Пробужденные фурии Морган Ричард
Я понял намек, смыл кровищу с рук и лица в крошечной раковине с зеркальцем и вернулся в главную комнату. Она была у кухонной стойки, копалась в шкафчиках.
– Вы правда с «Фудзиварой Гавелом»?
– Нет, – она нашла бутылку и вскрыла, другой рукой взяла в щепоть два стакана. – Мы какая-то левая команда, которую ноги кормят. И это мягко сказано. Просто у Орра знакомая инфокрыса подкопалась к кодам доступа ФГ. Выпьешь?
– А что это?
Она посмотрела на бутылку.
– Фиг знает. Виски.
Я протянул руку за стаканом.
– Такой подкоп и сам по себе немало стоит.
Она покачала головой:
– Дополнительные льготы деКома. Мы прошиты для преступности круче долбаных чрезвычайных посланников. У нас техники для электронного взлома до жопы, – она протянула мне стакан и налила нам обоим. Легкий звон горлышка бутылки о стенку бокала каждый раз разносился в тишине комнаты. – Последние тридцать шесть часов Орр гулял в городе, трахался и химичился на одни только кредиты и обещания энка. И так каждый раз перед вылетом. Видимо, считает это видом искусства. Будем.
– Будем, – виски оказался очень крепким. – Ух-х. Долго с ним в команде?
Она странно на меня посмотрела.
– Достаточно. А что?
– Прости, привычка. Раньше мне платили за сбор местной информации, – я снова поднял стакан. – Значит, за удачное возвращение.
– Такой тост – к беде, – она не подняла стакан. – Тебя правда давно не было, да.
– Прилично.
– Не против рассказать?
– Только если сперва присядем.
Мебель оказалась дешевой, даже без автоподстроя. Я аккуратно опустился на кресло. Рана на боку, кажется, затягивалась, насколько позволяла синт-плоть.
– Итак, – она села напротив и смахнула волосы с лица. Пара толстых прядок напряглась и слегка затрещала. – Сколько ты отсутствовал?
– Лет тридцать, плюс-минус.
– Еще до Бородатых, а?
Внезапная горечь.
– До самого жесткого, да. Но насмотрелся на подобное в других местах. Шария. Латимер. Местами Адорасьон.
– О. Сколько названий.
Я пожал плечами.
– Жизнь помотала.
За спиной Сильви со скрипом сложилась дверь и в комнату вошла, зевая, субтильная женщина, с дерзким видом, одетая в наполовину расстегнутый легкий облегающий костюм из полисплава черного цвета. Заметив меня, она склонила голову набок и облокотилась на спинку кресла Сильви, изучая меня с беспардонным любопытством. На ее ежике были выбриты иероглифы кандзи.
– Гости?
– Рада слышать, что ты наконец поставила обновления видоискателя.
– Пошла ты, – она лениво щелкнула Сильви по волосам жирно накрашенными ногтями, улыбнувшись, когда пряди с потрескиванием избежали прикосновения. – Кто это? Для отпускных романов поздновато, нет?
– Это Микки. Микки, познакомься с Ядвигой, – субтильная женщина поморщилась при полном имени, изобразила губами только первый слог «Яд». – И Яд. Мы не трахаемся. Он просто пережидает у нас.
Ядвига кивнула и отвернулась, тут же потеряв всякий интерес. На затылке иероглифы кандзи сложились в «Только, блин, не промахнись».
– «Дрожь» еще осталась?
– Кажется, вы с Лазом закинули все вчера ночью.
– Все?
– Господи, Яд. Меня-то не приглашали. Поищи в коробке на окне.
Ядвига пружинистой походкой танцовщицы подошла к окну и опрокинула упомянутую коробку. В ладонь выпала крошечная ампула. Она подняла ее на свет и поболтала, бледно-красная жидкость на дне заколыхалась.
– Ну, – сказала она задумчиво, – на пару раз хватит. Обычно я предлагаю угоститься, но…
– …но собираешься все зажилить себе, – предсказала Сильви. – Старое доброе гостеприимство Ньюпеста. Каждый раз смешно.
– Кто бы говорил, сучка, – ответила Ядвига без обиды в голосе. – Сколько раз, не считая миссий, ты соглашалась подключить нас к своему причесону?
– Это разные ве…
– Нет, это лучше. Знаешь, для Отреченки ты слишком жмотишься со своими мощностями. Киёка говорит…
– Киёка ни фига не…
– Девочки, девочки, – я поднял руки, разорвав трос перепалки, притягивавший Ядвигу с другого конца комнаты обратно к Сильви по паре легких шагов за реплику. – Все в порядке. Я сам не в настроении для рекреационных веществ.
Лицо Яд осветилось.
– Вот видишь, – сказала она Сильви.
– Хотя если Орр смилостивится и поделится эндорфинами, когда поднимется, буду благодарен.
Сильви кивнула, не отворачиваясь от напарницы. Очевидно, она все еще была раздражена – то ли из-за нарушения хозяйского этикета, то ли из-за упоминания ее религиозной истории. Я не понял, почему именно.
– Орр при эндорфинах? – громко переспросила Ядвига.
– Да, – сказала Сильви. – Он внизу. Его кромсают.
Яд хмыкнула.
– Жертва моды, блин. Ничему не научился, – она скользнула рукой в расстегнутый костюм и извлекла глазной шприц. Пальцы, наученные до автоматизма привычкой, прикрутили механизм на горлышко ампулы; затем она закинула голову и с той же рефлекторной ловкостью раздвинула веки глаза и направила пипетку. Натянутая стойка тут же размякла, по телу с головы до пят пробежал характерный трепет наркотика.
«Дрожь» – довольно безобидная игрушка, примерно на шесть десятых аналог бетатанатина, разбавленный парой долей экстракта такэ, после чего каждодневные домашние вещи кажутся завораживающими, как во сне, а совершенно невинные разговорные гамбиты – уморительными до коликов. Прикольно, если это принимают все в комнате, раздражающе – для всех исключенных. В основном он просто замедляет, чего, полагаю, и хотела Яд, как и большинство деКомовцев.
– Ты из Ньюпеста? – поинтересовался я.
– Мм-мм.
– Как там теперь?
– О. Чудесно, – плохо сдерживаемая ухмылка. – Самое красивое болото в южном полушарии. Обязательно для посещения.
Сильви придвинулась.
– А ты оттуда, Микки?
– Да. Очень давно там не был.
Дверь квартиры чирикнула и раздвинулась, чтобы впустить Орра, голого по пояс, правое плечо и шея щедро замазаны оранжевой спайкой для тканей. Он усмехнулся, увидев Ядвигу.
– Уже бодрствуешь, да? – Он вошел и бросил кучу шмоток на кресло рядом с Сильви, которая поморщила нос.
Яд покачала головой и поболтала перед великаном пустой ампулой.
– Сплю. Определенно сплю. В коматозном состоянии.
– Тебе никто не говорил, что у тебя проблемы с зависимостью, Яд?
Субтильная девушка захихикала, так же плохо скрывая это, как и предыдущую ухмылку. Усмешка Орра расширилась. Он изобразил трясучку и дергающееся тупое лицо наркомана. Ядвига покатилась со смеху. Он оказался заразным. Я заметил улыбку на лице Сильви и поймал себя на том, что тоже усмехнулся.
– Ну и где Киёка? – спросил Орр.
Яд кивнула на комнату, из которой вышла.
– Спит.
– Лазло все еще гоняется за той снайпершей с декольте, да?
Сильви подняла голову.
– Чего-чего?
Орр моргнул.
– Ну эта. Тамсин, Тамита, как там ее. Которая из бара на Муко, – он вытянул губы и поджал друг к другу грудные мышцы обеими руками, затем сморщился и остановился – движение отозвалось в прооперированном плече. – Сразу перед тем, как ты свалила в одиночку. Господи, да ты же там была. Я и не думал, что такое тело можно забыть.
– Сильви не оснащена для отслеживания вооружения такого типа, – ухмыльнулась Ядвига. – Нет потребительского интереса. А вот я…
– Ребят, а вы не слышали про цитадель? – небрежно поинтересовался я. Орр хмыкнул.
– Да, застал внизу новости. Похоже, какой-то псих завалил половину старших Бородатых в Текитомуре. Говорят, стеки пропали. Похоже, он их просто вырезал из позвоночников, будто всю жизнь этим занимается.
Я заметил, как глаза Сильви проскользили по комнате к карману моей куртки, потом встретились с моим взглядом.
– Дикость какая, – сказала Ядвига.
– Да, но на фига, – Орр завладел бутылкой на кухонной стойке. – Они все равно не могут переоблачаться. Для них это вопрос веры.
– Гребаные фрики, – Ядвига пожала плечами и потеряла интерес. – Сильви говорит, ты надыбал внизу дорфов.
– Да, это правда, – великан с преувеличенной осторожностью налил себе стакан виски. – Спасибо.
– Ай-й-й, Орр. Ну брось.
Позже, когда свет выключили и все в квартире расслабились до почти летаргического уровня, Сильви оттолкнула уснувшую Ядвигу с кресла-лежака и наклонилась туда, где сидел я и наслаждался отсутствием боли в боку. Орр давно улизнул в другую комнату.
– Это все ты? – спросила она тихо. – Цитадель?
Я кивнул.
– По какой-то причине?
– Да.
Короткая пауза.
– Итак, – сказала она наконец, – значит, это не такое уж благородное спасение в духе Микки Нозавы, как мне показалось? Ты и без того был на взводе.
Я улыбнулся, слегка заторможенный от эндорфинов.
– Зови это судьбой.
– Ну ладно. Микки Судьба, звучит неплохо, – она по-совиному нахмурилась в глубину стакана, который, как и бутылка, уже какое-то время был пуст. – Надо сказать, нравишься ты мне, Микки. Сама не пойму почему, пальцем бы показать не смогла. Но все-таки. Нравишься.
– И ты мне.
Она покачала пальцем – наверное, тем самым, которым не могла показать на мои достоинства.
– У нас не. Про. Секс. Понимаешь?
– Понимаю. Ты что, не видела, какого размера у меня дырка в ребрах? – я сонно покачал головой. – Конечно, видела. Спектрохимический чип зрения, да?
Она благодушно кивнула.
– Ты правда из семьи Отрекшихся?
Кислая мина.
– Да. «Из» тут ключевое слово.
– Они тобой не очень гордятся? – я показал на ее волосы. – Я думал, это считается большим шагом на пути к Загрузке. Если размышлять логически…
– Ага, логически. Мы говорим о религии. В Отрекшихся не больше смысла, чем в Бородатых, если начистоту.
– Значит, они не дружат с техникой?
– Мнения разделились, – сказала она с наигранной деликатностью. – Радикальные стремящиеся не в восторге: им не нравится все, что крепко привязывает искусственные системы к физическому бытию. Крыло ждущих просто хочет жить в мире со всеми. Говорят, как ты подметил, что любой виртуальный интерфейс – шаг на пути. Они не надеются, что Загрузка случится при их жизни; мы все лишь прислужники процесса.
– И из которых твои родители?
Сильви снова поерзала на кресле-лежаке, нахмурилась и еще раз подвинула Ядвигу.
– Были умеренными ждунами, в этой вере я и росла. Но в последние пару десятков лет, из-за Бородатых и всего антиперерожденческого движения, многие умеренные перекинулись в радикальнейших стремов. Мать, наверное, тоже склонилась к этому. Она всегда была набожной, – Сильви пожала плечами. – На самом деле не представляю. Много лет не бывала дома.
– Вот как, а?
– Да, вот так. А смысл. Все, что им от меня надо, – женить на каком-нибудь приличном местном, – она фыркнула от смеха. – Как будто есть какие-то шансы, пока я с этой штукой.
Я слегка приподнялся, квелый от наркотиков.
– С какой штукой?
– Этой, – она дернула себя за прядь волос. – Этой херней.
Волосы в руке тихо затрещали, пытаясь вырваться, словно тысячи змеек. Под спутанной черно-серебряной массой незаметно двигались толстые кабели, как мышцы под кожей.
Командный инфотех деКома.
Я уже видел парочку таких – прототип на Латимере, где новая марсианская индустрия машинных интерфейсов привела к рывку в научных разработках. Еще парочкой пользовались саперы на Доме Хань. Военные время не теряют, когда речь идет о том, чтобы извратить передовые технологии себе на благо. Логично. Нередко они сами и оплачивают науку.
– Не сказать, что это непривлекательно, – осторожно выразился я.
– Ну конечно, – она расчесала волосы и выловила центральный кабель, пока он не повис с остальными – темная змея в зажатом кулаке. – Просто загляденье, да? Ведь любой мужик в здравом уме только и мечтает, как бы заняться любовью, пока возле его головы по подушке шлепает хрен вдвое длиннее его собственного, ага? Одновременно страх перед членомеркой и гомофобия, два в одном.
Я махнул рукой.
– Ну, женщины…
– Ага. К сожалению, я натуралка.
– А.
– Ага. – Она отпустила кабель и тряхнула головой, чтобы серебристая шевелюра легла как прежде. – «А».
Век назад их было трудней заметить. Военные офицеры-системщики проходили длительную виртуальную тренировку, чтобы применять груду железа, встроенного им в голову, но железо было внутренним. А внешне профи по взаимодействиям с машинами никогда не отличались от любой человеческой оболочки – может, конечно, они были чахлые после долгого времени в поле, но так бывает с любой инфокрысой от переработки. Говорят, с этим учишься жить.
Археологические находки у системы Латимер изменили все. Впервые почти за шестьсот лет раскопок по всем межзвездным задворкам марсиан Гильдия наконец сорвала джекпот. Они нашли корабли. Сотни, а возможно, и тысячи кораблей на безмолвной паутине древних парковочных орбит вокруг маленькой второстепенной звезды под названием Санкция. Судя по данным, это были остатки гигантского морского боя, и у некоторых судов имелись звездные двигатели по меньшей мере быстрее скорости света. Судя по другим данным – особенно уничтожению всего исследовательского поселения Археологической гильдии и его семисот с чем-то жителей, – интеллектуальные системы кораблей были автономны и вполне в рабочем состоянии.
До этого единственными по-настоящему автономными машинами, доставшимися нам от марсиан, были орбитальные стражи Харлана, и к ним никак не подобраться. Все остальное можно было назвать автоматизированным, но умным – с натяжкой. А теперь археологам – специалистам по системам – вдруг пришлось вступить во взаимодействие со сложными командными интеллектами флота, возраст которого оценивался приблизительно в миллион лет.
Требовался какой-то научный прогресс. Явно.
И этот прогресс теперь сидел напротив меня, делил со мной кайф от военного эндорфина и таращился в пустой стакан из-под виски.
– А зачем ты подписалась? – спросил я, чтобы заполнить тишину.
Она пожала плечами.
– А зачем остальные подписываются на эту хрень? Ради денег. Думаешь, что отобьешь ипотеку оболочки в первые же операции, а потом просто будешь грести кредиты лопатой.
– А на самом деле нет?
Кривая улыбка.
– На самом деле да. Но, понимаешь, в комплекте идет новый образ жизни. Ну и, конечно, стоимость обслуживания, апгрейдов, ремонта. Странно, но деньги будто сквозь пальцы утекают. Заработал – тут же прожег. Трудно накопить, чтобы выбраться.
– Инициатива не продлится вечно.
– Нет? Знаешь ли, там еще полконтинента нужно очистить. Кое-где мы едва отошли от Дравы на сотню километров. И даже при этом приходится постоянно убирать там, где ты уже прошел, чтобы миминты не лезли назад. Сейчас говорят минимум о еще десятке лет, прежде чем можно начать перезаселение. И я тебе так скажу, Микки, лично мне кажется, что это оптимистичное крабье говно, чисто для общественного употребления.
– Да брось. Новый Хок не такой уж большой.
– Ну, сразу видно внепланетника, – она высунула язык в жесте, в котором было больше вызова в духе маори, чем ребячества. – Может, по твоим стандартам не очень большой – уверена, там, где ты бывал, все континенты в пятьдесят тысяч километров. А здесь немного по-другому.
Я улыбнулся.
– Я родом отсюда, Сильви.
– Ах, да. Ньюпест. Ты же говорил. Ну и не рассказывай, что Новый Хок – маленький континент. Не считая Кошута, он самый большой.
На самом деле в Миллспортском архипелаге суши было больше и чем в Кошуте, и чем в Новом Хоккайдо, но, как на большинстве островных групп, которые составляют доступную площадь Харлана, почти все занимает неосваиваемая горная территория.
Логично предположить, что на единственной в этой солнечной системе планете с обитаемой биосферой, на девять десятых покрытой водой, люди будут осторожны с недвижимостью. Логично предположить, что они выработают разумный подход к распределению и использованию земли. Логично предположить, что они не развяжут дурацкие войнушки на огромных площадях полезной территории, не применят оружие, которое сделает землю недоступной для заселения в будущие века.
Ну ведь логично, да?
– Я иду спать, – промямлила Сильви. – Завтра тяжелый день.
Я взглянул в окна. Снаружи проклевывался рассвет над лампами Ангьера, которые размазывали его до бледно-серого.
– Сильви, уже «завтра».
– Ага, – она встала и потянулась до хруста. Ядвига на кресле-лежаке что-то невнятно пробормотала и разложила конечности на месте, освободившемся после Сильви. – Ховер не поднимется до обеда, а у нас еще гора тяжелого оборудования для погрузки. Слушай, если надо выспаться – пользуйся комнатой Лаза. Вряд ли он вернется. Слева от туалета.
– Спасибо.
Она блекло улыбнулась.
– Эй, Микки. Это меньшее, что я могу. Спокойной.
– Спокойной.
Я смотрел, как она убрела в свою комнату, проверил чип времени и решил не спать. Еще час – и можно возвращаться к Плексу, не помешав тому танцу Но, который устроили его приятели-якудза. Я задумчиво окинул взглядом кухню и подумал насчет кофе.
И это была моя последняя сознательная мысль.
Гребаные синт-оболочки.
Глава четвертая
Разбудил меня грохот. Кто-то слишком увлеченный веществами забыл, как пользоваться складной дверью, и прибегнул к неандертальским тактикам. Бум, бум, бум. Я продрал слипшиеся глаза и с трудом сел на кресле. Ядвига по-прежнему валялась напротив, судя по виду, все еще в коме. Из уголка ее рта сбегала тонкая нитка слюны и смачивала протертую белахлопковую обивку лежака. Из окна в комнату струился яркий солнечный свет, от которого воздух в кухонном пространстве словно подернулся дымкой. Как минимум позднее утро.
Блин.
Бам, бам.
Я встал, и в боку ржаво вспыхнула боль. Похоже, пока я спал, эффект эндорфинов Орра сошел на нет.
Бам, бам, бам.
– Какого у вас там?.. – крикнул кто-то из комнаты. От звука голоса на кресле зашевелилась Ядвига. Открыла один глаз, увидела, как над ней стою я, и суетливо вскочила в какую-то боевую защитную стойку, потом слегка расслабилась, вспомнив, кто я.
– Дверь, – сказал я с глупым видом.
– Да-да, – проворчала она. – Слышу. Если это опять мозготрах Лазло забыл код, он напрашивается на пендель в пах.
Долбежка прекратилась – возможно, из-за наших голосов. Теперь она возобновилась. Я почувствовал острый приступ боли в виске.
– Да вы там все оглохли, что ли?! – женский голос, но его я раньше не слышал. Предположительно, Киёка, которая наконец проснулась.
– Сейчас! – проорала Ядвига в ответ, ковыляя по комнате. Ее голос опустился до бормотания. – А кто-нибудь пошел проверить погрузку? Нет, куда там. Да, да. Иду.
Она с силой нажала на панель, и дверь сложилась наверх.
– У тебя что, проблемы с координацией, дятел? – едко осведомилась она у того, кто был снаружи. – Мы тебя и в первые девяносто семь раз отлично слы… Эй!
Короткая схватка, затем Ядвига влетела назад в комнату, еле сохраняя равновесие. За ней вошел человек, который бил, и одним профессиональным взглядом окинул комнату, поприветствовал меня едва заметным кивком и укоризненно покачал пальцем Яд. Уродливая ухмылка модных заостренных зубов, матово-желтые линзы улучшенного зрения в сантиметр высотой и расправившая крылья татуировка на скулах.
Несложно было догадаться, кто войдет следующим. Через порог переступил Юкио Хираясу. За ним последовал второй головорез, похожий на оттолкнувшего Яд, как клон, только без улыбки.
– Ковач, – Юкио вдруг заметил меня. Его лицо было перекошенной маской еле сдерживаемой злости. – Какого конкретно хера ты тут делаешь?
– Я думал, это моя реплика.
Периферийным зрением я заметил, как легко дрогнуло лицо Ядвиги, словно от внутренней трансляции.
– Тебе же сказали, – сорвался Юкио, – не путаться под ногами, пока мы не будем готовы. Не лезть в неприятности. Это что, так охренительно сложно?
– Это и есть твои могущественные друзья, Микки? – растянутый голос Сильви из двери слева от меня. Она стояла в халате и с любопытством осматривала новоприбывших. Чувство расстояния подсказало, что где-то позади появились Орр и кто-то еще. Я увидел отражение движения в линзах клонов-бойцов Юкио и то, как слегка напряглись под матовым стеклом их лица.
Я кивнул.
– Можно сказать и так.
Глаза Юкио метнулись на женский голос, и он нахмурился. Может, его сбило с толку имя Микки; может, невыгодное соотношение «три к пяти», которого он не ожидал.
– Ты знаешь, кто я, – начал он. – Так что давай не усложня…
– Я не знаю, что ты за хрен с горы, – ровно ответила Сильви. – Но знаю, что ты у нас без приглашения. Так что лучше просто уходи.
На лице якудза вспыхнул шок.
– Вот именно, вали отсюда, – Ядвига резко подняла руки в движении где-то между боевой стойкой и неприличным жестом презрения.
– Яд… – начал я, но атмосфера уже раскалилась.
Яд замахнулась, выставив подбородок, явно собираясь в отместку вытолкать головореза якудзы в дверь. Боец с прежней улыбкой поднял руки. Яд одурачила его, очень быстро увильнула и повалила приемом дзюдо. Кто-то позади меня вскрикнул. Затем Юкио неторопливо извлек маленький черный бластер на заряженных частицах и застрелил Яд.
Она упала, на миг освещенная бледной вспышкой выстрела. По комнате прокатился запах жареного мяса. Все остановилось.
Наверное, я двинулся вперед, потому что второй як встал передо мной, на лице шок, в обеих руках гладкоствольные пистолеты «Сегед». Я замер, предостерегающе поднял перед собой пустые руки. На полу другой бандит пытался встать и споткнулся об останки Яд.
– Вот, – Юкио оглядел комнату, помахивая бластером в основном в сторону Сильви. – И хватит на этом. Не знаю, что у вас тут творится, но…
Сильви выплюнула всего одно слово.
– Орр.
В замкнутом пространстве снова раздался гром. На этот раз ослепительный. Мне показалось, мимо меня пронеслись распадающиеся сгустки белого огня, врезались в Юкио и бойца передо мной, в человека, который все еще поднимался с пола. Боец раскинул руки, словно пытаясь поймать разряд, угодивший ему в грудь. Широко распахнул рот. Непроницаемые линзы переливчато полыхнули из-за отраженной вспышки.
Пламя затухло, разваливаясь на пятна фиолетового цвета, впитывающиеся в мои глаза. Я проморгался, ухватывая детали.
От бойца осталось две половины на полу, по-прежнему с «Сегедами» в каждом кулаке, от которых к моему лицу поднимался дымок. Излишки разряда приварили руки к оружию.
Тот, что поднимался, так и не преуспел. Он снова лежал рядом с Яд – вернее, его нижняя часть.
В Юкио была дыра, которая лишила его практически всех внутренних органов. Обугленные ребра торчали в верхней половине идеально овальной раны, через которую был виден плиточный пол, на котором он лежал, словно при дешевом спецэффекте в эксперии.
Комнату заполнила резкая вонь опустошенного кишечника.
– Ну. Кажись, сработало.
Мимо меня прошел Орр, разглядывая, очевидно, своих рук дело. Он все еще был раздет по пояс, и я увидел вертикальную линию прорвавшихся отверстий-раструбов для отдачи с одной стороны спины. Они были похожи на гигантские жабры, все еще трепещущие по краям от остывающего жара. Он подошел к Ядвиге и присел.
– Луч узкий, – поставил он диагноз. – Выжег сердце и пол правого легкого. Тут ничего не поделаешь.