Номер 19 Варго Александр

– Она есть хотела, – тихо сказала Ксения. – Нам же хватит? Вот сдача, как ты гово…

Договорить она не успела, так как Светлана резким движением вцепилась ей в волосы. Ксения испуганно вскрикнула.

– Начни сама зарабатывать, тупая сука, – прошипела Светлана. – И тогда можешь накрывать стол для всех бомжей в округе.

– Светик…

– А пока ты тратишь мои деньги. Дошло до твоих куриных мозгов?!

На глаза Ксении навернулись слезы.

– Отпусти, пожалуйста, – взмолилась она. – Мне больно!

Несколько секунд Светлана молча стояла, не выпуская волосы сестры.

– Ты ни хрена не понимаешь, – сказала она с горечью. – Ты ничего не умеешь делать, даже трахаться. Тот мужик, который был с тобой, признался, что в следующий раз лучше сунет член в доску с просверленной дыркой, чем в тебя.

Ксения пыталась пятиться назад, но Светлана крепко держала ее за волосы, не давая даже шевельнуться. Слабоумная умоляюще глядела на сестру, но ту было уже не остановить.

– Через пять дней мы будем на улице, – понизив голос, чтобы не услышал Антон, произнесла Светлана. – Советую тебе хотя бы научиться делать минет. Впрочем, можешь пойти мыть подъезды, сейчас даже таджиков не хватает…

– Что ты говоришь, Света? – дрожащим голосом спросила Ксения. – Ты говоришь… страшные вещи. Мы семья ведь, правда? Кто нас выгонит на улицу? Мы что-то не так сделали?

– Да.

Черты лица Светланы внезапно обмякли, словно минута общения с близняшкой отняла у нее последние силы.

– Мы с тобой родились. Вот что мы сделали, – с мукой в голосе произнесла она. – Займись отцом.

С этими словами Светлана развернулась и пошла в комнату.

Антон сидел на смятой постели, осовело таращась в экран телевизора.

Светлана взяла с тумбочки стакан с остатками пива, где плавал окурок, и поставила его на полку. Обернулась к сыну:

– Слезь, я перестелю.

Хлопая глазами, Антон нехотя сполз с кровати прямо на пол.

– Я тебя долго ждал, – сказал он, облизав воспаленные губы. – И звал.

– Ну, я же пришла, – раздраженно ответила Светлана. Сорвав простыню, на которой все еще влажнели пятна спермы, она скомкала ее и брезгливо кинула в угол. Достав из шкафа новый комплект белья, она быстро застелила кровать.

– Ложись. У тебя уже глаза закрываются, – сказала Светлана, заметив, что сын то и дело зевает.

– Расскажи мне какую-нибудь историю, – попросил мальчик.

Она выключила телевизор и погасила свет. Комната погрузилась в серую тьму, лишь тусклый свет уличного фонаря едва-едва пробивался сквозь занавеску.

– Расскажи, – снова попросил Антон.

Светлана вздохнула.

– Я и так тебе рассказала все, что знала. У меня сейчас в голове полный бардак.

– Ну, пожалуйста. Какую-нибудь страшную сказку.

«Вся наша жизнь – сплошная страшная сказка», – мрачно подумала Светлана.

Около минуты они молчали. Она надеялась, что сын уснет, но Антон просто лежал и смотрел в сторону окна. Глаза мальчика блестели, словно драгоценные камни на дне пруда.

Наконец, не выдержав, он пихнул мать локтем.

– Я не усну, пока не расскажешь.

– Хорошо, дай подумать, – сдалась Светлана. Почти целую минуту она напрягала память и морщила лоб, копаясь в закоулках памяти и пытаясь вспомнить что-то новое.

– Я кое-что вспомнила, – наконец сказала она. – Только это действительно будет страшная сказка. Не испугаешься? Пойдет?

– Пойдет, – сразу согласился паренек.

– Скоро Новый год, и сказка связана с праздником, – начала Светлана. – Ты слышал, что у Деда Мороза был брат? Близнец.

– Нет, – отозвался Антон, и в голосе мальчика скользнула заинтересованность.

– Они родились один за другим…

– Как вы с тетей Ксюшей?

Она стиснула зубы. Любое упоминание о ее сестре вызывало у нее отвращение.

