Его маленькая предательница Рейн Елена

Маша ночами не спала, постоянно занимаясь заказами, и еще прибиралась дома и готовила. Просила ее ничего не делать, но это бесполезно. Поэтому попросила не думать об оплате, что ее помощь в хозяйстве самый лучший расчет, а особенно общение с таким чутким и добрым человеком.

Выбрав популярную куклу из мультфильма «Сказочный патруль», который Алена так любила, оплатила покупку и пошла домой. На улице сегодня моросил дождь, поэтому открыла зонтик и побежала, вдыхая полной грудью свежий запах. Такой чарующий, что хотелось стоять и улыбаться, радуясь каплям, текущим по лицу.

Но это не сейчас, болеть нельзя, чтобы не заразить Аленку, поэтому бежала быстро, надеясь не простудиться. Я торопилась домой. Открыла дверь, так как Маша просила закрывать ее, и вошла в квартиру, громко здороваясь:

– Всем привет.

Послышался топот маленьких ножек, и ко мне выбежала Аленка с вытянутыми ручкам, крича мне: «Ира! Ира!». Подхватила невероятно-красивую девочку и, вдыхая чудесный запах ее волос, довольно выдала:

– А у меня для тебя есть подарок.

– Мне? – с восторгом прошептала она, так искренне удивляясь, что я засмеялась.

Я достала коробку с куклой «Снежка» и вручила ей. Малышка с огромными глазами смотрела на нее, а потом обняла и прошептала:

– Какая красивая! Моя любимая!

Потом надула губки и проговорила:

– А мама разрешит взять ее с собой?

– Куда с собой? – непонимающе переспросила ее, чувствуя, что неспроста такие разговоры.

Девочка обняла меня за шею, сильно-сильно, насколько позволяли ручки, и с грустью прошептала:

– Папа едет сюда, и нам нужно прятаться.

Из спальни послышался голос Маши:

– Алена! Я сама с Ирой поговорю.

Малышка резко хлопнула ладошкой по губам, виновато восклицая:

– Ой…

Вместе с Аленой прошла в спальню и увидела, как Маша дрожащими руками складывала вещи в сумку. Она посмотрела на меня и прошептала:

– Ир, спасибо тебе за приют и дружбу, но мы уезжаем.

Поставила малышку на ноги и предложила ей:

– Аленка, а давай ты мультик посмотришь?

– Нет! Я лучше поиграю, – с восторгом сообщила она, поворачиваясь к матери и выдавая: – Мама, посмотри, какую мне куклу Ира подарила.

Маша кивнула и даже не поправила дочь, а ведь обычно несколько раз повторит, как правильно говорить, уточняя слова, где она забыла «р». Подруга закрыла сумку на замок и посмотрела на меня.

– Ира, открой, – попросила Алена, тыкая коробку мне в ладонь.

Вытащила из упаковки куклу и вручила ей, отмечая, с каким восторгом она смотрит на подарок. Посмотрела на бледную подругу и предложила:

– Чай выпить есть время?

Она пожала плечами, сдерживая слезы. Нахмурилась и показала на дверь, предлагая ей:

– Пойдем, я тебе ромашку заварю.

– Не люблю эту гадость, – ответила подруга.

– Я тоже… но надо.

– Лучше чай с бергамотом и кексом, – скромно предложила она.

– Ух ты, – с восторгом проговорила, пытаясь быть веселой, чтобы Маша немного расслабилась.

Налив заварки и кипятка, поставила на стол еще совсем теплый кекс, видно, Маша недавно его приготовила, и спросила:

– Расскажешь?

Маша закрыла на секунду глаза, а потом вышла из кухни. Через несколько секунд она стояла около меня со свидетельством о рождении ребенка. Как-то обреченно вздохнула и положила на стол. Я непонимающе посмотрела на нее, потом на документ, и тут же услышала:

– Я Лотова Мария Александровна.

Кивнула, не понимая к чему такие подробности, а потом моя улыбка сошла с лица, потому как в свидетельстве о рождении в графе «мать» было указано – Высокова Наталья Игоревна.

Прочитала еще несколько раз про себя, чтобы убедиться, что у меня не галлюцинации, и воскликнула:

– Ты украла чужую дочь?

Маша дернула свидетельство к себе, словно боялась, что я его заберу, и с отчаянием воскликнула:

– Я забрала свою родную дочь!

Ничего не понимала. Вновь посмотрела на удостоверение и, отмечая фамилию мужчины, тяжело вздохнула и спросила:

– А кто отец? Высоков Владимир Андреевич?

Подруга скривилась и еле слышно ответила:

– Он.

Столько мыслей в голове, была растеряна, не зная, за какую цепляться, и глотнув чая, спросила:

– И как так получилось?

Лотова посмотрела на кухонный гарнитур, простенький, но со вкусом, мама выбирала, и обняла себя за плечи. Зубами стиснула губу и посмотрела на меня.

– Странно, но очень просто. Знаешь, некоторых любовь окрыляет, а некоторых отупляет, – прошептала она, начиная водить пальчиком по столу. Посмотрела на меня и продолжила: – Мы с ним познакомились случайно. Он красиво ухаживал. Буквально боготворил. А я… совсем неопытная… невинная…. поверила его словам в огромную любовь, обожание, не замечая ничего. Высоков меня поселил в небольшом коттедже и никуда не выпускал. Дом под охраной, выйти было нельзя. Как оказалось. Я ничего не видела или не хотела видеть. Не знаю… Но как-то попыталась выйти, желая купить ему подарок, а меня не выпустили. Не поверила, стало обидно, и я в слезы… Позвонила ему, и он приехал. Сказал, что переживает, боится потерять. Я поверила.

В глазах подруги стояли слезы. Она вытерла их ладонью, шмыгнула носом, и прошептала:

– А потом я забеременела. Я верила, что он успокоится и больше не будет ревновать, но нет, он перевез меня в другой дом, огромный, за пределами города, и сказал, что теперь многое поменяется в нашей жизни. Заявил, что я только его, и поделился мнением о том, что не понимает штампов в паспорте. Его сердце всегда рядом с нами…

Маша несколько раз повторила последние слова, а потом замолчала. Не трогала ее, молча переживая и сочувствуя, боясь вспугнуть. Только хотела предложить пройти на балкон, как она продолжила:

– Он одаривал подарками. Ежедневно. Ко мне ездили администраторы из самых дорогих магазинов, одевали как куклу. Дом, в котором он держал меня, был таким огромный, что я терялась там, а территория столь нереальной, что можно было гулять как в парке. Я смирилась, что буду только здесь. Высоков редко когда ночевал. Старался, но часто отсутствовал. А потом я родила Аленку. Еще на УЗИ я поняла, что Высоков хочет сына и надеялся до последнего на ошибку. Злился. Но родилась девочка. Я влюбилась в свою малышку, души в ней не чаяла. Владимир стал отдаляться. Я думала, что он ревнует к ребенку, поэтому охладел. Через время мужчина начал обзывать меня, ругая, что я что-то не так делаю. Кричал, утверждая, что я плохая мать… и не могу усмотреть за дочерью, а я не понимала, ведь с Аленой все было хорошо.

Девушка резко поднялась и подошла к окну. Долго смотрела и ничего не видела.

– Знаешь, я так сильно любила его, безгранично доверяла, и этот факт меня пугал. Действительно думала, что после родов плохо соображаю, верила, ведь не может так измениться любимый человек. Родители ко мне перестали приходить в гости, боялись его, просили меня не звать их, чтобы он не рассердился. Они… у меня простые люди, но корыстные. Когда всю жизнь живешь от зарплаты до зарплаты, черствеешь. Они безгранично доверяли ему, радуясь щедрому зятю, который ежемесячно выдавал им большую сумму денег на необходимые расходы. Я не была удивлена и обижена. Нет. Я другого от них не ждала. Меня воспитывала тетя. Она художницей была.

Девушка сделала передышку и продолжила:

– В общем, когда она умерла, очень тяжело болела, я осталась одна. Тетя все оставила мне… и поэтому я ни в чем не нуждалась. Познакомила с нужными людьми. Перед трагедией даже устроила меня в галерею. Там состоялась моя единственная выставка, и я познакомилась с ним. Казалось, он знал обо мне все, а я ничего. И поплатилась за это… Если чересчур доверчив, судьба жестоко бьет. Наотмашь… с силой, оставляя кровавые следы навсегда. Год… целый год он мне внушал, что я не забочусь о ребенке, что нянечка видела, как я душила ее. Врачи постоянно говорили о том, что все расскажут мужу о пятнах на теле девочки. Владимир поставил везде камеры. Я сходила с ума. Я не могла писать. Я умирала…