До последнего вздоха Горская Евгения

Есть особый род детективов, памятный и любимый мной с советских времен. Кто помнит – в силу возраста, – тот меня поймет, кто не помнит – заодно и узнает, ибо этот род чтения, на мой взгляд, один из самых увлекательных.

Это детективы «про ученых».

Не пугайтесь, это вовсе не означает, что книжка переполнена формулами или заунывными рассуждениями о месте науки в современном мире. Просто в главных ролях задействованы научные сотрудники, руководители лабораторий, благородные подвижники от науки, нахальные молодые гении, знающие о жизни все, проходимцы, мечтающие сделать себе имя за чужой счет…

Сдается мне, сегодня эта тема – науки, ученых, людей, которые работают головой, – вновь становится одной из самых интересных и – да простят меня читатели за банальность! – востребованной и популярной. Просто потому, что время пришло! Ей-богу, героями романов уж дальше просто не могут быть сплошь полицейские, бандиты с пистолетами-кастетами и разного рода жулики, от самых процветающих, прикупивших на краденое яхты и острова, до глубоко несчастных, падших, ворующих на базаре кошельки у зазевавшихся бабушек!..

Я глубоко убеждена, что «герой нашего времени», о поисках которого так много рассуждают в последние несколько лет, как раз и есть – ученый. Совершенно при этом неважно, в какой области он работает – в области высоких технологий, космических исследований, биологии или агрохимии. Каждая область важна и нужна людям, а мы, читатели, так давно не читали книг о людях, которые всерьез делают что-то важное и нужное, а не воруют, убивают и грабят с одной стороны, а с другой – гонятся, хватают и сажают за решетку.

Новая книга Евгении Горской «До последнего вздоха» продолжает традицию классического детектива: она легка, логична и умна. Написанный фирменным изящным слогом роман читается залпом, в одну ночь – как и положено всякому хорошему детективу.

Татьяна Устинова

Он все тщательно продумал, постарался учесть все возможные риски. Он был прагматиком, понимал, что надо не надеяться на успех, а обеспечить этот успех совершенством своего плана.

План он готовил долго, критически обдумывая каждую деталь. План получился отличным, человек был собой доволен.

И только потом, когда все уже случилось, некая надоедливая мысль не давала ему спокойно гордиться собой. Он не сразу осознал эту мысль и не сразу вспомнил, что видел в одном из темных окон дома красный сигаретный огонек.

Скорее всего, никакой опасности огонек не представлял, но чувство хорошо проделанной работы не наступало, вызывая раздражение и тревогу.

Ночь пахла липой. Лето выдалось холодным, липа цвела позже обычного.

Даша отодвинула створку окна лоджии, посмотрела вниз, на блестящий после небольшого дождя асфальт, и, чувствуя угрызения совести, что позволяет себе травиться, когда вокруг так восхитительно свежо, закурила.

Она впервые за три года замужней жизни осталась одна и никак не могла заснуть в пустой постели. Денис еще час назад прилетел в Мюнхен, где их фирма делала с немцами какую-то оптику, и сразу послал ей эсэмэску, а она так и продолжала ворочаться с боку на бок. Вообще-то она клятвенно обещала мужу бросить дурную привычку, но сдержать обещание все никак не получалось.

Из-за темного облака высунулся тоненький серпик убывающей луны, желтые фонари внизу высвечивали на мокром асфальте зыбкие дрожащие дорожки. Темный силуэт неожиданно возник прямо под Дашей. Человек сделал несколько шагов, наклонился к большой темной машине, стоящей среди ряда других, распрямился, пошел дальше. Даша загасила сигарету, постояла несколько минут, с удовольствием вдыхая запах липы, тянущей ветки прямо к ней, легла в постель и сразу заснула.

Взрыв под окнами раздался, когда она уселась с чашкой кофе.

Потом она отчетливо помнила чувство тупого недоумения и нереальности, которое накрыло ее тем страшным утром. Взрыв был несильный, разворотило только одну машину. О том, что при этом погибли Ирина Сергеевна и Вячеслав Аркадьевич, она узнала от столпившихся внизу соседей уже после приезда полиции и «Скорой».

Полицейские разговаривали со всеми, и с Дашей тоже, но ничего стоящего она рассказать не смогла, потому что человека, крутившегося ночью у машин, не разглядела, да и едва ли могла разглядеть при свете тусклых фонарей, да еще с высоты пятого этажа.

Нужно было позвонить на работу, но Даша, поднявшись в квартиру, почему-то не могла себя заставить, хотя погибшие вовсе не являлись ей близкими людьми.

Ирина Сергеевна жила в соседнем подъезде и была подругой Денискиной мамы, то есть Дашиной свекрови. Будущая свекровь незадолго до свадьбы через Ирину устроила Дашу в фирму, где они обе, и Даша, и Ирина Сергеевна, до сих пор работали. Работа Даше нравилась, и коллектив нравился, и она была искренне благодарна свекрови и Ирине.

Прогулы в фирме не приветствовались, Даша заставила себя взять в руки телефон, позвонила сначала начальнику, потом помощнице и подруге Свете Мансуровой.

– Ты где? – сразу заволновалась Света. – Максим тебя уже спрашивал.

– Я ему звонила, – вздохнула Даша. – Сейчас прямо под моими окнами Ирину взорвали. Ирину Снетко. И ее жениха.

– Что?! Как это взорвали? Насмерть?

– Насмерть. Взорвали машину, когда Ирина с женихом в нее садились. Они оба погибли, а больше никто. Еще соседние машины пострадали, но не сильно.

– А твоя?

– Нашу Денис, слава богу, с другой стороны дома оставил. – Радоваться целости транспортного средства, когда погибли люди, было нехорошо, и Даша испытала угрызения совести.

– Поймали кто взорвал?

– Нет. Нас всех опрашивали.

– Не найдут, – уверенно сказала Света.

– Посмотрим. Слушай, я, кажется, его видела. Киллера. Вышла ночью покурить на балкон, а внизу мужик около машин ошивается. Правда, я его совсем не разглядела.

– А он тебя видел? – ахнула подруга.

– Не знаю. Не думаю. Света, я сегодня не приду. Если кто будет спрашивать, пусть домой звонят. Или на мобильный.

– Конечно. Не беспокойся. Выпей успокоительного, обязательно. Сейчас у тебя шок, а потом может быть нервный срыв, – запричитала Света. – Если у тебя успокоительного нет, я сейчас привезу.

– Да ну тебя, – остановила ее Даша. – Не будет у меня никакого срыва. Пока. До завтра.

Даша покрутила в руках телефон, вздохнула, позвонила свекрови и опять коротко рассказала о непридуманном утреннем кошмаре. Наталья Вениаминовна тихо заплакала, Даша ей посочувствовала.

С Ириной свекровь дружила с детства и очень радовалась, когда у подруги наконец начала складываться личная жизнь.

Ирине Сергеевне в личной жизни не везло. Когда-то ее бросил жених, она долго и тяжело страдала. Потом встречались мужчины, но все неудачно. Конечно, подробностей свекровь не рассказывала, да и вообще все это говорилось мимоходом. Впрочем, история Ирины Дашу занимала мало и была ей, в общем-то, неинтересна.

Знакомство Ирины с Вячеславом Аркадьевичем произошло случайно и прямо на Дашиных глазах. Они со Светой вышли с работы и прощались у поднятого шлагбаума, под которым со стоянки выезжала Ирина на своем «Пежо». Правда, тогда они не знали, что это машина Ирины Сергеевны, поняли потом, когда Ирина стукнула вбок откуда-то взявшийся большой джип.

Бледная Ирина вышла из машины, из джипа вылез высокий дядька с короткой стрижкой и седыми висками. Даша тогда до смерти перепугалась за Ирину Сергеевну, мужик казался законченным бандитом из девяностых, но вместо воплей и нецензурной брани произошел вполне мирный разговор.

Дядька пошутил, Ирина заулыбалась, Даша и Света попрощались и разошлись в разные стороны, поскольку ехать им нужно было в противоположных направлениях.

Потом секретарша директора рассказала Свете, что Ирина Снетко ударила машину какого-то родственника ее шефа, на свою беду, зачем-то заехавшего за шефом в тот вечер. Но у нее, то есть у секретаря, не только шеф замечательный, но и его родственники тоже, потому что обошлось все вполне мирно, Снетко угощали кофе с коньяком в кабинете директора, а потом родственник повез Ирину Сергеевну домой на своей, если честно, не слишком побитой машине.

Этот джип с уже выправленной дверью Даша потом много раз видела у своего дома. Как зовут Ирининого поклонника, сообщила свекровь, а еще подтвердила то, что Даша уже знала – поклонник является Дашиному директору родственником. Человек он одинокий и очень обеспеченный, очень Ирочку любит, и дай бог, чтобы у них все сложилось.

Одной в пустой квартире было непривычно и решительно нечего делать, Даша даже пожалела, что решила не ехать на работу. Попробовала читать новый детектив, который начала накануне, но сюжет не увлек, и она отложила планшет.

На липу за окном села серенькая птичка, покачалась на ветке, улетела. Как называется птичка, Даша не знала, посмотреть в интернете поленилась.

Давно пора было пообедать, но готовить для себя было лень, Даша выпила чаю с бутербродами, вымыла чашку и все-таки постаралась углубиться в детектив.

К Вячеславу Николай Телепин относился неплохо, при нечастых встречах с дядей жены охотно с ним беседовал, хотя вообще-то был не слишком разговорчивым и пустой родственной болтовни не любил. Вне встреч с родственником Николай о нем вообще не вспоминал, разве что когда жена напоминала, и уж совсем не мог подумать, что известие о смерти Вячеслава Аркадьевича выбьет его из колеи настолько, что он впадет в тупое оцепенение. Чем-то другим его теперешнее состояние назвать было трудно, поскольку он, положив телефон на стол, уже минут двадцать сидел, глядя на висящий напротив портрет президента, и тихо покачивался в удобном кресле.

В кабинет заглянула секретарь, напомнила про совещание, которое он собирался созвать в два часа.

– Я сейчас уеду, – хрипло проговорил Телепин. Говорить почему-то было трудно. – Извинись за меня перед всеми.

Секретарша исчезла. Он тяжело поднялся, постоял, глядя на стопку бумаг на столе. Стол он привык оставлять чистым, но сейчас только вздохнул и направился к двери. Остановился, выключил кондиционер, еще раз огляделся, вышел и запер дверь.

Садясь за руль, пожалел, что не вызвал такси. Хотелось отвалиться на спинку сиденья, закрыть глаза. А еще больше хотелось заснуть и проспать сутки или даже несколько суток.

Он так и не понял, кто сказал жене о смерти дяди. Викуша плакала, просила его немедленно приехать. Так бывало всегда, даже в самых ерундовых ситуациях. Впрочем, сейчас ситуация была не ерундовой.

Вячеслав был крупным бизнесменом. Не олигархом, но суммами оперировал такими, которые кажутся обычному человеку совершенно нереальными. Вообще-то ни Николай, ни Вика специально состоянием дяди не интересовались, просто иногда тот упоминал о сделках, иногда вел телефонные разговоры в присутствии племянницы и ее мужа. Так что представление о его материальном положении они имели.

Дома пахло валерьянкой или чем-то похожим. Вика лежала на диване, закрыв глаза. Николай подошел, погладил жену по плечу.

– Я тебя не разбудил?

– Ко-оля, ну как же это? – Вика открыла глаза, всхлипнула. – Славик был таким хорошим человеком. Господи, ну у кого рука поднялась?

Николай был твердо уверен, что хороший в христианском смысле слова человек никогда не нажил бы у нас такого состояния, но спорить с женой не решился. Он никогда с ней не спорил. Она была маленькой и глупенькой, и он старался об этом не забывать.

– Тебе нехорошо?

– Мне ужасно. Ужасно! Я пила корвалол, но он совсем не помогает. – Жена подвинулась, освобождая место рядом с собой, – садись.

– Что у тебя болит? – Он присел на краешек дивана, поцеловал ей пальцы.

– Мне плохо. Голова кружится. – Она повернулась на бок, положила голову ему на колени. – Коленька, мне так плохо…

– Ну, лежи. – Он погладил ее по волосам. – Ты обедала?

– Нет. – Она мелко потрясла головой. – Разве сейчас можно есть?

– Лежи. – Николай опять погладил жену, встал.

На кухонном столе осталась грязная посуда, он перенес ее в мойку, вытер тряпкой столешницу. Когда-то он предлагал купить посудомоечную машину, но у Викуши начинала болеть голова от одного упоминания, что придут чужие мужики, начнут сверлить, стучать.

Николай вымыл посуду, полез в холодильник, достал готовый замороженный суп из шампиньонов, Викуша его любила. Поместил контейнер в микроволновку, стал терпеливо ждать, когда полуфабрикат разогреется.

Зашелестел шелк халатика, жена появилась в дверях, укоризненно на него посмотрела, села в уголочек.

– Ну зачем ты мыл посуду? Она завтра придет и вымоет.

«Она», то есть очередная женщина из фирмы, занимающейся уборкой квартир, приходила дважды в неделю. Грязь Николая раздражала, он несколько раз предлагал жене найти постоянную домработницу, но Викуша от таких предложений только расстраивалась. Она терпеть не может чужих людей в квартире, у нее сразу начинает болеть голова, она очень плохо спит по ночам, ей нужно обязательно отдыхать днем, и чужая тетка, конечно, будет ей мешать.

Николай лучше всех знал, что спит жена как сытый здоровый младенец, но упомянуть об этом означало смертельно обидеть Вику, и он не упоминал. Вика постоянно чувствовала себя больной, и он ее жалел. Жена была слабой, а слабых он никогда не обижал, даже в детстве.

– Кто тебе сказал, что Слава?.. – Николай разлил суп по тарелкам.

– Вадик. – Она попробовала суп, поморщилась – горячо. – Ему позвонили из полиции, он туда поехал.

Вадим был старшим Викушиным братом. Отцы у брата и сестры были разные, но ни один из них в жизни семьи большого участия не принимал, детей растил брат матери, дядя Вячеслав.

Тещу Николай ни разу не видел, она умерла от рака как раз перед тем, как он познакомился с Викой. Собственно, знакомство и произошло у могилы Викушиной матери. Николай ездил на кладбище к деду и бабушке, редко, но весной обязательно, платил знакомому парню, давно работающему на кладбище, чтобы тот следил за могилой.

В тот день он недолго постоял, глядя на овальные фотографии на памятнике, выкурил сигарету, воровато оглянувшись, бросил окурок в поднимающуюся вдоль дорожки траву и тут заметил невдалеке девушку. Казалось, девушка сейчас упадет, она покачивалась и слабо хваталась рукой за ограду, и Николай не понимал, почему двое стоящих рядом с ней мужчин никак на это не реагируют.

К группке на безлюдном кладбище он пошел просто потому, что троица стояла на пути к выходу. Тогда он еще не знал, что Вика – его судьба и его счастье.

– Ну-ка прекрати, – прошипел девушке мужчина помоложе. – Хоть здесь представлений не устраивай!

Человек постарше пристально смотрел на темный камень памятника, не видя или стараясь не видеть ничего вокруг.

Девушка, не отпуская ограды, села на траву, замерла, держась руками за щеки. Тот, что помоложе, повернулся к ней спиной. Николай остановился на дорожке, шагнул в сторону, опять закурил, стараясь укрыться за кустами. Пожалуй, ему никогда в жизни не было никого так жаль, как эту незнакомую девушку.

Старший отвернулся от могилы, посмотрел сверху вниз на девушку, протянул ей руку. Девушка покачала головой, мужчина пожал плечами и, не оглядываясь, зашагал к выходу. Второй в несколько шагов его догнал, даже не взглянув на сидящую на земле спутницу.

Николай тогда смотрел на девушку и не уходил.

На счастье и на горе.

– Коля, что теперь будет? – с мольбой посмотрела на мужа Вика.

– Викуша, расскажи, что тебе сказал Вадик.

– Да ничего он мне не сказал! Ему позвонили из полиции, сообщили, что машину Славы взорвали, что он погиб. Что ты трешь виски? – Николай не заметил, что держит руки у лба.

– Ничего. – Он взял ложку, попробовал суп.

– У тебя болит голова?

Испуг в голосе жены нарастал, Николай заставил себя ободряюще улыбнуться.

– Ничего у меня не болит.

– Нужно немедленно померить давление.

Вика вскочила, побежала за тонометром.

– Викуша, перестань, – попробовал он ее остановить. – Я не старый дед.

– Как будто ты не знаешь, как много народу умирает молодыми! – Она вернулась с тонометром, принялась пристраивать у него на руке манжету, он терпеливо ждал. – Ну вот, так и есть. Давление у тебя повышенное. Я сейчас позвоню кардиологу.

– Нет, – отрезал Николай и виновато улыбнулся. Он всегда чувствовал себя виноватым, отказывая жене даже в малости. – Никуда звонить не надо.

Заниматься сейчас собственным давлением, едва превышающим норму, казалось чем-то совершенно кощунственным. Ведь только что не стало Вячеслава.

– Ты ходишь по жаре, и тебе напекло голову.

– Викуша, вероятность скончаться в нашем климате от солнечного удара равна нулю.

Ему было необходимо узнать, что же произошло с Вячеславом, но он понимал, что Вика не даст ему этого сделать. Она будет цепляться за мелочи и не позволит говорить о серьезном. Говорить о серьезном ей было страшно.

– Ты что! У меня подруга упала в обморок, потому что целый день ходила по солнцепеку.

– Я не хожу целый день по солнцепеку, – успокоил он.

Позвонить Вадиму хотелось нестерпимо, но он понимал, что придется дождаться ночи. Пока Вика не уснет, об этом нечего и мечтать.

В морге было холодно. Хотелось обнять себя руками, но Вадим сдержался, жест выглядел бы бабьим, недостойным.

Лицо под откинутым уголком простыни было совсем не тронуто взрывом.

– Это он, – хрипло подтвердил Вадим. – Левицкий Вячеслав Аркадьевич.

Потом он еще отвечал на какие-то вопросы, что-то подписывал, не читая, вопреки постоянным Славиным напоминаниям, что делать этого нельзя ни при каких обстоятельствах. Впрочем, Вадим и раньше редко следовал Славиным указаниям.

Казалось, что рядом с парнями из полиции он провел уйму времени, но на самом деле солнце стояло еще высоко, прохожие старались перемещаться в тени домов или деревьев, и веселый летний уличный гомон был в самом разгаре.

Ресторан он заметил случайно, постоял, разглядывая вывеску, решился и зашел внутрь. Есть не хотелось совершенно, не хотелось и пить, но он заказал сто граммов водки и салатик на закуску.

Водка не обожгла и не затупила мозги. Впрочем, он и без того был отупевшим, с самого утра. С того самого мгновения, когда узнал, что Славы больше нет.

Даже смерть матери не ударила по нему таким оглушающим шоком, как сегодняшнее известие. Правда, конца матери ожидали, и, как ни жестоко это звучит, ее смерть была избавлением для всех, и в первую очередь для самой умирающей.

Некстати вспомнилось, как Вика на похоронах заламывала руки, и выглядело это кощунством, потому что и Слава, и сам Вадим прекрасно знали, что в больнице Вика почти не бывала, а появившись, предпочитала через пару минут смыться.

Звонить сестре и выслушивать ее причитания было противно, и он не стал. Она была не способна любить кого-то, кроме себя, а сейчас Вадиму хотелось говорить только с теми, кто если и не любил Славу, то хотя бы уважал.

Он вылил в рюмку остатки водки, выпил одним глотком, отодвинул почти нетронутый салат, достал из кармана джинсов телефон. Пропущенных звонков оказалось много, он отключил звук вызова еще утром, когда пытался позвонить Славе, а ответил ему незнакомый голос. Как ни странно, Славин телефон при взрыве не пострадал.

На звонок из Вены следовало ответить. Его приглашали прочитать курс лекций, а он еще не сказал ни «да», ни «нет». Читать лекции Вадиму было лень, но платили за это неплохо, и он готов был согласиться.

Еще утром он считал, что нуждается в деньгах. Сейчас он стал богатым человеком.

Вместо Вены позвонил Владимиру Осокину, Славиному компаньону и помощнику. Ожидая соединения, подумал, что, пожалуй, ближе Володи у него сейчас никого нет. Вика не считается, Николай тоже. Вообще-то Николай Вадиму нравился, и он искренне не понимал, как тот выдерживает его сестру.

Осокин ответил сразу и, не здороваясь, глухо сказал:

– Приезжай. Приезжай в офис, Вадик.

– Ты знаешь? – не удержался Вадим. Можно было и не спрашивать, ясно, что Володя уже все знает.

– Знаю. Полиция только что уехала. Приезжай.

– Как ты думаешь?..

– Приезжай! – в который раз повторил Осокин.

Вадим послушал короткие гудки, сунул телефон обратно в карман. По совету полицейских, которые по радио учили несознательное население способам обезопасить свое имущество, делать этого было категорически нельзя. То, что лежит в заднем кармане брюк, говорили знающие люди, самая легкая добыча для воришек. Вадиму везло, у него ни разу ничего не украли.

Радио Вадим любил слушать в машине. Иногда включал и когда работал, но, работая, он переставал воспринимать все, что не относилось к работе, и тогда даже самые умные рассуждения его не занимали, он их просто не слышал.

Лезть в метро не хотелось, Вадим снова достал телефон, вызвал такси. До офиса – небольшого помещения в полуподвале старого сталинского дома – доехали быстро. Летом пробок почти не бывает.

Офис Слава снимал давно, с незапамятных времен. Менялись фирмы, которые приобретал дядя, а офис был все там же, в тихом переулке. Вадим помнил его с детства, мать брала его с собой, когда ехала к брату выпрашивать деньги. Впрочем, такое случалось нечасто, Слава следил, чтобы деньги у сестры не кончались.

Дверь, обычно запертая на кодовый замок, оказалась открытой. Вадим вошел в душный коридор, толкнул дверь Славиного кабинета, окунулся в прохладный воздух работающего кондиционера.

– Заходи. – Осокин, сидя за дядиным столом, кивнул ему на стул рядом.

– Ты знаешь, кто его?.. – Видеть Осокина на Славином месте было неприятно.

– Не дури, – поморщился компаньон. – Сейчас не девяностые.

– Кончай! – устало отмахнулся Вадим. – Мне-то не рассказывай, что у него врагов не было.

– Враги есть у всех, – кивнул Осокин. – Если подумать, то и у тебя. Но бизнес у нас никто отнять не пытался и не пытается, это я тебе точно говорю.

– И у тебя никаких предположений?

– Никаких. Правда. У нас не настолько крупный бизнес, чтобы заинтересовать власть имущих. И не настолько мелкий, чтобы всякая шушера полезла. Я не знаю, кому выгодна его смерть.

– Она выгодна нам, – усмехнулся Вадим. – Мне и Вике. Но я его не убивал, и Вика тоже. У нее мозгов не хватит.

За окном послышался шум остановившейся машины и почти сразу стук дверцы, неясные голоса.

– Я не знаю, кто его убил, Вадик, – помолчав, признался Осокин. – Не знаю.

– Зачем ты меня звал? – Вадим встал, привалился боком к итальянскому книжному шкафу. Итальянские шкафы Слава приобрел пару лет назад, до этого мебель в офисе была дешевой, Вадиму даже казалось, что дяде нравится шокировать посетителей.

– Полиция тут немного поискала. Поговорили со всеми, компьютер Славкин забрали. Сейф заставили открыть, но там почти ничего не было. Тыщ сто деревянными, они их не тронули. Квартиру его обыскивали?

– Не знаю. Со мной разговоров на эту тему не было.

– Поезжай туда. Если есть следы к убийце, их надо искать не здесь.

– У меня нет ключей.

– Держи. – Осокин отъехал от стола вместе с креслом, выдвинул ящик, бросил на стол связку ключей. – Славка здесь запасные держал.

Вадим поднял скрепленные простым металлическим кольцом ключи, подбросил на руке.

– Володя, – наклонился к Осокину, – не сиди на его месте. Пожалуйста.

На улице уже не было жарко. Приятный ветерок трепал волосы проходившей мимо девушки, она откидывала их руками.

Пересилив себя, Вадим достал телефон, позвонил Вике.

Подошел к краю тротуара, поднял руку и через минуту ехал по направлению к Славиному дому. Девушка с непокорными волосами стояла на троллейбусной остановке, он зачем-то проводил ее взглядом, выворачивая шею.

Он понимал, что совершает ошибку, но мысль о сигаретном огоньке в темном окне не давала покоя, и он не выдержал, поехал к дому, где накануне заложил взрывное устройство. Приближаться к ряду припаркованных машин поостерегся, постоял на углу дома, из-за кустов боярышника оглядывая окна и подъезды.

Место взрыва не было огорожено, но выделялось поврежденным асфальтом. Заряд он рассчитал правильно, никаких лишних разрушений не возникло.

Сзади раздался шум, проехала белая машина, из открытого окна донеслась негромкая музыка. Он шагнул глубже в кусты. Едва ли его заметили из проезжающей машины.

Он опять оглядел темные окна дома, сосредоточился, вспоминая, как шел вчера, рассматривая номера машин. Дом он обвел глазами, когда заметил нужный БМВ. Он тогда еще заставил себя постоять, не подходить к машине сразу. Огонек мелькнул между листьями растущего поблизости дерева, отчетливо вспомнил он. Поэтому он и не почувствовал тревоги, сверху, где курили, разглядеть его было практически невозможно.

Его могли разглядеть, когда он двигался вдоль ряда машин.

Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза, заставил себя мысленно повторить вчерашний путь.

Через несколько минут он был уверен: курили на балконе третьего этажа, прямо над растущим внизу деревом.

Курящий наверху не опасен, успокоил он себя. Опознать незнакомого человека, увидев его только однажды, ночью, совершенно невозможно. С такого расстояния и днем непросто кого-то разглядеть.

Опять послышался шум машины, на этот раз проезжающий автомобиль был темным.

Ночь выдалась прохладной, в одной футболке стало холодно. Он выждал еще пару минут и не торопясь пошел к оставленной у соседнего дома машине.

Даша проснулась до будильника. Полежала, слушая негромкий птичий гомон за окном, и неохотно поднялась. Без Дениса было грустно и скучно, она быстро выпила кофе, влезла в джинсы, сколола на затылке волосы и оказалась на работе первой из лаборатории, даже раньше Светы Мансуровой. Света ездила из Подмосковья и предпочитала добираться пораньше, пока в электричках не так много народу.

Подруга примчалась через полчаса. Попыталась отпереть дверь ключом, не сразу поняла, что кто-то ее опередил, зашуршала кодовым замком. Лаборатория запиралась на кодовый и обычный замки, и у всех сотрудников были ключи.

– Ты не спала! – ахнула Света, увидев Дашу за рабочим столом. – Я тебе говорила, что нужно принять успокоительное!

– Некролог видела? – не слушая глупостей, спросила Даша.

Внизу, в холле, висела большая фотография Ирины Сергеевны Снетко, замечательного специалиста, работающего в фирме со дня ее основания. Под фотографией в вазе стояли гвоздики, все это выглядело казенно, и Даше стало обидно за веселую остроумную Ирину.

– Видела, – кивнула Света. – Фотка хорошая, да? Ирина красивая такая получилась.

– Да, – подтвердила Даша. – Красивая.

– Вот ведь не повезло! – Света бросила сумку около своего компьютера, привалилась к Дашиному столу. – Ну ладно, друга ее убили. А ее-то зачем?

– Не повезло. Да уж. Слушай, а откуда все узнали, что ее убили? – Даша отъехала от компьютера, посмотрела на подругу снизу вверх.

– Понятия не имею. От ментов, наверное. Когда я Максиму сказала, что ты не придешь, он про Ирину уже знал. Моя бабушка всегда говорила, что плохие вести доходят быстро. – Подруга задумалась, вздохнула. – Ты правда киллера видела?

– Не уверена. Но даже если и видела, никогда его не узнаю. Ночью и знакомого-то не узнаешь.

– Мужчина?

– Я даже в этом не уверена, – призналась Даша. – Он был в брюках, это точно.

Договорить им не дали. Пришел начальник Максим, Даша принялась показывать ему результаты своих опытов, и день закрутился привычной суетой.

Перед самым обедом позвонила свекровь:

– От Дениски ничего нет?

– Я утром с ним по скайпу разговаривала, – отчиталась Даша. – У него все нормально.

– Никак не могу поверить, что нет Ирочки, – помолчав, вздохнула Наталья Вениаминовна. – Мы ведь с ней еще в детский сад ходили.

– Наталья Вениаминовна, а у нее родственники есть? – неожиданно спросила Даша.

– Тетя и двоюродная сестра, – сразу ответила свекровь. – Я у ее тетки вчера была, она в себя прийти не может. Я даже хотела с ней ночевать. Старый человек, страшно одну оставлять.

– А ее дочь?

– В Германии. Замужем за немцем, давно уже. Должна приехать на похороны. Вообще-то сестры, Ирина мама и тетя, особо дружны не были. Ну и Ира с Ксенией, с двоюродной сестрой, тоже. Встречались пару раз в год на днях рождения. Знаешь, – грустно сказала свекровь, – Ира была на редкость хорошим человеком, и ужасно несправедливо, что ее смерть ни для кого не явилась настоящим горем. Тетка попереживает и успокоится, сестра тоже. Я тоже попереживаю и успокоюсь. Еще несколько наших подруг посокрушаются. И все.

– Ну а что же хорошего, если один человек умирает, а другой потом всю жизнь страдает? – не согласилась Даша. – Это еще хуже.

Она не успела положить трубку, как прибежала Света. Глаза у подруги горели, так бывало всегда, когда Света узнавала что-то интересное.

– Ты представляешь, кому дают должность Снетко? – пританцовывая от возбуждения, спросила подруга.

– Подожди, – опешила Даша. – Как дают? Она только вчера умерла.

– Ну и что? Должность же освободилась. Ты лучше подумай, кто получит должность.

– Кто?

– Ты сядь, – посоветовала подруга. – А то упадешь.

– Не упаду.

– Сафонова!

– Кто?! – не поверила Даша.

Катя Сафонова работала чуть больше года и была моложе Даши на год. Она была родственницей какого-то большого начальника, курировавшего фирму, о чем заявила сразу. Впрочем, это и без ее заявлений все знали. На своих начальников Сафонова смотрела пустыми глазами, прочих сотрудников совсем не замечала, и несчастные начальники старались от нее побыстрее избавиться. Потом как-то так получилось, что Сафонова стала кем-то вроде секретаря при заместителе директора Дерябко. Эта работа, похоже, Катю устраивала. Она давала указания от имени зама Дерябко и строго следила за их выполнением. Заму Дерябко было хорошо за сорок, он производил впечатление человека неглупого и компетентного, и Катю Сафонову считали чем-то вроде его чудачества. В конце концов, все имеют право на своих тараканов.

Когда Максим отсутствовал, к Дерябко, который курировал их тематику, вызывали Дашу, и она уже привыкла видеть в кабинете начальства Катю.

– Угу. Ничего себе, да?

– Свет, я не верю. Это уже что-то запредельное. Директор не подпишет.

– Еще как подпишет! Станет он с вышестоящим начальством ссориться! – Подруга задумалась и предположила: – Может, у них с Дерябко любовь?

– Это вряд ли, – не согласилась Даша. – На кой черт он ей нужен? Правда, меня давно поражало: как ни зайдешь к Дерябко, она всегда там.

– Это всех поражало.

– Слава богу, это проблемы его жены, не наши, – резюмировала Даша.

Все-таки известие о возможном назначении Сафоновой сильно подпортило настроение. Это отдавало каким-то фарсом, издевательством. Даша не выдержала, отправилась в закуток к Максиму. Угол, отделенный от лаборатории шкафами, служил начальнику кабинетом.

– Ты слышал, что Сафоновой дают отдел Снетко? – нависла над Максимом Даша.

– Слышал, – хмуро подтвердил он, оторвавшись от компьютера.