– Почти. Не перебивай меня. Так вот. Тетя Ксюша родилась слегка ненормальной, так и брат Деда Мороза родился ненормальным. Он появился наружу как будто вывернутым наизнанку. Он был весь зеленый и скользкий, как лягушка. От него плохо пахло, и он трясся, будто медуза. Врачи подумали, что он все равно умрет, и выбросили его в туалет. Все считали, что он умер, но брат Деда Мороза выжил. Он прятался под землей, там, где сточные трубы и канализационные люки.

– А как его звали? – задал вопрос Антон.

Светлана задумалась.

– Пока его никак не звали, – произнесла она. – Но шло время, и брат Деда Мороза узнал, что есть такой праздник – Новый год. Он узнал, что его брат носит детям подарки и водит с ним хороводы. Все любили Деда Мороза. А его – нет. Его друзьями были крысы и тараканы. Сначала он приполз к Деду Морозу, чтобы сказать: «Я твой брат! Давай будем вместе ходить на праздники!» Но Дед Мороз испугался и прогнал это зеленое страшилище своим посохом. Он не хотел, чтобы люди знали, какой у него ужасный брат. И тогда… брат Деда Мороза затаил злобу. Он стал выползать каждый Новый год наружу. Он проникал в квартиры и прятался в наряженных елках. И ночью, прямо перед самым Новым годом он утаскивал детей и съедал, а потом уползал обратно в свое подземелье. И тогда его назвали, гм… Зеленый…

Светлана на мгновение замешкалась, призывая на помощь фантазию.

– Людоед, – подсказал Антон, видя, что мама замешкалась.

– Нет, пусть будет Упырь, – решила Светлана. – Зеленый Упырь. Как тебе?

– Здоровски! Его поймали?

– Слушай. Жил-был один мальчик. Он был очень храбрый и сильный. Близился Новый год. Родители мальчика нарядили большую елку… А Дед Мороз принес много подарков и их положили под елку… Мальчик их очень ждал.

– Это я этот мальчик, мама? – внезапно спросил Антон. – Это про меня сказка?

– Хочешь, давай это будешь ты, – после короткой паузы сказала Светлана. Она собиралась продолжить, но сын ее опередил:

– Ты сказала «родители». Но ведь у нас нет папы. Папа умер. Ты говорила, что он на небо улетел.

Светлана почувствовала, как ее глаза влажнеют.

– Это всего лишь сказка, Антоша. Пускай в сказке у мальчика будет полная семья. Итак… Ночью мальчик вдруг проснулся – он услышал какой-то шорох. Он встал с кровати и посмотрел на елку. Звук шел оттуда. «Наверное, Дед Мороз уже принес мне подарки», – подумал мальчик. Он подошел к елке и вдруг увидел, как на него смотрят большие желтые глаза.

Светлана буквально кожей ощущала, как замер сын, вслушиваясь в каждое ее слово.

– Что было дальше? – тихо спросил Антон, завороженно слушая мать.

Светлана вздохнула.

– Если честно, я еще не решила, чем закончилась сказка. Но мы можем придумать конец вместе, верно?

– Давай! – с воодушевлением воскликнул паренек.

– Зеленый Упырь зашипел и стал вылезать из елки. Он хотел утащить мальчика к себе, но не тут-то было. У мальчика в комнате был маленький огнетушитель. Его повесил папа на случай, если вдруг начнется пожар. Мальчик схватил этот огнетушитель и направил струю прямо в елку. Зеленый Упырь наглотался пены и отравился. Он растаял, и от него осталась только маленькая зеленая лужа. Вот так маленький, но храбрый мальчик, то есть ты, победил Зеленого Упыря. С тех пор он больше никогда не будет забирать с собой малышей… Ну, как?

– Суперски, – откликнулся Антон. – И я тоже придумал конец. Только добрый. Я сказал, чтобы Зеленый Упырь вылез наружу, и он согласился. Мы с ним подружились, а потом он помирился с Дедом Морозом. А тетя Ксюша пошла в церковь и молилась. А потом все дети стали живыми. Ну, те, кого съел Упырь. И звать его стали… эээ… ммм… Дед из Леса. Потому что он зеленый.

«Дед из Леса… Эх, если бы так все просто в жизни было», – уныло подумала Светлана.

– Мама?

– Да, сынок.

– А почему ты так тетю Ксюшу не любишь?

Она повернула голову. Глаза сына, поблескивая, смотрели на нее в упор.

– Мы просто часто спорим, – отозвалась Светлана. – Вырастешь – поймешь. Сейчас очень непростое время и…

– Я видел, как ты вчера ударила ее. Не бей ее, мам. Она добрая. Она верит в Бога. Говорит, что Бог помогает нам. Это правда? Ты веришь в Бога?

– Эх, Тоша… В мире столько много плохих вещей… Если бы Бог существовал, он не допустил бы такой несправедливости, – промолвила Светлана.

– Не обижай ее, – повторил Антон. – Пожалуйста.

– Хорошо. Я постараюсь.

Помедлив, она добавила:

– Как хорошо, что ты у меня один… Не надо ничего делить, как близнецам… Родители всегда втайне предпочитают кого-то одного другому…

Антон вздохнул и повернулся на другой бок. Через минуту он уже мерно посапывал.

– Я не хотела этого, – шепотом произнесла Светлана. – Я не просила рожать мне сестру. К тому же чокнутую и помешанную на Боге.

Мысли ее путались, веки наливались тяжестью, и спустя какое-то время она тоже уснула.

Этот ублюдок Герман все-таки заразил ее какой-то хренью.

Светлана это поняла на третий день, когда внезапно начала испытывать боль и нестерпимый зуд во время мочеиспускания. Влагалище воспалилось и горело, словно она голым задом села в крапиву, все трусы были в отвратительных выделениях.

Впрочем, у нее были до этого другие клиенты, но все они пользовались презервативами. И вообще, она была просто уверена, что это именно Герман. Он, и все тут.

На звонки урод с дурацким хвостиком не отвечал, и это приводило проститутку в неистовство. Дома тоже все шло кувырком – Антон заболел, отец снова обгадил весь диван, соседи сверху залили им всю кухню… вдобавок ко всему в квартире завелись мыши. До выселения оставалась пара дней. Единственным человеком, которого не заботила вся эта выносящая мозг кутерьма, была Ксения. Не обращая внимания на мигрирующих по квартире тараканов с мышами, мечтательная дурочка самозабвенно наряжала елку, напевая при этом какую-то идиотскую песенку.

Ближе к вечеру нервы у Светланы сдали окончательно. Она знала, где было можно найти Германа. Прихватив кое-что с кухни, она, наспех одевшись, выскочила на улицу. Ее распирало от захлестнувшей ярости, которой, похоже, была пропитана каждая клетка ее тела.

Светлана нашла его в ночном баре, в обществе двух худющих малолеток. Их груди еще только начали формироваться, но глаза алчно смотрели на сутенера, который что-то втолковывал им с назидательным видом. Светлана шагнула вперед, оказавшись у Германа за спиной.

– Надо поговорить, – шепнула она ему на ухо, и тот медленно повернулся. Скабрезная улыбка на небритом лице сутенера сползла, уступив место глухому раздражению.

– Опять ты, – пробормотал Герман. У него был такой вид, словно он увидел издыхающую крысу с перебитым хребтом, выползшую из-под дивана.

Кивком Светлана показала на выход, и тот медленно поднялся.

– Что надо, ущербная? – недовольно спросил он, когда они оказались на улице.

– Хочу вернуть тебе долг, – сообщила она, распахивая полу плаща.

Герман был явно озадачен.

– Какой, в жопу, до…

Воткнувшееся в его рот лезвие разделочного ножа не дало ему закончить фразу. Рассекая губы и язык, стальной клинок воткнулся в небо. Герман поперхнулся, отплевываясь кровью, его глаза округлились.

– Что? – булькнул он, но Светлана резким движением выдернула нож и с силой ударила снова. Перерезав ожерелье из совиных когтей (о боже, как Светлана его ненавидела!), лезвие погрузилось глубоко в шею.

– Мразь, – с ненавистью выдохнула Светлана.

Герман упал на колени, ошарашенно пялясь на свою убийцу. Он попытался вынуть нож, но пальцы лишь скользили в горячей крови, толчками вытекающей из разверстой раны.

Когда он упал, Светлана принялась обыскивать его. Обнаружив бумажник, она торопливо открыла его. Ее сердце замерло – внутри лежали толстая стопка десятитысячных купюр, а также несколько кредитных карт.

Жадная сука. А ей всего «двушку» дал при стандартной таксе в десять…

Ну, ничего. Эти деньги помогут продержаться на плаву какое-то время. По крайней мере, на них можно будет на какое-то время снять квартиру… Она спрятала бумажник в карман.

Герман умирал, захлебываясь кровью и издавая невнятные хрипы. Его пальцы судорожно сжимались и разжимались, по телу пробегала конвульсивная дрожь.

– Чао, красавчик, – шепнула Светлана.

Из бара вышли четверо – два крупных мордоворота и те самые малолетки, которых «инструктировал» Герман минуту назад.

– Вон она! – воскликнула одна из них, указав на Светлану пальцем, и та побежала.

Она неслась по слякотным лужам, не чуя ног и путаясь в полах заношенного плаща. За спиной слышались угрозы и проклятия.

Юркнув в незнакомую подворотню, Светлана пролетела мимо разбитой машины и помчалась в сторону темнеющей в углу арки. Добежав, она с ужасом уставилась на толстую решетку, закрывающую сквозной проход на улицу.

– Там! – рявкнул кто-то басом, и она, холодея, повернулась.

Хрипло дыша, две громадные тени неуклонно приближались.

– Попалась, вишенка? – засопел кто-то над ухом и Светлану грубо швырнули на грязный асфальт. Истошный вопль проститутки прозвучал одновременно с хохотом преследователей.

Она села в кровати, сипло и прерывисто дыша. Тусклый огонек уличного фонаря все так же одиноко мерцал в окне. На улице стояла глубокая ночь.

«Твою мать, – мысленно выругалась Светлана. – Приснится же…»

Перед глазами все еще маячил бумажник Германа из сновидения – тяжелый, распухший от денежных купюр и кредитных карт.

Она перевела дыхание, убирая с лица спутанные волосы.

В последнее время ей то и дело снятся сны, в которых присутствуют деньги. Большие деньги.

В прошлый раз она участвовала в ограблении банка, и сон оборвался именно в тот момент, когда из хранилища начали выносить мешки с пачками долларов. А как-то раз ей привиделось, что она заложница. После взрыва при штурме спецназа ей удалось выжить, и она ползала среди мертвых изувеченных женщин, торопливо срывая с них ювелирные украшения…

Осторожно, чтобы не разбудить спящего сына, Светлана слезла с кровати и двинулась к столу за телефоном. Задев мизинцем правой ноги ножку стула, тихо ойкнула. «Оживила» мобильник, озабоченно качнув головой. Без пятнадцати одиннадцать. Она уже намеревалась положить телефон обратно, как заметила мигающий значок в углу – у нее новое сообщение.

Зевнув, Светлана мазнула пальцем по глянцевой поверхности экрана. И как только она прочитала текст письма, у нее перехватило дыхание.

Иерею Николаю Агапову, священнослужителю Вознесенского собора, в этот поздний вечер тоже привиделся сон.

Цепкие объятия Морфея перенесли его из Санкт-Петербурга в далекую глубинку, исполнив радужно-сокровенную мечту Николая… Питер позади, и теперь всей семьей они наконец-то уехали в деревню, навсегда оставив шумный, свинцово-серый от непогоды город.

Здесь все по-другому, и даже время течет неспешно-размеренно. Николай прислуживает в местном храме, прихожане его уважают и почитают, часто обращаются за советом.

Сегодня служба в храме закончена, и Николай с детьми идут на речку. Первым шагает Ярослав, самый старший, за ним Злата. Следом, смеясь и шутя, семенят младшие – Богдан и Василиса. Мягкая трава приятно холодит босые ноги, слышится жужжание майского жука и звон колокольчиков – неподалеку пастух ведет за собой коров. На безоблачном небе сияет солнце, теплое и нежное, как детство. Разогретый воздух наполнен запахом свежескошенной травы и парным молоком.

Николай вдыхает воздух полной грудью.

«Разве не это – счастье? – размышляет он, глядя, как за пригорком река поблескивает синей полоской. – Разве не для этого мы живем?!»

Увидев реку, дети мчатся вперед, со смехом раздеваясь на ходу. Николай не торопится, он специально медлит, стараясь растянуть удовольствие.

Река несется стремительно-извилистой лентой. Сняв одежду, он аккуратно складывает ее на берегу и с благоговением заходит в воду. Кожу слегка обжигает, несмотря на лето, вода довольно прохладная.

Николай наклоняется, чтобы зачерпнуть ее в ладони, и вдруг отшатывается, как от удара. Он не отрывает оцепенелого взора от рук – они буквально по локоть залиты красным. Так, словно он окунул руки в бочку с краской. Резкий запах металлических стружек не вызывает сомнений, что на нем кровь.

«Мои руки в крови. По локоть».

Едва сдерживая крик, Николай опускает руки в воду. Он ожесточенно трет их песком, но кровь словно въелась намертво, не желая смываться.

Краем уха иерей слышит далекие раскаты грома. Солнце быстро скрывается за мглистыми тучами, которые за считанные секунды расползаются по небу.

«Да воскреснет Бог, – шепчет Николай, продолжая яростно тереть руки. – …и исчезнут враги Его… И бежат ненавидящие Его…»

Он моргает, пытаясь убедить себя, что мерцающее перед ним отражение – не что иное, как галлюцинации.

Но нет. Сквозь серебристую рябь воды на него, недобро ухмыляясь, смотрит «зеркальный» Николай. На нем странная маска в пол-лица и грязный фартук из плотной зернистой кожи. За пояс заткнут широкий тесак. Он, как и сам фартук, густо забрызган багровыми кляксами.

Николай начинает пятиться на берег. Судорожно оглядывается – детей нигде нет. Ни в воде, ни на суше.

«Как тает воск от лица огня, так погибнут бесы от лица любящих Бога», – бормочет иерей.

Оглушительные раскаты грома взрывают небо, и Николай, ослепленный кинжальной молнией, в испуге прикрывает веки. Несмотря на ужасающий грохот, ему кажется, что он слышит женский плач. Горький и безудержный.

Он открыл глаза, увидев встревоженное лицо Елены, его супруги.

– Ты просил разбудить в десять вечера, – тихо произнесла она и осторожно коснулась его лба. Кожа была покрыта испариной. – Все хорошо?

– Да, – коротко ответил Николай, поднимаясь с кровати.

– Ты вскрикнул… Нехороший сон?

Иерей погладил жену по руке.

– Все в порядке. Который час?

– Начало одиннадцатого.

Елена вздохнула. Она с грустью смотрела, как Николай торопливо облачался в заранее приготовленную одежду – термобелье, теплые носки, свитер, плотные камуфляжные штаны и куртка серо-белой «зимней» расцветки.

– Так непривычно видеть тебя в таком одеянии, – сказала женщина, улыбнувшись краем рта. – Тебе обязательно ехать на эту охоту, Коль? Да еще на ночь глядя? Спасибо Господу, у нас есть что на стол поставить.

– А будет про запас, – ответил Николай. Он открыл рюкзак, пробежавшись глазами по содержимому. – Опять же Новый год скоро.

– Я тебе термос с кофе положила. Там еще бутерброды и пирожки с яблоками, – сказала Елена.

– Ты у меня умница. Дети спят?

– Да.

Она встала с кровати и вплотную подошла к мужу.

– Ты какой-то напряженный, – заметила Елена, мягко опустив ладонь на плечо мужа. – Уверен, что все в порядке?

– Просто еще от сна не отошел, – заставил себя улыбнуться Николай. – Не скучайте.

– Может, попьешь чаю?

Он покачал головой.

– Мы договорились в одиннадцать встретиться, чтобы оттуда сразу до места без пробок доехать. К утру будем в Розарево, там охотничьи угодья. Я тебе рассказывал.

– Рассказывал, – повторила Елена.

Николай встал. Он был почти на голову выше жены и смотрел на нее с нескрываемой любовью.

– Господи, береги себя, – чуть слышно промолвила Елена и перекрестила мужа. Они обнялись.

– Вернусь через три дня, аккурат к Новому году… Управитесь без меня? – задал он вопрос.

– Постараемся.

Николай погладил округлый живот супруги.

– Как поживает наш боец?

Елена улыбнулась.

– Толкается боец. Наверное, тоже хочет, чтобы папка дома остался.

– С папкой все будет в порядке.

Николай поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты. Перед тем как выйти в холл, он заглянул в тесный закуток без единого окна. Угол крошечного помещения был заставлен множеством икон. На полке, перед образом Спасителя, бледно-оранжевым огоньком мерцала лампадка.

– Боже, я прихожу к тебе такой, какой я есть, – быстро зашептал иерей, начиная креститься. – Я смиряюсь перед Тобой… Я верю, что Ты можешь все. Прошу, войди в мою жизнь и будь моим Господом. Прости все мои грехи…

Закончив молитву, он вновь перекрестился и быстро вышел. На мгновение застыл, увидев в зеркале свое отражение. Громадный, плотный мужчина сорока восьми лет в камуфляже, с выпирающим животом и густой кустистой бородой… В таком виде он больше напоминал какого-то боевика из очередного сериала, нежели церковнослужителя.

Николай усмехнулся своим мыслям. Он открыл резную обувницу из сосны, выставив на коврик высокие ботинки на толстой рифленой подошве.

– Так на природу хочется, – вдруг сказала Елена, наблюдая, как Николай возится со шнурками. – Утомляет город, хоть и красивый. Нехороший воздух тут. Люди как заводные игрушки… С каменными лицами, и глаза будто стеклянные. В лес хочется, на луг… по травке босиком пробежаться, в речке искупаться…

Пальцы иерея замерли – перед глазами заскользили кадры недавнего сновидения. Небо, солнце, река… Окровавленные руки и громадный нож за поясом… И устрашающий раскат грома, от которого появляется дрожь в коленях…

Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. Когда ботинки были зашнурованы, Николай выпрямился, повесив увесистую сумку на плечо.

– Все будет, – негромко пообещал он. – И речка, и луг… И домик…

Елена вытерла уголки глаз.

– Береги себя, Коленька. Волнуюсь я что-то.

Они снова обнялись, после чего Николай торопливо вышел за дверь.

– Господи, спаси и сохрани, – прошептала она вслед мужу.

Только спустя какое-то время, уже укладываясь спать, Елена подумала о том, что супруг уехал без ружья.

«Наверное, заранее забрал из гаража и в машину положил», – решила она.

Не веря своим глазам, Светлана вновь и вновь перечитывала высветившееся на экране телефона сообщение.

«О боже…»

Она прилагала немыслимые усилия, чтобы не завизжать от радости. Она несколько раз моргнула и опять устремила взор на текст.

«Ваша заявка от 15.10.2024 № 22/4-Т одобрена. Ваш номер 19. Просим быть в условленном месте не позднее 00.00. Пароль: #88Х$12DZw».

Ниже сообщения была изображена картинка со штрих-кодом.

– Сработало, – едва слышно произнесла она, крепко сжав свободную руку в кулак. Так сильно, что ногти больно впились в кожу ладони. – Сработало, мать твою!

В кровати сонно заворочался Антон, но Светлана даже не взглянула в сторону сына. Теперь она смотрела на часы.

У нее еще оставалось время. Правда, немногим более двух часов. Дорога на такси займет час сорок, а то и больше.

По спине Светланы заструился холодный ручеек. Она слышала, что организаторы Вечеринки буквально помешаны на пунктуальности. Опоздаешь хоть на пару секунд – и двери перед тобой закроются. Все, чао. Жди следующего сезона, а это целых три месяца.

Включив настольную лампу, она открыла шкаф, судорожным взором окинув его содержимое. Нужно срочно одеваться и на выход…

«А как же Ксения? – мягко поинтересовался внутренний голос. – Самое главное – она».

– Верно, – спохватилась Светлана. – Ксюша… Бестолковая клуша…

Быстро натянув на себя светлые джинсы, она ринулась на кухню. Включила свет и, присев на корточки перед безмятежно спящей сестрой, бесцеремонно затормошила ее.

– Эй, поднимайся!

Ксения разлепила веки, щурясь от яркого света.

– Света?

Светлана приблизила к ней свое раскрасневшееся лицо:

– Слушай меня внимательно. У тебя есть десять минут, чтобы привести себя в порядок и одеться. Поняла?

– Не очень, – простодушно ответила Ксения, зевая. – Зачем мне одеваться?

– Сейчас ты быстро встанешь и бегом в ванную! – гаркнула Светлана. – Тебе нужно умыться, почистить зубы и расчесаться! Или ты вообще забыла, что такое личная гигиена?! Вылезай!

Ксения послушно расстегнула спальный мешок.

– Зачем мне сейчас умываться? На улице ночь, – сказала она, озабоченно взглянув в окно.

– Это именно то, что нам надо, – отозвалась Светлана. Она критически оглядела сестру с ног до головы – волосы сальные и всколоченные, лицо, припухшее от сна, пальцы цветные от фломастеров, на ногти, никогда не знавшие маникюра, лучше вообще не смотреть…

– Марш в ванную, – скомандовала Светлана.

– Мы куда-то идем? – спросила Ксения.