Чертово дело Кутузова Лада
Николай сделал для себя пометку: сильная эмоциональная подвязка.
– А потом?
– Потом они с матерью развелись. Отец занимался бизнесом, встречался с разными женщинами, но женился только недавно и очень быстро после знакомства.
– И как она? – осторожно поинтересовался Николай.
– Они в одной компании бухали, – прямо ответила Катя. – Мне это не нравилось, но меня никто не спрашивал.
Появление фантома могло быть связано с криминальным характером смерти тела. В такие моменты происходит сильный выплеск энергии. Но вряд ли это имеет отношение к бизнесу: из сказанного Катей следовало, что умерший часто прикладывался к бутылке. А значит, бизнеса могло уже и не быть.
– Я сообщу в полицию о сопутствующих обстоятельствах смерти вашего отца, – сообщил Николай. – А сейчас замерю уровень паранормальной активности.
Катя и Сергей не возражали, и он достал из сумки портативный уловитель, похожий на пульт от радиоуправляемой машинки, – микро-Уленьку. Лампочка горела зеленым, показывая допустимый уровень, – чисто. Сестренки-погодки с любопытством наблюдали за ним. На их месте он бы не удержался от расспросов, но девочки лишь молча провожали его глазами. Николай восхитился их выдержкой: вот это сила воли, он бы так не смог!
– Если что еще будет – звоните. – Николай записал на листе свой номер телефона. – А вам, Катерина, лучше показаться в нашей поликлинике: проверят вас насчет привязок к умершему. Если что обнаружат, пройдете курс снятия.
Он протянул ведомственный бланк.
– Лучше не тянуть с визитом. Неупокоенный, шарахающийся рядом с живыми, ничего хорошего не принесет. Он жрать захочет и жрать будет близких. Не в прямом смысле, – поспешил успокоить Катю Николай, заметив, как побелело ее лицо, – в смысле энергетики.
– Я понимаю. – Катя взяла бланк двумя пальцами. – Завтра приду.
Фантом повел себя странно. Не явился, чтобы прямо заявить: «В моей смерти прошу винить жену, подсунувшую паленую водку». И не прощения у дочери просить – а было за что, – а словно желая доказать в очередной раз, что он всех сделал. Похоже, говнистый мужик был при жизни, но бабы таких любят. Николай, взявший было курс домой, свернул в сквер. Именно рядом с этим сквером, ближе к дороге, и располагалось здание, где он преследовал проводника.
Пахло скошенной травой, гуляли пары с колясками и детьми, собачники проветривали питомцев – все как всегда. Николай сел на скамейку в тени раскидистого тополя: сейчас бы пивка, но не догадался сразу купить, а идти специально лень. С Ниной он познакомился почти два года назад в погожий день в начале сентября. Она сидела на лавке и читала какой-то толстущий роман, обернутый в газету. Николай раньше думал, что книги оборачивают в бумагу, чтобы уберечь обложку. Оказалось, нет: иногда это делают для того, чтобы спрятать название. Нина увлекалась магией, как выяснилось позже.
Николай сам не знал, что толкнуло его заговорить с симпатичной девушкой: он не отличался смелостью при общении с противоположным полом. Вечно стеснялся, считал себя неуклюжим, не особо симпатичным, потому и не пользовался успехом ни у девчонок в школе, ни у девушек в институте, ни у женщин после. Нет, встречаться он встречался, и даже пару раз на постоянной основе, но дело заканчивалось одним: женщины от него уходили.
Но в тот раз все сложилось как нельзя лучше. Он присел рядом и в легком головокружении от собственной наглости заговорил: «Здравствуйте, я полицейский из библиотеки. Это не вы полгода назад взяли и до сих пор не вернули книгу?» Шансы, что девушка ответит, стремились к нулю. Нина была привлекательная: светло-рыжие волосы ниже плеч, большие серые глаза, пухлые губы и округлости там, где им положено быть. «Вы не совсем полицейский, – Нина прищурилась, – но что-то вроде этого». Так они и познакомились, а через три месяца подали заявление в загс. Николай считал, что любит ее – еще бы, с такой-то привязкой, – Нина не любила его, но зачем-то ей Николай понадобился. Он до сих пор не знал, что побудило ее женить его на себе, а спросить теперь было не у кого.
Николай посидел еще на скамейке, давая отдохнуть ногам, а затем встал и все же отправился в магазин: следовало пополнить запасы.
Через полчаса дома он варил сосиски и макароны. Когда спагетти приготовились, Николай добавил в них кусок сливочного масла и посыпал тертым сыром, да побольше, затем перемешал. Сыр расплавился и тянулся, словно бесконечная резинка. Николай полил сосиски кетчупом и принялся расправляться с ними. Желудок благодарно забурчал: в последнее время Николай сидел исключительно на бутербродах, что тоже не рекомендовалось диетическим столом № 5.
И пиво! Охлажденное, мягкое, с чуть горьковатым привкусом – самое то, чтобы снять напряжение и при этом не опьянеть. Николай открыл бутылку, перелил пиво в пол-литровую кружку и отправился в спальню, где включил телевизор, по которому шел фильм про войну. Николай завалился на кровать, поставив кружку на комод. Он потянулся за пультом, когда началась реклама, и чуть не заорал от ужаса: прямо на одеяле виднелся провал в никуда.
Николай с трудом подавил крик: всего лишь смартфон! Зеркальная поверхность телефона сыграла с ним злую шутку, вытащив все глубоко запрятанные страхи. Он перевернул смартфон, от души выругавшись, чтобы снять напряжение. Конечно, работа делает обыденной потусторонность того, с чем Николай и его коллеги сталкиваются изо дня в день, но иногда ужас пробирает до костей.
Вот и сейчас все удовольствие от пива и ужина как корова языком слизнула. Отдел Николая землю рыл, но переходник обнаружить не удалось. Да и сущность, сидящую в проводнике, не установили. Ясно, что демон, но какой? Они из хаоса обычно не прорываются: своего тела у демонов категорий «А» и «Б» не имелось, а человеческие не выдерживали.
Центр наконец-то зашевелился и подключил к делу «топтарей» из других районов. Но поиски ничего не дали – переходник нигде засечь не получилось. Какое-то поистине чертово дело! Это обстоятельство напрягало: неужели проводник явился с сущностью из другого региона? Но тварь была голодна – об этом свидетельствовали события в баре, – ее на сухом пайке долго не продержишь, а никаких странных слухов, которые бы обязательно просочились, не было.
…В августе прошлого года Николай вместе с отделом отправился на диспансеризацию в ведомственную поликлинику. Перед тем как послать «топтарей» по врачам, Николая и остальных пропустили через сканер, обследующий организм. Тогда-то на нем и обнаружили любовную привязку. Он два дня размышлял: что делать? Поверить, что любовь к жене – всего лишь приворот, Николай смог не сразу. Наконец решился на детоксикацию и снова отправился в поликлинику. Его без лишних вопросов положили на кушетку, обвязали проводами, а затем началась экзекуция. Николая ломало так, что он думал – не выдержит.
Несколько раз он порывался нажать на тревожную кнопку. По спине ручьями тек пот, от боли выступили слезы. Удерживало Николая лишь изображение приворота на снимке: тот выглядел пауком, напившимся крови. Располагался «паук» в центре солнечного сплетения, присосавшись к источнику энергии. Когда Николай вылез из аппарата, его качнуло от слабости. Дежуривший фельдшер молча протянул чашку крепкого чая, горячего и сладкого, и упаковку печенья – это помогло поднять уровень глюкозы в крови.
Домой Николай вернулся поздно вечером. Посмотрел на Нину и впервые ничего не ощутил: чужая женщина сидит на диване и пялится в смартфон.
– Зачем ты это сделала? – спросил он.
Это и потом мучало: зачем? Он не был богат, красив или известен. У Николая не было нужных связей, влиятельных родственников и друзей. От этой истории осталось впечатление, что на нем поставили эксперимент, и это больно ударило по самооценке. Нина ничего не ответила, просто стала собираться. Николай смотрел на нее, чувствуя лишь пустоту внутри: хотелось кричать, ударить кулаком по столу, но даже этого он не мог – не хватало сил.
Вещей у Нины в квартире оказалось мало, будто она специально не обрастала ими, чтобы в любой момент уйти. Даже фамилию в браке не поменяла: мол, не хочет заморачиваться с документами. Николай так и не дождался от нее внятного ответа, Нина отгородилась, точно у нее имелось право хранить молчание. Она забрала с собой все, не оставив даже мелочи, вплоть до зубной щетки. Все верно, именно через личные вещи проще всего дотянуться до человека.
Пока закон разрабатывался, за подобные деяния в суд подать было невозможно. Ни за присуху, ни за отворот, ни за порчу, словно и не существовало подобного состава преступления. Николай не собирался привлекать Нину – он отделался малой кровью, но сама невозможность призвать к ответу виновника злила: так не должно быть! Но пока закон никак не мог прорваться через бюрократические заслоны, к тому же дело осложнялось тем, что не всегда возможно достоверно установить ответчика: здесь отпечатки пальчиков не всегда возьмешь и ДНК-тест не поможет.
Николай прошелся по квартире. После того, как Нина ушла, он повесил напротив входа Семистрельную икону, а под порог приклеил красный треугольник, острием в сторону двери. Защита несерьезная, но все лучше, чем ничего, – так спокойнее. Потому что тогда Николай впервые ощутил свою уязвимость, и, как выяснилось недавно, не в последний раз.
Он вернулся в спальню, поставил телевизор на отложенный таймер и выключил свет. Бормотание и отблеск с экрана создавали эффект, что Николай находится в комнате не один, и впечатление хоть какой-то защиты – уснуть в полной темноте он сейчас бы не смог. Как ни странно, спал он спокойным и глубоким сном, ни разу за ночь не пробудившись, а поутру воспоминания стерлись, хотя на прививку сходить стоило.
Глава четвертая
Схоронка
Воскресный день Николай маялся от скуки. Пропылесосил пол, смахнул пыль, отварил макарон побольше, чтобы на несколько дней хватило. Звонить друзьям смысла не было: Володя с семьей на даче, Костя умер в прошлом году – тромб оторвался. Днем ранее трепались с ним по телефону, а тут – раз, и нет человека. Володя неоднократно с мая звал Николая на шашлыки, но тот мешаться не хотел: лучше потом встретятся, когда дачный сезон закончится.
Так и не придумав ничего интересного, Николай отправился в Кузьминский парк. Доехал до метро «Волжская» на маршрутке, а затем решил пройти через парк до Кузьминок. В тени деревьев сохранялось подобие прохлады. Николай никуда не спешил: нужно и время убить, и свежим воздухом подышать, – ну, относительно свежим. А еще прогулку можно засчитать за кардиотренировку, а то в последний месяц какие-то проблемы с пульсом появились.
Через полчаса он присел на скамейку – по такой жаре отдохнуть не помешает. Николай откинулся на спинку лавки и принялся разглядывать отдыхающих. Как всегда, полный набор: семейные пары с детьми и без детей, молодые пары и в возрасте, девушки, позирующие для селфи, парни, подтягивающиеся на турнике, велосипедисты… Оно и понятно: не дома же сидеть в такую погоду.
Неподалеку к дереву была прибита кормушка для белок, возле которой столпился народ. Все тщательно разглядывали кого-то в ветвях. Николай тоже присмотрелся: белка! Подыматься было лень, и отсюда все видно. Он с удовольствием вытянул ноги и пошевелил пальцами: а может, и не идти больше никуда? Сидеть тут, ничего не делать, глазеть на прохожих…
Рядом с деревом, к которому была прикручена кормушка, росла ель. Она погибала: иглы пожелтели и усыпали землю вокруг тусклым золотом. Мгновение Николай безучастно смотрел на дерево, а потом взгляд зацепился за уголок глянцевой бумажки, торчащий из опавшей хвои. Вставать не хотелось, полуденная жара разморила, да и смысл подниматься: наверняка обертка из-под пачки сигарет. Но Николай уже доставал из кармана одноразовую перчатку и пакет: пусть он выглядит идиотом, но следует убедиться, что это не схоронка.
Это была именно что схоронка. Николай выудил из хвои фотографию мужчины средних лет, с привязанной к ней пластмассовой куколкой, Черной Мадонной. Судя по тошнотворному запаху, там еще находилась то ли дохлая крыса, то ли птица, но разрывать останки Николай не стал. Он аккуратно убрал схоронку в пакет, сунул туда перчатку и сфотографировал дерево: надо передать все чистильщикам и прямо сейчас: не тащить же в квартиру подобную пакость.
В отделении дежурил Геннадий.
– Бабушка просила пирожков передать, – мрачно пошутил Николай, сунув ему пакет.
Тот достал перчатки, расстелил одноразовую салфетку на столе и высыпал содержимое.
– Пирожки-то с мертвечиной, как посмотрю, – ответил Геннадий. – Где взял?
Николай перекинул ему на смартфон фотографию.
– Передам нашим, – заверил Геннадий. – Сейчас дежурная группа выедет для обработки. А пока отпечатки пальцев снимем того доброго человека, который этим занимается. Может, еще что нароем.
– Порча? – уточнил Николай.
– На смерть, скорее всего. Черную Мадонну просто так к фото не лепят. Надо будет фотографию по нашим соцсетям распространить. Может, найдется мужик, если еще не поздно.
Геннадий все так же в перчатках отсканировал снимок и выложил пост в группу ведомства. Совсем скоро неравнодушные граждане разнесут его по интернету, и, возможно, этому мужчине повезет.
– Думаю, не поздно, – согласился Николай. – Судя по запаху, процесс разложения недавно начался.
– Кстати, – поинтересовался Геннадий, – переходник-то с проводником нашли?
– Тухляк, – признался Николай. – Как в воду канул.
– Мдя-я-я, – протянул Геннадий. – Вот вспомни мое слово, всплывет этот тухляк так, что нам всем мало не покажется.
Николай не имел никакого желания ни спорить, ни соглашаться: выходной и так испорчен, и добивать его окончательно не хотелось. Николай написал рапорт и вернулся домой.
Следующая неделя выдалась на удивление спокойной. Мужика с фотографии пока не нашли, но поводов для беспокойства не было: порча вряд ли успела нанести сильный вред, раз Николай прервал ритуал. За это шеф выписал ему премию, прокомментировав: «За бдительность».
– Проставляться будешь? – тут же подъехал Сэм, но Николай только усмехнулся: ему самому деньги пригодятся: нужно новый холодильник купить, а то в старом мотор барахлить начал.
В тот же день он заказал в интернете холодильник: черный, два метра высотой, с полкой для зелени и режимом, не требующим разморозки. От старого Николай так же легко отделался: разместил объявление, что отдает за символическую плату в тысячу рублей. Через десять минут смартфон разрывался от звонков: желающих было море, так что Николай даже пожалел, что продешевил.
В четверг в обед позвонила Катя. Николай не сразу вспомнил ее: это та, которой явился фантом отца.
– Николай, вы не могли бы подъехать к нам прямо сейчас? – Что-то в ее голосе вынудило Николая согласиться.
Возле подъезда он увидел полицейскую машину, это настораживало: что происходит? Катя, Сергей и их дочери находились дома, там же присутствовали и двое полицейских – молодой лейтенант и сержант. Катя бросилась к Николаю, как к спасителю:
– Проходите, пожалуйста.
Лейтенант с недовольным видом поинтересовался: какого фига он тут забыл? Николай протянул ему удостоверение.
– «Отдел по борьбе с хаосом, существами и сущностями», – прочел лейтенант. – Думаете, по вашей части?
– Надо глянуть, – осторожно ответил Николай.
В дальней спальне на полу лежал обведенный мелом труп не старой еще женщины. Ее ночная рубашка при падении задралась, бесстыдно обнажив ноги.
– Это моя мама, – произнесла Катя.
– Что случилось? Плохо стало?
– Не знаю. Мама ничем не болела.
– Фантомы, видения, что-то странное было? – уточнил Николай.
Катя отрицательно затрясла головой, прикрыв рот ладонью, а после беззвучно разрыдалась. Пришлось доставать микро-Уленьку, но прибор снова ничего не показал: чисто!
– Нет, не по нашей части, – с облегчением произнес Николай. – Надо экспертизу трупа делать, но это уже вам, – обратился он к лейтенанту.
– Ладно, – буркнул тот. – Смоляков, вызывай труповозку! – крикнул он сержанту.
Николая покоробило: видимо, молодой лейтенант упивался моментом. Уже обед, женщина, похоже, умерла еще ночью или рано утром – раз в ночной рубашке. И все это время лейтенант проводил допросы, следственные мероприятия, а приструнить его было некому.
– Можно к нам в отдел направить результаты? – попросил его Николай.
Лейтенант нехотя кивнул, рассудив, что не стоит конфликтовать с коллегами из соседнего ведомства.
– Звоните, если что, – обратился Николай к Кате и ее мужу Сергею.
Он вернулся в отдел: нужно все обсудить с коллегами – вдруг что пропустил? Но даже Михаил ничего не заподозрил:
– В жизни и не такие совпадения бывают.
Михаил принялся рассказывать о том, как однажды встречался с любовницей в кафе возле Курского вокзала – жена в тот день навещала родителей – и как столкнулся в этом самом кафе нос к носу с женой и ее любовником.
– И смех и грех! – продолжал Михаил. – Мне и скандал устроить хочется, и так ржачно, что с трудом сдержался.
– И чем у вас закончилось? – не выдержал Сэм.
– Да ничем. Домой с женой пошли и потом всю ночь в постели кувыркались, как в первый раз.
– А-а, – разочарованно протянул Сэм, – я думал, у вас там мордобитие с разводом было.
– Не, мы через семь лет развелись. Жена к другому ушла, богатому, – пояснил Михаил, – а я с соседкой сошелся на пару лет. Зато сейчас наслаждаюсь свободой – девчонки заскучать не дают.
Сэм задумался:
– Я только одного не пойму: как тебе, такому крутому во всех отношениях мачо, жена рога наставляла?
– Горячая она у меня была, – довольно улыбаясь, пояснил Михаил. – До сих пор вспоминаю.
– Что там на Перерве? – в кабинет вернулся шеф.
Николай повторил все для него. Шеф пошамкал губами и сказал:
– Ладно. Подождем, что вскрытие покажет.
Выходные Николай решил посвятить музеям: там прохладно и заодно для общего развития полезно. В субботу во второй половине дня он отправился в другой конец Москвы – в Дарвиновский музей. Народа было мало: лето, да еще выходные. Большинство людей предпочитали гулять в парках и центре города, в музей ходили в основном приезжие да такие одиночки, как Николай, которым дома нечем заняться.
Он прошвырнулся по экспозициям, пофотографировал наиболее примечательные – перешлет потом Володе, пусть своим покажет. Заглянул в буфет, но пожалел денег: потерпит до дома, так для бюджета гораздо полезнее. Вечером в метро было много молодежи и родителей с детьми, возвращавшихся с прогулки. Кипела жизнь, люди смеялись, общались, входили и выходили на станциях метро – постоянная круговерть. Николай еще острее почувствовал одиночество: лучше бы махнул к родителям, а заодно навестил друга.
К воскресенью исследовательский пыл иссяк. Николай решил, что сходит в магазин через дорогу за продуктами, а потом будет валяться на кровати в обществе телевизора. Каналов много, даже если кино нормальное не покажут, можно про путешествия или животных передачу найти.
Мужик с фотографии не объявился. Николай забеспокоился: обычно на пост в интернете реагируют быстро, а тут даже намека на то, что это реальный человек, нет. И в полиции на мужика ничего не нашлось: не состоял, не привлекался. Николай репостнул объявление на свою страницу, чего обычно не делал. Ну а вдруг у них есть общие знакомые? Мало ли.
Пришли материалы по беременной Анастасии Гордиенко. Обследование показало, что встреча с крадущей прошла для нее бесследно: аномалий не выявили. Николай испытал смесь облегчения и досады: с одной стороны, ребенок не пострадал, с другой, вот из-за таких «куриц» и происходят все неприятности. Поленилась и денег пожалела, чтобы отдать зеркало на исследование, зато притащила в дом мощный переходник, который тут же активировался. Да и прежние хозяева хороши! Не могли утилизировать зеркало вместо того, чтобы отправить его на мусорку. Хотя на прежней квартире оно могло себя не проявлять, если каналы смерти и рождения были закрыты.
Николай внес пометки в деле Гордиенко и вердикт: «Закрыто». Все, с этим покончено. Теперь надо проверить, поступили ли материалы вскрытия матери Екатерины. Как там фамилия? Козельская? Он вошел в почту отдела и проверил входящие письма: пока ничего. Видимо, у патологоанатома руки не дошли: они там все время зашиваются. Ни Екатерина, ни ее супруг больше не звонили, значит, у них все в порядке. Что ж, осталось дождаться результатов, и можно будет поставить в деле точку. Как правильно сказал Михаил, бывают и не такие совпадения.
Значит, висяк только с демоном из «Улитки в томате», но не лично у Николая, а у всего отдела, даже у всего ведомства – проводника с переходником ищут по всей Москве и области, пока безуспешно. В отличие от мужика, на которого навели порчу, фото проводника в интернет не выкладывали: исходили из соображений безопасности. Обычным людям лучше не сталкиваться с сущностью, находящейся в проводнике. Полицейская ориентировка пока ничего не дала, но Николай не сомневался: тварь может сделаться незаметной, укрывая проводника. И тогда им придется ждать, когда она вновь проявит себя.
Николай залез в интернет: следовало изучить новости. На местных сайтах пристраивали котят, обсуждали качество продуктов из супермаркетов, делились советами – ничего заслуживающего внимания. В криминальных новостях сводки были суровее, но настораживающих не нашлось. «Автомобиль рухнул с моста в реку», – прочитал он и щелкнул по ссылке. Инцидент произошел в Новой Москве: серый «Рено» пробил ограждение и грохнулся в воду. Водитель выбраться из автомобиля не успел. Может, пьяный был, а может, стало плохо за рулем – в новостях о таком не пишут, а потому всегда остается ощущение, что читателя обманули: не рассказали историю до конца. Николай вышел из интернета, выключил компьютер и отправился домой, пока не подкинули новых дел.
Глава пятая
Подклад
Знобило. Николай сунул под мышку градусник. Через пять минут достал: тридцать шесть ровно, температура почти нормальная. Возможно, что-то с сосудами, вот и лихорадит. Он включил теплую, почти горячую воду и залез в ванну. Вода расслабляла и усыпляла. Через пятнадцать минут лежания Николай едва не уснул, так что пришлось взять себя в руки. Еще через пятнадцать минут он вылез из ванны: отпустило, хотя не совсем, и Николай ощутил слабость, будто весь день разгружал вагоны.
Кофе не хотелось. При мысли о нем внутри все завязалось холодным тяжелым комком. Лучше чай: горячий, крепкий и сладкий. При падении уровня глюкозы и пониженной температуре его и советуют. Вскоре Николай пил чай вприкуску с ванильными сухарями. Между лопатками и на лбу выступил пот: кажется, полегчало, теперь можно и в постель. Через минуту после того, как голова Николая коснулась подушки, он уже спал.
Сон был тяжелым и мутным, как весенняя вода, собравшая зимнюю грязь. Николаю привиделось, что он стоит посреди дороги в огромной очереди. Поздний вечер, кругом ельник, в свете редких фонарей блестит снег. Очередь то замирает, то отмирает, и тогда люди бегут вперед к остановке, которой пока не видно. По встречной полосе движется такая же очередь, стремящаяся навстречу той, в которой находится Николай.
От остановки – Николай откуда-то знает это – отходит редкий автобус, поэтому очередь движется неспешно. Никто не возмущается и не разговаривает друг с другом, и Николая это совсем не смущает. Люди рядом не ощущаются как что-то отдельное от очереди. Словно они прекратили быть самими собой, стали элементом огромной гусеницы, которая то сокращается, то растягивается вдоль заснеженной дороги. Все молчаливо ждут, когда подойдет их черед садиться в автобус, который отвезет всех домой. И все же Николай выходит из очереди: ему еще рано.
После сна осталось странное ощущение, будто Николай всю ночь барахтался в вязкой жидкости, но вместо того, чтобы выплыть, все больше утопал в ней. Он взглянул на будильник: шесть утра, можно еще вздремнуть. Он повернулся на спину и уставился в потолок: спать не хотелось. В области сердца закололо – то ли невралгия, то ли что похуже. Николай снова вспомнил, что собирался записаться ко врачу, да и на прививку сходить нужно, хватит уже избегать Ольгу. Ну пригласил на свидание, намеки разные делал, а потом слился по-тихому… Обещать – не значит жениться.
Слева в груди снова кольнуло. Николай принялся растирать бок: нужно меновазином в аптеке хотя бы запастись, да и вообще нормальной аптечкой. В последнее время то одно прихватит, то другое. Он резко сел: мысль наконец-то оформилась, и отмахнуться от нее Николай не мог. Что-то не то. Что-то не то творится с ним в последнее время.
Он посидел несколько минут, затем решительным шагом отправился в коридор и достал из сумки микро-Уленьку. Включил ее и начал проверку. В коридоре и на кухне было чисто. Николай вернулся в спальню. На пороге микро-Уленька громко пискнула, огонек сменился на желтый. Николай не удивился: мрачная уверенность уже зрела в нем. Он прошел вдоль стен, покрутился рядом со шкафом и направился к кровати. Улавливатель сигналов заверещал, лампочка окрасилась в красный.
Значит, подклад где-то здесь. Можно было перерыть кровать, но Николай снял с полки шкафа маятник на длинной цепочке, с ним проще и точнее. Маятник начал медленно раскачиваться, над подушкой колебания убыстрились. Николай перехватил маятник и безвольно опустился на кровать: приплыли! Оказалось, ему не почудилось. Все эти проблемы со здоровьем возникли не просто так, надо только вскрыть подушку и убедиться.
По-хорошему, следовало вызвать спецов из отдела зачистки. Но Николай знал, как утилизировать подклад и кто мог его сунуть: Нина, больше некому. Плечи повисли, будто из Николая вынули все кости. Что ж, нужно решаться. Он снял наволочку и отнес ее в стиральную машинку, затем внимательно осмотрел подушку: в одном месте шов был распорот, а потом аккуратно зашит.
Николай ощупал подушку, его пальцы наткнулись на плотный комок среди пуха и перьев. Как он спал на этом и не замечал? Это же не горошина из сказки, тут предмет побольше. Он надел перчатки, распорол шов и достал черный кисет, туго затянутый шнурком. Вскрывать смысла не было. Николай и так догадывался по реакции микро-Уленьки, что там лежало: кладбищенская земля, птичьи или лягушачьи кости, еще какая-нибудь гадость и его волосы или ногти. Содержимое подкладов большим разнообразием не отличалось.
Он с трудом запихнул подушку в мусоропровод и спустился во двор. Народа сейчас мало, поэтому можно сжечь подклад без свидетелей. Николай смял газеты, прихваченные с собой, в один ком, в центр положил мешочек, затем чиркнул спичкой. Огонь занялся неохотно. Николай ожидал этого: подобные вещи горят плохо, словно порча сопротивляется уничтожению. Он подложил еще газет и вновь поджег. Через полчаса подклад наконец сгорел.
Эмоции отступили на задний план, Николай знал, как поступить, и откладывать дела не собирался. Он приехал за полчаса до начала работы и отправился в правое крыло здания: там располагалась лаборатория. Ольга уже была на месте. Она что-то набирала на клавиатуре, уставившись в монитор. Николай снова залюбовался ею, как в первый раз, когда их познакомили: выше среднего роста, по-хорошему фигуристая, с темными волосами, собранными в хвост. Он набрал в грудь воздуха и шагнул в кабинет, будто нырнул в холодную воду.
– Доброе утро, Ольга… Сергеевна. – Николай запнулся перед тем, как произнести ее отчество.
– Доброе, – сдержанно поздоровалась она.
– Хочу пройти сканирование.
Она поправила очки в черной роговой оправе, что-то проверила по компьютеру и сухо сообщила:
– Давно пора: у вас прививка просрочена.
– Я знаю, – Николай решился – хватит уже трусить – и выпалил: – Ольга, прошу прощения. Я… У меня жена тогда умерла, бывшая. Мне не до чего было.
– Даже позвонить? – Впервые в голосе Ольги проявились эмоции.
– Даже позвонить. У меня все из головы вылетело.
– А потом? – Ольга взглянула на него.
– Потом… Мне вообще не хотелось об этом говорить, – признался Николай, – мне и сейчас не хочется.
– Ты ее любил? – Лицо Ольги дрогнуло.
– Нет, – замотал он головой. – Там все сложно было.
– Ладно. – Ольга встала из-за стола: профессионализм взял верх над чувствами. – Сперва просветим тебя, после расскажешь.
С недавних пор в лаборатории появился аппарат, сканирующий ауру перед прививкой, чтобы избежать побочных эффектов. Поводом для этого послужила нашумевшая история об открывшемся даре предвидения у чистильщика в Челябинске. Правда, дар просуществовал недолго, но ряд предсказаний о крахе ряда супердержав чистильщик сделать успел, чем здорово обвалил фондовый рынок.
Николай прошел за Ольгой в соседнюю комнату.
– Ложись, – пригласила Ольга, и он полез в капсулу.
Она подсоединила к его солнечному сплетению провода и включила аппарат. Николай закрыл глаза, чтобы защитить их от ярких вспышек. Думать ни о чем не хотелось. Пока оставалась надежда, с которой никак не хотелось расставаться. Пока можно верить, что все это случайное совпадение, которое к нему не имеет никакого отношения. Аппарат протяжно запищал, крышка отъехала вбок, и Николай покинул капсулу.
По лицу Ольги сложно было что-либо понять, оно вновь стало бесстрастным.
– Рассказывай, – потребовала она.
И Николай сразу понял: не обошлось.
В день, когда Николай планировал встретиться с Ольгой со всеми вытекающими, ему позвонили на городской телефон и попросили приехать в Измайловский парк, где Нина снимала квартиру. Что она умерла, Николаю сообщили сразу: звонили коллеги из другого района Москвы. Всю дорогу Николай старался ни о чем не думать: какой смысл перебирать варианты, когда он скоро обо всем узнает? Но предположения, одно невероятнее другого, всплывали сами по себе. Так что, когда Николай добрался до квартиры, его подташнивало от страха и неуверенности: что же Нина сделала такого, что умерла?
Но то, что он увидел, не мелькало даже в самой дикой версии. Нина лежала на полу в центре пентаграммы, раскинув руки. Ее волосы разметались вокруг головы, образуя подобие золотистого нимба. Он застыл на пороге комнаты, не решаясь сделать шаг.
– Она что, демона вызывала? – вопрос прозвучал глупо.
– У вас есть другие предположения? – подколол его коллега из отдела Измайловского парка.
С сущностями Николай сталкивался многократно, а с существами – материализовавшимися из хаоса сущностями – ни разу. Да и не только он, это в принципе считалось невозможным. Разве что в теории. Зато все знали: удержать демона типов «А» и «Б» в человеческом теле никому не под силу.
Потом его допрашивали в течение часа: не замечал ли Николай за бывшей женой чего-нибудь странного? Интересовались отношениями, обнаруженной присухой, ее последствиями. Николай отвечал на автомате, а сам глазом косил на труп женщины, которую, как раньше думал, любил. Вскрытие показало, что все внутренние органы сгорели, а обыск в квартире выявил кучу литературы, посвященной оккультизму.
Ни переходника, ни следов эманаций обнаружить не удалось – пентаграмма закрылась намертво после гибели Нины. Кого вызывала Нина и кто в результате явился – эти вопросы также остались без ответов. Николай чувствовал себя так, будто его крепко приложили булыжником. Он жил с женщиной и не замечал, что ее интересует ведьмовство, да и сам подставился как ребенок. Хотя… Та же прививка позволяла защититься от сущностей и прикрывала от их влияния, но против порчи и привязок оказалась недейственна. Зато как «топтарь» Николай потерпел сокрушительное поражение и мог поплатиться работой.
Он не знал, чего стоило шефу прикрыть его. Николая лишили годовой премии, влепили выговор в личное дело, и на этом все, в звании не понизили, хотя очередное – капитан – попридержали, да и со службы с позором не изгнали. Тогда он надеялся, что все закончилось, хотя сам пытался расследовать дело, но безуспешно.
– Поняла, – подытожила Ольга. – Видимо, подклад был сделан во время супружества, незадолго до вашего расставания. Или сразу же после.
– Ключи у нее оставались, – подтвердил Николай.
– А почему не забрал?
Он пожал плечами:
– Вроде ни к чему было, да и времени вечно не хватало, чтобы за ними заехать. Сама знаешь.
– Она приезжая? – уточнила Ольга.
– Думаешь, из-за квартиры? – не поверил Николай. – У меня родители живы. Слишком много наследников.
– Ну-у, – неопределенно протянула она, – тогда не знаю.
– И я не знаю. Я столько думал на эту тему, что голова уже пухнет.
– А Павел в вашем отделе работал? – спросила Ольга. – Случай трехлетней давности, мне о нем рассказывали.
– Да, – подтвердил Николай, – в нашем.
– Связи не видишь?
– Теперь вижу. – У Николая будто глаза открылись. – Спасибо. Только пока не говори никому, мне нужно подумать.
– Пока не скажу, – Ольга протянула ему распечатку с результатом сканирования, – но времени у тебя мало. Сходи на детоксикацию. Убрать полностью не получится, но хотя бы притормозит эту дрянь. И что-то надо решать с прививкой, а то запрос из отдела кадров пришел, всех проверяют.
Глава шестая
Командировка
Николай вышел на улицу и развернул распечатку. Прямо в области груди расположилась клякса, ее ложноножки расползлись по телу, оплетая важные органы. Судя по всему, жить Николаю осталось не так уж и много – максимум полгода. Врачи обнаружат рак на последней стадии и многочисленные метастазы, предложат химию или лучевую терапию, но вылечить в глобальном смысле не смогут.
Павлу тоже не повезло три с лишним года назад. Правда, никто его не привораживал, сработали по-другому: Павел увлекался редкими изданиями книг. Вот и тогда он заказал у букиниста сборник стихов Пушкина тысяча восемьсот какого-то мохнатого года, все уши коллегам прожужжал. Даже на работу притащил книгу – хвастался. А проверить – не проверил, лоханулся по полной программе, как та, беременная, с крадущей из зеркала.
В книге между страниц лежала засушенная роза, на которую была сделана сильная порча. Павел взял цветок в руки, и сработал спусковой крючок – через восемь месяцев его не стало. Когда хватились, искать отправителя бандероли было поздно: никаких следов. Обратный адрес, как и имя букиниста, оказались липовыми. Так что Николаю повезло: на нем порча развивалась медленнее, а то бы уже скопытился. Если можно это назвать везением.
Вместо собственного отдела он направился в соседний дом, там располагалась кофейня. Теперь о здоровье можно не переживать: скоро Николай многое не сможет себе позволить. Он заказал двойной эспрессо и кусок торта «Тройной шоколад» – радость желудка. На смартфон пришло сообщение от Сэма: «Тебя где черти носят? Шеф уже несколько раз спрашивал». Николай отключил телефон: обойдутся, а ему необходимо побыть одному. Все же не каждый день узнаешь, что жить осталось всего ничего.
Он неспешно, со смаком, доел пирожное, запивая его крохотными глотками кофе. Николая охватило ощущение спокойствия и безвременности, будто он наконец выпал из мирской суеты и все отошло на второй план. Покончив с пирожным, он подумал немного и заказал еще «Оперу» – такой день стоит отметить, пока есть возможность.
Когда Николай вошел в кабинет, шеф был сильно не в духе.
– У нас рабочий день в девять начинается, – он выразительно постучал пальцами по часам.
Женечка округлила глаза: мол, не нарывайся.
– Извините, Виктор Иванович, задержался. – Раньше бы Николай почувствовал себя виноватым, да и сердить шефа мало кто рисковал. Сейчас он ничего не испытывал, будто все эмоции кто ластиком стер.
– Ладно, Дергунов, но чтобы в последний раз.
Шеф обвел коллектив взглядом для придания значимости словам.
– Поступила разнарядка из центра: отправить двоих в Ленобласть. Там живет колдун с родовым бесом в качестве подселенца. Этот колдун согласен на исследования.
– А почему не из Питера отправляют? – задал вопрос Михаил. – Их же епархия.
– Потому что колдун выставил условия: человек должен быть из Москвы.
– О как! – удивился Михаил.
– Можно я? – горячо запросился Сэм. – Виктор Иванович, я хоть завтра готов.
– Вдвоем надо ехать, – отрезал шеф. – Все же родовой бес – это не крадущая и не сосущая. Случай посерьезнее. А Николай до сих пор без прививки. Из отдела кадров приказ пришел: отстранить его от выездной работы.
– Он сделает! – Сэм чуть не подскочил до потолка. – Николай, скажи!
Самому Николаю было все равно. Ему хотелось сбежать с работы и посидеть в одиночестве: следовало привести мысли в порядок.
– Сделаю, – подтвердил он. – Прямо сейчас.
– Тогда ладно. – Шеф пытливо уставился на него. – Возьмешь справку о прививке и отнесешь ее в отдел кадров. Пусть тебе и Симеону выпишут командировочные удостоверения с понедельника.
В обеденный перерыв Николай снова зашел к Ольге.
– Уже прошел детоксикацию? – удивилась она.
– Я не буду ее делать, – ответил он. – Смысла никакого. А они сразу же сообщат в отделение.
– И что? – Ольга повысила голос. – Надо бороться за себя.
Николай устало посмотрел на нее:
– Дай мне справку, что я сделал прививку. Иначе меня в командировку не пустят. Мне-то все равно, но Сэм рвется из дома сбежать.
– Не дам! – Ольга сердито взглянула на него поверх очков. – Нечего вести себя как ребенок!
– Оля, – он взял ее за руку, – не надо. Ты же умная, сама все понимаешь. Поздно уже.
– Съездим в поликлинику в субботу, – руку Ольга не выдернула, – вместе. У меня там приятельница работает, она никуда ничего сообщать не будет.
– Хорошо, – согласился Николай.
– Справку я тебе дам, но прививку сделаешь после курса очистки, сама лично прослежу.
Через полчаса в отделе кадров Николай получил на себя и Сэма командировочные удостоверения.
В понедельник рано утром они встретились возле Ленинградского вокзала. Николаю пришлось взять такси, потому что метро еще не работало. Он стоял на Площади трех вокзалов и разглядывал торжественно-нарядные здания: давно тут не был. Москвич, а саму Москву видит редко. Надо будет взять экскурсию по городу: и развлечется, и просветится.
– Привет командированным! – поздоровался подоспевший Сэм. Он весь светился от радости. – Зажжем в культурной столице?
Николай пожал плечами: ему без разницы. В Питере он был в одиннадцатом классе на осенних каникулах и с тех пор возвращаться туда не планировал. Они зашли в вагон и заняли свои места за столиком.
– Кайф! – Сэм вытянул ноги. – В общем, развлекать я тебя не буду, можешь отдыхать.
Сэм вытащил из сумки планшет, включил какое-то кино и достал бутылку пива, завернутую в бумажный пакет. Николай отвернулся к окну.
В субботу он прошел девять кругов ада, судя по ощущениям. Его ломало так, что с чисткой после приворота это и рядом не стояло. Под конец Николай не выдержал и нажал на тревожную кнопку. Ольга помогла ему сесть, но перед глазами мелькали черные мушки, во рту появился привкус ацетона, а в ушах долго звенело противными колокольцами.
Приятельница Ольги, которая проводила процедуру детоксикации, принесла чай. Николай пил его, ударяясь зубами о край чашки – руки тряслись от напряжения.
– Жду вас в следующую субботу, – объявила Ольгина приятельница, и Николай чуть не поперхнулся: снова?! Он этого не выдержит.
– Необходимо еще четыре процедуры, – виновато пояснила Ольга, – а потом контроль каждый месяц.
– А гарантии? – прохрипел он.
Ольга помотала головой:
– Никаких.
Читать бесплатно другие книги:
