Скрытые в темноте Хантер Кара

Сомер отходит от доски.

– Полицейские уже распространяют снимки среди торговцев произведениями искусства и по антикварным магазинам. Вдруг кто-нибудь их узнает… А у тебя там что? – интересуется Эрика, глядя на лист бумаги в руке коллеги.

– Это? Фото Ханны Гардинер, которое она выложила в «Фейсбуке» в августе две тысячи четырнадцатого. Тут они с Робом на фестивале Коули-роуд. Наткнулся на него, пытаясь найти хоть какую-нибудь связь между Ханной и тем районом.

Позади слышится шум; в штаб устало заваливается Эверетт.

– Банбери-роуд забита до самого Саммертауна. Откуда такие пробки в воскресенье? – Она бросает сумку на стол и видит фотографию, которую Гислингхэм крепит к доске. – Что это?

– Снимок Ханны. Иди сюда.

Верити подходит ближе.

– Она выглядит такой счастливой… Интересно, она и вправду была счастлива или это только так кажется на фотографии? – задается вопросом Сомер. – Что думаешь?

Но Эверетт смотрит не на Ханну.

Она смотрит на кое-кого другого.

Когда Куинн спускается в приемную, девушка стоит у окна и глядит на улицу. Заметив сержанта, она направляется в его сторону, но он спешит отвести ее обратно к окну, где разговор не услышит дежурный.

– Ты куда, черт возьми, пропала?

– Подруга разрешила поспать у нее на диване пару дней. – Пиппа поднимает на него взгляд голубых глаз, улыбается, хлопает ресницами. – Ты принес мои трусики?

Куинн оглядывается через плечо: дежурный с явным любопытством посматривает в их сторону.

– Не вздумай тут такое говорить, – сквозь зубы цедит он. – Меня же на хрен уволят.

– Ну ладно, тогда я пойду. – Пиппа пожимает плечами.

Куинн хватает ее за руку.

– Нет, не уходи. Ты должна дать свидетельские показания. Мне это очень нужно.

Девушка разглядывает его, склонив голову набок.

– Хорошо, – наконец выдает она.

– Тебе придется ответить и на вопросы о Ханне. Например, что случилось в день ее исчезновения и перед этим. И говорить надо правду.

– Хорошо, – повторяет Пиппа, немного хмурясь.

– Я серьезно. Всю правду. И вот еще что. – Куинн шумно сглатывает. – Укажи в качестве нынешнего места жительства адрес твоей подруги. Про меня ничего не говори.

Она не спеша наблюдает за беспокойством на лице Куинна, которое он совершенно не способен скрыть, и улыбается.

– Конечно. Ты ведь просто хотел помочь мне, верно? Ничего не было.

– Вот именно. Ничего, – быстро повторяет Гарет.

Я по видео наблюдаю из соседнего помещения за беседой Куинна с Пиппой Уокер, проходящей в комнате для допросов № 2. Ее, похоже, не волнует ни обстановка, ни духота. Куинн же явно вспотел, судя по следам на его дорогущей рубашке фирмы «Томас Пинк».

– Давайте начнем сначала, – говорит сержант. – Когда я увидел вас в квартире мистера Гардинера, вы сказали, что поругались с ним и он поставил вам синяк на запястье; все верно?

– Ну да. Но он это не специально. Не так, как вы думаете.

Куинн ерзает на стуле.

– Это все равно считается нападением, мисс Уокер.

Она качает головой:

– Как скажете.

– Вы ведь с мистером Гардинером состояли в отношениях?

Пиппа откидывается на спинку стула и закидывает одну ногу на другую.

– Да. Какое-то время.

– С тех пор, как пропала миссис Гардинер?

Его слова застали Пиппу врасплох.

– Нет. Ну, я ему, наверное, нравилась, но ничего не было.

На ее губах играет едва заметная улыбка, и Куинн отводит взгляд, начиная без надобности копаться в бумажках.

– Вы абсолютно уверены, – спрашивает он, по-прежнему не глядя на девушку, – что между вами ничего не происходило до того, как пропала Ханна?

Она непонимающе смотрит на сержанта.

– Нет. Я же сказала.

Куинн снова шуршит документами.

– В то утро Ханна первым делом позвонила вам.

– Да, только я не сразу получила сообщение. Я ведь все это уже объясняла полиции.

– А когда вы все-таки прослушали сообщение, вам ничего не показалось в нем странным? – не сдается Куинн.

Пиппа опять поводит плечами.

– Почему у Ханны такой раздраженный голос?

Девушка закатывает глаза, словно поражаясь тупости сержанта.

– Я же не пришла. Меня тошнило. Из-за этого Ханне пришлось брать Тоби с собой на интервью, а она терпеть этого не могла. Считала, так делать «непрофессионально».

– Мистер Гардинер не мог его взять?

– На велосипеде? Вот уж не думаю.

– А потом, когда вы узнали, что Ханна пропала, ничто в ее звонке не показалось странным?

Пиппа хмурится:

– Но это случилось позже. В то утро с ней ведь все было нормально, да?

Через пару мгновений Куинн собирает бумаги и выходит из кабинета. Девушка достает из сумочки мобильный.

Дверь с грохотом открывается, он заходит ко мне и швыряет пиджак на стул.

– Это что еще было?

Куинн ослабляет галстук.

– Когда уже здесь, черт возьми, будет нормальная температура?

– Куинн, я спрашиваю, что это было? Между тобой и этой девушкой.

Он кладет на стол бумаги.

– Ничего, босс. Между нами ничего нет, я клянусь. Просто мне кажется, что она не говорит всю правду. По-моему, она что-то скрывает.

– Похоже, он прав, босс. – В кабинет заглядывает Гислингхэм. – Вам обоим нужно кое-что увидеть. – Он кладет перед нами снимок. – Нашел, пытаясь понять, что связывает Ханну и Коули-роуд. Тут они с Робом на карнавале в две тысячи четырнадцатом году.

Я смотрю на фотографию. Ханна улыбается и держит камеру, прижав к себе Тоби. Роб стоит сзади и одной рукой обнимает ее, глядя куда-то поодаль. Любовь? Уж мне-то известно, что снимки умеют врать и без всякого «Фотошопа». Контроль над другим человеком часто выдают за заботу.

– Смотрите, – показывает Гислингхэм. – На заднем фоне слева.

– Девушка со светлыми волосами?

– Конечно, на ее лицо падает тень, но мне кажется, это она. Пиппа Уокер.

Куинн присвистывает.

– Черт, вполне возможно…

– А Роб Гардинер смотрит на нее.

Я разглядываю снимок, потом обращаюсь к Гислингхэму:

– Когда она познакомилась с Гардинерами, по ее словам?

– Только что проверил ее изначальные показания. Утверждала, что в октябре четырнадцатого, – с торжествующим видом сообщает Гис. – Через два месяца после того, как было сделано это фото.

– Отлично.

Куинн направляется к выходу, но я его придерживаю. Камера показывает, что Пиппа смотрится в зеркальце.

– Возьми с собой кого-нибудь из женщин.

– Что? – недоумевает Куинн. – Зачем?

– Пусть с тобой пойдет Эв. Если ее нет, найди Сомер.

Сержант бросает на меня недовольный взгляд, однако ничего не говорит. У Гислингхэма вид вообще непробиваемый, ему только в покер играть.

– Договорились, Куинн?

– Договорились, босс.

– Но ты мне нужна сейчас.

– Извините, – отвечает Эверетт. Связь перерывается; она явно в машине. – У меня тут целый список антикварных магазинов, которые нужно объехать. Занимаюсь пропавшими нэцке.

Куинн с трудом скрывает раздражение.

– Это ведь пустяковая кража. Почему ей не займутся обычные полицейские?

– Не мне решать, сержант. Фаули сказал…

– Да, да, знаю.

– А в чем проблема? Гислингхэм наверняка в отделении, да и Бакстер…

– Проехали, хорошо?

Ничего хорошего тут нет, и Эверетт кладет трубку, так и не поняв, что случилось. Куинн тем временем засовывает свою гордость подальше и спрашивает, где Сомер, у ее сержанта. Тот отвечает, что в столовой. Не без ухмылки, которую Гарет решает проигнорировать.

Она сидит в углу с кофе и книгой. С огромной книгой, что-то из классической серии издательства «Пингвин». Куинн и забыл, что раньше Эрика была учителем английского. Когда сержант подходит к столу, она замечает тень на странице. Поднимает глаза и выдавливает улыбку. Не совсем искреннюю, но все же.

– Тут про то, как молодую женщину держали взаперти и насиловали, – говорит Сомер, показывая на книгу. – Написано в тысяча семьсот сорок седьмом году, представляешь? Кое-что в жизни совсем не меняется.

Куинн засовывает руки в карманы. В глаза почти не смотрит.

– Я собираюсь снова допросить Пиппу Уокер. Фаули хочет, чтобы ты присутствовала.

– Я? Почему не…

– Он хочет, чтобы на допросе была женщина, а Эверетт нет в участке.

«То есть ты просто выполняешь приказ Фаули», – отчетливо выражается мысль на лице Сомер.

– Так ты свободна или как?

Эрика привстает и закрывает книгу.

– Конечно, сержант. Как скажете.

Куинн пытается понять, нет ли сарказма в ее словах, но, присмотревшись, не замечает во взгляде Сомер никакой надменности.

– Хочешь просмотреть записи по допросу? Могу дать десять минут.

– Уже читала. Стараюсь быть в курсе всех дел, хоть я и полицейский самого низшего чина.

Эрика ожидает услышать какой-нибудь колкий комментарий о том, что она хочет продвинуться по карьерной лестнице с помощью этого расследования, однако сержант молчит. Сомер собирает вещи и идет за ним по коридору и вниз по лестнице к комнате для допросов № 2. Через стеклянную панель видно, что девушка внутри уткнулась в телефон – играет в какую-то игру. Не отрывает глаз от экрана, даже когда Сомер с Куинном садятся за стол, и шумно вздыхает в ответ на просьбу сержанта убрать мобильный.

– Кто это? – спрашивает Пиппа, бросая настороженный взгляд на Эрику.

– Констебль Сомер. Она будет присутствовать на допросе.

Пиппа откидывается на спинку стула.

– И долго мне еще тут торчать? – произносит она с певучей интонацией, свойственной представителям верхушки среднего класса, которых полно в этом городе.

– У нас всего пара вопросов.

– Я ведь уже сообщила все, что знаю. – Пиппа снова подается вперед. – И я вам очень помогла, правда? Вы сами так сказали.

– Да, вы помогли, – подтверждает Куинн, слегка краснея. – Но нам надо четко понять, что именно произошло. Поэтому давайте вернемся к самому началу.

Девушка закатывает глаза.

– Вы познакомились с Ханной Гардинер в октябре две тысячи четырнадцатого года в лавке на Норт-Перейд?

– При чем тут это? – удивленно спрашивает Пиппа.

Куинн толкает в ее сторону снимок с карнавала на Коули-роуд.

– Эта фотография сделана в августе две тысячи четырнадцатого, когда, как вы утверждаете, вы еще не были знакомы ни с Робом Гардинером, ни с его женой.

Пиппа глядит на фото, отодвигается назад и жмет плечами.

– Там были сотни людей. Даже тысячи.

– Значит, это просто совпадение?

Она улыбается Куинну:

– Да, пожалуй.

– И то, что он смотрит прямо на вас, тоже совпадение?

Пиппа склоняет голову набок и крутит кончики волос.

– На меня смотрят многие парни. Вы, например.

Куинн еще больше заливается краской.

– То есть на тот момент, когда была сделана эта фотография, вы с Робом Гардинером еще не познакомились?

– Нет…

– И у вас с ним не было связи?

– Нет, не было никакой «связи». – Она улыбается и искоса поглядывает на Куинна. – Хотя мужчины постарше мне и вправду нравятся…

Теперь Сомер поняла, зачем Фаули понадобилась женщина на этом допросе. Уж она-то не купится на чушь, только потому что ее несет какая-то красотка.

Эрика достает из папки Куинна листок бумаги.

– Вы сейчас утверждали, что сообщили нам всё. Только почему-то забыли добавить, что беременны. Кто отец? Это ведь не Роб Гардинер.

– Кто такое сказал? Это не ваше дело, – гневно отвечает Пиппа.

– Вы не знали, что он не может иметь детей?

Девушка кривится, но ничего не говорит в ответ.

– А синяки на запястье у вас появились, когда он узнал об этом? Гардинер ударил вас, как раньше свою жену?

Пиппа опускает рукава.

– Я не хочу снова говорить об этом, – заявляет она, потеряв напускную храбрость. Тон ее голоса изменился.

– Вы в курсе, – спокойно спрашивает Эрика, – что можете попасть под суд, если солжете полиции?

Широко раскрыв глаза, Пиппа смотрит на Куинна.

– О чем это она?

– Ну… – начинает Гарет.

Сомер перебивает его:

– Сейчас Роб Гардинер считается подозреваемым в убийстве своей жены. А это означает, что мы изучим каждый миллиметр пространства, связанного с его жизнью. Все его звонки, все сообщения. Где он был, когда и, самое главное, с кем. Понимаете?

Пиппа кивает, ее щеки покраснели.

– И если выяснится, что вы нам врали, вам тоже будет грозить уголовное преследование.

Куинн изумленно уставился на Сомер, но она не обращает на это внимания. Девчонка ведь, в отличие от сержанта, не понимает, что Эрика преувеличивает.

Пиппа бледнеет.

– Вы же сказали, я могу подать заявление на него, а теперь собрались арестовывать меня?

– Хотите родить ребенка в тюрьме? – продолжает Сомер. – Его, кстати, могут и отобрать, если соцслужбе станет известно, что вы препятствуете ходу следствия. Вы знали об этом?

– Нет… – Пиппа испуганно умоляет: – Пожалуйста, не сажайте меня в тюрьму.

– Тогда вам бы лучше заговорить. – Эрика откидывается на стуле и скрещивает руки. – И на этот раз мы хотим услышать правду. – «Господи, только не ляпни что-нибудь», – мысленно обращается она к Куинну.

Девушка приперта к стенке и вынуждена принять решение.

– Хорошо, – наконец говорит покрасневшая Пиппа. – Я скажу вам, но только если вы пообещаете мне защиту. Защиту от него. Если он узнает, мне конец.

Через час, когда они выходят из кабинета, Куинн обращается к Сомер:

– Черт, а ты можешь быть той еще стервой, когда нужно…

Эрика удивленно поднимает бровь:

– Главное – результат. Нужно засадить ублюдка за решетку, так ведь ты сказал?

Она разворачивается, чтобы уйти, но Куинн добавляет:

– Это был комплимент. Извини, если прозвучало как-то не так.

Странно, все его самодовольство куда-то подевалось. Большую часть того времени, что они брали письменные показания, он вообще молчал.

– Пусть даже так, мне все равно.

Уходя, Эрика все же позволяет себе едва заметно улыбнуться.

ПОЛИЦИЯ ДОЛИНЫ ТЕМЗЫ

Свидетельские показания

Дата: 07.05.2017 г.

Имя, фамилия: Пиппа Уокер

Дата рождения: 03.02.1995 г.

Адрес: г. Оксфорд, Белфорд-стрит, д. 98, кв. 3

Эти показания записаны на основании известной мне информации на двух страницах, каждая из которых подписана мною лично. Я осведомлена, что дача ложных показаний подлежит уголовному преследованию, если на них будет строиться обвинение в суде.

Я начала работать в семье Гардинеров в октябре 2014 года. Раньше я не была с ними знакома. Фотография с карнавала действительно является совпадением.

Я часто виделась с Робом. Его жена постоянно была в разъездах, и мы проводили много времени вместе. Я ему явно нравилась, так что понимала, к чему все идет. Он говорил, что несчастлив в браке, что хочет уйти от жены и быть со мной. Обещал все ей рассказать, однако откладывал беседу.

23 июня 2015 года Ханна застала нас в постели. Вернулась домой в начале седьмого, хотя сказала Робу, что будет поздно. Она вышла из себя: стала кричать на Роба, материться, рвать мои вещи. Роб пытался вразумить ее, говорил, что Тоби все услышит из соседней комнаты. Она не обращала внимания. Вытащила его из кровати и начала бить. Роб пытался оттолкнуть Ханну, а она прямо с катушек слетела, обзывала меня шлюхой, не надо было мне доверять и все такое. Роб сказал, чтобы я собрала вещи и уходила, мол, он сам разберется. Я так и сделала. Последний раз видела их вместе на кухне. Все ждала, что Роб позвонит мне, а он не звонил. Отправила ему сообщение – не ответил. Около полуночи я вернулась. Как только он открыл дверь, я поняла, что случилось что-то плохое. Вид у Роба был странный, он не хотел меня впускать.

Он сказал, что всё в порядке, что они с Ханной разобрались во всем и мне пора домой. На следующее утро, как я и говорила, самочувствие у меня было ужасное. Поэтому голосовое сообщение от Ханны я послушала только вечером, когда в новостях уже рассказывали о ее пропаже. Я не ожидала, что она захочет видеть меня в качестве няни после всего того, что наговорила прошлым вечером. Однако голос точно был ее, хотя и звучал странновато. С каким-то металлическим оттенком. Не так, как обычно в ее звонках.

Соседка посоветовала мне пойти в полицию, но я испугалась. Не могла поверить, что Роб убил ее – вдруг подумают на меня? Вдруг он скажет, что это я? Моя ДНК по всей их квартире, а он ведь ученый, сумеет надурить полицию и что-нибудь там подделать. Поэтому я и не сообщала о наших с ним отношениях. Боялась, что меня станут подозревать, мотив ведь есть. Кому в итоге поверили бы, мне или ему? Ну и к тому же я любила его. Он мог заставить меня сделать что угодно. Я уверена, что Роб не хотел причинить мне вреда. И всегда сожалел о случившемся.

Подпись: Пиппа Уокер

Показания принимал в отделении полиции Сент-Олдейт с 17.15 до 18.06 в присутствии констебля Эрики Сомер. По окончании зачитал написанное Пиппе Уокер, которая затем снова все прочитала и подписала в моем присутствии.

Детектив-сержант Гарет Куинн

В оперативном штабе Куинна встречают аплодисментами. Я ожидал, что он войдет сюда с торжествующим видом генерала на параде, но Гарет справедливо (что непривычно) упоминает о заслуге Сомер в этом важном для дела прорыве. Говорит Куинн с таким неловким видом, что я недоумеваю, почему он просто не промолчал.

Через пару секунд я прерываю поздравления.

– Итак, давайте не будем радоваться раньше времени. Показания Пиппы – большой шаг вперед, но сами по себе ничего не доказывают. Не доказывают они и того, что Гардинер убил жену, зато теперь в нашем распоряжении есть и мотив, и тот факт, что он все-таки лгал нам. Правда, на временной шкале все равно что-то не сходится. Если Ханна Гардинер погибла вечером двадцать третьего июня, то как она совершила звонок в шесть пятьдесят на следующее утро?

Бакстер тянет руку.

– Доверьте это мне. Есть одна идея.

– Хорошо. – Я обвожу взглядом зал. Мы работали над делом шесть дней подряд и уже на последнем издыхании. – Продолжим завтра утром. Роб Гардинер никуда не денется. Так что все идем домой и отсыпаемся. И ты тоже, Гислингхэм. Едва на ногах стоишь, я смотрю.

Гис потирает затылок.

– Ага, с детьми нелегко. Сами знаете.

Через час я подъезжаю к дому и сижу в машине, глядя на окна наверху. Они открыты, занавески покачиваются на ветру. Солнце катится к горизонту, и его лучи выхватывают дом напротив на фоне сияющего голубого неба. В Оксфорде это время, когда заходящее солнце будто подсвечивает каменные строения изнутри, называют «золотым часом».

Я глушу двигатель и вспоминаю, как все было раньше. Как Алекс готовила. Как мы пили холодное белое вино. Как Джейк играл на полу у ее ног, а потом, постарше, уже гонял с мячом в саду. Спокойствие. Умиротворение. Вот уж действительно золотой час.

Открывая дверь, я первым делом слышу плач. Никакого ужина на плите. Кухня смахивает на зону боевых действий.

– Всё в порядке? – спрашиваю я, бросив сумку в прихожей.

– Да. Просто он не хочет купаться, вот и всё.

Я захожу к ним в ванную и понимаю, что она имела в виду. Мальчик вопит, лежа на спине; весь пол в воде, да и сама Алекс тоже. Раскрасневшаяся, она смотрит на меня.

– Прости, кажется, я уже забыла, как это делается… Все шло хорошо, правда, но как только я засунула его игрушку в стиральную машину, он стал просто неуправляемым.

– Хочешь, я им займусь?

– Ты и так устал.

– Уж с малышом-то я совладаю.

– Хорошо. – Алекс с видимым облегчением встает. – Хоть ужин пока приготовлю.

Как только она закрывает дверь, мальчик перестает кричать и перекатывается на бок, чтобы глянуть на меня. По щекам размазаны слезы.

– Ну, дружок, что это ты тут устроил?

Когда через полчаса Алекс выходит, я курю в саду. На улице свежо, трава покрылась росой, еще не совсем стемнело. Она собирается включить свет, но я ее останавливаю. О некоторых вещах лучше говорить в полумраке.

Супруга подает мне бокал вина и садится рядом.