Академия Тьмы и Теней. Советница его темнейшества Арьяр Ирмата
– Что ты знаешь о благословении владык? – прищурился синеглазый.
Седовласый развел руками: ничего, мол. Сколько в его показном невежестве было правды, Дьяр не стал разбираться. Все демоны лукавы, особенно его старый наставник, короновавший вот уже третьего владыку на царствие.
– Догони моего отца и поинтересуйся, мэтр, – осклабился Дьяр. – Так я вам и открыл семейные тайны. Вынюхивайте сами, если за столько лет не разобрались.
И, так как его вероломные друзья и наставник еще растерянно жевали губами, обдумывая заново политический расклад в Тархареше, продолжил:
– Если уж вы так опасаетесь, что я не справлюсь, можете вернуть во дворец мою сестру, разрешаю. Даже открою государственную тайну, где Зарга отбывает наказание.
Заговорщики дружно вздохнули и поморщились.
– Не хотите? Тогда придется как-нибудь терпеть мою власть. Я поверю, так и быть, что вы действовали по приказу Сатарфа и зашли дальше приказа не по злому умыслу, потому казнить не буду… до возвращения отца, – обвел их взглядом Дьяр. – Но вы ведь понимаете, что теперь я не удовлетворюсь стандартной присягой Трону и владыке? Кто не готов дать мне личную кровную клятву, может отправляться к хургу, обещаю сохранить жизнь до границ Тархареша, а далее – не в моей власти.
Никто не пошевелился, только наставник Рахт вздохнул еще тяжелее:
– Ну что ты взбеленился-то, а? Ведь сущий тиран и деспот, хуже отца оказался! Этак совсем без друзей и сторонников останешься.
– С такими друзьями и врагов не надо, – холодно взглянул на него молодой владыка и тут же отвернулся. – Сэйван, зови остальных. Кровную клятву потребую от всего малого совета, прежде чем приступим к разбору наших непростых дел.
Ни на кого нельзя положиться, с горечью понял Дьяр, ощутив острый приступ вселенского одиночества. Вот оно, проклятие владык, о котором предупреждал отец. Всегда настороже. Никогда в безопасности. Даже с самыми близкими и верными.
***
Янге сопроводил меня в комнату и тут же исчез, запретив куда-либо выходить. Дверь уже навесили, кстати. Из серого «железного» дерева. Быстро тут работают. Но я даже подходить к ней не стала: слабые синевато-фиолетовые отблески, пробегавшие по полотну, говорили о недавно наложенных защитных заклинаниях, готовых активироваться, как только дверь закроется.
– А когда в этой тюрьме завтракают? – пробурчала я, зная, что серебряный демон прекрасно меня слышит через серьгу.
В ухо шепнуло голосом Янге:
– Я загляну на кухню и распоряжусь, Лика. Отдыхай пока. Занятия в Академии начнутся только завтра, а Дьяр весь день будет занят.
– Меня решили выпустить в Академию? – обрадовалась я. Никогда не думала, что так соскучусь по нашей группе, особенно по Миранде. Даже по кастелянше Кикирусе и почти моей Башне Трех принцесс!
– Временно, пока не решен вопрос о твоем домашнем обучении по месту несения службы.
Это была хорошая новость. Пока я ее смаковала, Янге материализовался в комнате, доставив мне огромный поднос со всякой вкуснятиной, извинился и снова исчез.
«А ты неплохо устроилась, Аэлика Интаресс! – сказала я себе, открыв крышку блюда и окидывая взглядом поле предстоящего боя с голодом. – Глава безопасности Темного Трона у тебя в лакеях, а сам Его Темнейшество – в охранниках, Теней отгоняет».
Через полчаса, сыто отвалившись на подушки, я попыталась доспать свое – все-таки утро было еще совсем раннее, – но так называемая «нежная кольчуга» начала страшно раздражать кожу, тело невыносимо зачесалось. Потому я побрела в ванную. Помыться и постирать «кольчугу», с которой решила не расставаться ни на миг ближайшие дней десять.
А потом, переодевшись в короткую юбочку и маечку – иной одежды в гардеробе не оказалось – и обложившись учебниками и тетрадями со всех сторон, восполняла пробелы в образовании.
Дверь распахнулась настежь совершенно беззвучно.
– Можно? – Дьяр остановился на пороге комнаты.
Я фыркнула:
– Стучаться надо с той стороны двери, а не с этой.
– Владыки не стучат, – весело блеснули синие глаза. И, разумеется, он нагло прошел к моему столу, за которым я так уютно устроилась, подцепил когтем твердую обложку учебника «Основы темного воздействия на материю и сознание, часть третья». – Вижу, за ум взялась? Можешь пока не стараться. Празднества в мою честь продлятся ровно столько, сколько потребуется для твоего выздоровления, так что никаких пропусков занятий не будет.
И улыбнулся, обаяшка такой. Вот, я же говорю – хорошо устроилась!
– Ага, а потом нам всем надорваться от нагрузки? Программу-то никто не перепишет в вашу честь!
– Для тебя могут и переписать.
И чем расплачиваться? Ясно, что добрый, на все готовый сыр – только в мышеловке.
– Янге что-то говорил о домашнем обучении, – нахмурилась я. – Почему?
– Все равно магистры меня тут будут натаскивать, заодно могут и тебя тоже обучать, как мою ками-рани. Мне сейчас, как ты понимаешь, не по рангу в школу ходить, пусть и в высшую, – он посерьезнел и тяжело вздохнул. – Да и нет у них программы обучения владык. Ректоратом рекомендованы только индивидуальные занятия с наставниками из кланов.
– Из-за Теней? – догадалась я.
– Из-за них. Тринадцать великих Теней – основа Темного Трона. Чтобы он не рассыпался, моя связь с ними должна быть прочнее, чем у тринадцати моих князей. Кстати, о связи. Я обещал тебе безвозмездно снять остатки печати. Забыла?
Забудешь о ней! С магической печати, нагло нарисованной по приказу Дьяра вокруг моего пупка, и началась наша непримиримая война. Часть надписи он убрал, но она стала еще более издевательской: «О, ё! Дьяр», – гласили руны на моем животике. Позорище какое для лунной девы! И ведь богине не пожаловаться, она же меня первая и прибьет за то, что допустила поругание.
– Снимайте! – милостиво разрешила я, сгребла учебники в сторону и откинулась на спинку стула.
– Сидя не получится. Разве что ты сядешь на стол для удобства, – его голос стал вкрадчивым, как у демонического котяры, а кончики пальцев скользнули по моей щеке.
Я отдернула голову, прошипела:
– Руки уберите, ваше темнейшество. У нас договор о нераспускании ваших конечностей, забыли?
– Как можно! Я просто настраиваюсь. Ты же должна помнить, что магическую печать снять не так просто, нужна подготовка, настрой. Я бы и не настаивал, но снять ее необходимо: Тени ее чувствуют не хуже меня, и через нее знают о том, где тебя искать. А лишаться из-за какой-то печати моей единственной… ками-рани я не намерен.
Пришлось лечь на ложе поверх покрывала.
Процесс снятия печати опять оказался долгим: Темнейшество бессовестно гладило, ласкало и всячески растягивало удовольствие, пока не осознало, что ему проще оживить статую, чем согреть лунную деву, не желающую согреваться. Сложив руки на груди, я терпела его ласку, закрыв глаза, чтобы не видеть странной нежности синих глаз, и изо всех сил представляла перед собой жуткое чудовище, сидевшее на Троне в ночь коронации.
– Всё? – Я открыла глаза, когда Дьяр, тихо выругавшись сквозь зубы, отстранился.
– Нет. Я не могу работать в условиях вечной мерзлоты! – Он убрал руки, сел на край ложа спиной ко мне. Спросил глухо: – О ком ты сейчас думала?
Я тут же одернула одежду, а для верности еще и в покрывало укуталась.
– О владыке на Темном Троне почему-то вспомнилось. Очень внушительное зрелище было.
Его плечи поникли.
– Понимаю. Я страшен. С такой рожей о любви и взаимности можно забыть.
– Почему же, там многие демоницы пылали восхищением, но больше вожделением к вашей необъятной персоне. Некоторые даже искренне.
Он фыркнул.
– Не к моей персоне, Лика, а к вакантному месту владычицы. К отцу они точно так же пылали. Я никогда не хотел становиться владыкой, но отец принял такое решение и не оставил мне выбора.
– Не рассказывайте деве юной сказки. Вы же его наследник! – натянув покрывало по шею, я тоже села. – Каким еще могло быть его решение? Это ваш долг.
– Наследником должен был стать Ирек, уродись он немного другим.
– Бастард?
– У нас важны не законность брака, а первенство крови и чистота магии. Мой брат – самый старший из детей Сатарфа. Первенец. А это важно для Теней. Отец был готов признать его и наделить всеми правами, но Тьма не смогла благословить Ирека и подарить ему Истинную, или Отраженную, тень.
– Истинную? Объясните мне разницу, я запуталась с этими вашими тенями, – взмолилась я.
Дьяр мученически вздохнул, но снизошел:
– Вообще-то об этом знают немногие, но ты, как моя ками-рани, входишь в круг избранных. Кланы серых, вечерних, ночных и даже утренних теней – это демоны, наделенные особой теневой магией. Тень в данном случае – обозначение их способности становиться для простого глаза невидимыми в самой обычной тени, отбрасываемой любым предметом на свету. Такие демоны могут ходить теневыми дорогами. Я тоже могу, естественно, ведь я их повелитель. А вот Отраженная тень, или Истинная, имеет в принципе другой характер. Это отражение моей сущности во Тьме, магическое второе тело.
– Еще одна боевая ипостась?
Сколько же их у него? Урожденная синеглазая, боевая демоническая, чудовищная на Троне, а теперь еще Отраженная! А не многовато для одного существа?
– Можно и так сказать, – кивнул Дьяр. – Но, в отличие от полностью физической боевой ипостаси, магическое тело полуматериально и, как любое отражение, не является вместилищем души. Ты же не можешь стать собственным отражением в зеркале, собственной копией. Но на этом сходство заканчивается, потому что все-таки отражение – магическое. Я могу управлять этим вторым телом, отправлять его в любое место по теневой дороге или спрятаться внутри, как в магическом доспехе. Рана, нанесенная магическому телу, абсолютно безвредна для физического. И наоборот. Такой особенностью обладает только правящая династия. Те, кого благословила Тьма. Кроме меня – это мой отец и сестра. Потому мой отец смог выжить и спастись, когда его убивали кинжалами Ошсах.
«А вот об этом даже богиня Лойт не знала, иначе сказала бы», – прикусила я губу. И должна ли она узнать? Вот в чем вопрос.
– То есть это ваша четвертая ипостась? Кроме боевой и тронной?
– Да. Кстати, то, что ты назвала «тронной» – высший боевой облик владык и одинаков для всех повелителей Темного Трона. Он аккумулирует силу тринадцати Великих Теней.
То есть теперь Дьяр теоретически сильнейшее существо в мире? Ого. Впрочем, Сатарфу всё его могущество мало помогло против предательства и коварства. Судя по помрачневшему лицу Дьяра, его посетили те же мысли.
– А почему Тьма не смогла дать Отраженную тень Иреку? – спросила я.
– Попроси его как-нибудь показать крылья, поймешь, – уклонился он от ответа. – Иди к себе, Лика. Мне надо побыть одному.
– К себе – это куда? В Башню трех принцесс?
– В башню. Теперь можно. До вечера. Горгульи по тебе соскучились. Только пообещай ни в какие авантюры не ввязываться.
– Не могу обещать, но постараюсь.
Окинув меня еще раз странным, каким-то сожалеющим взглядом, Дьяр щелкнул пальцами, и между столом и шкафом нарисовались заманчивые контуры портала.
Что-то не нравится мне столь явное желание выпроводить меня. Без надзора богини он теперь не останется, в чем и был тайный смысл договора, но у меня неспокойно на душе. То говорил, что самое безопасное место для меня – у него за спиной, то отправляет подальше одну-одинешеньку. Мне, конечно, надо бы проверить, как там мой дракончик поживает. Соскучился ли, как я по нему. Но уходить, как ни странно, не хотелось.
– А кто вас будет охранять, ваше темнейшество?
Он уже направился к выходу, но повернулся, смерил меня еще одним насмешливым взглядом.
– Как обычно, Янге и мои охранники, «тени». Думаешь, без тебя не справятся?
– Сатарфа тоже охраняли, и чем это кончилось? Я, пожалуй, тут посижу, попривыкну к новой клетке. Перышки почищу, а то горгульи испугаются. Конспекты попишу.
– Твое рабочее время закончилось, телохранительница. Если ты будешь рядом со мной круглосуточно, то еще больше меня возненавидишь. Я этого не хочу. Иди, пока я добрый.
Я поднялась, обулась, выругавшись про себя, дабы не нарушать субординацию: в качестве обуви мне полагались либо банные тапочки, либо туфли на огромных каблуках. Пришлось надевать пыточные колодки. Осторожно обошла арку портала, подхватила рюкзак, выложила учебники, запихала в него свитер и «кольчугу».
– Дьяр, почему ты не спросил об Иреке? О том, какие чувства он к тебе испытывал на церемонии? Я ведь видела истину «оком сердца». Он тебя любит, но…
– Себя он любит больше, – усмехнулся синеглазый. – Это естественно.
– Скорее, жалеет себя. А вот тебя… не пожалеет. В смысле…
– Завидует, знаю, – перебил он. – Он всегда ревновал отца ко мне и Зарге. А что до жалости… мы – темные маги, Лика, мы не умеем жалеть. Мы для этого слишком рациональны. Но я благодарен тебе, что ты не сообщила Янге об истинных чувствах Ирека. Мы с братом сами разберемся. Уверен, присягу он не переступит.
Я пожала плечами, мол, мое дело – предупредить, и, бросив последний взгляд на усталого владыку, шагнула к черной дыре портала.
В этот миг серая полоса света, сочившегося из приоткрытой двери, мигнула, словно кто-то подошел с той стороны. Дьяр среагировал мгновенно – толчком придав мне ускорение, закинул в треклятый портал, а сам прыжком оказался у входа в комнату, на лету перетекая в боевую ипостась.
Я еще задержалась на пороге, чтобы увидеть, как распахивается заговоренная дверь, открывая взгляду огромную серо-мглистую крылатую фигуру с глазами-бельмами. Чудовище клубилось, как туман, и дымные клочья тут же растеклись по комнате, даже запах сырости долетел.
– Клан Предрассветных и я, Предвечный Сшантиш-граш, приветствуют тебя, сын Сатарфа из клана Полночного Звездопада, – по-змеиному прошипело жуткое существо, изобразив что-то вроде поклона. – Пусть твоя воля станет моей волей, а твоя душа моей душой…
«Какая странная формулировка вассальной клятвы», – мелькнула мысль. И «оком сердца» не посмотреть на гостя: у Великих Теней нет живого сердца.
Дослушать не удалось: Дьяр щелкнул невесть откуда появившейся в его руке шипастой многохвостой плеткой, разорвав туман в клочья. Коварный, но, видимо, слабый гость оглушительно завизжал, как побитый щенок. И тут мой портал схлопнулся, обрубив тишком потянувшиеся ко мне туманные струйки. Что бы ни задумывал этот Сшантиш-граш, Дьяр его раскусил.
Да и не слишком ли поздно приперся этот Предрассветный? Солнце уже поднялось, значит, час его силы прошел. Хоть в этом моему работодателю повезло. Я подавила отчаянное беспокойство: все равно помочь в этой битве ничем не могу. В конце концов, при стольких ипостасях владыки какая-нибудь выживет.
Глава 3. Ирек, или Сделка со смертью
«Хозяйка! Спаси-и-и меня-а-а-а!» – шарахнуло по мозгам, едва я сделала шаг к Башне трех принцесс. И оглядеться не успела. Лишь краем глаза заметила, что моя комната уже вполне жилая, как прежде – ну, просто стремительно здесь ремонты делают! – и рванула вниз на второй этаж спасать Шурша. И, конечно, забыла, что до сих пор в туфлях на огромных шпильках, и навернулась.
Хорошо, что на винтовой лестнице не так легко, грохнувшись, пересчитать все ступени от верха до низа, но пяток я все-таки пересчитала, врезалась плечом в стену, едва не вышибив кость из сустава. Пока в глазах гасли звездочки, осознала, что мой дракончик задыхается… от смеха.
«Спаси, а то сдохну-у-у-у!» – подвывал Шурш.
В залу я еле приковыляла, держась за стеночку: подвернутая нога моментально распухла в лодыжке. Дверь на этаж была распахнута, и в глаза ударил такой яркий солнечный свет, что первой мыслью было: башня все-таки разрушена. Ну не могли узкие бойницы пропускать столько света.
Проморгалась. Прислушалась. Хотя, что уж там слух напрягать, Ирек просто орал на забившегося в угол дракончика:
– Видишь? Нет, ты посмотри, посмотри на меня, Шурш! Видишь, уродство какое? Как мне с этим жить? Я выродок! Я эти свои крылья с детства ненавижу! Ведь я темный! Я демон, а не фея! Я на таких крыльях и летать-то не могу – боюсь, вдруг кто увидит этот позор. Знаешь, что это такое у меня за спиной? Оружие массового поражения! От смеха весь Тархареш сдохнет, а меня обвинят в уничтожении демонической расы! Не отворачивайся, Шурш, смотри! И только попробуй заржать!
Дракончик пытался не пробовать. Он мелко трясся и давился спазмами беззвучного хохота. Он свернулся калачиком и обмотал хвостом собственную морду так, что доносился только сдавленный стон. Да еще и крыльями глаза прикрыл.
А зрелище было роскошным. Я, раскрыв рот от восторга, упивалась дивной картиной: на Шурша нападал, пока еще словесно, злобный демон со смуглой кожей, волной темных волос, когтями размером с ладонь и грозно распахнутыми крыльями – демонической формы с острыми перьями-копьями, но нежно-золотыми, сияющими, как невероятная драгоценность. Совсем не смешные крылья.
– По-хорошему прошу, помоги мне, Шурш! – демон бесстрашно нависал над драконом смерти, теребил его, намереваясь вытащить спрятанную морду из колец хвоста. – Ты ведь моему отцу помог, научил его, как крылья вернуть. А мне не надо возвращать, мне надо всего лишь перекрасить этот ужас. Чтобы они стали нормальными, черными. Не могу я больше прятаться, надоело! Лучше уж сдохнуть! А ты мне отказываешься дорогу показать к своим родичам. Ну что с тебя, убудет? Почему ты отцу помог, а мне не хочешь? Какую цену тебе надо заплатить за тайну? Я все сделаю, что ты скажешь.
Шуршу – я почувствовала – внезапно стало не смешно. Понял мой умненький дракоша, что парень и впрямь на все пойдет. Он развернул кольца и так серьезно глянул в глаза просителя, что даже меня мороз пробрал, сердце замерло, а дыхание перехватило. Ой, что-то сейчас будет!
«Шурш, не надо!» – взмолилась я. «Надо, хозяйка. Пожалуйста, разреши». И я промолчала.
– Всё сделаешь? – переспросил дракон Смерти на языке династии Холь. – Совсем всё, что захочу?
Второгодник и злостный прогульщик Ирек его прекрасно понял.
– Скажи, что ты хочешь, Шурш.
– Что-то должно умереть, демон. Что-то очень ценное должно навсегда для тебя исчезнуть в обмен на твою сокровенную мечту. Иначе не будет превращения.
– И… что же? – сразу охрип парень.
– Отдай смерти свою любовь. Настоящую любовь, истинную, единственную в жизни. За крылья, какие тебе надо. Настоящие темные крылья и настоящую жизнь демона. Тебе и идти никуда не придется. Всё произойдет здесь и сейчас.
Ирек отшатнулся и замолчал, опустив голову. Встопорщенные крылья потускнели, повяли, как осенние листья.
«Хозяйка, уйди, пожалуйста, – жалобно взмолился Шурш. – Твоя сила мешает его выбору».
Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Мешаю, значит. Да я ничего не делаю! Стою, никого не трогаю. Не дышу почти.
«Лика, он должен сам. Не зови Лойт, пожалуйста. Ты не можешь мешать Судьбе».
Медленно, беззвучно я отступила на лестницу. Даже боль в ноге с перепугу прошла. Я не имею права вмешиваться, когда разумное существо, наделенное душой и сердцем, выбирает судьбу.
Драконы мудры. А драконы Смерти, которых лунные девы называют Исполняющими Желания, – мудрейшие из мудрых. Даже маленькие. Они смотрят до дна души и назначают соразмерную цену. Всегда.
Значит, мечта Ирека о темных крыльях демона и свободном полете в небесах Тархареша соизмерима с великим даром любви, дающимся каждому при рождении.
Какой же силы должна быть его мечта…
Или как мало он ценит дар любви.
Цвет крыльев, какая мелочь. Для кого-то.
Из-за их солнечного цвета Тьма не смогла дать ему Отраженную тень. Не знаю, что это такое, но, наверное, что-то очень важное, если Сатарф не решился признать сына. А каково расти без отца, я хорошо представляла. Я помню свою тоску и боль, но я-то девушка, а Иреку пришлось еще хуже.
Из-за сияния своих крыльев он не мог летать в стране демонов и добровольно лишил себя неба. Тоже могу представить. Мои запертые крыловые щели зудят и ноют, спину нещадно ломит: крылья рвутся на свободу, но здесь их нельзя раскрывать. Это мука. Но я-то ее терплю каких-то полгода, а он – всю жизнь.
Из-за них не он, первенец, стал владыкой.
Не потому ли так чернеет его сердце, когда он смотрит на Дьяра? Синеглазому досталось всё, чего лишен Ирек: и трон, и отец, и небо.
Не хочу знать, каким сейчас будет его выбор. Не хочу. Потому что мне больно и страшно за него.
Я бесшумно спустилась на первый этаж.
***
Бабка Кикируся, кастелянша Академии, а по совместительству нянька Темного Трона, сидела, насупив седые брови, в своем излюбленном кресле-качалке. Спицы так и мелькали в ее руках, но само рукоделие оставалось невидимым. Нитка тянулась от клубка в корзинке и исчезала в пяди от ловких пальцев ведьмы.
Она глянула на меня исподлобья и еще сильней нахмурилась, скорбно опустив уголки губ. Проворчала:
– Вяжешь им всю жизнь, стараешься как проклятая, а они… – ее ладошка вспорхнула и вытерла морщинистую щеку.
«Да она плачет!» – ахнула я про себя.
– Принесло же тебя к нам с этим яйцом чешуйчатым, недовылупленным! Все ниточки мне перепутали! – причитала ведьма, снова взявшись за спицы. – Где ж это видано, судьбу так выворачивать с белого на черное? Златокрылый-то мой настрадался за свои годы, как и тебе не довелось. Только-только смирился с судьбой, оживать начал сердечком… Ох, зря я Шуршалу твоего в Тархареш пустила, змея подколодного. Еще и кормила его, заразу хвостатую, вкусненькое оставляла, ненароком будто бы, простынок ему не жалела, крахмалила, чтобы игрался. А он, неблагодарный, этакую цену брать с моего мальчика вздумал.
– Они лишнего не берут, – вздохнула я.
– А то не знаю! Да не нужны Иреку черные крылья. Не нужны! Судьбой какие дадены, те и иметь ему надобно, дабы все узорчики этого мира один к одному легли, ни петелькой не исказились. Думаешь, зря мы с сестрой его такими крыльями наградили? Не дуры, знаем, что делаем. Всё просчитали от первого дня до последнего, всё увидели, предусмотрели, увязали воедино. А тут эта кошка драная гребенчатая, дракон твой недощипанный пробежал. Почто не остановила его? О любви ведь речь! Жрица ты али столб соляной, бессердечный?
Ее прервал донесшийся сверху вопль:
– Ты издеваешься, дракон?!
Кикируся подняла к потолку блестевшие влагой глаза.
– Вот. Слышишь? Торгуются. Еще не поздно вмешаться.
Закусив губу, я мотнула головой.
– Не могу. Нельзя нам приказывать в этих случаях.
– Нельзя, поди ж ты! – старуха раздраженно всплеснула руками, но тут же подхватила спицы, не дав им упасть, и сверкание стало нестерпимым – с такой скоростью они замелькали. – Кто ему хозяйка? Ты.
– И у хозяек есть предел власти. Они же нам не рабы и служат на определенных условиях.
– Жаль, – поджала она губы. – А ты подумай, что Ирек с непредназначенной ему судьбой, да любви лишенный, натворит? Брат на брата пойдет, схлестнутся и сгинут оба. Дьярушка тоже не лыком шит, не бечевкой вязан. Не уступит, хоть и младший. Да и сила теперь у него. А коли кончится их династия, вот тогда-то и порвутся чары, их кровью скрепленные, да высвободится кое-что похуже всех демонов, вместе взятых. Твоя же богиня взвоет, если уцелеет. Бессмертные-то быстро забывают, что и они тут только до скончания мира.
– И что же высвободится? – я лихорадочно вспоминала легенды. Уж не о той ли пакости речь, которая якобы выползла из хурговой бездны и выжрала половину мира, в том числе Темного? Именно с победы над иномирной тварью и началось правление династии синеглазых владык.
– Да ничего, – отмахнулась ведьма. – Не дадим. Хватит лясы точить, Аэлика. Внучок-то мой, золотце моё горемычное, – не железный, чай. Он ведь сейчас думает, что единственная любовь, может, и так ему не светит и не греет, так и ждать нечего. Привык он уже, что нигде не нужен. Ни у матери, ни у отца. Везде не ко двору, что на том берегу моря, что на этом. Так хоть гордыню уязвленную залечить думает, перед Сатарфом крылья черные развернуть, когда тот вернется. Скажи своей моли рогатой, чтоб заменил цену, иначе быть беде. Мне-то нельзя, запрещено мне в события напрямую вмешиваться. И запрет тот сейчас никак не обойти. Все нити натянуты, аж звенят.
Странно, кто мог что-то запретить самой Кикерис? Но я не стала выяснять, не до того.
«Шурш!» – позвала я.
Как назло, он отозвался не сразу. Выслушал и вздохнул: «Уже не могу ничего менять, хозяйка. Будут у него черные крылья демона, но не сейчас, а когда и если мое условие выполнит».
Кикируся по моим глазам всё поняла, понурилась. Соломенная шляпка заслонила ее лицо. Спицы замерли.
– Время нам дал, хоть на том спасибо, – прошелестела она совсем тихо. – А скажи-ка мне, жрица… каково жить будет той единственной, ему предназначенной, коли он от нее откажется?
– Это та цена, какую платит богиня Лойт за служение драконов Смерти ее жрицам. Мы все – чьи-то единственные.
– Да не богиня платит, Ликушка. Сердечки девичьи платят, на одиночество обреченные. Тоской и постылой жизнью платят, – она вздохнула горестно и… исчезла, как не было.
Я забилась в уголок, чтобы Ирек не заметил, когда будет уходить. Не хотелось с ним встречаться. Нельзя. Сейчас – нельзя. Могу не удержаться, потянуться мысленно к его губам, хранящим невидимый след поцелуя сельо. Могу остановить его, пока договор с драконом смерти не исполнен. Могу. Но не буду. Нельзя.
Не заметил. Мелькнул тенью. Грохнула дверь. Торопливо простучали подошвы по ступенькам.
«Шурш, какое условие ты ему поставил и сколько времени дал на его выполнение?»
«Не скажу, – уперся дракончик. – Тайна договора».
В голове было пусто, в сердце осела горечь. Перед глазами вспыхнула картинка последнего вступительного испытания, когда я гонялась верхом на жутких тварях за хохочущим парнем с нелепой накладной бородой, когда под смех и улюлюканье трибун Ирек поцеловал меня.
Я вспомнила звезды, отражавшиеся в речных водах, и мужские ладони, скользившие по моей коже. И его глаза, когда он увидел оскорбительную печать Дьяра на моем теле. Не это ли стало последней горькой каплей, почти убившей его чувства к брату?
Как телохранительница, я не могу допустить их вражды. Что мне делать, богиня?
Молчишь? Тогда еще вопрос.
Если Ирек получит черные крылья и, как первенец, подвинет Дьяра с трона, то кого убийца назначит последней жертвой в своем чудовищном ритуале? Я не могу охранять обоих. Договор дважды не заключают, а еще одну жрицу-хранительницу в Тархареш нельзя отправлять.
Я поднялась, ступила и снова чуть не грохнулась: забыла, что каблук у туфли сломан. Может, в комнате, куда, как я мельком заметила, вернулись кое-какие вещи, и более удобная обувь найдется?
В комнате нашлись и удобные сапоги на толстой подошве, и более подходящая, чем юбчонка, одежда. Комбинезоны, штаны и черная учебная мантия были аккуратно сложены в шкафу. Переодеваясь, я проверила, какая буква с печати стерта на этот раз. И замерла в изумлении: кожа была чистой. Ни следа, ни крапинки!
Хоть что-то хорошее с утра.
«Шурш! Ты не знаешь, где мне найти Миранду?»
«Не видел, не знаю. Я скучал! – упрекнул малыш. – Давай поиграем?»
«Доигрались уже!»
Сбежав по лестнице, я распахнула наружную дверь и едва не налетела на Ирека.
Он сидел на нижней ступеньке лестницы, обхватив ладонями лоб. Услышав шум, медленно оглянулся. И от пустого взгляда его темных глаз стало страшно. Не мог же Шурш меня обмануть! Или мог? Или за эти несколько минут Ирек уже выполнил неведомое условие?
– Привет, Ирек.
– Мы уже виделись сегодня, Лика. – Он поднялся и размашисто зашагал прочь.
Догнала, засеменила рядом по выложенной булыжниками тропинке между пожухлыми газонами, приноравливаясь к быстрому шагу демона. Он его еще ускорил, словно желал поскорей избавиться от моего драгоценного общества.
– Ты куда, Ирек? Ты же меня ждал?
Дернул плечом.
– Не тебя. Просто сидел, думал. А сейчас исполняю приказ владыки держаться от тебя подальше.
– Ну, мне-то он не приказывал. Можно за тебя подержаться? – и хвать его за локоть.
Он молча отцепил мои пальчики.
– Ирек, да стой же ты!
Остановился, мученически возведя к небесам глаза. Как будто я не заметила, как подозрительно они блестят. А еще говорят, демоны не плачут. Шурш, ты распоследний гад. У него и так было не много любви в жизни, а ты отбираешь даже надежду, что все еще будет.
Я решительно перегородила парню тропинку.
– О чем ты говорил с моим драконом, Ирек?
– Спроси у него.
– Он не скажет. Но ты можешь сказать. Какое условие он тебе поставил?
Ирек опустил на меня изумленный взгляд, мгновенно ставший злым.
– Ты о чем?
– О твоих крыльях, – максимально деловой тон. – Я их видела.
Он стиснул зубы. Процедил грубо:
– А тебе-то что? Какое тебе до меня дело, если ты стала фавориткой Дьяра?
– Телохранительницей! – вспыхнула я.
– Кого ты хочешь обмануть? Кто в это поверит? Над этим бредом с телохранительством все во дворце ржут. Малахольная девица взялась охранять самого владыку Тьмы и Теней. А теперь еще и советница, ками-рани! Молодец мой братец, быстро же он выиграл пари. – Ирек окатил меня презрением, развернулся и пошел обратно к башне.
У-у-у! Как мне надоели эти два идиота!
И куда это он направился? Зачем кикирусиному «золотцу» в башню возвращаться? И спина у бастарда такая… прямая и решительная. И кулаки сжаты. И подбородок вскинут, как у героя перед последним смертным боем.
«Шурш, сгинь!» – скомандовала я.
«Куда?» – удивился смертеныш.
Да куда угодно, лишь бы подальше.
«В Белую империю, например, – предложила я. – Своего дружка-грифона проведать».
«А можно? – вспыхнул радостью дракончик. – Ур-ра-а-а!»
Ирек взбежал по ступенькам, рванул дверь, едва не заехав мне локтем по лбу, так как я не отставала. Все-таки плохо, что ведьма Кикерис покинула сторожевой пост и никто теперь не гоняет непрошеных гостей. Ломятся тут всякие, как к себе домой. А это моя башня!
Между тем второгодник уже ворвался на второй этаж. Ха, ищи-свищи. Нет тут уже никого!
Это его не смутило.
– Дракон Шурш! – громко воззвал он. – Я согла…
Воззвание перешло в сдавленное мычание. Ага, с кляпом во рту не покричишь, а поцелуй сельо, даже четырехмесячной давности – это такая штука, скажу я вам… Несмываемая. Хуже кляпа. Мне и прикасаться не надо к жертве, чтобы заставить ее онеметь. На любом расстоянии действует. Не дам я тебе подтвердить ваш договор! Ни за что! И пусть Шурш сколько угодно обижается и отказывается мне служить после такого вмешательства.
Читать бесплатно другие книги:
