Пара для медведя одиночки Сапфир Ясмина

Глава 6

В восторге

Я не знаю, что на меня нашло. Я должна была увидеть Мишутку, убедиться, что с ним все в порядке. Даже слова Трофима и его этого друга, знакомого или кто он там ему из ОПО меня не убеждали. Я обязана была увидеть сына своими глазами. Эта мысль затмила все.

Я подспудно чувствовала – Трофим чего-то недоговаривает. На задворках сознания мелькали подозрения, что мы действуем не по правилам оборотней и кто-то за это здорово поплатится. А раз Трофим так обо мне заботился, лечил, выхаживал, вряд ли этим «кем-то» окажусь я.

Но у меня не хватало душевных сил подумать обо всем этом всерьез, взвесить все «за» и «против». Я не могла не увидеть сынишку.

Трофим вышел на заснеженную улицу и пригласил меня в большой черный джип, под стать хозяину. Открыл дверцу, чтобы я села на кресло рядом с водительским. Я послушно устроилась.

Трофим молча сорвал машину с места. Стремительно открылись дальние ворота, и мы выскочили наружу стрелой, лихо повернув на широкую улицу.

Дороги здесь оказались очень даже неплохими для поселка. Гладкие, на удивление неплохо вычищенные. У нас зимой куда реже тракторы проезжают и заносов куда больше.

Трофим мчался как угорелый, словно за нами гнались сотни адских гончий. Но рулил так мастерски и ловко, что мне в голову не приходило попросить его ехать помедленней. Я странным образом доверялась этому оборотню, которого, уж если честно, едва знала.

Спустя несколько минут я встрепенулась и повернулась к верберу с вопросом, который должна была задать еще когда мы «трогались». Как потом выяснилось – во всех смыслах этого слова, а не только в плане отъезда из дома.

– А куда мы направляемся?

– Ты же просила к школе, где учится сын…

Он немного удивился, я тоже, потому что ни тени сомнений или недоумения в голосе вербера не прозвучало.

– Но вы… ты же не в курсе, где он учится…

– Я посмотрел данные, которые скинул Рем, пока ты одевалась. Так что знаю и номер школы, и адрес.

– Но едешь без навигатора?

Он усмехнулся с таким выражением лица… Так взрослый ласково и понимающе усмехается на удивленный вопрос ребенка – как можно увидеть Луну в дневном небе.

– Я хорошо знаю окрестности. Мне достаточно адреса.

– Значит, мы недалеко от нашего поселка?

– Недалеко.

Он как-то странно на меня покосился, словно собирался что-то спросить или ожидал от меня какого-то совершенно конкретного вопроса. Но промолчал. Вздохнул.

Прибавил газу.

Снежинки запятыми размазывались по стеклу. Уже влажные, готовые к скорой весне.

За окнами замелькали другие машины – мы вырулили из поселка и направлялись, видимо, в соседний. Туда, где жила я.

Я невольно сосредоточилась на вербере. Он выглядел как-то не совсем обычно. Хотя я понятия не имела – как он выглядит «обычно», ведь мы лишь сегодня познакомились, да и общались всего ничего. Однако чудилось – что-то его всерьез встревожило. Руки сжали руль до такой степени, что между пальцами проступили бугорки мышц. Сразу вспомнилось, как я спорила с одной читательницей по поводу своего репортажа. Она с пеной у рта доказывала – руки не могут быть мускулистыми, на ладонях нет мышц. Но я сейчас отчетливо видела – есть они и мускулистость рук – отнюдь не художественный прием. Челюсти Трофима крепко сжались, а желваки то и дело заставляли скулы заостряться сильнее. Отчего лицо становилось более жестким. Ноздри изредка раздувались. Вся поза Трофима выглядела как поза ожидания чего-то неизбежного и непременно плохого. Он чуть сгорбился, набычился, смотрел исподлобья, словно готовился к серьезной защите.

– Что-то не так? – наконец, не выдержала я.

– Все хорошо, – он опять ответил неискренне. Я очень хорошо это чувствовала, буквально всей кожей. Собиралась спросить еще, но в эту минуту мы опять газанули, свернули, пронеслись по какой-то проселочной дороге, мне неизвестной – и я увидела здание школы.

Все. Меня будто переключило. Я смотрела как здание приближается и не думала больше ни о чем на свете. Кроме одного… скорой встречи с сыном…

Трехэтажная серая постройка вытягивалась в вышину и расширялась перед взором. Надвигалась, я бы сказала. У крыльца суетливо работал дворник.

И едва мы притормозили, как из школы показался мой… Миша! Словно нарочно! Словно по волшебству!

В своей белой шапке балаклаве с темными ушками панды, в серой куртке. Высокий для второклассника, курносый, симпатичный.

Я выскочила из машины и рванула к нему.

– Мама! Мамочка!

Мы встретились у ворот, потому что оба бежали навстречу друг другу. Обнялись. Я прижала сына, прикрыла веки, потерлась щекой о его щеку.

Он улыбался! Улыбался!

Внезапно нас начало окружать серебристо-золотое сияние, что-то менялось в моем мальчике, неуловимо, но я чувствовала и видела. Меня окатило теплом. Мишутка как будто стал больше, объемней. Вроде бы мои руки держали все того же мальчугана, местами хулиганистого, но такого славного… и одновременно он стал каким-то иным…

В ту же секунду нас подхватил огромный вихрь-Трофим, крутанул, закрыв спиной со стороны школы и двоих, обнявшихся, донес до машины.

– Садитесь! – хрипло приказал вербер. – Быстрее! Давайте! В салон!

Мы с Мишуткой послушно забрались на заднее сиденье.

– Мама! Ты вернулась!

Опять меня переключило и странный эпизод во дворе школы показался таким неважным… Таким незначительным… Таким не стоящим даже одной мысли…

Мишутка прижался ко мне.

– Малыш. Я еще не вернулась. Проездом, кое-что захвачу из редакции и снова уеду. Но через три-четыре дня…

Я запнулась. Как объяснить, что я не домой приеду, жить, как всегда, а буду видеть его каждый день? Ведь, возможно, меня еще не отпустят из-за обучения!

Я замолчала, подбирая слова и термины.

– Скажи ему все! – произнес Трофим. – Он тоже оборотень. Почти превратился, если бы не я. Вас могли увидеть…

Последняя фраза прозвучала опять очень странно – глухо и обреченно.

Так вот что случилось возле школы! Серебристо-золотое сияние! Оно мне не почудилось!

– А-а-а… Почему? Он ведь раньше не обращался…

– Твоя пробудившаяся ипостась вызвала и его дракона… Связь сына с матерью очень глубокая и часто именно мать способна вытащить из ребенка дремлющего нэнги. Мы с таким не раз уже сталкивались…

Я посмотрела на сына. Чудилось – сейчас он сочтет нас с вербером ненормальными. Или решит, что все это профанация, обман, розыгрыш. Ну какой же вменяемый человек поверит в оборотней, в то, что сам не совсем человек?

Однако Мишутка поправил балаклаву, чтобы не лезла на глаза и кивнул.

– Я понял. Я почувствовал, как превращаюсь. Но это же здорово!

– Да. Но придется теперь вам обоим жить у меня…

– У вас в гостях? – уточнил сын.

– Да. Я тоже оборотень.

– Но не дракон. Вы пахли иначе, когда нас схватили. Не так как я и мама. Запах был очень сильный и звериный.

– Я медведь.

– Ого! А покажете?

Мишутка аж подпрыгнул на сиденье.

– Да, конечно, – нейтрально ответил вербер. Его определенно что-то сильно тревожило. Но Трофим не стал распространяться, и я снова увлеклась общением с сыном.

Боже! Боже! Боже! Мы вместе! И теперь он будет жить со мной пока я не дома! Ура! О господи! Как же здорово!

Мишутка разделял мои восторги в полной мере.

– Я давно подозревал, что я – не такой как все. Но это же клево! Это круто! Это просто… Вау!

– А мы еще и летать обучимся, – поддакивала я.

Кто бы подумал, что объяснить все моему сынуле так легко и не проблемно.

Трофим будто уловил мое удивление.

– Дети оборотни ощущают, что они двусущие, даже если сознательно не понимают. Поэтому быстро и спокойно принимают новости. Проверял уже, – пояснил он. И все-таки в голосе Трофима звучало напряжение, которое он пытался скрыть, но не смог. Я прямо ощущала эти взволнованные вибрации…

Это выглядело еще более странно, нервировало. Уверена, этот громила отлично владеет собой. А уж раз не получилось сдержаться… значит, дело совсем плохо?

– Что-то произошло? Трофим? – нервно уточнила я.

– Все будет хорошо! – вот теперь он говорил очень искренне, твердо и уверенно.

Меня это успокоило. А зря! Я тогда еще не понимала – эта убежденность в хорошем исходе касается лишь одного… Того, что считал важным вербер. А я-то губу раскатала, что все нормально, и мои подозрения, странности в поведении Трофима – это все мне только мерещится…

Наверное, мне проще было так думать… Ведь я толкнула вербера на поездку. И все, что случилось потом, включая частичное обращение Миши – тоже моя вина.

Мы вернулись во владения Трофима довольно быстро.

Миша вышел из машины и снова воскликнул: «Вау! Здесь такой большой двор!»

– Да! Хочешь летай, хочешь бегай, – усмехнулся вербер и покосился на меня. Кажется, вспомнил мой недавний побег. – Пошли, сделаем блинчики. Хочешь?

– Хочу! – восторженно произнес сын.

Даже удивительно, что они с Трофимом сразу нашли общий язык.

В широкой парадной с рогатинами и вешалкой из пластика, отделанного под дерево, я уточнила у вербера.

– А как муж узнает, что мы забрали Мишу и что с ним все в порядке? Он не станет его разыскивать?

Сын тем временем уже осваивался в доме оборотня, бегал по гостиной, изучал мебель и вид из окна.

– Не волнуйся. ОПО уже все ему объяснило. Внушило, что все так и должно быть… Например, ты вернулась и взяла ребенка в командировку. Ну что-то такое, скорее всего.

– Откуда ты знаешь! И откуда ОПО знает… знает? Ой…

Только теперь до меня дошло! ОПО, видимо, отслеживает таких как я. И, наверняка, агенты или кто там у них, видели все, что случилось у школы…

О-ой…

Я вгляделась в суровое лицо вербера.

– Они все видели? Ведь так? За мной следят, пока я еще не совсем обучилась быть оборотнем? Да?

– Да…

Он ответил тихо, спокойно. Но что-то такое было в его голосе. Я сосредоточилась на лице Трофима. Тот мгновенно нацепил каменную маску, чем еще больше меня встревожил. Впервые с момента нашего знакомства, вербер «фильтровал» эмоции, которые мне показывал. Нехорошее предчувствие прошлось холодком по спине.

– Но…

– Ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо.

Трофим растянул губы в улыбке, но взгляд его оставался серьезным. Пожалуй, даже каким-то обреченным. Так смотрят на поезд, что падает в пропасть и ничто уже не способно предотвратить катастрофу.

– А ты меня не обманываешь? Ты ведь не сказал, что они станут следить…

– Это что-то изменило бы?

Он внимательно изучал мое лицо. Руки вербера дернулись, словно он хотел что-то сделать, но не сделал. Руки плетьми повисли вдоль тела, а потом вдруг юркнули в карманы.

– Не думаю… – честно выдохнула я. – Я не могла… Понимаешь? Я не могла не увидеть сына. Не убедиться, что с ним все хорошо…

– Понимаю.

– И? Что теперь будет?

– Все будет хорошо!

Казалось – эта фраза множилась на языке вербера, как на копировальной машине. Только одна версия вышла – другая готова. И так без конца. Это выглядело странным и очень тревожило.

– Все будет хорошо! – повторил он, я уже сбилась со счету в который раз. – Не бери в голову…

– Точно?!

Повинуясь какому-то порыву, я взяла вербера за локоть. Он замер, остекленел, медленно опустил взгляд на мою ладонь, которая вцепилась в его руку. Еще раз натянуто улыбнулся. Накрыл мою руку своей – горячей, огромной и улыбнулся уже тепло, хотя и немного грустно.

– Все будет хорошо!

Опять эта фраза сорвалась с его языка. Он чуть подался ко мне, вперед, облизал губы. А затем вдруг отдернул свою руку от моей, осторожно высвободится и шагнул в дом.

Глава 7

Трофим

Подозревал ли он, что случится? Да. Разумеется.

