Злые стволы Ильин Андрей

Глава 5

Учебные планы, представленные на рассмотрение командирами разведгрупп, проходили три инстанции утверждения. Первым их одобрял непосредственный куратор подразделения, затем начальник отдела, затем генерал. Каждый вносил свои поправки и замечания

Высшими командирами формулировалась только частная, в рамках общего сценария учения, задача: например, быть в такомто месте в такоето время. Что должно было пониматься буквально. Ни метром дальше или ближе. Ни минутой раньше или позже. Только там, где надо и когда надо. Опоздание, равно как забегание вперед, приравнивалось к провалу.

Каким образом исполнитель умудрится исполнить поставленную задачу, каким составом, с привлечением каких транспортных средств – было проблемой исполнителя.

В этом и заключалась суть проводимых учений. Командование желало проверить не мышечную выносливость своих работников, на то существует физкультура, а их оперативную выучку, их сообразительность, инициативность, умение малыми силами решать большие задачи. Пробежать три сотни километров, сокрушить из положения сзади челюсть противника каблуком ботинка или попасть с двадцати пяти метров из табельного оружия в поставленную вертикально спичку сможет всякий, у кого есть глаза, руки, ноги и хоть какойто опыт диверсионноразведывательной работы. А вот придумать, как в том месте очутиться, как прикрыть соответствующей легендой свое там нахождение, как прийти и уйти незамеченным – для этого напряжения одних только икроножных мышц будет мало.

Именно этим качеством – умением думать и действовать без преобладания одного над другим – и отличались питомцы полковника Зубанова. На их крепких костяках сидели очень умные головы.

Представленные сценарии многократно «пробовались на зубок».

– Цель вашей группы?

– Скрытная доставка в назначенный пункт спецгруза, передача его исполнителям. Страховка передачи. Переход в район эвакуации.

– Транспортировка?

– Двумя автономными отрядами. Воздухом и водой. Сбор в квадрате пятнадцать.

– Техника?

– Самолет. Лодка. Десантные шлюпки.

– Экипировка?

– Обычная, для подводных и надводных работ.

– Оружие?

– Стандарт. Плюс автоматы для подводной стрельбы. Винтовка с оптикой. Гранатомет.

– Общий вес груза?

– Шестьсот восемьдесят восемь килограммов.

– То есть на каждого бойца?

– По сорок три килограмма, не считая личного снаряжения.

– Расстояние пешеходного подхода?

– Тридцать восемь километров.

– Топография?

– Пересеченная местность. Малолесье. Низинные болота.

– Время подхода?

– Шесть с половиной часов.

– Тяжеловато не будет?

Командир группы доставки только плечами пожимал. Легко здесь ни одно задание не давалось.

– Предлагаю снизить вес продуктовых пайков. Для увеличения резерва времени. Не на пикник собираешься. Недостаток калорий доберешь за счет боевых потерь. Усек?

Командир кивал. Как говорится: не до жиру – остаться бы живу. Хотя бы одной трети личного состава. Соответственно в их распоряжение перейдет две трети высвободившегося продуктового довольствия. Вполне достаточно для восстановления сил. Итого пятнадцатьдвадцать минут дополнительного, за счет скорости передвижения облегченной группы, времени. Не очень приятно для урчащих желудков, но очень полезно для боевых нормативов.

– Ты не дрейфь, капитан, голодать не будешь. Как бы еще объесться не пришлось. Посредник – зверь. Бойцов «отстреливать» будет, как вальдшнепов на охоте. По статистике наступательного боя. После передачи груза для повышения скорости группы разрешаю сбросить большую часть снаряжения и оружия. Бежать ты должен, как заяцрусак от своры охотничьих псов. Чтоб уши от ветра в узел заворачивались.

– Как сбросить? Я же голый останусь.

– А ты не деица, чтобы срама стыдиться. Если для дела полезно, чтобы ты остался голым, – век голым ходить будешь. Как Адам – зимой. Даже без листика. Что ты, в самом деле, за каждый ствол, как монахиня за девичью честь, держишься? Пойми наконец – нам стрельба твоя снайперская из всех калибров ни к чему. Нам чистый уход нужен. Без шуму и пыли.

Если ты в неравном бою изничтожишь два батальона противника, я тебя лично к стенке прислоню, согласно законам военного времени. Если погибнешь потихому – посчитаю молодцом. А если не нашумишь и не погибнешь – орден на грудь навешу. Уяснил задачу? Ну вот такто. А коли ты так боишься остаться с пустыми руками – можешь заложить дублированный боекомплект в тайнике вблизи места эвакуации. Добежишь – значит, успеешь. Нет – значит, медленно бежал. Будет тебе лишний стимул для быстрого переставления ног. Вопросы есть?

Капитан мотал головой.

– Теперь меры безопасности.

– Обычные, как в учебном бою. До подхода к объекту обоймы вынуты, взрыватели вывернуты…

– Вверни. По боевой пойдешь. Какую каверзу посредник удумал – знать не ведаешь. А удумает обязательно. Ему наши промашки – слаще меда. Не мы друг дружку проверяем. Нас. Тут лучше переперчить, чем недосолить. Пока ты взрыватели вворачивать будешь – тебе неуд влепят. Промеж ушей. Так что все как положено. Оружие на боевой взвод и на предохранитель, гранаты поближе к руке. Короче, как на войне: ушки на макушку, а все, что шевелится, – на мушку. Все? Тогда вноси поправки, подчищай, оформляй все как следует и снова тащи мне. А уж я пойду к генералу. Уяснил?

– Так точно!

– Ну вот и славно. А там посмотрим, кто почем.

Генерал выносил решение в розницу, то есть по каждой группе и по каждому агенту в отдельности, начиная с получения ими вещевого довольствия на складах и заканчивая праздничным ужином по завершении операции.

Его интересовало все то же самое: время, место, состав групп, пароли узнавания… И другие, на взгляд обывателя, совершенно второстепенные проблемы бытия.

– Какие у них будут носки?

– Как они будут ходить в туалет?

– Как, простите, маскировать те самые отходы пищеварения?

– Как обеспечивать тишину во время ночного отдыха, буде в группе отыщется склонный к храпу боец?

И т. д. и т. п.

И попробуй начальник отдела хоть раз запнуться или промямлить чтонибудь невнятное.

Завершал просмотр по традиции список необходимого для операции снаряжения. Подпись под списком требуемых матценностей фактически давала ход операции. В Россииматушке средства производства всегда ценились выше тех, кто с их помощью вершил трудовые и боевые подвиги. Наверное, поэтому за точку отсчета созидательной или воинской операции обычно принимался момент, когда мобилизованный народ ставился «под ружье». Или под лопату.

– Этого хватит? – спрашивал генерал, пролистывая страницы списка.

– Думаю, хватит.

– А ты не думай. Ты знай. У тебя второй попытки не будет. Не в магазине.

– Хватит.

– Ну, раз хватит – значит, хватит. Генерал размашисто расписывался на каждом листе заявки.

– Работай, полковник.

– Разрешите идти?

– Ступай. И не дай тебе бог промахнуться! Оступишься – покатятся головы по ковровым дорожкам. Первая твоя. Вторая моя.

Глава 6

Учения в диверсионноразведывательных подразделениях Комитета мало отличались от боевых. Зачастую рядовые бойцы, отправляясь на задания, даже не знали, что их ждет – учеба или настоящая война. В некоторых случаях они не узнавали об этом, даже завершив задание. Такой подход позволял поддерживать боевую подготовку на должном уровне.

На этот раз бойцы знали, что будет учение. Но знали также, что учение это будет покруче другой войны.

Десяток самостоятельных, не связанных друг с другом групп, перемещаясь во времени и пространстве, пересекаясь, взаимодействуя или оставаясь автономными, зная о соседе справа или не ведая о нем, совместными усилиями плели замысловатую паутину операции, цель которой была им неизвестна. Ни одна из этих групп не могла считать себя главной или второстепенной пружиной всеобщего действия. Никто не мог с уверенностью сказать, что именно от него зависит успех этой маленькой войны. Комуто могло показаться, что грандиозность поставленной перед ними задачи, множественность привлеченных средств и сил говорят о главенстве данного направления. Но потом ему довелось бы узнать, что вся эта мешанина из десятков бойцов, самолетов, парашютных десантов и бронетранспортеров предназначалась исключительно для отвлечения внимания от одногоединственного боевого пловца, тихо проскользнувшего к объекту и так же тихо покинувшего его. А с какими целями он туда проскользнул, об этом и предполагать было невозможно.

Иногда в сферу действия комитетчиков вовлекались силы МВД, армии, флота и подчиненных им пограничников. В этом случае уже сам черт не мог разобрать, кто, куда и зачем двигается и какой в этом заключен тайный смысл.

Черт не мог, а человек, закрутивший весь этот хоровод, мог. Он единственный только и мог.

Этим человеком был полковник Зубанов.

Перед началом учений полковник встречался с каждым командиром группы и уточнял задачу. Уже в форме официального приказа. Теперь отступление от него на шаг вправо или на шаг влево считалось должностным преступлением, за которое виновник должен был отвечать по всей строгости, вплоть до трибунала

Отговариваться тем, что перед группой были поставлены невыполнимые задачи, что ктото чтото недопонял, провалившийся командир не мог, потому что сам прорабатывал детали операции. С него и спрос.

– Вам необходимо выйти в квадрат…

– Полученный контейнер транспортировать…

– Установить приборы в районе…

– Обеспечить наблюдение за объектом…

– Обеспечить отход боевой группе…

– Приказ ясен?

– Так точно!

– Ну, тогда приступайте к исполнению. И… ни пуха ни пера…

– К черту!

Маховик учений набирал обороты, зацепляя друг за друга и заставляя вращаться в нужную сторону, словно металлические шестеренки в огромном станке, десятки людей. Все быстрее и быстрее.

Со складов выдали запрашиваемое спецоборудование. Каждое наименование по отдельному требованию. Оборудование поместили в особые непромокаемые, непотопляемые, негорючие, противоударные контейнеры. Контейнеры опечатали, составив при этом соответствующий акт. Сорвать пломбу и вскрыть контейнер теперь мог либо исполнитель, для которого он предназначался, либо Руководитель операции.

В оружейках командиры групп получили требуемое оружие и боеприпасы. Каждый ствол был предварительно проверен на специальном стенде. Патроны из вскрытых цинков отстреляны. Не все – по пять взятых наугад штук с каждой сотни. Разведчики должны были быть уверены в качестве своего оружия.

Радиостанции, навигационное и тому подобное сложное оборудование расконсервировали и подготовили к работе соответствующие технические службы. Каждому наименованию был придан сертификат годности. Теперь, если радиостанция или маячок приведения выйдет во время боевых вдруг из строя, виновника искать не придется. Он сам поставил на ревизируемом им изделии свой личный штамп. На другого не свалишь. Наверное, поэтому техника в боевых подразделениях Комитета сбоя практически не знает.

Люди загодя были переведены на казарменное положение, чтобы исключить случайности в виде неожиданно вывернувшего изза поворота грузовика с пьяным водителем за баранкой, сальмонеллеза, притаившегося в яйце, вытащенном из домашнего холодильника, или кирпича, свалившегося с размытого дождями карниза. Потерять бойца перед началом операции было не смертельно, на тот случай существовал резерв, но очень хлопотно. Заменить человека, подготовленного к выполнению конкретной боевой задачи, это не футболиста на поле на запасного сменить.

Дело оставалось за малым – за приказом к началу.

Приказ должен был подать посредник. Но когда он его подаст – никто знать не мог. Оставалось только ждать.

– Ну что? – спросил генерал.

– Мои все готовы.

– Уверен, что все пройдет гладко?

– Надеюсь.

– Ты надейся, н не плошай.

– Постараюсь. Чай, не впервой.

– Такое – впервой.

Глава 7

Капитану Митрохину поставленная перед ним задача не нравилась. Однозначно. Имея за плечами полдюжины успешно проведенных боевых и без счету учебных операций, можно было надеяться на чтото большее, чем участие в сопровождении груза. Он что, вокзальный носильщик, чтобы таскать за когото его чемоданы?

Обидно заниматься тем, с чем способен справиться любой зеленый, только что из училища, лейтенантик. Неужели нельзя было найти более достойного применения его способностям?

Малопривлекательной выглядела и предложенная ему группа. Собирали ее, непонятно какими критериями руководствуясь. Словно с бору по сосенке. На дрова. Были здесь и опытные бойцы, но большинство – новички с активом в однудве операции. Похоже, с прочих, находящихся на передовых позициях, групп сцедили что похуже. Чтобы более важные участки не оголять. Так сказать: возьми, боже, что нам негоже. Такая позиция озабоченного результатами учений начальства была понятна. Но то, что во главе этого винегрета поставили его, было обидно.

Чертовски обидно!

Уже несколько недель капитан подозревал, что его оттирают от настоящего дела. Вполне возможно, после того нелицеприятного разговора в бане. Полковник, конечно, мужик неплохой, но отличного от своего мнения не любит. И не прощает. Черт его знает, чего он добивался, ведя в парилке такие странные беседы, но то, что капитану после них стало жить менее уютно, – факт. Нет, внешне ничего не изменилось, погон с него не снимали, звездочек из них не выковыривали, от работ не отстраняли. Но и фору не давали. Давили текучкой, на которой ни орденов, ни славы не заработаешь. И коллеги стали какимито чуть более отстраненными, официальными. Видно, не хотят изза дружбы портить отношения с начальством. Или это ему только показалось?

В любом случае, нравилось капитану его задание или нет, исполнить его он намеревался как можно лучше. Так его учили. Работать, выкладываясь на все сто, вне зависимости от того, выслеживаешь ли ты противника или моешь пол в казарме. То, что поручено, должно быть исполнено безукоризненно. И никак иначе.

Получив приказ об организации транспортировки груза, капитан не протестовал. Не в колхозе, где есть возможность, надавив на горло или жалость, взамен непрестижной и невыгодной работы получить денежную и перспективную В Комитете за выгодные наряды не борются. Что приказывают, то и исполняют. Без обсуждения.

В качестве вводных капитан получил только время и место. То есть где ему нужно было оказаться с грузом и когда. Все остальное ему следовало придумать самому. При этом он знал, что оцениваться будет не только конечный результат его работы, но и оригинальность решения. Как в спорте. При одинаковом наборе гимнастических фигур выигрывает тот, кто закомпонует их в наиболее изящную комбинацию.

Оригинальность, которую всячески поощряло комитетское начальство, не была самоцелью, но являлась гарантом сохранения тайны. Чем более интересное решение находил исполнитель, тем меньше шансов было на то, что его просчитает противник. В работе разведчика индивидуальность не менее, если не более, важна, чем в живописи или ювелирном деле. Чем меньше повторов – тем выше ценность произведения.

От прямолинейных, в первую очередь приходящих в голову решений, таких, как сброс груза парашютом с самолета, капитан отказался сразу. Возможно, в реальных боевых он предпочел бы именно такой лобовой прием, памятуя, что чем меньше на маршрутной нитке соединений и вычурных узлов, тем она прочнее. Но в данном случае речь шла не о бое, а об учебе. Здесь как раз и нужны были виньетки. На примитивных решениях очков не наберешь. Начальству и начальникам, проверяющим то начальство, нужны были эффекты, Разрывы гирлянд салюта в небе.

Капитан предложил три нитки маршрута, ведущие к цели. Полковник утвердил одну.

Группа разводилась на две равные части и по отдельности, непересекающимися маршрутами прорывалась через подконтрольную противнику зону. С тем, чтобы хоть одна из них гарантированно добралась до контрольной точки. Половина – это все же лучше, чем ничего.

Одна группа десантировалась с самолета, другая с подводной лодки. Далее, уже на территории противника, они соединялись и, высадившись в укромном месте на побережье, совершали маршбросок до места сброса контейнеров.

Еще одна группа находилась в резерве на случай организации отвлекающих мероприятий. Ей в случае тревоги надлежало привлечь внимание противника на себя.

Подобный план не мог не понравиться. Помимо достижения основной цели, он позволял отработать взаимодействие боевых групп и два – воздушный и водный – способа доставки.

– Лихо! Как в голливудском боевике! – только почесал затылок полковник. – А разом самолет и подводная лодка не жирно будет?

– В самый раз.

Глава 8

До момента, пока посредник не дал команду к началу учений, транспортная группа парилась в казарме, изнывая от безделья. Все, что требовалось сделать, уже было сделано, все, что надлежало получить со складов, было получено. Как говорится, «билеты куплены, чемоданы упакованы». Перетряхивать их снова – только делу вредить.

Бойцы слонялись по закрытому периметру лагеря, травили анекдоты, резались в домино и карты, а в свободное от развлечений время бегали кроссы, занимались физподготовкой и стрельбой. В отличие от солдат срочной службы внешней дисциплиной и муштрой их не мучили. У каждого из них доставало сознательности и дополнительных стимулов для поддержания личной боевой формы. Им не надо было под аккомпанемент угроз и зуботычин младшего командного состава заниматься шагистикой на плацу или крутить «солнышко» на турнике в физгородке. Их энтузиазм подогревался не «кнутом» страха в форме наряда вне очереди, дисциплинарного батальона и т. п. и даже не «пряником» – возможностью получить очередное звание, премию или улучшить жилищные условия, а пониманием того, что здоровье и жизнь каждого из них зависят исключительно от них же самих. От той самой боевой формы.

Никто не гнал их на стрельбище, в гимнастический зал или на полосу препятствий. Они сами шли туда. Каждый день. Они бегали, прыгали, подтягивались, отжимались, стреляли, проводили спаррингбои – и все равно скучали. Потому что не для тренировки они здесь собрались – для дела.

– Ну что, мужики, может, через козла попрыгаем?

– Лучше б через бабу. Я бы тогда, наверное, не перепрыгнул.

– Хахаха!

– Еще пару дней ожидания, и уйду в самоход. Я что, железный – только есть да спать. Одному.

– А ты для разрядки штангу потягай. Она тоже женского рода.

– Хахаха…

– А я вам так скажу…

И тут же прерывистая сирена. Сбор!

Минутный топот по гулкому казарменному полу. Крики. Бряцанье оружия. И разом тишина. Словно никого здесь, кроме мух, лениво бьющихся о стекла окон, никогда и не было. Хочется сказать – только поднятая пыль клубится, но пыли в помещениях Комитета не бывает. Моют.

– Личному составу – по машинам! Подогнали три одинаковых, как куриные яйца, «пазика». Бойцы споро зашли в автобусы с наглухо занавешенными окнами.

Командиры подразделений вскрыли маршрутные конверты.

– Аэродром Березовский.

– Аэродром Северный.

Автобусы вырулили за ворота

Через сорок минут с малоприметного, замаскированного под досаафовский аэродрома Северный взлетел транспортный самолет Сделав контрольный круг над летным полем, он лег на курс.

Еще через пятнадцать минут с другого аэродрома поднялся еще один самолет.

– Борт 1113. У нас все в порядке. До связи. «Куда летим? – не спрашивали, думали про себя бойцы. – Судя по развороту, на северосеверозапад. А по экипировке – так чистый север. Поди, опять в тундру. И отчего начальству так нравится проводить учения гденибудь на кромке Ледовитого океана или в песках пустыни Каракумы? И никогда на пляжах Крыма. Странные привязанности».

Бойцы не должны были знать о месте, где будет проводиться операция. Вернее, они знали о нем все вплоть д мельчайших неровностей рельефа или изгибов береговой черты, изученных по мелкомасштабным – до пятидесяти метров в квадратном сантиметре – картам. Но не знали, где это место располагается.

Они знали только то, что могло им пригодиться в работе. И ничего из того, что должен был знать вышестоящий командир.

Командир знал чуть больше. Но тоже в пределах своей компетенции. Чтобы противник в случае провала мог меньше от него узнать. Он даже не знал, что и кому везут они в наглухо запечатанных контейнерах. И не хотел знать. Потому что и впредь желал получать зарплату, звания и награды, а впоследствии хорошую пенсию.

– Как самочувствие, бойцы?

– Как в аэробусе компании «Эйр Америка», летящем на Майами. В общем, полный… о'кей. Самолет летел три часа. Посадка. Выруливание по взлетной полосе

– Личному составу на выход! Темнота ночи, крытая машина возле грузового люка, и еще час тряски по грунтовым дорогам.

– На выход.

– Опаздываете! – щелкнул ногтем по стеклу часов военный в морском бушлате, в пилотке с «крабом». – Две с половиной минуты.

Бойцы выстраивались в привычную цепочку.

– Следуйте за мной.

Асфальтовая, огороженная якорными цепями дорожка, причал, запах соленой воды, водорослей и солярки. Тихий шум волн и работающих на холостом ходу моторов. Сходни

Небольшая дизельная подводная лодка.

– А чего не атомная?

– Чтобы жена обратно домой пустила. Придурок.

– Забирайтесь по одному.

– Ох, не люблю я эти «аквариумы».

– Ныряй давай. Не задерживай.

Узкий лаз, металлические скобы лестницы, густой дух промасленного железа, еды и человеческих тел.

– Все?

– Все!

– Опаздываете.

– Да знаем мы.

– Команде стоять по местам. Швартовы отдать… Тихо отодвигаясь от причала, субмарина разворачивалась носом в море.

– Так держать.

– Есть так держать.

Глава 9

Другому подразделению повезло меньше. Другое подразделение работало «помокрому» – десантировалось в море с самолета.

Пересадка на военном аэродроме в морской транспортник, парашюты на спину и живот, сорокаминутный слепой полет, сочувствующий взгляд выпускающего.

– Ох, не завидую я вам, ребята!

– Мы сами себе не завидуем… Короткие вспышки сигнальной лампочки над десантным люком.

– Приготовиться к прыжку…

– Первый пошел!

– Второй пошел!

– Третий пошел…

Шесть куполов в ночном небе. Не привычных яркобелых – грязносерых, сливающихся с облаками.

Жесткое приземление в «мягкую» воду. На «пятачок». С точностью до метра. Как на первенстве Союза. И молчаливый, без единого крика, свистка или иного звука сбор.

Первый. Второй. Третий… Шестой.

Все/в наличии.

– Где контейнер?

– По пеленгу в пятидесяти метрах на северосеверовосток.

– Ну, тогда поплыли…

Резиновый, болтающийся на вялой морской волне серый чехол. Без опознавательных знаков. Кольцо аварийного газонаполнения десантной лодки. Легкий рывок шнура на себя. Щелчок. Гул вырвавшегося из баллона сжатого газа – и на воде, раздуваясь и распрямляясь, вырастает лодка.

Средство доставки промежуточного назначения подано! Прошу садиться.

По одному, помогая друг другу, через борт, внутрь. Отстегнуть основные и запасные парашюты, затолкать их в специальный контейнер и отправить на дно, к рыбам, которые противнику ничего рассказать не смогут. Потому что немые.

Груз в центр.

Разобрать весла, вставить в резиновые уключины. Натянуть ветрозащитный тент. На жесткий транец укрепить небольшой, заключенный в герметическую оболочку мотор. Рывок шнура пускателя, еле слышный гул и бурление воды за кормой.

Весла снять. Пока они не нужны. Мотор заработал. Добрый мотор. Специально сконструированный и изготовленный для таких вот случаев. В количестве тридцати экземпляров. По десятку для КГБ, ГРУ и очень высокого начальства, балующегося охотой на водоплавающую дичь. Где тоже излишний шум не в подмогу…

Курс 295 градусов. Крейсерская скорость двадцать пять километров в час.

Через три часа мотор выработает свой ресурс. Но до места всего лишь полтора. И, значит, полтора часа в запасе…

Квадрат X. Время X.

Стоп мотор. Открутить барашки, сбросить мотор за борт. Все на то же, столь любимое разведчиками дно. Больше он не пригодится. Если вдруг объявится береговая охрана, на нем все равно далеко не уйдешь.