Искушение страстью Маклейн Сара

– Я вижу. Но ты в сознании. А значит, можешь лечь. Мне так легче работать.

Огги лег.

– Только поторопись.

– Никто не заставлял тебя лезть в неприятности, – сказала Нора, подходя к столу с коробкой печенья в руке.

– Иди домой, Нора! – рявкнул Огги.

– С какой стати я должна идти домой, если мне нравится здесь? – удивилась Нора и протянула коробку Хэтти. – Хочешь печенье?

Подруга мотнула головой, разглядывая рану Огги, теперь чистую.

– Тебе повезло, что нож был такой острый. Такую рану нетрудно будет зашить. – Она достала из деревянной коробочки иголку и нитку. – Лежи спокойно.

– Будет больно? – заныл Огги.

– От иголки боли будет не больше, чем от ножа.

Нора прыснула, а Огги воскликнул:

– Вы злые!

За этим восклицанием последовало шипение, поскольку Хэтти приступила к зашиванию раны.

– Не могу поверть, что он в меня попал.

У Хэтти перехватило дыхание. Ясно, что брат говорит о Звере.

– Кто?

Огги покачал головой.

– Никто.

– Такого не может быть, Огги, – проговорила Нора с полным ртом печенья. – Кто-то же проделал в тебе дыру.

– Да, я заметил. – Огги снова зашипел от боли.

– Во что ты вляпался, братец? – спросила Хэтти, не прерывая работы.

– Ни во что.

Хэтти изо всех сил воткнула иголку в плоть брата. Тот взвизгнул.

– Во что ты нас всех втянул?

Он отвел глаза. «Виновен». Что бы он ни сделал, какую бы опасность ни навлек на себя этой ночью, теперь под угрозой все. Отец. Бизнес. Хэтти. Ее планы. Год Хэтти.

Тревога и досада оказались настолько сильны, что Хэтти захотелось кричать. Вытрясти из непутевого братца правду. Какое происшествие, имевшее место этой ночью, окончилось изрядной дырой в плоти братца и появлением связанного человека в ее экипаже? Не исключено, что есть и другие последствия, о которых она еще не знает.

Еще один стежок. И еще. Хэтти молчала, обдумывая ситуацию.

Полгода назад отец позвал к себе Огги и Хэтти и сообщил, что больше не может заниматься бизнесом. Старый граф построил целую империю, но стал слишком стар, чтобы управлять людьми и кораблями. У него не хватает сил, регулировать все тонкости большого предприятия, и потому он желает передать им их наследство.

Его дети выросли среди парусов судов Седли. Они провели детство – до того, как отец получил титул, – рядом с ним, стараясь как можно больше узнать о судоходстве. Оба учились управляться с парусами, вязать морские узлы.

Но только одному из них наука пошла впрок.

К сожалению, это был не мальчик.

Отец решил дать возможность Огги доказать, на что тот способен, и последние шесть месяцев Хэтти тоже трудилась, не покладая рук, желая проявить себя наилучшим образом. Она не сомневалась, что сможет управлять империей отца. Но она – женщина. А Огги все это время почивал на лаврах, уверенный, что бизнес все равно перейдет к нему, потому что он мужчина, а наследниками больших состояний могут быть только мужчины. А как еще можно понять слова графа?

«Людям в порту нужна твердая рука».

Как будто у Хэтти рука недостаточно твердая.

«Для организации перевозок грузов нужен быстрый ум и проницательность».

Но ведь все это есть у Хэтти, а вовсе не у Огги!

«Ты хорошая девочка, умная и понимающая, но…»

Интересно, это комплимент или оскорбление?

«…но что, если рядом появится мужчина?»

Значит, женщины не могут заниматься бизнесом, всегда отдавая предпочтение мужчинам. Хуже того – это означало, что отец не верит в нее.

Это же очевидно, что он в нее не верит, но, похоже, верит в шалопая Огги. И не важно, как часто Хэтти уверяла отца, что в ее планах на будущее брака нет. Граф неизменно возвращался к работе и говорил:

– Это неправильно, девочка.

Хэтти исполнилась железной решимости доказать, что он ошибается. Целый год она строила планы, разрабатывала стратегии повышения доходов, вела конторские книги, проводила время с людьми в порту, добиваясь их доверия. И добилась.

А сегодня начался год Хэтти. В этом году она непременно получит все, ради чего так напряженно трудилась. Ей только надо чуть-чуть помочь, чтобы ее планы начали работать.

Она собиралась как раз сегодня вернуться домой и сказать отцу, что никогда не выйдет замуж. Что ни один приличный джентльмен не захочет на ней жениться. И ее не слишком волновал тот факт, что девственность осталась при ней. По крайней мере, она нашла джентльмена, способного это изменить.

Ну, пусть даже не джентльмена. Зверя.

Вспомнив о нем, Хэтти ощутила острое наслаждение, совершенно неуместное, но от этого не менее приятное.

Пусть даже речь идет о средстве для достижения цели.

По иронии судьбы Огги связался с тем же человеком и даже позволил ему проткнуть себя ножом.

Зашив рану, она начала ее перевязывать. Этот процесс пошел бы намного быстрее, если бы Огги был в состоянии лежать спокойно и не ныть.

Хэтти вымыла руки и послала служанку к аптекарю за лекарствами, чтобы предотвратить лихорадку.

Она велела брату не двигаться, а сама потянулась к лежащему на столе ножу, черная блестящая рукоятка которого с серебряной узорчатой инкрустацией непреодолимо манила ее. Она взяла нож, прикинула его вес и покосилась на Огги.

– Так ты скажешь мне, во что вляпался?

В этот момент Огги являл собой воплощение надменного самодовольства.

– С чего ты взяла, что я вляпался? У меня все в порядке.

– Я нашла его.

Глаза Огги заметались, но достойного ответа он так и не придумал.

– Потому что он был в моем экипаже, а мы должны были кое-куда съездить.

Огги окинул хмурым взглядом сестру, потом Нору.

– Ты имела в виду, в моем экипаже?

– Ну, если мы будем играть словами, то в экипаже отца.

– В скором времени все это, в том числе экипаж, будет принадлежать мне.

Хэтти поморщилась. Этому охламону даже в голову не приходило, что Хэтти сможет лучше управлять бизнесом, чем он. Или что она знает больше, чем он. Он и мысли не допускал, что он может не получить желаемое незамедлительно.

– Но пока он принадлежит отцу.

– А он не давал тебе разрешение использовать его, когда тебе заблагорассудится.

Если быть точным, отец дал ей такое разрешение, но Хэтти не хотелось спорить по мелочам.

– А разве он дал тебе разрешение похитить человека и оставить его связанным внутри своего экипажа?

После этого обмена любезностями брат и сестра одновременно взглянули на Нору, которая как раз наполняла чайник.

– Не волнуйтесь, мне это все совершенно не интересно.

– Я не собирался оставлять его там.

Хэтти повернулась к брату, нахмурилась.

– А что ты собирался с ним сделать?

– Не знаю.

Хэтти похолодела.

– Ты хотел его убить?

– Я же сказал, что не знаю! – взвизгнул Огги.

Ее брата можно было считать кем угодно, но преступником он точно не был. Чтобы грамотно совершить преступление, ему просто не хватило бы ума.

– Боже мой, Огги, еще раз спрашиваю, во что ты вляпался? Неужели ты думал, что подобный человек может исчезнуть – возможно, умереть, – и никто не станет его искать? И тебя? – Хэтти возвысила голос. – Тебе чертовски повезло, что ты сумел лишь ненадолго лишить его сознания. О чем ты только думал?

– Я думал, что это именно он всадил в меня нож. – Огги ткнул себя пальцем в забинтованное бедро и застонал. – Тот самый нож, который ты держишь в руке.

Хэтти сжала нож в руке. Держать его было удивительно удобно, даже, пожалуй, приятно.

– Но ведь не он был инициатором вашей… встречи, а ты. – Огги не стал отрицать. – Почему? – Огги промолчал. Боже, избавь ее от мужчин, которые используют молчание как оружие. – Мне кажется, ты заслужил все, что с тобой произошло, братец. Мужчина, которого ты бросил в экипаже, не бьет ножом людей, которые этого не заслуживают.

В кухне повисла тишина. Был слышен только шум огня под чайником.

– Хэтти… – Она зажмурилась и отвернулась. – Откуда тебе знать, что он за человек?

– Я разговаривала с ним.

«Более того. Я с ним целовалась».

– Что? – воскликнул Огги? – Но почему?

«Потому что я так хотела».

– Я должна была убедиться, что он не умер, Огаст.

Огги не обратил внимания на предостережение в ее голосе.

– Ты не должна была этого делать.

– Кто он? – спросила Хэтти.

Огги слез со стола и стал мерить шагами кухню.

– Ты не должна была этого делать.

– Огги! – проговорила Хэтти, добавив металла в голос. – Я спрашиваю, кто он?

– Ты не знаешь?

Хэтти покачала головой.

– Я знаю, что он называет себя Зверем.

– Так все его называют! Он и есть зверь! А его брат – Дьявол.

Нора закашлялась. Хэтти метнула на нее строгий взгляд:

– Я думала, ты не слушаешь.

– Конечно, я слушаю! Интересно же! Очень странные имена.

В этом она была права, и Хэтти кивнула:

– Согласна. Никого не могут по-настоящему звать Зверем или Дьяволом. Разве что в готических романах, да и там…

У Огги не хватило терпения дослушать сестру.

– Этих двоих называют именно так. Эти братья – преступники. Хотя тебе это и так известно. Ведь он проткнул меня ножом.

Хэтти задумчиво склонила голову.

– И какого рода преступные дела они ведут?

– Какого… – Огги закатил глаза и некоторое время смотрел в потолок. – Боже мой, Хэтти, неужели это важно?

– Даже если нет, я хочу знать ответ, – сказала Нора, стоявшая у плиты.

– Контрабанда. Их называют «Бесперчаточники».

Хэтти задумалась. Она не знала имен «Зверь» и «Дьявол», но о Бесперчаточниках слышала. Впрочем, кто о них не слышал? Они считались самыми влиятельными людьми в Восточном Лондоне, а может быть, и во всем городе. О них говорили только шепотом. Грузы с их судов выгружались по ночам, и они хорошо платили сильным и не самым щепетильным людям.

– Тоже странное прозвище, – высказала свое мнение Нора. – Кто они?

Хэтти покосилась на брата.

– Торговцы спиртным.

– Контрабандисты, – поправил сестру Огги. – Бренди и бурбон. И, кстати, еще многое другое. Шелка, игральные карты, кости. Все то, что Британия облагает налогами, они провозят тайно. И они вполне заслужили прозвища, которые вы обе считаете глупыми. Дьявол очень мил, но, не колеблясь, лишит головы того, кто, по его мнению, нарушает его интересы в Ковент-Гардене. А Зверь… – Огги сделал паузу, во время которой Хэтти шагнула к нему. – Говорят, Зверь… – Он нервно оглянулся.

– Что? – Хэтти никак не могла дождаться конца фразы. Брат продолжал молчать, и она воскликнула: – Да говори же? Кто он? Король джунглей?

Огги поднял глаза на сестру. В них застыл страх.

– Говорят, если ты перешел ему дорогу, он не успокоится, пока не доберется до тебя.

Хэтти невольно вздрогнула.

«Я найду вас».

Эти слова таили обещание и угрозу.

– Огги, если ты говоришь правду…

– Я говорю правду.

– Если так, какого черта ты пошел против таких людей? Что заставило тебя думать, что ты можешь справиться с ними? Украсть их собственность? Причинить им вред?

Хэтти решила, что брат возмутится и дело кончится скандалом. Как никчемная женщина посмела предположить, что он не ровня этим людям? Но Огги молчал. Она не сомневалась, что мало кого в этом мире можно считать ровней Зверю, даже с не попорченной ножом шкурой.

Похоже, Огги это знал. И вместо обычной хвастливой мужской бравады он опустил голову и тихо проговорил:

– Мне нужна помощь.

– Конечно, ему нужна помощь. Влез неизвестно во что и теперь… – Ехидное замечание последовало со стороны плиты.

– Заткнись, Нора, – буркнул Огги. – Это не твое дело.

– И не дело Хэтти тоже, – справедливо отметила Нора. – Тем не менее мы здесь.

Хэтти подняла руку.

– Прекратите! Оба!

Удивительно, но оба действительно замолчали. Она повернулась к Огги:

– Говори.

– Я угробил судовую партию.

Хэтти нахмурилась, припоминая конторские книги, которые она днем оставила на столе. Там все было в порядке. Никаких потерь.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты помнишь тюльпаны? – Она покачала головой. В последнее время на судах не было никаких тюльпанов. – Это было летом, – добавил он.

Летом действительно приходило судно из Антверпена с луковицами тюльпанов, заказанными разными английскими поместьями. Огги отвечал за их разгрузку и доставку клиентам. Это было первое порученное ему дело после того, как отец объявил о своем намерении передать бизнес. Тогда отец настоял, чтобы Огги управлял всеми операциями от начала до конца.

– Я их угробил.

В этом не было смысла. Хэтти собственными глазами видела отметки о выгрузке в книгах. Оставалась только наземная перевозка.

– Что с ними случилось?

– Я думал… – Он тряхнул головой и заговорил громче: – Я же не знал, что их надо доставить немедленно. Тогда все люди были заняты. И я решил, что отправка клиентам может некоторое время подождать. И оставил их.

– На складе? – Хэтти вздохнула.

Брат молча кивнул.

– В разгар лета?

В разгар влажного лондонского лета!

Еще один унылый кивок.

– Надолго?

– Понятия не имею! – Огги, наконец, возмутился. – Я не помню! Боже мой, Хэтти, это же не мясо! Это всего лишь проклятые тюльпаны! Откуда мне знать, что они могут сгнить?

Хэтти прониклась к себе большим уважением, сумев сдержаться, когда ей хотелось закричать: «Ты бы знал, что луковицы тюльпанов могут сгнить, если бы уделял хотя бы минимальное внимание бизнесу».

– Что дальше?

– Я знал, что мы должны вернуть деньги получателям. И знал, что отец придет в ярость.

Естественно, отец разозлится. И будет прав. Судовая партия отличных голландских тюльпанов стоила не менее десяти тысяч фунтов. Мягко говоря, немаленькая сумма.

Но ведь они ее не потеряли. Огги как-то сумел все скрыть. Хэтти почувствовала, что ее сердце сжимают холодные тиски страха.

– Огги, что ты сделал?

Он переступил с ноги на ногу и уставился в пол.

– Это должно было случиться только один раз.

Хэтти обернулась к Норе, которая уже перестала притворяться, что все происходящее ее нисколько не интересует. Подруга молча пожала плечами. Тогда Хэтти хмуро взглянула на брата и спросила:

– Что должно было случиться только один раз?

– Я должен был расплатиться с покупателями так, чтобы отец ничего не узнал. И нашел способ. – Он поднял голову и самодовольно улыбнулся. – Я нашел их маршрут доставки.

«Он взял то, что принадлежит мне». Так, кажется, говорил Зверь?

Нора негромко выругалась.

Хэтти затаила дыхание.

– Ты украл у него.

– Это было только…

Хэтти перебила брата.

– Сколько раз?

Глаза Огги забегали.

– Я расплатился с долгами после первого раза.

– Но ты не остановился. – Огги открыл рот и сразу закрыл, не издав ни звука. Разумеется, он не остановился. Теперь выругалась Хэтти. – Я спрашиваю, сколько раз ты совершал кражи?

Страх в глазах Огги сменился паникой:

– Сегодня был четвертый.

– Четыре раза? – Хэтти грустно улыбнулась. – Итак, ты обокрал их четыре раза… Чудо, что ты еще жив.

– Погоди! – подала голос Нора, так и стоявшая у плиты. – Как ты сумел справиться с тем человеком?

– Что ты хочешь сказать? – злобно спросил Огги.

Нора окинула его насмешливым взглядом.

– Тот мужчина вдвое шире тебя и на голову выше. А у тебя нож в бедре.

Судя по выражению лица Огги, он собирался в очередной раз начать бахвалиться, но сдержался.

– Его Рассел вырубил, – буркнул он.

Эти двое стоят друг друга. Все время устраивают черт знает что, а ей, Хэтти, приходится ломать голову, как выпутаться с минимальными потерями.

– Вам нельзя общаться. Вместе вы глупее, чем по отдельности. – Она посмотрела на потолок, но там никаких советов не нашла. Хэтти опустила голову и вздохнула. – Ну и натворили вы дел.

– Я знаю, – понурился Огги, но Хэтти не поверила, что он действительно сожалеет.

– Ты хоть понимаешь, что наделал, Огги? – спросила Хэтти. – Этот человек – Зверь – ищет тебя, и это великое чудо, что еще не нашел. Но то, что ты сегодня сотворил, – это форменный идиотизм. Какого черта ты связал его? И бросил в экипаже? Чего ты хотел добиться?!

– Я ни о чем не думал. Я был ранен. А Рассел…

– Не надо о Расселе! – Хэтти по-настоящему разозлилась. – С ним все понятно. Куда он сейчас отправился? С кем встречается? Где груз, который вы захватили этой ночью?

– Рассел повез его к покупателю.

Хэтти еще сильнее нахмурилась.

– Еще один блестящий тактик на мою голову. Кто он?

Ее брат стал белым, как мел.

– Ты не должна с ним общаться.

– Так ведь именно ты не оставил мне выбора!

Огги ожесточенно потряс головой.

– Ты не понимаешь. Этот человек безумен!

– Тебе надо было думать об этом раньше. А то наши враги как-то очень быстро множатся, причем один горит жаждой мести, другой, как выяснилось, безумен.

– Мне очень жаль, – пробормотал Огги.

– Вовсе нет! – огрызнулась Хэтти. – Тебе нисколько не жаль. Могу предположить, что ты, напротив, очень доволен, что я вмешалась в это дело и хочу все исправить. И я могу все исправить.

Огги застыл.

– Можешь?

– Могу, – подтвердила Хэтти, обдумывая план. Она должна сделать этот шаг, а уж потом заживет своей жизнью. – Да, могу.