Поцелуй скорпиона Кистяева Марина
Изольда Глебовна была владелицей галереи. Невысокого роста, вечно сидящая на диетах и практически не улыбающаяся. Носящая строгие платья, ненавидящая брюки, предпочитающая громоздкие украшения. Так её охарактеризовал Артур, которого она выгнала из кабинета в первую встречу, даже не взглянув на портфолио Киры.
Артур поступил, как истинный друг – разбросал фотографии Киры по полу. Его расчет был прост – Изольда-Ледяная, как он её прозвал, славилась большой любовью к искусству и не могла пройтись – в прямом смысле – по фото. Один случайно брошенный взгляд мог решить всё. Не будет же Изольда с закрытыми глазами маневрировать по коридору, обходя карточки.
Артур оказался прав. Видел бы он, каким хищным, предвкушающим блеском загорелись глаза Ледяной, когда она увидела работы Киры. Талант она чуяла за версту. А фотографии были сделаны талантливо. Очень.
Всё завертелось-закружилось быстро. Артур взял на себя все организационные моменты. Кире лишь оставалось с ним соглашаться и… фотографировать дальше.
Когда она брала в руки фотокамеру, окружающий мир переставал для неё существовать. Жить в Питере, где всё дышало стариной и мистическими легендами, и не походить по закоулкам, не выехать за город, в поместья, где творилась история – было бы преступлением. Кира преступницей становиться не собиралась. Поэтому дав Артуру карт-бланш, занялась своим любимым делом. Пропадала сутками. Фотографировала и фотографировала.
– А когда над выставкой работать будешь? – пыхтел Артур, открывая ногой дверь. – И есть тоже, когда начнешь? Снова ничего во рту не было? Держи хотя бы пиццу.
Пицца для него была хлебом насущным. Готов был ей питаться круглосуточно.
Кира в такие минуты откладывала все дела, подходила к другу и крепко обнимала его:
– Спасибо тебе за заботу… Что бы я без тебя делала…
– Исхудала бы! А ты должна оставаться аппетитной крошкой!
В отношениях Артура и Киры прослеживался некий парадокс. Несмотря на то, что Артур предпочитал любить мужчин, он всеми правдами и не правдами пытался сосватать свою диву замуж. И непременно за такого!.. За такого мужчину, чтобы при взгляде на него не возникало ни одной ассоциации, кроме как: «Настоящий мужик!»
Ему нравилось, что подруга не была «скелетоном» – тоже его выражение.
– Женщина должна быть женщиной. С титьками и попой, – резюмировал он, отрезая Кире очередной кусок пиццы.
Кире нравился их тандем. Не обычный, но очень интересный.
Когда Изольда Глебовна предложила контракт, Кира внесла пункт – Артур выступает в роли администратора, в случае удачной выставки и последующих финансовых договоренностей, получает свой процент. Артур отнекивался, но она видела довольный румянец на его гладко выбритых щеках.
Одна из причин, по которой Артур стремился попасть в мир шоу-бизнеса – большое наличие мужчин нетрадиционной ориентации при деньгах. Артур мечтал о паре и о безбедной жизни. Выросший в семье, где отец бросил мать, а та начала злоупотреблять алкоголем, он рано познал многие «прелести» жизни.
Кира его не осуждала. Она первая порадуется, если он встретит достойного мужчину.
– Только после тебя, – неизменно отвечал Артур.
– Кира, где тебя носит? – Изольда Глебовна в общении не выбирала интонации. Говорила грубо, резко. – Ты постоянно должна быть в зале! Ты намерена заключать договора или как?
Кире хотелось фыркнуть и сказать «или как».
К выставке и к последующему ажиотажу она относилась двояко. Вроде бы ей хотелось признания среди коллег. А вроде бы её устраивала спокойная, размеренная жизнь, которую она вела. В деньгах она не нуждалась, благо выросла в семье с хорошим финансовым достатком. На её счету был приличный капитал. Плюс она периодически зарабатывала, продавая свои работы. Ей не хотелось быть привязанной к какому-то журналу или выполнять работы строго по заказу. Она предпочитала свободу и отсутствие обязательств.
А ещё возможность в любое время сорваться и уехать.
Ей это было необходимо.
Но Кира ответить не смогла. Потому что Артур ахнул и не совсем тактично ткнул подругу в бок.
– А вон и тот, про кого я говорил…
Объектом его восхищения оказался Дмитрий Ульянов. Кира тогда в душе посмеялась – футболист, интересующийся искусством? Оказалось, что Ульянов зашел в галерею на спор. Вот такие заключаются нынче споры.
Как он потом признается Кире, это была Судьба, и именно с большой буквы.
Артур же, поняв, что ему ничего не светит, благословил Киру и отправился снова покорять тренеров-бодибилдеров.
К слову, выставка Киры имела успех, но она не спешила заключать долгосрочные договора. Несколько – да, пожалуйста. Все-так в двадцать три года уже приятнее жить на собственные деньги и чувствовать полную независимость от родителей. Спасибо им за образование и за квартиру. Дальше Кира – сама.
Роман с Дмитрием был стремительным.
И глаза у него оказались не темно-синими, как решил Артур. Это были линзы. Во время тренировки Дмитрий получил травму, закапывал капли в глаза, и врач порекомендовал ему некоторое время носить линзы. Ульянов выбрал цветные. Почему бы и нет? В мире футбола надлежало быть модником.
Дима понравился Кире. Даже немного странно. Она предпочитала более спокойных людей, не публичных.
Даже пыталась отказаться от первого свидания, как потом выяснилось, лишь раззадорив Ульянова. Ещё бы. Он такой красавчик, и ему отказали! Надо срочно исправлять ситуацию. Вот он и исправлял, сам же с немалой долей юмора повествуя об этом Кире.
Его юмор ей нравился. Искрометный, легкий. Пафосным Дима был на людях, а оставшись наедине с ней, казался вполне доступным и комфортным.
Когда Артур услышал от неё характеристику нового ухажера, закатил глаза:
– Комфортным? Ты серьезно сейчас?
Кира пожала плечами и направилась к кофемашине.
– Да. Мне с ним легко.
– Кирочка, дива ты моя! Ты чего творишь?
Девушка обернулась и с долей удивления посмотрела на друга.
– Я что-то не то сказала?
– Всё! – он поднял руки кверху. – Если бы я был гетеросексуален, и про меня потрясающая девушка, от которой я хочу получить чуть больше, чем пару ночей, сказала кому-то, что со мной комфортно, я бы пошёл и побрился наголо!
– Не поняла, почему ты пылишь.
– А потому, солнце мое! Мужик у девы должен вызывать какие угодно чувства, но не комфорт! Особенно на первых свиданиях.
– Я с тобой не согласна.
– Вот и плохо! Помяни моё слово, ты пожалеешь. А потом как-нибудь поймешь, что я прав. Когда в твоей жизни появится мужик, от вида которого ты будешь шалеть и дуреть…
Из рук Киры выпала чашка, упала со звоном на плитку и разбилась.
Её руки мелко подрагивали. Снова та самая пугающая реакция…
Нет-нет-нет!
В жизни Киры был мужчина, что доводил её до дрожи. От которого она шалела и дурела. А ещё считала себя едва ли не сумасшедшей, больной.
И о котором никто не знал.
И никогда не узнает.
Даже Артур.
– Не надо мне такого, – тихо ответила она.
Наверное, разговор с Артуром на её кухне послужил отправной точкой, чтобы окончательно понять, что с Димой стоит продолжать отношения. Несмотря на его профессию, он не производил впечатления бабника.
Ухаживал красиво. Театры, кино, рестораны, прогулки по набережной. Цветы. Море цветов. И поцелуи, не перерастающие в нечто большее, потому что Кира не позволила. Он не настаивал. Оторвался от её губ, смотрит на неё затуманенными глазами, и выдыхает:
– Я подожду… Я реально подожду! Потому что ты достойна того, чтобы ждать.
А Киру накрыло холодной волной. Ей хотелось дернуть ручкой машины и сбежать, куда глаза глядят. И чтобы никто, никогда её не догнал. Взлететь по лестнице на свой этаж, открыть квартиру и тут же скользнуть в ванную, где включить контрастный душ и долго стоять, приходя в себя.
Кира улыбнулась и ничего не сказала. Она заставила себя сидеть на месте, прогоняя накрывшую её панику. Неееет. Она её победила. Больше ОН ей не будет портить жизнь. ОН – иллюзия. Мечта. Кошмар.
А Дима… Да, комфортный, удобный, чертовски обаятельный, сногсшибательный, умный и так далее – рядом.
