Холодная луна Дивер Джеффри
– Потому что ее пытаются продать уже в течение четырнадцати с половиной месяцев. Значит, она особенно никому не нужна. И в нынешние холода вряд ли кому-то придет в голову осматривать ее с целью приобретения. – Дункан бросил на Винсента подозрительный взгляд. – Да не беспокойся ты. Это уже давно не святое место, в ней службы сто лет не проводились.
– Правда? – недоверчиво переспросил Винсент, который уже давно решил, что у него на душе достаточно смертных грехов, чтобы обеспечить прямую дорогу в ад, если таковой существует. Самовольный захват церковного здания, освященного или заброшенного, был наименьшим из проступков.
Агент по продаже недвижимости, конечно, держал двери церкви на запоре, но хороший часовщик всегда в основе своей слесарь (первые часовщики, пояснил Дункан, получали слесарную подготовку), и потому ему не составило большого труда сломать замок на одной из задних дверей, а потом повесить там свой. Вследствие его манипуляций они смогли свободно заходить в здание и выходить из него, никем не замеченные. Кроме того, он заменил замок и на парадной двери и оставил на нем немного воска, чтобы знать, не пытался ли кто-нибудь проникнуть в церковь в их отсутствие.
Внутри здание было мрачным, в нем постоянно сквозило из всех щелей и стоял невыветриваемый запах дешевых чистящих средств.
В качестве своей комнаты Дункан избрал бывшую спальню священника на втором этаже пристройки, в которой располагались квартиры причта. Через коридор находился рабочий кабинет, где разместился Винсент. Здесь стояли койка, стол, плитка, микроволновка и холодильник (голодному Винсенту, конечно, в первую очередь нужна была кухня). В церкви не отключили электричество на тот случай, если агентам по продаже недвижимости понадобится освещение. А чтобы не разморозилась отопительная система, в нее продолжали подавать тепло.
Впервые увидев церковь, в которой им предстояло жить, и зная пристрастие Дункана ко всему, что связано со временем, Винсент сказал:
– Как жаль, что здесь нет башни с часами. Наподобие Биг-Бена.
– Биг-Бен – название колокола, а не часов.
– На лондонском Тауэре?
– На Часовой башне парламента, – вновь поправил его Дункан. – И назван он в честь сэра Бенджамина Холла. В конце пятидесятых годов девятнадцатого века Биг-Бен был самым большим колоколом в Англии. А в первых часах именно колокол сообщал о времени. Тогда не было ни циферблата, ни стрелок.
– Вот оно что…
– И само английское слово «clock», «часы», происходит от латинского «cloca», что значит «колокол».
«Этот человек знает все».
Винсенту нравилось всезнание Дункана. Ему многое нравилось в Джеральде Дункане. Он задавался вопросом: а не могли бы они стать настоящими друзьями? У Винсента было очень немного друзей. Иногда у него случались совместные выпивки с кем-нибудь из временных коллег-верстальщиков. Но даже Умница Винсент старался не говорить слишком много, так как боялся сболтнуть лишнего об официантке или о женщине, сидящей за соседним столиком. Из-за голода становишься рассеянным (достаточно вспомнить, что случилось с Салли Энн).
Винсент и Дункан во многих отношениях были противоположностями, но в одном они были похожи: каждый носил в своем сердце страшную тайну. И любой, кто побывал в подобном положении, знает: общий секрет помогает забыть о любых различиях как в образе жизни, так и в идеологии.
А теперь из-за Винсента их дружба должна подвергнуться серьезному испытанию.
Он принимал холодный душ, вновь думая о Джоанне, той самой брюнетке, которую они собирались посетить сегодня. Она торгует цветами, и ей суждено стать их следующей жертвой.
Винсент открыл маленький холодильник в своей комнате, вытащил оттуда рогалик и разрезал его на две половины охотничьим ножом. У ножа было очень острое восьмидюймовое лезвие. Винсент намазал на рогалик плавленый сыр и съел бутерброд, запив двумя жестянками кока-колы. Нос пощипывало от мороза. Предельный педант во всем, Джеральд Дункан настаивал, чтобы они и здесь не снимали перчаток, что причиняло Винсенту немалые неудобства, но сегодня, в жуткий холод, он не возражал.
Винсент снова лег на койку и попытался представить, как выглядит тело Джоанны. «Сегодня вечером…»
Смертельное чувство голода… Его внутренности усыхали от вожделения, душа готова была испариться. Если ему не удастся поговорить с Джоанной по душам, казалось, он весь изойдет неудовлетворенными желаниями.
Он выпил банку «Доктора Пеппера» и заел ее пакетом картофельных чипсов. Потом еще несколькими солеными кренделями.
Ой, какой мучительный голод…
Голод…
Винсенту Рейнольдсу самому никогда бы не пришла в голову мысль, что страстное желание сексуального насилия над женщиной сродни голоду. Эту идею ему подбросил его терапевт доктор Дженкинс.
Когда Винсента задержали из-за Салли Энн – единственный раз, когда он оказался под арестом, – врач объяснил ему, что он должен смириться с тем, что желания, которые он чувствует, никогда не исчезнут.
– Тебе от них не избавиться. Они сродни голоду… А что нам известно о голоде? Что он вполне естествен. Мы не можем не испытывать голода. Согласен?
– Да, сэр.
Врач добавил, что, несмотря на то что от голода полностью избавиться невозможно, его можно удовлетворять достойными способами. «Понимаешь, что я имею в виду? Ты ведь, как правило, употребляешь здоровую пищу, хорошо завтракаешь, обедаешь и ужинаешь в специально отведенные для этого промежутки времени, а не просто перекусываешь на ходу. В случае с людьми ты должен постараться завязать нормальные отношения, основанные на привязанности, которые завершатся браком и созданием семьи».
– Я понял.
– Превосходно. Ну вот видишь, как мы быстро идем на поправку. Согласен?
Слова врача запали глубоко в душу, хотя истолковал он их несколько иначе, по-своему. Винсент подумал, что аналогия с голодом ему действительно может очень помочь. Когда возникнет подобная потребность, он просто «поест», то бишь «поговорит по душам» с девчонкой. Таким образом он утолит свой голод, не будет чувствовать себя потерянным и не превратится в слезливую размазню, как произошло в случае с Салли Энн.
Великолепно!
«Согласны, доктор Дженкинс?»
Винсент покончил с рогаликами и содовой, затем написал еще одно письмо сестре. А на полях Умница Винсент нарисовал несколько карикатур. Ей понравятся его шаржи. Винсент был потрясающим художником.
В дверь постучали.
– Войдите.
Джеральд Дункан распахнул дверь, но не вошел, а остался стоять на пороге. Они пожелали друг другу доброго утра. Комната Джеральда всегда пребывала в идеальном порядке. На столе все предметы разложены с поразительной симметрией. Вся одежда выглажена и развешана в стенном шкафу. Каждая вещь висела на расстоянии ровно двух дюймов от другой. У их дружбы было единственное препятствие – Винсент был страшный неряха.
– Хочешь перекусить? – спросил Винсент.
– Спасибо, не хочу.
Вот почему Часовщик такой худой. Он редко ест, почти никогда не испытывает голод. А это еще одна помеха для их дружбы. Винсент, однако, решил простить Джеральду упомянутый недостаток. Ведь сестра Винсента тоже очень мало ест, но он ее все равно любит.
Джеральд сварил для себя кофе. Пока вода нагревалась на плитке, он вынул из холодильника банку с кофейными зернами и отмерил ровно две ложки. Засыпал их в ручную мельницу и несколько раз повернул ручку. Затем осторожно пересыпал полученный порошок на бумажный фильтр в кофеварке, разгладил его: поверхность порошка должна быть идеально ровной. Винсенту нравилось наблюдать за тем, как Джеральд Дункан готовит кофе.
«Педант…»
Дункан бросил взгляд на свои золотые карманные часы. Осторожно повернул головку и снова вернул их на место. Он быстро управился со своим кофе – Дункан пил его как лекарство – и посмотрел на Винсента.
– Наша цветочница, – проговорил он, – Джоанна… Скоро мы доберемся и до нее. Сходи-ка проверь. Посмотри, одна ли она, чем занимается.
Что-то сжалось внутри у Винсента. До свиданьица, Умница Винсент.
– Как скажешь.
– А я пойду посмотрю, как дела у полиции в переулке на Сидар-стрит. Хочу знать, с кем мы имеем дело.
«С кем…»
Дункан натянул куртку и перебросил сумку через плечо.
– Готов?
Винсент кивнул и надел парку светло-коричневого цвета, шапку и черные очки.
– Сообщи мне, если у нее много людей с заказами, – наставлял Дункан Винсента. – И если она одна, тоже сообщи. Я бы, конечно, предпочел управиться с ней прямо там, у нее, но, возможно, придется засовывать ее на заднее сиденье «эксплорера».
Часовщик выяснил, что Джоанна проводит много времени у себя в мастерской на расстоянии нескольких кварталов от ее магазина, где цветы продавались в розницу. Мастерская представляла собой уединенное и довольно темное место. Голодный Винсент не мог выбросить из головы образ этой женщины: ее вьющиеся волосы, удлиненное миловидное лицо.
Они спустились по лестнице и вышли в переулок за церковью.
Дункан запер замок.
– Ах да, я забыл тебе кое-что еще сказать. По поводу завтрашнего дня. Она тоже женщина. Вторая подряд. Я не знаю, насколько часто тебе нужны твои… Как ты их там называешь? Беседы по душам?
– Именно так и называю.
– Кстати, а почему именно так? – спросил Дункан. Убийца, как уже давно понял Винсент, отличался безграничным любопытством.
Фразой «беседа по душам» Винсент был также обязан доктору Дженкинсу, своему «дружку»-врачу из исправительного центра, советовавшему всякий раз, как у него возникнут какие-либо проблемы или просто захочется поболтать, заходить к нему для беседы по душам.
По какой-то причине Винсенту понравилась его фраза. Она звучала гораздо лучше, чем «изнасилование».
– Не знаю. Просто называю, и все. – Затем Винсент добавил, что не имеет ничего против двух женщин подряд.
«Иногда чем больше ешь, тем больше мучает тебя голод, доктор Дженкинс. Согласны?»
Осторожно пройдя по куче обледеневшего снега, они вышли на тротуар, и Винсент спросил:
– Гм… а что ты собираешься сделать с Джоанной?
Расправляясь со своими жертвами, Дункан придерживался одного главного правила: умирать они должны медленно. На практике это совсем не так просто, как может показаться на первый взгляд, пояснил он своим отстраненным холодным тоном. У него была книга, называвшаяся «Допрос под пыткой». В ней говорилось о том, как можно развязать язык преступникам, подвергая различным мучениям, от которых они в том случае, если не пожелают сознаться, в конечном итоге обязательно погибнут. В ней подробно описывались накладывание тяжестей на горло несчастным, вскрытие вен и тому подобные ужасы.
– В ее случае я не собираюсь излишне затягивать процедуру, – продолжал свои объяснения Дункан. – Просто заклею ей рот и завяжу руки за спиной. Затем положу ее на живот, завяжу шнур на шее, а противоположный конец привяжу ей к лодыжкам.
– Ноги у нее будут согнуты? – Винсент попытался представить себе эту сцену.
– Да. Описание было в книге. Ты видел иллюстрации?
Винсент отрицательно покачал головой.
– Она не сможет долго держать ноги согнутыми под таким углом. Как только начнет выпрямлять их, шнур у нее на шее затянется и она задохнется. Думаю, вся процедура займет не более восьми – десяти минут. – Он улыбнулся. – Я засеку время. Как ты и предлагал. Когда все закончится, я позову тебя и она будет полностью в твоем распоряжении.
«Старый добрый разговор по душам…»
Они вышли из переулка, и в лицо им ударил сильный порыв ледяного ветра. Расстегнутая парка Винсента распахнулась.
Он в испуге остановился. На тротуаре в нескольких футах от них Винсент заметил молодого человека с редкой бороденкой и в потертой куртке. С плеча у него свисала сумка. Студент, решил Винсент. Опустив голову, тот поспешно шел вперед.
Дункан бросил взгляд на товарища:
– В чем дело?
Винсент кивнул, указывая на охотничий нож, который висел у него на поясе в ножнах.
– Мне кажется, он заметил. Из… извини. Мне следовало бы застегнуть куртку, но…
Дункан сжал губы.
Нет, нет… Винсент надеялся, что он не слишком огорчил Дункана.
– Если хочешь, я могу с ним разобраться. Я…
Убийца пристально взглянул на студента, быстрыми шагами удалявшегося от них.
Затем повернулся к Винсенту:
– Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?
Винсент не смог выдержать взгляда этих пронзительных холодных голубых глаз.
– Нет.
– Подожди здесь. – Джеральд Дункан огляделся по сторонам. Улица пустынна, на ней нет никого, кроме студента. Дункан сунул руку в карман, достал оттуда открывалку, с помощью которой он вскрыл вены тому человеку на пирсе, и быстрыми шагами пошел за студентом. Винсент наблюдал за тем, как убийца догонял парня. Они свернули за угол.
Ужасно… Винсент такой неряха. Из-за него они оба рисковали. Из-за своей небрежности он ставит на карту все: дружбу с Дунканом, возможность «разговоров по душам». Ему хотелось вопить от досады, хотелось плакать.
Винсент сунул руку в карман, нашел батончик «Кит-Кат» и быстро сжевал его вместе с частью обертки. Дункан вернулся через пять мучительных минут, держа в руке смятую газету.
– Извини, – сказал Винсент.
– Все в порядке. Нормально, – отозвался Дункан. Голос его был тих и спокоен. В газете лежала окровавленная открывалка. Он вытер лезвие бумагой и убрал его. После чего выбросил газету и перчатки. Надел новые. Поэтому он и настаивал на том, чтобы при них постоянно были две или даже три пары.
– Тело в ящике для отбросов, – сообщил Дункан. – Я прикрыл его мусором. Если повезет, оно окажется на свалке или в море до того, как его кто-то заметит.
– С тобой все в порядке? – спросил Винсент, обратив внимание на красную отметину на щеке Дункана.
Тот пожал плечами.
– Когда я напал на него, он начал отбиваться. Пришлось резануть его по глазам. Запомни. Если кто-то начинает сопротивляться, режь по глазам. Они сразу перестают рыпаться, и ты можешь делать с ними все, что захочешь.
«Режь по глазам…» Винсент медленно кивнул.
– Теперь будешь внимательнее? – спросил Дункан.
– О да. Обещаю. На самом деле.
– А теперь иди посмотри, как там дела у нашей цветочницы. Встретимся в музее в три тридцать.
– Да, конечно. Хорошо.
Дункан окинул Винсента взглядом своих светло-голубых глаз. И улыбнулся, что случалось с ним весьма редко.
– Не расстраивайся. Возникла проблема. Ее удалось решить. С точки зрения истории Вселенной это ничто.
Глава 5
10:58
Тело Тедди Адамса унесли, плачущие родственники ушли.
Селитто уехал к Райму, и место преступления официально стало доступно для всех. Рон Пуласки, Нэнси Симпсон и Фрэнк Реттиг снимали заградительную ленту.
Не в силах забыть выражение отчаянной надежды, застывшее в глазах племянницы убитого, Амелия Сакс продолжала внимательно обследовать место, с еще большим педантизмом, чем делала это обычно. Она проверила все другие двери и возможные выходы, пути побега, которыми мог воспользоваться преступник. Но больше ничего не нашла. Другого такого случая, когда при столь сложном преступлении осталось так мало следов, она вспомнить не могла.
Собрав оборудование, Амелия переключилась на дело Бенджамина Крили, позвонила жене покойного, Сюзанне, и сообщила ей, что кто-то проник в их уэстчестерский дом.
– Я ничего не знала. Вам известно, что они похитили?
Амелия несколько раз встречалась с вдовой Крили. Это была очень стройная женщина – она каждый день бегала трусцой, – с короткими мелированными волосами, довольно миловидная.
– У меня создалось впечатление, что ничего особенного не пропало. – О соседском мальчишке она решила ничего не говорить, полагая, что достаточно его напугала, чтобы впредь не нарушал закон.
Амелия спросила, не сжигала ли Сюзанна что-то в камине; та ответила, что уже давно не была в загородном доме.
– Как вы думаете, что все это значит?
– Не знаю. Но версия самоубийства начинает казаться мне все более сомнительной… Кстати, вам понадобится новый замок на боковую дверь.
– Я кого-нибудь приглашу сегодня. Спасибо, детектив. Для меня большое облегчение, что хоть вы мне поверили.
Сразу же после окончания разговора Амелия написала запрос на проведение экспертизы пепла, грязи и других улик, обнаруженных в доме Крили. Все имевшее отношение к делу Крили она положила в отдельную папку. После чего помогла Симпсон уложить собранный материал в фургон. Особых трудов им стоило завернуть тяжелый металлический брус в пластик и перенести его в машину.
Амелия уже закрывала дверь фургона, когда, повернувшись и взглянув на противоположную сторону улицы, у старого ремонтируемого дома на Сидар-стрит около Чейз-Плаза она заметила мужчину с «Пост» в руках. К этому времени мороз разогнал уже большую часть зевак.
Что-то не то, подумала Амелия. В такую погоду нормальный человек не станет читать газету на улице. Если вам вдруг захотелось узнать курс акций или подробности последней катастрофы, вы быстро ее пролистаете, установите, сколько денег потеряли или во что врезался церковный автобус, и пойдете себе дальше.
И уж по крайней мере вы не станете на продуваемой всеми ветрами улице смаковать сплетни с шестой страницы.
Амелия видела только силуэт мужчины, так как большая часть его фигуры была скрыта от нее широкими газетными листами и кучей строительного мусора. Впрочем, одно Амелия разглядела совершенно определенно – зимние сапоги. Они вполне могли оставить тот след, который она нашла на снегу в переулке. Амелия задумалась. Почти все полицейские уже ушли с места преступления. Симпсон и Реттиг вооружены, но не обучены тактике. Подозреваемый же находился за металлической баррикадой в три фута высотой, сложенной специально для намеченного на ближайшее время парада. Если пойти к нему прямо через улицу, он без труда сможет ускользнуть. Необходимо более тщательно продумать захват.
Она подошла к Пуласки и прошептала:
– У тебя за спиной стоит один парень. Мне бы хотелось с ним побеседовать. Тот, с газетой.
– Преступник? – спросил он.
– Не знаю. Возможно. Вот как мы поступим. Я сяду в нашу машину. Меня высадят на углу, вон там, немного дальше к востоку. А ты… Ты можешь водить машину с ручным управлением?
– Конечно.
Она дала ему ключи от своего ярко-красного «камаро».
– Ты отъедешь на запад по Сидар-стрит по направлению к Бродвею футов на сорок. Остановишься, вылезешь из машины, перепрыгнешь через ту баррикаду и возвратишься назад тем же путем.
– Мне нужно вспугнуть его?
– Верно. Если он действительно просто так вышел на улицу, чтобы почитать газету – всякое случается, – мы спокойно побеседуем с ним, проверим документы и вернемся к работе. Если нет, то, полагаю, он повернется и бросится бежать прямо ко мне в лапы. Ты последуешь за ним и прикроешь меня.
– Понял.
Амелия сделала вид, что в последний раз осматривает место преступления, после чего взобралась в большой коричневый фургон и наклонилась вперед к водителю.
– У нас проблема.
Нэнси Симпсон и Фрэнк Реттиг оглянулись на нее. Симпсон расстегнула куртку и положила руку на рукоятку пистолета.
– Нет, этого не нужно. Я сейчас все объясню. – Осветив ситуацию, она обратилась к Симпсон, сидевшей за рулем: – Поезжай в восточном направлении. На светофоре поверни налево. Немного притормози. И я выскочу.
Пуласки залез в «камаро», включил зажигание и, рванув выхлопом, помчался вперед.
– Нам что, не останавливаться? – спросил Реттиг.
– Не надо, только притормозите. Хочу, чтобы подозреваемый был уверен, что я уезжаю.
– Хорошо, – ответила Симпсон. – Как считаешь нужным.
Фургон двинулся в восточном направлении.
В зеркало бокового обзора Амелия наблюдала за действиями Пуласки.
– Потише, – тихо сказала она в микрофон рации.
Ему удалось справиться с мотором, настоящим монстром, и машина спокойно покатила вперед в направлении, противоположном тому, в котором ехал их фургон.
На перекрестке Сидар-стрит и Нассо фургон повернул, и Амелия открыла дверцу.
– Продолжайте движение. Не тормозите.
– Удачи, – произнесла Симпсон вдогонку коллеге.
Амелия прыгнула.
Ну вот, немного быстрее, чем она планировала. Она едва не упала, но все-таки удержалась на ногах, возблагодарив отдел городского хозяйства за обильное посыпание улиц солью. Сориентировалась, куда ей следует идти, и пошла по тротуару в направлении человека с газетой. Он ее не заметил.
Амелия прошла квартал, затем еще один. Расстегнула куртку, нащупала на поясе «глок». На расстоянии примерно пятидесяти футов от подозреваемого Пуласки внезапно притормозил, вылез из машины и перепрыгнул через баррикаду. Парень с газетой не обратил на него внимания. Они окружили его. С двух других сторон путь ему отрезан баррикадой и зданием на ремонте.
Прекрасный план.
И только одна маленькая деталь, которую не удалось предусмотреть.
На противоположной стороне улицы у здания отдела по строительству жилья находились два вооруженных охранника. Они помогали полиции с охраной места преступления от посторонних. Один из них узнал Амелию. Он помахал ей рукой и крикнул:
– Что-то забыли, детектив?
Черт! Человек с газетой повернулся и увидел ее.
Он бросил газету, перепрыгнул через барьер и что было сил помчался по проезжей части улицы по направлению к Бродвею. На противоположной стороне металлического ограждения с ним поравнялся Пуласки. Парень попытался перепрыгнуть через ограду, зацепился ногой и растянулся на асфальте. Амелия остановилась на мгновение, но, увидев, что он серьезно не ушибся, продолжила преследование. Пуласки присоединился к ней, и они вместе побежали за подозреваемым, которому удалось оторваться от них на тридцать футов, и расстояние между ними продолжало увеличиваться.
Амелия схватила рацию и нажала кнопку связи.
– Детектив пять-восемь-восемь-пять, – выдохнула она в микрофон. – Преследуем подозреваемого в убийстве на Сидар-стрит. Подозреваемый направляется на запад по Сидар-стрит… минутку, теперь он свернул на юг, к Бродвею. Нуждаемся в помощи.
– Принято, пять-восемь-восемь-пять. Направляем к вам дополнительные подразделения.
Несколько других передвижных патрулей сообщили, что находятся неподалеку и уже выехали на перехват подозреваемого.
Когда Сакс и Пуласки приближались к Бэттери-парк, преследуемый внезапно остановился и чуть было не оступился. Он оглянулся и увидел спуск в подземку.
Только не метро, подумала Амелия. Слишком большая толпа. Преследование в такой толпе практически невозможно.
О нет…
Взгляд через плечо, и он бросается вниз по ступенькам.
Амелия остановилась, крикнув Пуласки:
– Беги за ним! – Глубокий вдох. – Если он станет стрелять, ни в коем случае не начинай перестрелку при малейшей вероятности ранить кого-то из прохожих. Пусть уж лучше он уйдет.
Лицо Пуласки сделалось предельно серьезным, он кивнул. Амелия знала, что парню никогда не приходилось участвовать в перестрелке.
– А ты где будешь? – спросил он.
– Беги за ним! – крикнула она в ответ.
Парень сделал глубокий вдох и возобновил погоню. Амелия подбежала ко входу в метро и увидела, как Пуласки спускается вниз, перепрыгивая по три ступеньки зараз. Затем перешла улицу и, пройдя полквартала на юг, вытащила пистолет и спряталась за афишной тумбой.
Начала отсчет:…четыре… три… два…
Один.
Она вышла, повернулась к выходу из метро как раз в то мгновение, когда подозреваемый появился на ступеньках. Она направила на него пистолет:
– Стоять!
Среди прохожих послышались крики, кто-то упал на землю. Реакцией преследуемого была откровенная досада, вероятно, потому, что его трюк не сработал. Амелия сразу поняла, что он пойдет в эту сторону. Удивление у него на лице при виде входа в метро было притворным. Он бежал в направлении станции, пытаясь ввести их в заблуждение. Незнакомец механически, словно во сне, поднял руки.
– Лечь на землю лицом вниз!
– Да я же…
– Выполнять! – крикнула Амелия.
Он бросил взгляд на ее пистолет и повиновался. Задыхаясь после длительного бега, чувствуя сильную боль в суставах, Амелия опустила колено на спину мужчины и стала надевать на него наручники. Он поморщился. Амелия не обратила на это внимания.
– У них есть подозреваемый.
Линкольн Райм и человек, принесший интересную новость, сидели в лаборатории. Деннис Бейкер, плотный симпатичный мужчина лет под сорок, был лейтенантом в отделе тяжких преступлений – подразделение Селитто – и занимался контрольными функциями. Он получил приказ от мэрии остановить Часовщика как можно скорее. Бейкер был одним из тех, кто настаивал, чтобы Селитто поручил дело Райму и Сакс.
Райм приподнял бровь. Подозреваемый? Преступники часто по разным причинам возвращаются на место преступления, и Райм задался вопросом: а не попался ли Амелии на самом деле убийца?
Бейкер вернулся к своему сотовому. Он слушал кого-то, кивая. У лейтенанта, отличавшегося странным сходством с актером Джорджем Клуни, была та способность к суровой концентрации, которая помогает стать неплохим администратором в полиции, но делает из человека наискучнейшего собутыльника.
– Он неплохой парень и может тебе пригодиться, – сказал Селитто о Бейкере перед тем, как лейтенант прибыл из управления.
– Превосходно, но он не будет совать свой нос, куда его не просят? – спросил Райм у детектива.
– Ни при каких обстоятельствах. Ты это сразу сам поймешь, как только его увидишь.
– На что ты намекаешь?
– Парень хочет, чтобы у него на счету было хотя бы одно раскрытое громкое дело, и полагает, что ты можешь ему таковое обеспечить. Поэтому он предоставит тебе полную свободу действий и любую поддержку, какую ты только пожелаешь.
Замечательно, так как с людскими ресурсами у них проблемы. С ними часто работал еще один детектив из нью-йоркской полиции – Роланд Белл, приехавший с юга. Детектив отличался поразительно легким характером, столь непохожим на характер Райма, но и не меньшим педантизмом. Однако Белл с двумя сыновьями был в отпуске в Северной Каролине, навещал свою подружку, служившую там шерифом.
Кроме того, они часто работали с Фредом Деллреем, агентом ФБР, известным своим участием в антитеррористических расследованиях и разведывательной деятельности. Убийства подобного рода не относятся к числу преступлений федерального значения, но Деллрей помогал Селитто и Райму в расследовании тяжких преступлений и предоставлял им возможность доступа к ресурсам ФБР. В настоящее время федералы, казалось, по уши увязли в следствии по нескольким крупным аферам типа дела «Энрона». И Деллрей занимался одним из них.
Поэтому Бейкер, не говоря уже о его связях в управлении, был настоящим даром судьбы. Лейтенант закончил разговор по сотовому и сообщил, что в данный момент Сакс допрашивает подозреваемого, который, как видно, не слишком разговорчив.
Селитто сидел рядом с Мэлом Купером, судебно-медицинским экспертом, худощавым и стройным, фигурой напоминающим балетного танцовщика. На его привлечении к расследованию настоял сам Райм. Для Купера его аналитические таланты стали настоящим наказанием: Райм мог позвонить ему в любое время дня и ночи и попросить о консультации по поводу того или иного аспекта дела. Он не сразу согласился помочь Райму, когда тот позвонил ему утром в лабораторию в Куинсе. Купер сослался на то, что запланировал поездку на уик-энд во Флориду вместе с матерью и подружкой.
Райм, не задумываясь, ответил:
– Тем более ты должен приехать ко мне как можно скорее и не терять времени на раздумья.
– Хорошо, буду через полчаса, – ответил Купер. Теперь он стоял у лабораторного стола, ожидая поступления материалов для анализа. Надев латексные перчатки, он кормил печеньем Джексона. Пес лежал, свернувшись калачиком у его ног.
– Мне бы не хотелось, чтобы в наших материалах потом обнаружили собачью шерсть, – проворчал Райм.
– Он такой милый, – отозвался Купер, меняя перчатки.
Криминалист что-то пробурчал. Слово «милый» явно не входило в лексикон Линкольна Райма.
Зазвонил телефон Селитто.
– Береговая охрана и наши водолазы пока не нашли никаких тел. Продолжается проверка списков находящихся в розыске лиц.
Вслед за этим появился фургон с материалами с мест преступления, обследованных Амелией Сакс. Том помог перенести все необходимое в лабораторию.
Бейкер и Купер втащили завернутый в пластик металлический брус.
Орудие убийства…
Читать бесплатно другие книги:
