Нефритовая война Ли Фонда

Глава 16. Не вор

Анден привык к рутинной жизни в Порт-Масси. Летние дни удлинились, началась жара и духота, хотя по большей части город все равно оставался бесцветным и затянутым тучами. Неожиданно для самого себя Анден подружился с однокурсниками и познакомился с некоторыми соседями Хианов. Он еще дважды видел Зеленую кость на велосипеде – один раз тот катил в противоположном направлении по другой стороне улицы, а во второй раз стоял на углу и разговаривал с тремя молодыми людьми, когда Анден проезжал мимо на автобусе.

Андена одолевало любопытство, он хотел задать этому человеку тысячу вопросов. Когда он упомянул о встрече Хианам, они сказали: «А, так это Даук Коруцзон. Он собирается учиться на юриста, и мы все им гордимся. Да, конечно, он Зеленая кость, настоящий кеконец. Сколько здесь Зеленых костей? По соседству? – Господин Хиан пожал плечами. – Тридцать? Сорок? Кто знает».

Анден был потрясен. Шаэ училась в Эспении, но никогда не упоминала о людях, носящих нефрит. Он подозревал, что она никогда не сталкивалась с ними, живя в общежитии университетского городка Виндтона, где не было значительной кеконской диаспоры. Население Порт-Масси в двадцать раз больше, чем в Виндтоне, это крупный центр торговли, и здесь можно встретить людей, кухню и товары из всех частей света.

Каждый день в автобусе Анден слышал разговоры на разных языках и размышлял о том, что в Порт-Масси можно прожить и без знания эспенского, если держаться своей диаспоры. Выяснив, что где-то рядом тайно живут Зеленые кости, Анден решил их найти. Он изучал вполне обычных людей в бакалейном магазине, в очереди к окошку банка, прохожих на тротуаре. И часто задавал Хианам вопросы.

– Господин Тау? Нет, конечно. Разве его можно представить Зеленой костью? – фыркнула госпожа Хиан.

А в другой раз согласилась:

– О да, в семье Руэнов все Зеленые кости, Руэн-цзен много лет преподает нефритовые дисциплины.

Их позабавил пристальный интерес Андена, они не вполне понимали, что всю жизнь его окружали Зеленые кости, и с первого дня в Порт-Масси их отсутствие оказалось самой тревожащей чертой Эспении. Напротив, обнаружив их тайное существование в Южном капкане, Анден приободрился.

Но как бы тщательно он ни наблюдал, Анден не замечал нефрита – ни пирсинга, ни колец или браслетов, ни ремней, инкрустированных камнями. В Жанлуне нефрит недвусмысленно говорил о статусе и вызывал уважение как в самых темных переулках Монетки, так и в офисах высочайших небоскребов Финансового квартала. Зеленые кости носили нефрит открыто и гордо, не думая его скрывать, разве что если хотели выглядеть скромно и непритязательно.

А в Эспении оказалось даже затруднительно понять, к кому обращаться с приставкой «цзен».

– Здесь не Кекон, – напомнила ему госпожа Хиан. – Эспенцы не понимают, что нефрит – часть нашей культуры. Они решат, что мы пытаемся им угрожать или специально выставляемся. Демонстрация нефрита может навлечь неприятности.

Как ни завораживала Андена необычная нефритовая субкультура, он не прикладывал специальных усилий для знакомства с соседскими Зелеными костями или чтобы выяснить, где они тренируются и встречаются. В конце концов, он-то не Зеленая кость, хотя каждый раз при мысли об этом в нем вспыхивал стыд, пусть это чувство и уменьшилось за многие месяцы. Вдалеке от Жанлуна никто не знал о его бесчестье, оно не напоминало о себе постоянно, как дома. Здесь, в Южном капкане, где невозможно понять, кто зеленый, а кто нет, его прошлое не имело особого значения. Анден не ожидал, что каким-то образом снова втянется в дела Зеленых костей – пока не совершил понятную, но серьезную ошибку.

На стипендию от Шаэ и с помощью господина Хиана, прочитавшего для него объявления в местной газете, Анден купил подержанный велосипед и оставлял его под замком в переулке за домом, надеясь, что будет чаще им пользоваться, когда погода стала вполне приличной, а временами даже солнечной. Как-то раз в конце лета он поехал на велосипеде в парк неподалеку, где устроился под деревом, чтобы закончить задание по чтению. В конце концов он задремал. Проснувшись, Анден собрал вещи, вытащил велосипед со стоянки и поехал обратно к Хианам.

Он не проехал и половины квартала, как услышал вопль и, обернувшись, увидел бегущего за ним человека, который размахивал руками. Анден остановился и поставил ногу на землю. Преследователь догнал его. Ему было чуть больше двадцати, ненамного больше, чем Андену. Лицо его пошло красными пятнами, от злости он приоткрыл рот с крупными зубами.

– Ты что делаешь? Это мой велосипед!

Анден посмотрел вниз и понял, что и в самом деле взял чужой велосипед. Почти такой же, как его собственный, но красная краска была новая и без царапин, а покрышки выглядели первозданными. Владелец схватился за руль.

– Решил стырить мой новый велик?

Он выплеснул возмущенную тираду на эспенском, слишком быстро, чтобы Анден сумел разобрать.

– Извини. – Лицо Андена горело от стыда, когда он слезал с велосипеда. – Прости. Я ошибся.

Незнакомец грубо оттолкнул Андена.

– Да ты самый тупой вор в мире. Ты хоть представляешь, кто я? Ты что, даже по-эспенски не говоришь?

Эспенский Андена был далеко не идеален, но он понял, что его обвиняют в воровстве. Поначалу он был ошарашен, а потом шею затопила волна возмущения, ударив в голову. Воры – отбросы общества, назвать кого-то вором – это хуже, чем назвать трусом или выродком. На Кеконе убивают и за меньшее. Кто нанесет такое оскорбление незнакомцу, не дав ему даже возможности объясниться?

– Не воровать, – с жаром возразил он. – Я сказал – ошибка.

– Ну конечно, как же иначе. Убирайся откуда приехал, тупой урод.

С этими словами он развернул велосипед. Анден на секунду потрясенно застыл. Потом сделал несколько быстрых шагов и схватился за седло велосипеда. Седок обернулся, разинув рот от изумления.

– Я не воровал твой велосипед, – тщательно выговорил Анден. – Извинись.

– Ты что, шутишь? Да ты похож на кека, угадал? Хочешь, чтобы я тебе рожу начистил?

Он выронил велосипед и встал перед Анденом, выставив кулаки. На мгновение Анден засомневался. Он лишь хотел, чтобы этот человек взял свои слова обратно, никто не заслуживает такой грубости из-за простой ошибки. Ему не хотелось драться, но он не видел другого способа выйти из положения, не сбежав, что было неприемлемо, ведь это его оскорбили. В Жанлуне, если бы стычку видели его друзья, он отложил бы драку и перенес в другое место – за это время мог бы возобладать разум, но Анден не знал, каковы дуэльные традиции в Эспении, а противник, похоже, отступать не собирался.

Анден снял очки и сунул их в боковой карман школьной сумки, а потом положил ее на траву у дорожки. Он поднял кулаки и встал в рассчитанную и сбалансированную позицию, по-прежнему поражаясь, как до такого дошло. Почему этот человек просто не мог принять его извинения за ошибку и пойти своей дорогой?

Тот вытаращил глаза от удивления, а потом злобно и угрожающе прищурился.

– Ну ладно, сам напросился, мелкий говнюк.

Он бросился вперед и ударил Андена по голове.

Анден давно уже не дрался – с финальных Испытаний в Академии, если быть точным, и поначалу отреагировал медленно. Он едва сумел отразить град ударов и, хотя увидел очевидную возможность для контратаки, из-за вялости собственных рефлексов слишком далеко отпрянул и не успел вернуться, прежде чем противник снова закрылся перед очередной атакой. Анден тряхнул головой, злясь на самого себя. Хило отчитал бы его за небрежность. И стоило об этом подумать, как соперник нашел слабое место в его обороне и дал Андену оплеуху.

На лице расцвела боль. Удар как будто вернул все навыки тренировок. Анден опустил подбородок и плечи, пригнулся под следующим ударом и утопил кулак в боку противника. Тот охнул от боли и схватил Андена за затылок. Анден врезал ему локтем по бедру и вырвался, а эспенец качнулся вперед.

Однако он тут же восстановил равновесие и повернулся к Андену с лавиной тяжелых ударов. Большая их часть угодила в поднятые руки, но несколько попали в живот и бока с такой силой, что заслезились глаза, а один угодил в челюсть, разбив губы в кровь. Дрался эспенец без изящества, но с хорошей скоростью, силой и дерзким инстинктом человека, уже не раз побывавшего в подобных переделках. Он был крупнее Андена и злее, и в грубом столкновении физической силы это давало ему преимущество.

С приливом паники и стыда Андена осенило, что его, младшего представителя семьи Коулов, учившегося в лучшей школе боевых искусств на Кеконе, вот-вот поколотит какой-то эспенский уличный забияка.

Анден охнул от боли, но не сдвинулся с места. По-прежнему прикрывая руками голову, он выбросил вперед локоть, прямо в подбородок соперника. Нацелившись ботинком в живот, сильнейшим ударом он откинул эспенца назад. Когда тот восстановил равновесие и снова ринулся в атаку, Анден поспешно отпрянул, словно не хотел опять вступать в драку – и это было не вполне фальшивое желание. Он ощутил, как каблуки оказались на краю тротуара. Как только противник вложил весь свой вес в следующий удар, Анден отпрыгнул, схватил эспенца за вытянутую руку и дернул. Не сильно, но резко, однако эспенец пролетел вперед, нога соскользнула с тротуара, и он покачнулся. Ему все же хватило проворства удержаться на ногах, и Анден решил эту проблему пинком, который пришелся на скулу, расцарапав ее от уха до челюсти.

Эспенец раскинул руки и рухнул на асфальт. Не теряя времени, Анден пнул его снова, а потом врезал в грудь коленом. Противник пытался обхватить ноги Андена, но он увернулся и ударил эспенца по ребрам. Тот в конце концов сжался в комок, завывая от боли, и Анден прыгнул на него, придавив, и занес кулак над раздувшимся лицом.

– Хочешь, чтобы я остановился? – Тот не ответил, и Анден врезал ему по челюсти с такой силой, что порезал о зубы костяшки пальцев. – Хочешь, чтобы я остановился? – повторил он и испытал облегчение, когда эспенец кивнул. – Скажи, что я не вор, – потребовал Анден.

– Ч-что? – выдавил эспенец разбитыми губами.

Анден снова занес кулак.

– Скажи, что я не вор.

– Ладно, ладно, бешеный говнюк. Ты… ты не…

Чьи-то руки обхватили Андена и оттащили его обратно на тротуар. Анден удивленно обернулся и увидел полукруг зевак. Двое крупных мужчин оттащили его, а третий присел на корточки у поверженного соперника. Анден стряхнул удерживающие его руки. Зачем они вмешались? Ясно же, что он победил честно, его противник уже готов был признать поражение.

Один из зевак оказался кеконцем. Анден окликнул его на родном языке:

– В чем дело? Что такое?

Но тот смотрел на него с каменным выражением лица.

Противник Андена с трудом поднялся.

– Ты труп, ясно тебе? – прорычал он. – Не знаю, кем ты себя возомнил, но когда ты полез на Карсона Сантера из Бригады, ты замахнулся не на того. Я тебя найду и убью.

Он сплюнул сгусток крови на тротуар, под ноги Андену, повернулся и похромал прочь, опираясь на велосипед и изрыгая ругательства.

Группа зевак растворилась, никто даже не взглянул на Андена. Он снова заговорил с кеконцем, которого видел в их квартале.

– В чем дело? Что я сделал не так?

К его удивлению, мужчина ответил по-эспенски:

– Зачем ты это сделал? Хочешь, чтобы всех нас поносили на чем свет стоит? Избить человека из-за велосипеда! – Потом он перешел на стремительный кеконский: – Ты что, хочешь быть похожим на головореза из клана, как в старые времена?

На прощанье бросив на Андена презрительный взгляд, он развернулся и ушел.

Когда Анден вошел в квартиру, госпожа Хиан потрясенно охнула.

– Что ты натворил? – воскликнула она, усаживая его за кухонный стол, а сама метнулась за льдом для его раздувшейся щеки и губы. – Как это случилось?

После рассказа Андена супруги обменялись мрачными взглядами.

– Хорошего мало, – встревоженно вздохнул господин Хиан. – Могут возникнуть проблемы.

– Не понимаю, – возмутился Анден. – Он оскорбил меня и вызвал на бой, и я честно победил. Он сдался, люди это видели. Если он решит отомстить, это он будет виноват.

– Анден-се, – мрачно сказал господин Хиан. – В этой стране дуэли запрещены. Эспенский суд не одобрит разрешение спора с помощью дуэли, даже если ее желали обе стороны.

– Тот человек вернется, чтобы тебя покалечить, или, что более вероятно, потребует у нас денег, – объяснила госпожа Хиан, промывая его окровавленное лицо.

– По эспенским законам, – добавил господин Хиан, – нет такого понятия, как дуэль на чистых клинках.

Анден ошарашенно молчал так долго, что Хианы еще больше разволновались и попытались его успокоить. Госпожа Хиан встала, погладила его по спине и сказала:

– Не терзайся, это наша вина, а не твоя. Ты лишь защищал свою репутацию и честь семьи, откуда тебе было знать, что здесь эти правила не действуют? Мы должны были тебе объяснить, но не думали, что такое случится.

Господин Хиан предложил Андену рюмку хоцзи и сигарету.

– Не терзайся так, – сказал он.

– И что теперь делать? – уныло спросил Анден.

Госпожа Хиан озабоченно поджала губы. Она повернулась к мужу, тот положил руки на кухонный стол и с неохотой кивнул.

– Нужно идти к Колоссу.

Глава 17. Колосс Южного капкана

На следующий день вечером Анден и Хианы проехали шесть остановок на автобусе до другого конца Южного капкана и вошли в голубой двухэтажный дом, где их поприветствовала женщина лет пятидесяти с завитыми волосами и белым лаком на ногтях. Она тепло поздоровалась с Хианами и пригласила их внутрь.

– А ты, вероятно, Анден, студент из Жанлуна, – сказала она.

– Да, тетушка.

– Ты такой вежливый! – воскликнула женщина с одобрительной улыбкой. – Входи и поставь обувь вот здесь. Лосун-се! – позвала она.

По лестнице поднялся мужчина, вытирая пыльные руки тряпкой. Рукава его фланелевой рубашки были закатаны до локтей.

– Почти закончил с плиткой в ванной, – доложил он, опуская рукава, и застегнул манжеты. – После этого подвал будет почти готов.

– Он никогда не будет готов, – с веселым пессимизмом отозвалась женщина.

– Ты никогда мне не веришь, – проворчал мужчина. – А, Хианы пришли.

Накануне Анден спросил супругов:

– И кто этот Колосс?

Его потрясло, что никто не упомянул об этом человеке раньше.

Господин Хиан почесал бороду.

– Ну, это не то же самое, что в Жанлуне. У нас не так много Зеленых костей. Даук Лосуньин – это тот, кому подчиняются остальные, и он единственный здесь, кого мы называем Колоссом, так что, видимо, можно считать его… Колоссом Южного капкана.

Господин Хиан передернул плечами.

Колосс оказался крепко сбитым лысым человеком с руками мастерового и дружелюбным лицом. Глядя на него, Анден не знал, что и думать. Этот человек не был похож на воина и Зеленую кость, а уж тем более на лидера клана. Его дом был меньше гостевого домика в поместье Коулов. Он не производил впечатления могущественного человека, даже смешно сравнивать с Коулом Хило или Айт Мадой.

– Даук-цзен, – сказал господин Хиан, прикоснувшись ладонями ко лбу и склоняясь в уважительном приветствии.

Госпожа Хиан последовала его примеру и вручила госпоже Даук тарелку с миндальными булочками домашнего приготовления.

– Спасибо за то, что приняли нас, – сказал господин Хиан. – Это Эмери Анден, студент из Жанлуна, я вам о нем рассказывал.

Анден тоже склонил голову в официальном приветствии.

– Даук-цзен.

Даук дружелюбно похлопал Андена по плечу.

– Как тебе Эспения?

– Я… э-э-э… Привыкаю, цзен, – ответил Анден.

Колосс хохотнул.

– Не так-то просто привыкнуть, да?

Он проводил их через кухню в столовую и поставил к овальному деревянному столу дополнительные стулья. В стене между кухней и столовой находилась ниша с роскошной зеленой вазой, и Анден разинул рот от изумления, пока не сообразил, что это не потрясающее и опасное количество нефрита, как ему показалось с первого взгляда, а просто декоративный зеленый камень.

Потом он заметил две маленькие парные фигурки лошадей на каминной полке и подсвечник на столике у дивана, все из бутафорского нефрита. В Жанлуне такая демонстрация фальшивого нефрита выглядела бы нелепо. Может, это потому, что у кеконцев в Эспении мало настоящего нефрита и они не могут носить его в открытую, приходится использовать фальшивую показуху в качестве напоминания о культурном наследии.

Открылась входная дверь, и появился молодой человек. Та самая Зеленая кость, которую уже видел Анден, несколько месяцев назад он спас женщину, выбежавшую на проезжую часть. Госпожа Даук поспешила к нему.

– Кору, я не ждала тебя сегодня к ужину.

Молодой человек снял кепку и обнял мать.

– У нас гости?

– Хианы, ты их знаешь. А это Эмери Анден, студент с Кекона, он живет у них и учится в колледже Порт-Масси.

Анден понял, что пялится как идиот. Только теперь он вспомнил, что госпожа Хиан называла фамилию той Зеленой кости – Даук. Это было давно, и он не уловил связи. Сообразительный велосипедист – сын Колосса.

В глазах Кору мелькнуло узнавание. Он усмехнулся. На переносице возникла складка, а в темных глазах заплясало веселье.

– Значит, мы снова встретились, – сказал он по-эспенски. – И ты по-прежнему выглядишь как испуганный олень, как и в первый раз.

Анден моргнул и ответил на ломаном эспенском:

– Ты оба раза меня удивить, цзен.

– Кору, что за манера разговаривать с гостем! – воскликнула госпожа Даук и шлепнула сына по затылку. – Говори по-кеконски!

– Ничего страшного, госпожа Даук, – ответил Анден, чувствуя, как горит лицо. – Мне нужно практиковаться в эспенском, если я хочу его выучить. Ваш сын лишь оказывает мне услугу… по своему обыкновению.

– Сана, – позвал Даук Лосун, – ужин скоро?

– Он готов, – откликнулась его жена, поспешила обратно на кухню и внесла стальную кастрюлю, которую поставила на треногу в центре стола.

– Свиное рагу еще не готово, но остальное вполне. Рагу я принесу позже. Не стойте же, садитесь и приступайте к еде!

Вшестером за столом было тесновато. Даук Сана наготовила много блюд – острую капусту, креветки в остром лимонном соусе и припозднившееся свиное рагу с щедрыми ломтиками грибов и яиц. Все это – традиционная кеконская кухня, за исключением длинных и темных соленых крекеров, которые передавали вдоль стола в корзине, эспенцы подавали их к каждому блюду, ими зачерпывали еду вместо ложки и окунали в соусы и супы. Анден сидел рядом с Дауком Кору, тот ел с аппетитом и, как положено примерному кеконцу, нахваливал все материнские блюда.

Анден отчаянно пытался придумать способ начать нормальный разговор с соседом в надежде разглядеть нефрит. Рассчитав, когда придет его очередь брать крекеры из корзины, Анден потянулся так, чтобы его рука почти коснулась руки Кору. Через его локоть прошла дрожь, приникнув в кости, он ощутил рывок глубоко внутри, словно он рыба на стальном крючке, которую выдергивают из воды. Анден покрылся испариной – уже очень долгое время он не чувствовал нефритовую ауру так близко. После долгого отсутствия нефрита тело устремилось к нему с вызывающим головокружение желанием. Он содрогнулся и отдернул руку.

– И надолго ты здесь? – поинтересовался Кору.

– А? – Анден быстро отпрянул. – Ах да, на два года. Чтобы закончить языковую программу и получить диплом. В общем, таков план.

Кору снова набил рот едой и больше ни о чем не спросил.

– Кору-цзен… – сказал Анден после затянувшейся паузы, – я слышал, ты тоже студент. Учишься в юридической школе?

Тот посмотрел на него и рассмеялся.

– Никто не называет меня Кору, кроме родителей и их друзей. Все называют меня Кори. – Он вытер ладонь и протянул ее Андену. – Ну вот, мы и познакомились как полагается. Да, со следующей осени я буду учиться на юриста в Вотерсгардском университете. В этом году не учусь, занимаюсь волонтерством и коплю деньги на учебу, работая полулегально. А следующим летом планирую полтора месяца поездить по стране. – Он повернул голову и повысил голос, чтобы его слышал и отец: – Прежде чем меня заставят пойти по стопам сестры.

– У тебя есть старшая сестра? – спросил Анден.

– Три. – Кору тряхнул головой. – Не стесняйся, можешь мне посочувствовать.

Анден не знал, каково это, иметь столько старших сестер, так он и сказал. Кори встал из-за стола и принес с каминной полки семейную фотографию.

– Моя старшая сестра – адвокат, – объяснил он, показывая фотографию Андену, – работает в государственном департаменте промышленности. Ее муж – инженер, детей у них нет. Вторая сестра училась на медсестру, а теперь сидит дома с двумя малышами. Третья – вот она – получила диплом социального работника и в прошлом году вышла замуж.

Все Дауки были похожи – улыбками, широкими плечами. Андену хотелось спросить, являются ли и сестры Кори Зелеными костями, но он уже совершил столько ошибок и неверных предположений о культурных традициях Эспении, что не решался. Если эти люди прячут свой нефрит, может, невежливо в открытую спрашивать, кто из них Зеленая кость. Он еще с минуту изучал семейное фото, а потом вручил его обратно Кори.

– Ваш младший сын по-прежнему в Вотерсгарде? – спросил Даук Лосуньин у Хианов. – Как у него дела? Работает над диссертацией?

Беседа старшего поколения перетекла к обсуждению и жалобам на взрослых детей, а потом к слухам о соседях в кеконской части Южного капкана. Андену этот разговор казался слишком будничным для Колосса, но Даук Лосун положил на стол тяжелые локти, подперев кулаками подбородок, а госпожа Хиан сетовала на пробки перед домом и возмущалась живущей через дорогу парой, той самой, которая постоянно буянила.

Даук Сана убрала тарелки и принесла чай и плошку с эспенским печеньем, и тут в дверь позвонили. Кори открыл и впустил гостя, тот кивнул и торжественно поздоровался со всеми.

– Даук-цзены. Господин и госпожа Хиан.

Он посмотрел на Андена, но промолчал. Вновь прибывший снял шляпу, пальто и ботинки. Черные кожаные перчатки он не оставил вместе с пальто, а сунул в передний карман рубашки и присоединился к остальным за столом. Кори притащил еще один стул, гость пробормотал благодарности и взял печенье, пока Сана наливала всем чай.

Глядя на незнакомца, Анден впервые в Эспении подумал: это Кулак. Человек не был крупным, но все в его манерах – пронзительный взгляд, походка и осанка – предполагало, что он способен на насилие. Коул Хило однажды сказал Андену, что хороший Кулак мыслит как сторожевой пес – он может быть дружелюбным, улыбаться и вилять хвостом, но всегда наготове. Стоит сделать неверное движение, угрожая чему-то ценному, и он без колебаний вонзит в тебя клыки. Даже видя этого человека впервые, Анден безошибочно опознал в нем того, кто хорошо будет смотреться рядом с братьями Маик.

– Прошу прощения, что не смог составить вам компанию за ужином, – сказал гость.

С его появлением беседа изменилась. Анден подозревал, что это вовсе не совпадение, гость точно рассчитал время своего прихода. Пустая болтовня прекратилась. Стулья слегка отодвинулись от опустевшего стола, появились сигареты и хоцзи.

– Рон-цзен, вы же знаете, что вам всегда рады, – сказала Даук Сана, но в голосе слышалась сдержанность, которой раньше не было. – Как ваше плечо, лучше?

– Гораздо лучше после ваших целебных процедур, Сана-цзен, – ответил тот.

Даук Лосун представил ему Андена:

– Торо, это Эмери Анден, студент из Жанлуна. Он только наполовину кеконец, но его мать была сильной Зеленой костью, и его усыновила семья Коулов из Равнинного клана, как младшего внука.

Анден опешил. Во время ужина у него сложилось впечатление, что Колосс Южного капкана знает его только как студента, живущего у Хианов. Даук Лосуньин говорил все тем же будничным тоном, по-соседски, как и весь вечер, словно все знали историю Андена, хотя это явно не так. Кори поднял брови. Он выпрямился и вскинул голову, с возросшим интересом оглядев Андена.

Рон Торо окунул в чашку с чаем коричное печенье.

– Коулы – фамилия знаменитая, – сказал он.

– Еще как знаменитая, – согласился Даук Лосун, откинувшись на спинку стула и поглаживая живот после сытной еды. – Я вырос в семье Зеленой кости на Кеконе во время шотарской оккупации и всегда слышал рассказы о смелых лидерах, Людях Горы. Айт Югонтин и Коул Сенингтун – Копье и Факел. Когда мой отец убил шотарского полицейского, Люди Горы помогли моей матери, сестрам и мне бежать в Эспению. Три недели в трюме грузового судна были худшими в моей жизни. Но слава богам, мы благополучно прибыли в новую страну, не имея ничего, кроме одежды на плечах. Мне было четырнадцать. – Колосс внимательно посмотрел на Андена. – Я говорю это, чтобы ты понял, юноша, как я уважаю твою семью. Теперь все случившееся в этом квартале касается меня, и когда Хианы сказали, что приведут тебя познакомиться, конечно же, я задал вопросы и выяснил твою подноготную. И теперь, когда я знаю, кто ты, моя семья поможет тебе, если это в наших силах.

– Спасибо, Даук-цзен, – ответил Анден, пытаясь примириться с внезапной переменой в тоне и Даука, и самой беседы.

Он по-прежнему не знал, чего ожидать от непритязательного Колосса после приятного семейного ужина в доме с бутафорским нефритом.

– Анден-се, расскажи им о том, что случилось, – велела ему госпожа Хиан.

Анден рассказал о жестокой стычке в парке, и Даук обратился к Рону Торо:

– Ты знаешь этого Карсона Сантера?

– Он шкурник у Тощего Римса, – ответил Рон по-эспенски. – Босс Кромнер не станет беспокоиться о таких мелочах, но Римс может этим заняться.

Хианы не на шутку встревожились.

– Даук-цзен, у Бригад же нет ничего святого! – воскликнула госпожа Хиан. – Они могут явиться к нам или даже к нашим сыновьям?

Андена все больше охватывала тревога.

– Тот человек, с которым я подрался… кто он?

К его удивлению, ответил Кори:

– Не придумал ничего лучшего, как ввязываться в драку с членом Бригады? Они бандиты, вот кто. Босс Кромнер заведует азартными играми, вымогательством, продажей наркотиков и тянет деньги со всех заведений юга Порт-Масси, а Уиллум, он же Тощий Римс, один из его смотрящих. А тот, кого ты избил, его шкурник – боец Бригады Кромнера. Невысокого ранга, из тех, кто трясет заведения и собирает наркоденьги. Но смотрящий Римс… Он может посчитать избиение своего человека кеконцем чем-то более серьезным.

– Эти подонки охотятся на слабых, особенно на иммигрантов, – объяснила госпожа Хиан. – Но кеконский квартал обходят стороной, потому что у нас есть Колосс, Даук-цзен, и Зеленые кости с нефритом, они нас оберегают. Вот почему ты не сталкивался с ними в нашей части Южного капкана.

– У нас с Бригадами что-то вроде соглашения, – добавил Даук Лосун. – Они не лезут в наши дела, а мы держимся подальше от них. Но боюсь, положение может измениться, как только гражданским запретят иметь нефрит.

От его слов вокруг маленького стола прошла рябь ужаса. Даук Сана пробормотала себе под нос какие-то ругательства. Ее муж поднял руку, призывая успокоиться.

– И мы могли бы это понять. Слишком много историй о безответственном использовании нефрита вышло наружу, о случаях Зуда, а теперь еще и новая вспышка интереса к нефриту из-за военного конфликта в Оортоко. Законопроект о запрете нефрита уже находится в Национальной Ассамблее, его поддерживает премьер и крупнейшие торговые объединения. По всеобщему мнению, закон примут.

Колосс дотронулся до воротника фланелевой рубашки и вытащил круглую нефритовую подвеску на серебряной цепочке. Он поцеловал нефритовый диск и сказал Андену:

– Это наследие Кекона. Моя семья многие поколения носила нефрит. Сегодня он оберегает кеконцев от Бригад и всех тех, кто попытается нас обидеть, он связывает нашу диаспору, он часть нашей самоидентификации как кеконцев в Эспении. А теперь правительство заявляет, что это противозаконно? Это неправильный закон.

Его жена пылко закивала.

– Может, я и не врач, но на Кеконе училась на медсестру и многое узнала о медицинской Концентрации от матери, так что сейчас помогаю тем, кто приходит ко мне с проблемами. А теперь из-за этого нелепого закона люди испугаются оказаться вне закона, хотя приходили ко мне годами.

Как и в случае с остальными Дауками, Анден попытался определить, где мать Кори носит нефрит, но не сумел.

Даук Лосун снова спрятал подвеску под рубашку.

– Предстоящий запрет лишь усилит стремление Бригад иметь собственный нефрит. Могу утверждать, что это уже происходит, они отхватили часть черного рынка в Порт-Масси. Они уже занимаются наркотиками, и вполне естественно, что захотят торговать и «сиянием». И очень скоро нацелятся на то, что принадлежит нам.

Даук Сана резко выдохнула.

– Этот день еще не настал. Не будем отклоняться от темы. Анден и Хианы пришли к нам за помощью, и мы не можем позволить этому дурацкому недопониманию причинить всем нам проблемы. Давай попросим Рона-цзена пойти к Тощему Римсу… – она на мгновение задумалась, – с двумя тысячами талиров. Можно поднять до трех, но не больше.

Колосс кивнул.

– Как обычно, жена мудрее меня. Хорошо, что она не дает мне отвлекаться. Торо, возьми с собой двух самых зеленых друзей, и если Римс попытается выторговать больше, напомни ему, что мы знаем все о деле Гертинга и ничего не сказали полиции. Три тысячи и наше молчание – они с этим согласятся.

Анден оглядел сидящих за столом. И сделал два потрясающих открытия. Во-первых, вопреки собственным изначальным представлениям и мнению кузенов, он приехал в страну, не лишенную нефрита и кланов. В Жанлуне спор о том, кто будет контролировать нефрит, привел к открытому кровопролитию на улицах в боях Равнинного и Горного клана, а здесь все только начинается, медленно вскипает в мире нелегального бизнеса и в тени иммигрантских кварталов, но все же существует.

Во-вторых, когда он переводил взгляд с Даука на его жену и Рона, все встало на свои места. Этот семейный ужин имел мало общего с собраниями в кабинете Коулов или на верхнем этаже башни на Корабельной улице, но Анден понял, что смотрит на Колосса, его Шелеста и Штыря. В Порт-Масси они отличались от жанлунских. Простые люди внутри диаспоры, соседи, тайно помогающие соседям.

Он посмотрел на Кори. Будущий адвокат откинулся на стуле к стене, закинув одну ногу на сиденье, но еще прислушивался к разговору, хотя, казалось, больше интересовался печеньем с джемом. Кори был высоким, с гладкой кожей и накачанными ездой на велосипеде икрами. Он носил футболку с логотипом какой-то популярной музыкальной группы и во всем походил на эспенца. Но все же был Зеленой костью, носил нефрит и умел его использовать. Каково его место в клане?

Рон Торо допил чай и поднялся.

– Я найду Римса и поговорю с ним.

– Спасибо, дружище, – сказал Даук Лосун, тоже вставая, чтобы проводить его к двери. – Навести как-нибудь Тима Цзоро. Отношения мужа и жены – их личное дело, но когда об этом знает весь квартал и приходится вызывать полицию… Что ж, тогда это касается всех. Напомни ему об этом, ладно?

Рон кивнул и ушел. Даук Сана вручила госпоже Хиан пластиковую коробку с остатками еды, господин Хиан забрал их верхнюю одежду и снова глубоко поклонился Колоссу.

– Даук-цзен, даже не знаем, как вас благодарить за решение наших проблем. Да благословят вас боги.

– Не беспокойтесь, – сказал Даук. – Рон Торо – надежный человек, а мы уже имели дело с Бригадами. Приходите на ужин в любое время и его приводите. – Он шутя погрозил Андену пальцем. – И не лезь больше в неприятности, ясно? Теперь ты знаешь, что дуэли не разрешены. Запрет можно обойти, но сейчас не будем об этом. Хотя мне нравится, что ты постоял за себя и не позволил оскорблять. Настоящий кеконец, как встарь, зеленая душа, не то что наша мягкотелая эспенская молодежь. – Он покосился на сына.

Кори подмигнул из-за отцовской спины и сказал:

– Еще увидимся, кеконец.

На прощание Анден прикоснулся ладонями ко лбу. Он еще не опомнился от всего происходящего.

– Даук-цзен, вы уверены, что это все уладит?

Больше всего Анден волновался за Хианов, он не мог вынести мысль, что подверг их опасности.

– Ну, гарантии никто не даст, но не бери в голову, – ответил Колосс. – Знаешь, есть такая поговорка: «Эспенец сначала попробует решить проблему деньгами, а потом уже насилием. А кеконцы наоборот – сначала пробуют насилие, а потом деньги». – Даук Лосун хохотнул. Эту фразу он явно повторял не раз, потому что его жена и сын закатили глаза у него за спиной. – Мы в Эспении, и раз Хианы выступают в роли твоих временных родителей, позволь и мне действовать как другу твоей семьи.

Анден благодарно кивнул, но его не покидало беспокойство. Он подозревал, что Колосс Южного капкана, хоть и был человеком дружелюбным и искренним, предложил свою помощь не только из-за сочувствия Хианам, но и из-за связи Андена с Коулами. Неужели он не ждет, что когда-нибудь его дружба и помощь будут вознаграждены Равнинным кланом? Наверняка он будет сильно разочарован, если Анден не предложит ничего взамен.

А потому Анден тщательно подбирал слова.