Случайный билет в детство Стрелков Владислав

– В цирк…

Мнения разделились. Кто предлагал в театр, кто в парк Горького сходить, в зоопарк…

– А давайте в горы, – предложил Ульский, – с ночевкой.

Класс одобрительно загудел. Только Щупко нахмурилась:

– Сергей, а разве горы не закрыты сейчас для отдыха?

– Не-а, уже все туристические маршруты открыты давно, – радостно сообщил тот. – Отец недавно говорил. Ведь весна ранней была.

У Сергея отец на горных турбазах работал, и мы иногда там отдыхали. А всем классом в горы сходить гораздо интересней, чем, например, в кино. Помнится, в девятом и десятом часто все в горы с ночевкой ходили. То есть будем ходить…

– Куда именно пойдём? – спросил Переходников. – В какое место?

– А давайте к Чимбулаку поднимемся, – сказал кто-то с первых парт.

– Не, там народищу много и гораздо холодней, – отозвался Ульский.

– Предлагаю в сторону Алмаарасана, вверх по речке подняться, – предложил Савин. – Красивое место. Там даже водопадик есть небольшой.

– Ребята, ребята, надо будет ещё взрослых с нами позвать, – поднялась Щупко, – а то за всеми вами я одна не угляжу.

– Я папу попрошу, – сразу сказала Толина.

– А я брата…

Набралось чуть ли не с десяток взрослых, которые, правда, пока не знали, что они в горы пойдут, но из десятка-то найдётся пара, которая согласится сопровождать нас в походе. Далее обсуждали, кто что берет и сколько. У кого есть палатки, спальники, котелки…

Сколько каждому надо взять продуктов, что обязательно не забыть ложку, кружку, тарелку. Чаю и сахару немного. Ульский предупреждал всех, чтобы брали теплые вещи обязательно, а то по ночам прохладно.

Только утрясли все вопросы по походу, как прозвенел звонок. На перемене я показал записку Олегу.

– Как думаешь, кто писал?

Савин долго её рассматривал, пожал плечами и понюхал.

– Ты ещё на вкус попробуй, – рассмеялся я, – ну что узнал почерк?

– Кто-то из девчонок, – опять пожал плечами друг.

– Ясен пень! Сам уж догадался.

Олег отдаёт мне записку и хмыкает:

– А я тебе, Серж Эльмс, завидовать начинаю…

– Чему завидовать-то?

– Вниманию к твоей персоне.

– Ну, так соверши чего-нибудь эдакое, – хмыкнул я, – и на тебя обратят внимание.

А про себя пробурчал – нужно мне это внимание, сидел бы тихо и не высовывался.

Перемена пролетела быстро. Мы только и успели дойти до кабинета математики. В классе я присматривался ко всем девчонкам, но по их поведению так и не определил – кто же записку написал. Единственный взгляд был от Марины. Ну, с ней понятно, а вот с остальными… а если это Зелениной записка? Может, она, помня мои исправления в её прошлых посланиях, попросила написать подружку? Пристально посмотрел на её соседку по парте, Ольгу Морозову. Та, почувствовав чужой взгляд, обернулась. Я тут же переключился на стенды с портретами известных математиков и вид сделал, что внимательно изучаю лицо великого Эйлера. Но боковым зрением продолжал наблюдать за первой партой. Ольга, косясь на меня, что-то Маринке прошептала. Ага, вот и Зеленина обернулась. Уверенность в предположении укрепилась. Надо будет как-нибудь в тетрадь Морозовой глянуть, почерк сличить.

Сразу после звонка, в класс зашла Щупко.

– Ребята, – сказала она, – Василий Владимирович сейчас занят. Посидите этот урок тихо, хорошо?

Класс дружно закивал. Завсегда гораздо интересней сидеть просто так. Выходя, Елена Михайловна бросила взгляд на последнюю парту, то есть на нас, покачала головой и вышла. Интересно, чего это она? Глянул на Савина. Тот, весь смущенный, в сторону смотрит.

– Так, – пихнул я Олега, – колись, что в учительской было? Как всё прошло? Рассказывай.

– Да несколько раз стихотворение пришлось повторять. В первый раз рассказал, так англичанка рот раскрыла и сидит, на меня смотрит, потом говорит – повтори. Ну, я ещё раз прочел, а она – в первый раз Онегина в таком оригинальном переводе слышу. А у меня спрашивает – не Вязов ли это тебе дал? Короче, я ещё раз пять стих на «бис» прочитал, перед всеми учителями, – и вновь покраснев, Олег сказал тише, – они не все сразу в учительскую заходили…

– Вот ты и отличился, – говорю, а про себя подумал: «Затихарился, называется».

– Отличился, – пробурчал друг. – Ладно, хоть двойку исправил.

В классе стоял тихий гул. Девчонки опять стянулись к первым партам. Пацаны тоже собрались в кучки. Переходников с Ульским спорили насчет палатки – какую лучше взять?

– Серёг, я тут верёвки надыбал, – зашептал Савин, – настоящей, альпинистской. С собой возьму.

– На кой она нужна? – хмыкнул я. – Горных козлов арканом ловить, что ли?

– Причем тут козлы? Привяжем к какой-нибудь толстой ветке и качаться будем. Знаешь как здорово!

– А-а-а, понятно…

Качаться он будет. Тарзан. Так до самого звонка и обсуждали предстоящий поход в горы.

Кабинет физики был напротив математического. В классе, рядом с последней партой, стоял шкаф, набитый разными приборами для лабораторных работ. Я изучил его содержимое и пихнул друга локтем:

– А у тебя какая оценка по физике?

– Трояк с двумя плюсами.

– Не хочешь поднять оценку?

– Нет, я уже практически на каникулах.

– Ещё контрольные, – напомнил я.

– А, – махнул рукой Олег, – что эти контрольные? Лебеда…

Одновременно со звонком в кабинет зашел Коротов, сразу с порога сказав: «садитесь». Встал у стола и оглядел класс.

– Завтра будет линейка, прозвучит последний звонок. Но вы ещё немного в школе задержитесь. Мы решили, что шестым, седьмым и девятым классам будет лучше провести контрольные работы сразу после линейки. Зато уже послезавтра у вас настанут полноценные летние каникулы. А восьмым и десятым классам ещё предстоит сдавать выпускные экзамены. Вечером того же дня будет дискотека. Кто желает… впрочем, Елена Михайловна, вам, наверно, рассказала об этом?

Ребята дружно закивали.

– Тогда сейчас, кто хочет исправить оценку по физике, прошу к доске.

Руку подняли несколько учеников, в том числе я. Коротов сразу вызвал меня.

– Вязов, хочешь годовую оценку по физике повысить?

– Конечно, хочу, Василий Владимирович.

– Ну, тогда выходи отвечать.

Я вышел вперед и, в ожидании вопроса, посмотрел на учителя. Коротов встал из-за стола и подошел ко мне.

– Помнится, Сергей, ты в электрических цепях плавал, – сказал он. – Расскажи-ка закон Ома для участка цепи.

Облегченно вздохнул, так как закон Ома я знал, причем полностью. Как-то спорили с друзьями по какому-то электрическому поводу, вот и проявил интерес к этой теме, и не только к ней. Видно, все, когда-то прочитанное в интернете, отложилось в памяти, поэтому я знал что говорить.

– Закон Ома, – начал уверенно отвечать, – это физический закон, определяющий связь между электродвижущей силой источника или напряжением с силой тока и сопротивлением проводника. Экспериментально установлен в 1826 году и назван в честь…

Шпарил как по писаному. Коротов сначала ходил рядом, кивая головой, затем остановился у стола, медленно опустился на стул, глядя, как я вывожу на доске формулы. Я написал для участка цепи, затем для полной цепи…

Тут Василий Владимирович подскочил и, шагнув ко мне и взяв мел, подчеркнул один из элементов формулы.

– Ну-ка, объясни – что это?

– Это ЭДС источника напряжения, – пояснил я, – измеряется в вольтах. В формуле, для участка цепи, пишется как латинская «U».

