Погибель королей Лайонс Дженн
Я сел.
– Дерзкий гаденыш! Любого другого я бы уничтожила за такие слова. – Она встала. – Будь наша воля, не было бы никаких храмов и алтарей, и нас бы не называли богами. Мы никогда не хотели стать богами. И не хотим поработить людей, ради спасения которых мы пожертвовали всем.
– Пожертвовали? Чем? Он же сделал вас БОГАМИ!
Она подняла палец. Я сглотнул и умолк.
– Кирин, представь себе, что ты – солдат, – сказала Таэна. – Представь себе, что ты ведешь бесконечную войну с врагом, которого ты в буквальном смысле слова не видишь. Именно такими солдатами были мы, и мы воевали – пытались воевать – с демонами. Безуспешно. Теперь представь, что какой-то умный, очень умный человек говорит тебе, что у него есть ключи, которые нужны для борьбы с демонами. Он даст тебе ключи, ты отбросишь демонов, и тогда миллионы твоих людей будут жить. И для этого тебе нужно связать себя с некоей космической силой. Тогда ты обретешь могущество, о котором и помыслить невозможно, но при этом навсегда расстанешься со своим народом, с семьей, с друзьями, со всеми, кто тебе дорог. И это еще не все. Хуже всего то, что твоя работа никогда не закончится. Ты навечно станешь дозорным на крепостной стене, ты будешь защищать тех, кто не способен защитить себя. Ты не сможешь умереть и будешь служить вечно, пока существует вселенная. Ты никогда не сможешь сбросить с себя это бремя или возложить его на кого-то еще и вернуться к мирной жизни. Ты бы вызвался добровольцем?
Что-то заставило меня отнестись к ее вопросу серьезно. У меня возникло странное чувство, что это не гипотетический вопрос. Я прикусил губу.
– Думаю, да. Я… Да, если бы я знал, во что ввязываюсь. Если бы мог выбирать.
Таэна кивнула и отвернулась, что-то бормоча.
– Что?
Она повернулась ко мне.
– Я сказала: «В прошлый раз ты тоже так говорил».
Я уставился на нее. Внезапно у меня пересохло во рту. Я не знал, что на это отвечать. Я совершенно точно не хотел делать вывод, на который она, похоже, намекала.
– Ты… – я откашлялся. – Ты хочешь сказать, что…
– Да? – В ее глазах – лишь на миг – блеснул веселый огонек, но сразу же сменился горечью.
– Ладно, если кто-то обвиняет меня в гордыне, это я еще могу понять, но неужели ты намекаешь, что этой работой занимался я? Что я был одним из Восьми? – Я нервно рассмеялся. – Этого не может быть. Потому что, во-первых, никто из вас не пропал. Все Восемь Бессмертных на месте. И, во-вторых, я бы точно запомнил, что когда-то был богом! И тогда мне легче было бы справиться с Дарзином и с Мертвецом, хотя Релос Вар, наверное, так бы и остался занозой в боку. Кроме того, ты ведь только что сказала, что Восемь нельзя убить. Или ты и об этом говорила гипотетически?
– Ни одного из Восьми никогда не убивали, – сказала Таэна. – Мы связаны со стихиями: чтобы убить одного из нас, нужно уничтожить стихию – удачу или смерть, магию или природу.
Я выдохнул.
– Ну, тогда ладно.
– Однако, – продолжила Таэна, – чтобы Релос Вар не утверждал, будто я тебя обманываю… – тут в ее голосе отчетливо послышался яд и горечь, – я должна сообщить тебе, что нас уже давно не восемь.
– Что?
– Если ты спросишь у одного из жителей столицы, кто восьмой из Восьми, тебе скажут – Гризт. В Эамитоне все решат, что ты дурак, раз не знаешь восьмое божество – Дину. В Джорате его называют «Безымянный»; его статуя без лица и закрыта покрывалом. Вишаи почитают его под именем Селанол; они называют его богом солнца и утверждают, что он умер. Все вышеперечисленное – неправда, но вишаи, скорее всего, ближе всего к истине, даже если имя, которому они поклоняются, за многие годы изменилось. Но они не понимают, что Саррик никогда не умирал.
– Так где он?
– Ты встретил его сегодня в центре Харас-Гулгота. Он открыл глаза, когда ты к нему подошел.
Я вдохнул, чтобы замершее сердце забилось. У меня сдавило горло.
– Значит, это был бог? – Должен признать, что это отчасти меня успокоило. Понимаешь, если их число в самом деле равнялось восьми, значит, Таэна все-таки говорила гипотетически.
Но, если честно, я не знаю, почему мне показалось, что это лучше.
– Да, – ответила Таэна. – Демоны дали ему другое имя – Вол-Карот.
Я пытался не думать о том, что именно это имя вызывает во мне дрожь.
– Но зачем я отправился туда? Я понятия не имел о существовании этого места.
– Ты действительно хочешь это знать? – спросила она, сурово поглядев на меня.
– Я просто спросил. Мне надоело, что все мне врут.
– Я никогда тебе не лгала, – свирепо бросила Таэна.
– Но я точно знаю, что ты рассказываешь мне далеко не все. Что там с пророчествами? Они реальны или это пропаганда, часть игры, в которой участвуют две стороны?
Она зашла мне за спину, собрала мои волосы и перебросила их через мое плечо.
– Мы очень долго считали, что пророчества – часть сложной интриги, которую ведут демоны. Но затем все больше пророчеств начало сбываться, и притом весьма конкретным образом. Сейчас мы предполагаем, что нам их дала раса, которая не воспринимает их так, как мы, и пытаемся узнать, предсказывают ли они события, которых нельзя избежать, или они – инструкции, позволяющие добиться нужного результата. Являются ли они яркими историями о будущем или рецептами, которые наполнены символами?
– И к чему склоняешься ты?
– К тому, что это рецепты, – признала Таэна. – Кроме того, так же считает Релос Вар, так что мы не можем себе позволить чего-то иного.
– Значит, ты так же, как и они, пытаешься играть краплеными картами. Чтобы в тот день, когда ты во всем разберешься, козыри были у тебя на руках. – Я попытался взглянуть на нее, но она стояла прямо у меня за спиной – так близко, что я чувствовал блестящий холод ее платья.
– Да. И поскольку повторить определенные переменные сложно, то весьма вероятно, что такого шанса у нас больше не будет. Даже сейчас не все важные карты находятся у нас в руках. Ксалторат нанес нам большой ущерб, и ты сам видел, во что Гадрит превратил своего приемного сына Турвишара. Возможно, его уже не спасти[113].
Я вспомнил лорда-наследника дома де Лор и невольно содрогнулся.
– Он тоже замешан в этом деле?
Она кивнула.
– К сожалению.
– А я надеялся, что с ним разберется кто-нибудь другой.
– Нет. Боюсь, что это придется делать тебе. Когда-нибудь.
Я содрогнулся, почувствовав ее пальцы на своей шее, ощутив, как ее ногти прикасаются к цепи, на которой висел гаэш.
– Мне все равно кажется, что ты не все мне рассказываешь.
– Да, не все, – согласилась она и расстегнула застежку ожерелья. – Ты молод, и тем, что ты еще не готов воспринять, можно заполнить Великую библиотеку Куура. У меня свои причины поступать так, и они кажутся мне достаточно вескими. Ты, разумеется, об этом судить не можешь, но, насколько я тебя знаю, ты не успокоишься, пока все не выяснишь. Возможно, Релос Вар попытается вбить клин между нами, но я этого не допущу. Поэтому помни: ты сам об этом попросил. – Она вздохнула. – Я точно не знаю, почему сегодня ты появился в Харас-Гулготе, но не думаю, что на это как-то повлияли внешние силы. Ты сделал это сам, потому что в тебя вселилась Тьенцо.
Я слышал ее голос, но не видел, и это сильно меня пугало.
– Да, возможно. Я просто… запаниковал.
– Это моя вина. Мне не пришло в голову, что твое прошлое может стать причиной подобной реакции на этот стимул. Мне следовало также предвидеть симпатический ответ, который перенес тебя в самое сердце Кортаэнской Пустоши.
Я нахмурился. Я не знал, какое событие в моем прошлом могло бы объяснить подобную реакцию. И я достаточно разбирался в магии, чтобы понимать: «симпатический ответ» – красивая фраза, описывающая распространенный магический метод: «подобное тянется к подобному». Я понятия не имел, что у меня общего с падшим, находящимся в темнице богом.
Я закрыл глаза. Нет, я знал. Я могу обманывать себя хоть тысячу лет, но я все равно буду это знать. Я просто не мог в этом признаться. Я не мог принять это решение и признать правду.
– У меня есть двоюродный брат по имени Саррик… – задумчиво произнес я, но затем покачал головой. – Значит, именно Саррика я увидел на стенах домов Харас-Гулгота. Какой-то человек – полагаю, Релос Вар – увел одного из Восьми подальше от остальных и провел некий ритуал. А вскоре после этого начался хаос, и Саррик превратился в черный силуэт. Значит, моргаджи рассказывают о том, как Саррик стал Вол-Каротом?
– Да.
– Ладно, но почему Саррик? Я думал, что Релос Вар солгал насчет той истории. А вы все вели себя так, словно он вас предал и убил вашего любимого щеночка. Вероятно, этим щеночком и был Саррик: храбрый, верный, не слишком умный. Я видел, как переглядывались Тиа и Релос Вар. Вы все его знали. Он мог заманить любого из вас. Почему он выбрал Саррика?
– Кирин… – Она пыталась меня успокоить, но в ее голосе слышался легкий упрек.
– Нет. Я должен знать.
– Разве это не очевидно? Когда Релос Вар изобрел ритуал для создания Восьми Богов, он решил, что одним из них станет он сам. Когда этого не произошло, мы думали, что он смирится с этим. Мы – все мы – ошибались. – Она помолчала. – Саррика он выбрал потому, что им владела идеальная пошлая страсть: ревность. Саррик был его младшим братом.
Далеко же ты забрел, братишка, сказал Релос Вар.
Зря вы его вернули. Это жестоко.
Должно быть, она почувствовала, как напряглось мое тело.
– Он назвал тебя братом?
– А ты собиралась об этом умолчать? – Я отстранился от нее и ударил по матрасу из тростника кулаками. – Видишь? Вот почему мы друг другу не доверяем. Ты что, шутишь? Он ненавидит меня, потому что в прошлой жизни я был его братом и он меня убил?
Когда я откинулся назад, ожерелье с гаэшем осталось у нее в руках. Но не только оно: она также держала ожерелье, которое я не видел уже несколько лет. Ожерелье со «слезами звезд». Внезапно у меня пересохло во рту. Она уложила украшения на ладони.
– Ты что, не слышишь меня? Если бы он убил тебя, я бы могла все исправить. Нет, он сделал кое-что похуже. – Таэна покачала головой. – Вар любит утверждать, что он это сделал не нарочно, но я никогда ему не верила. Он завидовал тебе так, как реки завидуют морю. Поначалу мы решили, что он тебя убил. И только после того, как Вол-Карот выследил нас, одного за другим, только тогда мы поняли, что произошло.
– И что же произошло? – прошептал я.
– Релос Вар не уничтожил тебя, а изменил. И монстру, которого он создал из твоего тела, Вол-Кароту, не нужно нас убивать. Он мог кормиться – вечно кормиться – нашей энергией и тем самым пожирать те стихии, которые дают нам силу. Рано или поздно он, конечно, уничтожил бы мир, но… он начал с Саррика, который повелевал солнцем, а у солнца много энергии. Когда Вол-Карот выходит на свободу, он питается. Из-за него наше солнце уже раздулось и покраснело, постарело значительно сильнее, чем должно было, но он еще нескоро с ним покончит. Солнце и звезды еще существуют, а это значит, что на самом деле ты не мертв. Твоя душа все еще была там, в темнице украденного у тебя тела. И никто из нас не посмел бросить вызов Вол-Кароту и освободить тебя.
Что меня убивало – прости за каламбур – так это то, что каждое слово казалось правдой, и частицы головоломки складывались так ловко. Я гнал от себя мысли о том, как это – оказаться в подобной темнице, в теле, которое полностью, абсолютно находится под чьим-то контролем? Как можно пробыть в таком состоянии сотни, тысячи лет, пока холодный поток времени перемалывает твой разум? Как в таких условиях можно сохранить рассудок?
– Ну, должно быть, кто-то все-таки это сделал, – сказал я. – Иначе меня бы здесь не было.
Она улыбнулась.
– Когда император Атрин Кандор отправился в поход против ванэ Манола и тем самым погубил большинство мужчин Хорвеша, его жена Элана решила сама посетить Пустошь и провести переговоры с Сухими Матерями. Ей лишь отчасти удалось заключить мир с моргаджами, но она действительно освободила твою душу, хотя этого никто не ожидал.
– Погоди… Элана Миллигрест? Элана, дочь Дока?
Таэна сухо улыбнулась.
– Она самая.
– Надеюсь, ты ее поблагодарила.
– Ну конечно, – сказала Таэна. – А затем я сделала то же, что и любой хороший военачальник, который ведет бесконечную войну с невероятно сильным врагом. Я отправила ее обратно на фронт.
Я обдумал ее слова.
– И так же ты поступила со мной?
– Да. Можешь утешать себя мыслью о том, что ты вызвался добровольцем, – ответила она.
Я вздохнул.
– Да, наверное, так и было. – Я потянул себя за прядь волос. – Но я должен задать тебе один вопрос…
– Да? – Таэна сдвинула брови; видимо, ее терпение уже было на исходе.
– Ты бы вернула Тьенцо в мир живых, если бы не произошел весь этот ужас? Ты лгала, когда сказала, что она не прошла испытание?
Этого вопроса она не ожидала. В ее глазах снова вспыхнул веселый огонек.
– Я хотела увидеть, как она отреагирует на мысль о том, что ее судили и признали недостойной. В этом и заключалось испытание. Даже в самый тяжелый час она помнила, зачем оказалась в загробном мире.
– То есть ты солгала.
– Да. – Таэна помахала рукой, в которой держала ожерелья. – Я солгала. Со мной это бывает. Я лгу, а иногда отправляю неподготовленных детишек сражаться с демонами. Этот мир не идеален.
Ее движение напомнило мне о том, что она держит в руке. Я не мог отвести глаз от своего гаэша, от «слез звезд». Она заметила мой взгляд и ласково улыбнулась мне. Затем она…
Знаешь что? Ладно. Я расскажу. Но только потому, что знаю – от тебя все равно это не спрячешь.
В общем, она взяла одно ожерелье в левую руку, а второе оставила в правой. Ожерелье с ястребом засветилось – сначала приглушенно, но затем все сильнее и ярче. Сияние текло с пальцев Таэны и собиралось в ее левой ладони, словно свет сотни пойманных светлячков. Затем сияющий шар упал с серебряной цепочки, полетел к ожерелью из «слез звезд» и погрузился в алмазы, заставив их сверкать еще сильнее. Таэна застегнула ожерелье на моей шее и поцеловала меня в щеку. Я почувствовал холодок, который напомнил мне о гробницах и старых могилах[114].
– Почему? – Закончить вопрос я уже не мог.
– Гаэши рабовладельцев – грубые, примитивные вещи, и опытные люди легко их распознают. Будет лучше, если твой гаэш будет заключен в такой вещи, в ценности которой усомниться невозможно. Никто не станет задумываться, почему ты так трепетно к нему относишься, а жадность помешает людям его уничтожить. Это ожерелье стоит целого королевства. Оно отлично тебе подходит.
– Но если ты… – Я сделал вдох. – Ты могла бы обратить проклятие. Если у тебя есть такая сила…
– О, Кирин… – Она похлопала меня по руке, словно бабушка – внука. – Я переставила розу из одной вазы в другую. Это не значит, что я могу прирастить ее обратно к кусту. Эта рана исцелится, когда ты умрешь, но не раньше. Я могла бы убить тебя и вернуть обратно уже целым, но я уверена, что Ксалторат ждет момента, чтобы схватить тебя, так что рисковать не стоит.
– С чего бы? Это же не он создал мой гаэш.
Она фыркнула.
– Да нет же, именно он. Его вонь ни с чем не спутаешь. Он непредсказуем, и я пока не понимаю, какую роль он играет в этой истории, поэтому не хочу невольно ему помочь. Так что я тебя не убью.
Я покачал головой.
– Никогда не думал, что кто-то будет просить прощения за то, что не убил меня.
– К сожалению, правила установила не я. Люди умирали, уходили в иной мир и в конце концов возвращались задолго до моего рождения. Таков цикл. Я просто солдат, который стоит на крепостной стене, и ничего больше. – Таэна потянулась ко мне и постучала по ожерелью на моей шее. – «И принц мечей будет хранить свою душу среди звезд». – Она пожала плечами. – Я понятия не имею, такой ли смысл был в пророчествах, но лучше не рисковать. – Таэна махнула рукой в сторону выхода. – Иди же. У меня много дел, и у тебя тоже.
64: Пир у де Лоров
(Рассказ Коготь)
Дарзин сильнее сжал руку Кирина, когда они вышли из кареты и оказались во дворе перед дворцом де Лоров.
– Не опозорь меня, – прошептал он.
Кирин попытался вырваться, но не смог.
– Если ты думаешь, что я тебя осрамлю, зачем ты меня взял?
Дарзин злобно оскалился, но промолчал. За ними следовали телохранители; их синие мундиры казались чужеродными среди роскоши Темного зала. Кирин с удивлением заметил, что дворец не окрашен в один-единственный цвет. Да, черный, цвет дома де Лор, здесь присутствовал – черные мраморные ступеньки лестницы у главного входа, отделка окон из черного дерева. Однако кто-то решил, что если использовать только черный цвет, он сведет обитателей дома с ума, – поэтому практически каждую поверхность Темного зала покрывали наброски, фрески и картины практически на любые темы и создающие всевозможные эмоции. Пока Дарзин тащил Кирина за собой, тот вспоминал, что ему говорили на уроках. Дом де Лор контролировал гильдию переплетчиков, его цвет – черный, а символ – цветок. Дом де Лоров не отличался многочисленностью; его лордом был Седрик, а лордом-наследником – его внук Турвишар. Де Лоры управляли Академией волшебства в Алавеле, и им – по крайней мере в вопросах науки – подчинялись все маги. Де Лор – маленький, угасающий дом, но недооценивать его могут лишь глупцы.
Картины, лампы, одежда гостей – все это сливалось в цветовой вихрь, который заставлял взгляд устремляться в сотню направлений одновременно. Кирин, скорее всего, застыл бы, раскрыв рот от удивления, но Дарзин привел его в чувство, резко дернув за руку.
– Что я только что сказал?! – рявкнул Дарзин.
Кирин не успел ответить, поскольку их приветствовал чей-то богатый и звучный баритон:
– Лорд-наследник де Мон, полагаю? Я так рад, что вы смогли прибыть на мой прием.
Кирин сразу узнал его: этот человек был с Мертвецом и Красавчиком в гробнице. Именно он обнаружил Кирина и Галена, но позволил им уйти. Кирин подавил в себе желание сглотнуть комок, заставил себя сохранять невозмутимое выражение лица и не переминаться. Это тот самый человек, которого он видел в Восьмиугольнике. Турвишар спускался по лестнице со второго этажа в большой зал, где собрались гости. Он был одет точно так же, как и в тот день, когда Кирин с тетей Тишар пили чай в Восьмиугольнике. На этот раз лорд-наследник дома де Лор вытирал руки о белую тряпку, словно только что вышел из уборной или из-за стола. Вытерев руки, он бросил тряпку слуге и подошел к Кирину и Дарзину. На тряпке виднелись пятна крови.
– Неприятности? – спросил Дарзин. Он тоже заметил кровь на руках человека.
– Нет, никаких, – ответил Турвишар. Он остановился и посмотрел на свои руки. – Ах да. – Волшебник пожал плечами. – Один из людей моего деда попытался кое-что украсть. Позднее, когда закончится вечеринка, я прикажу вывесить его труп на всеобщее обозрение. Будет урок всем остальным[115]. – Он улыбнулся, словно подсмеиваясь над самим собой. – Простите за то, что не подаю вам руки.
Дарзин невольно взглянул на него с уважением.
– Пустяки. Я уважаю тех, кто поддерживает дисциплину на должном уровне, особенно с помощью наглядных примеров. Могу я представить вам своего первенца? Это Кирин де Мон. Кирин, познакомься с Турвишаром, лордом-наследником дома де Лор. Он только что вернулся из Академии.
Кирин поклонился, как его и учили.
– Это честь для меня, лорд-наследник.
– А ты высокий, да? – ответил Турвишар вместо формального приветствия. – Зови меня Турвишар. «Лордом-наследником» зовут моего отца. – Он улыбнулся, словно призывая де Монов совершить бестактность – упомянуть о его отце-предателе, Гадрите Кривом. Но Кирин понимал, что это ложь, что Гадрит – не отец Турвишара. Поэтому он улыбнулся в ответ.
– Вы хотите сказать, что так звали вашего отца?
Дарзин закашлялся, чтобы скрыть смех, но одновременно стиснул руку Кирина, приказывая ему не делать этого впредь. Лорд-наследник де Лор лишь улыбнулся.
– Именно так. Ну, надеюсь, что здесь вам будет весело. Полагаю, мой дед уже ходит где-то здесь и отвечает на вопросы о том, действительно ли я такой злодей, как говорят. – Он изогнул бровь и выразительно посмотрел на Кирина. – А теперь, с вашего разрешения… А, Верховный лорд Каллин. Я так рад, что вы пришли…
Он – водоворот черного бархата – двинулся навстречу одетому в красное главе дома де Тал. Дарзин снова сжал руку Кирина.
– Не навлеки на себя беду.
– Что, ты бросаешь меня? – Юноша не мог скрыть своего удивления.
– Мне нужно кое с кем пообщаться, – сказал Дарзин. – Стол с вином вон там. – Он указал в ту часть зала, где толпились гости: там за столом молодые мужчины и женщины в элегантных черных одеждах разливали вино по высоким бокалам. С этими словами лорд-наследник дома де Мон повернулся и пошел сквозь толпу, улыбаясь и приветствуя знакомых.
Кирин не был расстроен его уходом. В Темном зале происходило достаточно интересных событий, которые привлекали внимание юноши. Женщины здесь, что не удивительно, были очаровательными. Кирин предположил, что королевским домам хватает богатства и влияния на то, чтобы не допускать уродство в свои ухоженные сады. И все же думать о таких вещах объективно – это одно, и совсем другое – увидеть, как мимо тебя проходит стройная брюнетка в одежде, которая заставила бы покраснеть от стыда даже «бархатную» девушку из «Разорванной вуали». Брюнетка поймала его взгляд, улыбнулась и откровенно, оценивающе посмотрела на него.
Возможно, быть отпрыском королевской семьи не так уж и плохо.
– Кирин? Кирин, это ты? – Он повернулся, услышав знакомый голос.
Перед ним стоял Джарит Миллигрест с бокалом вина в руке. В тот вечер он был не в мундире, а в красном жилете, надетом поверх белой рубашки, и в черных брюках, заправленных в сапоги. Он мог бы и сам сойти за аристократа, если бы остановился лишь на одном из цветов. Джарит ухмыльнулся и хлопнул Кирина по плечу.
– Когда отец сказал, что ты – де Мон, я ему не поверил… но теперь, когда я вижу тебя здесь! – Он понизил голос. – Соболезную, что так вышло с твоим отцом. Смерть Сурдье – это трагедия.
В тот миг Кирин едва не утратил контроль над собой. Все прочие говорили, что Сурдье – преступник, что он сам заслужил такую участь. Впервые кто-то принес Кирину соболезнования по поводу смерти Сурдье без всяких оговорок. Это был единственный раз, когда Кирин точно знал, что собеседник его понимает. Джарит был знаком с Сурдье, он видел, как беспокоился о нем Кирин после нападения демона. У Кирина сдавило горло, и он почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Кирин покачал головой.
– Спасибо, – выдавил он из себя.
– Идем. Я должен покрасоваться, произвести хорошее впечатление, но я не настолько неотесан, чтобы тащить тебя за собой. Чуть позже мы с друзьями собираемся поиграть в карты наверху. Рядом с дверью комнаты стоит ваза с павлиньими перьями. Можешь к нам присоединиться.
Кирин наклонил голову.
– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.
Джарит рассмеялся и стиснул руку Кирина.
– Мило? Я просто ищу тех, кто еще не окончательно развращен. Мы, чужаки, должны быть заодно. Так безопаснее, знаешь, ли. – Он по-дружески подмигнул Кирину и отправился общаться с гостями.
Кирин огляделся. Брюнетка с фиалковыми глазами уже исчезла, но это, наверное, к лучшему. Ему совсем не хотелось влипнуть в неприятную историю.
Большинство гостей были старше его лет на десять или больше. Он заметил в одном из углов группу мальчиков-подростков, но сразу распознал крепко сбитую компанию друзей. Они сообщат ему свое мнение о нем на своих собственных условиях, если вообще не отмахнутся от него из-за его скандального происхождения.
У Кирина сработали навыки «ключа». Почти все гости были здесь, в огромном зале рядом с едой, вином и развлечениями. Некоторые поднимались наверх, чтобы встретиться с кем-то наедине. Однако здесь были выходы, которые, похоже, вели не на кухню и не в помещения для слуг. Убедившись в том, что никто, и в особенности Дарзин, за ним не наблюдает, Кирин незаметно направился в одну из комнат, примыкавших к Темному залу.
Кирин не понимал, почему его удивил тот факт, что дому де Лор принадлежала восхитительная библиотека. Она не была заперта; потертый ковер и следы износа на дверях из красного дерева заставляли предположить, что в библиотеке часто кто-то бывает. Оказавшись внутри, Кирин несколько минут потратил, с восхищением разглядывая огромную комнату – почти такую же большую, как и обеденный зал в Синем дворце, но полностью отведенную под книги, свитки, таблички и карты. Сама комната состояла из трех этажей, но была открытой в центре, а на верхние этажи вели мостики и лестницы. Все стены были увешаны полками, на которых теснились книги. Кирин не особенно любил книги – огромный учебник по медицине, который госпожа Мия приказала ему выучить, он возненавидел, – но количество томов не могло не вызвать восхищение. Одни книги лежали под стеклом, другие на особых пьедесталах, некоторые были прикованы к столам, чтобы их не унесли. Здесь были и карты – на столах и в огромных позолоченных рамах на стенах. На одной из стен висел портрет элегантной черноволосой женщины. Она была не такой красивой, как многие из тех, кого он увидел в Верхнем круге, но она была миловидной и дерзкой. Женщина стояла чуть подбоченясь и вздернув подбородок; ее поза заставляла предположить, что эта женщина никому не подчиняется. Кирину она сразу понравилась.
– Моя мать, Равери, – сказал Турвишар де Лор. – После Дела Голосов ее приговорили к отсрочке.
Кирин всего лишь подпрыгнул, но не завопил, хотя и едва сдержался. Он повернулся и сделал вид, будто появление лорда-наследника его совсем не удивило.
– Приговорили к отсрочке? Что это значит? – Кирин не слышал, как Турвишар подошел, и понятия не имел, что в библиотеке он не один. Его это встревожило[116].
– Про это в Нижнем круге не говорят, да? Если женщину из королевского дома приговорили к смертной казни, но она беременна наследником, то ее держат в тюрьме, пока не родится ребенок, и лишь затем казнят. Это позволяет продолжить династию[117].
Кирин содрогнулся.
– Это… э-э…
– Полагаю, ты хочешь сказать «отвратительно». В любом случае, я не ожидал увидеть тебя здесь. Обычно гости ищут винный погреб.
Кирин помолчал. Ему и в голову не пришло, что он зашел туда, куда не следовало. Он сделал шаг к двери.
– Ой… Я не знал, что сюда вход запрещен. Я… – Он обвел жестом комнату. – Я ничего не трогал.
– Интересуешься книгами? – заурчал Турвишар, и Кирин невольно почувствовал скрытую в его голосе угрозу.
– Да, конечно. А почему бы и нет. – Скрестив руки на груди, Кирин осторожно продолжил продвигаться к выходу. – Читать я умею.
– Наверняка для твоей новой семьи это стало сюрпризом, – заметил Турвишар. – Искал что-нибудь?
– Нет. Я не хотел вторгаться без приглашения. Пожалуй, вернусь к гостям. – Когда Кирин потянулся к ручке, дверь открылась сама по себе.
В комнату вошла Морея.
У Кирина закружилась голова. Он знал, что она не Морея, что она не может быть Мореей. Это Талея, сестра-близнец, которую купил Турвишар. И все же сходство было очевидным, что превратилось в кинжал у горла Кирина. Еще один кинжал прижался к его сердцу, когда она в панике отшатнулась от него. Турвишар протянул ей руку.
– Талея, не бойся. Я здесь.
Девушка прошмыгнула мимо Кирина, словно кошка, которая пытается уклониться от встречи с гончей, и подбежала к Турвишару де Лору. Турвишар притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Пожалуйста, прости мою рабыню. Прежний хозяин дурно с ней обращался, и она все еще не оправилась после этого.
Кирин сглотнул.
– Разумеется.
Талея подняла взгляд на Турвишара.
– Лорд, вы просили… – Она быстро и неуверенно взглянула на Кирина, словно не знала, может ли она говорить в его присутствии.
– Милая, все хорошо, – успокоил ее Турвишар.
– Вы сказали, чтобы я зашла за вами перед началом карточной игры, – напомнила она ему.
– Ах да, точно! – Турвишар щелкнул пальцами и улыбнулся. – Ну, не буду мешать собрату-книголюбу, – сказал он Кирину. – Пожалуйста, оставайся здесь и читай, если хочешь. А меня, увы, ждут в другом месте.
Кирин прикусил губу.
– Игру, случайно, затеял не Джарит Миллигрест?
Турвишар нахмурился и кивнул.
– Меня пригласили на нее, – признался Кирин. – Ваза с павлиньими перьями у двери, верно?
– Да, – сказал Турвишар. – Идем, я покажу дорогу.
65: Лекарства от похмелья
(Рассказ Кирина)
– Постой, Гадрит! – воскликнул я и быстро сел. Слишком быстро сел. У меня поплыло перед глазами и накатила тошнота.
– Не кричи, – буркнула сидевшая рядом Тьенцо. – Я не хочу слышать это имя, когда у меня такое похмелье. Да и вообще не хочу. Никогда.
Тераэт застонал и с силой придавил к голове подушку.
Мы оказались на выложенном кирпичом дворике, рядом с ямами для костров. Я хотел просто узнать, как дела у Тьенцо, и убедиться в том, что после ритуала с ней все хорошо. Но когда я ее нашел, с ней уже был Тераэт. Он достал откуда-то несколько бутылок вина ванэ, потому что «успешное возвращение из Маэваноса нужно отпраздновать». Потом к нам заглянул Док, и он принес целый бочонок крепкого кокосового рома, который гонят триссы. Что было дальше, я помнил нечетко.
– Ох, голова… – Я потер большими пальцами виски. – Нет, я хотел сказать… после всего, что произошло… ой, у меня глаза болят.
Так что я собирался сказать? Я был уверен, что это что-то важное.
Кто-то уронил рядом с моим ухом целую полку с цимбалами – по крайней мере, мне так показалось, когда на землю упал поднос. Клянусь, гул от него пробрал меня до костей. Судя по недовольным звукам, которые издали Тьенцо и Тераэт, они разделяли мои чувства.
– Жалкое зрелище, – сказал Док, хотя улыбка на его лице свидетельствовала о том, что происходящее его забавляет. – Я полагал, что уж де Моны-то пить умеют. Разве у них нет заклинания на этот случай?
– Полгода! – протестующе воскликнул я. – Я прожил в Синем дворце всего полгода. Мия не успела меня научить лечить похмелье. Это что у тебя – чай?
– У меня и рисовая каша есть, – сказал Док. – Просыпайтесь, любовнички. Позавтракайте, это вам поможет.
Я моргнул и огляделся. Все мы отрубились в различных состояниях у ямы для костра, подтащив к нему большие подушки, которые Братство держало именно для таких целей. Однако важнее всего было то, что мы были полностью одеты. Значит, от каких-то сексуальных проказ вчера ночью мы, скорее всего, удержались.
Отлично.
– Ха-ха, – сказал я и ухватился за протянутую мне руку. – Сколько мы выпили?
– Все, – сказал Док. – Это было потрясающее зрелище.
– Пожалуйста, заткнитесь, – простонала Тьенцо. – Я вас ненавижу.
Спотыкаясь, я направился к ней, но вдруг обнаружил, что сижу на бордюре из кирпича. Я сделал вдох и попытался остановить мир, который завертелся у меня перед глазами.
– Ага, ты думаешь, что тебе сейчас плохо, – пробормотала Тьенцо. – Погоди, вот доживешь до моих лет… Я уже не могу пить так, как раньше. – Она свирепо взглянула на Дока. – А ты почему трезвый? Ты же пил наравне с нами, мерзкий старикашка.
– Я двадцать лет управлял баром. Я знаю, когда нужно остановиться.
– Гадрит, – повторил я.
Тераэт со вздохом снял с головы подушку.
– И что с ним?!
– Столько всего произошло… – Я скорчил гримасу. Все вокруг было громким, ярким и ужасным. – Вот тебе урок: никогда не смешивай вино ванэ и ром.
– Вот тебе урок: никогда не смешивай вино ванэ и жизнь. – Тераэт встал – медленно и осторожно, словно ему тоже было тяжело сохранять равновесие. – Соберись. Что ты там говорил про Гадрита?
– Он не умер.
– Нет, умер, – сказал Док. – Ты все еще пьян. Пойдем. Выпьешь чаю и, может, даже съешь что-нибудь. Тогда тебе станет лучше.
– Нет, малыш прав, – сказала Тьенцо. – Никали, Гадрит всех обманул.
Читать бесплатно другие книги:
