Случайный билет в детство Стрелков Владислав
Вслед за федералом ушли снайперы и часть наших бойцов, а командиры вошли в «Выстрел». Истомин на ноуте окно со снимком местности не закрыл, Скрябин это увидел и ткнул в дисплей пальцем:
– Размыто все, давай на бумаге схему набросаю.
Получив чистый лист, он быстро нарисовал схему зданий, секторы, где пространство простреливается преступниками, и отметил точки расположения его бойцов.
– Итак, – начал Скрябин, – вот это здание в центре, все они тут. Простреливают практически все. Наш опер сунулся по дури и получил гранатометом в машину, слава богу, выскочить успел. У них, камер везде понатыкано, но не это главное – в здании имеется взрывчатка.
– Откуда информация?
– От них, но я склонен верить. По оперативной информации, с одного из производств пропала тонна гексогена. Но это не все. Помнишь, на совещании докладывали о частых пожарах на армейских складах?
– Помню, – кивнул Белкин.
– Так вот не все в пожаре сгорело. И еще, на полигонах последнее время уничтожали отслужившие свой срок боеприпасы, например в вашем Мулино, тоже есть информация об утечке.
– Понятно, что предлагаешь?
Скрябин потер подбородок.
– А спецаппаратура у тебя есть?
– «Октава» и «Пелена»[9].
– Отлично, – щелкнул пальцами федерал, – «Октава» у нас самих есть, глушим их уже с полчаса, но ваша глушилка лишней не будет, а вот «Пелена» аккурат в тему. Тогда сделаем так – расставляем бойцов, затем выдвигаем броню сюда, прямо под здание, для прикрытия спецов. Врубаем «Пелену», а потом штурм. Вопросы?
– Сколько входов в здание?
– Один, второй заложен кирпичом.
– Сколько человек в здании? Есть ли заложники?
– Заложников нет, но есть наш человек, под прикрытием, так что работать надо ювелирно. Самих преступников не более десятка. Наружка вела машину с четырьмя, учитывая нашего человека, затем к ним присоединились еще двое, плюс охрана склада не более четырех, если по единственной машине судить. И еще, среди них имеется британец – Грэйн. Этого типа в любом случае необходимо взять живым и невредимым.
– Ого! – удивился Истомин. – А что лимоннику тут надо?
– Торговля оружием.
– Ясно! – сказал Белкин. – Давай ориентировки на всех, особенно на Грэйна.
Скрябин потер подбородок, затем подсел к ноутбуку, и его пальцы запорхали по клавиатуре. В открывшемся окне чередой выстроились фотографии.
– Вот, ознакомьтесь.
– Какие отвратительные рожи, – прогнусавил Истомин. – Особенно этот.
И Валера показал на первое фото.
– Это и есть Грэйн.
Всматриваясь в лицо англичанина, я подумал, что он мне кого-то напоминает. Память на лица у меня хорошая, однако…
Пробежался взглядом по словесному портрету, но по описаниям тоже никого не вспомнил. Лишь глаза на улыбчивом лице говорили – ты меня знаешь!
Грэйн, Грэйн, Грэйн – я покатал в мыслях фамилию, и вдруг озарило!
– Полное имя Грэйна как звучит?
– Эндрю Джи Грэйн.
– …!
Все удивленно уставились на меня. Никто не ожидал услышать от меня многоэтажную матерную тираду. Впрочем, я был сам удивлен, не свой длиной фразой, а неожиданным открытием.
– Товарищ майор, – строго произнес Скрябин, – потрудитесь объясниться!
– Представляю вам британца, – я показал на фотографию, – точнее не совсем британца. Андрей Михайлович Громин. То есть Эндрю Грэйн на английский манер!
Федерал перевел взгляд с дисплея на меня, и спросил:
– Ты уверен?
– Абсолютно! Проверь по базе.
Скрябин вновь подсел к ноутбуку и начал делать запросы. Через пару минут выпрямился, матюкнулся, но гораздо скромнее, чем я.
На экране две фотографии. На первый взгляд – разные лица, но… при тщательном анализе сходство есть, и большое. Для федерала это уже факт.
– Андрей Михайлович Громин, тысяча девятьсот шестьдесят первого года рождения… – начал он громко читать личное дело Громина. – Осужден в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году… статья… так, та-а-ак, побегушник, мать его! Совершил побег при этапировании и находится во всесоюзном розыске… почти двадцать пять лет!
– Погоди, Палыч, он что, пластику лица сделал? – спросил Белкин.
– Похоже на то, – пробормотал Скрябин, изучая материалы личного дела.
– А глаза не поменял, – хмыкнул Истомин, – раз Иваныч его узнал. Серега, откуда ты его знаешь?
– Он в школе некоторое время работал. То, что фигурант наш бывший, что-то меняет?
– Это ничего не меняет, – резковато ответил федерал, – но получим и пряник, и пистон в одном лице, мля!
Я, Валера и командир переглянулись. В любом случае пистоны будут, к этому уже привыкли. Не всегда начальство довольно результатами, какой трудной не была бы поставленная задача. Взять хотя бы то освобождение самолета. Если исключить молниеносное вхождение и взятие салона под контроль, то в остальном, по сути, сплошная импровизация и невероятное везение. Оба тихушника с зарядами были обезврежены только вмешательством высших сил, не иначе. Ведь известны были лишь двое из пятерых террористов, а у остальных имелась огромная фора. Могли в любую минуту подорвать самолет. Однако пронесло – они смерти испугались больше, чем наказания за содеянное. Дух камикадзе покинул их с самого начала захвата. Надеялись на то, что все требования будут выполнены, никак не ожидая силовой акции. Тянули с подрывом до последнего, а когда поняли, что все… вот тут и пошла счастливая для всех импровизация.
Даже то, что все горючее было слито, не спасло бы никого, сработай любая самоделка. Ведь даже остатков жидкости на стенках бутылки хватило для хорошего взрыва. А если бы подорвались все бутылки?
И вновь предстоит штурм здания, в котором засели преступники с бомбой в обнимку.
– Ладно, Палыч, – сказал Белкин, – пистоны с пряниками когда еще будут, работать надо.
– Работаем! – поднялся Скрябин.
«Выстрел» объехал развалины КПП и встал, ожидая сигнала. В бронемашине оба наших сапера, Валера Истомин с приготовленным блоком «Пелена» и группа прикрытия. Бойцы со штурмовыми щитами выдвинулись к западной стороне здания.
Этот складской корпус выглядел целее других. Сложен из ЖБИ-блоков, четыре метра высотой, узкие, словно бойницы оконные проемы под крышей, мало того имеющие решетки. Крыша тоже бетонная, прогудроненная. Натуральный бункер.
Кто-то содержал здание и прилегающую территорию в порядке. Мусор и растения отсутствовали. Площадка позволяла развернуться фуре. Вид портил горящий остов легковушки.
– Гнездо-два, западный угол, под сводом вижу камеру, – прошипела рация. – Минус.
– Левее полтора метра еще одна. Минус.
Винторез работает тихо. С нашей стороны снайпер обнаружил только одну видеокамеру.
– Восточная сторона чисто.
– Гнездам – контроль верхних окон. Броня вперед!
Бронемашина направилась к зданию. Следом, прикрываясь корпусом «Выстрела», выдвинулись бойцы. Как только БПМ-97 въехала в мертвую зону, часть бойцов заняла оборону, прикрывая работу специалистов и контролируя оконные проемы, двое поднялись на крышу здания, остальные выдвинулись к единственному входу.
– «Пелена» в работе, – доложил Истомин, дублируя знаками.
Автоматная очередь вздыбила пыль в десяти метрах. Внутри явно забеспокоились, лишившись обзора через камеры, но наши снайперы не дремали, и стрелок в здании получил пулю. В ответ раздались еще выстрелы, однако в проемы не лезли, а палили больше в воздух.
Бойцы знаками доложили о готовности к штурму.
– Эу, ком-мандэр! – прокричали из здания. – Тьи не забыль, чьто тут экспесис, э-э-э… много-много бомба?
Скрябин с Белкиным переглянулись:
– Никак Грэйн дурака включил? Чего это он язык ломает тут?
– Он не знает, что нам известно его настоящее имя. Вот и строит из себя джентльмена, мать его!
– Я предлагаю всем сдаться! – крикнул в ответ Скрябин и повторил по-английски:
– I offer to surrender! And not to aggravate his guilt![10]
– Не сарендэ, а сурендэ, – поправил я федерала.
– Владеешь?
– В совершенстве.
– Учту, – кивнул Скрябин и прокричал в сторону здания:
– Эй, так как?! Я знаю, что среди вас смертников нет, у многих есть семьи, детишки, подумайте о них. Grain, we have received a request for your arrest. The British national office of Interpol is waiting for you. You still have nowhere to go! «Give up![11] – федерал довольно осклабился. – Вот теперь подождем.
– А что, насчет Интерпола правда? – спросил я Скрябина.
– Правда. Через отдел мы получили информацию о том, что Грэйн приедет в Россию. У них там для его задержания оснований, видите ли, не было. Хреново они там, в европах своих работают. По нему и отследили всю цепочку сюда.
– Йа могу подюмать? – крикнул Громин-Грэйн.
– Подумай! Даю пятнадцать минут!
– Есть идея! – прошептал я, схватив Скрябина за рукав.
Последовали жесты для групп захвата, затем федерал посмотрел на меня:
– Излагай.
– Сообщаем Громину, что тут находится представитель Интерпола из Британии. Громин уже знаком с нашей тюрьмой и вряд ли сдастся нам, а в евро-тюрьму, то есть сдаться европейцу может.
– Так, – пробарабанил пальцами федерал, – а представителем, я так понял, будешь ты?
– Да. Не вы же, ваш английский не плох, но голос ваш Грэйн слышал, а меня… – тут я задумался, ведь Громин четверть века меня не видел, помнит ли? В конце концов, лицом я довольно сильно изменился с детских пор.
– Ну-ну, чего замолчал?
– Палыч, Вязов дело говорит, – вмешался Белкин. – Подтверждаю, что Сергея британцы могут за своего принять. Были прецеденты.
– Да? Хм, допустим. А во что ты переодеться собираешься? Или в таком виде пойдешь?
Я обернулся и кивнул на оперативника ФСБ.
– Вон, у него брюки и рубашку возьму, вроде комплекцией одинаковы. Броник сверху одену, и чем я не интерполовец?
Скрябин немного подумал.
– Сначала посмотрим, что Громин ответит, если не сдастся, то сообщим эту новость. – Федерал выудил пачку сигарет, немного посверлил её взглядом и решительно сунул обратно в карман.
– Бросаю, – пояснил он, – в третий раз уж…
– Бросишь, бог троицу любит! – хмыкнул Белкин. – Хотя на нашей нервной работе бросить трудновато.
– Эт-точно, – согласился Скрябин.
– Эу, ком-мандэр! – прокричал Громин-Грэйн. – Мне нюжны гарантий!
– О, быстро он, я думал время потянет, – удивился Скрябин. – Какие тебе гарантии нужны?!
– Что мьеня не посадьят в вашу ужастный тюрму!
Белкин показал мне большой палец и подмигнул.
– Гарантии, говоришь? – усмехнулся федерал и тоже подмигнул. – А представитель лондонского бюро Интерпола тебя устроит как гарантия?
– Он тьют?
– Да, неподалеку ждет, когда тебя ему в рученьки передадут!
– Я хочью его вьидеть и говорить с ним!
– Хорошо, сейчас позовем! – ответил Скрябин и начал торопить замешкавшегося оперативника:
– Переодевайтесь, и темпе – в темпе…
Я уже успел передать оружие Белкину и скинуть снаряжение и куртку. Опер тоже начал быстро разоблачаться.
Чужие брюки с туфлями пришлись мне впору. Вот с рубашкой глазомер подкачал – немного узка в плечах. Можно закатать рукава, тогда свободней будет. Еще от рубашки ощутимо попахивало потом. Не беда, спишем на жару, ладно, хоть ворот не грязный… на удивление. Экипировка под интерполовца закончилась надеванием бронежилета, и обтиранием влажными салфетками. Скрябин поглядел критично и скривился.
– Что-то не то?
Федерал кивнул.
– А так? – я чуть-чуть выпятил грудь и сделал на лице надменную мину.
– Сойдет, – удовлетворительно хмыкнул Скрябин. – Эх, спецаппаратуры нет. Микрофончик бы тебе навесить. И пистолет с собой, но нельзя… вдруг найдут?
– And velvet paws are sharp claws[12], – ответил я английской поговоркой и покачал кулаками. У федерала удивленно вытянулось лицо, а Белкин хмыкнул:
– Я же говорил…
– Ладно, – прищурился Скрябин, – давай обговорим, что и как…
Бойцы, скопившиеся за створами ворот, смотрели – как я медленно подхожу к зданию. Жихарев, Легких и Любшин синхронно подняли сжатые кулаки, но я, не подавая вида, вошел в тамбур. Внутренние ворота были раскрыты наполовину. За ними видна только стена с узкой амбразурой, через которую за мной внимательно следили.
– Стой!
Я остановился.
– Повернись!
Чуть разведя руки, начинаю медленно поворачиваться. За мной сейчас наблюдают не только из-за стены, но и в оптику сразу двое, и ждут оговоренных жестов. Когда повернулся к амбразуре левым боком, правую руку сжал в кулак. Это означало – пока никого не вижу.
– Оружья нье иметь! – я начал играть британца с плохим произношением.
– Заткнись! Подойди ближе.
Я сделал пару шагов и встал меж створок. Быстрый взгляд влево-вправо. Проезд имелся в обе стороны, но только для легковой или кары, слишком малые габариты и углы поворота. И зачем стену перед воротами построили? Неудобно же! Если для безопасности и обороны, то никакого толку от этого нет.
Не опуская рук, повернул ладони наружу. Это означало – имеется два прохода. Затем начал поворачиваться против часовой стрелки – значит, видеокамер у входа нет.
– Не крутись! – одернули из-за стены.
– Йа каптэн Алекс Форстер, бритиш бьюроу оф Интепол! – представился я громко. Переводить на английский свое имя и фамилию, как это сделал Громин, счел глупостью, поэтому, недолго думая, взял имя реального человека из SAS[13]. С ним я познакомился в управлении, когда к нам приезжала британская делегация полицейских. – Mister Grain, you wanted to talk to me![14]
За стеной тихо заговорили, затем Громин-Грэйн через амбразуру сказал:
– Come, mister Forster.[15]
Я повернул налево и обошел стену. Медленно осмотрелся. В центре Громин в окружении шести человек. Все без исключения вооружены калашами, только Громин с ПМ, и еще в руке маленький пульт держит. Возможно, радиодетонатор. А где сама взрывчатка? В дальнем углу сложены ящики. В довольно приличном количестве. У одного ящика откинута крышка и что-то светодиодное мигает. Ага, вот и сам детонатор.
Прикинул количество взрывчатки и немного вспотел. Если бабахнет, то на месте склада будет огромная воронка, а все вокруг сдует ударной волной, даже нашим фордам достанется. Только бы «Пелена» не подвела.
У стены лежит убитый. Видно тот, что недавно пытался стрелять через окно. У ящиков с бледным видом сидит раненый, плечо неумело перебинтовано. Под амбразурой боец с автоматом. Рядом стол с компьютером и монитором, в данный момент без изображения. Еще на столе лежат две трубы РПГ-18 и несколько РГД-5. Двое преступников оконные проемы контролируют, но не высовываются, пытаясь с помощью зеркала осматривать подступы.
Громин и еще двое шагают навстречу. Видимо, «охранять» собрались, чтобы чего не учудил. Хм, еще как начудю, дайте только мозги вам заморочить.
– Excuse me, Mr. Forster, small check.[16] – И Грэйн показал, что меня хотят осмотреть на предмет оружия и микрофонов. Развел руки в стороны, и меня обыскал один из «охранников». Вяло так, только оружие искал, пожалуй, если бы я на себя навесил кучу микрофонов, то ни одного он не нашел бы.
– Чисто, – буркнул «охранник» и отошел в сторону.
– Here, mister Forster.[17] – Грэйн повел рукой, приглашая в центр, где стояли два кресла и диван, а между ними столик с парой бутылок минеральной воды.
– Воды, мистер Форстер? – предложил по-английски Громин-Грэйн. – Прошу прощения, но скотча не имеется.
– Нет, воды не надо, – отказался я и тут же поправил Грэйна, – и не мистер Форстер, а капитан Форстер. В данный момент я считаюсь на службе.
– Хорошо, капитан Форстер, – и Грэйн показал на пыльную мебель. – Присаживайтесь.
Для чего он перешел на английский? Чтобы другие его не поняли?
Брезгливо осмотрел диван, затем кресла, выбрал самое чистое и присел, положив нога на ногу. Грэйн уселся напротив, тоже заняв джентльменскую позу. Я, изображая интерес, осмотрел всех присутствующих, и спросил:
– Ваши русские спутники, я полагаю, английским не владеют?
Парень, что контролировал оконные проемы справа, заметно усмехнулся, посмотрел на меня, указательным пальцем постукал по магазину и сделал большие глаза. Это видеть мог только я. Вот и внедренец, то есть внедренный сотрудник, его мне Скрябин точно описал. А позиция у него очень удобна – все на виду, и взрывчатка не на линии ведения огня. Как бы с ним синхронно сработать? Лицо его, кстати, кажется знакомым. Может, где-то по службе пересекались, хотя… и тут я понял – кого он мне напоминает! Одно лицо! Нет, правильно говорят – мир тесен!
Тем временем Громин-Грэйн взял бутылку с минералкой, отпил немного и поставил её обратно.
– Я считаю, что лучше говорить на цивилизованном языке, – мило улыбнулся Грэйн. – Зачем этим варварам знать – о чем говорят настоящие джентльмены?
Я невольно скривился – как говорить начал… падла, кем он себя считает, а? Перед глазами промелькнул сквер, выстрелы, умирающий дядя Миша…
Отогнал видения и подался немного вперед, боковым зрением отметив, что внедренец напрягся.
– Давайте расставим точки над «и», мистер Грэйн. Я. Знаю. Кто. Вы. На. Самом. Деле, – медленно и с расстановкой произнес я. – Вы как были русским, так им и остались, не так ли, мистер Gromin? И не надо о джентльменах, ладно?
У Громина промелькнуло злобное выражение, и вновь он сама любезность.
– Хорошо, – сплел руки на колене Громин, – давайте поговорим о наших делах.
– И так, мистер Gromin, вы хотели сдаться именно представителю Интерпола? Какие еще будут условия?
И я опять выразительно осмотрел присутствующих. Вдруг показалось, что не только внедренец владеет английским языком. Еще имеется пара, которые если не говорят, то хотя бы понимают некоторые слова, а это пахнет внутренним конфликтом. Можно на этом сыграть. Поймал выразительный взгляд внедренца. Ага, тот тоже просек ситуацию.
– Какие еще могут быть условия? – развел руками Громин. – Или вы об этих?
И последовал еле заметный пренебрежительный кивок в сторону присутствующих.
– Что он говорит, Грэйн? – спросил один из «охранников» по-русски с некоторым раздражением. – Он дает нам гарантии?
Интересно, что Громин наплел этим простакам? Деньги или «уехать жить в Лондон» обещал?
– Гарантии для вас ето нье ко мьне, а к ним, – и я махнул в сторону выхода. – Мьеня, интересуйет тьолько мистер Грэйн.
Охранники переглянулись, и один зло бросил Громину:
– Ты нам что обещал, а? Деньги хорошие гарантировал, что все тип-топ будет…
– Вот мои гарантии! – разозлился Громин и продемонстрировал всем радиопульт, совсем не заметив, что говорит по-русски без «акцента». – Делайте, что приказано, и получите свои деньги.
– У меня тоже есть гарантия, – злобно зашипел в ответ преступник у амбразуры, и у него в руке оказалась граната, – все тут разнесет, мля!
– Эй-эй, – заволновался один из «охранников», – успокойся и положи гранату. На атомы распылить нас захотел?
– А я предлагаю, – начал говорить второй «охранник», – взять этого лимонника в заложники и потребовать машину…
– Ты дебил! – перебил его тот, что контролировал оконные проемы слева. – Кто тебе даст уйти? Сдаваться надо…
– Сдавайся, а я не собираюсь…
– Молчать!
И все уставились на Громина, наконец, поняв, что он говорит на чистом русском языке.
– Так ты русский? – изумленно пробормотал правый «охранник». Остальные зло зашипели, недобро поглядывая на Громина.
– Ты нас всех кинул, крыса!
Я поймал вопросительный взгляд внедренца. Он уже приготовился вести огонь.
– Ваше решенье, мистер Грэйн, – поднялся я с кресла. – Вы сдайотесь мьне?
– Вот мое решение! – крикнул Громин и, встав за меня, выставил руки вперед, демонстрируя пульт и пистолет. – Стоять! А то всех тут на атомы распылю.
Охранники замерли в паре метров. Тот, что сидел у амбразуры, тоже вскочил, забыв про контроль ворот. Громин повел пистолетом, и я заметил, что тот на предохранителе. Ну, лохи! Ситуацией надо пользоваться. Сделал «глаза» внедренцу – пора! Тот все понял и вскинул автомат.
Бах! Бах! Бах!
Справа звякнуло железо, это съехал по стене наблюдатель за воротами. Упал дальний от меня «охранник» и свалился тот, что контролировал левые оконные проемы.
С первым выстрелом я заблокировал пистолет, ударом выбил пульт из руки Громина и носком туфли дотянулся до паха оставшегося в живых «охранника». Тот мигом свернулся в улитку, а я крутанулся на месте, выворачивая ПМ из руки. Противный хруст, и Громин взвыл, хватаясь за сломанный палец. Добавляю ему по голени и, заломив травмированную руку, впечатываю Громина в пол.
– На пол! Руки за голову!
Здание мгновенно наполнилось бойцами.
«Внедренец» на всякий случай упал и накрыл голову руками. Рядом со мной встал Легких, контролируя Громина. У свернутого в улитку преступника замерли Жихарев и Любшин.
– Чисто!
В здании появились Орлович и Поспешаев и сразу направились к ящикам. Саперы заглянули в открытый, что-то сделали и Орлович показал «ok». Сделал знак Легких, чтоб отпустил подвывающего Громина, и отошел. Андрей шагнул назад и принялся с интересом наблюдать. Остальные ребята тоже смотрели в мою сторону.
Громин перестал скулить, посмотрел по сторонам, приподнялся, увидел лежащий рядом пульт, стрельнул на меня взглядом, схватил его и нажал на кнопку…
Я усмехнулся, глядя на тщетные труды Громина-Грэйна. Пора снимать маски.
– Что, Андрей Михайлович, не работает? – насмешливо спросил я у Громина. – Или СИЛЫ не хватает?
– С-с-су-ука! – прошипел Громин, разглядывая меня, и у него проступило узнавание. – Не… не… не может быть… Вязов…
– Ну почему не может? – усмехнулся я. – Может! Мир-то тесен. Факт!
Вышел из здания. Легкий ветерок принес облегчение. С удивлением заметил, что пропотел насквозь. Даже броник, кажется, сырой. Присел на ЖБИ-блок. Подошел внедренец, тоже весь взмокший. Сел рядом.
– В первый раз?
– Ага, – кивнул парень. – Нервов сжег…
– Дед бы тобой гордился.
– Дед? – парень внимательно посмотрел на меня. И наконец узнал.
– Он был настоящим мужиком. И… мне жаль, что так вышло…
Тихомиров вздохнул и уставился в землю.
– Мне мама рассказывала… – тихо сказал он, – всякое. И я искренне тебя ненавидел. Но потом я понял – не все так просто. А сейчас… я уверен, дед все равно бы поступил так же. Даже зная, что его ждет смерть.
Подошел оперативник, с которым я менялся одеждой.
– Извини, – показал я на себя, – все потом пропиталось.
– Пустяки, – ответил тот. – Ты ведь за нас всю работу сделал.
– Не я один.
– Да, красиво сработали, – улыбнулся Тихомиров.
Посидели, слушая, как наши командиры докладывают начальству об успешно проведенной операции.
Вдруг остро захотелось домой.
– Слушай, – обратился я к оперу, – дай мобильник, я свой в бронемашине оставил.
– Держи. – Опер протянул мне телефон.
Я отошел в сторону, набрал номер и дождался ответа.