Вечерняя звезда Соловьева Екатерина

– Проклятия не было, – сказал он, успокоившись. – Твой брат – подонок от природы, плюс мамино влияние. Баловать тебя она не могла, братик получил любви за двоих.

– Но как же?.. – король обвел присутствующих взглядом, близким к помешательству. – Ты проклял младенца в колыбели и лишь мне назвал условие отмены проклятия – мою смерть, но запретил самоубийство. Я должен был остаток дней страдать из-за недостойного сына. И, поверь, я страдал.

– Я пошутил, – улыбнулся колдун почти по-доброму. – Всё было фальшивкой, как и твой подменыш. Никакое проклятие не даст такой разносторонней выдающейся подлости: можно сделать человека жадным до дрожи, завистливым до скрежета зубовного, высокомернее каменного изваяния или похотливее последней портовой шлюхи, но не всё сразу. Подлость, цветущая в твоём сыне, увы, мне недоступна. Что ж, есть к чему стремиться. А настоящее проклятие начнётся сейчас. Я превращу тебя, – он указал на наследника, – в чудовище, и снаружи ты будешь таким же отвратительным, как душа твоего брата. Ты обретёшь черты, которых лишён и которые так превозносят бестолковые людишки: будешь добросердечен и мягок, испытаешь наконец окончательную человеческую глупость – любовь, но главными будут боль, безысходность и отчаяние.

– За что его? – Король упал на колени. – Он ни в чём не виноват! Накажи меня, он даже ничего не знал.

Улыбка колдуна стала презрительной.

– Простите, ваше величество. Я знал то же, что знали вы, и уже давно, – сказал старший сын. – Случайно я стал свидетелем разговора наречённой матушки с моей старой няней, ныне покойной. Им пришлось открыть мне тайну.

– Ты спокойненько жил, радуясь, что несчастного брата прокляли за тебя? – возмутился младший. – И ждал смерти старика, мечтая выпихнуть меня с трона?!

– Ты давал мне повод для радости, брат? Я надеялся на твоё исправление, когда колдовство рассеется, но шесть покушений на отца за последние два года!

Младший криво ухмыльнулся, однако посмотрел на старшего, и ухмылка исчезла.

– Пришлось приставить к его величеству надёжных людей. Господа охранники, выйдите! – От толпы придворных отделились пятеро, к ним присоединились слуги и стражники. – А бремя короны меня нисколько не прельщает, – добавил наследник.

– Вот и отлично! – провозгласил колдун, потирая ручки. – Тебе оно и не светит. Уж я постараюсь. И не нужно его идеализировать! – обратился он к замершему от ужаса дворянству. – Приказ при угрозе жизни короля устранить любого нападающего, в том числе и принца, а? Каково?

– И кто здесь подлец? – спросил младший. – Ты же считал меня прклятым, братец? Ни малейшего сочувствия.

– Я сомневался, изучил всю доступную литературу, говорил с магами. Не был уверен, но склонялся к мысли, что дело не в колдовстве.

Слушая Доральда, я чуть не рыдала. Бедный мой Вольфрам! Бояться за отца и презирать родного брата. Врагу не пожелаешь.

– Браво! – колдун театрально похлопал. – Один – подлец, каких свет не видывал, другой – холодный заносчивый мудрец. Интересное у тебя потомство, старик. Хорошо ты прожил жизнь. Сам врал, тебе врали. Твой двор – клоака лжи, а твоя жена…

– Не смей пятнать имя этой святой женщины! – король опасно покраснел. – Моя жена скончалась в муках от неизвестной болезни. Никто не мог её вылечить. И она глубоко сожалела об участи, постигшей наших детей.

– Неизвестная болезнь называется совестью. – Колдун удобно устроился на подоконнике. – Столько лет покрывать мерзости сына – никакого здоровья не хватит! Обесчещенные девицы, их убитые женихи и братья, самоубившиеся отцы, заморенные младенцы, хищения из казны, торговля семейными ценностями. Про пытки невиновных молчу. До них ли?

Король закрыл глаза, по его лицу текли слёзы. Огромных сил стоило ему взять себя в руки.

– По закону должно быть условие отмены проклятия, – произнёс он глухим голосом.

– Знаю, знаю. Я ещё не придумал, но… Ладно, пусть будет как всегда: когда честная девушка полюбит чудовище… – Колдун помолчал, а потом гнусно усмехнулся: – Свет её истинной любви превратит его в человека.

– Кстати, – оторвался от повествования Доральд, – не путайте искреннюю любовь с истинной.

– А в чём разница, сударь?

– Искренней любви кругом – в лукошки собирай, а истинная – настоящая редкость! Древняя, необъяснимая магия, преображающая мир.

Не очень поняла, но ладно.

– Так вот, – продолжал он. – Пусть придёт одна, без всяких братьев, кузенов, не испугавшись меня, всесильного волшебника, и я выдам ей это… животное, – он указал на старшего принца.

Под потолком раздался грохот, наследник упал как подкошенный и превратился в волка. К нему бросился отец, за ним – придворные.

– Господь-благодетель! – запричитали дамы.

Кавалеры переглядывались, с трудом осмысливая новость:

– Свет истинной любви – чудо из чудес! Раритет, который не видели целый век! Откуда же его взять?

– Не моя забота, – пожал плечами колдун. – Только пусть честная девушка поторопится, я не стану ждать больше двадцати лет.

– И что вы сделаете с моим мальчиком? – прохрипел умирающий король.

– Убью, – ответил злодей.

Сердце монарха не выдержало, он почил.

* * *

Доральд замолчал и сидел неподвижно.

– Когда это произошло? – спросила я волшебника, ещё не вышедшего из образа.

– Понятия не имею.

Даже в волшебном мире меня караулил цейтнот. Будто к моим прорабам со сметами добавились колдуны с проклятиями. А срок сдачи проекта никто не отменял.

– Хотя бы где, слышали?

– Далеко отсюда. Буквально на другом конце земли.

Час от часу не легче!

– Доральд, а во мне есть этот свет?

Он глянул ошеломлённо.

– А то вы не знаете!

– Не знаю. Я его не вижу.

– Так вы – не магичка! Есть, сударыня, есть. Но зрят его, – он менторски поднял костлявый палец, – одни лишь маги.

Ну и бог с ним. Перебьюсь.

– Сударь, а что стало с младшим братом?

– Заточили в темницу. Стражник убил его при попытке к бегству.

– А волк? Как же он жил долгие годы? Где скитался?

– Никто не знает, сударыня. Но, судя по всему, с новой внешностью он обрёл ещё и волшебство: способность мгновенно перемещаться, читать чувства людей. Слышал, он умеет путешествовать между мирами. Полагаю, это уже вымысел. На трон возвели регента, но прклятый принц наблюдает за ним и помогает советами. Нелёгкая доля, сударыня. Ох, нелёгкая.

История, рассказанная Роландом и больше похожая на жутковатую легенду, оказалась правдивой, исключая мелкие детали. Наверное, ни в одном мире нет легенд страшнее реальности.

– Что же делать?..

– Ну… Зависит от… Спасаться!!! – заорал Доральд, выпучив глаза, и весь затрясся.

– В смысле?..

– Бегите быстрее отсюда! А-а!.. Поздно.

Из щели под входной дверью полз сиреневатый туман, запахло садовыми лилиями и нестерпимо потянуло в сон.

– Мои денежки… – простонал волшебник.

И я увидела, как из его бездонного тайного кармана серебристой струйкой вытекают монетки и текут в… корзиночку прелестной дамы, появившейся на пороге. Но – ужас! – туда перемещались не только его монетки, но и мои, оставшиеся в кошельке разбойницы.

– Прекратите немедленно! – потребовала я, борясь с зевотой – вдруг захотелось спать.

– Этот бесчестный маг не отдаёт долг, – чарующим голоском пропела дама. Она была в платье из белого тюля, вся в кружевах и атласных бантиках.

– А я тут при чём?

– Ваши деньги добыты неправедным путем. Они – зло.

Она взмахнула тонкой ручкой, и я провалилась в сон, на краю которого услышала хрип Доральда: «Свет! Свет истинной любви!..»

Мне снились цветущие сады и тихо шумящие рощи с птичками на ветвях, водоёмы в кувшинках, поляны в розовых колокольчиках, незнакомые лица с ласковыми улыбками, но почему-то под звуки Lacrimosa из реквиема Моцарта.

Кто-то умер? Или собирается умереть?

Я поняла: нужно проснуться. Непременно, обязательно. Иначе этот реквием будет по мне.

Сквозь него слышалась другая мелодия, нежная пастораль, объяснявшая цветочки, птичек и чьи-то улыбки, но великий Вольфганг Амадей не для того писал музыку смерти, чтобы через неё могла пробиться какая-то слюнявая пастораль.

* * *

Они стояли у моих ног: три прекрасные дамы с сияющими, покрытыми золотыми сетками, волосами, с такими гладкими лицами без единой морщины, будто их накололи ботоксом до полного паралича. А я лежала на кушетке посреди шатра из белоснежного шёлка.

– Моя дорогая, – начала дама справа, рыжая с фиалковыми глазами, – какое счастье, что мы вырвали вас из рук этого ужасного человека! Своей жадностью он готов отравить любое сердце.

Я пыталась возразить ей: никто никого не травил, мы мирно беседовали, но лишь закашлялась.

– Прошу, не говорите ни слова, вы ещё не восстановились после тумана и путешествия, – сказала дама в центре.

– Где я? – мой хрип нашёл дорожку в пересохшем горле.

– Вы в краю фей, – нежно улыбнулась, показывая жемчужные зубки, дама слева, тоненькая голубоглазая блондинка. – Здесь вам нечего бояться.

– Вы – феи?

– Да.

– Феи – значит волшебницы?

– Разумеется.

– Тогда, прошу, помогите мне!

– Мы с радостью помогаем смертным в их делах. В добрых, конечно.

– Спасите моего любимого! Его проклял злой колдун, превратив в чудовище, но срок проклятия заканчивается. Я должна найти их, но не знаю, где искать. Если не найду, колдун убьёт Вольфрама, а если найду… Не уверена, пощадит ли он его, исполнит ли своё обещание. Злодей невероятно коварен.

Фея в центре, зеленоглазая, с густыми каштановыми волосами, поджала губы, а рыжая фея справа нахмурилась:

– Не нужно так нервничать. Вы испортите нашу гармоничную атмосферу флюидами страсти и гнева Мы попробуем вам помочь. Только не сопротивляйтесь. Это всё затруднит, если не испортит.

Готовы помочь, тогда почему я по-прежнему слышу реквием?..

– Закройте глазки, – светловолосая фея тронула мой лоб тонкой светящейся палочкой, – и ни о чём не думайте…

Я уснула. Не было никаких снов, одна непроглядная темнота, и лишь иногда за ней призрачными огнями вспыхивали золотые глаза волка, очень печальные.

* * *

– Ах, какой чистый! Посмотрите-ка! Прелесть.

– Есть смещение к зелёной части спектра.

– Да, высокий процент сострадания.

– Многовато жалости.

– Это неплохо при такой решимости. А нежности сколько!

– И жертвенность… Как я люблю жертвенность!

Меня разбудил щебет звенящих фейских голосков.

– Проснулись, милочка? Ну и чудно.

Я хотела спросить, удалось ли им найти Вольфрама, но не смогла произнести ни слова. И не смогла приподняться с кушетки – закружилась голова и накатила слабость.

– Тише, тише, – задрожала ресницами та, что с фиалковыми глазами, отдавая белокурой девочке лет двенадцати стеклянный сосуд с лёгкой светящейся жидкостью, которая плескалась по дутым бокам сосуда от каждого движения. Девочка выскользнула за полог шатра. – Вам нужно ещё полежать.

Преодолевая слабость, я села.

– Вы нашли Вольфрама?

– Послушайте, – произнесла темноволосая и зеленоглазая, самая строгая из трёх, – не стоит здесь говорить об этом… чудовище. – Она с отвращением раздула тонкие ноздри точёного носика. – Его прокляли за дело. Кстати, вам на будущее: невинного человека проклясть невозможно.

– Это святого проклясть невозможно, – возразила я, силясь встать. И свалилась на траву.

Три феи склонили надо мной стройные шеи.

– Мы вас предупреждали, – приподняла брови блондинка, – вы ещё слабы.

– Почему я слаба? – каждое слово давалось с трудом и отстукивало в висках.

– Ну как же? Мы взяли каплю света истинной любви, чуть-чуть обессилив вас. Самую малость.

Каплю? Самую малость?.. Я чувствовала, что меня отжали, как простыню в сушильной машине на двух тысячах оборотов.

– Подождите, – я потрясла головой, наводя фокус, – вы забрали деньги, свет и ничем не помогли?..

– Мы бы рады помочь, – зелёные глаза брюнетки потемнели, в голосе появилась угроза, – но не можем. Мы не помогаем… чудовищам! – Последнее слово она буквально выплюнула. И передёрнулась.

– Вы же заботитесь о природе, – я искала ходы к их логике, о сердце речи не было. – Одна из ипостасей моего любимого – волк. Вы допустите гибель животного?

– Фу-фу-фу! – замахала ручкой блондинка. – Мне дурно от одной мысли о волках. Они ужасные создания, отвратительно пахнут, хищные и, главное, беспринципные.

Кто бы говорил…

– Тогда верните свет истинной любви. – Я встала, держась за кушетку.

– Совершенно невозможно, – решительно отмела мои претензии рыжая. – Он пойдёт на множество добрых дел. Мы сотворим из него эликсир для молодых фей, чтобы они вдохновлялись истинной любовью.

– И будет плоду, что от камня меду…

– Какому плоду?..

– Если они ваши ученицы, ничего не получится. Лучше сразу вылейте в канаву.

– Вы нам дерзите? – сузив глаза, спросила блондинка.

– Будете дерзить, накажем, – присоединилась к ней рыжая.

– Это вы от своего волка набрались? – Брюнетка угрожающе поигрывала палочкой.

– Верните меня обратно к Доральду, откуда взяли.

– С какой стати? – нахмурилась брюнетка, вокруг неё сверкали искры.

– По Федеральному закону ФЗ-214[16], статья одиннадцать, пункт три.

Дома прокатывало. Почему бы не попробовать?

Феи переглянулись.

– Вплоть до пожизненного в магической тюрьме. С блокировкой силы, – добавила я.

– Так и быть. Вам повезло, что мы добрые феи.

Ну да, бывают же ещё злые. Даже представить себе не могу.

Обратное путешествие было стремительным и более жёстким, феи постарались. Очнулась я на полу возле топчана, рядом стоял Доральд с веником.

– Как же вы, сударыня, заставили этих грымз переправить вас сюда? – удивился он. – Обычно все добираются от них сами, месяца два на перекладных, а ещё и суток не прошло.

– Пригрозила законом.

– Каким?

– Об участии в долевом строительстве.

Доральд состроил серьёзную физиономию.

– Я всегда говорил, знание законов очень облегчает жизнь.

– Точно.

Он принёс воды. У меня тряслись руки и жутко болела голова.

– Не пойму, – волшебник внимательно приглядывался ко мне. – Они должны были забрать свет.

– Они и забрали. – После стакана холодной воды я чувствовала себя получше. – Целый графин. На эликсиры.

– Где же забрали, если вы продолжаете светиться? Вы ещё любите вашего Вольфрама? До сих пор?

– А что изменилось-то?

– Похоже, ничего. Сколько же у вас света? Я встречал подобное лишь в старинных сказках о неземной любви!

Что-то я не припомню таких сказок. Наверное, они изъяты цензурой от греха подальше, а то не уснут не только дети, но и взрослые. Или все будут орать во сне.

– Доральд, извините, я не вижу моего рюкзака.

Он подслеповато прищурился. Думаю, слово «рюкзак» было ему непривычно.

– Дорожный мешок.

– А разве вашему мешку не приделали ноги феи?

– Нет, его там не было.

– Ну, тогда не знаю. – Он продолжил подметать, подняв тучу пыли. Очень старательно.

– Он должен быть здесь. – Я закашлялась. Что-то красное просвечивало через щель в стене.

– Не трогайте мои вещи! – сорвался на визг волшебник, закрывая тщедушным тельцем неприметную дверь.

Я отпихнула его из последних сил.

– Фасончик не слишком смелый? – Я вытянула платье разбойницы. Содержимое моего похудевшего багажа было засунуто в стенной шкаф. – Как вам не стыдно, Доральд! А ещё – добрый волшебник. Хуже фей.

– Я не добрый, – он отставил веник, как трость, а правую руку упёр в тощий бок, – я – справедливый. И претендую на компенсацию. Во время вашего визита меня ограбили. – Он выпятил нижнюю губу.

– Меня тоже. В этом доме, заметьте. По чьей же вине? И чуть не убили. Кто здесь претендует на компенсацию?..

Он недовольно уставился в окно.

Я собрала пожитки и сухо попрощалась в дверях:

– Всего хорошего, господин справедливый волшебник.

И поковыляла.

– Вам стоит поговорить с пророчицей Люсиндой Чёрной! – крикнул мне в спину Доральд, когда я хлопала по крупу разбойничью лошадь: три длинных хлопка и один короткий.

Вероятно, он был не безнадёжен.

Ужасно хотелось есть. Проходя мимо пекарни, я с трудом удержалась от обморока: запах горячего хлеба – испытание не для голодных. Денег не было, поэтому побыстрее свернула за угол. И врезалась в здоровенного парня в белом колпаке и белой куртке, который вынес из задней двери большую корзину, полную хлеба. Кучка оборванцев уже поджидала. Стоило ему поставить корзину на землю, они налетели голодными воробьями, отпихивая друг друга.

– А ну, не драться! – осадил их парень басом. – Давай по порядку.

Я пристроилась к очереди, боясь, что не хватит, но мне достался чёрствый батон, посыпанный чем-то вроде кунжута.

Только я отошла от пекарни, кто-то дёрнул за юбку. Оглянулась, передо мной стояла маленькая худенькая девочка в обносках. Она протянула грязную ручку.

– Прошу вас, госпожа, хотя бы кусочек.

В нескольких шагах от неё девочка постарше обнимала мальчика, ровесника малышки.

Господи! Куда я попала?!

Я отломила себе краюху, остальное отдала детям, погладила спутанные светлые волосёнки и поплелась прочь, размазывая слёзы.

Где ты, Вольфрам? Подай знак, отзовись скорее. Мне не выжить в твоём мире.

Через квартал меня догнала старшая девочка из нищей троицы.

– Госпожа, спасибо! Вы нездешняя? Может, подскажу чего?

– Знаешь пророчицу Люсинду? Как её найти?

– Идите прямо до торговой площади, потом направо по переулку до башмачной лавки, потом налево до шляпной. А через три дома будет Люсинда.

– Спасибо. Она очень жадная?

– Нет, – улыбнулась девочка. – Она сама из сирот, помогает нам, подкармливает. То хлебца даст, то кашки, то сыра ломоть. Ей тётка из деревни яблок пришлёт, тоже угощает. Она добрая, не бойтесь.

– Держи, – я вытащила из рюкзака футболку с медведем Валеркой. – Тебе широковата будет, зато почти новая.

– Спасибо, госпожа, – прошептала она, прижимая к груди Валерку, как самую большую ценность в мире.

До Люсинды добралась минут за пятнадцать. День был в разгаре. Кругом бойко шла торговля. Зазывалы нахваливали товары и приглашали в лавки, расположенные внизу двух- и трёхэтажных зданий. Некоторые находчивые коммерсанты устраивали у своих дверей настоящие представления. Народ разевал рты, а вездесущие мальчишки челноками сновали взад-вперёд, прорезая толпу.

Мимо проехал конный расчёт стражи. Пробежал пожилой мужчина в долгополом бледно-сером одеянии с нашитой красной каплей, его сопровождал юноша, тащивший кожаный саквояж. Наверное, это был врач. Подумала: «Ещё немного, и он мне понадобится».

Чувствовала я себя ужасно: со вчерашнего утра кроме чёрствой краюхи в рот маковой росинки не попало, зато испытала на себе сеанс насильственного донорства.

* * *

Люсинда сидела за столом с натюрмортом из колоды карт, нескольких разноцветных свечек, ножа и огнива, а также тусклого светильника. По стенам были развешены пучки трав, жутковатые засушенные животные. На длинных полках стояли потрёпанные книги, причудливые сосуды, лежал обшарпанный крокодильчик со следами неумелой реставрации и ещё масса предметов, очевидно, мистического характера.

Едва я вошла, она спросила зловещим голосом, под стать интерьеру:

– Кто хочет знать судьбу? Назови своё имя.

– Симона. Добрый вечер.

– М-м… Симона. – Тёмные глаза грозно сверкали под нависшими седыми бровями. Нечёсаные космы выбивались из-под застиранной серой тряпки с узлом на лбу. – Что тебе нужно?

– Я ищу любимого.

– Давно?

– С месяц.

– Значит, пропал на восходящую луну. Плохо.

– Почему?

– Тяжело будет искать.

Я уже поняла, к чему она клонит. Прогнозируемый мир.

– У меня нет денег. Только вот это. – Я сняла с шеи кулон разбойницы, щёлкнула замочком (ключ соскользнул мне в ладонь) и протянула ей цепочку. Она тронула её тонкими смуглыми пальцами.

– Дар искренней дружбы и оберег. Не возьму.

– Пожалуйста. Больше ничего нет.

– Ну, ладно, так и быть. Подожди.

Люсинда поднялась, придерживая линялую хламиду, перевязанную на груди драной шалью крест-накрест, выдернула из кучи свитков один особенно истрёпанный. Пошуршала им.

– Дай руку.

Поразглядывала линии на моей руке и бросила кости с загадочными символами.

– Когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвёшь, – провыла она, – вот тогда и встретишь суженого-ряженого.

Не очень информативно. И почему всего по трое? Башмаков – трое, да, но остального – по три. И где-то я это уже слышала… Всё-таки обмен информацией между мирами существует.

– А что делать-то?

Страницы: «« 4567891011 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Под сверкающим льдом вершин Белогорья скрыты грязные секреты горных кланов. Внутри белой клетки огро...
Он – наследник многомиллионной империи. Она – очаровательная и невинная дочь друга семьи. Казалось б...
Неизвестно, существуют ли небеса. Неизвестно, существует ли ад. Наверняка можно сказать лишь одно: п...
Меня похитили прямо из дома. Отправили в другой мир. Заперли в Академии, которая хуже тюрьмы. Да еще...
Открыть детский клуб несложно. Гораздо сложнее организовать его работу таким образом, чтобы он прино...
Шестая книга саги о варлорде Артуре Волкове.Удивительно знакомый и в то же время чужой мир. Мир, где...