Комната смерти Дивер Джеффри
– Поехали.
Фарада отвез ее в отделение «Американ Индепендент Банк энд Траст» на Пятьдесят пятой улице. Время близилось к закрытию, и часть персонала уже ушла. Администратор позвала женщину из начальства. Без ордера Сакс вряд ли могла бы многое выяснить, но женщина, типичный образец вице-президента, все же рассказала ей, что Роберт Морено приходил первого мая, чтобы закрыть счета и перевести средства в банк на Карибах. В какой именно, она говорить не стала.
– А сколько? Хоть это вы сказать можете?
– Среднее шестизначное число, – последовал ответ.
Непохоже, что он отмывал крупные суммы для картелей. И все же это выглядело несколько подозрительно.
– Он оставил здесь какие-то деньги?
– Нет. И упомянул, что поступает так же со всеми своими счетами в других банках.
Вернувшись к Ташу Фараде, Сакс плюхнулась на пассажирское сиденье.
– А потом что было?
– Красавица, – сказал водитель.
Амелия подумала, будто Фарада имеет в виду ее, но тут же посмеялась над собой. Он объяснил, что повез Морено в Ист-Сайд и забрал женщину, которая сопровождала его до конца дня. Морено назвал адрес – перекресток Лексингтон-авеню и Пятьдесят второй улицы – и велел водителю остановиться у входа.
Именно туда они теперь приехали. Сакс взглянула на высокое угловатое офисное здание из стекла и бетона.
– Кто была та женщина?
– Темноволосая, – ответил водитель. – Думаю, где-то пять футов восемь дюймов ростом, лет тридцати с небольшим, но выглядит моложе и, как я уже говорил, привлекательная. Даже, можно сказать, сексуальная. В короткой юбочке.
– Собственно, меня больше интересует ее фамилия и профессия.
– Я расслышал только имя. Лидия. А что касается профессии… гм… – Фарада вкрадчиво улыбнулся.
– Так что?
– Скажем так – я уверен, что до того, как он ее забрал, они были незнакомы.
– Это мне ни о чем не говорит, – хмыкнула Сакс.
– Видите ли, детектив, на нашей работе мы многому учимся. Мы познаем человеческую природу. Кое-что из того, что хотелось бы скрыть от нас клиентам, кое-что из того, чего не хотелось бы знать нам самим. Нам приходится быть невидимками. Но мы наблюдательны. Мы просто ведем машину и не задаем вопросов, кроме как «куда едем, сэр?». И тем не менее мы многое замечаем.
Эзотерика тайного ордена водителей лимузинов начинала утомлять, и Сакс раздраженно нахмурилась.
– Мне сразу стало ясно, что она… ну, вы поняли? – тихо проговорил он, будто кто-то мог их подслушать.
– Девица из эскорт-агентства?
– Весьма сексуальная, я бы сказал.
– Одно вовсе не обязательно означает другое.
– Но тут были замешаны деньги.
– Деньги?
– Многое в нашей работе состоит в том, чтобы кое-чего не замечать.
«Господи», – вздохнула Сакс.
– Что за деньги?
– Я видел, как мистер Морено дал ей конверт. Судя по тому, как они с ним обращались, я понял, что там деньги. И он сказал: «Как договаривались».
– А она?
– «Спасибо».
Амелии стало интересно, что бы подумала чопорная зампрокурора Нэнс Лорел о своем благородном потерпевшем, снимающем проститутку средь бела дня.
– Могла быть эта женщина как-то связана с тем зданием? С какой-нибудь конторой, где она работала?
– Когда мы подъехали ко входу, она ждала в вестибюле.
Амелия сомневалась, что здесь действовало под прикрытием некое эскорт-агентство. Возможно, эта самая Лидия трудилась на какой-нибудь временной работе. Сакс позвонила Лону Селитто и описала ему женщину.
– И еще сексуальная, – вмешался Таш Фарада.
Не обращая на него внимания, Сакс назвала детективу адрес.
– Я уже собрал команду из отдела Майерса, – сказал Селитто. – Пусть начнут с этого здания. Посмотрим, слышал ли кто-нибудь о Лидии.
Разъединившись, она спросила Фараду:
– Куда они отсюда поехали?
– В центр. На Уолл-стрит.
– Едем.
Лимузин влился в поток. Набирая скорость, «линкольн» лавировал в гуще автомобилей. Чувствуя себя пленницей на пассажирском сиденье, Сакс, по крайней мере, могла утешать себя тем, что водитель не тащится со скоростью черепахи. Она предпочла бы мелкую аварию неуверенной езде. С ее точки зрения, «быстрее» означало «безопаснее».
«Когда ты в движении…»
Пока они ехали через центр, она спросила:
– Вы слышали, о чем они говорили – мистер Морено и Лидия?
– Да-да. Но это было вовсе не то, о чем я подумал, не о ее работе, так сказать.
«Сексуальная…»
– Он говорил в основном о политике. В каком-то смысле читал лекцию. Лидия вежливо его слушала и задавала вопросы, но такого рода, какие задавал бы посторонний на свадьбе или похоронах. Вопросы, ответы на которые тебе не важны. Светская беседа.
– Расскажите, о чем он говорил, – настойчиво попросила Сакс.
– Ну… помню, он злился на Америку. Мне это даже показалось оскорбительным. Возможно, он считал, что может говорить при мне такие вещи из-за моего акцента и ближневосточного происхождения. Будто у нас с ним есть что-то общее. Да я рыдал, когда рухнули башни Торгового центра! В тот день я потерял клиентов, которые были и моими друзьями. Я люблю эту страну, как родную. Порой бывает, что злишься на родственников. С вами случалось?
Он обогнал автобус и два такси.
– Нет, я единственный ребенок в семье, – стараясь сохранять терпение, ответила Сакс.
– Ну вот, иногда бывает, что злишься на родственника, но потом вы миритесь, и все хорошо. Именно это делает вашу любовь настоящей, потому что кровь навеки объединяет вас, несмотря ни на что. Но мистер Морено не готов был простить страну за то, как она с ним поступила.
– Поступила с ним?
– Да. Вы знаете эту историю?
– Нет. – Сакс повернулась к водителю. – Расскажите, пожалуйста.
Глава 18
В любом деле случаются ошибки.
Нельзя позволять, чтобы они воздействовали на эмоции.
Стоит попытаться взбить сливки, не охладив миску и венчик, и в итоге получится масло.
Техническая служба откопала в базах данных имя водителя, к которому клиент постоянно обращался в прокатной компании. Вот только оказалось, что шофер был болен как раз в тот день, о котором его предполагалось расспросить. И даже несколько аккуратно срезанных кусков мяса не смогли заставить человека, лежащего на полу перед Свонном, выдать имя сменщика. Что означало – он просто не знал.
Пленка на вырезке…
Джейкобу Свонну следовало заранее подумать о таком вероятном исходе, следовало подготовиться, и мысль об этом его слегка унижала. Нельзя ничего предполагать. Первое правило любого хорошего блюда – внимание к нюансам. Сделать все необходимое заранее: нарезать, отмерить, разложить по полочкам.
Все, что только можно.
Лишь тогда собираешь все воедино, готовишь – и получаешь результат.
Он быстро прибрался в доме Влада Николова, утешая себя, что не полностью зря потратил этот час, – отточить мастерство никогда не помешает. Да и водитель мог знать что-то полезное для полиции (хотя, как оказалось, он ничего не знал). Поскольку Свонну еще предстояло заняться такими людьми, как зампрокурора Нэнс Лорел и тот информатор, ему хотелось, чтобы труп Влада Николова как можно дольше никто не нашел. Он завернул сочащееся кровью тело в десяток полотенец, а затем в мешки для мусора и плотно заклеил их скотчем. Оттащив глухо ударяющийся о ступени труп в подвал, запихнул его в кладовку. Вряд ли запах станет ощутимым раньше чем через неделю.
Воспользовавшись мобильником жертвы, он позвонил в «Элит лимузин», сообщив на неуверенном английском со славянским акцентом, что он двоюродный брат Влада Николова. Водитель узнал о смерти родственника у себя на родине (Свонн не стал упоминать Москву, Киев или Тбилиси, поскольку не располагал точной информацией) и взял несколько недель отпуска. На том конце начали было возражать – лишь из-за несогласованных планов, а не из-за того, что история выглядела чересчур невероятной, – но он уже отключился.
Окинув взглядом место недавнего допроса, Свонн отметил, что оставил крайне мало следов, пользуясь мусорными ведрами и полотенцами, чтобы не дать разлиться крови. Тщательно оттерев остатки с помощью отбеливателя, он сложил полотенца и телефон в мешок для мусора, который собирался взять с собой и выбросить в контейнер по пути домой.
Уже на выходе он получил зашифрованное электронное письмо. Разведка выяснила нечто весьма интересное. Информатор по-прежнему оставался неизвестным, хотя Мецгер поручил заняться его поисками. Однако техническая служба обнаружила имена других занимавшихся расследованием людей, помимо прокурора Нэнс Лорел. Их было двое: детектив нью-йоркского полицейского управления Амелия Сакс и некий консультант с необычным именем – Линкольн Райм.
«Пора посерьезнее покопаться в базах данных», – подумал Свонн, доставая телефон.
В конце концов, сила лучшей поваренной книги в мире, «Кулинарной библии», состояла в терпеливом сборе и организации фактов – в информации, а вовсе не в эффектных рецептах.
Глава 19
– Знаете о Панаме? – спросил Таш Фарада у сидевшей рядом Сакс, которой казалось, что лавирование в потоке машин, движущихся в сторону Уолл-стрит, доставляло водителю «линкольн-тауна» немалое удовольствие.
– Канал, – ответила она. – Вроде там было какое-то вторжение… довольно давно?
Он рассмеялся и надавил на газ, обгоняя медленную вереницу на Франклин-Рузвельт-драйв.
– «Какое-то вторжение». Ну да. Я читаю много книг по истории. Обожаю ее. В восьмидесятые в Панаме сменился режим. Революция. Как в нашей стране.
– Да, Иран. Кажется, в семьдесят девятом?
Он хмуро уставился на Амелию.
– В смысле Персия, – поправилась она.
– Нет, я имел в виду тысяча семьсот семьдесят шестой год. Я американец.
Ах вот как. «В нашей стране».
– Извините.
Он снова нахмурился, но вполне добродушно.
– Так вот, Панама. В свое время Норьега был союзником Америки против коммунистической заразы. Помогал ЦРУ и Управлению по борьбе с наркотиками вести войну с засильем дури… Естественно, помогал также и главам наркокартелей вести войну с ЦРУ и УБН. В конце концов он чересчур заигрался, и в восемьдесят девятом Штаты решили, что с них хватит. И мы вторглись туда. Проблема в том, что война в Панаме была очень грязной. Вы читали Джорджа Оруэлла?
– Нет.
Может, она и читала, но никогда не прибегала к блефу и не пыталась впечатлить кого-то знаниями, которыми на самом деле не обладала.
– В «Скотном дворе» Оруэлл писал: «Все животные равны, но некоторые равнее других». Да, все войны плохи, но некоторые хуже других. Глава Панамы был насквозь коррумпирован, как и его окружение. Это были опасные люди, угнетавшие свой народ. Но и во время вторжения хватало насилия. Морено жил тогда там в столице вместе с родителями.
Сакс вспомнила, как Фред Деллрей говорил, что Роберт Морено называл себя Роберто. Возникал вопрос: он официально сменил имя или просто пользовался испанской версией в качестве псевдонима?
– В то время он был еще подростком. Тогда, в машине, он рассказывал Лидии, своей сексуальной подружке, что жизнь его была не особо радостной: отец в постоянных разъездах, а мать страдала депрессией и сыном не занималась.
Сакс тоже вспомнила работу его отца в нефтяной компании, которой тот отдавал многие часы, и самоубийство матери.
– Парнишка, похоже, подружился с жившей в Панама-Сити семьей. У Роберто установились близкие отношения с двумя братьями, – кажется, их звали Энрико и Хосе. Как он говорил – примерно его возраста.
Таш Фарада замолчал.
Сакс уже поняла, к чему он клонит.
– Братья погибли во время вторжения?
– Один из них, лучший друг Роберто. Он не знал, кто на самом деле стрелял, но обвинял во всем американцев. По его словам, правительство поменяло правила. Им на самом деле было плевать на народ или свободу. Они с радостью были готовы поддерживать Норьегу и терпеть наркоторговлю, пока тот не стал выходить из-под контроля, угрожая закрыть канал и не пропускать нефтяные танкеры. И тогда они вторглись в Панаму. – Он перешел на шепот. – Мистер Морено обнаружил тело друга. Как он говорил Лидии, ему до сих пор продолжали сниться кошмары.
Хотя все указывало на то, что Морено далеко не святой, вопреки представлениям о нем Нэнс Лорел, Сакс тронула его печальная история. Интересно, тронула ли бы она точно так же Лорел? Сомнительно.
– Когда он рассказывал об этом Лидии, у него срывался голос, – добавил водитель. – Но потом он вдруг рассмеялся и обвел вокруг рукой. Сказал, что прощается с Америкой, чему только рад, и что это последняя его поездка сюда. Он знал, что не сможет вернуться.
– Не сможет?
– Именно так. Не сможет. Сказал, что страдать по ней точно не станет, – мрачно добавил Таш Фарада. – Я тогда подумал, что и Америка не станет по нему страдать. Я люблю эту страну. – Он помолчал. – Как вы понимаете, я вовсе не радуюсь его смерти. Но он говорил много плохого о моей родине, которую я считаю лучшим государством на земле во веки веков.
Когда они подъезжали к Уолл-стрит, Сакс кивнула в сторону мемориала жертвам теракта одиннадцатого сентября:
– Он не хотел там побывать?
– Нет, – ответил водитель, – но мог бы. Я подумал, он начнет злорадствовать после всего того, что наговорил. В таком случае я попросил бы его выйти из машины. Но он просто сидел и молчал.
– Куда вы его здесь привезли?
– Просто высадил его в этом месте. – Таш остановился на Фултон-стрит, возле Бродвея. – Что показалось мне странным. Просто на этом углу. Они оба вышли, и он сказал, что их не будет несколько часов. Если я не могу ждать, мне позвонят. Я дал ему визитку.
– Что именно показалось вам странным?
– В этой части города мы, водители лимузинов, можем проехать почти везде, если нет никаких строительных работ. Но ему будто не хотелось, чтобы я увидел, куда они идут. Я предположил, что в какой-нибудь отель, «Миллениум» или другой. По крайней мере, они направились в ту сторону.
«Ради интимного свидания со своей сексуальной подружкой? – подумала Сакс. – Но почему бы тогда не остаться в отеле в Верхнем Манхэттене?»
– Он вам позвонил? – спросила она, надеясь выведать номер Морено.
– Нет, – ответил Таш. – Я просто ждал их тут. И они вернулись.
Выбравшись из «линкольна», Амелия прошлась в указанном водителем направлении. Она расспросила служащих в трех отелях в пределах пешей прогулки, но не обнаружила сведений о госте по фамилии Морено за первое мая. По фотографии его тоже никто не опознал. Конечно, номер мог быть зарегистрирован на Лидию, только этот след все равно бы никуда не привел в отсутствие какой-либо информации о ней самой.
«Может, активист заплатил ей за секс с кем-то другим? – подумала Сакс. – Может, они встретились с кем-то в отеле или в какой-нибудь из окрестных контор с целью подкупа или шантажа?»
Выйдя на людную улицу, она взглянула на сотни зданий вокруг – конторы, магазины, апартаменты. Команда следователей из нью-йоркской полиции могла бы потратить месяц, расспрашивая людей о Роберте Морено и его спутнице, но ничего бы не добилась.
«Возможно, – подумала Амелия, – Лидия получила наличные по какой-то иной причине. Не была ли она частью некоей ячейки, террористической организации, на которую работал Морено? Может, они встречались с какой-то группировкой, желавшей послать очередной кровавый сигнал в финансовом центре города?»
Хотя эта гипотеза и казалась Сакс вполне разумной, вряд ли Нэнс Лорел желала бы ее услышать.
«То есть нельзя оставаться беспристрастной…»
Повернувшись, Сакс направилась обратно к лимузину. Упав на переднее сиденье, она потянулась, поморщившись от боли в суставах, и вонзила ноготь в подушечку пальца.
«Хватит», – сказала она себе и вытерла выступившую кровь о черные джинсы.
– Куда потом?
– Я повез их обратно в отель, – ответил Фарада. – Женщина вышла вместе с ним, но они разошлись в разные стороны. Он вошел внутрь, а она направилась на восток.
– Они обнялись?
– Не совсем. Просто потерлись щеками, и все. Он заплатил мне хорошие чаевые, хотя они уже включены в счет.
– Ладно, поехали назад в Куинс.
Водитель включил передачу и двинулся на восток в плотном вечернем потоке машин. Было около семи вечера.
– У вас не возникло ощущения, что за ним следят? – спросила Амелия у Фарады. – Он не беспокоился, не вел себя так, будто что-то подозревал или чего-то опасался?
– Гм… могу сказать, что он вел себя осторожно, часто оглядывался по сторонам. Но каких-то конкретных опасений не проявлял. Не говорил ничего вроде: «Та красная машина меня преследует». Просто старался не упускать ничего из виду. По крайней мере, так я понял. Обычное дело для бизнесменов. Думаю, в наше время иначе они просто не могут.
Сакс находилась в расстроенных чувствах. Она не узнала ничего существенного о пребывании Морено в Нью-Йорке, к тому же вопросов теперь стало больше, чем ответов. И тем не менее она не могла избавиться от ощущения, что нужно спешить. Мысли ее занимал ордер на спецзадание, в котором очередной жертвой числился Рашид.
«Нам известно, что НРОС намерена убрать его до пятницы. И кто тогда станет сопутствующими потерями? Его жена и дети? Какой-нибудь прохожий?..»
Они ехали через Вильямсбургский мост, когда зазвонил ее телефон.
– Привет, Фред.
– Привет, Амелия. Слушай, я тут выяснил пару вещей. Велел нашим людям просмотреть данные электронной разведки по Венесуэле, и они выдернули запись голоса Морено примерно месячной давности. Может оказаться важным. Он говорил: «Да, двадцать четвертого мая, верно… ухожу в заоблачную высь. Буду жить как в раю».
До двадцать четвертого оставалось меньше двух недель. Означало ли это, что он планировал некий теракт, а потом собирался исчезнуть, подобно бен Ладену?
– Есть мысли на этот счет? – спросила Сакс.
– Нет, но мы все еще проверяем.
Она передала агенту слова Фарады о том, что для Морено эта поездка в Нью-Йорк была последней, и о его загадочной встрече в окрестностях мемориала жертвам теракта одиннадцатого сентября.
– Да, все сходится, – сказал Деллрей. – У него вполне могла быть какая-нибудь гадость на уме, и он собирался залечь на дно. Вполне разумно – особенно после того, как ты услышишь от меня кое-что еще.
– Выкладывай. – Сакс положила на колени блокнот, занеся над ним ручку.
– Еще одна перехваченная запись голоса, – сообщил агент. – За десять дней до его смерти. Морено говорил: «Насчет того хлоп-сюрприза – есть на примете кто-нибудь, кто мог бы помочь его подготовить?»
У Сакс внутри все сжалось.
– Наши компьютерные умы полагают, что он упоминал дату тринадцатого мая, а также Мексику, – пояснил Деллрей.
Два дня назад. Она не помнила ни о каких инцидентах, но Мексика была по большей части зоной боевых действий, где происходило столько связанных с наркотиками терактов и убийств, что их часто не удостаивали упоминанием в американских теленовостях.
– Я пока выясняю, не случилось ли там чего. И наконец, я говорил о паре вещей, но имел в виду три. Мы получили сведения о поездках Морено. Готова?
– Давай.
– Второго мая Морено вылетел из Нью-Йорка в Мехико, возможно, чтобы спланировать теракт. Затем, на следующий день – в Никарагуа. Еще через день – в Сан-Хосе, Коста-Рика. Он пробыл там несколько дней, а седьмого числа полетел на Багамы, где пару дней спустя испытал на себе последствия меткой стрельбы мистера Дона Брунса. И еще – за ним вели выборочное наблюдение в Мехико и Коста-Рике, где его видели рядом с посольствами США. Но никаких свидетельств, что он представляет какую-либо угрозу, не было, так что задерживать не пытались.
– Спасибо, Фред. Ты очень помог.
– Постараюсь продолжать в том же духе. Но, Амелия, должен тебе сказать, что кучей времени отнюдь не располагаю.
– Что, намечается нечто крупное?
– Да. Меняю имя и перебираюсь в Канаду. Вступаю в конную полицию.
Щелк!
Амелия даже не рассмеялась. Его замечание пришлось в самую точку – вся эта история напоминала нестабильную взрывчатку.
Полчаса спустя Таш Фарада припарковался на своей подъездной дорожке, и они вышли из машины. Поза водителя не вызывала никаких сомнений.
– Сколько я вам должна? – спросила Сакс.
– Ну… обычно мы берем от гаража до гаража, что было бы по отношению к вам несправедливо, поскольку машина уже была здесь. Так что будем считать от времени нашего выезда до времени возвращения. – Он взглянул на часы. – Мы выехали в четыре двенадцать, а вернулись в семь тридцать восемь.
Точность явно не была ему чужда.
– Для вас округлю в меньшую сторону. С четырех пятнадцати до семи тридцати. Получается три часа пятнадцать минут.
И способность быстро считать – тоже.
– Какова ставка за час?
– Девяносто долларов.
– За час? – удивилась она, прежде чем вспомнила, что задала вполне конкретный вопрос.
Водитель улыбнулся:
– Итого триста восемьдесят два доллара пятьдесят центов.
«Вот дьявол!» – подумала Сакс.
Она полагала, что сумма окажется примерно вчетверо меньше. Что ж, еще один повод не становиться поклонницей лимузинов.
– И естественно… – добавил он.
– Я согласилась заплатить вдвойне.
– Итого – семьсот шестьдесят пять долларов.
Амелия вздохнула.
– Не могли бы вы еще раз меня подвезти? – спросила она.
– Только если это не займет много времени, – сказал Таш и кивнул в сторону дома. – Ужин, знаете ли.
– До ближайшего банкомата.
– Ах да, да… И за эту поездку я с вас вообще ничего не возьму!
Глава 20
Показалось ей или нет?
Нет.
Возвращаясь на Манхэттен в своем «торино-кобра», Сакс не сомневалась, что ее преследуют.
Судя по тому, что она видела в зеркале заднего вида, выезжая из туннеля Куинс—Мидтаун, за ней следовала машина неопределенной модели. Неприметная, серо-бело-серебристая. И здесь, и на улицах, ведших от дома Фарады.
Но как такое могло быть? Надсмотрщица заверяла их, что НРОС, Мецгер и снайпер ничего не знают о расследовании.
А даже если бы им стало что-то известно, как они могли опознать ее личный автомобиль и найти его?
И тем не менее после дела, которым они с Раймом занимались несколько лет назад, Сакс поняла, что любой специалист, располагающий даже самой примитивной системой поиска в базах данных, может достаточно легко отследить чье-то местонахождение. Видеоизображения номеров, распознавание лиц, телефонные звонки и кредитные карты, спутниковое слежение, транспондеры на платных дорогах, радиочастотные чипы. А в распоряжении НРОС наверняка имелись не просто базовые средства. Да, она соблюдала осторожность, но, возможно, в недостаточной степени.
Это легко было исправить.
Улыбнувшись, Сакс совершила ряд замысловатых, быстрых и крайне странных поворотов, большая часть которых сопровождалась дымом из-под шин и разгоном до шестидесяти миль в час на второй передаче.
Закончив последний маневр и выровняв свою изумительную «кобру», Амелия послала на обгоне извиняющуюся улыбку водителю-сикху. Она не сомневалась, что оторвалась от любого хвоста, который мог ехать следом.
По крайней мере, пока спецы по базам данных не отыщут ее снова.
И даже если в самом деле была слежка, представлял ли этот хвост реальную опасность?
НРОС могла искать о ней информацию и, возможно, пытаться сорвать или замедлить расследование, но вряд ли правительственная организация могла причинить физический вред офицеру нью-йоркской полиции.
Если только угроза исходила не от самого правительства, но от некоего охваченного яростью сумасшедшего, который работал на правительство, используя свою должность, чтобы осуществить бредовую мечту ликвидировать тех, кто, с его точки зрения, был недостаточно патриотичен.
С другой стороны, угроза могла не иметь никакого отношения к Морено. Амелия Сакс помогла посадить за решетку немало людей, и вряд ли кому-то из них это особо нравилось.
Она почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Припарковавшись на поперечной улице неподалеку от Сентрал-Парк-Уэст, Сакс бросила на приборную панель табличку Управления полиции Нью-Йорка. Выбравшись из машины, она дотронулась до рукоятки «глока», чтобы точно запомнить положение оружия. Казалось, в каждом окрестном автомобиле, сером и неприметном, сидел водитель-призрак, глядя ей вслед. Каждая антенна, водонапорная башня и труба на крыше любого здания на этом участке Верхнего Вест-Сайда походила на снайпера, наведшего перекрестие оптического прицела ей в спину.
Быстро подойдя к дому, Сакс скрылась внутри. Миновав гостиную, где Нэнс Лорел продолжала печатать точно так же, как и несколько часов назад, она прошла в реабилитационную комнату Райма – одну из спален на втором этаже, – где он тренировался.
Райм сидел под присмотром страховавшего его Тома, пристегнутый к замысловатому велотренажеру, игравшему роль электростимулятора. Устройство посылало электрические импульсы в мышцы, имитируя мозговые сигналы и заставляя ноги крутить педали, что Райм и проделывал с энтузиазмом участника гонки «Тур де Франс».
Улыбнувшись, Амелия поцеловала его.
– Я потный, – заявил он.
И был прав.
Она снова его поцеловала, на этот раз крепче.
Хотя тренировки на электростимуляторе не могли излечить паралич, они поддерживали мышцы и сосудистую систему в форме, а также улучшали состояние кожи, что помогало избежать язв, распространенных среди людей с серьезной инвалидностью. Как часто говорил Райм, иногда лишь затем, чтобы шокировать слушателей, «калеки кучу времени проводят на собственной заднице».
Тренировки также улучшали работу нервной системы. Особенно аэробные. Силовая часть занятий включала в себя развитие мышц шеи и плеч – именно им в основном предстояло управлять движениями левой руки Райма так же, как они сейчас управляли правой. После операции через несколько недель, если все пойдет хорошо.
Сакс предпочла бы не добавлять последней оговорки.
Читать бесплатно другие книги:
