Помеха справа Логунова Елена
У наших соседей со второго этажа есть кот, который гуляет сам по себе. Он важен, толст, нетороплив и абсолютно уверен в своей безопасности, а тут какая-то незнакомая собака…
Я встревожилась и заторопилась через дорогу – как раз зажегся зеленый, – спасать кота. Но еще с пешеходной «зебры» увидела, что собака нацелилась вовсе не на него.
Вдоль длинного фасада дома по дорожке под балконами к воротам, ведущим во двор, короткими переходами двигалась старушка Татьяна Васильевна из десятой квартиры.
Ей уже далеко за семьдесят, но она все еще работает, преподает деткам русский язык и литературу. Школа, где она трудится, находится совсем рядом, всего в квартале от дома, и Татьяна Васильевна ходит туда и обратно пешком. При этом она всегда изрядно нагружена, потому что письменные работы проверяет не в учительской, как ее более молодые коллеги, а у себя дома – неторопливо и обстоятельно. Тетрадок много, они объемные и тяжелые, и Татьяна Васильевна не расстается с черным кожаным портфелем, знававшим лучшие времена. Округлый, почти бесформенный, он всегда блестит и источает запах гуталина…
Может, собаке этот аромат не понравился? Или, наоборот, почему-то привлек ее?
Бедная Татьяна Васильевна в очередной раз остановилась и поставила свою нелегкую ношу на землю, давая себе передышку, и тут набежавшая сбоку четвероногая разбойница цапнула скобку кожаной ручки и потащила портфель прочь от его законной владелицы!
Ну как потащила? Поволокла с заметным усилием, подпинывая на ходу передними лапами, роняя, валяя в пыли и опять подхватывая за ручку.
Я неуверенно хихикнула, но спохватилась и ускорилась, намереваясь сделать то, что не под силу усталой старушке: догнать хвостатого грабителя и вернуть портфель Татьяне Васильевне.
Бабушка, впрочем, и сама уже пустилась в погоню, но та в ее исполнении выглядела жалко. Старушка-учительница, держась одной рукой за поясницу, другую простерла вослед удаляющейся псине с портфелем и сделала пару неверных шагов. При этом она взывала хорошо поставленным учительским голосом:
– Собака, ты куда? Вернись сейчас же! Я кому сказала?
– Встань и выйди из класса, – пробормотала я, потому что это напрашивалось само собой. – И без родителей не возвращайся…
Родителей, то есть хозяев предприимчивой собачки, по-прежнему не было видно. Сознавая свою роль в истории, я обогнала Татьяну Васильевну и уже почти настигла разбойную псину – та двигалась на пониженной скорости, потому как портфель ей очень мешал. Я наклонилась и потянулась, собираясь схватить собаку за ошейник, и тут вдруг за моей спиной страшно грохнуло – как будто что-то взорвалось.
Я рефлексивно отскочила в сторону, чуть ли не в воздухе, в прыжке – в пируэте, как фигуристка! – развернулась и увидела широкий столб не то дыма, не то пыли.
Из него, чихая и кашляя, выдвинулась Татьяна Васильевна. По моей ноге мазнуло мягким – это собака, бросив портфель, подбежала к старушке и запрыгала вокруг нее, всем своим видом и поведением изображая искреннюю радость.
– Ах ты, умница, – почему-то говорила ей соседка. – Хорошая собака, молодец!
– Садись, пять, – снова машинально пробормотала я.
Пыль оседала, открывая картину неожиданных разрушений. На узком тротуаре, как раз там, где устраивала привал уставшая старушка-учительница, лежал помятый и разбитый короб с непонятным барахлом.
Осмотревшись и углядев дырку в стене под крышей, я поняла, что случилось: сорвался и упал тяжелый кондиционер. Вместе с одним кронштейном – второй так и торчал в стене одиноким крюком.
– Витька, черт безрукий, ты как новый кондюк повесил? На сопли свои налепил его?! – донеслось сверху.
Тетя Соня Соломонова из второго подъезда, опасно перегнувшись через перила своего балкона, рассматривала дырку в стене и ругала супруга. Тот появился в окне, высунулся наружу, зачем-то пощупал уцелевший кронштейн и снова спрятался, плотно закрыв раму.
– Убью, бестолочь! – убежденно пообещала тетя Соня нам с Татьяной Васильевной и тоже скрылась в квартире.
– А я же как раз там стояла, на том самом месте, – опустив взгляд с горних высей, где бушевал ангел возмездия тетя Соня, на разбитый кондюк, поразительно спокойно сказала старушка-учительница. И вдруг охнула, схватилась за сердце – осознала: – Да если бы собачка не увела меня, не спасла…
– Тихо, тихо, – я подхватила Татьяну Васильевну под локоть, помогла дойти до ворот и присесть там на выступ-лавочку. – Все хорошо, обошлось, ничего страшного не произошло… пока. – Тут я оглянулась на окна квартиры Соломоновых, где что-то страшное могло происходить прямо сейчас. – Надеюсь, тетя Соня не убьет дядю Витю…
– За сорок лет не убила – и сейчас пощадит, – хмыкнула Татьяна Васильевна и огляделась: – Собака где? Спасительница моя. Иди сюда, хорошая, иди ко мне, умница!
Хорошая умница охотно подбежала к нам и села у ног старушки, преданно глядя ей в лицо и, кажется, улыбаясь. Я плохо разбираюсь в собачьей мимике – опыта маловато. Всего-то одного мопса продолжительно наблюдала в локдаун, да и у того единственная мина была – гримаса неизбывного страдания.
– Ты, деточка, бездомная, да? – сочувственно спросила соседка собаку. – Как жаль, что я не могу взять тебя к себе, мои кошки мне этого не позволят… Но хотя бы накормить тебя, милая, я просто обязана.
Она встала, беспомощно посмотрела на свой портфель – тот, помятый и пыльный, похожий на подсдувшийся мяч, валялся в нескольких метрах от нас.
Я сбегала и принесла старушке ее злополучную ручную кладь. Хотела проводить Татьяну Васильевну до квартиры, помочь ей донести портфель, но она решительно воспротивилась:
– Сама дойду, я уже в полном порядке. А ты, деточка, с собачкой побудь тут, пожалуйста, чтобы не убежала она. Я ей вкусненького принесу… Сидеть! Ждать! – велела она псине и пошла в свой подъезд.
Сидели и ждали мы минут пятнадцать, не меньше. Что поделаешь, старенькие бабушки – они не скороходы. За это время я успела пообщаться с полудюжиной соседей, встревоженных эффектным падением соломоновского кондюка.
Обсудив случившееся, народ сошелся во мнении, что Татьяне Васильевне чудесным образом повезло, а дяде Вите Соломонову – вовсе наоборот. Надо добиться от РЭПа проверки навесных конструкций типа «кондиционер бытовой», потому что те у нас налеплены, как ласточкины гнезда, во множестве, а чудо-собачек на всех не напасешься.
– Свалится такой гроб с музыкой кому-то на голову – и привет! – веско молвил Василий Челышев – глава многодетного семейства, живущего на первом этаже.
– Дорожку эту обходить надо, – озабоченно сказала Маринка Лосева, наш управдом. – Я говорила, предупреждала: на нее и снег с крыши валится, и сосульки…
– И кондиционеры, – ехидно поддакнула Маринкина матушка – шикарная старуха Элина Абрамовна. – И прищепки с балконов.
– Против прищепок мы не возражаем, наш Ромик очень любит их собирать, – заявила молодая мать Настя. – А вот окурки с балконов я бы очень попросила не бросать!
– Ха, окурки! – дядя Боря Трошкин передернул плечами в малиновом пиджаке, надетом на майку-алкоголичку, – его любимый наряд для выхода в люди. – Бабка Плужникова со своего третьего этажа огурцами кидается и персиковыми косточками!
– Не персиковыми, а алычовыми! – возмутилась сама бабка Плужникова. – Откель у меня деньги на персики, они дорогие, как сто собак!
– Кстати, о собаках! – сквозь небольшую толпу соседей, активно обсуждающих риски прогулок под балконами и дороговизну продуктов питания, протиснулась Татьяна Петровна с пластиковой миской в руке. – Иди покушай, детка!
Все замолчали, глядя, как старушка-учительница ставит перед своей спасительницей угощение.
– Никак борщ с говядиной? – пошевелив носом, уточнил Василий Челышев и вздохнул.
– И откель у тебя, Танька, деньги на говядину? – моментально завелась скандальная бабка Плужникова.
Я тихо отделилась от толпы и пошла домой.
Я не чудо-собачка, меня борщом никто просто так не накормит, придется самой позаботиться о лазанье насущной.
Во второй половине дня мне позвонил незнакомый юноша.
– Здравствуйте, Еленыванна, – сказал он избыточно почтительно. – Это Данила с телевидения, вам Екатеринмихална звонила…
– Здравствуйте, Данила… а по батюшке как?
– А чего сразу по батюшке? – озадачился юноша.
– Ну, не по матушке же? Вроде не за что пока, – развеселилась я.
– Ну, Андреевич я…
– Даниландреич, стало быть…
– Ой, давайте я буду просто Данила, можно Даня!
– Только если я буду просто Елена!
– А можно?! – юный Андреич и удивился, и обрадовался. – Вы ж у нас тут эта… живая легенда!
– Живая – это хорошо, – я непроизвольно поморщилась.
Дожила! Восторженные телевизионные новобранцы воспринимают меня как ветерана Пунических войн!
– Ну, когда мы приступим? С чего начнем? – юный Андреич рвался в бой.
– С личного знакомства? – предложила я. – Как насчет кофе с круассаном или чая с ватрушкой?
– Это я всегда с удовольствием!
Я удовлетворенно кивнула: не обманула Катерина, из юноши в самом деле может получиться толковый оператор.
Для тружеников камеры и микрофона неизменно хороший аппетит и способность есть когда угодно и что угодно про запас, как это делают верблюды, считай, наипервейший показатель профпригодности. Даже важнее, чем семижильность, умение за минуту собираться по тревоге, крепкие плечи и нервы, руки без дрожи и точный глазомер.
Мы договорились о завтрашней встрече, и я пошла разогревать обед: как раз вернулся со своей практики вождения Колюшка.
– Как прошло сегодняшнее занятие? – осторожно поинтересовалась я, когда сын сел за стол.
– Не так как вчерашнее: сегодня никто не взорвался, – ехидно ответил потомок. – Тебя же именно это интересует?
– В том числе да. А по поводу вчерашнего взрыва что слышно? – я отбросила церемонии, спросила прямо: – Наверняка ученики и работники автошколы обсуждают эту тему и что говорят?
– Кто что, – Колюшка принялся за лазанью. – Мой инструктор – что их трясут, как грушу, выясняют, как в машину взрывное устройство попало.
– И как? – заинтересовалась я.
– Похоже, что с личными вещами. Валина сумка лежала на заднем сиденье.
– Это значит, что взорвать хотели именно ее, – рассудила я.
– Ага. Валин инструктор крестится как заведенный, не нарадуется, что жив остался. Он же вообще-то тоже в машине сидел, но вылез, чтобы со стороны посмотреть, как она будет выполнять заезд в гараж и параллельную парковку.
– Это, конечно, хорошо, что он вылез, но подозрительно, – заметила я.
– Вот-вот! – сын поднял вилку. – Следователь, похоже, тоже так считает. Инструктор, его Максим зовут, жаловался, что из него душу вынули, расспрашивая, что да как.
– В смысле?
– В смысле, когда и где он Валю в машину сажал, как маршрут выбирал и упражнения планировал, почему оставил ученицу в машине одну… Есть еще что-нибудь?
– В смысле вопросов? – не поняла я.
– В смысле еды! Я бы не отказался от добавки, – сын вытянул шею, присматриваясь к кастрюлькам на плите.
– Могу предложить булку с маком.
– Лучше две!
– Держи, – я выдала юному проглоту две булки и кружку компота. – И продолжай.
– Продолжаю, – сын впился зубами в сдобу.
– Не есть продолжай! Хотя и есть, конечно, тоже. Рассказывай! Как объясняет свои действия инструктор Максим?
– Никак не объясняет. А что такого-то? Валентину он всякий раз встречал на парковке у торгового центра. Она приезжала туда на своей машине…
– Постой, какая своя машина? У нее же еще не было прав!
– Прав не было, а своя машина уже имелась, – сын доел первую булку и скривил лицо в недовольной гримасе, но не в адрес производителей выпечки: – Богатый старый муж раскошелился на новую «Тойоту» и личного водителя. Тот девчонку и возил. Из дома забирал, доставлял к ТЦ, там она пересаживалась в учебную машину и ехала заниматься на автодром. Потом назад на парковку, в «Тойоту» и домой. Я так понял, старый пень молодую жену жестко контролировал, не оставлял без присмотра.
– И все равно недосмотрел, видишь, убили ее, – я отвернулась к мойке, чтобы заняться грязной посудой.
– Теперь ты мне расскажи, что я пропустил? – сын покончил с обедом, но не спешил вставать из-за стола. – Что за цирк с собачками у нас во дворе? Пацаны в углу строят виллу из картонных коробок, одеяло расстелили, на нем какая-то Каштанка дрыхнет, как у себя дома, и никто ее не гонит, наоборот: миски с кормом в ряд стоят, обед из трех блюд минимум, только компота не хватает, – тут он заглянул в свой стакан и протянул его ко мне, безмолвно требуя добавки.
– Собака рыжеватая, похожа на помесь спаниэля с просяным веником? Это спасительница Татьяны Васильевны, – я налила потомку еще компота.
– Старой училки?
– Точно. Она, собака эта, вовремя увела сегодня бабулю из-под обрушившегося кондиционера. Возможно, жизнь ей спасла.
– И все? – сын выразил сомнение. – Спасла одну старушку – и сразу стала героиней всего двора? Ты правда думаешь, что наши пацаны так высоко ценят жизнь придирчивой училки русского и литературы?
Я обдумала сказанное и признала:
– Ты прав. Кажется, я тоже что-то пропустила. Спрошу у Маринки…
Тихо, чтобы не мешать работающему за своим компом мужу, я сходила в комнату за оставленным там мобильным и позвонила нашей управдомше.
– Ну что еще, что?! Ни сна, ни отдыха измученной душе! – с ходу заныла в трубку Лосева.
Она, между прочим, моя бывшая однокурсница – тоже на филфаке училась, но как-то переквалифицировалась в управдомы.
– Не плачь, девчонка, пройдут дожди, – игнорируя плаксивый тон собеседницы, бодро сказала я. – И вообще все пройдет, и это тоже.
С Маринкой надо знать, как разговаривать: она феноменальная хныкса и пессимистка, у нее все всегда плохо.
– Что – это? – спросила она с подозрением.
– Ты мне расскажи, – предложила я. – Что за суета вокруг собаки? По-моему, Белке и Стрелке во время предполетной подготовки меньше внимания было, чем этой нашей Каштанке.
– Анжеле, – поправила меня Маринка.
– Кому?!
– Собаку назвали Анжелой, – объяснила управдомша. – Хотели Ангелом, но ветеринар сказал, что она далеко не кобель.
– А что, и ветеринар уже был? – я искренне удивилась.
Чтобы жители нашего дома дружно воспылали такой любовью к приблудному четвероногому, должно было случиться что-то совершенно особенное!
– А, так ты не в курсе, – Маринка повеселела. Она любит поболтать, особенно в режиме просвещения темных масс. – Ну, тогда слушай. Как Васильевна накормила собаку, ты видела, потом народ разошелся, во двор вышли дети. Старшие мальчишки Челышевых, оболтус Прокопенко, младший Косов – ну, ты знаешь эту гоп-компанию. Короче, затеяли они в футбол играть, но Катька Челышева отогнала их подальше от своих окон, чтобы опять ей стекла не побили.
– Я про собаку узнать хотела!
– Я про собаку и рассказываю. Она лежала на газоне, отдыхала, должно быть, после сытного обеда. Но не спала, за происходящим приглядывала. И тут кто-то из старших пацанов пнул по мячику так, что он на дорогу полетел, а Лешка Косов – он типа на воротах стоял – со всех ног за ним, за мячом то есть. И выскочил бы, дурень, прямо под машины, а они как раз на зеленый летели, если бы не эта собака.
– Она остановила Лешку? – не поверила я.
Младший Косов – весьма упитанный мальчик. Собака средних размеров в лобовом столкновении с ним была бы сметена и повержена.
– Она остановила мяч! Точнее говоря, отбила его обратно – и прямо в ноги Лешке! Он и упал. Нос разбил, зато под «КамАЗ» только шапочка угодила.
– Какая шапочка? – я ощутила легкое головокружение.
– Да бейсболка, что на Лешке была! Она на проезжую часть укатилась – и все, всмятку!
– Вот это история! – подивилась я. – Собака, получается, подтвердила свой статус ангела-хранителя!
– Ну! Потому Верка Косова и окрестила ее Анжелой! И зацеловала прям всю, и говяжью вырезку ей скормила, и к ветеринару свозила.
– К ветеринару-то зачем? Собака как-то пострадала?
– Как выяснилось, у нее есть ушибы и ссадины. Это Верка обнаружила, когда ее обнимала как родную. Ветеринар сказал – похоже, собаку недавно били палкой, а вообще-то она домашняя, ухоженная. Груминг там, когти подстриженные… А на шее у нее узел болтался, видно, к ошейнику была веревка привязана. Странно, ошейник хороший, кожаный, а вместо поводка простая веревка?
– Может, собаку украли у хозяев? – предположила я. – Увели на веревке, а она сорвалась и убежала, но не нашла путь домой.
– Годная версия, – согласилась Маринка. – Надо бы запостить в соцсетях объявление, что найдена собака. Пойду, сделаю это, а потом попрошу всех жильцов расшарить эту публикацию.
– Давай.
Я благословила управдомшу на доброе дело и села за работу.
На редактуру дамского романа у меня было три дня, пошел уже второй, а я еще и до середины текста не добралась. Как оставила героиню после первой эротической сцены, так она и валялась до сих пор в объятиях возлюбленного.
С копчиком, отбитым о ребро, и множественными повреждениями от царапающих взглядов.
Бедная женщина!
К вечеру погода испортилась, полил дождь, да такой сильный, что промятая колесами лужа под воротами, на выезде со двора, превратилась в славное море – священный Байкал, свободно раскинулась вдоль и вширь и даже залила первую ступеньку крыльца.
Колян, опасливо поглядев в окно на это безобразие, спросил дрессированный ИИ в своем смартфоне:
– Сири, какой прогноз погоды на завтра?
– Завтра днем будет преимущественно ясно, солнечно, воздух прогреется до двадцати двух градусов, – немного подумав, жизнерадостно ответила виртуальная помощница.
– Можешь называть меня Повелитель, – услышав позитивный ответ, благосклонно разрешил Колян.
– Хорошо, я буду называть вас Повелитель, – сговорчиво согласилась Сири и, подумав, подхалимски добавила: – Повелитель – красивое имя.
– Сири, я твой отец! – откровенно наглея, заявил Колян.
– И мы будем вместе править галактикой! – радостно подхватила подлиза-Сири. – Как отец и интеллектуальная система!
– Вообще-то он МОЙ отец! – ревниво напомнил Коля-младший.
– Третьим будешь, – успокоил его отец и повелитель.
– Короче, вы на троих распатроните галактику, – хмыкнула я.
И подумала, что надо бы выяснить мое место в этой иерархии. Я при таком раскладе буду мать и повелительница – или так, пятое колесо в космической телеге?
Непогода прозрачно намекала, что надо бы пробираться в высшие эшелоны власти: в низших всем, кроме рыб и жабродышащих, в ближайшее время будет некомфортно.
– Очередной великий потоп! – встав рядом со мной у окна, прокомментировал происходящее за бортом Колян.
Дождь лупил по моревидной луже, та волновалась, шла рябью, как змеиная шкура. Зрелище завораживало.
– О! Ты слышишь? – муж сунулся ближе к стеклу и приоткрыл оконную раму.
Вместе с водяной пылью в помещение проник мужественный голос:
– Врагу-у-у не сдае-отся наш го-ордый «Варяг»!
Не попадая ни в ноты, ни в ритм дождя, барабанящего весьма энергично, из-за угла выплыл Василий Челышев.
– Набрался, – резюмировал Колян.
– Во всех смыслах, – поддакнула я.
На ногах у Василия были резиновые сапоги, но он то и дело загребал ими воду. Куртка с капюшоном, в нормальном состоянии серая, потемнела – промокла насквозь.
Колоколом бумкнула железная дверь подъезда.
– Ах ты ж, гад! – громко и почти восторженно вскричал женский голос.
Пение Василия достигло слуха его супруги Катерины.
– Ну, я тебе сейчас!
Формулировка грешила неточностью, но Василий, похоже, прекрасно понял, что его ждет, и резко сменил курс, повернув на девяносто градусов от крыльца, к которому собирался причалить.
По морю-луже прошла волна, покачнувшая большую ветку, – ее муж нашей управдомши Марины Семен Петрович заботливо воткнул в колодец ливневки, с которого водой выбило крышку.
Ветка пошатнулась, листья на ней затряслись.
Василий заметил это движение и, видимо, расценил его как призыв.
Он сменил репертуар, лирично запел:
– Бе-елая бере-оза… под моим окно-ом… – и рывками, качаясь под действием принятого на грудь, пошел к воспеваемой «березе».
– Стой! Куда ты, дубина?! – рявкнула с крыльца, как с трибуны, Катерина.
– Эх, дуби-инушка, ухнем! – грянул Василий.
Дотянулся до дубинушки-березушки, широким жестом обнял ее, и да, ухнул!
– Там же люк, придурок! – взвизгнула Катька. – Ой, ма-а…
Закачалась, медленно поплыла по волнам освобожденная из плена люка ветка. Василий, занявший ее место, на секунду скрылся под водой, но тут же вынырнул и захрипел.
Меня обдало ветром: Колян сорвался с места, выскочил из квартиры, запрыгал вниз через две ступеньки.
Так и побежал в мягких домашних тапках из овчины, сообразила я, машинально отметив отсутствие грохота, который должны были бы производить гигантские шаги супруга.
– Что? Что случилось?! – прибежал из своей комнаты сын – на голове наушники, на лице испуг.
– «Варяг» тонет, – пробегая мимо него (и тоже в тапках), коротко ответила я и выскочила за дверь.
– Мам, ты совсем с ума сошла? – вдогонку поинтересовался непочтительный отпрыск.
Я сказанное им запомнила и даже успела, пока бежала вниз, сделать правильный вывод: так-так, значит, сынок считает, что обычно его любимая мама слегка не в себе! Ладно, проведем воспитательную беседу.
Потом. Когда предотвратим затопление «Варяга»…
Но принять участие в экстренных спасательных работах я не успела. Опоздали даже Колян и Катерина, бросившаяся с крыльца, как ее тезка, героиня пьесы Островского, с утеса.
Рыжая собака, названная Анжелой, опередила всех.
Когда я вылетела из подъезда, затормозив на крыльце у захлестываемой волнами нижней ступеньки, Василий уже отдалялся от невидимого теперь люка малым задним ходом, буксируемый вцепившейся в его куртку собакой.
– Р-родненькие вы мои! – причалив к крыльцу, захрипел спасенный и полез обниматься почему-то к Коляну, игнорируя собственную супругу.
Та, впрочем, тоже кинулась на шею вовсе не мужу: Катерина трясла и тискала мокрую собаку. А та и сама дрожала – во все стороны летели брызги.
– Вот! – прибыли новые действующие лица: из подъезда выскочили Маринка с мужем. – И вот!
Практичные Лосевы прибежали с пледами. Одним укутали Василия, другим собаку.
– Мне бы чего погорячее, – откашлявшись, просительно сказал Челышев.
– Погорячительнее тебе? – тут же завелась Катерина, тряся кулачками в опасной близости от физиономии супруга. Тот отворачивался и страдальчески кривился. – Ах ты ж, гад такой! Нажрался – и топиться, а у тебя, между прочим, дети! Кредиты! Ипотека еще не выплаченная!
– Ну-у, понеслась! – Многодетный отец повернулся и, спасаясь от набегающей сзади благоверной, скрылся в подъезде.
На крыльце остались пятеро: мы с Коляном, Лосевы и собака.
– Сема, ветку надо обратно воткнуть, – посмотрев на лужу, сказала мужу Маринка.
– Сейчас, только заброды надену, – Семен Петрович повернулся и пошел в подвал, где он хранит свое снаряжение рыболова.
– А Желечку в подъезде устроить, – продолжила распоряжаться управдомша.
Я поглядела на газон, где днем пацаны соорудили Анжеле виллу из коробок. Картонки размокли и покривились. Очевидно, собака пряталась от дождя под навесом на крыльце первого подъезда, оттуда и высмотрела утопающего…
– У нас есть коврик из пенки, им никто не пользуется, Анжеле на нем не холодно будет, – вспомнила я и заспешила вверх по лестнице.
Заодно с ковриком принесла пару сосисок.
Маринка притащила миску собачьего корма – надо же, обделила любимого чихуахуа! Колян тем временем отжал и выкрутил снятый с собаки мокрый плед и затейливо пристроил его сушиться на почтовых ящиках, заодно отгородив угол, где мы устроили на постой нашу рыжую подругу.
– Кодовым замком пока не пользуемся, – предупредила еще Маринка и подперла дверь подъезда кирпичом. – Все, я пошла к себе. Надо проинформировать жильцов.
Я присела на корточки рядом с псиной, охотно улегшейся на пенку.
– Ты отдыхай уже, подруга, – сказала я ей, и пушистый собачий хвост застучал по полу, а шершавый язык прошелся по моей руке. – Хватит на сегодня героических подвигов.
– Апчхи! – чихнул Колян.
– Вот, я правильно говорю, – кивнула я на мужа. И, спохватившись, встревожилась: – Ты что, простудился? Ну конечно, помчался на улицу в тапках, ноги промочил!
– А сама-то ты, можно подумать, в галошах прибежала! – огрызнулся супруг.
Из подвала на выход мимо нас, громко бухая литыми резиновыми забродами длиной до бедер, проследовал невозмутимый Семен Петрович в брезентовом плаще с капюшоном.
Мы молча проводили его уважительными взглядами, прощально помахали героической собаке и пошли к себе.
– Куда это вы ушли? – открыв нам дверь, спросил Колюшка. И, посмотрев на наши ноги, добавил в голос печального удивления: – В белых тапках…
– К счастью, не в последний путь! – бодро ответил Колян и задорно чихнул.
– Не говори так, – я поежилась. – Слава богу, все живы. И даже будут здоровы, если быстро согреются… Сын, сделай чаю с малиной! Колян, бегом в ванную – парить ноги, а я найду нам сухи тапочки и теплые носки.
Четверть часа спустя мы сидели на кухне. Пили горячий чай и наблюдали, как в стиралке кувыркаются тапки из овчины, время от времени прижимаясь изнутри к стеклу дверцы, как белые меховые лапы какой-то зверюшки.
Тема странных животных, конечно, не закрылась. Управдомша в красках пересказала в домовом чате последнюю историю с участием приблудной псины и попросила всех расшарить в соцсетях ее пост «Найдена собака».
Мнения жильцов разделились. По большей части народ высказывался в духе «такая корова нужна самому», возражая против поиска хозяев Анжелы.
Однако Вера Косова напомнила, что собаку, по словам ветеринара, били палкой, так что разобраться с ее хозяевами все-таки нужно. Если они жестоко обращались с животным, мы им, как минимум, сделаем внушение и Анжелу не отдадим.
При этом желающих взять собаку на постой к себе в квартиру пока не нашлось.