Не говори никому. Беглец Кобен Харлан

Глава 37

Шона вошла в квартиру и повалилась на свой любимый диван. Линда присела рядом и похлопала себя по коленке. Шона склонила к ней голову и закрыла глаза, а Линда начала тихонько перебирать ее волосы.

— Как Марк? — спросила Шона.

— Нормально. Расскажешь, где была?

— Долгая история.

— Я здесь весь день сидела и ждала новостей о брате.

— Бек мне звонил.

— Что?!

— Он в безопасности.

— Слава богу!

— И не убивал Ребекку.

— Я знаю.

Шона повернула голову и подняла на подругу глаза. Та подозрительно моргала.

— Все будет хорошо, — сказала Шона.

Линда кивнула, отвернувшись.

— Что случилось?

— Те фотографии сделала я, — прошептала Линда.

Шона резко села.

— Элизабет пришла ко мне на работу, вся в синяках. Я хотела отвести ее к врачу. Она отказалась. Попросила только ее сфотографировать.

— Так это что, не была автомобильная авария?

Линда отрицательно покачала головой.

— Кто же ее избил?

— Элизабет заставила меня пообещать, что я никому не скажу.

— Ага. Восемь лет назад, — хмыкнула Шона. — Давай рассказывай.

— Все не так просто.

— Догадываюсь. Кстати, почему она пришла именно к тебе? И почему вы решили, что эти снимки могут защитить…

Голос Шоны увял, она смерила Линду жестким взглядом. Та и глазом не моргнула, но Шона вспомнила, что сообщил ей в подъезде Карлсон.

— Брэндон Скоуп, — тихо сказала Шона.

Линда молчала.

— Это он избил Элизабет. О господи, неудивительно, что она прибежала к тебе. Она хотела сохранить все в секрете. Я или Ребекка, мы бы заставили ее пойти в полицию. Но не ты.

— Она заставила меня пообещать, — упрямо повторила Линда.

— И ты так просто согласилась?

— А что оставалось делать?

— Погнать ее в участок, хоть бы и пинками.

— Не все такие смелые и независимые, как ты, Шона.

— Ой, только не морочь мне голову.

— Элизабет не хотела идти в полицию, — настаивала Линда. — Сказала, что ей необходимо время. Что нужно собрать побольше доказательств.

— Каких еще доказательств?

— Что он набросился на нее, наверное. Я не знаю. Она бы не стала меня слушать. Не могла же я тащить ее насильно.

— Конечно. Тем более что и не хотела.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— То, что ты работала в благотворительном фонде Скоупов! Веселенькая бы вышла история, если бы все узнали, что главный благотворитель в свободное время избивает женщин!

— Я молчала, потому что меня заставила Элизабет.

— А ты и обрадовалась, да? Закрыла рот на замок, чтобы защитить свою любимую благотворительность.

— Это нечестно…

— Тебе она была важней, чем Элизабет.

— Ты не знаешь, сколько хорошего мы делаем! — закричала Линда. — Ты не знаешь, сколько людей мы спасли…

— Заплатив кровью Элизабет Бек, — закончила Шона.

Линда звонко треснула ее по щеке. Женщины уставились друг на друга, тяжело дыша.

— Я правда хотела рассказать, — сказала Линда. — Это она мне не позволила. Может быть, я и слабая, но ты не имеешь права говорить такие вещи.

— А когда Элизабет похитили? О чем ты думала, рыдая вместе с нами?

— Думала, что это, наверное, связано. Поэтому пошла к отцу Элизабет и во всем призналась.

— И что он?

— Поблагодарил меня и сказал, что в курсе. Попросил особо не распространяться, так как ситуация довольно деликатная. А потом, когда стало известно, что убийца — Киллрой…

— Ты решила сохранить все в тайне.

— Брэндон Скоуп погиб. К чему валять его имя в грязи?

Зазвонил телефон. Линда дотянулась до аппарата. Поздоровалась, помолчала и передала трубку Шоне.

— Тебя.

Не глядя на подругу, Шона взяла трубку.

— Алло?

— Приезжай ко мне в офис, — приказала Эстер Кримштейн.

— С какой стати?

— Я не люблю извиняться, Шона, поэтому просто считай, что я старая толстая дура. Хватит тебе этого? Лови такси и дуй ко мне. Пора нам спасать невиновного.

Заместитель прокурора округа Лэнс Фейн ворвался в офис Эстер Кримштейн как только что разбуженная, взъерошенная ласка. Два детектива, Димонте и Крински, болтались у него в кильватере. Все трое были напряжены как натянутая струна.

Эстер и Шона стояли у стола.

— Джентльмены, — объявила Эстер, сделав пригласительный жест рукой, — прошу садиться.

Фейн злобно поглядел на нее, потом, с отвращением, на Шону:

— Я пришел не для того, чтобы вы тут со мной в игрушки играли.

— Конечно нет. Игрушкой своей ты сам, дома, с удовольствием займешься, — ответила Эстер. — Садись.

— Если вы знаете, где Бек…

— Садись, Лэнс, пока у меня от тебя голова не разболелась.

Все уселись. Димонте водрузил на стол ноги в ботинках из змеиной кожи. Кримштейн, улыбаясь все так же ослепительно, взяла их обеими руками и сбросила на пол.

— Мы собрались здесь, джентльмены, с одной целью: спасти вашу карьеру. Давайте же этим и займемся, согласны?

— Я требую объяснить…

— Ш-ш-ш, Лэнс. Говорю сейчас я. Твое дело слушать и иногда повторять: «Да, мэм» или «Спасибо, мэм». В противном случае вы — конченые люди.

Лэнс метнул на нее злобный взгляд:

— Ты помогаешь виновному избежать правосудия, Эстер.

— Если бы я тебя не знала, Лэнс, то сказала бы, что ты выглядишь на редкость сексапильно, когда злишься. Итак, слушайте, дважды повторять не буду. Я делаю тебе одолжение, Фейн. Не хочу, чтобы ты выглядел полным идиотом. Нет, ты, конечно, идиот, это понятно, и тут уж ничего не поделаешь. Но если ты меня внимательно выслушаешь, то в разряд полных идиотов пока не перейдешь. Уловил? Прекрасно. Во-первых, я правильно поняла, что точное время смерти Ребекки уже установлено? Полночь, плюс-минус полчаса? Я не ошибаюсь?

— И что из этого?

Эстер поглядела на Шону:

— Хочешь сказать сама?

— Нет, давай ты.

— Ведь это ты проделала львиную долю работы…

— Не тяни волынку, Кримштейн, — возмутился Фейн.

Дверь позади него отворилась, и секретарша Эстер внесла несколько листков бумаги и небольшую аудиокассету.

— Спасибо, Шерил.

— Не за что.

— Можешь идти домой. И завтра приходи попозже.

— Спасибо.

Шерил вышла. Кримштейн надела полукруглые очки и начала читать принесенные ей документы.

— Мне все это начинает надоедать, Эстер.

— Ты любишь собак, Лэнс?

— Кого?!

— Собак. Я сама не очень ими увлекаюсь, но эта… Шона, где у тебя фотография?

— Вот она.

Шона продемонстрировала всем присутствующим большую фотографию Хлои.

— Бородатый колли.

— Не правда ли, очень милая, Лэнс?

— С меня хватит.

Лэнс Фейн поднялся. Крински тоже. Димонте не тронулся с места.

— Вот сейчас ты уйдешь, — пообещала Кримштейн, — а собачка утопит всю твою карьеру в огромной луже.

— О чем ты, черт побери?

Эстер протянула Фейну два листка:

— Эта псина — доказательство того, что Бек никого не убивал. Прошлой ночью он был в «Кинко». Вошел туда с собакой. Вызвал небольшой переполох, как я понимаю. Вот тут показания четырех свидетелей, независимо друг от друга опознавших Бека. Он воспользовался одним из компьютеров и занимал его, согласно счету, с четырех минут первого до двадцати трех минут первого.

— И ты хочешь, чтобы я принял это как алиби?

— Пока нет. Просто почитай. — Эстер ухмыльнулась. — Вот, ребята, копии для вас.

Кримштейн протянула копии Крински и Димонте. Крински скользнул глазами по строчкам и попросил разрешения воспользоваться телефоном.

— Конечно, — сказала Эстер. — Только, если собираетесь говорить по межгороду, запишите на счет вашего ведомства. — Она сладенько улыбнулась. — Спасибо.

Фейн прочел документ, и лицо его посерело как пепел.

— Думаешь о том, как бы передвинуть время смерти, да? — спросила Эстер. — Можешь попробовать. Только знаешь что? В ту ночь на мосту велись ремонтные работы. Бек бы просто не проехал.

Фейн, в прямом смысле этого слова, крякнул, а потом пробормотал что-то, рифмующееся со словом «щука».

Кримштейн ответила ему тихим «тсс».

— Будет, будет, Лэнс. Тебе впору меня благодарить.

— Да за что же?

— Только представь, каким дураком я бы могла тебя выставить! Вообрази себя перед камерами: ты появляешься на сотнях экранов, готовый объявить об аресте опаснейшего преступника. На тебе твой лучший галстук, ты вещаешь, как нелегко хранить покой жителей большого города и скольких совместных усилий потребовала поимка ужасного убийцы. Хотя нет, ты, разумеется, присвоил бы всю славу себе. Щелкают вспышки. Ты улыбаешься и зовешь репортеров по именам, а в мыслях уже усаживаешься за большой дубовый стол в красивом кабинете. И тут — бах! — откуда ни возьмись выскакиваю я с этим неожиданным алиби. Лэнс, о Лэнс, неужели ты не чувствуешь, что должен мне по гроб жизни?

Глаза Фейна метали молнии.

— На нем еще покушение на полицейского.

— Нет, Лэнс, нет. Подумай сам: ты, заместитель генерального прокурора округа, принял ошибочное решение. Спустил всех собак на невинного человека. И не просто на человека, а на детского врача, который работает с беднейшими слоями населения за невысокую зарплату, вместо того чтобы обслуживать зажиточных больных в богатых кварталах города. — Она откинулась назад, улыбаясь. — Вот как было дело. В то время, пока десятки полицейских с оружием в руках почесывали весь город, тратя, кстати, бог знает сколько денег налогоплательщиков, один из них, молодой, мускулистый и рьяный, накрыл жертву в пустынном переулке. И представь себе, начал избивать. Вокруг, повторяю, никого, поэтому юнец не щадил перепуганного беглеца. Что еще оставалось делать несчастному, затравленному доктору Дэвиду Беку, кроме как защитить себя?

— Никто на это не купится.

— Купится, Лэнс. Не хочу показаться нескромной, но кто умеет выкручиваться лучше, чем присутствующая здесь Э. Кримштейн? Кроме того, ты еще не слышал моих рассуждений о сходстве этого случая с историей Ричарда Джуэлла[17], или о чрезмерном рвении окружной прокуратуры, или о том, как ты со своими помощниками так хотел засадить несчастного Дэвида Бека, спасителя бедных детей, что приказал подкинуть улики в его жилище.

— Подкинуть?

Казалось, Фейна с минуты на минуту хватит удар.

— Ты в своем уме, Эстер?

— Подумай, Лэнс: мы знаем, что доктор Бек не мог убить Ребекку Шейес. У нас полностью доказанное алиби, показания четырех — и мы накопаем больше — независимых, неподкупленных свидетелей. Тогда как улики попали в дом? Ваша работа, мистер Фейн. И ваших головорезов. Если я возьмусь за дело всерьез, Марк Фурман[18] будет выглядеть Махатмой Ганди по сравнению с тобой.

Руки Фейна сжались в кулаки. Он сделал несколько глубоких вздохов, стараясь успокоиться.

— Хорошо, — медленно начал он. — Допустим, его алиби сработает…

— Сработает, не сомневайся.

— Допустим, сработает. И что дальше?

— Ну вот, наконец-то разумный вопрос! Ты ведь попал, Лэнс. Арестуешь его — окажешься в дураках. Не арестуешь — окажешься там же. Не уверена, что смогу помочь тебе выпутаться.

Эстер встала и заходила туда-сюда по кабинету, как бы размышляя:

— Однако я подумала об этом и, кажется, знаю, как тебе вылезти из этой ситуации с наименьшими потерями.

— Слушаю, — пробурчал Фейн.

— За последнее время ты сделал только одну умную вещь, Лэнс. Всего одну, за нее-то мы и зацепимся. Ты держался подальше от газетчиков. Поэтому тебе не придется слишком краснеть, объясняя, как доктор Бек ушел из раскинутой для его поимки сети. Ты соберешь пресс-конференцию и объявишь, что вся информация, просочившаяся в новости, получена журналистами из их собственных, неофициальных источников. Но газетчики неправильно истолковали происходящее. На самом деле доктор Бек разыскивался как свидетель, а не как преступник. Его ни в чем не подозревали, ты все это время был уверен, что Бек никакого убийства не совершал, ты просто знал, что он одним из последних разговаривал с Ребеккой, и хотел поговорить с ним по этому поводу.

— Не пройдет.

— Еще как пройдет! Может быть, не гладко, может быть, со скрипом, и все же проскочит. Я помогу. Я должна тебе, потому что мой клиент пустился в бега. Поэтому я, известный противник окружной прокуратуры, поддержу твое заявление. Наплету журналистам, как мы с тобой сотрудничаем, как ты делал все возможное, чтобы права моего клиента были соблюдены, как искренне мы с доктором Беком помогаем и будем помогать тебе в расследовании.

Фейн молчал.

— Как я уже сказала, Лэнс, я могу либо вытащить тебя, либо утопить.

— А что взамен?

— Ты снимаешь обвинение в нападении на полицейского и сопротивлении при аресте.

— Невозможно.

Эстер широким жестом указала на дверь:

— Тогда — пока. С удовольствием увижу тебя на страницах скандальной хроники.

Плечи Фейна едва заметно дрогнули.

— Если я соглашусь, твой Бек будет с нами сотрудничать? Согласится ответить на все вопросы?

— Ради бога, Лэнс, не торгуйся. Не в том ты положении. Я предлагаю сделку — ты либо принимаешь мои условия, либо имеешь дело с прессой. Выбор за тобой. Время пошло. Тик-так! — Эстер покачала туда-сюда указательным пальцем.

Фейн посмотрел на Димонте. Тот яростно жевал зубочистку. Крински положил телефонную трубку и кивнул Фейну. Фейн, в свою очередь, кивнул Кримштейн:

— Давай обговорим детали.

Глава 38

Я проснулся, поднял голову и едва не закричал.

Казалось, все мышцы сорваны напрочь, тело болело в таких местах, о существовании которых я и не подозревал. Я хотел соскочить с кровати. Мысль оказалась дурацкой. Невероятно дурацкой. «Не торопись» — вот девиз сегодняшнего утра.

Больше всего досталось ногам. Неудивительно: несмотря на мое вчерашнее бегство, я отнюдь не спортсмен. Попытаемся перекатиться на бок… Точки, на которые давил вчера таинственный азиат, заныли так, будто там содрали свежие швы. Сейчас бы проглотить пару таблеток обезболивающего, да нельзя — мне нужна свежая голова.

Я посмотрел на часы. Шесть утра. Пора звонить Кримштейн. Она ответила сразу же:

— Все в порядке. Вы свободны.

Я почувствовал лишь слабое облегчение.

— Что собираетесь делать? — спросила Эстер.

Интересный вопрос.