Коллекция бывших мужей Алюшина Татьяна

© Алюшина Т., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

Светлой памяти моей бесконечно любимой мамочки посвящается.

Утро было недобрым.

Настолько, что хотелось от всей широты души пожелать просыпаться таким вот образом моим врагам, но даже им не каждый день, не настолько уж я кровожадна.

Врагов у меня не имелось, по крайней мере явных, о которых бы мне было доподлинно известно, поэтому посыл остался без конкретного адресата и пропал попусту.

О господи, как же хреново-то!

Лучше бы совсем не просыпаться!

Болело абсолютно все, даже не болело, а ныло эдаким нудным стоном-жалобой, и еще эта дикая слабость, какая-то такая безысходная, словно размазывающая меня по поверхности кровати, а заодно и по жизни как таковой.

О-й-й-й… Чтоб тебя…

И за каким, скажите на милость, я проснулась? Ведь так хорошо спала, практически в беспамятстве!

А проснулась я от жажды. Серьезной, солидной жажды до склеивания и высушивания всех внутренностей.

– Надо встать, – прокаркала я севшим голосом.

И осмотрелась, в удивлении обозревая свою спальню – я ли это вообще произнесла, настолько чужим показался мне собственный голос.

А вот проявление такого активного любопытства было крайне опрометчиво! Не надо было головушкой-то крутить, ой, не надо! В ней, в смысле в голове, родимой, что-то ощутимо сместилось, булькнуло, выстрелило острыми иглами в разные стороны и растеклось по черепушке приступом боли.

– О-й-й-й, ё!.. – простонала я и ухватилась за головушку многострадальную обеими руками.

За что ж мне такое наказание-то, а? Ладно бы напилась накануне в хлам распоследний до тяжелой формы алкогольной абстиненции – понятны оказались бы столь плачевные последствия, да и не так обидно, к тому же честное признание самого факта, что страдаю и расплачиваюсь я за дело и полученное накануне удовольствие, примиряло бы с трудной действительностью поутру! Но полбокала шампанского – и такая вот фигня!.. Это, знаете ли, не просто обидно, это какая-то мировая несправедливость!

Ладно, хватить ныть, успею еще, а вставать все же требуется – помимо жажды явственно заявила о себе и другая, ровно противоположная, но столь же жгучая насущная необходимость расстаться с невостребованной организмом жидкостью.

Мама дорогая, как же мне встать-то?

– Поэтапно, – посоветовала я себе чужим голосом.

И приступила к осуществлению рекомендаций.

Сопровождая каждое действие стоном, вялым поругиванием, жалобами на жизнь и судьбу-злодейку, я первым делом перевернулась на бок. Полежала, пережидая, когда закончится головокружение, вызванное этим нехитрым движением.

– И какого хрена я не осталась в больнице? – попеняла я себе ворчливо. – Лежала бы спокойненько в палате, кнопочку нажала, и сестричка какая медицинская, раз и прибежала с горшком. Или как эта фигня у них там называется?

Ну, вот не осталась, дурында этакая – домой, домой все рвалась, теперь обходись без кнопочки волшебной и доброй медсестрицы с белым горшком в руке.

Самостоятельно.

Так! А самостоятельно мы сейчас ножки с кровати спустим – и-и-и, ну-ка… Ну-ка, получилось не так бодро, как предполагалось, но ножки я таки спустила с кровати. Теперь предстояло более сложное действие с непредсказуемыми последствиями – сесть…

Я набралась храбрости, сколь могла, выдохнула и, придерживаясь за края кровати, перевела свое тельце из полугоризонтали в полувертикаль.

И пое-е-е-ехала моя головушка в путешествие, в мировое турне я бы сказала – вау-вау-вау – кружилась комната.

В голове стреляли иголки боли, во рту… – лучше даже не думать, что там у меня во рту творится, и не знать никому!

Кругоземка в голове постепенно закончилась, мне даже удалось разлепить глаза и пожелать себе мысленно успеха в следующем этапе – подъеме с кровати.

Вдохнув поглубже и жалобно-скорбно выдохнув, ухватившись одной рукой за изголовье, второй за борт кровати, я, как та птица, набралась гордости и…

И, как ни удивительно, сумела подняться с первой же попытки!

О, как!

Чувствуя себя практически олимпийской чемпионкой, ну по крайней мере определенно героиней, я сделала первый пробный шаг к двери, и ничего – шагнула! В голове булькало и кололо, от слабости дрожали руки и ноги, подгибались коленки, во рту… ну это лишнее – а таки шагнула!

И так вот шаг за шагом, буквально step, как говорится в нашем английском, bay, как говорится там же, step, понимаешь ли, я пошкандыбала вперед, придерживаясь за все подряд – стены, мебель, двери, по дороге пытаясь определиться, что в моих потребностях приоритетнее в данный исторический момент – пить или, пардоньте-с, наоборот.

Наоборот перевесило, к тому же туалет находился ближе, чем кухня по пути моего следования.

О! А там еще предстояла процедура усаживания на унитаз с последующим подниманием с него же! Тоже из разряда экстремальной утренней зарядки.

Но то ли я «расходилась» уже, то ли тельце немного приспособилось к действительности, начав свыкаться с ней – еще не смирилось, а пока только приспосабливалось.

Оказавшись в кухне, я не бросилась пить, не вовремя остановленная воспоминанием о четких инструкциях и наставлениях доктора – пить как можно больше воды и вообще жидкости, а в первую утреннюю чашку, непременно теплую, добавить несколько капель лимонного сока.

Так – осмотрев от двери любимую кухню, подумала я и… развернувшись, отправилась в ванную чистить зубы – вливать в такой рот чистую воду мне казалось чистым кощунством и надругательством над организмом.

В зеркале над умывальником отразилась незнакомая дамочка со спутанными волосами, впавшими глазами с темными кругами вокруг них, пересохшими бледными губами и заострившимся носом и скулами.

Ужас какой, господи!!

Чур меня, чур!

В зеркало, старательно начищая зубы, я больше не смотрела.

Вот точно – расходилась как-то, раздвигалась, и уже чуть живей, чем ходячий труп, практически поспешила в кухню торопливым шарканьем, не забывая держаться за стены и мебель.

О, вода, да с лимончиком!! У-м-м!

Есть!! Есть-таки в жизни мгновения счастья!

Выпила две большущие кружки, испытывая наслаждение. Класс!!

Так – поставив пустую кружку на столешницу, поинтересовалась я мысленно у себя – и что дальше?

Душ! Ну, конечно, душ! Надо срочно смыть с себя всю эту слабость и вчерашние мытарства!

Сначала я просто стояла, упершись руками в стену и свесив несчастную головушку между ними, потеряв счет времени под горячими живительными струями воды, практически согласившись мысленно с тем, что существует в природе «живая» вода.

А потом все же отлепилась от стены, с большим трудом, но помылась и даже смогла, выбравшись из душа, высушить феном волосы – говорю же, чемпионка, героиня дня!

Но предательская слабость напомнила о себе, догнав, когда я вышла из ванной – под коленками вдруг стало зыбко и холодно, ножки задрожали и принялись непроизвольно подгибаться при каждом шаге, пришлось по стеночке, по стеночке, с передыханием дошкандыбать до кухни и рухнуть на стул у стола.

Я облокотилась на столешницу, свесив голову забубенную – тело мелко тряслось от накрывшего неожиданно и стремительно приступа слабости. Тряслось противно, мелко-мелко, безостановочно и как-то предательски, что ли? Вот ведь под горячим душем казалось, что жизнь наладилась, а тут эта слабость накатила, ну вот как так?

Тут мне весьма своевременно вспомнилась очередная рекомендация врача – крепкий, настоящий, лучше дорогого сорта, черный горячий чай и овсяная каша. На воде! Без сахара и без масла, только немного соли.

У меня есть прекрасная правильная до невозможности овсянка из пророщенных зерен!

Мне удалось уговорить себя подняться и заняться делом – ну, действительно, надо как-то заканчивать с этим дурацким состоянием!

И, что удивительно, пока я возилась с завтраком – варила кашу и делала себе чай, как-то на самом деле полегчало, а когда принялась есть, так и вовсе попустило ощутимо.

– Не! – почти довольно похвалилась я, шумно отхлебывая душистый горячий чаек из своей любимой большой кружки. – Правильно сделала, что из больницы слиняла! Что нам та больница, дома-то как хорошо! – И вздохнув, как довольная бабулька, повторила: – Правильно!

– Ну, что, – закончив с чайком и кашей, почувствовав робкий прилив сил, спросила я у себя куда как бодрее прежнего, я бы даже сказала: с большой долей оптимизма, – какие планы?

Сегодня планы могут быть только одни – отлеживаться, приходить в себя, пить как можно больше жидкости и восстанавливать здоровье, как настоятельно рекомендовал мне замечательный доктор Тарас Наумович Шабалин.

Ну, восстанавливать так восстанавливать – залягу с книжкой и ноутбуком в гостиной на любимом уютном диване на весь день – красота! Хоть телик смотри, щелкая каналами, хоть читай, хоть в сетях зависай, и все на законных основаниях – поправляем неожиданно и грубо подорванное здоровье.

Завтра тоже валяться буду – решила я! А что – отдыхать так отдыхать, набираться, так сказать сил, так набираться! Ничего, подчиненные справятся и без меня пару деньков. Им не впервой, а мне приятно.

Кстати, насчет подчиненных – надо бы их оповестить о неожиданном недомогании начальства. И я позвонила неизменному директору нашей сети и моей правой руке – Оксане Викторовне Истоминой, даме во всех смыслах выдающейся и необыкновенной.

– Доброе утро, Кира Андреевна, – чинно поздоровалась Оксана.

– Кому как, – не разделила ее оптимизма я.

Сообщила о своей болезни, не вдаваясь в подробности, каким именно образом ее получила, и уведомила о своем отсутствии в ближайшие два дня.

– Не беспокойтесь, Кира Андреевна, спокойно лечитесь и выздоравливайте. Вы же знаете, все будет в порядке, я прослежу, – четко пообещала она.

Вообще, Оксана Викторовна это отдельная тема – интереснейший человек и личность, и если она обещает, что за всем проследит, можно быть абсолютно уверенной: так и будет.

– Спасибо, Оксана Викторовна, – поблагодарила я искренне, но и расслабляться не дала. – Звоните, держите меня в курсе текущих дел.

– Обязательно, – пообещала повторно та и поинтересовалась, нужно ли мне что-нибудь.

А вот бог знает! Может, и нужно, я пока не соображу. Пообещала ей сообщить, если что понадобится, и с довольным сердцем отключилась.

Ну, что? Берем подушку, пледик кашемировый уютненький, книжонку – я недавно купила детективчик любимой писательницы, так за делами еще и не начала читать – вот в самый раз сейчас! И с удовольствием!

И что? – на диванчик! Хорошо!

Я распахнула дверь, сделала пару шагов в гостиную и… и словно налетела на невидимую стену – дернулась всем телом, мгновенно почувствовав, как холодная волна страха, пробежав по позвоночнику, ударила куда-то под коленки, грудь одновременно ошпарило, как кипятком, а сердце, бухнув гулко, тяжело и быстро застучало. Я придушенно вякнула что-то нечленораздельное, расширенными глазами уставившись на незнакомого мужика, сидевшего в моем кресле…!!

На полноценный крик или какое высказывание в стиле «кто вы такой?» или «что вы тут делаете?», на худой конец более продуктивного «помогите!» сил у меня не обнаружилось.

ЭТО КТО ТАКОЙ?! И КАК ОН ТУТ…?! На самом-то деле!

Высокий, стройный мужик, скорее моложавый, чем возрастной, в дорогущем костюме стального цвета, в великолепных ботинках от известного дизайнера, на лежавшей на подлокотнике левой руке из-под края рукава рубашки с золотой запонкой выглядывали явно настоящие швейцарские часы не менее известной во всем мире фирмы – богатый такой, упакованный дядечка.

А на его ослепительно белой, опять-таки повторюсь: жутко дорогой рубашке, слева от дизайнерского галстука красовались две небольшие красные дырочки… – входные пулевые отверстия, вид которых вызывал большие сомнения в том, что он ответит на мои недоуменные горячие вопросы.

Может, он еще жив, трусливо подумалось мне, пока я с большим сомнением всматривалась в его бледное застывшее лицо.

– Эй! – позвала я мужика сдавленным сипом, кашлянула и добавила немного смелости в свои намерения: – Эй, мужчина, вы кто?

Мужик предсказуемо не ответил на мои слабые попытки установить контакт.

На кого-то он похож, подумалось вдруг мне? Что-то смутно знакомое, неуловимое?

Ладно, это пофиг, на кого он там похож, а вот жив ли, надо бы проверить.

– Ты что, сбрендила? – ругнулась я на себя сиплым шепотом. – Как проверить?

Как-как?! И идиоту понятно, что проверить можно только одним способом…

Как сказал Сенека: «В беде следует принимать опасные решения!» Я сейчас определенно в беде, а опасное решение… Это как раз подойти к этому чуваку и что-то там на нем потрогать!

Бляха, как говорится, муха! Не хочу я его трогать!! И пошел этот Сенека вместе с этим мужиком, но…

Но я заставила себя сдвинуться с места и эдак сторожко, с замиранием и готовностью в любой момент сбежать, мелкими шажками подобралась к креслу, не сводя с лица незнакомца внимательного взгляда. Протянула медленно и нервно руку к его запястью и попробовала нащупать пульс…

Что там щупать – мужик был глухо и безнадежно мертв, причем уже несколько часов точно, поскольку успел остыть и стал… как бы это сказать: малогнущимся, что ли.

Как-то все это слишком пугало своим натурализмом!

– И какого хрена я не осталась в больнице, а?! – пискнула я, жалея себя ужасно и желая прямо сейчас, в этот момент, оказаться в каком угодно месте, кроме собственной гостиной!

Именно сейчас до меня наконец с запозданием начало доходить истинное положение дел во всей своей очевидности – и вот тут-то меня накрыло с головой!! Догнало, можно сказать, полным осознанием!! Да еще как!!

До сих пор с трупами, так сказать «натюрель», мне не приходилось сталкиваться воочию, в теории, хотя и довольно обширной, а с трупами неизвестных чуваков в собственной квартире так и подавно!!

Мне вдруг стало жутко холодно, а потом резко жарко, и неожиданно я разозлилась… да так… что новизна впечатлений непроизвольно вырвалась из меня в непечатных выражениях, но от души:

– …! Йо-о-о-о…дистый калий!! – проняло меня, но не удовлетворило суррогатом крепкого русского словечка, отводящего душу, и я добавила по полной программе: – Твою ж мать!!..!!

По-хорошему, надо было поорать, может, и повизжать, истерично прижимая ладошки к губам – так, чисто по-женски, по-бабьи, – психологи и просто знающие люди утверждают, что помогает при стрессе.

– А-а-а-а… – глухо, без огонька и задора на одной низкой ноте протянула я, посматривая на мертвеца, даже не приблизившись к звонким верхним нотам настоящей добротной истерики.

И махнула рукой – не, это не наш метод – фигня. Визжать не стану – бесполязняк пытаться – никогда не умела и не стоит начинать. К тому же на меня, видимо, напал, как его там, этот… – ступор, наверное.

Или невидимо. Или не напал и обошлось? Или после экспрессивного высказывания меня попустило немного?

– Да господи, о чем я думаю?! – скривилась я от собственной заторможенности и ерунды, которая лезла в голову, посмотрела повнимательней на мужика убиенного и задумчиво спросила молчаливого оппонента: – Кого же ты мне все-таки напоминаешь, удачливый ты наш? И как ты, черт тебя возьми, здесь вообще образовался?!

Хороший вопрос, неплохо бы найти кого-нибудь, кто дал бы на него доходчивый ответ.

А сейчас… Я тяжело вздохнула, доставая телефон, и проворчала:

– А сейчас неизбежное: звонок в полицию, – и набрала экстренный номер.

Что-то щелкало-переключалось в трубке, потом пошли длинные гудки, всего парочка штук, и мне ответили, четким мужским голосом уведомив, что я звоню в какой-то там общий центр или еще что, мне в тот момент непонятное, но таки в полицию, это мой мозг зафиксировал отчетливо. Затем в трубке представились и поинтересовались, что у меня произошло.

– У меня труп, – громко и тяжко вздохнув, призналась я.

– Где у вас труп? – почти нежно спросил человек на том конце.

– В моей квартире, – объяснила я и для ясности добавила: – В кресле.

– Кто-то из ваших родственников? – мягко задавал мне вопросы мужской голос.

– Нет.

– Из друзей или знакомых?

– Нет. Этого человека я не знаю.

Мужик помолчал пару секунд.

– Вы уверены, что человек умер, может, он потерял сознание и ему требуется помощь? – несколько подрастеряв спокойные и нежные интонации в голосе, более напряженно спросил он.

– Это вряд ли, – с сомнением еще разок глянув на мужика в кресле, ответила я. – Он уже холодный.

– То есть вы хотите сказать, что у вас в квартире умер совершенно неизвестный вам человек?

– Вы правильно меня поняли, – подтвердила я.

– И как он оказался у вас дома?

– Понятия не имею, – как на духу призналась я почти весело.

– Понятно, – произнес товарищ сухо и задал следующий вопрос: – Возможная причина смерти?

– Подозреваю, что две пули, грамм по девять, в область сердца.

Чувак в трубке явно сбился с доброжелательного терпеливого тона, помолчал, может, обдумывая, не спросить ли меня напрямую, не я ли укокошила неизвестного гостя, но спросил он о другом:

– Кроме вас в квартире кто-то еще есть?

– Нет.

Удержавшись от прямого вопроса о моей причастности к убийству, мужчина дежурно спросил мой адрес и имя-фамилию. Затем уже совсем отстраненным тоном велел ждать оперативную группу, которая скоро приедет, и напомнил, чтобы я ничего не трогала.

Ну, это мы и сами не дураки, знаем. Да и что тут трогать?

И в свете этой новой свежей мысли я окинула уже осмысленным взглядом комнату.

Оказалось, что с выводами я поспешила – трогать было явно чего! Во-первых, на диване, возле которого стояло кресло с погибшим во цвете лет гражданином, лежал пистолет. А во-вторых, на журнальном столике стоял пузатый бокал с остатками недопитого коньяка, открытая бутылка дорогого коньяка, тарелка с фруктами, орехами и тарелка с нарезанным сыром.

Ни фига себе!! Что за номера такие?!

И тут до меня дошло окончательно и безысходно, что этот труп – тьфу, ты – мужик! Мужик, пока он еще не был трупом, каким-то образом оказался в моей квартире!! И судя по его одежде, он не по стенке лез, как ниндзя какой российского розлива, и не через окно входил!! И не один, а в паре с тем, кто в него стрелял!!

Да и эти их посиделки застольные, это что такое вообще?!

Что они вот так пришли спокойненько, как к себе домой, поляну нехитрую накрыли на моих тарелках и пили коньячок из моих рюмок – второй рюмки хоть и нет, но след от ее ножки явный имеется, видимо, пролил немного мимо бокала, и что они вот так сидели, что ли, и о чем-то беседовали?!

В МОЕМ ДОМЕ?!

Как в своем?! Кстати, никакого коньяка и этих фруктов-орехов у меня не было, да и сыра такого тоже!

И тут, забыв о своем тяжком недомогании и изматывающей слабости, я рванула с высокого старта в кухню и распахнула дверцу холодильника и…

Ох-ре-неть!! Вон кусок сыра НЕ МОЙ!

И фрукты разные в нескольких пакетах – тоже не мои!!

Да что ж такое творится-то, а?!

– Так, стоп! – сказала я себе самым своим жестким тоном и повторила: – Стоп!! Я сейчас все равно ничего не смогу понять и ни в чем не смогу разобраться. Пусть менты думают, это их работа, а мне надо… – и словно пришла в себя, как опомнилась. – А что мне надо-то?

Для начала не мешало бы переодеться – сообразила я, осмотрев на себе домашний спортивный костюмчик. И причесаться. И привести себя хоть в какой-то божеский вид. Насколько мне известно, растянется вся эта бодяга с полицией на долгие часы. Надо бы подготовиться.

И еще хорошо бы чего-нибудь съесть – я когда сильно нервничаю, всегда есть хочу. И кофе бы выпила, наплевать, что доктор запретил.

Трупы находить у себя в гостиной мне тоже как-то никто не разрешал, а поди ж ты, вон сидит себе как ни в чем не бывало!

А я тут нервничать должна!

И я отправилась заниматься насущными делами.

Как ни странно, но полиция явилась довольно оперативно. Я только что и успела переодеться в джинсы и блузку, причесаться и стянуть волосы в хвост резинкой. Посмотрела на отражение в зеркало – темные круги под глазами не исчезли, и общий болезненный вид еще присутствовал некими намеками, но кожа немного порозовела, желтизна с висков сошла, и вообще я поживей как-то выглядеть стала, по крайней мере, значительно лучше мужика в гостиной.

Странно, но я поймала себя на мысли, что как-то не истерю и не переживаю по поводу смерти этого незнакомца, да и в общем и целом мертвец этот как таковой меня не особо-то и пугал – первую реакцию можно не принимать в расчет: тот страх и шок были следствием неожиданности.

В данный момент меня куда больше беспокоил и интересовал другой вопрос – какая падла (простите мне мой изысканный французский) шарилась так бесцеремонно в моем доме и с какой целью так злодейски в нем «нагадила»!!

От этих мыслей меня и отвлек звонок в дверь.

Ни выпить кофе, ни перекусить я так и не успела. А это, хочу я вам сказать, может сильно отразиться на моем настроении.

Первыми, как и положено, для проверки вызова явилась легкая кавалерия в лице местного участкового в сопровождении двух патрульно-постовых молодцев-полицейских, маячивших у него за спиной.

– Юдина Кира Андреевна? – спросил невысокий, коренастый мужичок в форме.

– Да, – призналась я.

– Старший лейтенант Ухов, – представился скороговоркой он, предъявив мне мельком свое удостоверение, и пояснил: – Участковый вашего района. – Спрятал удостоверение в карман кителя и спросил: – Полицию вызывали?

– Вызывала, – не стала отказываться я.

– У вас труп? – спросил с сомнением Ухов, внимательно разглядывая меня.

– Теперь у вас, – не порадовала я его, делая шаг в сторону и пропуская старлея и парней пэпээсников в квартиру.

Провела их в комнату и предъявила труп. Участковый крякнул, матюкнулся тихонечко и, выразительно глянув на меня с большим смыслом и намеком, тяжко вздохнув, позвонил куда надо и сообщил, что у дамочки таки не глюки и бред, и труп в наличии все ж таки имеется.

Минут через двадцать в мою квартиру стал прибывать и прибывать народ. Первым появился следователь уголовки, которого занявшие пост у распахнутых входных дверей постовые направили ко мне в комнату.

– Уголовный розыск. Старший оперуполномоченный капитан Марчук Сергей Дмитриевич, – представился он и продемонстрировал удостоверение.

«Принимала» я представителей власти, устроившись в кабинете за дедовским огромным дубовым столом. Удостоверение капитана я тщательно изучила, указала рукой на кресло, стоявшее с другой стороны стола, приглашая присесть, и принялась беспардонно рассматривать следака, с которым, как я подозреваю, мне предстоит провести ближайшие несколько часов в не самой приятной беседе.

На замученного работой и низкой зарплатой капитан Марчук не был похож и отдаленно, но и на бодрячка румяного тоже – типичный мент с острым цепким взглядом, с обманчиво простецкой и где-то даже добродушной внешностью обыкновенного парня, лет чуть более тридцати, одет, кстати, не в какое-то затрапезное шмотье, а во вполне фирменные марки, не высшего, понятное дело, модельерного ряда, но и отнюдь не китайские подделки – средней стоимости ценник и вполне ощутимой, между прочим – настоящие джинсы мирового бренда, футболка и льняной пиджак в ту же тему, ну и мокасины.

Что, кстати, добавляло некоторые детали к тому, что я о нем уже поняла, уж я-то очень хорошо знаю, сколько и как зарабатывают наши полисмены. Так получилось, что знаю.

Не об этом сейчас.

Он было собрался задавать вопросы, но его прервало появление новых персонажей – группы экспертов-криминалистов. А следом за ними и следователя прокуратуры в форменном облачении, и еще кого-то – я уточнять не стала, кто пришел, но квартира моя наполнилась народом и гудела голосами, как растревоженный улей.

Оба следака – уголовки и прокурорский – сходили «посмотреть» на труп, поговорили о чем-то с бригадой, вернулись ко мне в кабинет, и началось!

Они задавали вопросы, я отвечала.

Было совершенно очевидно, что оба эти мужика не верят мне ни на полкопейки, для себя они уже четко определились и решили, что укокошила пострадавшего, разумеется, я сама, а потом придумала сказочку для ментов про мифического злодея, каким-то образом проникшего в мою квартиру и застрелившего якобы незнакомого мне человека. Они настолько были уверены в этой версии, что даже не скрывали своего отношения ко мне, саркастически хмыкая, переглядывались со значением и почти весело посматривали на меня, забыв задать в общем-то самый главный вопрос в такой ситуации.

Просто тупо проигнорировав его очевидность, стопудово уверенные, что дело уже раскрыто. Да красота, кто бы спорил! Труп и убийца рядышком – и вот тебе повышение раскрываемости по горячим следам!

Нет, не спорю, мужиков вполне можно понять – ясный, как говорится, пень, что я оказалась подозреваемой номер один, ну а как? У вас в доме – не приведи господь, конечно, – тюкнут кого-нибудь, а вы что, не при делах останетесь?

Вот и я при делах, а куда деваться.

И дураку понятно, что якобы мистический и непонятный «некто», который опять-таки же якобы застрелил мужика, это попытка главной подозреваемой запутать следствие и избежать наказания.

Только мальчики несколько увлеклись очевидной для них легкостью решения, как мне кажется.

Вернее, как я понимаю и вижу ситуацию.

Следователь прокуратуры давно удалился в комнату протоколировать оперативные действия, предоставив следователю уголовного розыска самому вести допрос подозреваемой, то бишь меня.

Вопросы из капитана Марчука сыпались бесконечно, и мне приходилось подробно и нудно на них отвечать. Периодически следователь смотрел на меня сурово, и я отчетливо понимала, что он меркует там себе в замученном работой мозге, как бы поскорей закончить с этим делом и подвести дамочку, то есть меня, под четкое обвинение, желательно с твердой доказательной базой, а совсем шоколадно – с чистосердечным признанием.

Извини, Сергей Дмитриевич, улыбалась я мысленно, но ничем в данном вопросе помочь не могу.

– Значит, вы утверждаете, что не знакомы с потерпевшим? – в сто, наверное, пятнадцатый раз спрашивал он.

Про сто какой-то там раз я, конечно, загнула, но раз десятый, это уж точно!

– Нет, не знакома, – подтвердила я в десятый – сто пятнадцатый раз, но на этот самый раз дала легкую слабину и чуть помедлила с ответом, задумавшись.

За эту слабину он тут же и зацепился – профессионал все-таки, хоть и лажает немного, ну это-то понятно – любой следователь постарается отделаться от дела как можно быстрей, а тут такой подарок – подозреваемая на блюдечке с пресловутой каемочкой!

И все же он еще тот сыскарь – зацепился за небольшую заминку! Да, молодец!

– О чем вы подумали? Может, вспомнили гражданина? – Он весь подобрался, как гончая при звуке охотничьего рожка.

– Не вспомнила, – не порадовала я Сергея Дмитриевича, но честно призналась: – Он мне показался не то смутно знакомым, не то похожим на кого-то. Не пойму, но что-то есть определенно. А уловить не могу.

– А вы подумайте, подумайте, – ворчливо рекомендовал он.

– Я подумаю, – пообещала я.

– Продолжим, – поглядывая в листы протокола, устало распорядился Марчук. – Итак. На входной двери отсутствуют следы взлома, значит, ее открыли ключами. Вы утверждаете, что ключей имеется четыре комплекта: один принадлежит вам, второй вашей бабушке, которая живет за городом и оттуда не выезжает, третьи у вашей тетки, которая в данный момент проживает с Испании со своим мужем и ближайшие полгода в страну не въезжала, и четвертые запасные, которые находились в квартире и которые вы мне выдали. Также вы утверждаете, что никто из вас троих ключей не терял. – Посмотрел он на меня выжидательно: – Так?

– Так, – подтвердила я и напомнила: – Вы сами звонили бабушке и Альбине в Испанию, и они подтвердили вам наличие ключей.

– Ну, это еще проверить надо, – пробурчал капитан и снова просмотрел что-то в протоколе. – Продолжим. Итак, – повторил он свое излюбленное словцо. – Следовательно, вы настаиваете, что как минимум двое человек проникли в вашу квартиру, принеся с собой коньяк, фрукты, сыр и орехи. Они накрыли стол в гостиной, выпивали какое-то время, потом один из неизвестных застрелил второго и ушел, тщательно закрыв за собой дверь на все замки. При этом вы настаиваете, что не имеете врагов и вам никто не угрожал, никаких конфликтов и неприятностей как в бизнесе, так и в личной жизни у вас не происходило и потерпевшего вы в глаза не видели? – Он посмотрел на меня и спросил так задушевно, как у хронически невменяемой больной: – Вам не кажется это бредом, Кира Андреевна?

– Кажется, – честно призналась я и спросила его в свою очередь с самым заинтересованным видом: – А вам?

– Вот и мне видится это маловероятным, Кира Андреевна, – посочувствовал он мне и продолжил допрос: – Итак. Вы осмотрели квартиру и утверждаете, что ничего ценного не пропало и все вещи находятся на своих местах? Так?

– Так, Сергей Дмитриевич, – кивнула я и перехватила инициативу. – Также я сообщила вам, что в доме имеются ценные вещи, антикварные предметы мебели, приобретенные еще моим дедом в незапамятные времена, фарфор, что собирала бабушка, совсем немного столового серебра. Ну и остальное, если можно считать это ценностями: телевизор, компьютер…

– Последней модели, с некоторыми усовершенствованиями и модернизацией, – вставил едкое уточнение Марчук.

– Верно, с ними, – кивнула я, не дав себя сбить с мысли. – Ноутбук и различные гаджеты на месте. Все остальные ценности, а с ними документы и важные бумаги я храню в банковской ячейке. Из драгоценностей в доме имеется только авторской работы кольцо белого золота с брильянтами и изумрудами, которое всегда при мне, и мой православный нательный крест. Никаких иных драгоценностей здесь не держу. Ну и, пожалуй, несколько пар моей обуви и штуки три дамских сумочки, весьма немаленькой стоимости, но все это добро в целости и сохранности.

– Да-а-а, – протянул Сергей Дмитриевич, рассматривая меня с особым познавательным интересом. – Странная вы девушка. Загадочная. Ни одного документа в квартире не держите, вон, даже паспорт свой храните в сейфе, в кабинете, – он указал кивком головы на серьезный сейф, из которого я доставала паспорт, когда мы приступили к, так сказать, беседе, – а с собой носите ксерокопию. Откуда такая осторожность?

– Не осторожность, а осмотрительность, – пояснила я. – Меня так дедушка воспитывал.

– Молодец дедушка, – похвалил следователь и неожиданно резко спросил, уставившись на меня цепким взглядом: – Не хотите ни в чем признаться, Кира Андреевна? Поверьте, для вас так будет лучше.

– Нет, Сергей Дмитриевич, – мягко ответила я, улыбнувшись. – Признаваться не хочу. Да и не в чем.

Он помолчал, рассматривая меня с каким-то особым вниманием, что-то там напряженно обдумывая, вздохнул и собрался было задать очередной вопрос, но его перебил вошедший в кухню криминалист:

– Время смерти приблизительно с часу до двух ночи. Точнее скажу после вскрытия.

Сказав это, мужик посмотрел на меня отчего-то веселым взглядом, с большим познавательным интересом, и вдруг хмыкнул, крутнул головой, улыбаясь, и эдак ласково спросил: