Ковчег Марка. Сто лет пути Устинова Татьяна

– В низинку бы спуститься, – опять посоветовал Сергей Васильевич. – Ветер поднимается.

– Нужно идти, – повторил Володя, кажется, только для того, чтобы возразить Степану.

– Ну иди, – ответил Степан мрачно, сбросил рюкзак, вытащил топор и пошел в сторону деревьев, где Алла Ивановна и никчемушная Женька ломали ветки для костра, складывали в кучу и наломали уже довольно много.

Спустились на несколько метров, где, кажется, дуло чуть меньше, стали разбивать лагерь.

– У тебя обезболивающее есть? – негромко спросила Алла Ивановна Марину, когда поставили палатку и закрепили последнюю растяжку. – Сильное?

Марина кивнула. Ей было тревожно, как будто что-то страшное надвигалось и остановить его никак нельзя.

– Две ампулы.

– Ты ему сегодня не коли, – тихо посоветовала Алла. – У него сейчас нога разболится, это точно! Мы с Василичем попробуем лыжу склеить, на одной он не дойдет. Ты ему завтра уколешь, он какое-то время сможет двигаться. А сегодня не коли.

– Я сама разберусь, Алла Ивановна, – сказала Марина неприязненно. – Я врач.

– Погода мне не нравится, – продолжала Алла, не слушая. – И главное, связи нет! Вот угораздило…

– Что вы там всё каркаете?! – неприятным голосом спросил Петечка, услышавший, что «угораздило». – Тут до людей рукой подать! Вообще я считаю, что кто-то из нас должен пойти и привести подмогу! Это очень просто.

– Никто никуда не пойдет, – отрезал Володя. – Нога сегодня отдохнет, и завтра мы…

– Завтра будет только хуже, – встрял Степан. – И ты это прекрасно понимаешь. Ногу разнесет, в ботинок её все равно не засунешь, даже если наши дедуля с бабулей лыжу склеят! Хотя чего там клеить!

– Тогда точно надо идти за людьми, – повторил Петечка. – Я пойду.

– Не пойдешь!

– Я руководитель группы, и я запрещаю…

– Какой ты, на фиг, руководитель? Всё из-за тебя! Под ноги бы лучше смотрел!

– Хорош лаяться, мужики, – подал голос Сергей Васильевич. Он устраивал место под костер. – А ходить по одному не годится. Ветер поднимается.

– И чего?! Ждать, когда метель начнется?! – возмутился Петечка.

– Метель, может, и не начнется, но ветер подозрительный какой-то.

– Вот именно! Надо сейчас идти!

– Я запрещаю!

– Плевать я хотел на твои запреты!

– Мальчики, – пропищала Женька «девочкиным» голосом, – ну что вы ссоритесь? Ну как получилось, так и получилось! Ну завтра дойдем! А что?

– А то, что и завтра мы никуда не дойдём!

Весь оставшийся день, который показался всем странно коротким, Алла Ивановна и Сергей Васильевич, сидя на снегу голова к голове, собирали Володину лыжу, как хирурги раздробленную кость. На куске тряпки рядом с ними были разложены клей, бинты и еще какие-то штуки. Костер горел, и время от времени над ним грели клей, который то и дело застывал. Степан остервенело рубил дрова, притаскивал и складывал, Петечка бесился и грыз ногти, Диман кипятил воду, и её пили просто так, без чая и сахара, которых было мало, «на одну ночевку», как сказала Алла Ивановна, и ветер, проклятый ветер поднимался!

Ближе к ночи стало понятно, что метель всё-таки придет. Она уже совсем близко.

Алла Ивановна обошла палатку, проверяя растяжки. Когда Сергей Васильевич снизу вверх вопросительно кивнул ей, она только пожала плечами. Еды на ужин было мало, вдвое меньше обычного. Сергей Васильевич, назначенный в самом начале похода «завхозом», сказал хмуро, что еду нужно приберечь… на всякий случай, мало ли что, может, одной ночевкой дело не обойдется.

Петечка, которого колотило от холода, объявил, что никакого «всякого случая» не будет, и завтра утром он уйдет в Галыгино, и наплевать ему сто раз на метель, а Володя, баюкавший свою ногу, велел ему заткнуться.

– Да если б не ты, мы бы уже давно!.. – завел было Петечка.

– Так, всё, закончили, – вдруг приказала Алла Ивановна таким голосом, что даже Диман, пытавшийся дремать, вынырнул из своей куртки и посмотрел с удивлением, а Женька перестала ложкой хлебать из железной кружки теплую воду. Она говорила, что так вкуснее, больше похоже на суп или на чай. – Положение у нас сложное. Мы все должны это осознать прямо сейчас. Лыжу вроде собрали, до утра она подсохнет и какое-то время продержится. Ну, будем на это надеяться. Плохо, что до Галыгина почти всё время в горку! Если завтра мести будет не слишком сильно, попробуем пойти. Если нет, придётся ждать погоды.

– Какой погоды? – спросил Петечка, и губы у него задрожали. – А если её неделю не будет, этой погоды?!

– Значит, неделю будем ждать.

– Мы за неделю с голоду сдохнем!

– За неделю не сдохнем, – отрезала изменившаяся до неузнаваемости Алла Ивановна. – С холодом хуже. Топлива мало, а в метель снаружи костер не разведешь. Придется экономить.

– Нет, ну это свинство, – плаксиво сказала Женька. – Как хотите!.. А вдруг мы все перемерзнем? А вдруг нас волки съедят? Здесь же наверняка кругом волки!

– Дура, – тихо, но отчетливо выговорил Диман, опять зарываясь в свою куртку.

– Нам нельзя сейчас ссориться, – и Алла Ивановна, дотянувшись, потрепала Женьку по плечу, как будто утешила, хотя чего утешать, всем ясно, что она дура! – Вот, бог даст, доберемся до Галыгина, и там поссоримся хорошенько. А сейчас нельзя.

– А что вы командуете-то? – спросил Степан из своего угла. – У нас руководитель отряда есть, чтоб ему!..

– Ивановна права, – поддержал Сергей Васильевич. – Давайте лучше песни петь.

– Ну, ясное дело, – констатировал Петечка. – Государственный переворот. Теперь пиши пропало, старперы будут учить нас жизни.

– Да не жизни, – с досадой сказала Алла. – Выживанию. Это совсем другое дело.

– Вы что? Совсем чокнутая?! Тогда каркали, сейчас каркаете! – взвился Петечка. – Какое еще выживание! Ну, переночуем, черт с вами, хотя надо было днем в Галыгино за людьми идти, а завтра…

– Завтра будет завтра, – перебила его Алла.

Марина зашевелилась и подобралась к Володе, который всё держался за ногу.

– Больно тебе?

Он скосил на неё глаза и кивнул.

– Я тебе сейчас обезболивающее уколю. Поспишь.

– Марин, – начала было Алла Ивановна, но та уже открывала рюкзак.

– Посветите мне.

– Марин, лучше бы завтра…

– Я врач, – отрезала та, – мне видней.

Ночь тянулась долго и трудно. Палатку трясло от ветра, как будто под ней работал дизельный движок, и Петечке, который всё не мог согреться, в мутной дрёме привиделось, что он едет в тряском вагоне, который тащит по рельсам бодрый чумазый дизелек, и это было так чудесно! И какая-то печка приснилась ему с раскаленным докрасна зевом, чугунная дверца покачивается, и еще почему-то кусок сала, а рядом кирпич черного хлеба, и можно сколько угодно съесть этого хлеба с салом!..

Петечка вздрогнул, потому что рядом неловко повернулся и застонал Володя – он, единственный из всех, спал, Маринина ампула, видно, подействовала! И Женька спала между Аллой Ивановной и Мариной, посвистывала носом.

Утром выбраться из палатки оказалось почти невозможно – снегу намело, фартук не отстегнуть. Сергей Васильевич долго с ним возился. Он первым выполз в тусклый свет, в круговерть метели и ветра, за ним полезла Алла Ивановна.

– Женька, вставай, – велел Петечка, потому что ему было завидно, что никчемушная девица спит как ни в чем не бывало, и слегка пнул ногой её спальник. – Группа, подъём!

– М-м-м, – замычала Женька и завозилась, поглубже зарываясь в спальник. – А что, уже утро? Хочу кофе! И банан! И яблоко! Петечка, у тебя есть яблоко?

– Володь, как нога? – Это Марина спросила. Она стояла на коленях посреди палатки и пыталась пригладить волосы, торчавшие в разные стороны. Петечка в этом приглаживании увидел ложь и фальшь – красоту она наводит! Кому тут какое дело до её красоты?!

– Лучше, лучше нога, – торопливо сказал Володя. – Всё почти нормально!

Алла Ивановна задом вползла в палатку, вжикнула «молнией». Вместе с ней вполз холод и запах свежего снега.

– Ну, не так всё ужасно, как могло быть, – бодро объявила она. – Метет, конечно, но ничего такого!..

– Какого такого?! – Петечка рывком натянул непромокаемые штаны поверх двух шерстяных, в которых спал. – Идти нужно. Прямо сейчас.

– После завтрака пойдем, – сказал Володя. – Где Василич?..

– Снаружи. Костер разводит.

– Диман, крикни ему, пусть паек всем выдаст.

– Вроде подсохла, – Алла осмотрела лыжу. – Может, будет держать.

– Алла Ивановна, – на ухо ей сказал Степан. – Вы же понимаете! Мы не дойдем. Вам нужно оставаться, а я за помощью.

Она ничего не ответила, продолжала осматривать лыжу.

– Другого выхода нет, – продолжал Степан.

– Нужно искать выход, – она аккуратно отложила лыжу.

– Вы о чем? – настороженно спросил Володя. Нога у него сильно отекла, стала похожа на бревно, и ему страшно было подумать, что сейчас придется подниматься и идти – много километров по снегу.

Он руководитель группы. Он должен.

Он отвечает за людей.

Самоуговоры не помогали. «Отвечать за людей» он умел – так ему казалось в московском офисе, и в характеристике, данной ему именитым психологом, было сказано, что у Владимира Кравцова присутствуют «ярко выраженные лидерские качества». В палатке посреди гор Приполярного Урала с распухшей, похожей на бревно ногой голодный, замерзший Володя вдруг понял, что «отвечать за людей» он не может, а главное, не хочет!

Он хочет, чтоб его спасли – эти люди или какие-то другие, неважно. Чтобы вдруг кто-нибудь взмахнул волшебной палочкой и оказалось, что все позади.

Крибле, крабле, бумс!.. И он уже в Москве, в чистом, теплом и просторном медицинском кабинете, и над ним склонились заботливые врачи, и ему больше ничего не угрожает, и нужно только принимать заботу и внимание, которые все вокруг готовы оказывать!

Выходит, он слабак и тряпка. Так выходит?!

Но рассердиться на себя тоже не получалось. Для того чтоб сердиться, нужны силы, а их почти не осталось, последние забирала боль, с которой тоже приходилось бороться.

А если он здесь погибнет? Если он так и останется в этой чертовой палатке, а остальные уйдут?! И весной случайная экспедиция найдет его останки, объеденные волками и медведями?!

– Я сейчас тебе еще укол сделаю, – сказала Марина и осторожно вытерла ему лоб, на котором выступила испарина. – Потерпи немножко.

– Марин, побереги обезболивающее. Послушай меня, я знаю что говорю!

– Я тоже знаю что делаю, Алла Ивановна!

На завтрак были галеты с крохотным кусочком сливочного масла и замерзший каменный паштет, который Сергей Васильевич выколупывал из банки большим охотничьим ножом.

– Вкусно! – сказала дура-Женька, слизывая паштет. – Вернусь домой, куплю себе десять банок и сразу съем!.. Вот будет красота!

– Понос у тебя будет, а не красота, – Диман разом проглотил свою порцию и разозлился – еда уже кончилась, а он даже не заметил, что она была.

– А ночью волк приходил, я слышала! – похвасталась Женька. – Правда-правда! С той стороны. Терся о палатку. А может, медведь.

– Если бы медведь приходил, нас бы уже не было, – мрачно отозвался Степан.

– Почему? – перепугалась дура.

– Сожрал бы, – объяснил Степан и обвел глазами людей. – Мужики, давайте решать, чего делать будем.

– Вы как хотите, так и решайте, а я в Галыгино пойду. С меня хватит, – заявил Петечка.

– Ты, Петь, не горячись, тут как следует подумать надо, – Сергей Васильевич аккуратно приладил отогнутую жестяную крышку, а банку припрятал. Диман проводил её глазами и тяжело сглотнул. – Если дальше метель разойдется, идти нельзя, а прогноза мы не знаем. И одному – куда?.. Всем вместе надо.

– Да как вместе, если у нас, блин, инвалид?!

– Предлагаю нам с Василичем пойти, а остальным остаться. Мы без рюкзаков в два счета до людей добежим, – и Степан твердо посмотрел на Володю, который собрался возражать. – Ну что, что?.. Какой из тебя ходок? Ты хоть сейчас-то логику включи!.. Командир, тоже мне…

Сергей Васильевич облизал ложку, осмотрел ее со всех сторон, вытер о штаны и сунул за ремень.

– Я не пойду.

– Как?!

– Ребят, – это Алла Ивановна вступила, ясное дело! – Во-первых, для начала нужно попробовать всем вместе дойти. Ты как, Володь? Сможешь?

– Смогу, – сказал тот, хотя был абсолютно уверен, что не сможет, и ему показалось, что все это поняли.

– За помощью посылать надо самых опытных. Опытных у нас…

– Сами, что ли, набиваетесь? – Петечка от отчаяния, что его не берут, не берут в Галыгино, до которого рукой подать, а там люди, печка, дизелек и сало с хлебом, чуть не рыдал. Он чувствовал близкие слезы, злые, горячие, даже голос у него изменился. – Я всё равно уйду, уйду!..

– Ну и сгинешь.

– Я не сгину! Это вы тут все!..

– Петь, ну чего ты? – «девочкиным» голосом спросила Женька, придвинулась к нему и взяла за руку. – Чего ты злишься-то так? Ну, подумаешь, метель, она же не навсегда! Переждем да и пойдем себе, как раньше! А сейчас отдохнем пока…

Петечка вырвал руку.

– Тебе надо, ты и отдыхай, а я пойду!

– Володя, давай попробуем ботинок надеть и на лыжи встать, – предложила Алла Ивановна как ни в чем не бывало, и Петечка понял, что всё будет так, как они скажут – она и Сергей Васильевич, – и их придется слушаться! И Степан это понял, и Володя.

На попытку приладить ботинок и лыжи ушло довольно много времени. Сильно мело, снег набивался в нос и рот, лепил под воротники и шапки, пальцы, стоило только сдернуть перчатку, моментально стыли, как будто их судорогой сводило.

Кое-как поставив Володю на лыжи, попробовали двигаться, и вначале даже получилось!..

– Василич, вы идите потихоньку, – прокричала Алла Ивановна, отворачиваясь от снега, – а мы лагерь свернем и догоним! Только направление держите!

– До темноты все равно не успеем!

– С богом!..

Лагерь свернули в мгновение ока, как будто от этого зависела жизнь, и двинули – первый Степан, последняя Алла Ивановна, подгонявшая никчемушную Женьку. Володю и Сергея Васильевича догнали быстро, идти они почти не могли. Обезболивающее действие Марининой ампулы заканчивалось, Володя старался терпеть, и все силы у него уходили на эти старания.

– Сколько мы прошли?

Алла махнула рукой.

Попробовали по-вчерашнему – Володя в середине, по бокам Степан и Диман, волочившие его под руки. Так шли еще какое-то время, медленно, монотонно, ничего не менялось перед глазами, только снег на земле, на небе и в воздухе.

Только снег, и больше ничего.

Потом вдруг Диман нелепо взмахнул руками – палка отлетела в сторону – и пропал.

Никто ничего не понял.

– Там вроде овраг! Он в овраг скатился!

– Стоп! Всем стоп!..

– Володя, стой на месте и не двигайся! Стёпа, держи его!..

– Дима-а-а! Дима! Где ты?!

Алла Ивановна сбросила с плеч рюкзак, подобралась, осторожно перебирая лыжами. Они тонули в свежих сугробах.

– Я здесь. Я жив.

– Встать можешь?!

Алла начала шаг за шагом спускаться по откосу, за ней, ступая по ее следам, двинулся Сергей Васильевич.

Петечка подошел поближе к Степану.

– Ты что, не видишь, куда прешь?! Походник чертов!

– Ничего я не вижу, – огрызнулся Степан, на котором, тяжело дыша, висел Володя. Он то и дело прикрывал глаза, подтягивал ногу, как раненая собака, и казалось, что он вообще ничего не понимает.

– Они нас угробят, ты понимаешь или нет?! – опять заорал Петечка. – Они нас всех угробят! За подмогой надо идти, а не ковыряться тут!

– Может, все же Диме помочь? – влезла Женька. – Он же такой большой! Как он вылезет?

– Там без нас помощников хватает! Всё! Я ушел!

– Стой, куда, придурок?!

– Я не желаю тут с вами сдохнуть! Я пока в своем уме!

Тут на уровне их ног показались две головы – совершенно одинаковые головы в капюшонах, шапках, застегнутые почти до глаз.

– Мужики, помогите!

Степан стряхнул Володю, который тут же сел в снег, и вдвоем с никчемушной Женькой за руки они вытащили Димана. Следом выбралась Алла.

– Димочка, ты не ушибся?

– Я лыжу потерял.

– Как?!

– Отстегнулась и уехала, как, как!..

– Там Сергей Васильевич ищет, – бодро сказала Алла Ивановна. – Слава богу, руки-ноги целы.

– Мы все тут замерзнем.

Они повернулись и посмотрели.

Володя сидел на снегу, закрыв глаза, и вид у него был неважный.

– Мы все замерзнем до смерти.

– Володя, ну что ты говоришь?.. Ну конечно, мы не замерзнем! Мы костер разведем, тепло будет, – сказала Женька.

– Заткнись, дура, – сквозь зубы велел Степан. – Так. Я иду за помощью. Кто со мной?

– Я! – моментально отозвался Петечка и скинул рюкзак.

– Хватит дурака валять, – жестко сказала Алла Ивановна.

– Мы не собираемся торчать тут и ждать, когда вы нас погубите! Мы уходим.

– Этого нельзя делать.

– Всё, поруководили, и хватит! Теперь моя очередь. – Степан весь преобразился, подобрался, подтянул завязки на штанах, поглядывая на Петечку. – Если будешь отставать, возвращайся. Засеки направление. Я с тобой возиться не буду, некогда мне.

– Я не отстану.

Марина, присев на корточки, щупала Володину ногу. Он не открывал глаз.

– Ставьте палатку и ждите подмогу, – продолжал Степан. – Всё, я ушел.

– А как же мы? – спросила Женька «девочкиным» голосом. – А если на нас волки нападут?..

– Не нападут!

И они ушли!..

Какое-то время, очень недолго, в метели маячили красные куртки, а потом исчезли, растворились.

Из оврага показался Сергей Васильевич с лыжей в руке.

– Глубоко зарылась, – кряхтя выговорил он, выбираясь. – Ты, Диман, видать, когда падал…

Он оглядел притихших людей.

– Ё-мое!.. Ушли?! Ал, ты куда смотрела?! Пропадут ведь теперь!

– Мы все пропадем, – сказал Володя. – Точно!

– Так, поднимайся, парень, и двинем потихонечку! Давай-давай!..

– Я не могу.

– Чего там не могу, когда надо! Дим, лыжу-то надевай! Рюкзаки бери. Вот козлы, налегке ушли, всю снарягу бросили!.. Ах ты, мать честная! А если ночевать придется? Ни топоров, ни спичек не взяли! Ал, куда смотрела?!

И тут истошным голосом завопила Женька.

– Волки-и-и!.. Волки-и-и!!!

Марина качнулась и повалилась в снег. Диман схватил палку и занес её над головой. Сергей Васильевич молниеносным движением выхватил нож. Алла бросилась к Женьке.

– Волки-и-и! – кричала та. – Спасите-е-е!

Крупный волк неторопливо и как-то вальяжно трусил довольно далеко, на границе видимости, почему-то почти не проваливаясь в снег. Остановился, подумал и повернул в их сторону. Тут он увяз, но всё равно приближался стремительно, как будто плыл саженками.

– Спасите! – пикнула Женька.

– Тихо! Он не подойдет. Нас много.

Тем не менее волк приближался. Марина вскочила и стала тащить Володю, который изо всех сил старался встать, но у него не получалось.

– Я боюсь его, боюсь!

– Фу-ты! – вдруг выдохнул Сергей Васильевич и опустил руку. – Ох ты…

– Это не волк, – быстро сказала Алла. – Это не волк, ребята, это собака!..

Невиданный зверь сделал еще прыжок и остановился. Вильнул хвостом и двинулся снова, ныряя в снег.

– Собачка, – пролепетала Женька и всхлипнула. – Ты правда собачка?

Пёс приблизился, снова повилял хвостом, как будто приветствуя, обошел людей – они сторонились и смотрели на него во все глаза.

– Выходит, жилье близко? – сама у себя спросила Алла Ивановна. – Иначе откуда в лесу собака?

Пёс фыркнул, мотнул башкой и ринулся прочь по целине, туда, откуда пришел.

– Собачка! – закричала Женька. – Постой, ты куда? Отведи нас к людям!

– Жень, не голоси, – велела Алла. – Подождем, посмотрим.

– Ушел, – прошептала Марина. – И этот тоже нас бросил.

Все молчали, смотрели зверю вслед.

– Странное дело.

– А может, это наши уже дошли? Может, тут всё рядом? – затараторила Женька. – А? Люди, трактора, собаки! Может, они сейчас тоже придут?

Метель, от которой ломило в глазах и звенело в ушах, и больше ничего и никого не было видно, сколько они ни всматривались.

Нужно продолжать двигаться, но все как-то разом обессилели, даже разговаривали с трудом.

– Это из-за меня, – мрачно сказал Диман. – Надо было под ноги смотреть.

– Какая теперь разница.

– Ну он же вернется? Собачка вернется?

– Мы не знаем. Собираемся и пойдем потихоньку.

Никто не заметил, как из метели вынырнул лыжник – самый обыкновенный лыжник в красном комбинезоне, шапке и очках, как будто совершавший здесь, в Уральских горах, увеселительную прогулку. Сквозь метель он двигался свободно и спокойно, а перед ним бежал давешний пёс!..

Женька увидела их первыми, стала хрипеть, давиться и показывать рукой, люди оглянулись и замерли.

– Здрасти, – прокричал человек издалека, подошел, как-то по-особенному ставя лыжи, и задрал на лоб очки. – Откуда путь держите?

Какое-то время все таращились на него, как будто с неба спустился марсианин, и понятно, что это именно марсианин, но все страшно рады его видеть, а потом разом заорали: