180 секунд Парк Джессика

Глава 10

Робин Гуд

«Иногда случается неожиданное. Иногда кто-то заставляет тебя нарушить собственные правила», – читаю я.

Мое тело напрягается, когда я начинаю смотреть, но мне тут же становится интересно. Хотя я уже пережила эту сцену, очень занятно наблюдать за ней с иного ракурса. Так воспринимали эти мои три минуты с Эсбеном другие люди. И, как я быстро понимаю, он включил в ролик три минуты целиком, а не отрывки, как с остальными участниками. На сей раз я не могу оторваться, боясь пропустить хотя бы секунду. Я вижу крупным планом свое лицо, лицо Эсбена, наши профили, когда мы смотрим друг на друга, – и убеждаюсь, что снимала не только Керри, но и зрители в толпе. Неприятно сознавать, как я была холодна в течение первых нескольких секунд, но то, как я постепенно сбрасываю броню и наконец позволяю себе увидеть Эсбена… это опьяняет. С этой стороной моей натуры я пугающе не знакома.

Я вижу, как Эсбен опрокидывает стол и отбрасывает стул, как мы бросаемся друг к другу, словно от этого зависит наша жизнь. И мне далеко не так страшно наблюдать за происходящим, как я думала. Я чувствую прилив эмоций, и мое тело наполняется теплом, которое не имеет никакого отношения к выпитому спиртному.

На экране губы Эсбена касаются моей щеки. Я хорошо помню этот момент. Он случился незадолго до того, как я утратила рассудок. Я ёжусь, зная, что будет потом. Но не отвожу взгляда, когда вижу, как наши губы встречаются. Поцелуй продолжается целую вечность.

Я вздрагиваю. Я еще ни с кем так не целовалась. Поцелуи с теми немногими парнями, с которыми до этого доходило, никогда такими не были. И никогда я ничего подобного не чувствовала.

Наконец-то я понимаю, почему зрители пришли в восторг.

Самое болезненное – видеть, как я отталкиваюсь от Эсбена и ухожу. Как страх и смущение делаются слишком сильными, чтобы побороть их.

Я разочарована собой. Мне стыдно. На моем месте никто не поступил бы так.

– Я зря это сделала.

– Поцеловала меня?

– Нет. Ушла.

– Да всё нормально, – уверяет Эсбен.

Мне становится очень грустно и досадно.

– Нет, не нормально. Ненормально, что я никогда никого не целовала хотя бы с сотой долей такой страсти. Ненормально, что я боюсь людей, общения, отношений. Это всё ненормально.

Эсбен опускается на колени рядом со мной и пытается умерить мое растущее раздражение.

– Слушай, я, конечно, не мозговед, но… блин, ты много пережила, и, по-моему, нет ничего сверхъестественного в том, что тебе страшно. Но это не значит, что ты обязана сидеть в укрытии, даже когда не хочешь.

Я задумываюсь, а потом негромко прошу:

– Включи еще раз. Включи.

Я смотрю видео три раза подряд, и Эсбен не отходит от меня. Наконец, запомнив клип буквально наизусть, я поворачиваюсь на стуле и замечаю, что Эсбен очень спокоен. Собран.

Я признаю, что Стеффи была права. Возможно, виной тому пьяная дымка, но я понимаю, что он красавец. Я медленно поднимаю руку и касаюсь кончиками пальцев его щеки. Эсбен не двигается, пока я веду ладонью по его лицу, ощупываю властную линию подбородка, спускаюсь к шее. Затем дюйм за дюймом моя рука возвращается наверх. От Эсбена буквально невозможно оторваться.

– Ты побрился, – замечаю я. – Эсбен?

– Что, Элисон?

– Можно мне еще макарон с сыром? Я пьяная и голодная.

– Конечно, – отвечает он со смехом.

Всего на секунду его рука накрывает мою и слегка пожимает ее.

Пока на заднем плане гудит микроволновка, я читаю комменты под видео. Само их количество уму непостижимо. Более десяти тысяч. Я бегаю глазами по строчкам, проматываю, читаю дальше…

– Что такое «ЛСПВ»? – спрашиваю я, принявшись за вторую порцию макарон.

Эсбен лежит на своей половине кровати, подперев голову рукой.

– А… – Он вдруг по-настоящему краснеет; подозреваю, такое случается нечасто. – Ну… это немножко глупо…

– Куча людей поставила под нами этот тег.

Теперь уже я краснею.

– То есть не под нами. Под тобой. Под твоим видео. – Я зачерпываю побольше макарон и бесцеремонно продолжаю с набитым ртом: – Что это значит?

– А… Э… Ну, типа, любовь с первого взгляда. Так часто пишут в насмешку, когда хотят сказать, что два человека влюбились друг в друга слишком быстро. Что это выдумки и в реале так не бывает. Но нас очень многие поддерживают. Нас – и ЛСПВ. Потому что некоторые в нее верят. Они говорят, что сами это пережили.

Я вдруг чувствую себя униженной. Опять. Хотя должна бы уже привыкнуть к этому ощущению.

Но в то же время мне немного… не знаю. Неловко, но в хорошем смысле.

– Зрители, – объясняет Эсбен, – увидели наш поцелуй. Камера запечатлела наше взаимное притяжение. И многие решили, что мы должны быть вместе.

– Вместе?

– Элисон, – продолжает он смущенно. – Люди считают, что в тот день мы влюбились друг в друга.

Я пытаюсь осмыслить услышанное.

– Но как? Это же бессмысленно. И какая им разница?

– Хороший вопрос. Люди увидели ролик, и он напомнил им о чем-то. О чем-то, чего они сами хотели. И они перенесли свои эмоции на нас. Ну, или они правда увидели нечто… настоящее, – осторожно продолжает Эсбен.

– Но… я ушла.

– Да. Но люди хотят верить в любовь. Они предпочитают думать, что ты ушла не просто так. Что, может быть, ты еще вернешься.

Видеть, что Эсбен взволнован, отчасти даже приятно.

– И, наверное, мне стоит заранее предупредить, что по Сети ходит еще один тег. – Он откашливается, возможно чтобы потянуть время. – Тег «этот_поцелуй». И люди требуют «этот_поцелуй_часть_2».

Мне приходится контролировать свой голос.

– А ты веришь в… любовь с первого взгляда?

– Знаешь, хотя ее многие так называют, по-моему, это звучит глупо и немного оскорбительно. Как будто ты сомневаешься, что за несколько секунд может случиться нечто очень важное. Но я это видел неоднократно. Не совсем то, что… э… произошло между нами, но, в любом случае, я просто потрясен: за небольшой промежуток времени ты дала волю самым искренним чувствам.

Он ненадолго замолкает.

– Главное – что ты сделаешь после этих первых нескольких минут.

Мой мир вращается всё быстрее. Я могла бы его остановить, но не хочу. Я готова рискнуть.

– А ты что собираешься делать? – спрашиваю я.

Эсбен задумчиво смотрит на меня.

– Ждать.

– Чего?

– Тебя.

– О…

Он слегка улыбается.

– Ты, кажется, пока слишком сильно переживаешь, поэтому я просто посмотрю, что будет дальше. Или ты уже знаешь, что намерена делать?

– Нет. Я думала, что знаю, но потом ты угостил меня макаронами с сыром… и оказался не таким придурком, как я думала.

Его глаза сияют.

– Приятно это слышать.

– Прости, что нагрубила. Сегодня и тогда… – Я вздыхаю. – Со мной вообще одни проблемы.

– Тебе не за что извиняться.

– Я не такая, как ты, Эсбен. Я необщительная, невеселая, мне трудно с собой. И с другими людьми.

Он самоуверенно улыбается.

– Вроде нет.

– Не забегай вперед.

Но я тоже улыбаюсь.

Я возвращаюсь на сайт и отматываю страницу наверх. Оказывается, это домашняя страница блога Эсбена, где собраны все его истории. Я открываю пост под названием «Спасти рядового Пипа» и принимаюсь читать.

– Ты нашел улетевшего попугая?

– Да! Это было круто. Один человек написал мне и попросил повесить объявление про его улетевшего попугая. Очень славная птичка по кличке Пип. Он каким-то образом вылез из клетки, и хозяин страшно расстроился. Я написал у себя, кто-то перепостил на Фейсбуке, и ему ответили, что попугая видели на парковке возле салона тату. Я написал хозяину салона, и тот вышел, но попугай опять улетел. Но-о… – Эсбен говорит всё более оживленно, – этот мужик успел заметить, что Пип взлетел на крышу дома через улицу. На третьем этаже там танцевальная студия, и одна десятилетняя балерина написала, что у нее есть домашний попугай и она умеет их ловить. И вот девочка поднялась на крышу… – Он замолкает и ободряюще смотрит на меня. – Не волнуйся, крыша плоская. И она протянула руку каким-то определенным образом, как нравится попугаям, и Пип сел ей прямо на ладонь. Хозяин тату-салона это сфоткал. Видишь?

Я смотрю на экран. Вот девочка в балетной пачке, и у нее на руке сидит попугай.

– А на лекции? – спрашиваю я. – Все кричали: «Только вперед». Это тоже твой проект? Что это вообще такое?

– Да, да, было весело, и я получил кучу комментов. Я просил людей выкладывать свои фотки и рассказывать, чем они в себе гордятся или что им нравится. Ну, типа, чтобы отбросить дурацкие социальные стереотипы и оценить себя как есть. Я попросил моих подписчиков отметить то, что им нравится в себе, выложив не слишком обработанные фотографии. Или похвастать чем-нибудь клевым, что они сделали для себя, или для друзей, или для постороннего человека… что угодно, лишь бы хорошее. Вообще что угодно.

Он смеется.

– Ну и что? – спрашиваю я. – Приведи пример.

– Ну… один чувак выложил свою фотографию с дочерью. Ей пять лет, и она повязала папе бантики на волосы и на бороду. Тогда он надел боа из перьев и тиару, сфоткался в таком виде в кафе и написал, что ему очень приятно быть отцом-одиночкой, который ничего не побоится, лишь бы порадовать свою дочь.

Эсбен серьезнеет.

– Потом он написал мне письмо. Жена ушла от него, когда девочке было полгода. Мой хэштег ему понравился. Когда дочка захотела украсить папу, он согласился. Когда она потом попросилась поесть блинчиков в кафе, он тоже не стал возражать. И произвел фурор. Я повесил его фотку отдельным постом, и все пришли в восторг. Он потом мне снова написал и сказал, что благодаря поддержке читателей, которые одобрили его поступок, они с дочкой решили устраивать модные посиделки в кафе каждое воскресенье.

– Какая прелесть. Ты, наверное, гордишься собой.

Я не в силах осознать весь масштаб того, что делает Эсбен.

– Ну, не знаю насчет гордости. Мне просто нравится вывешивать разные штуки. Давать людям возможность блеснуть. Понравиться самим себе.

– Ты даришь им надежду… и радость, – говорю я. – И утешение. В нашем жестоком мире.

Он ненадолго задумывается.

– Я не смог дать всё это тебе.

– Ты дал. Просто я не оценила, – задумчиво отвечаю я.

– Почему?

– Потому что для меня это временно.

Я тру глаза, вдруг осознав, что страшно устала. А главное – мне страшно уйти отсюда. Покинуть Эсбена.

Надо поскорей найти Стеффи. Она всё исправит.

– Мне пора.

Он кивает:

– Хорошо. Я тебя провожу до корпуса.

– Что? Ой, нет. Вдруг кто-то увидит нас вместе? Люди тогда с ума сойдут. Со мной ничего не случится.

Эсбен встает и качает головой.

– Уже поздно. И я ни за что не позволю тебе идти по кампусу одной.

– Ну ладно, – соглашаюсь я, неуклюже вываливаясь в коридор и поспешно отправляя Стеффи эсэмэску. – Но иди в двадцати шагах от меня!

– Чтобы выглядело, как будто я тебя преследую?

– Да. – Я хихикаю. – В смысле, нет. Просто держись естественно и не делай глупостей. Не доставай нож. Не натягивай лук.

Я направляюсь к лестнице.

– Лук? – со смехом переспрашивает Эсбен.

– Ну, типа, ты же Робин Гуд.

Мои шаги эхом отдаются на лестнице, когда я спускаюсь. Эсбен идет за мной.

– Потому что я краду у богатых и отдаю бедным? – спрашивает он из-за спины.

– Потому что ты бы круто смотрелся в трико.

Я толкаю входную дверь. Вечерний воздух прохладен, и я обхватываю себя руками.

Слышится смешок Эсбена.

– Э… спасибо.

Сделав несколько шагов, я оборачиваюсь.

– Ты, кстати, тоже кое-что отдаешь бедным.

Мы идем молча, и, ища ключ, я чувствую, как Эсбен смотрит на меня. Мои движения неуклюжи, и ключ я нахожу после мучительно долгой возни.

– Ура! – схватив его, торжествующе восклицаю я, открываю замок, тяну на себя дверь и останавливаюсь.

Не знаю, как попрощаться. Усталость, буря эмоций, остатки опьянения пригибают меня к земле и не позволяют вспомнить об этикете. Поэтому я просто стою на крыльце, спиной к Эсбену, и думаю, что сказать.

– Элисон?

Я медленно поворачиваюсь и приваливаюсь к открытой двери.

– Что?

Эсбен стоит поодаль. Он действительно держался в двадцати шагах от меня, пока провожал до корпуса.

– Я рад, что ты пришла.

– А.

– Правда, рад.

Он сует руки в карманы джинсов. Ближайший фонарь озаряет его желтым светом.

– Увидимся в понедельник?

– Да. – Я поворачиваюсь, чтобы зайти, и тут же останавливаюсь.

– Эсбен, я тоже рада, что зашла.

Я иду к себе. Стеффи, в моем халате, растрепанная, появляется из свободной спальни.

– Наконец-то! Ну, ты ему всыпала? – спрашивает она.

Прищурившись, я гляжу на подругу.

– Что ты делаешь?

А потом замечаю брошенное на кровать одеяло.

– О господи. Ты занималась сексом рядом с башней из посылок?

Она принимает нарочито шокированный вид.

– Да как ты посмела такое предположить!

Я поднимаю бровь.

– Ладно, ладно. Да! – взвизгивает Стеффи и скачет по комнате. – И это было круто!

– Пожалуйста, подробнее, дорогая, – требую я со смехом.

– То, что случилось с тобой, гораздо важнее, чем мои сексуальные подвиги.

Я слегка покачиваюсь: усталость снова берет верх. Очень трудно держаться на ногах. Я совсем разбита.

– Я просто хочу лечь. Извини. Давай спать.

Стеффи подходит, обхватывает мое лицо ладонями и всматривается в него.

– Вид у тебя совсем измученный. Ты всё мне расскажешь завтра. Ничего плохого не случилось?

Я киваю:

– Да. Всё было хорошо.

Я зеваю и внезапно чувствую себя совсем беспомощной и страшно нуждающейся во внимании.

– Ты ляжешь со мной, как раньше?

– Конечно.

В приюте мы жили в одной комнате, и я часто забиралась к Стеффи в постель. Там я чувствовала себя в безопасности и не такой одинокой. Сейчас мне этого очень недостает.

Стеффи для меня и сестра, и лучшая подруга, и мать – и сегодня, когда мы ложимся, я утыкаюсь лицом ей в сгиб руки, как в детстве.

Стеффи приглаживает мои волосы, когда я начинаю засыпать.

– Я рада, что всё хорошо, – тихонько говорит она. – Это отличное начало.

Глава 11

Смелость

Мы обе спим до полудня, и, проснувшись, я не вполне понимаю, где нахожусь. Уже давно я не залеживалась в постели так долго – и, как ни странно, у меня нет похмелья. Что еще удивительнее, мне сто лет не снились такие приятные сны. Я чувствую себя вполне отдохнувшей. Пускай в голове хаос, но я хотя бы свежая.

Мы со Стеффи провели день в пижамах. Пока она красила мне ногти на ногах темно-красным лаком, я выслушивала подробности минувшего вечера, который она провела с парнем в клетчатой рубашке. Эти подробности одновременно заставляли меня краснеть и радоваться за подругу. Я расспрашивала про учебу, про тесную квартирку, которую Стеффи обожает, про фургон с тако, который каждый вторник останавливается у них на улице. Она отвечала на все мои вопросы – и была особенно дорога мне, потому что не проявляла любопытства. Она ни разу не спросила про Эсбена.

Когда начинает темнеть, я наконец укрепляюсь духом и небрежным тоном говорю:

– Знаешь, оказалось, что Эсбен не такой уж плохой человек.

– Правда? – Стеффи роется в моем шкафу, стараясь не морщиться при виде немодной одежды.

– Я посмотрела ролик.

– Правда? – Она снимает с плечиков красный топик, прикладывает его к себе и смотрится в зеркало. – Хорошо.

Я смеюсь:

– Перестань притворяться, будто тебе неинтересно знать, что случилось вчера.

Стеффи шутливо бросает в меня топиком.

– Ну, слава богу!

Она запрыгивает на кровать и садится.

– Рассказывай. Рассказывай!

И я рассказываю – в деталях (хотя умалчиваю о том, что коснулась его лица и что Эсбен взял меня за руку). Не хочу, чтобы у Стеффи сложилось неверное впечатление.

Она откидывается на спинку кровати и обнимает подушку, слушая мой рассказ.

– То есть он и правда не чудовище. Кто же знал!

Я закатываю глаза.

– Ты знала!

– Ну… да. Но ты должна была сама убедиться.

Стеффи внимательно смотрит на меня:

– Элисон. Он правда славный парень.

Я вздыхаю.

– Слушай, я не доверяю людям точно так же, как и ты, – продолжает Стеффи, – но Эсбен не похож на других. Даже мне это ясно.

Я киваю:

– Не надо вечно его отталкивать. Он тебе ничем не угрожает.

– Может быть.

– Было бы неплохо, если бы ты завела друга.

– У меня есть ты.

– Конечно, Элисон, у тебя есть я, – говорит Стеффи и начинает обуваться. – Но Эсбен – особенный. Ты знаешь, что мы с тобой – исключение. И Эсбен тоже. Ты хотя бы подумай… – Она встает и набрасывает пальто.

– Ты куда-то собралась? – спрашиваю я.

– За едой. Мой вчерашний кавалер порекомендовал мне одну китайскую кафешку в квартале отсюда. Я умираю от голода и хочу раздобыть ужин. Нам нужно как минимум пять порций жареных клецок.

– Я с тобой. – Я начинаю вставать, но Стеффи останавливает меня:

– Дорогая, ты прелесть, но тебе надо в душ. От тебя воняет.

– Ну спасибо. Между прочим, ты тоже не благоухаешь.

– Это запах секса. Но после ужина я помоюсь. У меня ранний рейс, и мне придется встать на рассвете, чтоб успеть доехать до Бостона. Сегодня никакой пьянки. Во всяком случае, большой пьянки. Отбой в одиннадцать. Ну, в полночь.

– Ты с ума сошла, если думаешь, что после вчерашнего я буду пить. Хватит с меня идиотских выходок.

– Расширь рамки, – советует Стеффи, открывая дверь. – Я скоро вернусь, вонючка.

Она права. От меня действительно пахнет, поэтому я надеваю халат и иду мыться. Вечером в женской душевой битком набито: девушки готовятся к субботним вечеринкам. Кармен, прислонившись к зеркалу, красит губы. Она подстриглась и покрасила волосы в очень милый лиловый оттенок. Я прохожу мимо, а затем останавливаюсь и встречаюсь с ней взглядом в зеркале.

– Привет, Кармен.

Она выпрямляется.

– О… Привет, Элисон.