Ник. Землянин. Том 1 Ясинский Анджей

Одеты хозяева были хоть и в старье, но аккуратно заштопанное. Однако стиль одежды явно терялся где-то в глубинах прошлого.

– Здравствуйте!

Старуха вдруг схватила со стола какую-то странную коническую конструкцию, кажется, из коры березы, и приставила к уху:

– Ась?

Тьфу ты!

– Здравствуйте, говорю!

– И тебе поздорову! – прошамкала старуха беззубым ртом.

«Ты еще скажи «добрый молодец», – подумал я про себя.

– Я тут мимо проходил, увидел вашу деревню, думаю, дай зайду посмотрю, кто тут живет.

– Сева!!! – Я чуть не подпрыгнул, когда старуха, прижав рупор ко рту, вдруг закричала, направив его в сторону старика.

Тот зашевелился.

– Чего там, старая? – прокряхтел проснувшийся старик и медленно сел. Увидел меня: – Опа! Ты кто такой? – В отличие от бабки, этот вроде говорил более-менее нормально. Однако тоже был почти беззубым.

Чем-то веяло от этих осколков прошлого. Неприкаянным, что ли… Я снова повторил то, что сказал старухе, а та уже не отрывала от уха свой слуховой аппарат. Оба старика рассматривали меня с каким-то странным интересом.

В общем, туда-сюда – разговорились. Они пригласили меня к столу, на котором оказались небольшой кусок хлеба грубого помола да кастрюля с кашей.

От стариков я совсем не чувствовал опасности. Ни по аурам, ни интуитивно. Зато видел: души в их телах держатся совсем уж на тонких ниточках. Живут впроголодь, а я у них вызываю опасливое любопытство, но без негатива. В любом случае, подумав, что, если что-то пойдет не так, просто заставлю их забыть мое появление, достал из кармана красный носовой платок:

– Разрешите мне вас угостить, я не совсем уж нищий перекати-поле.

Положив на стол платок, дал команду (дублированное мысленное управление), и он увеличился до размера стола. Я едва успел подхватить и слегка поднять хозяйский хлеб с кастрюлей и посудой. Поведению тряпицы старики почему-то не сильно удивились, а на подпрыгнувшую посуду, видимо, не обратили внимания. Но все же оживились.

– Ишь ты, чего удумали! – пробормотал старик и достал из-за пазухи трубку, на которую старуха недовольно покосилась.

– Ага, прогресс не стоит на месте, – ответил я, глядя, как старик набивает трубку и невозмутимо косится на появившуюся иллюзию верхней части сказочной бабульки над столом. Это я успел добавить альтернативный вариант управления скатертью, какой раньше был.

– Дай нам для начала легкую закуску на троих, потом ушицы, немного мясной нарезки и фруктов, а еще бутылку красного полусладкого вина.

Вот тут трубка выпала изо рта старика, когда на столе начали появляться блюда. Да и старуха слегка отпрянула, но не перекрестилась, как можно было бы ожидать.

С кряхтением подняв трубку, старик упрекнул:

– Предупреждать же надо! Чего там в мире творится-то? Смотрю, – он кивнул на скатерть, – дело на поправку-то пошло?

И вот как тут ответить? В общем, чтобы не палиться, да и чтобы ускорить процесс, я ментально воздействовал на стариков, и под медленное потребление пищи (старики просто смаковали ее, рассасывая мясные кусочки) дед стал рассказывать о своем житье-бытье. Все любопытство в отношении меня я на корню задавил. Разговор вышел долгим и тяжелым для стариков. Они отвыкли от такой пищи, к тому же чуть ли не разваливались на ходу, поэтому я почти сразу стал их немного латать. Конечно, молодость это не вернет, но, может, пару лет жизни добавит, да еще и здоровье улучшится.

В целом старики не очень мне помогли, но хоть что-то. Последние знания о мире у них датированы событиями пятидесятилетней давности, а за это время, ясное дело, многое могло произойти. Где-то полсотни лет назад и, судя по всему, лет десять спустя после моей пропажи тут что-то разразилось: то ли война, то ли природный катаклизм. Старик точно не мог сказать, настолько все тогда перемешалось, и информация, и события. Кто-то вещал, что началась война, кто-то – что новый всемирный потоп, и так далее… Старику тогда было под шестьдесят, он загрузил в машину жену, продукты и, подгоняемый паникой, рванул куда глаза глядят. Тогда многие так сделали.

Сопровождали их никогда ранее не виданные ими северные сияния в небе, только теперь появившиеся и в средней полосе. Начались ураганы, землетрясения. Какие-то вспышки на горизонте. В общем, хороший транспорт у старика был – уехал вглубь Сибири на тысячу, а то и больше километров. И уже на последнем издыхании транспорта наткнулись на эту бывшую деревеньку. Кажется, в ней когда-то жили староверы, но старик не был уверен.

В общем, техника еще какое-то время поработала, но в эфире не было ничего путного, и вскоре старики остались без всего. И за все это время до них никто так и не добрался! То есть они полвека жили одни. То-то они как-то странно на меня смотрели, да и говорили с трудом, иногда подолгу подыскивая слова. На бытовом-то уровне достаточно пары сотен слов, а без практики все быстро забывается, даже родная речь. Соответственно, о том, что происходит в большом мире, они ничего не знали.

Я больше подивился даже не самому рассказу, а тому, что им сейчас было больше ста лет. Так вот, что происходит во внешнем мире, они не знали, дать знать о себе не могли, поехать или пойти – тоже, техники нет. Пешком – не тот возраст. Своеобразная ловушка. Как еще с ума не сошли! Но приспособились – в том возрасте, в каком они были, видимо, это проще.

И еще. Старики однозначно приняли мою скатерть как некий технологический инструмент. Разубеждать в этом я их не стал.

Когда хозяева, утомленные непривычной едой, моим обществом, психологической нагрузкой и изменениями в организме, отправились почивать, я вышел во двор и посмотрел в ночное небо. Увидел много летающих спутников. А вот инверсионных следов самолетов за все время еще ни разу не видел, что странно.

Походил по деревеньке, но быстро понял, что смотреть тут нечего, все разрушено. В дом заходить не стал. Отправился на небольшой огород за домом, заканчивающийся густыми кустами неизвестного мне растения. Лезть в субноут, чтобы узнать, что это, было лень. Забрался в самую гущу, расчистил небольшую площадку, да и лег на созданный силовым полем лежак. Подогнал температуру, повесил силовой кокон от всяких неожиданностей, в том числе от комаров и мошкары, и долго смотрел в темное небо. Потом еще пытался прошерстить астрал на тему происходящих событий. Но хотя я научился ограничивать такой мощный и насыщенный входящий информационный поток, разбираться в нем пока не получалось. Грубо говоря, он меня слепил. Тот монах пусть и помог мне, что сразу принесло облегчение, но вот фильтровать данные… Даже когда я полностью уходил в астрал, мой мир, который представлялся шаром, угрожающе трещал под натиском внешней агрессивной среды, какой мне представлялся астрал. Интересно, а как бы себя чувствовал Лулио де Мондо – Повелитель Чар из империи Оробос? Почему-то я уверен, что и ему пришлось бы несладко.

А из того, что удалось выудить из реки информационного пространства Земли, реальны были сразу все варианты, какие только приходили в голову. Я видел и ядерную войну, и падение метеорита, и взрыв супервулкана, и падение Луны, и даже взрыв Солнца вопреки тому, что оно спокойно светило днем на небе… Понятно, что часть или даже все увиденное – информационные обманки, но настолько яркие и реальные, что отфильтровать их прямо сейчас я не в состоянии… Ладно, подождем. А пока будем прокачивать свою интуицию, чтобы не потерять приобретенную на Лунгрии чувствительность, не огрубить ее и в то же время научиться пользоваться явно более мощным астральным полем Земли.

С утра походил по двору, кое-что поправил. Забор укрепил, дом – кое-где дерево прогнило. Оставил старикам скатерть, да еще встроил в печку обогреватель, чтобы они наконец отдохнули от необходимости таскать дрова и рубить их в холодное время. Я предложил, когда доберусь до цивилизации, рассказать о них, но старики отнеслись к этому как-то безразлично. Дед Сева просто пожал плечами.

– Ну ладно, прощайте. Спасибо за гостеприимство, – поблагодарил я.

– Ну и тебе товой… Удачи, стал быть… – Дед вытер слезящиеся глаза.

Впрочем, слезились они у него часто, так что вряд ли это относилось на мой счет. Бабка тоже подошла ко мне и обняла. В общем, не знаю, что это на них нашло, вроде бы ментальное воздействие, вызывающее расположение, сегодня не использовал.

Я шел в сторону леса до тех пор, пока старики не скрылись из вида. Тогда я нацепил на себя крылья своего махолета, взлетел и медленно направился в сторону Новосибирска, все-таки он был ближе и по пути.

Но еще задолго до появления знакомого мегаполиса мне попался относительно небольшой городок. На старых картах субноута его просто не было. По стародавней привычке почесав затылок, подергав мочку уха и приложив палец к носу, решил, что знакомство с обществом, которое мне, судя по всему, давно уже не родное, нужно начинать с малого. С тремя военизированными бандитами встречался, двух оторванных от действительности стариков видел. Надо бы и на обычных людей посмотреть.

Частное домовладение семьи Орловых

По ветке старой яблони весело текла дорожка муравьев. Девочка лет десяти, в шортиках и маечке, сбившейся на плече, свесилась с другой ветки и с интересом наблюдала за насекомыми. Насмотревшись, огляделась вокруг и, удостоверившись, что за ней не подглядывают, наставила палец на шеренгу маленьких черненьких солдат.

По черной линии прошла легкая волна. Затем еще и еще, и вдруг первые оторвавшиеся от ветки муравьи пошлепали дальше по воздуху, невозмутимо дошли до следующей ветки, находящейся выше, и потопали дальше, правда, ввиду отсутствия своих муравьиных меток начиная понимать, что что-то идет не так.

– Ка-а-атя-а-а!!! – Громкий женский крик раздался неожиданно, а главное, не вовремя, под руку, и девочка дернулась.

Нога, которой она цеплялась за ветку, соскользнула, оставив на память содранную кожу, и маленькое тело полетело навстречу земле.

– И-и-и-и-и-и-и-и! – выпучив глаза, закричала девочка. Растопыренные руки и ноги пытались уцепиться за воздух. Сверху догонял сорванный сандалик.

Звук, исторгаемый детскими связками, внезапно приобрел какую-то глубину, одновременно уходя в ультразвук и в басы, отражая диапазон, никогда ни у одного человека не замеченный, а если кто и замечал, то не рассказывал, ведь вряд ли бы ему поверили. Неожиданный результат то ли крика, то ли других, невидимых человеку воздействий привел к тому, что падение резко замедлилось, и у самой земли тело остановилось, зависнув в воздухе морской звездой, не долетев до зеленой травяной поверхности каких-то пары сантиметров.

Похоже, девочка не осознавала своего положения. Да и вообще неестественно замерла, продолжая висеть в воздухе и кричать. Замолчать ее заставил сандалик, стукнувший по затылку. Она вздохнула и тут же шлепнулась на землю. Пару секунд полежала, а потом подняла голову, выплевывая изо рта землю и траву:

– Ну, бабушка!

Девочка медленно приподнялась, слегка покряхтывая, села на землю и прислонилась спиной к дереву. Затем шлепнула правой рукой по нарисованному кругу на запястье левой, где мгновенно появилось объемное изображение молодой женщины.

– Ба! Ну чего ты кричишь? По УНИКу не могла позвать? Только испугала меня!

– Я не понимаю, кто тут старуха, я или ты? Чего бурчишь? Иди сырников поешь. Сама сделала, а то дома-то поди только из синтезатора еду жуете!

– Ну и что? Зато вкусно и всегда вкус одинаковый!

Тем не менее Катя резво вскочила и побежала к дому, двухэтажной громадиной возвышающемуся среди фруктовых деревьев, нетипичных для этих широт. Как бы девочка ни бурчала, а бабушкину стряпню она любила. Что-то было в ней такое неуловимое, отчего хотелось есть ее еще и еще. А может, просто здешний воздух так действует?

– Это что у тебя на ногах? – Строгий голос заставил остановиться и удивленно посмотреть вниз.

М-да… Катя пошевелила пальцами ноги, лишившейся обуви.

– На одной – любовь к порядку, на второй – попытка быть ближе к природе, – нашлась она.

– Обе эти вещи, к твоему сведению, не должны вступать в противоречие друг с другом. – Женщина, которой вряд ли можно было дать больше сорока лет и которую тут почему-то называли бабушкой, посторонилась и потрепала внучку по голове.

– Не уверена! – Девочка не собиралась сдаваться. Сбросив оставшийся сандалик, который, кувыркнувшись, точно приземлился на подставку, она побежала в ванную мыть руки. – Вот ты, например, ба, любишь идеальный порядок в доме, однако постоянно нарушаешь его: открываешь окна, куда залетают лепестки яблонь, или осы там, пыль опять же. И снова включаешь систему уборки дома. И так постоянно!

Слушая внучку, женщина улыбалась. Впрочем, ровно до того момента, пока Катя не появилась на террасе: тогда улыбка сразу пропала, а лицо не выражало ничего иного, кроме строгости и удивления, вызванного самим фактом того, что бабушке возражают.

– Во-первых, мои отклонения от правил недеструктивны, Катенька, в отличие от твоих. Во-вторых, риторику и философию вы еще не проходили, так что твои попытки мне возражать хоть и вызывают уважение тем, что ты, ничего не зная, стремишься как-то оправдать свое безобразное поведение, но откровенно слабы. А в-третьих, что это были за крики?

– Да так… – Катя махнула рукой с зажатым в нем сырником и виновато посмотрела на бабушку, когда от него оторвалась капелька сметаны и упала на стол. Бабушка сделала вид, что ничего не заметила, а Катя быстренько все вытерла. – Да просто распевалась.

– Вот как? – подняла бровь бабушка, пряча в уголках глаз озорную усмешку. – Не знала, что ты поешь.

– Ну чего только в школе не случается, – буркнула девочка. – На будущее, баб, не могла бы ты не кричать так громко, когда зовешь меня? Если ты не в курсе, давно уже придумали для связи УНИКи! Все ж таки удобней, чем горло надрывать. Во! – Девочка подняла палец вверх. – Наверное, я в тебя пошла, раз голос у меня такой сильный.

– С этими УНИКами мы скоро разговаривать разучимся. – Проигнорировав откровенный подхалимаж, женщина вдруг замерла, и ее взгляд расфокусировался. Через некоторое время она поморщилась и снова взглянула на внучку: – Извини, Катя, меня срочно вызывают в клинику. Придется тебе поскучать немного одной.

– Ничего, не беспокойся. – Девочка постаралась поглубже спрятать радость и опустила голову. – А можно я покупаться схожу?

– Можно. Только обязательно возьми Гошу на всякий случай.

– Ага.

– Когда вернусь, не знаю, но если что – звони, придумаем что-нибудь. Если задержусь надолго, или на такси езжай домой, или Сапожниковым звякну, может, кто из них будет свободен, присмотрит.

– Вообще-то мне уже десять лет! Я сама за кем угодно могу присмотреть! – продолжая жевать, пробубнила девочка.

– Не говори с полным ртом, – автоматически ответила женщина, мыслями она уже была далеко.

Пока бабушка быстро собиралась, Катя успела доесть сырники, запила их брусничным морсом и помахала исчезающей в небе точке автомоба.

– Ййа-а-а-ха-а-а! – запрыгала на месте девочка, когда аппарат скрылся за верхушками деревьев близлежащего леса. – Свобода! Бабуль, я тебя, конечно, люблю, но задержись, пожалуйста, подольше в своей клинике!

Катя ураганом пронеслась по дому. Везде открыла окна. Покрутилась перед зеркалом-модельером, виртуально примеряя на себя разные платья. Споткнулась о выползшего из скрытой ниши уборщика (открытые окна не прошли бесследно) и пинком отправила его под кровать. Сходила в погреб.

– Шидики, битики, упали в рот барбитики… – Палец остановился на небольшой баночке с каким-то джемом.

Пожав плечами и сдув пыль с крышки, девочка потащила добычу на кухню. С трудом открыла прикипевшую крышку, запустила палец, набрала на него густой массы и сунула в рот.

– Хм… вкуснятина. Интересно, что это такое? – Оглядевшись и открыв деревянную коробку, убедилась, что хлеба нет. – Тэк-с… – Катя подошла к стене и помахала перед ней рукой.

– Добрый день, Катя! – Из стены выдавилась голограмма известной ведущей кулинарной программы в сети. – Перекусить? Плотно пообедать?

– Привет! – Катя облизала палец и задумчиво посмотрела на него, пытаясь сообразить, мыла ли она его, перед тем как использовать таким неестественным способом, или нет. – Я тут варенье ем, дай мне порезанного французского багета… Пожалуй, чуть тепленького.

– Для варенья хороший выбор, – кивнула голограмма. – Советую запивать теплым молоком.

Катя поморщилась:

– Не, я лучше морсом. Баба недавно сделала.

– Смею заметить, Катя, что сладкое сладким запивать – не очень удачное решение. – Ведущая слегка нахмурилась.

– Ничего. – Катя достала из звякнувшей ниши пять ароматно пахнущих кусочков батона и вдохнула их запах, замерев от наслаждения. Ничем не хуже бабулиных сырников! Затем поставила тарелку на стол и стала намазывать варенье. – Правильно я дома буду питаться. А иногда хочется чего-то такого-эдакого.

– Понимаю. – Голограмма улыбнулась. – Однако имей в виду, что то, как ты питаешься здесь, увидят твои родители. Что, несомненно, не прибавит им положительных эмоций.

– Угум-с, – буркнула Катя и краем глаза отметила, как голограмма пропала. – Ябеда!

Однако слова глупого кухонного агрегата испортили настроение. Маму уже два года Катя вживую не видела, только через сеть. Она была космонавтом и вроде как добывала что-то там в космосе. Но почему никак не может выбраться домой хотя бы в отпуск, этого девочка искренне не понимала. А отец… Он слишком погружен в науку, чтобы уделять дочери много внимания. Порой ей казалось, что и отсутствие мамы его не сильно беспокоит. Впрочем, это не мешало Кате его искренне любить.

Протянутая рука не нащупала на столе ничего, и девочка очнулась. Пока она предавалась грустным мыслям, кто-то уволок со стола ее бутербродики! Ну и ладно, все равно уже вроде как наелась! А вдруг у бабушки тут завелся домовой? И это он все съел? Вот было бы здорово!

Девочка сунулась под стол, подозрительно оглядела кухню и погрозила пальцем:

– У-у-у, я вас!

Выбежав на улицу, она глубоко вздохнула, посмотрела на небо. Потом провела зигзаг пальцем по тыльной стороне руки, над которой тут же появилась голограмма.

– Тэк-с… Температура у реки плюс двадцать пять – нормально. Воды – двадцать два. Пойдет. Легкая облачность – это нам по барабану, загорать все равно не собираюсь. Ветерок – в самый раз.

Забежав домой, Катя сразу надела купальный костюм и тут заметила ссадину, полученную на дереве. Ну как заметила – чиркнула по ней надеваемыми трусиками. Любой бы заметил, когда больно становится!

Проскакав на одной ноге до гостиной, девочка произнесла:

– Дом, дай мне гель для ран.

– Необходимы уточнения, – раскатисто прозвучал густой мужской бас. – Прошу обозначить уровень ранения и его место.

Девочка плюхнулась на попу и вывернула ногу, указывая пальцем на ранку:

– Да просто ссадина, вот!

Через секунду в ране чуть-чуть защипало – это туда из воздуха попали распыленные СУНИКом (средним универсальным информационным комплексом) дома медицинские наниты, и голос произнес:

– Для подобного повреждения достаточно будет использовать обычный гель от ран.

– Ну а я что тебе говорила, тупая железка?!

– Я не тупая железка. – СУНИК вроде даже обиделся. – Я не могу всецело полагаться на слова маленькой девочки, у которой заблокирован доступ к ее медицинской информации на ручном УНИКе и к модулю мониторинга здоровья!

– Сам ты маленькая девочка! – Катя проигнорировала слова про УНИК, нахмурилась и ударила кулаком по полу: – Ты будешь меня лечить или нет? Вот пожалуюсь бабушке!

Дверца открылась бесшумно, и из ниши немного выдвинулась подставка с каким-то бруском пластика. «Обиделся дом, значит», – вздохнула Катя. А то бы какой-нибудь РОКОМчик (роботизированный комплекс) выпустил, чтобы тот гель принес. Еще раз вздохнув, девочка встала и подошла к нише:

– Ладно, ладно, извини, домик. Больше не буду ругаться.

Дом промолчал. Катя побрызгала на ранку и проследила, как она закрылась крепким, но гибким пластырем, сгустившимся из набрызганного раствора. Сейчас там специальные наниты выжигают всю заразу, если она есть, в основном бактерии. Бабушка как-то говорила, да они и в школе проходили, что когда-то кто-то где-то вывел вредоносных бактерий, не боящихся обычных антибиотиков, и тогда на Земле снова появился филиал ада (это бабкины слова). Если бы ранка была глубже, то в ход пошла бы еще и серебряная наносеть, фиксирующая форму и тоже борющаяся с мелкими врагами.

Снова выбежав на улицу, Катя крикнула:

– Го-оша-а!

Нетерпеливо притопывая ногой, она оглядывалась по сторонам.

Наконец из-за угла дома выкатился большой, по пояс Кате, темный шар и остановился рядом с ней. Девочка похлопала по нему, и шар трансформировался в нечто вроде кресла с кучей шевелящихся ножек, как у паука. Катя поморщилась и сказала:

– Нет, Гоша, давай лучше лошадь, а паука оставь бабушке, ей в самый раз на таком ездить.

Объект послушно трансформировался в некое подобие пони, правда, искусственное его происхождение никого бы не обмануло. Переступив ногами, он немного присел, давая возможность маленькой всаднице устроиться. Девочка не заставила ждать многофункциональный РОКОМ с романтическим, но вполне официальным названием «Таежный друг» или, сокращенно, «Таежник», весьма популярный среди тех, кто живет обособленно, так же, как бабушка Кати, и запрыгнула на него. Кроме собственно транспортных функций «Таежник» выполнял и охранные. Он обладал отменным зрением, слухом, другими способностями и постоянно поддерживал связь с домашним СУНИКом, а также с дополнительными системами мониторинга и контроля, если они были поблизости, ну и со спутниками СБЖ (системы безопасности жизнедеятельности). При этом «Таежник» трансформировался в форму собаки или кошки, по выбору, поскольку те обладали максимально эффективной моторикой и приятным внешним видом.

«Таежник» подскакал к автоматически открывшимся воротам и смело ступил наружу. При прохождении порога по лицу девочки будто паутина прошла. Впрочем, это было привычное ощущение, бабушка говорила, что у нее стоит погодный барьер, который и позволяет здесь, в суровом климате, растить плодовые рощи и вообще жить довольно комфортно. У Кати дома в таком барьере необходимости не было, так как вся погода в Новосибирске управлялась Госметеоцентром, который отвечал за нее в окрестностях столицы.

Стукнув пятками по бокам «Таежника», Катя закричала:

– Но-о-о, лошадка, давай!!!

И Гоша дал! Плавными, но быстрыми скачками маленький пони двинулся по утоптанной дорожке. А девочка на его спине размахивала правой рукой с зажатой веткой и хлопала псевдоживотное по боку. Волосы растрепались, легкое платьице задралось, обнажив крепкие для ее возраста ноги, а на лице блуждала счастливая улыбка.

На берегу реки, на явно искусственном небольшом пляже, Гоша резко остановился и опустил голову. Видимо, этот трюк девочка с РОКОМом отрабатывали раньше: Катя сгруппировалась и вполне управляемо вылетела из седла. Стук ступнями по песку, оттолкнуться ногами, кувырок в воздухе и приземление на… колени. Наездница по инерции уткнулась лицом в песок и наконец остановилась.

– Черт! Черт! Черт! – Выплевывая песок, девочка встала. – Ладно, Гоша! – вытирая лицо и продолжая отплевываться, сказала она. – Ведь специально остановился не там, где я приказала! Запомним и, когда придет время, – напомним! – В ответ Гоша, превратившись уже в большую кошку, проигнорировал девочку и стал намывать мордочку. – Неестественно выглядишь, Гоша! От какого таксидермиста ты сбежал?

Отвернувшись от не оправдавшего доверия РОКОМа, девочка подошла к воде и потрогала ее пальцем. Передернулась.

– Ничего так. Бодрит! Главное, быстро нырнуть и потерпеть минуточку! – убеждала себя Катя, скидывая одежду. Потом немного помялась, но решила, что так вести себя – малодушно, надо тренировать внутреннюю силу, разбежалась и нырнула в воду.

– А-а-а-а-а! – закричала она, вынырнув.

Кошка на берегу внимательно оглядела реку, лес и улеглась в виде сфинкса. Глаза ее и положение морды постоянно были направлены на купающуюся девочку. Любая проблема – и включится программа спасения, надо сказать, очень эффективная у данного типа охранников.

Накупавшись, девочка выползла на песок и улеглась на спину, жмурясь на иногда выглядывающее из-за облаков солнце.

– Купаешься? – Рядом плюхнулся светловолосый мальчишка возраста Кати – Сережа Сапожников. – Не холодно?

– Ангара, конечно, холодная речка, – Катя приоткрыла один глаз и посмотрела на своего друга, – да только не для меня. У нас, в семье Орловых, все крепкие.

Сергей шмыгнул носом, поковырялся пальцем в песке и покосился на Гошу, который на него никак не реагировал, так как мальчик был помечен в его базе данных как безопасный объект.

– А ты как тут оказался? Родители отпустили? – Катя перевернулась на живот, чтобы погреть спину под солнцем: хоть она и храбрилась перед другом, но тепла от земли и воды и впрямь не хватало.

– Не-а! – оживился мальчишка. – Представляешь, я взломал УНИК автомоба брата! Вообще-то мне запретили из дома выходить, так что я как бы беглец…

– Да ладно тебе, взломал! Хочешь сказать, что ты настолько крутой спекст? Ни за что не поверю!

Пацан снова обиженно шмыгнул носом:

– Ну не взломал, а просто нашел дырку. Поискал в сети документацию на автомоб нашей модели и посмотрел. Там заводские настройки не были изменены и остался доступным сервисный вход…

– Вот этому я верю. – Катя снова перевернулась. – Так что, ты беглец у нас?

– Угу.

– Что ж… Приятно, что первым, кого ты решил посетить после побега, оказалась я. И жаль, что, когда все вскроется, попадет нам обоим.

– Почему? – удивился Сережа.

– Тебе за дело, мне – для профилактики! Уверена, что моя бабуля не упустит такой прекрасной возможности, предоставленной тобой, меня повоспитывать! Так что с тебя причитается!

Мальчишка с возмущением вскочил на ноги:

– Ну ты и зараза! Я тут, понимаешь ли, со всей душой к ней, покатать на автомобе хотел, а она!

Катя с интересом посмотрела на Сережу:

– Что, точно покатать хотел? В режиме полета?

Но мальчишка надулся от обиды и молча отвернулся от нее.

– Сереженька-а! – протянула девочка и резво вскочила. Тихонько подошла и дунула другу в затылок. Тот передернул плечами. – Ладно тебе кукситься. Так уж и быть, засчитаем полет на автомобе как оплату возможных будущих неприятностей. Нас хоть не посадит автоматика?

– Не-а! – обернулся улыбающийся мальчишка. Обида уже была забыта. – Я на ручном управлении.

– Хм… – Катя задумчиво смерила друга взглядом. – А не опасно?

– Что я, дурной, что ли, рисковать самым дорогим?

– Спасибо, – улыбнулась девочка.

Сережа подозрительно посмотрел на нее, но продолжил свою мысль:

– Мне мое здоровье не за понюшку табака досталось! Я в виртуале хорошо потренировался.

Улыбка с лица Кати резко пропала, но развивать эту тему она не стала, зато уточнила:

– А что такое «понюшка табака»?

Сережа пинком отправил немного песка в реку и махнул рукой:

– Не знаю. Это мой прадед так иногда говорит. Так как? Полетели?

– Сейчас. – Катя стала совершать какие-то манипуляции в воздухе.

Через мгновение после того, как она закончила, перед ней появилась голограмма со страничкой из Большой российской энциклопедии, в которую она стала вчитываться.

Сергей совершенно не заинтересовался тем, чем занималась подруга, даже зевнул и спросил:

– У тебя что, мысленный или на крайний случай голосовой ввод не работает?

– Работает, но мне так прикольней, – не отрываясь от чтения, ответила девочка.

– Угу. – Сергей, пока суд да дело, поднял камешек и бросил в Гошу.

– Ам! – сказал Гоша и поймал камень в воздухе пастью. Потом аккуратно положил перед собой.

– Ух ты! – Сережа бросил еще камешек с таким же результатом.

– Отстань от Гоши, а то не поеду с тобой!

– Так что, пойдем?

– Да, только Гошу надо будет оставить, у твоего брата вроде бы спортивный автомоб?

– Ага. – Мальчик шмыгнул носом и вытер его рукавом.

– Значит, Гоша не поместится. В общем, подлетай к моему дому, а я отведу Гошу и переоденусь.

– Ладно.

Сережа скрылся в кустах, а Катя поскакала домой. Для разнообразия не меняя форму Гоши, то есть на большой кошке.

– Скачи, Гоша, скачи! – смеясь, громко кричала Катя. – А то поменяю тебя на понюшку табака!

Переодевшись, девочка выбежала на улицу, где уже стоял небольшой двухместный спортивный автомоб брата Сережи Сапожникова. Имел он форму яйца с вытянутым острым передним концом, прозрачным верхом, плавно темнеющим книзу и совсем насыщаясь темнотой внизу. Сбоку небольшие крылышки, сзади какой-то несерьезный хвост – скорее просто прилепленные стабилизаторы, – а внизу небольшие колесики. Изначально данный автомоб предназначался только для полетов, поэтому для передвижения по дорогам он был оборудован по минимуму.

Что-то пшикнуло, и прозрачная половинка яйца откинулась вбок. Оттуда, сидя на переднем месте, помахал рукой Сережа:

– Давай садись сзади!

Катя не заставила себя ждать и быстро прыгнула в совсем небольшое кресло, которое тут же мягко ее обняло. Сверху опустилась крыша.

– Удобно, – сказала она, оглядывая свое место.

Но никаких приборов видно не было.

– Обычно аппарат управляется через взрослый УНИК, но можно и руками, – пояснил Сережа. – У меня тут в сервисном режиме есть штурвал и кнопки управления. Так что… Полетели!!!

Катя с любопытством стала смотреть через абсолютно прозрачное стекло. Небольшой разбег – и автомоб взвился в небо.

Сережа очень хорошо подготовился, признала Катя. Летел он аккуратно, уверенно, при этом закладывая виражи, от которых захватывало дух. Было тихо, лишь легкий гул иногда на виражах прорывался сквозь звукоизоляцию. Выше километра от земли аппарат не поднимался, да это и не нужно: интересней лететь над верхушками деревьев, между ними, над рекой, почти касаясь днищем воды. Вот в один из таких моментов, когда Катя смотрела на проносящуюся в каком-то метре воду Ангары, она увидела там свет.

– Ты видишь? – спросила девочка.

– Ага. – Сережа тоже смотрел в ту сторону. – За нами следует.

– Похоже, будто кто-то там плывет. Может, ну его? Полетели обратно?

Сережа промолчал. Катя занервничала:

– Сережа?

– Автомоб не слушается, – после непродолжительного молчания виновато ответил мальчик.

– Как это так? – слегка испуганно спросила Катя.

– Не знаю. Просто не реагирует. Кто-то перехватил управление.

– Родители?

– Не похоже.

Дети замолчали и продолжили смотреть на сопровождающее их подводное пятно света. Через некоторое время оттуда вырвался широкий луч, который уперся в автомоб. Катя почувствовала, что перед глазами поплыло. Вдруг вспомнила про свой УНИК, но сил позвать на помощь уже не было, и она потеряла сознание. Как и Сережа.

Автомоб же с замолчавшим двигателем, окруженный каким-то светящимся полем, нырнул под воду, в которой еще какое-то время отсвечивало пятно, быстро перемещающееся куда-то на восток.

На средней орбите сеть военных микроспутников поменяла свою конфигурацию и еще долго концентрировала внимание на северной части Сибири, но вскоре снова приняла свою форму нейтрального наблюдения.

В одном из недоступных простому смертному центров ПКО России искусственный интеллект выделил большую площадь Сибири светло-желтой неровной фигурой, что обозначало обнаружение слабых упорядоченных искажений различного рода природных энергий, но продержалось это изменение совсем недолго, и цвета быстро вернулись в свои обычные рамки. ИИ посчитал, что флюктуации имели естественную природу.