Тирра. Игра на жизнь, или Попаданка вне игры Арьяр Ирмата

Глава 20

Свадьба Судного дня

Дэйтар, когда увидел всю мою красу ненаглядную, закатил здоровый глаз и с трудом удержал смех. Не из вежливости – из-за боли в разбитой скуле. Рядом с ним суетился один из замковых целителей, магистр Эмилус.

А в маленький замковый храм все набивался возбужденный народ, проходивший через кордон лекарей. Те быстро обрабатывали боевые ранения и закрывали их повязками и амулетами.

Лазарет какой-то. Свадьба в дурдоме.

Никогда не расскажу папе, как я выходила замуж в другом мире.

Обоих жрецов целители тоже осмотрели и подлатали. Вот только праздничные наряды у всей компании напоминали парад нищих. Даже придворные дамы из королевской свиты, прятавшиеся за щитами, не блистали, а тускло поблескивали – столько пыли и сажи от адского пламени на них осело.

Интересно, крепость еще цела?

– Да-а-а, – протянул белорясник. – Хороши! Такого ритуала в моей жизни еще не было.

– В моей тоже, – хором ответили присутствующие.

Когда втянулись последние свидетели Свадьбы Судного дня, нас с Дэйтаром переставили, как полагается, каждого на его шахматную клетку, белую и черную, намекая, что наша задача – достичь единства противоположностей.

Я оказалась лицом к распахнутым вратам храма и с изумлением обнаружила, что повелитель демонов отнюдь не валяется на мостовой хладным трупом, а восседает в позе лотоса в окружении боевых петухов, позади которых в такой же расслабленной позе устроился Кенз – повелитель неземных кочетов. Но за врагом следил подбитым зеленым оком.

Рожа у демона была расквашенная в хлам, но неприлично довольная. Обломанный рог придавал ему залихватский вид. Синий в черных подпалинах мазохист даже не обращал внимания, что одно его сломанное крыло торчит под нелепым углом, а второе изорвано в клочья.

Кстати, о птичках… Роста в демоне и ширины в его плечах сильно поубавилось, но не настолько, чтобы ему заслонили обзор наши рослые рыцари. Меня рогач тоже отлично разглядел и плотоядно ухмыльнулся драной губой, демонстрируя клыки, один из которых был сколот. Полная симметрия с рогом.

– Дует что-то, – поежилась я под пристальным взглядом огненных глаз. – Может, дверку прикроет кто?

Дэйтар улыбнулся во все зубы. Целые, слава Небесам.

– Не бойся, моя таинэ, – громко, перекрывая шум в храме, сказал он. – Правитель Зеф-Эмитх, оказывается, по-соседски навестил нас поздравить.

– У него получилось. Такой салют! – фальшиво восхитилась я. – И башенку гнилую выдрал, нам меньше забот после свадьбы.

– Зеф-Эмитх – щедрая душа, – осклабился демон во всю пасть.

Дэйтар надменно вскинул голову, развернулся…

– Молчу, молчу, – полутораклыкастый гость поднял мощные лапы. – Хотя молчать-то я не клялся.

И меня под его гипнотическим пламенеющим взглядом опять понесло не в ту степь.

– Ого! Ритуал еще не начался, а клятвы уже прозвучали? Может, мне уйти?

– Давно пора, красавица, – хохотнул полуторакрылый. – Иди ко мне. Что ты тут не видела? А вот у меня дома… Спорим, ты еще не видела таких бриллиантов, какими выложена дворцовая дорожка от врат до твоего будущего трона!

Шустрый какой.

– Я уже нашла свой бриллиант, – с пафосом заявила я, и даже саму передернуло. – Все твои драгоценности – пыль перед ним.

– Это слепой Глазок Истины? Пфе! – пренебрежительно фыркнул полуторарогий.

– Это мой таир! – Я ослепительно улыбнулась и с нежностью посмотрела на злющего Ворона.

Увы, выстрел прозвучал вхолостую: Дэйтар как раз отвернулся и дистанционно просверливал в незваном госте невидимые дырки.

– Зеф-Эмитх, ты поклялся не вмешиваться в церемонию! И клялся в обмен на жизнь… кха-кха… – На некроманта отчего-то нашло натуральное карканье. Может быть, оттого, что белый жрец, не терявший времени и очищавший храм от скверны, махнул перед его носом дымящимся кадилом.

– …На жизнь моего наследника, – услужливо подсказал рогатый. И длинным раздвоенным языком облизал разбитый нос. – На женщину мне плевать. Но я тут подумал… Кого может родить старая светлая магичка? Только какого-нибудь урода.

Полный боли вопль королевы раздался в глубине храма:

– Зеф-Эмитх! За что?

Ее успели развязать и накинуть плащ, скрывший разодранное петухами платье. Она вырвалась из рук жреца, протолкнулась вперед и, казалось, готова была вцепиться в наглые глаза демона.

Повелитель перестал улыбаться, процедил:

– За глупость и предательство. Ты не сохранила нашу тайну. Ты рисковала моим наследником. Ты призвала меня в ловушку.

Как же они надоели! Пусть уже разбираются после нашей свадьбы, а то я до нее не доживу. Опять уже в глазах темнеет и голова кружится. Хотя, наверное, это уже от голода.

«Паноптес-Аркус, – позвала я. – О какой ловушке идет речь? Не петушиный же круг он имеет в виду?»

Дух хихикнул:

«Ха! Нет, конечно! Тебе отсюда не видно, но демон попал в магический капкан. Ему прищемили хвост и лапу. То-то он такой смирный и склонный к переговорам. Сама понимаешь, повелителя-калеку демоны не потерпят».

«Почему тогда Дэйтар его не прикончил?»

«Понятия не имею. Какие-то стратегические соображения… Может, он тебе его подарит в качестве свадебного подарка?»

Не надо мне такого подарочка!

– Довольно! – Дэйтар прекратил балаган. – Ты убедился, Зеф-Эмитх, что королева Риата жива? Закройте врата, моя таинэ мерзнет! И давайте уже начинать ритуал! Когда меня наконец женят?

– Может быть, и никогда, Ворон, – ухмыльнулся рогач, но смотрел он при этом на меня, пристально и злорадно. – Твоя невеста отравлена кровью демона, моего подданного. Вся кровь зефитов в моей власти, и одной ее капли хватит, чтобы перекрыть какую-нибудь жилку и остановить сердце. Таинэ Орияр не проживет и мгновения, если я прикажу ей умереть.

Ой, и впрямь в груди что-то кольнуло. Я покачнулась, но дедушка Энхем поддержал с одной стороны, а сар Гринд – с другой.

– Но я поклялся не вмешиваться в ритуал, так что можете начинать, хотя… – Демон окинул насмешливым взглядом побледневшего Ворона. – Я могу излечить твою невесту, забрать у нее кровь зефита. Один мой поцелуй. Попросите меня. Оба. На коленях.

Да я лучше сдохну!

Мертвая тишина воцарилась вокруг. Даже боевые петухи прекратили рычать, а змеи… то есть Риата – шипеть.

Или мне кто-то вату в уши натолкал, с магов станется. Потому что сквозь кисею откуда-то взявшегося тумана я видела, как гневно кривится рот Дэйтара, бросающего в демона, судя по вспыхнувшей в багровых глазах злобе, боевые ругательства. И рыцари в храме спешно группировались в ударные тройки.

– Не веришь? – донеслось до меня сквозь ватную пелену в ушах. – Посмотри на свою невесту, Ворон. Она уже умирает, а я еще и пальцем не пошевелил.

Господи, затосковала я. Да сколько же можно надо мной издеваться! Ни жизни, ни смерти толком, ни любви. Хоть что-нибудь уже!

Моим мыслям ответило странное эхо: жалобный, натужный и одновременно яростный драконий полурев-полустон. Удивительно, но я узнала голос ожившего пленника Орияр-Дерта. Рев приближался. Даже демон задрал к небу рогатую голову.

Ее едва не снесло свисавшей с драконьей лапы цепью с огромным валуном в качестве якоря. Спасибо, в звериную башку не пришла мысль лететь к замку, иначе и остальные башенки не уцелели бы. Боевые петухи по команде рыцаря Кенза отлетели подальше.

Сделав круг, дракон вернулся и снова постарался пролететь как можно ближе к демону. Тот с трудом уклонился и ответил гневным воплем.

– Отзови своего цепного пса, Дэйтар! – потребовал Зеф-Эмитх.

Ворон с тревогой глянул на меня, на дракона, на демона… Коснулся серьги с чеером и ответил:

– Дракон – не мой подчиненный, Зеф. Вряд ли он меня послушается. Он тут тоже… в гостях.

– Тогда выпусти меня из капкана, я сам сверну башку этой мерзкой ящерице! – заорал демон. И в тот же миг ему пришлось рухнуть на колени, спасаясь от пикирующего дракона. Валун высек искры из мостовой всего лишь в полушаге от его фигуры.

А ведь дракон пытается уничтожить мою последнюю надежду на жизнь. Пусть в чужом теле, в чужом мире…

– Сар Гринд, приведите мэйс Вирт, – распорядился Дэйтар. – Может, у нее получится договориться. Сар Кенз, перестройте пернатый отряд на защиту объекта.

– Это кто у тебя объект? Это я объект? – обиделся демон.

А я уже откровенно повисла на плече дедушки Энхема, и он второй рукой то и дело хватался за чеер, наверняка сообщал начальству о моем состоянии.

Я что, и правда умираю? Не дойдя даже до алтаря? Так нечестно!

Мне ответил жалобный рев дракона. Петухи-истребители заставили чешуйчатого бомбардировщика сесть на мостовую, и голова дракона упала так, что забаррикадировала вход. Прочерченный вертикальным зрачком золотисто-желтый глаз размером с поднос уставился на меня с немой укоризной, как будто паршивец знал, что именно по моей инициативе крепость Ворона обзавелась зубастыми пеструшками.

Пока я переглядывалась с драконом, Дэйтар успел перебраться ко мне, и оказалось, что я вишу уже на его плече.

– Таинэ, как ты? – раздался над ухом обеспокоенный голос графа. И совсем тихим шепотом: – Тома, родная моя, любимая, держись. Сейчас мы справимся с драконом, и Зеф излечит тебя.

– Ни за что! – прохрипела я. – Лучше смерть, чем поцелуй этой сволочи. Это он подстроил мое отравление. А значит, ты или я слишком дорого заплатим за противоядие. Лучше… лучше ты меня поцелуй.

– Буду счастлив.

Дэйтар бережно коснулся моих губ. Обласкал дыханием, провел языком, безошибочно найдя такую точку в уголке нижней губы, одно прикосновение к которой бросило меня в дрожь. Я закинула руки ему за шею и сама поцеловала его так крепко, будто это последний мой поцелуй.

А ведь так и есть. Последний. Я уже едва удерживала сознание.

Как же хочется кипенно-белое платье с кружевным верхом, жемчужные капельки в ушах и на шее вместо черного замаскированного чеерита, свадебные колокола или хотя бы марш Мендельсона, букет невесты в толпу подружек и однокурсниц… Почему у меня все не как у людей?

Мой таир перехватил инициативу, целуя с такой жадностью и отчаянием, словно пил воду в пустыне и не мог напиться, или словно вливал в меня собственную жизнь.

– Все будет хорошо, Тома, верь мне.

– Верю, – выдохнула я.

Стало чуточку легче. Отступила тьма. Хлынул яркий и холодный электрический свет.

Электрический?

Свет усиливался множеством зеркал, из которых я смотрела на саму себя. Прошлую себя, измененную до неузнаваемости. Волосы были высветлены до белизны, сверху их укрывала фата и струилась по плечам, на белоснежное платье с кружевным лифом и юбкой, расходившейся от талии крупными фалдами. Сквозь фату просвечивали яркие глаза.

Дэйтара рядом не было. И никого не было. Ни храма, ни священников, ни гостей. Только в одном из зеркал ухмылялся синекожий повелитель демонов.

Я хотела крикнуть, но горло перехватил спазм.

А потом я поняла, что вижу не себя. Это Тиррина видит меня в зеркале.

Она подалась вперед, протянула одну руку, а второй раздраженно стащила фату. Ее глаза изумленно расширились. И почему они такие сине-зеленые, как водоросли? Магичка освоила контактные линзы или на Земле все-таки возможно колдовство?

И почему она в свадебном платье? Выходит замуж? За кого?

С трудом оторвав взгляд от собственного, ставшего чужим лица, я посмотрела за спину некромантки. Если не считать зазеркального демона, мужчин поблизости не наблюдалось, лишь пара манекенов в черных костюмах с галстуками-бабочками, затесавшихся среди кукол в пышных платьях. Из живых в помещении присутствовали две девушки в униформе продавщиц. Уфф, какое облегчение! Это всего лишь салон праздничной одежды!

Губы Тиррины шевельнулись, пальцы плясали в воздухе, вырисовывая невидимые фигуры. Некромантка явно читала какое-то заклинание. От нее ко мне потянулся черный дымок.

Демон, отражавшийся в зеркале, поморщился и чихнул. Дымок развеялся. Тиррина, метнув на синекожего грозный взгляд, начала плести чары заново.

– Дура! – рыкнул полуторарогий. – Тебе нельзя возвращаться в это тело. Не сейчас.

– Почему? – спросила Тиррина моим голосом. Тоже измененным: он стал чуть ниже и грубее.

– Не видишь, что ли? Оно умирает, душа девчонки уже его почти покинула и держится только за счет связи с чеер-духом. Сорви с нее кулон, и тело умрет. Потому и оказался возможным этот фокус с совмещением в пространстве и времени.

– Не потому, – возразила некромантка, продолжая выплетать вязь заклинания. – Я тут такое узнала о семейке Коршуновых! Такое!.. И ты, союзничек, скрыл от меня ценную информацию. Ты ведь не случайно выбрал мне именно Тамару Коршунову?

– Какая тебе разница, магичка? Я свою часть сделки выполнил. Твое родное тело, если выживет, вот-вот выйдет замуж за твоего ненаглядного Дэйтара. Кстати, для тебя будет проще выполнить свою часть: на пальце невесты – колечко с ключом от сокровищницы, даже воровать не придется. Не перепутай только, тебе – твой ненаглядный Ворон, мне – его Око. Но возникли непредвиденные осложнения, потому нужно подождать еще пару минут.

– Зачем?

– Дэйтар уже созрел для того, чтобы уступить мне свою невесту для введения антидота.

– Не понимаю. – Тиррина нахмурила бровки, но заклинание развеивать не спешила, тихонько перебирала пальцами сплетенную дымчатую сеть.

– Тебе и не надо понимать, а надо только слушаться меня! – Ее подельник с трудом сдерживал нетерпение. – Нужно ждать, пока я не выведу яд из твоего прекрасного тела.

Пока они препирались, я пришла в себя от шока и, конечно, попыталась взять ситуацию в свои руки.

– Не помешаю? – спросила я.

– Еще как помешаешь! – ответили оба.

– Это хорошо, потому что именно этого я и хочу, – улыбнулась я. – Я бы на твоем месте не соглашалась, Тиррина.

– Ты уже на моем месте, – осклабилась некромантка. – На что не соглашаться?

– Ни на что. Не знаю, зачем твоему сообщнику понадобилось вымогать поцелуй, но явно не для того, чтобы нейтрализовать кровь демона. Думаю, попавшая в наше с тобой тело кровь – это случайность, импровизация. Слишком сложный план. А если вспомнить, что демонами с самого начала было задумано похищение невесты Дэйтара, чтобы не допустить ваш брак, то кто-то тут блефует.

– Не я! – тут же отрекся демон.

Некромантка задумалась, темное облачко медленно вращалось вокруг ее пальцев. И что самое странное, две продавщицы по-прежнему щебетали друг с другом, не обращая ни малейшего внимания на происходящее.

Их вспугнул хмурый мужчина, стремительно вошедший в стеклянную дверь. Сердце пропустило удар: папа! Постаревший, осунувшийся, заросший щетиной, словно только что вернулся из командировки, где он никогда не брился. И такой родной.

– Тамара! – строго сказал он. – Что за фокусы? Зачем тебе свадебное платье?

– Захотелось, – пожала плечами некромантка. – Я сейчас переоденусь, папа.

– Не смей называть папой моего отца! – взвилась я.

Но меня никто, кроме малолетней негодяйки и ее сообщника, не услышал.

– Даже не старайся, – ухмыльнулся демон. – Магии в этом мире почти нет, а то, что есть, доступно только магам с высоким уровнем силы. То есть нам. Остальные слепы и глухи.

И все же Коршунов увидел мельком отражение «дочери» в зеркале, и глаза его изумленно округлились.

– Что это? Кто?

– Папа! Это я, Тома! – заорала я, и всем своим существом, всеми силами рванулась к нему.

Что-то захрустело, как сжатые в кулаке сухари. Затрещало. Тиррина и демон одновременно швырнули в меня заклинания, но алый сгусток и черная сеть столкнулись, не долетев до меня, и вспыхнули фонтаном искр и густого дыма.

– Пожар! – завизжали продавщицы. – Замыкание!

Дым стремительно заволакивал помещение.

– Охрана, вызовите пожарных! Тома, беги! – крикнул отец, сам бросаясь на выручку той, кого считал дочерью. – Сюда, Тома!

Все вскипело в моей душе. Страх, ненависть, любовь.

«Сюда, Тома!» – как часто таким окриком отец звал меня, если я, неугомонная егоза, куда-нибудь затеряюсь в толчее супермаркета или на улице. Я рванулась к нему всем существом, пытаясь преодолеть грань миров, выдрать себя из зазеркалья, как муху из янтаря.

– Папа! Я здесь, папа! – заорала я, забыв, что он не может меня слышать, пока я нахожусь по другую грань мира; забыв, что я – всего лишь душа, а тело, бывшее пристанищем моей души, осталось где-то там, на руках Дэйтара и дедушки Энхема.

Что-то скрежетало, выло, как тысяча чертей в аду. Черты лица Тиррины исказились злостью и страхом, она попятилась, а демон выбрался из своего зеркала и побежал к моему.

– Закрой ей путь, некромантка! – прорычал Зеф-Эмитх. – Иначе придется всех тут грохнуть. Спишем на террористов.

Отец! – ужаснулась я. И моя ненависть к угрожавшему нам демону выплеснулась огненной волной вместе с криком:

– Нет! Не смей его трогать!

Брызнули осколки стекла. В нос ударили запахи большого города, от которых я давно отвыкла – жженой резины, пыли, бензина… Демон подбежал к Тиррине и швырнул в мою сторону огненный сгусток. Но над моей головой развернулась звездная мерцающая сеть и приняла удар. А в следующий миг над головой пронеслась крылатая черная тень и врезалась в синекожую грудь Зеф-Эмитха, отшвыривая его в зеркальную раму. Демон сопротивлялся: ухватившись за края рамы когтями, не обращая внимания на осколки стекла, резавшие его чешуйчатую кожу, он подскочил, обеими ногами пнул Ворона. Тот покатился, снося все на своем пути – стойки с платьями, банкетки…

И только тогда я увидела, что ракурс зрения резко переменился: я смотрела на мир с той точки, где только что стояла Тиррина. Точнее, мое бывшее тело с чужеродной душой.

Отец, успевший подбежать за эти секунды, рванул меня за руку:

– Бежим!

В другой его руке чернел пистолет, и три выстрела разворотили грудь Зеф-Эмитха. Но хладным трупом он не упал, а подернулся сизым дымком и испарился. Коршунов направил пистолет на огромного черного ворона.

– Нет! – Я повисла на отцовской руке. – Только не его!

Ворон, сверкнув черным глазом, уселся на неповрежденную одежную стойку, под которой валялись бессознательные тела продавщиц. А снаружи доносился вой сирен.

– На улицу, быстро! – скомандовал отец. – Тут опасно, Тома.

Но я уперлась:

– Нет, подожди. Я… я не могу!

Я не представляла, как теперь жить в собственном, каким-то чудом возвращенном теле. Ведь если я – здесь, то моя врагиня Тиррина – там, у алтаря, с кольцом-ключом на пальце!

– Дэйтар, что мне делать?

Ворон встрепенулся, от его перьев полетели серебряные брызги, и через миг от дыма, огня и гари не осталось и следа. Лишь беспорядок, белые груды платьев на полу и два зашевелившихся и кашляющих девичьих тела напоминали о происшествии.

Я протянула руку, и черная птица слетела со стойки, аккуратно обхватив лапами мое предплечье. Очень аккуратно. Его когти напоминали остро наточенные кривые кинжалы. Клюв ворона повернулся к зеркалу, за которым клубился густой, искрящийся серебром туман, очень похожий на тот, который я как-то видела глазами блуждающего духа Аркуса.

Коршунов взирал на всю эту картину огромными квадратными глазами.

– Что происходит, Тома? – хрипло спросил отец. Мою вторую руку он так и не выпустил.

– Папа, прости, так надо. Я жива и здорова, но эти три года я жила в другом мире и встретила свою любовь. Настоящую.

– Тамара, что за бред?

– Папочка, верь мне. И отпусти. Я вернусь, обещаю. Теперь, наверное, будет проще. Но там – моя судьба.

Я попыталась высвободить руку, но папина хватка была как у бульдога, даром что Коршунов.

– Э нет, так не пойдет! Без меня ни шагу.

Ворон оглушительно каркнул. Серый туман выплеснулся из зеркала, и в нем растворилось все – салон, продавщицы, уже поднимающиеся на ноги, и весь мир. Мы исчезли прежде, чем в зал ворвались пожарные и полиция.