Далее я рассказал о каждом элементе и его значении. Добавил ещё про элементы самой цепи – о сопротивлении, емкости, индуктивности…

Где-то, в глубине сознании мелькнуло, что я уже несу явно лишнее. Что это в седьмом классе не проходили, но, как говорится – Остапа несло…

Когда наконец замолчал, то обратил внимание, что все в классе сидят раскрыв рот, и глазеют на меня как на чудо. Да-а-а! Наумничал тут с три короба. Увлекся, словно Электронник из фильма, который дюжину вариантов доказательства теоремы Пифагора привел. Эдак, меня на перемене щупать начнут – не робот ли? Вздохнул, чего уж тут, и так втюхался по самое не хочу. И чего я про индукционный ток-то наплёл? Не проходят это в седьмом классе. Даже, по-моему, в школьной программе нет. Это я всё то, что вычитал в интернете, так и рассказал, только вот по процессам в катушке ничего не помню.

– Интересно-интересно, продолжай, – Василий Владимирович улыбнулся, а в глазах не только удивление, но и азарт какой-то.

И вот что дальше? А дальше, блин, тупик! Память лихорадочно занималась самокопанием, то есть рылась в поисках нужной информации.

– Индукционный ток, – уже без особого энтузиазма промямлил я, – это…

– Ну-ну, – с интересом сказал Коротов, – так что же за зверь такой, этот индукционный ток? Если правильно расскажешь, то пятерку поставлю.

Правильно рассказать я не мог. Помню только причину моего интереса к этой теме. Как-то Жихарев рассказал, как его приколол младший брат с силовым трансформатором и обычной батарейкой. Надо было взяться за выводы первичной обмотки и подсоединить к клеммам батареи. Но прикол не в этом, а в том, что, не отпуская проводов, надо убрать их с контактов батареи. В этот момент держащего провода бьёт разрядом тока. Многие ребята не поверили и даже раскритиковали Олега, и я в том числе. Ну не верилось, что от четырёх с половиной вольт так током ударит. Но Жихарев стоял на своём. Он сбегал в экспертный отдел и надыбал там трансформатор. Вместо батарейки достал аккумулятор из сотового. По его требованию все скептики взялись за руки, последовательно встав в цепь, крайние, я и Олег, подсоединили контакты к клеммам, и сразу их отсоединили. В этот момент нас так тряхануло! После этого, вечером, я и полез в интернет, чтобы почитать обо всем. Вот только и помню – что надо сделать, а как описать – не помню. А если сделать как Олег Жихарев?

– А на практике можно показать? – и посмотрел на преподавателя.

– Можно, – заинтересовался Коротов.

Я прошел к шкафу и достал с нижней полки силовой трансформатор, высмотренный перед уроком.

– Мне нужна ещё батарея на четыре с половиной вольта.

– Сейчас посмотрим. – Коротов покопался в ящиках учительского стола, нашел несколько батареек, проверил их на наличие заряда и подал мне одну: – Вот, держи.

– Еще мне нужны добровольцы, – сказал я, – те, кто не боится, конечно.

Желание принять участие выразили почти все ребята, сразу вскочив из-за парт, только половина девчонок остались сидеть.

– Ребята, ребята, – замахал руками Коротов, – не все сразу…

– Ничего, Василий Владимирович, – говорю я, – тут можно хоть всем классом опыт проводить.

– Да? Тогда и я приму участие. Что делать дальше?

– Надо цепью встать. Как хороводом.

– Ребята, – сказал Коротов, – давайте-ка за руки возьмемся.

Довольно быстро образовалась цепочка из учеников. Крайними в цепи оказались Василий Владимирович и я. Савин стоял в середине хоровода, выразительно на меня смотря, а слева меня за руку взяла Зеленина, спросив шепотом: «Током бахнет?» – «Да», – так же шепотом ответил я и сказал громко:

– Теперь, беремся за провода и подсоединяем к батарее.

Коротов и я взяли по проводу и замкнули их на контакты батарейки. Только бы получилось, – подумал, – может, опыт зачтется? Я не знал – сколько надо держать контакты, и, выдержав несколько секунд, сказал:

– Теперь, не отпуская провода, отключаемся от батарейки.

– Ой! – почти весь класс синхронно подпрыгнул, разрывая хоровод.

– Ух-ты, здорово! – выпалили одновременно Ульский, Переходников и Михеев. – Всех тряхануло!

– А что это было? – спросила Марина Зеленина. И тут я вспомнил практически всё:

– Это называется обратным индукционным током.

– Да? – удивился Коротов. – Объясни-ка подробней.

Я дождался, когда ребята усядутся по местам, и начал объяснять:

– При подаче напряжения на катушку с сердечником ток в ней нарастает постепенно, ему оказывает сопротивление ЭДС катушки, и ток этот сравнительно мал. Сама катушка, кроме индуктивности, имеет собственную ёмкость, и в ней возникает магнитное поле. В нашем случае оно кратковременное, так как батарея постоянного тока. При отключении катушки индуктивности от батареи по включенной параллельно катушке нагрузке, в данном случае это все мы, протекает ток, нарастающий мгновенно и имеющий большую силу, чем при подключении батареи. Он возникает под действием ЭДС самоиндукции катушки.

– Хм, – склонил голову Василий Владимирович, – не совсем верно и не всё ты рассказал, но… откуда ты это взял?

– Из ин… э-энциклопедии, – чуть не брякнул про Интернет, – Большой Советской.

– Про такой опыт я не слышал, – Коротов пристально на меня посмотрел, – ты продолжаешь всех удивлять, Сергей, – он усмехнулся, – и этим других заразил. Тоже фокусы показывать начали, – и глянул на последнюю парту. При этом Савин густо покраснел.

– Ну что ж, садись, Сергей. Ставлю пять, а за год четыре.

Шел к парте и думал – ну что меня всё время за язык тянет? Хорошо хоть обошлось. В который раз себе говорю – надо думать, прежде чем что-то сказать. Опять детские гормоны влияют. Как только сел, Савин наклонился ближе и прошептал:

– Все секреты выболтал, суперагент, или ещё остались?

Но я ему не успел ответить, так как с первой парты прилетела записка. Разворачиваю и читаю: «Удивляет с каждым разом, наш герой Электровязов».

– Ха, как подкололи-то! – прокомментировал Олег.

Пихнул Савина локтем и показал на ровные строчки:

– Тот же почерк, кстати.

Я вынул из кармана первую записку и сличил написанное на обоих.

– Всё ясно, это Морозова писала.

– С чего ты взял?

– Я когда мимо проходил, в её тетрадь заглянул.

– Значит, ещё и Морозова, – хмыкнул Олег. – Однако!

Урок прошел как-то быстро, но исправить оценку успели все желающие. После звонка на перемену Василий Владимирович поднялся и сказал:

– Ну, ребята, встретимся завтра. Вам будет нужна ясная голова и хорошее настроение. Так что сегодня постарайтесь хорошенько отдохнуть. До свидания.

Последним уроком в этом учебном году была история. У меня по ней всегда пятерки были, но если вдруг чего по предмету спросят, тоже смогу удивить, особенно по древней Руси.

Кабинет истории находился в другом конце коридора, как раз напротив школьной библиотеки. Практически всем классом сразу направились туда, учебники сдать, но библиотекарша на нас замахала руками, потребовав выйти и входить по одному. Тогда мы отправились в класс. Библиотека напротив – куда спешить? Когда прозвенел звонок, вместо учителя по истории в кабинет зашла Щупко.

– Ребята, – сказала она, – истории не будет. Посидите этот урок тихо, ладно? Учебники можете пока сдать.

Классная вышла, а ребята сразу оживились. Последний урок и без учителя, а потом домой! Все радовались. Странно, а я нет. То есть рад, конечно, но… будучи взрослыми, мы часто мечтаем вернуться в свои школьные годы. И вот он, этот фантастический случай, а проучился я только два дня…

Учебники мы сдали и, не дожидаясь, фактически, последнего звонка, потихоньку потянулись к выходу. Завтра придем на линейку, на которой и прозвенит символический «последний звонок», но уже сегодня у всех «чемоданное» настроение. И ничего, что ещё предстоит написать пару контрольных – каникулы впереди!

Мы уже шли к выходу по главному коридору, как со звонком школа взорвалась диким и радостными криком, который вместе с ребятнёй младших классов выплеснулся из кабинетов в школьные коридоры. Счастливая малышня, от осознания того, что все уроки наконец-то кончились и целых три месяца они не будут ничего учить, с криком: «Ура!» понеслась к выходу. Толпа ребятни быстро увеличивалась и набирала скорость. Она была похожа на сёлевый поток, вперемешку со снежной лавиной, а ещё на штурмующих Зимний дворец матросов, только бегущих в обратную сторону. Олег, как более опытный, сразу отпрыгнул и прирос к стене, а меня этим потоком подхватило и поволокло на улицу в первых рядах. Удачно вырвавшись, перевёл дух и, стоя около колонны, стал поджидать Савина. А из школы вылетали ученики и, не останавливаясь, бежали дальше. Они мчались сломя голову, как будто их сейчас схватят и опять засадят за парту на всё лето. На миг показалось, что сейчас этот поток иссякнет и вслед ему выкатится глобус, как в одной из серий «Ералаша». Похоже, я был единственный, кого вынесла на себе малышня. Остальные ребята нашего класса выходили сами. Наконец появился Олег с слегка ошалевшим видом.

– Чуть не затоптали! – Савин бросил пустую сумку рядом с колонной и начал отряхивать брюки.

– Сами такими были, – и показываю на его левую штанину, где четко отпечатался след от ботинка, – по тебе кто-то потоптался.

– Ага, – смеётся Олег, – это мамонты из четвёртого «А». Правильно нам на биологии говорили – даже лев уходит с пути несущегося стада антилоп.

– Так антилоп или мамонтов? Ты уж определись, лев затоптанный.

– Какая разница? Бегут как антилопы, а топчутся как мамонты. – Олег пытается стереть отпечаток, но след все же остается. – Фиг с ним, так дойду.

Оглядываемся на школьные двери. В этот момент выходят Зеленина и Морозова, как-то угадав ослабление потока младших классов.

– А вот и твоя любимая сеньорита… – говорит Савин и успевает увернуться от подзатыльника. – А чо?

Марина глянула в нашу сторону, попрощалась с подругой и подошла к нам.

– Серёж, давай прогуляемся?

– Давай, – опережает меня Савин, сводя зрачки к носу. Клоун! Но Марина на него и не смотрит. – «Па-адумаешь!» – бормочет он.

Медленно идём вдоль школы. Олег плетется следом.

– Это моя записка была, – сказала Марина, – ну, та где про встречу…

– И твой стишок, – киваю я.

– Как ты догадался? – сделала удивленные глаза она. – Я не хотела, чтоб ты сразу после уроков куда-нибудь ушел.

– Зачем такие сложности? Можно на перемене сказать.

Марина идёт рядом, за ней Олег. Вижу, как Савин делает большие глаза и губами имитирует поцелуй. Показал ему кулак. В ответ он изображает пантомимой движение прочь, но потом все-таки опять идет следом.

– Прогуляемся по скверу, – предлагает Марина.

– Давай.

Олег молча пожимает плечами и оглядывается. Свернули за школу и прошли к забору. В этом месте не хватало нескольких досок. Через эту дыру мы и проникли в сквер. Пропуская Марину, заметил, что Савин все-таки куда-то тихо свинтил. Тактичный у меня друг. Марина тоже замечает, что Олега нет, и тут же берет меня за руку. Эти гормоны меня когда-нибудь доконают. Спокойно, Вязов, спокойно. А Марина тянет дальше по тропе.

Идём под ручку вдоль забора. Тропинка петляет между деревьями и кустарником. Тут будто островок природы в большом городе. Тишину нарушает только птичий щебет и еле слышный шелест листвы. Моё смущение потихоньку уходит, но все равно иду и молчу, как бука. Никогда со мною такого не было, а Марина как будто чувствует это и улыбается, ещё больше смущая меня.

– Хорошо тут, – говорит она, – я здесь по вечерам с Чарли гуляю.

Чарли – это американский кокер-спаниель. Очень симпатичный кобелёк абрикосового цвета. Приветливый и ласковый, хвост с мизинчик постоянно пропеллером вертится, когда пес встречает знакомых людей. А если очень хороший друг встретится, то Чарли от радости может и счастливую лужу напустить.

Мы вышли к полянке с беседкой.

– Это здесь ты с Громозекой дрался? – спрашивает Марина.

– Да, именно тут.

Она отпускает мою руку и медленно обходит поляну. Останавливается около яблони.

– А нож… правда был?

Врать ей совсем не хочется, даже во благо, поэтому киваю.

– Был.

Я подобрал полуметровую палочку и начал крутить её пальцами. И почему я так робеть начал?

– Страшно было?

– Конечно.

– Странно, а я думала, ты ничего не боишься.

– Нет, человек всегда боится. Страх – это такая защитная реакция. Но его надо перешагнуть, тогда, кажется, что страха нет. Так что все боятся. Даже сам Громозека боится.

– Ну да, – улыбается Марина, – после всего-то…

Из кустов сирени, что росла рядом с яблоней, чинно вышел большой рыжий котяра и остановился, глядя на нас.

– Кис-кис-кис, – присев, позвала его Марина.

Но кот вдруг злобно прошипел и кинулся под куст сирени.

– Вот видишь, – смеётся Зеленина, – тебя теперь все боятся.

– А ты?

– Нет, – она поднялась и шагнула ко мне, – я нет…

– …ко мне!…! – Заорал кто-то за беседкой матом. Раздался громкий лай и опять трехэтажный мат. Почувствовав недоброе, я сказал:

– Марин, пойдём-ка отсюда.

Но не успели мы сделать и шага, как за беседкой заорали:

– Фу, Рекс, фу, ну куда ты прёшься?

Потом кусты рядом с ней зашевелились, и из веток показалась огромная черная овчарка. За ней, держась за в струну натянутый поводок и ругаясь, появился… Громин.

Он ещё раз «фукнул», затем посмотрел на нас, его брови поползли вверх, а на губах заиграла улыбка.

– Какая встреча! – воскликнул он, а черная овчарка нацелила на нас свои пирамидки ушей.

– З-здравствуйте… Андрей М-михайлович… – пролепетала Марина.

Я стоял молча. Андрей Михайлович, значит? Не знал, да и плевать, как его зовут. Плохо, что Громин с собакой, пусть на поводке, но что ему мешает снять его? Просто так не убежать. Я знаю, как противостоять собаке. Учили как-то. Но я сейчас не сорокалетний мужик, а подросток, и рядом подруга, которую не бросить.

Бывший физрук одернул овчарку и скомандовал: «сидеть». Собака, не отводя от нас взгляда, медленно села. А Громин немного посмотрел на меня, перевёл взгляд на Зеленину.

– Вот так повезло мне, только одного не хватает…

Он намотал поводок на правую кисть, второй перехватил её в полуметре, довольно подергав его, затем сделал маленькую петлю и выразительно посмотрел на меня.

– Ну что, сучонок, – скривил в усмешке рот, демонстрируя петлю, – теперь поговорим по душам?

– Давай поговорим, – я шагнул вперёд, загораживая Марину от овчарки. – А что, без собаки боишься?

– Она не помешает, – хмыкнул бывший физрук. – Наоборот, поможет, если ты сбежать попытаешься.

Марина испуганно вцепилась в мои плечи.

– Все-таки ты трус, Громин. С младшими связался. Не боишься, что засмеют?

– Мне плевать – что там кто скажет.

– Месть сладка?

– Ты прав, сучонок. – Скалится он в ответ.

Мститель хренов. Что же делать? Как выпутаться? Палка всё ещё была у меня в руках. Как дубина она не подходит, слишком легкая. Палка и есть палка…

– Мариш, – еле слышно зашептал я, – я сейчас овчарку палкой отвлеку, а ты сразу беги к забору.

И обратился к Громину:

– А собачка-то не очень хорошо слушается.

– Молодая, – Громин усмехнулся и начал сматывать поводок с руки, – но дрессуру прошла.

– А мы сделаем так… – и я кинул палку в сторону. – Апорт! Взять!

Но овчарка равнодушно проводила её взглядом. Громин презрительно хмыкнул, а Марина никуда и не побежала. Так и держалась за мои плечи, стоя сзади. А палка влетела в куст сирени, оттуда выскочил давешний котяра и, тут же застыв в форме подковы, зашипел на собаку. Вот этого овчарка не перенесла и, как только кот кинулся прочь, рванула следом. Овчарка настигла бы этого извечного раздражителя собак, но она тащила за собой по траве матерящегося хозяина, который от неожиданности не устоял на ногах и теперь пытался высвободить руку от поводка.

Тем временем, кот подбежал к двум растущим рядом березам, слету прыгнул, но сорвался и, не повторяя попытки залезть на дерево, кинулся дальше, так как овчарка уже была рядом. А она, повторяя путь кота, пробежала меж двух деревьев. Следом, между березами влетел её хозяин и тут же в них застрял. Овчарка взрыла землю и, взвизгивая от обиды, залаяла вслед коту. Она рвалась дальше, дергая поводком, чем мешала подняться Громину. А тот, похоже, застрял капитально и теперь материл собаку, кота, долбаный поводок, ну и меня с Маринкой до кучи.

Марина, глядя на это, звонко рассмеялась. Громин, пытаясь выбраться, орал на собаку, а та, не понимая команд, начала носиться вокруг деревьев, все больше опутывая хозяина длинным поводком. В конце концов, поводок запутался окончательно. Картина примотанного к дереву Громина мне что-то напомнила.

– Как Карабас-Барабас, – смеясь, сказала Марина.

Я тоже улыбнулся – действительно, похоже. Вместо бороды поводок, собака хоть и черная, но совсем не Артемон, а Зеленина даже на киношную Мальвину немного похожа и смеётся так же заразительно. Только вот я вовсе не Буратино и не буду стоять как пень, пока Громин выпутается и возьмется за нас. А он возьмется. И за то унижение на уроке, и за его позор тут…

– Пойдем отсюда, Мариш, – сказал я смеющейся Зелениной, – тут опасно, покусать могут.

Это только добавило ей смеху. Подхватил Марину под руку и повел к выходу из сквера.

– Ты за все ответишь, сучонок, – донеслось мне вслед.

Обернулся и встретил ненавидящий взгляд Громина.

Глава 6

– Жарко было. Влажность невыносимая и при этом пекло страшное, как постоянно в парилке сидишь. Не климат, а наказание какое-то. У побережья прохладно, а как в глубь страны попадёшь… Там всего в избытке – и джунгли, и саванна, и пустыня. Самое интересное, что есть болота огромные, с тварями кусачими – комары и мухи, которые так цапнут, что тут же огромный фурункул вздуется…

Мы сидели на лавке, рядом с рукоходом. Я внимательно слушал Тихомирова. Голос его глухой, с оттенком горечи. Видно, что эти воспоминания ему радости не приносят, но за годы так наболело…

– Если что-то съешь, то не значит, что переваришь нормально. Чаще на толчке сидели. Таблетки горстями, чтоб не заболеть, спирт хлестали… но не очень помогало. Я дольше всех ребят продержался, но все равно малярией заболел. За один день восемь килограммов потерял, правда, оклемался быстро и сразу за работу…

Наша тренировочная база была в глубине страны, в десяти километрах от городка Уамбо. Там мы готовили местный контингент, опыт свой передавали. Нас, то есть советских специалистов, на базе было всего пятнадцать человек. Восемь военспецов, два медика и пять «переводчиков». Вот только по-португальски говорил один. Я тоже «переводчиком военного советника» числился, хотя на португальском – ни бум-бум. Разве только несколько слов – «си» и «нао», что значит – да и нет, «бемь» – хорошо и «побрементье» – плохо. До сих пор помню, – горько усмехнулся Тихомиров. – Наша группа «переводчиков», ставила охрану и оборону базы, заодно обучая местных всем премудростям. Военспецы по технике обучение вели. Наши в Анголу много отечественного вооружения поставляли. Помощь в обучении местной армии нам оказывал кубинский батальон. Совместно с ними часто выходили на учения. Полученные навыки на местности отрабатывать. Поначалу нам было запрещено участвовать в выходах и приказано всегда находиться на базах, – тут Тихомиров усмехнулся, – но потом руководство все-таки решило, что надо самим мастер-класс показывать.

Страницы: «« « ... 7891011121314 » ... »»