы поспорили на бутылку и теперь меня разыгрываете.
– Да я тебе самой за такие шутки!.. – взвилась Камила вместе со стулом. Упала, роняя злые слезы и ругательства. – Отвяжи меня, сука! Слышь?! Тебе все равно не жить, я ж тебя сдам вместе с твоим…
Веста без видимых усилий подняла ее за шиворот, коротко размахнулась и влепила пощечину.
– Заткнись, – негромко приказала она.
Камила отчетливо испугалась. Я отошла еще дальше, села на подоконник, достала сигареты.
– Девки, что происходит-то? – спросила оттуда. – По-человечески никак нельзя объяснить? Какие-то шпионы, какие-то угрозы…
– Ты хорошо знаешь Родригеса?
– Ты уже спрашивала. Я видела его один раз.
– А тому, кто вас познакомил, доверяешь?
– Веста, в нашем бизнесе никто не доверяет никому до конца. Все может случиться. Но Родригес – шпион… Это даже не смешно.
– Рассказывай, – велела Веста Камиле.
– Перебьетесь! Сначала отвяжите!
– Не вопрос. – Веста медленно расстегнула такую же свободную куртку, как и у меня, показала кобуру. – Поняла, да?
У Камилы расширились, а потом сузились глаза:
– Так вы что, заодно?
– Друг с дружкой – конечно, – согласилась Веста. – Но только своего гнилого приятеля к нам не примазывай. У нас свой бизнес. – Помолчала. – Мозги на место встали? Нормально говорить способна?
Камила скрипнула зубами, но истерику свою задавила. Веста развязала ее.
– А теперь повтори для Долорес то, что сказала мне.
Я старательно делала вид, что не врубаюсь в происходящее. Не верю. Шпионы – они только в книжках бывают, да еще в государственных новостях – всякий раз перед очередным повышением налогов отлавливают десяток-другой таких «шпионов». Но при этом я показывала, что до меня медленно начинает доходить: а дело-то швах. Потому что вместе со «шпионом» гребут и всех его знакомых. А знакомые, между прочим, отнюдь не ангелы, и проблем с законом у каждого выше крыши.
Камила рассказала. Влюбленный в нее Родригес предложил ей сегодня руку и сердце. А когда она радостно согласилась, добавил, что жить придется за кордоном, поскольку он разведчик. Но там жить намного лучше. К тому же там никто не знает, чем занималась Камила в Мехико. Опять же, ему обещали хорошие деньги за диверсию на одном из военных заводов. Диверсию он должен устроить через две недели, и сразу после этого они с Камилой вылетят в сторону Земли.
– Чушь какая-то, – сказала я. – Камила, он тебе лапши на уши навешал. Ну ты сама подумай – какой диверсант станет доверяться подружке, которую знает неделю?
– А он считал, что я все знаю! Раз передаю его шифровки! И ты… – Камила уставилась на меня.
– Тогда уж и я, – заметила Веста. – Камила, я тоже думаю, что парень наврал. На сочувствие тебя разводит. Он самый обыкновенный альфонс.
– Нет! Он доказал! Он показал мне чипы на несколько разных имен! И допуск на тот завод! А я вот пойду и сдам его полиции!
– Полиция такими вещами не занимается, – озабоченно сказала Веста. – Про чипы ты не говорила. Чипы – это уже серьезно.
Следующие двадцать минут мы вытаскивали из Камилы новые подробности. Мне пришлось сознаться, что я участвую в схеме доставки мелкой контрабанды, и человек, который попросил меня свести Родригеса с Камилой, – бывший пират, сменивший разбойный бизнес на дело поспокойнее и безопаснее. Пираты долго не живут, это всем известно.
Камила еще разок проплакалась, выпила полстакана дешевой водки и с жаром сообщила, что она шлюха, но не изменница. Она настоящая патриотка, а не какая-то там. И ведь она ему верила, а он оказался мерзавцем…
Поразительно, как бывают глупы женщины, если их поманить обручальным кольцом.
– А ты проверь его любовь, – вдруг посоветовала Веста. – Пусть он перейдет на нашу сторону. Согласится – значит, действительно любит тебя.
– Да мне он не нужен!
– Дура, – сказала Веста. – Если он ради тебя изменит родине – да это же подвиг! А он небось еще и с хорошим образованием – разведчиков учат на совесть. То есть он без работы никогда не останется.
– И ты предлагаешь мне жить с нелегалом? Ищи другую дуру.
– Почему? Он пойдет и сдастся контрразведке.
Камила опешила:
– И чем это лучше?
– Для тебя – тем, что он получит гражданство, что ты будешь знать его настоящее имя. Может, он и на работе в контрразведке останется. А для нас – если он сдастся, нас не тронут. Он же сам назовет своих подельников.
Я молчала. Веста порола чушь и несла бред. Но Камила ее слушала. Идея ей нравилась. Мне – нет, но другого выхода не остается. Я вышла на кухню, якобы сварить кофе, отправила глубоко зашифрованное сообщение на секретный номер Хосе. Формальности надо соблюдать, даже когда решение известно заранее.
В кухню бесшумно вошла Веста.
– Камила вызванивает своего красавчика, – шепнула она. – Ты уезжай. Я справлюсь.
Я не переменилась в лице, вообще не показала, что удивлена.
– Тебе-то какая выгода?
– А такая, что меня загребут в любом случае. Мне было шестнадцать, и я влюбилась в одного… А он был из агентурной сети. Его сдал такой вот перебежчик. Мой… он так и не заговорил. Умер под пытками. Меня тоже допрашивали. Мне повезло больше: всего-то год по тюрьмам. Потом нашелся хороший человек, помог сменить имя и уехать сюда. Но меня засекретили не слишком-то качественно. Еще бы, я не какая-то важная птица. И если Родригес пойдет сдаваться, меня тоже зацепят.
– Дурацкий план.
– У тебя есть получше?
– Конечно. Его предложит Камила.
Веста несколько секунд подумала:
– Ты надеешься, что она вспомнит о твоем знакомстве с Вальдесом? Факт известный, подозрений не вызовет, под этим предлогом мы выведем этих двоих из дома и заманим за город…
– Никаких «за город». Камила дура, но Родригес-то разведчик.
– А где?
– Набережная Франца.
– О! Между прочим, если знать, как там стоят камеры…
– Я знаю. А вот Камила не знает, на какой машине ты ездишь.
– Не знает, – подтвердила Веста. – И?..
– Угони.
Веста прищурилась:
– Родригес слишком осторожен, чтобы сесть в нашу машину или посадить нас в свою. Поэтому мы поедем на твоей, а Камила – с ним.
– А потом мы «сломаемся» у него перед носом? Долорес, дешевый трюк. Он не поведется.
– Поведется. Он же не знает, что на этой набережной почти нет камер.
– А потом нам с этой набережной топать через половину города за своими машинками, которые мы бросим здесь. Я верно поняла, что мы бросим их здесь?
– У тебя девчонок в банде мало? Попроси отогнать на любую парковку километрах в трех-четырех от набережной.
– И ночью две женщины, куда-то идущие пешком, будут заметны, как…
– Как две подруги, которые на рассвете занимаются оздоровительным бегом.
Веста с кривой усмешкой потерла раненый бок, намекая, что в ее положении только спортом заниматься. В кухню вплыла Камила. На личике, смазанном дорогим кремом, таяли следы слез и разочарований. В руке она держала рюмку с водкой.
– И долго вы будете секретничать? – с подозрением спросила она.
– Не люблю принимать лекарство на глазах у всех, – парировала Веста.
– Ты больна, что ли? Надеюсь, это не заразно.
Веста молча задрала рубашку и показала шов, оставшийся после ранения. Камила поперхнулась водкой.
– Это…
– Это часть нашего с Долорес бизнеса. Контрабанда разная бывает. За какую-то можно срок схлопотать, а за другую – пулю.
– Тьфу, не желаю ничего об этом знать. Меня вообще не волнует, как вы живете. Хотя, конечно, я кое-что придумала. Взаимовыгодное. Вы хотите, чтобы вас не тронули. А я хочу, чтобы все прошло гладко. Долорес, я почему-то уверена, что твой знакомый Вальдес охотно поможет папочке разоблачить шпиона. Ну, мы понимаем, в каком смысле. Эдуардо очень много знает.
– Я примерно это и хотела предложить. А Родригес – все, согласился? – спросила я.
– Конечно! – Камила рассмеялась. – Разве он может отказать мне?
– Знаешь, все-таки шпион. Мало ли что, – я покачала головой.
– Просто я, в отличие от тебя, умею вызывать любовь у мужчин.
– Камила, любовь любовью, но все-таки мы настаиваем, чтобы с тобой постоянно находился кто-то из нас. Я или Веста. Хотя бы до тех пор, пока Родригес делом не подтвердит свои намерения. Пусть он встретится с Вальдесом, и не с младшим, а с генералом. Мне, кстати, Энрике для этого не нужен, у меня есть визитка генеральского секретаря. Потому что, Камила, ты на Родригесе уже обожглась. Ты умница, но его ложь не распознала. Ты ведь не поняла, что он шпион? То-то и оно. Я не верю ему совсем. И даже думаю, что шпион – это не самое худшее. Хуже, если он лжец или подсадная утка. У нас нет аппаратуры, чтобы проверить его чипы, или что там у него. Пусть этим занимаются специалисты вроде генерала Вальдеса. Вот когда он подтвердит, что Родригес действительно тот, за кого себя выдает, – тогда пожалуйста. А до тех пор мы тебя одну не оставим.
– Сказала бы уж прямо – боишься, как бы генералу про тебя чего плохого не шепнули. – Камила скривила губки: – Тоже мне, подруга.
– Я генерала не боюсь, и выгоды от него мне тоже никакой, – сказала Веста. – Долорес права. Мужчинам не стоит доверять слишком уж сильно.
– Да мне же веселей в компании будет. Кроме того, женщинам тоже сильно доверять не стоит. – Камила допила водку в рюмке. – Особенно если у них в перспективе выгодный брак. Так что я тоже хочу, чтобы Долорес была со мной. Так и быть, пусть у меня поживет. Можешь прямо сейчас звонить Вальдесу.
– Сначала я хочу убедиться, что Родригес – ценная фигура.
– А мне ты не веришь?
– Камила, ты хоть раз в жизни настоящего шпиона видела?
– А ты, конечно, в свои-то двадцать видела их десяток.
– Она – нет, – сказала Веста. – Зато я видела. Он был настоящий землянин. С Земли. А знаешь, где я это узнала? На допросе, куда притащили тех, с кем он общался. В том числе и меня. Потому что он сам на допросе умер, так и не заговорив. Вот и трясли всех, кто случайно или намеренно оказался рядом. Только ничего не узнали. Он не болтал, как твой Родригес. А еще я повидала достаточно подсадных уток. Вот они – они болтали много и охотно. И домик у них прямо на самой Земле, и счет в банке, и гарантированная пенсия выше, чем оклад у нашего полковника, и семья, которая с распростертыми объятиями примет беженку из Эльдорадо, у которой ни гроша… Камила, на Земле живет четыре миллиарда душ. Ты представляешь, какая там теснота?! И сколько там стоит домик?! И какие там цены вообще на все, потому что никаких производств на Земле нет давно, все тащат из колоний?! И как родители любого парня, у которого есть офицерский чин и гарантированная пенсия, придираются к девчонке, положившей глаз на их сыночка?! Они ж видят в ней хищницу, решившую через постель устроить себе безбедную жизнь. Вот я и хочу сама послушать Родригеса. Странно мне, что он так легко согласился остаться здесь. То он звал тебя туда, обещал райские кущи, то сам готов остаться в Эльдорадо. Непоследовательно.
– Ему нужна я, а я за кордон – ни ногой.
– И это повод мужику, разведчику, стать тряпкой? Камила, он ведет себя очень странно. Давай уж послушаем. Тебе ж не нужен мошенник? Долорес права, даром что моложе нас всех. Надо сначала убедиться, что он тот, за кого себя выдает. А потом уже думать, как вам помочь.
– В любом случае – сейчас ночь. Все нормальные люди спят, – напомнила я. – Если их разбудить, вряд ли они безумно обрадуются. У нас есть несколько часов, вот и поговорим. А ближе к утру, когда важные люди и так поднимутся на работу, я побеспокою кого надо. Секретарь генерала Вальдеса просыпается в четыре утра, потому что генерал – ранняя пташка, он в пять уже пьет кофе и читает утреннюю газету.
– Ты уже и домашний распорядок узнала. – Камила фыркнула: – Ври потом, что у тебя нет далеко идущих планов.
– У меня есть далеко идущий план получить работу в этом доме, дура! – не выдержала я. – Личным водителем сеньоры! Скажи еще, что плохая работа. И план, в отличие от замужества, реальный и выполнимый!
Камила сдулась.
– И поверь мне на слово, – ехидно добавила я, – мне тоже крайне выгодно привести к генералу перебежчика. Я сразу получаю кредит доверия. Именно поэтому мне не хочется ошибиться и подсунуть ему афериста или, того хуже, шизофреника, который в бреду возомнил себя великим шпионом.
– Ладно, вы меня убедили. В конце концов, правда никуда не денется. Он через час приедет, – сказала Камила. – Говорите, мне не жалко.
– Через час? – переспросила Веста. – Тогда я успею выполнить один заказ сама. Хорошо, что я не отдала его Мануэле, а то мне деньги тоже нужны. Надеюсь, вы без меня не соскучитесь.
Веста уехала, а я осталась. И целый час слушала пьяную Камилу.
Удовольствие, прямо скажем, ниже среднего.
Потом я получила ответ Хосе, и настроение испортилось окончательно.
Обычно предателя стараются захватить и вывезти на базу для суда. Судьба опасных свидетелей, как правило, менее радужна, хотя возможны варианты. Я выбрала набережную Франца именно потому, что там легче всего организовать похищение, инсценировав убийство, или еще что, впрочем, это уже не мои проблемы, а непосредственных исполнителей.
Хосе с прискорбием сообщал, что исполнителей у него нет. И возможности эвакуировать предателя – тем более. А рисковать мы не можем. Обыск в квартире предателя он, так и быть, проведет сам, уничтожив компрометирующие следы. Но все остальное ложится на мои хрупкие плечи. Убежище для меня в случае каких-либо последствий он предоставит.