И, кажется, в неё влюблен.
Теперь, в «Комильфо» это «кажется» приобрело более настораживающие очертания.
В виде кольца.
Кира искренне надеялась, что она ничем – ни взглядом, ни жестом, ни мимикой – не выдала себя. Иначе это будет крахом. У неё в ближайшее время не будет сил, чтобы начать ещё одни отношения.
Ульянов явно ожидал другой реакции. Его лицо застыло, в глазах мелькнуло непонимание, а потом и злость. Надо отдать должное молодому человеку, он быстро взял себя в руки:
– Детка, и сколько мне ждать твоего «да»?
Кира протянула руку и взяла бокал с вином. Сделала два жадных глотка подряд.
– Неделю. Дай мне ровно неделю.
– Ок. Договорились. А что мне делать с кольцом?
– Не знаю. Честно…
– Пусть оно побудет у тебя.
Лавина удушливости накинулась на Киру и закружила. Для паники или страха не было никаких причин. Абсолютно. В реальной жизни никогда ни один мужчина её не обидел, пальцем даже не тронул. Отец не наказывал. А страх… Он был. Даже не страх, а нечто более глубокое. Тяжелое.
– Дима…
– В сумочке полежит, хорошо, Кир? Пусть… Будешь доставать, примерять его, пока никто не видит, может, и твоё «да» я услышу быстрее.
Он снова отреагировал достойно.
А она… Что она?..
– Ну, моя хорошая, давай твою сумочку, будем прятать сокровище на дно.
Кира молча протянула ему небольшую дамскую сумочку. Обычно она предпочитала или рюкзаки, или более объемные сумки, чтобы в них помещался фотоаппарат. В ресторан фотоаппарат брать не имело смысла, да и во многих заведениях подобного класса фотографирование запрещалось.
Она наблюдала, как Ульянов прячет бархатную коробочку в сумочку, и душа девушки покрывалась тонким льдом.
Что она творит… что… зачем…
Играет с чужими чувствами, когда сама остается абсолютно равнодушна.
Потому что не может иначе.
Она давно принадлежит ЕМУ.
Тому, чьего имени даже не знает.
Тому, кого придумала.
Черноволосому Демону с глазами бушующего моря.
Кира почувствовала, что начала задыхаться, да и головная боль тупыми молоточками стучала по затылку.
– Дима, я отойду. Мне что-то нехорошо.
Молодой человек мгновенно подобрался и подался вперед. В его глазах мелькнуло беспокойство, которое ещё сильнее резануло по совести Киры.
– Что с тобой? Может быть, врача? Скорую? Черт, детка, не пугай меня.
– Дима, перестань. У меня легкое головокружение. Сейчас схожу в туалет, и всё будет в порядке.
– У тебя критические дни.
– Да.
Пришлось соврать. Права была мама, когда, смеясь, говорила, что в любой ситуации женщина может смело свое плохое настроение сваливать на бесконечные критически дни. Для большинства мужчин они выступали красной тряпкой для быка, в буквальном и переносном смысле. А критические дни у женщины это не только месячные. Это неудачные туфли, плохо сидящее платье. Да, у её мамы было своеобразное представление о ПМС.
Кира, улыбнувшись, поднялась и взяла сумочку.
– Я скоро, Дима. Закажи, пожалуйста, ещё вина.
Кира не уважала алкоголь, но иногда он был необходим.
Как сегодня, например.
– Конечно. Я буду тебя ждать. Не появишься через пять-десять минут, пойду тебя искать. И не сомневайся, в женский туалет я загляну первым делом.
Она не сомневалась – Ульянов так и сделает.
– Я вернусь.
Кира мысленно усмехнулась, вспомнив, как пару раз она на самом деле сбегала от молодых ребят. Давно это было, лет пять назад. Тогда она ещё не научилась контролировать себя и действовала импульсивно. Самое парадоксальное заключалось в том, что она чувствовала вину перед Демоном за то, что пошла на свидание с парнем.
Как глупо… Господи…
Чувствовать себя виноватой перед своей же фантазией. Говорят, что, когда писатели долго пишут про одного героя, перенося его из книги в книгу, они влюбляются в него. В тот образ, что создали. Синдром Пигмалиона. Кира часто думала, что и с ней случилось то же самое. Есть образ, который снова и снова приходит к ней. Мужчина. Возможно ли такое, что она когда-то, будучи маленькой девочкой, увидела его? И влюбилась.
Кира даже подумывала сходить к гипнотизеру. Пусть бы он поработал с ней. Может, она излечится от наваждения.
Эти мысли, воспоминания, рассуждения пронеслись у неё в голове, пока она поднималась, поправляла несуществующие складки на бежевом кружевном платье, выбранном для свидания, и направлялась к дамской комнате.
Она шла, не замечая других посетителей ресторана. Они её попросту не интересовали. Она маневрировала между столиками, заставляя себя не совершить очередную глупость и не сбежать.
Артур её прибьет.
Или, напротив, похвалит? Он-то понял Киру. Заметил то, что она пока отказывалась признавать.
– Солнце моё, ни хера у вас ничего не будет. Читай по моим губам – ни-хе-ра.
Вспомнив, как Артур сложил губы дудочкой, Кира грустно улыбнулась. А если улететь с Артуром на Камчатку, например? Там потрясающие пейзажи. Она давно планировала поработать на полуострове. От шумного города начала уставать. Да и в конце концов, пришла пора разобраться в себе, в том, что происходит в её личной жизни и куда двигаться дальше.
– Ох…
Она врезалась в скалу. В непоколебимую твердыню.
Кира даже не поняла, что произошло. В первую секунду единственное, что для неё оказалось значимым – не упасть на мягкую пятую точку, потому что столкновение оказалось очень ощутимым, и из девушки словно дух выбили. Она пошатнулась на двенадцатисантиметровых каблуках и начала заваливаться назад.
Упасть ей не дали. Крепкие мужские руки довольно уверенно и властно сжали её талию, удерживая от позорного падения.
– Ну, что же вы так неаккуратно.
Говорили с акцентом, тягуче, нараспев. Кира ещё не успела рассмотреть говорившего, всё происходило очень быстро. Его голоса оказалось достаточно, чтобы вся её женская сущность встрепенулась, взбунтовалась, обострилась до предела, чего с Кирой не случалось ни разу ранее. Никогда мужской голос, хрипловатый, низкий, не производил на неё столь оглушающего впечатления. Казалось, он окутал невидимым, невесомым покрывалом, шелковым и настолько тонким, что её кожа не могла не отреагировать, защипало, но безумно приятно, игриво. Или это не покрывало её окутало, а пузырьки от шампанского?
Возникло непреодолимое желание увидеть лицо мужчины, обладающего столь чарующим голосом. Но что-то мешало Кире поднять голову и взглянуть в лицо. Некий инстинкт самосохранения, который неожиданно очень громко заявил о себе. Поэтому Кира изучала его постепенно, как при замедленной киносъемке.
Первое, что бросилось в глаза – крепкие загорелые руки, которые удерживали её. Одна рука поддерживала за спину, и Кира не имела возможности её рассмотреть. Вторая легла ей странным образом на живот. И не спешила его покидать. А Кира не спешила приходить в себя, попадая под дальнейшее воздействие незнакомца. Красивая широкая кисть с длинными пальцами. Обнаженное запястье с тяжелыми часами-скелетонами. Не вписывались в картину элегантности и ненавязчивой роскоши лишь сбитые костяшки. Спортсмен?
Взгляд Киры побежал выше. Черная рубашка, идеально подчеркивающая бронзовый загар. И снова штрих, выбивающийся из атмосферы «Комильфо» – у незнакомца было расстегнуто куда больше пуговиц, чем того допускали правила приличия. Конечно, сейчас многие чхать хотели на условности, и всё же… Распахнутый ворот и пуговицы обнажали едва ли не всю грудную клетку, позволяя увидеть не только шикарный загар, но и витиеватые татуировки, а так же короткие иссиня черные волоски на груди. Вот тут ноги у Киры дрогнули.
Волосы на мужской груди – её слабость. В век, когда люди стремились всеми доступными способами лишить себя волосяного покрова, она тащилась от волос на груди. Зависала. Откуда пошёл подобный фетиш, история умалчивала, да Кира никогда и не задавалась вопросом. У неё была даже небольшая коллекция фотографий, без лиц. Только мужская обнаженная грудь. Но эту коллекцию по понятным причинам обнародовать она не собиралась.
Чувствуя, как слабость всё сильнее охватывает тело, вталкивая Киру в ещё большее смятение, девушка заставила себя двигаться дальше. Шея. Про такую говорят «бычья». Крепкая, как и всё тело. С обвитыми пятью кожаными цепочками.
И лицо.
Господи…
Сон ли это? Явь? Что это…
Над лицом молодого человека явно поработал небесный скульптор – лепил любовно, создавая одну резкую линию за другой. Вкладывая в саму сущность всё то, от чего могли молодые девушку и женщины сходить с ума. И сходили. Те самые черты, которые заставляли их оборачиваться, а мужчин ревновать. Квадратный подбородок, покрытый модной «трехдневной» щетиной, пухлые, четко очерченные губы, прямой нос с горбиной, говорящий о том, что Кира не ошиблась в своих первых впечатлениях, и молодой человек занимается спортом.
А глаза…
Темно-синие. Штормовые.
До безумия, до сумасшествия знакомые…
Как и широкие брови, которые сейчас чуть насмешливо приподнялись кверху.
Прическа короткая, растрепанная, но небрежность явно искусно созданная.
Лицо незнакомца Кира уже осматривала сквозь пелену, что образовалась не на глазах – в сознании. Ей и не требовалось более пристального внимания к мужчине.
Она знала каждую его черточку. Знала высокие скулы. Упрямую линию губ.
Она знала о нем всё…
Потому что сама создала его в своем воображении. Пигмалион и его Галатея, поменявшиеся полами.
Её личный Демон во плоти.
Глава 3
Трудно было удержаться от желания отдать приказ убрать её. Да-да, физически.
Иногда Демид испытывал именно эту потребность – уничтожить ЕЁ. Он всегда, черт побери, знал, что она СУЩЕСТВУЕТ! Не может не существовать. Что она топчет грешную землю, дышит с ним одним и тем же кислородом и так же, как и он, встречает рассвет.
В ту ночь он долго сидел на утесе. Правда, больше не сделав ни единого глотка. Спиртное для слабаков, для тех, кто хочет забыться, убежать от реальности. Иногда, очень редко, и он позволял себе быть слабым, когда не имелось возможности иначе выплеснуть чертову ненависть, выжигающую его изнутри.
И снова вопрос, тот же самый, заданный сотню раз – как можно ненавидеть человека, не зная его?
Легко.
Он ненавидел её, эту золотоволосую аристократку. О, да, в его снах она всегда была идеальной, нереально красивой и в то же время до безумия притягательной. Как далекий маяк в ночи. Прелестное сравнение, учитывая, что Демид часами проводил время на утесе, глядя на плескающееся море. Кстати, в их имении никогда не было маяка, но как показывает история, ни один корабль не разбился о эти скалы. Тоже мистика.
Она двигалась с безупречной грацией, смотрела спокойно, ровно. Сейчас девушки так двигаются, если годами занимаются танцами. Про взгляд и говорить нечего. Демид ни разу в жизни, ни у одной красотки не встречал такого взгляда, а красоток он повидал предостаточно. Смущенных, раскованных, чего-то от него ждущих. Чаще – денег и покровительства. Реже – серьезных отношений.
И никто не смотрел на него, как на равного. Были девочки из его круга, что пытались бросить ему вызов. Думали, подобным образом завоюют его, покорят. Глупышки. Не-е-ет, милые, это он был завоевателем. Мужчиной, который привык брать то, что возжелал. Он желал их плоть, и на этом всё.
С НЕЙ было иначе. Во снах он дрожал перед ней… Перед этой аристократичной сучкой. Его била наотмашь внутренняя дрожь, делая слабым и ничтожным. Во сне он рвался к ней, шагал навстречу, готов был в любую секунду, по одному лишь взмаху её ресниц всё бросить и к ней – вперед, за её улыбку, за теплоту в глазах. Его раздирало желание оказаться с ней рядом. Он делал шаг вперед… Она стояла, смотрела… Ещё один шаг и ещё… Она по-прежнему стояла… Ему казалось, что он вот-вот окажется рядом, наконец, приблизится к ней, дотронется до её щеки… Нет! Мать вашу, нет, он не дотронется, он вопьется пальцами в её идеальные скулы, сожмет их с такой силой, чтобы у неё не возникло ни одной шальной мысли, что она может от него куда-то деться.
И стена. Долбанная чертова стена, на которую он наталкивался раз за разом! Когда, казалось, между ним и девочкой не оставалось больше ничего, никаких преград, и расстояния между ними тоже нет, он на что-то наталкивался.
Вот тогда её взгляд менялся. И сколько Демид ни всматривался в него, ни пытался его разглядеть, понять, узнать, ничего у него не получалось. Она ускользала, таяла в вязком тумане, а он просыпался в липком поту, иногда что-то крича.
Её имя. Это он понял уже потом.
Он звал её там, во сне. И имя сохранялось у него на губах с ощущением горечи и злобы.
С её именем тоже были проблемы. Как он ни пытался его вспомнить – ему не удавалось. Лишь ощущение оглушающей непередаваемой потери.
По её взгляду Демид сходил с ума. Он даже одно время задался целью встретить реальную девушку, которая так же смотрела бы на него. Потом понял, что ведет себя, как идиот. Какое, к черту, спокойствие?! Ему что надо было от цыпочек? Правильно – секс, секс и ещё раз секс.
Ничего больше.
Демид знал, что к отношению полов подходит с изрядной долей цинизма, конечно, не без влияния деспотичного и жесткого отца. Как там говорил дедушка Фрейд? Все наши проблемы из детства? Он же просветил мир про бессознательное и сновидение, так что Демид испытывал к австрийскому психологу большое уважение.
И вот теперь он знает её имя.
К-и-р-а.
Кира.
Кира Михайловна Глебова. Двадцать три года. Гражданка Российской Федерации. Свободный фотограф, которому пророчат неплохое будущее. Уже востребована несколькими известными журналами.
Родилась и выросла в полной семье, родители живы. Живет отдельно от них.
Ни с кем не поддерживает тесных интимных отношений. Не состояла в браке, не сожительствовала. Любит много и часто путешествовать. Подруги близкие так же отсутствует. Крутится рядом с ней один парень – некий Артур, но его сексуальная ориентация не вызывает сомнений.
На этом можно было бы поставить жирную точку, но в последний месяц к ней прицепился некий Дмитрий Ульянов.
Что почувствовал Демид, когда узнал, что за НЕЙ ухаживают? Странные смешанные чувства. Сначала он кинул досье на стол, порывисто, пружинисто встал и подошёл к окну, сжал руки в кулаки и ими уперся в подоконник.
Поклонник. У этой Аристократочки…
Хорошо или плохо? Для неё, наверное, хорошо. Футболисты сегодня востребованы и зарабатывают приличные деньги. Для этого Ульянова – плохо, ибо он встал у него на пути. А Демид слишком долго ждал встречи со своей Аристократочкой, чтобы кто-то посмел ему мешать.
Нечто темное, злое всколыхнулось в груди Демида. В последнее время всё, что касалось… Киры, вызывало у него неконтролируемые приступы агрессии. Он не выходил из зала по несколько часов, сбивая в кровь костяшки и абсолютно не щадя себя. Если не будет выпускать пар на «груше», проиграет в бизнесе. Акулы, что кружились вокруг него, мгновенно почувствуют слабость. Это недопустимо.
Демид дал себе неделю. Не сорвался сразу же в Россию.
Кираааа…
Теперь она от него никуда не денется. Теперь он знает, где её найти.
Его люди следили за ней, и пока всё то, что они ему докладывали, не вызывало у него порыва сорваться и тотчас лететь. Нужно остыть, иначе он наломает дров. Конкретно – придушит блондиночку собственными руками в первую же встречу. Сожмет её тонкую шею до хруста. Демид не был убийцей, но тут всё темное, неконтролируемое поднималось изнутри и это до чертиков его напрягало. Он не испытывал сожаления или раскаяния за подобные мысли.
Все двадцать восемь лет её образ терзал его. Ничего удивительного не было в том, что у него имелось желание избавиться от неё.
Что ж… Время пришло. Он готов был с ней встретиться.
По прилету в Россию, он не стал за ней наблюдать со стороны. Ему было интересно, что он испытает, когда увидит её воочию. Какие эмоции она всколыхнет в нем.
– Они ужинают в «Комильфо».
Ну надо же…
Тут было в пору рассмеяться.
«Комильфо» принадлежало его другу и ему. Когда Максимилиан сообщил ему, что хочет расширяться, и затеял несколько проектов в России, Демид подписался с ним. Почему бы и нет? Россия ему нравилась, он несколько раз бывал в ней, да и кровь звала на древнюю Родину. И тут такое совпадение. Ресторанный бизнес всегда был прибыльным, если подойти к нему с умом.
И вот настал день икс. Демид не волновался, не нервничал.
Он был готов ко встречи с НЕЙ.
И ошибся. Чертовски ошибся.
К ЭТОМУ невозможно было подготовиться.
Он уже находился в ресторане, когда она вошла. Именно она, а на Ульянова, что держал её за локоток, Демид обратит внимание потом.
Сначала она. Только она.
Первое, что бросилось в глаза – её рост. Миниатюрная, не выше метра пятидесяти пяти. Во сне она казалась выше… Плевать. На высоченных шпильках её ноги выглядели сногсшибательно – стройные и притягивающее внимание. Лодыжки безумно красивые, изящные. Взгляд Демида побежал выше. Светлое, почти белое кружевное платье, закрывающее коленки и легко струящееся по фигуре, но ни в коем случае не обтягивающее её, как вторая кожа. Платье невесты, усмехнулся Демид, не подозревая до какой степени прав. Шикарные крутые бедра, тонкая талия, которую он мог бы обхватить обеими руками, высокая грудь, что-то среднее между двоечкой и троечкой. Девочка явно заслуживала более пристального внимания. Демид подозревал, что если бы они где-то пересеклись, он бы не пропустил её.
Лицо и волосы. Вот тут впору было получать под дых. Да такой, что откидывал его в нокдаун. Алебастровая кожа, полноватые губы, тронутые розовым блеском, изящный прямой нос, большие глаза, обрамленные густыми ресницами, красиво изогнутые брови. Всё, как во сне, только в сто крат лучше. Здесь, в «Комильфо», она была настоящей. С роскошными волосами, свободно струящимися по плечам и слегка завитыми.
Не для него…
В груди Демида взорвалась ядерная бомба, никак не меньше. Он сидел, откинувшись назад в глухой зоне, отдельной от остальных столиков, и прекрасно был уведомлен, что его не видно, если специально не делать акцента, не искать. Ниша располагалась в углублении и предназначалась только для хозяев заведения. Отсюда прекрасно был виден весь зал. Как нельзя кстати. Отдыхающие в нише могли наблюдать за кем угодно.
Хорошо, что Демид ничего не держал в руках. Иначе раскрошил бы к чертовой матери. Он думал, что спокойно посидит, понаблюдает, потом примет решение, как будет действовать дальше. И все его намерения разрушились в прах. Он не учел одного – если его Аристократка сводила его с ума во снах, то действительность будет только хуже.
Так и оказалось.
Демид не понимал, что с ним. Откуда столь оглушающие эмоции? Допустим, он их сам в себе взрастил, такое вполне возможно, если ненавидеть образ одного конкретного человека всю жизнь. Причем ненавидеть столь яростно и жгуче, что задумывался о физическом уничтожении человека при его реальном существовании. Одно распоряжение, и Киры не будет. Легко и просто. Но сейчас он понял, что ни хрена всё не просто.
Что всё только усложнилось.
Первое – ему захотелось набить морду Ульянову. Какого черта он вцепился в неё? Идет рядом, поддерживает, смотрит плотоядно, точно уже знает, чем закончится вечер. А вернее где – между её стройных ножек.
Второе – ОНА! Почему смотрит на Ульянова доверительно и ласково?
Демид удержал себя от того, чтобы тотчас не сорваться, не подойти к ним и не отодрать её от Ульянова. Сдержался, сжав зубы с такой силой, что послышался скрежет.
Он немного понаблюдает.
Дальше было ещё интереснее.
Ульянов сделал предложение.
Мать вашу…
Тут Демид не знал, смеяться ему, аплодировать или всё же осуществить первое желание и ввязаться в драку со знаменитым спортсменом. Он не сомневался – футболист окажется на полу через пару ударов. Может, он и бегает хорошо, а вот в драке сомнительно. Зато драться умел и любил Демид. Вот и снова у него чесались кулаки.
Он подался вперед, опираясь локтями о стол в жажде уловить мимику и эмоции Аристократочки. Та растерянно смотрела на кольцо в футляре? Что, детка, бриллиант маловат? Или кольцо вовсе без него? Нечто, похожее на злорадство, заполыхало в груди Демида. Он с удовольствием зашвырнул бы коробочку куда подальше.
А ещё…
Читать бесплатно другие книги:
