Записки патологоанатома Шляхов Андрей

© Шляхов А.Л., 2020

© Издательство АСТ, 2020

«If thought is life

And strength and breath:

And the want

Of thought is death…»

William Blake, «The Fly»

«Если сила жизни в мысли,

То и смерть сокрыта в ней…»

Уильям Блэйк, «Муха»

«Сначала они извлекают мозг через ноздри железным крючком. Этим способом удаляют только часть мозга, остальную же часть – путем впрыскивания [растворяющих] снадобий. Затем делают острым эфиопским камнем разрез в паху и очищают всю брюшную полость от внутренностей. Вычистив брюшную полость и промыв ее пальмовым вином, мастера потом вновь прочищают ее растертыми благовониями. Наконец, наполняют чрево чистой растертой миррой, касией и прочими благовониями (кроме ладана) и снова зашивают. После этого тело на семьдесят дней кладут в натровый щелок. Больше семидесяти дней, однако, оставлять тело в щелоке нельзя. По истечении же этого семидесятидневного срока, обмыв тело, обвивают повязкой из разрезанного на ленты виссонного полотна и намазывают камедью (ее употребляют вместо клея). После этого родственники берут тело назад, изготовляют деревянный саркофаг в виде человеческой фигуры и помещают туда покойника».

Геродот, «История». (Перевод Г.А. Стратановского)

Пролог

Тринадцать заповедей паталогоанатома

1. Не верь врачам, залечившим пациента до летального исхода.

2. Будь почтителен с тем, кто уже отправился в последний путь.

3. Никогда не отчаивайся, если не можешь найти причину смерти; указывай, какую пожелаешь, ведь ты – последняя инстанция.

4. Пьянство на рабочем месте – не порок, а одна из издержек профессии.

5. Спи сном праведника, ведь ты всегда и во всем прав.

6. Не ищи смысл жизни во время вскрытия.

7. Всегда помни о смерти – твоем поставщике.

8. Если твой пациент начинает предъявлять жалобы, гони его из морга.

9. Прежде чем знакомиться с девушкой, придумай себе менее пугающую специальность.

10. Не уверен – не вскрывай!

11. Не жалей сил для поиска истины. Чем больше найдешь, тем больше унесешь.

12. Поговорку «Семь раз отмерь – один раз отрежь» придумали идиоты.

13. Скальпель в твоей руке не просто нож, а оружие возмездия.

Глава первая

Кафедра

На суетливого молодого человека в слишком теплой кожаной куртке Данилов обратил внимание еще в вагоне. Бледное лицо с глубоко запавшими глазами, испарина на лбу, резкие повороты головы, судорожные движения рук. Парень явно искал то, что можно украсть и обменять на дозу.

Если хочешь выйти из общественного транспорта со всеми своими вещами – внимательно смотри на тех, кто рядом. И не обольщайся ничьим добропорядочным видом. А если сосед выглядит подозрительно – удвой бдительность.

Данилов машинально проверил телефон и бумажник. Мобильник лежал в чехле, прицепленном к поясу, а бумажник – во внутреннем, застегнутом на «молнию», кармане жилета.

После «Красносельской» парень в кожанке переместился ближе к центральному выходу – наверное, посчитал ехавших в вагоне пассажиров бесперспективными. Данилов, которому надо было выходить на «Сокольниках», встал за ним и, принюхавшись, не удивился тому, что обладатель потертой куртки, грязных, обтрепанных джинсов и стоптанных «в лапти» кроссовок пользуется дорогим одеколоном. Чуть ли не у каждого опустившегося человека сохраняется какая-нибудь одна привычка из прежней, нормальной, жизни. Эта «соломинка» не только помогает своему обладателю выделиться в среде таких же опустившихся людей, но и служит призрачной гарантией того, что еще не все потеряно, что жизнь еще может наладиться.

Данилов вспомнил дядю Мишу, алкоголика, некогда жившего в соседнем дворе, а ныне покоящегося на Николо-Архангельском кладбище. Дядя Миша, когда-то бывший начальником экспериментального цеха одного из секретных научно-исследовательских институтов, пропил все свое имущество до последней простыни, но сохранил радиоприемник «ВЭФ-202», которым его наградили за успехи в социалистическом соревновании.

– Это память! – говорил он. – А без памяти человек не человек, а так… субстанция.

Выходя на своей станции, Данилов потерял «косуху» из виду и снова заметил его только на лестнице. Оказавшись на улице, «косуха» остановился и принялся деловито хлопать себя по карманам, будто стараясь найти сигареты и зажигалку; по сторонам он при этом смотрел очень внимательно.

Данилов ускорил шаг, чтобы успеть перейти дорогу на зеленый свет, но при его приближении светофор издевательски замигал и переключился на красный; пришлось остановиться.

Когда снова загорелся зеленый, Данилов приготовился уже сойти с тротуара, как вдруг услышал позади громкое и гневное:

– Отдай! Отдай телефон, сволочь!

Слева от Данилова, чуть не сбив его с ног, пробежал человек, разглядеть которого толком не удалось. Лишь по знакомому запаху одеколона Данилов понял, что это наркоман в кожаной куртке. Следом за «косухой» бежала высокая брюнетка в синем брючном костюме. Девушка явно отставала – тяжело держать скорость на высоких каблуках.

«Вот гад!» – Данилов сорвался с места и устремился вперед, на бегу перекинув мешавшую сумку с левого бока за спину. Девушку он обогнал сразу же, еще на проезжей части, и успел увидеть, как «косуха» побежал в глубь квартала. «Понятное дело, не побежит же он вдоль дороги», – подумал Данилов.

Завидев бегущего доктора, прохожие отшатывались. «Косуха» свернул налево за «Макдоналдсом». Данилов удовлетворенно отметил, что расстояние между ними понемногу сокращается: «Вот я молодец, а также спортсмен – бегущего наркомана почти догнал».

На улице Барболина Данилов был уже в трех метрах от похитителя телефона.

– Стой! Все равно догоню! – крикнул Данилов и сразу же пожалел об этом: надо было беречь дыхание, а не орать попусту.

«Косуха» обернулся на бегу, оценивая перспективу. Секундой позже украденный телефон полетел влево, на газон, а сам похититель метнулся направо, на какую-то из Сокольнических улиц.

Данилов не стал продолжать погоню. Он остановился около телефона, поднял его и внимательно осмотрел, пока восстанавливалось дыхание. Дорогому, новенькому на вид смартфону повезло: упав на мягкую траву, он совсем не пострадал. Страшно представить, что было бы, приземлись он на асфальт. Мысленно поблагодарив «косуху» за предусмотрительность, Данилов сунул телефон в один из жилетных карманов, оправил рубашку, выбившуюся из-под ремня, и уже спокойным шагом двинулся обратно. Он внимательно смотрел вперед, стараясь углядеть стройную стриженую брюнетку в синем костюме.

Увы: Данилов дошел до вестибюля метро, потоптался около него минут пять, но так и не встретил хозяйку телефона. Взглянув на часы, он решил вечером поискать владелицу по номерам, сохраненным в памяти телефона.

В этом году первое сентября выдалось на славу: было сухо, солнечно, но не жарко. Данилов удивился тому, что внезапно исчезли все дети с цветами, но сразу же сообразил, что школьные «линейки» давно уже начались. «Интересно, как там Никита? Донес ли букет до школы?»

Вчера вечером парень долго отказывался брать в школу принесенный Еленой букет из одиннадцати роскошных красных роз, которые предназначались классной руководительнице Валентине Антоновне. Никита терпеть ее не мог, считая «дурой и врединой». Данилов, пару раз видевший Валентину Антоновну, полностью разделял его мнение. В конце концов Никита позволил матери уговорить себя, но Данилов, успевший хорошо изучить характер мальчика, не исключал, что по дороге в школу парень может вручить букет первой же девушке, которая обратит на себя его внимание.

Троллейбус не только подошел к остановке одновременно с Даниловым, но и оказался почти пустым. Владимир сел у окна и так глубоко задумался, что чуть было не проехал свою остановку. Выручила память: когда-то именно здесь, в сто тридцать третьей городской больнице, носившей имя профессора Остроухова, свежеиспеченный доктор Данилов проходил интернатуру по анестезиологии и реанимации.

«Все возвращается на круги своя, – усмехнулся про себя Данилов. – Был интерном – стал ординатором. Прогрессирую, и это главное». Владимир слегка хорохорился, в глубине души его беспокоила не только смена профессии, но и сопутствующие обстоятельства…

– Несмотря на время, прошедшее с момента окончания учебы, вы показали превосходный результат, – сказал во время собеседования профессор Мусинский. – Девяносто три правильных ответа из ста даст не каждый сотрудник нашей кафедры. Но вот ваше решение меня лично очень удивляет. Податься в патологоанатомы после стольких лет работы врачом… Если не секрет, то каковы были мотивы, побудившие вас, Владимир Александрович, поступить к нам в ординатуру?

Заведующий кафедрой, несмотря на относительную молодость (пятьдесят с хвостиком), был въедлив и дотошен. Во всем он прежде всего ценил ясность. Впрочем, патологоанатому положено быть именно таким.

– Я устал от лечебной работы, – ответил Данилов. – К тому же меня всегда привлекала патологическая анатомия.

– Интересно узнать, чем именно? – оживился Мусинский, обводя взглядом остальных членов комиссии. – У нас же, мягко говоря… не очень эстетично.

– В медицине эстетам делать нечего, – улыбнулся Данилов. – А патанатомия, на мой взгляд, самая интересная область медицины. Для думающего человека, конечно. Постоянно решаешь загадки, анализируешь, делаешь выводы… очень увлекательно.

– Так, ясно, – заведующий кафедрой покивал головой. – Значит, на «скорой помощи» или в анестезиологии вам было мало загадок? Или там вы действовали не думая?

– Отчего же – не думая, – Данилов понял, что «по предмету» его больше спрашивать сегодня не будут. – Думал, но от этого приятного процесса меня то и дело отвлекали различные сопутствующие обстоятельства. Настал день, и захотелось побольше спокойствия. Меньше суетиться – больше думать…

Исповедоваться на собеседовании Данилову не хотелось.

– А вы читали «Окончательный диагноз» Артура Хейли? – Мусинский явно был мастером как каверзных, так и неожиданных вопросов.

– Читал, давно, еще в студенческие годы.

– Впечатлило?

– Нет, – честно признался Данилов. – Не впечатлило.

– Это хорошо, – одобрил заведующий кафедрой. – А почему?

– Поединок умов не этично накладывать на конфликт нового и старого, особенно в медицине, – Данилову самому понравилось, как емко и сжато он сформулировал ответ.

– Спасибо, – после нескольких секунд молчания сказал заведующий кафедрой, давая понять, что собеседование окончено.

С двумя пятерками – по итогам тестирования и собеседования, – место в ординатуре Данилову было обеспечено. Чудесное, бесплатное место, не только финансируемое из федерального бюджета, но и приносящее своему обладателю стабильный ежемесячный доход в размере двух с половиной тысяч рублей.

– Бешеные деньги – это не большие деньги, а те, получая которые можно сбеситься, – сказала Елена.

– Ничего, – отмахнулся Данилов. – Я же еще и работать буду. По специальности.

– На «скорой»? – удивилась Елена. – Но ты же сам говорил…

– Правильно говорил, – подтвердил Данилов. – На «скорую» не вернусь. Подработка у меня классная – фельдшером-лаборантом в патологоанатомии.

– Вова! – только и выдохнула Елена. – Ты что – с ума сошел? Подрабатывать лаборантом в морге? С врачебным дипломом в кармане?

– Так это же подработка, – пожал плечами Данилов. – В трудовую она не пишется. Да и что плохого – буду оформлять документацию, готовить фиксаторы и микропрепараты, следить за приборами, точить ножи…

– Какие еще ножи?

– Микротомные, какие еще. Заодно буду потихоньку входить в курс дела. На практике. По-моему, очень полезно.

– Ох, Данилов… – вздохнула Елена и перевела разговор на учебу, не дав Данилову сказать, сколько он будет получать, подрабатывая на должности лаборанта.

Вместе с надбавками и премиями на полставки у него должно было выходить вполне прилично. Во всяком случае, так обещал заведующий патологоанатомическим отделением, жена которого работала на одной кафедре с Полянским. Именно Игорь и пристроил Данилова в совместители, когда выяснилось, что работать тому, в сущности, негде.

С пациентами Данилов не хотел иметь дела так же, как не хотел играть по вечерам на скрипке в какой-нибудь полупафосной харчевне. Музыка и прием пищи были в его понимании несовместимы. А работать было необходимо: что он будет за мужик, если не сможет кормить семью. Предложение друга оказалось как нельзя кстати, да и заведующий моргом Данилову понравился. Нормальный сорокалетний мужик, без особенных амбиций и начальственного чванства.

– Отделение у нас непростое, текучесть кадров большая, дисциплина хромает, – признался заведующий Юрий Юрьевич, – поэтому нормальных сотрудников я не обижаю. Поощряю как могу, лишь бы работали добросовестно.

Непростым отделение было потому, что являлось централизованным – обслуживало не одну больницу, а несколько. Больше работы, больше писанины, больше суеты…

– Над графиком, конечно, придется поколдовать… – слегка погрустнел заведующий.

Данилов понимал проблему. В патологоанатомических отделениях дежурят только санитары, по одному на каждое. Врачи и лаборанты работают днем, считая отсутствие ночных дежурств основным бонусом своей службы. А еще их практически никогда не вызывают ночью на работу.

Принимая Данилова, имевшего диплом врача, но не имевшего сертификата по гистологии, заведующий совершал одно нарушение. Привязывая график работы Данилова к его учебе в ординатуре – второе.

– Ладно, буду ставить вам все субботы, а остальное время раскидаем… Вас же интересуют деньги, а не количество отработанных часов?

– Часы меня не интересуют, – подтвердил Данилов.

– Тогда поступим так. В заявление укажите не ноль пять ставки, а «до ноль пяти», приходить будете ежедневно во второй половине дня и заниматься препаратами, поддерживать в порядке оборудование, заполнять бумажки. По субботам приходите с утра. Сделали дело – идите домой. Учитывая, что ваш график несколько, хмм, условный, при необходимости вы можете пропустить какой-то день, только не забывайте заранее меня предупредить. Надеюсь на понимание. Вас рекомендовали как вменяемого человека. Мне надо, чтобы работа была сделана как надо. Все остальное – решаемо. Усердие вознаграждается материально.

– Я все понял. Надеюсь, вы будете мной довольны.

О такой подработке можно было только мечтать: пришел, сделал, ушел. Тихо, спокойно, никто не напрягает. Главное, чтобы деньги платили и еще чтобы никакой правдолюбец не настучал куда следует о нарушении трудового законодательства и финансовой дисциплины. Впрочем, последнее мало волновало Данилова: раз заведующий сам предлагает поступить подобным образом, значит, его начальство это негласно поощряет.

– Через месяц станет ясно, приработаетесь вы или нет, – сказал Юрий Юрьевич, давая понять, что разговор окончен.

Данилов не сомневался, что все будет в порядке. Необходимые лаборанту навыки он приобрел еще в институте, в студенческом кружке на кафедре гистологии. А это как умение ездить на велосипеде – на всю оставшуюся жизнь…

По больничной территории Данилов почти бежал – он не любил опаздывать, тем более в первый день. Впопыхах сунулся в здание морга, где располагалась кафедра патологической анатомии, с центрального входа, но охранник, безошибочно распознав в Данилове своего, отправил его к служебному входу.

Сотрудники попадали в отделение через подвал, откуда мимо раздевалки можно было пройти прямо к небольшому залу. Данилов на ходу достал из сумки халат и, не сбавляя темпа, надел его прямо поверх жилета. Часы на запястье показывали пять минут десятого. «Все-таки опоздал».

Но из распахнутой двери доносился нестройный гул голосов, свидетельствующий о том, что собрание еще не началось. Войдя внутрь, Данилов увидел, что все пять стульев в «президиуме», стоящие вдоль длинного обшарпанного стола, еще пустуют.

Данилов уселся в последнем ряду у бокового прохода.

– Доброе утро, – сказал он соседке справа.

Та обернулась и, встретившись взглядом с Владимиром, ответила:

– Доброе утро.

Данилову захотелось ущипнуть себя за руку, чтобы прогнать наваждение. Рядом с ним сидела та самая девушка, хозяйка смартфона, оттягивавшего карман даниловского жилета. Сомнений быть не могло – та же стрижка. Теперь уже Данилов кроме стрижки смог разглядеть все остальное – от серо-голубых глаз до ямочек на щеках. Симпатичная, даже нет – красивая, определенно красивая.

Желая убедиться окончательно, Данилов перевел взгляд на ноги соседки и увидел синие брюки.

– Мы с вами знакомы? – Девушку явно покоробила бесцеремонность Данилова.

– Нет, – улыбнулся Данилов. – Но вот уже полчаса или даже больше, как я просто мечтаю с вами познакомиться.

Дружелюбный взгляд соседки сменился равнодушно-отстраненным, ямочки на щеках разгладились, точеный подбородок слегка выдвинулся вперед. Девушка немного помедлила с ответом, явно раздумывая – осадить нахала словами или же ограничиться презрительной улыбкой.

Данилов расстегнул пуговицу на халате, сунул правую руку в жилетный карман и протянул соседке ее пропажу.

– Узнаете?

– Узнаю, – пролепетала та. – Мой телефон… Откуда он у вас? Ах, это же вы… Вас я не запомнила, но вот сумку вашу… Спасибо!

Она взяла телефон, повертела его в руках и убрала в сумочку.

– Пожалуйста! – ответил Данилов, и следуя раз и навсегда усвоенному правилу, гласившему, что мужчина должен представляться первым, назвал себя: – Владимир Данилов, ординатор первого года.

– А я Ирина, – улыбнулась соседка. – И, представьте себе, тоже ординатор первого года.

– Надо же, сколько совпадений, – пошутил Данилов.

– Да уж, кому рассказать – не поверят. А что вы сделали с грабителем?

– Когда он выбросил ваш телефон, я прекратил погоню.

– Фантастика! – от удивления и радости глаза Ирины расширились чуть ли не в пол-лица. – И вы просто так взяли и побежали за сволочью, укравшей чужой телефон? Не побоялись?

– Признаюсь честно, – Данилов никогда не любил корчить из себя героя, – все произошло так неожиданно, что я ничего не успел понять. Вдруг осознал, что бегу за этим типом. Ну, а раз уж побежал, то надо догнать. Или хотя бы получить телефон.

– Вы – мой герой! – восхитилась Ирина и тут же добавила: – Не спешите пугаться, это вас ни к чему не обязывает. Просто я расскажу…

– У меня к вам есть одна просьба, – Данилов склонился к уху Ирины и понизил голос, потому что в зал вошел заведующий кафедрой сотоварищи. – Не рассказывайте об этом хотя бы здесь, на кафедре. Я буду стесняться.

– Хорошо, – столь же тихо ответила соседка. – Я расскажу только маме…

– Маме можно, – разрешил Данилов.

– Я рад поздравить всех собравшихся с началом нового учебного года… – На собеседовании Мусинский говорил тихо, но сейчас его голос звучал громко и раскатисто. – Для начала познакомимся с новичками, а затем перейдем к делам.

Кроме Данилова и Ирины на кафедру пришли еще трое ординаторов. Алену Харченко, невысокую блондинку в очках, Данилов внутри себя окрестил Отличницей, и, как показало будущее, не ошибся. Высокий, весь какой-то прилизанный Денис Абанин получил прозвище Красавчик, а худой и взъерошенный Илья Цуркан был назван Воробьем. Ирине, фамилии которой Данилов не расслышал, прозвище как-то не подобралось.

После ординаторов настал черед аспирантов, на которых знакомство с новичками и закончилось. Мусинский представил новичкам профессора Каштанову, заведующую учебной частью, а с остальными сотрудниками предложил знакомиться по ходу дела.

Каштанова тут же попросила слова, поздравила новеньких с приходом на «самую замечательную кафедру на свете» и попросила ординаторов задержаться после собрания. Данилову она понравилась еще на собеседовании: полная, улыбчивая, доброжелательная; казалось, что с такой женщиной легко работать, да и жить, пожалуй, тоже.

Дальше стало неинтересно – сотрудники кафедры по очереди говорили о своих проблемах, не понятных Данилову. Он переглянулся с соседкой и, увидев, что той тоже скучно, возобновил беседу.

Для начала обменялись базовой информацией: рассказали друг другу, кто, когда и какой вуз окончил. Ирина оказалась обладательницей красного диплома, избравшей для себя научную стезю. Ее жизненный план был построен вокруг карьеры: до тридцати непременно защитить кандидатскую диссертацию и сразу же браться за докторскую, чтобы к тридцати пяти годам стать профессором, а к сорока получить свою кафедру. Планами Ирина делилась с доверчивостью вчерашней студентки. Данилов вспомнил, что у Полянского на шестом курсе была точно же такая программа, и с трудом сдержал улыбку. Кандидатом наук Игорь стал, хоть и с некоторым опозданием, но вот о заведовании кафедрой он уже, кажется, и не мечтал. Во всяком случае – давно уже не заводил разговоров на эту тему. Теперь защита докторской с обретением профессорского поста была венцом его карьерных планов.

Затем перешли к семейному положению. Данилов узнал, что его собеседница продолжает врачебную династию и попутно узнал ее фамилию – Захарьина.

– Правда, к тому самому профессору Захарьину наша семья никакого отношения не имеет, – сразу же уточнила Ирина. – Прадед родом из забайкальских казаков.

Жила Ирина с матерью, главным врачом детской поликлиники. Об отце упомянула лишь вскользь, сказав, что он, несмотря на возраст, продолжает оперировать.

Данилов в ответ сообщил, что женат и воспитывает сына, который навряд ли продолжит врачебную династию, так как колеблется в выборе профессии между адвокатом, программистом или банкиром.

– Что, так вот сразу, и банкиром? – не поверила Ирина.

– Да, так и сразу, – подтвердил Данилов. – Очень серьезный молодой человек. Но не исключено, что в итоге остановится на программировании, это же ведь так здорово – сутки напролет просиживать за компом, да еще и деньги за это получать…

После окончания собрания ординаторы первого года пересели в первый ряд, поближе к Каштановой.

– У всех есть с собой карандаши и альбом? – первым делом поинтересовалась она.

Карандашей и альбома не оказалось только у Данилова. Он хорошо помнил, что вся учеба на кафедрах гистологии и патологической анатомии связана с рисованием – зарисовкой препаратов с целью лучшего запоминания, – но не думал, что карандаши понадобятся уже в первый день.

– Карандаши с альбомом должны быть у всех и всегда! – предупредила Каштанова. – Наш заведующий, Георгий Владимирович, в любой момент может показать вам нечто интересное, и он будет крайне расстроен, если вы это тотчас же не зарисуете. Вы можете оставить принадлежности на кафедре, чтобы каждый день не носить с собой. Но – чтобы были у всех. Это первое. Второе – ординаторы первого года должны посещать лекции для студентов и исправно их конспектировать. Советую заранее ознакомиться с тематическим планом и накануне лекции прочитать соответствующую главу в учебнике. Так будет больше пользы. Лекции читаются не у нас, а в конференц-зале главного корпуса. Не опаздывайте, пожалуйста. И упаси вас бог сказать Георгию Владимировичу или, того хуже – Анне Павловне, что вы знаете все, о чем говорится на лекциях и потому не видите смысла в их посещении. За пять минут вам докажут, что вы не знаете ровным счетом ничего. Со всеми вытекающими. Вопросы есть?

– Есть, Светлана Сергеевна, – сказал Красавчик. – А разве Анна Павловна читает лекции?

– Да, когда Георгий Владимирович занят. Теперь третье, и, наверное, самое главное. Вы пришли сюда учиться, а не валять дурака. Институт уже позади, то, что вы упустите сейчас, вам уже не удастся узнать. И забудьте про студенческую привычку полгода валять дурака, а потом устраивать мозговой штурм. Таким путем устойчивых знаний не получить. Только ежедневный труд позволит вам овладеть избранной специальностью в полном объеме. Все меня поняли?

– Да, – хором ответили ординаторы.

– Во время тестирования и собеседования на кафедре сложилось хорошее мнение обо всех из вас, – улыбнулась Каштанова. – Надеюсь, что мы не разочаруемся.

На Данилова ощутимо повеяло школой. «Вольдемар, Вы же сами этого хотели», – напомнил он себе.

Сердито жужжа, в стекло билась крупная муха, которой наскучило летать по залу. Ей было невдомек, что существуют ситуации, в которых настойчивость не помогает, а только отнимает силы.

– В час двадцать первая лекция, – сообщила Каштанова. – теперь можете отдохнуть минут десять, а затем возвращайтесь сюда. Сегодня с вами будет заниматься Дмитрий Алексеевич Ерофеев, ассистент кафедры. Все свободны!

Перерыв был как нельзя кстати: Данилов из последних сил боролся с внезапно накатившей дремотой.

Глава вторая

Первая секция

– Пойдемте в малую секционную, там вас ждет сюрприз, – сказал ассистент Ерофеев ординаторам, ждавшим его в коридоре.

Никто не стал уточнять, какой именно. В секционном зале, то есть в зале для вскрытия трупов, их мог ждать только мертвец.

За два дня ординаторы успели познакомиться с кафедрой, прослушать одну лекцию, побывать на парочке практических занятиях и получить «научное задание». Им нужно было подготовить материалы для научных статей. Сами статьи писали аспиранты и ассистенты, а профессора с доцентами подписывали их и «продвигали» в журналы – так обеспечивалась преемственность в работе кафедры. В перечне авторов указывались все – от профессора до ординатора; а каждая опубликованная статья подтверждала авторитет написавшего, будучи хоть и небольшой, но научной работой.

Ассистент Ерофеев был человек-ртуть. Он ни секунды не стоял спокойно, без дела: если руки его внезапно оказывались свободны, но начинал дергать себя за бороду или протирать стекла очков. Передвигался он так быстро, что ординаторы едва за ним поспевали.

Сюрпризом оказался труп мужчины, на вид лет шестидесяти – шестидесяти пяти.

– Вот вам задание на сегодняшний день! – сказал Ерофеев, перебирая фартуки, висевшие на стене. – Так… перчатки тоже есть… Все есть! Можете облачаться и приступать. Ваша задача – установить причину смерти и при этом не изуродовать труп. Когда закончите – позовете. При поступлении все вы показали себя людьми сведущими, пора посмотреть, как вы умеете применять знания на практике.

– Дмитрий Алексеевич, а где история болезни? – спросила Ирина.

– А зачем вам история болезни? – Ерофеев изобразил крайнее удивление. – Только зря время терять. Мало ли, что там написали лечащие врачи? Может быть, они дилетанты и профаны, которые пытаются навязать вам свое мнение? Привыкайте рассчитывать только на себя.

– Но мы хотя бы должны представлять, где и что нам искать… – сказала «отличница» Алена, но Ерофеев не дал ей договорить.

– Разумеется – должны! Непременно – должны! Значит так, на вопрос «где?» отвечаю «здесь!», – ассистент указал правой рукой на труп. – А на вопрос «что?» отвечаю «причину смерти!». Еще вопросы будут?

Ординаторы молчали.

– Тогда – нож в руки и вперед! – подбодрил их Ерофеев. – Хотите – с песнями, хотите – без. А мне пора.

– Такой молодой и уже такой вредный! – высказалась Ирина, когда Ерофеев ушел.

– Одно от другого не зависит, – заметил Денис. – Ты что, вредных детей не видела?

– Давайте займемся делом! – ответственная Алена уже надевала фартук.

Спустя пять минут ординаторы стояли вокруг стола. Как-то само собой вышло так, что скальпелями вооружились Алена и Данилов. Резать не спешили – обменивались мнениями.

– Скорее всего – онкология, – предположил Денис. – Истощение налицо.

Покойник и впрямь был из тех, про кого говорят «кожа да кости». Рот слегка приоткрыт, глаза закрыты, губы синие, правое плечо немного ниже левого. Вот и все данные внешнего осмотра.

– Давайте-ка перевернем его, – предложил Данилов.

Илья и Денис помогли ему перевернуть труп на живот, но осмотр тыла ничего не дал.

– Почему обязательно онкология? – возразила Ирина. – Почему, например, не туберкулез?

– Туберкулез можно исключить, – сказал Данилов. – Сразу.

– На каком основании? – Ирине явно хотелось поспорить. – Или ты ясновидящий экстрасенс? Тогда, может, скажешь сразу диагноз?

– Действительно, а почему не туберкулез? – заинтересовалась Алена.

– Потому что туберкулезные трупы сюда не попадают, – объяснил Данилов. – Для них есть свой морг, при седьмой туберкулезной больнице.

– Знаем такую тут неподалеку, – сказал Денис.

– Меня вообще Сокольники как район не впечатляют, – отвлеклась от темы Ирина. – Туберкулезная больница, городской противотуберкулезный диспансер, кожно-венерологический диспансер и тюрьма!

– Поверь, нефтезавод гораздо хуже всего перечисленного, – сказал Илья, снимавший квартиру в Капотне.

– Но ведь здесь городской патологоанатомический центр, – возразила Алена. – И труп могли по каким-то соображениям привезти сюда.

– Навряд ли, – покачал головой Данилов.

– А где подушка? – вспомнил Денис.

Твердая «подушка» в клеенчатой наволочке лежала под столом. Данилов поднял ее и положил под шею трупа с таким расчетом, чтобы было удобнее вскрывать черепную коробку.

– Предлагаю работать не всем сразу, а в обычном порядке, – сказал Данилов. – Желающие поработать с головой есть?

– Начинай, а я буду ассистировать, – предложил Илья.

Покойник был лыс, что облегчало задачу. Стараясь вести скальпель плавно, Данилов сделал на голове трупа длинный разрез – от правого уха к левому. Вышло неплохо. Пока Данилов осматривал взятую со стола с инструментами рамочную пилу, похожую на обычную ножовку, Илья подготовил поле: натянул кожу на лицо и затылок. Данилов зафиксировал голову трупа левой рукой, а правой стал пилить – очень осторожно, даже почтительно, стараясь не повредить мозг. Слишком ретивый пильщик мог сорвать крышку черепа вместе с содержимым.

Остальные ординаторы молча ждали, пока Данилов закончит.

Распил получился ровным, почти образцовым. Отложив пилу, Данилов взял долото, вставил его в распил и покачал. Раздался негромкий хруст. Илья подал молоток. Данилов переместил долото туда, где щель была уже, и коротко, но сильно стукнул по нему молотком. Снова захрустело.

Молоток был не простой, а анатомический. Небольшой, цельнометаллический, хромированный. Внизу рукоять заканчивалась крючком, предназначенным для окончательного вскрытия черепной коробки. Как только Данилов вставил крюк в щель, Илья взял труп за руки и налег на него всем телом, чтобы покойник не свалился со стола. Данилов нажал на молоток. На сей раз раздался не хруст, а громкий звук, прозвучавший в тишине, словно выстрел. Свод черепа упал на стол, сверху вывалился мозг.

Данилов взял в правую руку «мозговой» нож – обоюдоострый, с длинным плоским и закругленным на конце лезвием, – затем схватил мозг левой рукой, потянул его и перерезал черепные нервы.

С мозгом и ножом в руках Данилов перешел к малому столу, предназначенному для работы с органами. Положив мозг на стол, Данилов перерезал ножом мозолистое тело, соединяющее оба полушария, и мозг распался на две половины.

– Чувствую я, что здесь мы что-то найдем! – сказал Данилов и принялся нарезать мозг тонкими пластинками. Каждый срез внимательно осматривался всей компанией до тех пор, пока в левой височной доле не обнаружились признаки кровоизлияния. Обширного, явно ставшего причиной смерти.

– Быстро мы управились! – обрадовался Денис.

– Какое там – управились, – осадил его Данилов. – Мы только начали. Или ты уверен, что наш друг больше ничем не болел?

– Да нет, не уверен, – Денис пожал плечами.

– Тогда пойдем дальше! – сказал Данилов, возвращаясь к столу.

Илья приподнял труп за плечи, давая Данилову возможность переложить «подушку» под спину, так, чтобы покойник расправил плечи и слегка выгнулся вперед. В таком положении удобнее делать вскрытие и извлекать органы.

Данилов снова взял в руки скальпель и разрезал кожу от кадыка до лобка. На пару с Ильей они завернули кожу книзу – на профессиональном жаргоне это называлось «снять куртку». Настал черед другой, ножевой, пилы. Данилов аккуратно пилил ребра, вырезая грудину, а закончив, уступил место Илье. Тот довольно быстро извлек внутренние органы и выложил их на столе рядом с мозгом.

– А теперь предлагаю разделиться! – распорядилась Алена. – Так будет быстро и не скучно. Я возьму себе печень. Нет возражений?

Возражений не было. Данилову, как уже много сделавшему, достался желудок – пустой, практически без содержимого, с небольшим рубцом на слизистой оболочке.

– Язвенная болезнь желудка, ремиссия, – сообщил коллегам Данилов.

– А тут метастазов ку-у-уча, – протянула Ирина. – Ищите источник…

К часу дня секция была закончена. Дениса отправили за Ерофеевым. Тот пришел, долго копался в органах, долго рассматривал в микроскоп препараты, которые приготовили Алена с Ириной, и наконец, сказал:

– Вроде как все верно! Молодцы!

– А теперь-то покажете нам историю? – спросила Ирина.

– Конечно, – рассмеялся Ерофеев. – Вам же секцию оформлять, как же тут без истории болезни… Сейчас принесу. А вы пока посмотрите вот это. Интересно – сумеете опознать?

Он достал из кармана стеклышко с каким-то препаратом и положил его предметный столик микроскопа под зажимы.

– Возможно, что ваши мнения разделятся, – улыбнулся Ерофеев и скрылся за дверью.

– Какой-то день загадок, – поморщился Денис. – До экзаменов, кажется, еще далеко…

– Чувствую я, что вся ординатура будет одним сплошным экзаменом, – сказал Данилов. – И не могу сказать, что мне это не нравится. Так интереснее.

Алена уже сидела за микроскопом и рассматривала препарат. Через пару минут она поднялась и уступила место Ирине.