Догадывался ли, что сын Леси – тоже нэнги? Да. Это было первое, о чем он подумал.

Знал ли, что ОПО проследит за ними. Да! Безусловно! Леся находила на контроле ОПО. И вряд ли они выпустили бы ее из внимания.

Но Трофим не мог ей отказать. Не мог – и все тут. Знал, что, фактически, сам сует голову в петлю. Понимал, что после этого его однозначно накажут. Он взял ответственность за нэнги, и позволил ей встретиться с сыном.

Но все равно решил выполнить ее просьбу. Ну не мог он иначе.

А когда во дворе школы едва успел закрыть собой мальчика, который почти обратился и унес его с мамой к машине прежде, чем с крыльца начали спускаться другие ученики – осознал – дело дрянь. Теперь-то уж точно обычной критикой и ругачкой не обойдется. Да и штрафом ОПО не подмаслишь. Придется платить. Звонкой монетой собственной свободы и жизни.

Но Трофим видел, как Леся светилась изнутри, как смотрела на сына, как была счастлива его снова обнять и понимал – все не напрасно. Нэнги преобразилась. Выглядела такой одухотворенной, еще более прекрасной, пожалуй… Такой… Что сердце заходилось и словно в весеннее безумие гнало куда-то.

И на душе у вербера реально весна расцветала. Какая-то совершенно подростковая, не свойственная взрослому мужику весна. Будто только теперь его существование, его жизнь стали более осмысленными, более настоящими, более наполненными. Не синтепоновой перемоткой дневного цикла – с утра до ночи, а Жизнью! С большой буквы.

Его уже давно покинуло это ощущение. Когда щуришься на солнце и улыбаешься, потому что оно в небе. Почему? Да черт его знает! Когда вскидываешь глаза к облачным каравеллам – и снова улыбка растягивает губы. Зачем? Да какая разница!

Так ребенок под Новый год хихикает и восторженно носится по дому, ощутив запах мандаринов и предвкушает чудо. Оно шуршит на пальцах оберточной бумагой и загорается гирляндами на елке…

Трофим лишь сейчас осознал, что это такое, когда внутри трепещет, когда посмеиваешься невпопад, несмотря ни на что и хочется сделать что-то хорошее. Просто так, потому что настроение такое.

Вот почему он предложил жарить блинчики.

Хотелось порадовать маму и сына. Они были такие… трогательно-милые, настоящие, счастливые… Что даже Трофима, который ожидал скорого наказания ОПО заставляли радоваться. Вопреки. Вместе.

А еще… еще ему было так приятно, что Леся вдруг обеспокоилась. Расспрашивала… Уточняла… Заглядывала в глаза….

Ей не все равно! Ей не все равно! Ей не все равно!

Барабанило в груди вербера и от этого становилось почему-то легче.

Ну правда, оно того стоило. Эти мгновения все окупали. Будет что вспомнить в застенках ОПО. А то, что его туда поместят после случившегося, у вербера не возникало ни малейших сомнений.

И будут правы. Вербер с самого начала знал про риски. Случившееся было предсказуемо как дважды два. Ребенок соскучился по матери, мать начала перерождаться, их соединение было и соединением вторых ипостасей. Зверь – такая же часть оборотня, как и человек. Он также тоскует по самым любимым и близким и также встречает их…

Поэтому не обратиться Миша не мог – он еще не знал, как это.

…Сын Леси оказался на диво смышленым, живым мальчуганом. И тем еще почемучкой.

Трофим не успевал ответить на один вопрос, как его засыпали другими. Леся улыбалась, помогала на кухне. Но вербер старался все делать сам. Хотя бы сейчас, пока…

Да неважно! Он хотел сделать ей приятное! И мальчугану ее тоже.

– А правда, что нэнги когда-то правили всем миром?

– Все верно.

– И их считали богами?

– Ага. Люди и оборотни им поклонялись. Египетские боги – это нэнги. Так видели их аурные тела древние люди.

– Обалдеть! И наша кровь совершенно особенная?

– Да. Вот первую группу можно почти всем переливать. Первая, положительная – универсальная донорская группа. А кровь нэнги можно вливать абсолютно всем, не зависимо от группы и резус фактора. Она оздоравливает, омолаживает, помогает вылечить инфекции.

– Вот это да-а-а! А почему нэнги не продают свою кровь? Они же могут много на ней заработать? Даже обогатиться!

Трофим подмигнул Лесе – мол, а парень-то с предпринимательской жилкой. Подбросил блинчик, поймал.

– Ух, ты! Да вы мастер!

– Я тебя научу еще делать медведей! – усмехнулся Трофим и вернулся к теме. Это важно. Это нужно ему объяснить. Пока он еще может это сделать. – Нельзя, чтобы люди узнали о свойствах крови нэнги. Иначе на вас откроют охоту…

Миша аж рот приоткрыл, посмотрел испуганно. Чуть попятился от шока.

– Да. Именно так. Но ты не бойся! Никто о вас не узнает!

– А почему у всех оборотней вожаки, а у нэнги – глава клана. И не поселения, не племени – общий, всемирный? Почему мы как медведи и волки не живем племенами? Раскиданы по миру, отдельно?

– Не знаю. Может потому что вас очень мало осталось…

– А это почему?

– Тоже не знаю. Предполагают, проблема в том, что у женщин нэнги нет пары…

– А у мужчин?

– У мужчин есть.

– Пара… Это как единственная и любимая?

Он говорил романтично, но в целом мысль уловил. Трофим покосился на Лесю. Она улыбалась. И так ему стало хорошо, без причины! А ведь сюда наверняка уже скоро приедут его арестовывать! И все равно верберу было так здорово сейчас, здесь… когда она улыбалась ему. Именно ему, а не просто так, от хорошего настроения.

Дурак! Он думал и вел себя как последний дурак!

– Да. Пара – она единственная. Думаешь о ней, делаешь ради нее все. И от нее хочешь иметь детей.

– А пару… ее сразу чувствуешь?

– Думаю, да. За всех сказать не могу… – он запнулся, потому что Леся сосредоточилась на вербере, и стало ясно – что-то заподозрила. Трофим срочно поправился: – Насколько я знаю, сразу видишь – и понимаешь – она…

– А может быть пара у оборотня другого вида?

– Запросто.

– А дети? Они рождаются смешанными? Гибридами?

– Нет. Дети рождаются того вида, чьи гены сильнее. Очень редко получают еще часть способностей другого вида. Но я лично с таким не сталкивался, только слышал.

Трофим догадался – раз оборотни Рема медлят, не сразу его хватают и арестовывают – значит, дело, действительно, дрянь. Поэтому старый приятель дает верберу возможность немного побыть дома, с парой и ее ребенком.

Ну что ж… Это было ясно с самого начала. Хорошо, еще хоть какой-то блат у Трофима есть. Рем чутка попустительствует. Слегка подыгрывает. Делает вид, что для несрочного задержания – а куда Трофим денется о пары – пока нет свободных «рук» и «лап».

Лады. Спасибо и на том.

Могли сразу на месте скрутить и «обезвредить».

– Гляди! – Трофим расстарался, как мать когда-то учила. Вылил на сковородку тесто несколькими ложками. Получился медведь. Типа старосоветского олимпийского мишки. Круглые уши, круглая голова, овальное тело и капли – лапы.

– Ух ты-ы-ы! А мне попробовать можно?

– Пробуй! Но тут, брат, искусство! Сразу не выйдет! Нужна тренировка!

Трофим опять словил на себе улыбку Леси и снова размяк. Да плевать на грядущий арест! Когда еще он состоится! Если сейчас хочется опять орать во всю луженую глотку, как ему здорово! Как же потрясно!

И словно охлаждая пыл влюбленного оборотня, пьяного от близости пары, дурного от ее благодарности, Рем прислал Трофиму сообщение. Оно прочиталось на ухо, пока никто не видит и не слышит.

«Будем около пяти вечера. Готовьтесь. Сам понимаешь».

«Понимаю» – послал мысленный сигнал Трофим.

Еще как понимаю! Как и то, что старый приятель давал ему полдня для общения с парой и ее сыном! Может все и ненавидели ОПО за их методы и непримиримость. Но тамошние оборотни вовсе не последние мерзавцы и гады. Работа такая. И этим все сказано.

Ведь именно благодаря им уже много веков двусущих считают сказкой, мифом, фантастикой. Это все их заслуга. Их, которых в каждом доме оборотней только и проклинают.

Глава 8

В раздрае

Я наблюдала за сыном, за Трофимом и все вроде выглядело мило, весело, на позитиве… Но что-то такое я чувствовала в вербере. Какую-то глухую обреченность осужденного… Странную, давящую на грудь почище бетонной плиты.

В том, как иной раз оговаривался вербер «Вот, запомни! Делай так!» Словно не рассчитывал показать Мише еще раз. В том, как он порой смотрел на меня и Мишу… Как мы едим блинчики со сметаной и малиновым вареньем, как смеемся, шутя друг над другом. Так смотрел, будто хотел запомнить, запечатлеть в памяти потому, что больше никогда мы не встретимся…

Иной раз думалось – разыгралось воображение. Уж больно Трофим был спокойным и оптимистичным. Перед неприятностями себя ведут совершенно не так… Вообще не так.

Но… червячок сомнения шевелился.

И тут… тут Трофим убрал тарелки в посудомойку, не позволяя мне помогать, и объявил:

– А теперь пошли. Покажу тебе все в доме. Где что хранится, где какие комнаты. Где какие потаенные возможности оборотней…

И вот тут меня прямо передернуло.

Я вгляделась в серьезное и деловитое лицо вербера.

– Ззачем нам все это узнавать?

Он заметил мое напряженное состояние. Натянуто улыбнулся, затем улыбнулся шире – выглядело как будто губы насильно тянут в разные стороны.

– Ну мало ли… Меня вызовут на задание… А вы тут одни. Что-то понадобится. Да всякое бывает.

Он врал! Я видела и чувствовала! Врет! Прячет глаза, изучает свои большие босые стопы. На удивление с высоким для мужчины подъемом. Сам не хочет – но врет.

Не знаю, что нашло, но я подошла к Трофиму, который ожидал возле лестницы на второй этаж, взяла за локоть как в коридоре и заглянула в глаза:

– Что случилось? – спросила тихо.

– Ты не хочешь этого знать, – подтвердил он мои подозрения.

– Пожалуйста, скажи… Я не хочу, но скажи! – взмолилась я.

Сердце пропустило удар. Он медленно накрыл мою руку своей, как и в прошлый раз, погладил пальцами и улыбнулся – легко, светло и почти позитивно.

– Давай вначале все тебе покажу, расскажу и объясню. А после поговорим. Хорошо?

– Почему?

– Ну я же хозяин дома! Давай уж хоть что-то сделаем, как мне нужно! Я альфа-оборотень или где? Ты уж так сразу меня не подминай каблучком!

Я еще какое-то время смотрела на него, изучала, как меняется выражение лица, удивительных глаз вербера. А они светились каким-то внутренним неподдельным, искренним светом. Не знаю уж почему, но оттенок обреченности внезапно исчез. Уголки губ Трофима приподнялись, морщинки на лбу совершенно разгладились. Да и та, что рассекла переносицу все последние часы, исчезла бесследно.

– Идем… Я тебе покажу, что хотел, – он улыбнулся шире, мягко и довольно. Будто ему неожиданно подарок сделали.

Не сразу, но отпустил мою руку, что покоилась на его локте. Подмигнул, крутанулся на пятках и двинулся вверх, по лестнице.

…Дальше шла детальная, развернутая экскурсия. Такая, словно мне придется тут жить без Трофима, и хозяин дома не хочет, чтобы я растерялась, искала. Это дико напрягало, пугало. Я прямо ощущала, как внутри натянутой струной звенит, предупреждает…

– Смотри. Вот тут мыло и плюс к тому, я купил тебе всякие женские пенки для мытья лица, гель для тела и прочее. Косметику. Если не подойдет, в любом случае, вам с сыном ОПО даст на первое время наши новые телефоны-компьютеры. Типа моего, что крепится на ухе. Там есть все нужные оборотню приложения. Для заказа еды, вещей и косметики. Все, чтобы не выходить за территорию, пока обучаешься.

– Умно…

– Да. ОПО работают грамотно и четко. Просто многие не понимают, сколько тысяч лет они защищают нас от людей.

– Вот тут, смотри рабочая комната. Здесь компьютер, пароля нет, поставил для тебя. Мой вот, на соседнем столе. Ты сможешь ваять свои репортажи, если вдруг срочно понадобится.