Кольца Лины Сапункова Наталья
Как запомнить имя! Ну да, смартфон же! Я выхватила его из-под вороха вещей, быстро включила и записала имя в «заметках».
Надо выключить, иначе заряда надолго не хватит.
– Не волнуйся, имя не забудешь, – сказала Митрина, которая с любопытством за мной наблюдала. – Это что у тебя? Что за кристалл?
– Это телефон, для связи… прибор такой. Чтобы разговаривать на расстоянии… – принялась объяснять я.
– Да? Тот человек рассказывал про такие вещи, но они должны соединяться с помощью особых лент… то есть шнуров.
– Проводов, – догадалась я. – Да, раньше были такие, а эти придумали позже. Им не нужны провода, они передают звук… с помощью специальных волн…
Вот ведь дела, я уже не помню сколько лет пользуюсь мобильным телефоном, но даже человеку из моего мира и времени с трудом объяснила бы, как он работает, а этой знахарке из мира, который, похоже, соответствует уровню царя Гороха?.. Какая мобильная связь, какие волны?!
Не знаю. Я пас.
– Позволь взглянуть?
Она подержала телефон в руках, словно к чему-то прислушиваясь.
– Очень интересно. Какая-то магия определенно есть… Странная магия.
Выключенный, он вдруг засветился между ее ладоней. Ох ты ж… ничего себе!
Может, она электрическое поле генерирует и чувствует, кто сказал, что в магии его нет?
Или что еще?..
Если бы я хоть что-то понимала в магии!
– Возьми, и будь осторожна, береги эту вещь, – она вернула мне смартфон.
– Буду беречь, – я сунула его в сумочку-кармашек на поясе, старательно застегнула пряжку.
– А имя мага, повторяю, и так не забудешь. Все, ступай. На вот на дорожку, – она сунула мне в руки что-то, завернутое в полотняную салфетку. – Идем, дорогу покажу. На большой тракт старайся не сворачивать, пока до замка не дойдешь. К вечеру доберешься.
– Спасибо, – сказала я от души, – я перед вами… перед тобой в таком долгу, а чем отплатить, не знаю. Может, смогу когда-нибудь?
Она улыбнулась.
– Не беспокойся, девонька. Мне за тебя давно уплачено, и щедро.
–– Уплачено? Как?! – поразилась я.
Все интересней и интересней…
– Говорю же – щедро! – она засмеялась. – Не именно за тебя – за иномирянку. Иномирянку ждали, надеялись, что придет, и меня, конечно, не минует. Пришел же когда-то… тот. Предсказание было, для одного человека. Все, больше не спрашивай, дальше по ходу разберешься.
– Нет, постойте, давайте разберемся сейчас, – начала я, – кто…
– Нельзя сейчас. Иди, иди… – она буквально дотолкала меня до низенькой двери в дальней части домика, а я потеряла возможность сопротивляться, шла покорно, хотя хотелось схватить ее за плечи и продолжить расспросы. – Вон тропка, видишь? Не сворачивай. Иди, и пусть будет, как должно. Помощь понадобится – заглядывай, если случится. А пока – иди, говорю…
И я пошла. По тропке. Немного погодя повернулась, и домика знахаркиного не увидела.
Ох… Пусть будет, как должно, она говорит? Ничего себе пожелание. Кто его знает, что там «должно»?
Ну хорошо, пусть будет…
В свертке, данном Митриной на дорожку, оказался пирожок с творогом, я его сразу съела. А вскоре набрела на ручеек, чистый такой, ухоженный, и ковшик рядом на сучке висел. С удовольствием напилась. Эх, захватить бы с собой водички – да не в чем…
А тропка петляла и временами совсем пропадала. Но я отважно шла вперед – деваться все равно некуда. Шла и радовалась, что сбежала от мельника. Надо же, гад такой, запродать меня в рабство вместо своей дочки, нашел дурочку! Нет уж, не надо, я сама как-нибудь.
Тропинка привела меня на высокий лесистый холм, и оттуда я увидела замок. Высокие башни, стена… Очень похоже на то, что приходилось видеть в кино и на картинках. Значит, замок – в любом мире замок. И люди, надо думать, тоже везде по крайней мере похожие. Значит, разберемся как-нибудь.
Если вдуматься, Митрина, напугав меня рассказом о местных нравах, не рассказала при этом ничего особенного. Кажется, наши прабабки в русских деревнях еще где-нибудь в начале 20-го века так и жили, и разные здешние мракобесия про нечисть тоже, в сущности, чем-то перекликаются с нашими, родными – мне ведь столько разных баек слышать приходилось. Другое дело, что я, девушка из века 21-го, в таком антураже буду выглядеть бледно, если не сказать больше. Но ведь справляются же другие, и я справлюсь. Кто сказал, что на меня сразу свалятся все местные неприятности? Так зачем себя заранее накручивать, надо решать задачи по мере их поступления.
Я все смогу и вытерплю, лишь бы добраться до моего Гудвина и вернуться в мой мир. Обязательно. Мне надо домой!
Тропинка как-то незаметно влилась в широкую дорогу, а до замка, казалось, было уже не так и далеко. Присев отдохнуть у обочины, я стала размышлять, как явлюсь в замок, что скажу. И поняла, какая же я растяпа, надо было поспрашивать у Митрины, пусть бы научила. Как вести себя, что говорить – это же важно! Впрочем, Митрина под конец так настойчиво выставила меня за порог, что вряд ли можно было задержаться и задавать ей вопросы.
То, что я растяпа, видимо, очевидный факт, потому что мне следовало быть хоть немножко осторожней и смотреть по сторонам. Так нет же! Забыла обо всем и обо всех, пыталась представить, что ждет меня в замке этого, как его… именя?
Имень – это по-нашему местный граф? Или сошка помельче? Митрина сказала, что я, может быть, полечу на рухе – это что еще за летательный аппарат? Эти отсталые средневековые люди на чем-то летают?!
Тут, кстати, драконы есть. Но о том, что на драконах можно летать, знахарка не упоминала.
Да она о многом не упоминала! Прямо хоть возвращайся обратно и расспрашивай!
Рядом раздался короткий шорох, и – меня накрыло что-то темное и пыльное. Накрыло, скрутило, повалило, пыль забилась в нос. Я рванулась, пытаясь освободиться, что есть силы ударила кого-то локтем, коленом – поняла уже, что меня удерживают сильные мужские руки. Добилась лишь того, что крепкий кулак ткнулся под ребра.
– Тихо ты, дура!
А голос-то, вроде, знакомый. Мельник, точно он!
– Веревку давай! – велел кому-то мельник, – эй, шевелись, остолоп, кому говорю!
Желаемое он получил и принялся меня связывать, обмотал так, что и шевельнуться было невозможно – длинная оказалась веревка.
– Отпусти меня, мельник! – завопила я, – именю на тебя пожалуюсь! И магу! Мало не покажется, понял?
Выкрикнула, даже не думая, что говорю – само сказалось. И про именя вспомнила, не запнулась, и про мага!
– Эй смотри, отец, что говорит, а если и впрямь… – сказал… ну, да, тот парень по имени Эвер, точно он.
– Заткнись, – посоветовал ему мельник, – без тебя тошно. Давай флакон, ну!
Я уже поняла, что кричать бесполезно, и соображала, как договориться? Что ему там от меня надо? В рабство сдать именю? Вот уж добрый человек! Сказать ему – согласна, дескать, сдавай в рабство, я не стану жаловаться? Аж тошно стало от мысли, что такое скажу…
– Открывай флакон! Вот бестолочь, и в кого только… – рычал мельник.
Вдруг на мою грудину что-то сильно надавило, так, что я резко выдохнула, а вот вдохнула… Вдохнула я что-то сладко-пряное, и, в общем, приятное, но что?..
– Ты меня травишь, паразит? Не смей! – заорала я и забилась в своих путах, и часто задышала, и снова постаралась объяснить, что о нем думаю…
Вместо слов из моего горла вырвался хрип и какой-то звериный вой.
– О, похоже, готово, – порадовался мельник. – Всего делов-то…
И сдернул с меня мешок. И чистый свежий воздух показался таким вкусным…
– Как ты, девонька? – мельник заботливо склонился надо мной. – Эй, погляди-ка, а ведь она и девка стала ничего, на чучелко уже не похожа, – это он сказал сыну, который в ответ что-то промычал.
Из моих губ опять вырвался лишь вой.
– Теперь, значит, немая будешь, – сообщил мне мельник даже как-то по-доброму. – Я загодя верным заклятьем запасся, у сильного мага купил, так что ничего не поделаешь. Вот что, девка, ты тут чужая. Те, кто видел, как тебя нашли, уже про то забыли. Люди хорошие, меня не выдадут. Раз пришла такая удача – не упущу, нет. Дочку я просватал, и хорошо просватал, ни к чему ей к именю идти, а сын мне и подавно дома сгодится, поняла? На знатную ленну ты что-то не тянешь, так что вряд ли с меня за тебя спросят. А вот за безумную вполне сойдешь. Верно ведь? У меня как раз племянница безумная была, не немая, правда, но кто об этом помнит?
Я затрясла головой – дескать, нет!
– Розгами выдеру, – буднично сообщил он. – Племянницу поучить – я в своем праве. Такие нежные и беленькие быстро вразумляются. Хочешь, что ли? А?..
Что он сказал?!
Я медленно качнула головой – нет.
– А может, и надо бы, чтоб верней уяснила. К именю и завтра можно, и на днях, не горит пока, – размышлял он вслух. – А?..
Подонок. Негодяй. Неужели такие есть во всех мирах? Кто бы сомневался.
Я молчала.
– Так что, девка, не будем откладывать? Везу тебя к именю, и ты ведешь себя как надо? А то вон прямо сейчас пошлю сына розог нарезать, это недолго, зато верней будет.
– Отец! – недовольно буркнул Эвер где-то сбоку от меня.
Я повернулась, взглянула. Парень стоял в паре шагов, смотрел в сторону и счастливым не выглядел. Но в то, что он, послушный сын, тут же пойдет за розгами, хоть и недовольно ворча при этом – я почему-то поверила сразу. Тем более что проверять не хотелось.
И я нехотя кивнула.
– Ага, согласна? Едем к именю? Ладно, – Мельник довольно потер руки. – Значит, помни – ведешь себя тихо, работаешь старательно, и чтобы все тобой были довольны. Отправят обратно ко мне – я уже сказал, что будет. Пожалеешь, что не в замке.
– Отец… – вновь подал голос мельников сын.
– Заткнись уже, – нехотя бросил мельник, – а то себе пойдешь розги резать, умник.
Эвер отвернулся, а мельник продолжал:
– Зовут тебя Камита. Ты безумная – я уже сказал. Жила у богатой вдовы, пока та не померла. Бегала все время и разные фортели выкидывала, но мастерица, потому тебя и берут. Поскольку ты безумица, то дешевле нормальной девки, идешь к именю не на десять лет, а на все двадцать, он тебя и замуж выдаст, если пожелает, и все, что ему угодно. Но если ты от него сбежишь через год, меня это уже не касается. А вот если на меня жаловаться вздумаешь, уж не знаю, как сумеешь – я-то оправдаюсь, зато тебе не поздоровится, девка. Поняла?
Я кивнула чуть заметно. Ему хватило.
– И ладно, – он поднял меня за плечи. – Иди в телегу садись, вон она, видишь? Шевелись. Ты словно и впрямь не в себе, дуреха квелая, только бы ворон в небе считать.
И ничего мне не оставалось, как забраться в телегу, в ту самую, на которой уже прокатилась сегодня к Митрине.
А в чем я мастерица, знать бы хоть ещё…
Пусть будет, как должно – ее слова. Вот как, значит, должно. Ну-ну…
Глава 2. Замок Кер
Трястись в телеге пришлось недолго, дорога скоро вывернула из леса, и показался замок.
– Вот он, замок Кер, – мельник повернулся ко мне. – Знаешь хоть, где находишься? Ты, вообще, откуда свалилась-то? Какими силами?
Я ответила выразительным взглядом. Ответа хочешь, идиот? А кто меня немой сделал, вместо того, чтобы хоть как-никак поговорить?
– Молчишь, – удовлетворенно заметил он. – Ну-ну…
– Отец, а если она из Итсваны? – тихо сказал Эвер. – А может, из нелюдского народа, из лесных ведьм там, или из горных колдунов? Что, если она магией владеет?
На что мельник недовольно цыкнул:
– Молчи уж, олух. Хоть бы когда что умное сказал!
У самого замка дорога была широкой, наезженной, точнее, несколько дорог сходилось вместе. Никакого рва с лягушками, вроде тех, что я в кино видела, ворота тяжелые, распахнуты настежь. На башенке над воротами – стражник с длинным копьем, стоял и облака рассматривал. Хоть бы сделал вид, что бдит! На стражнике было надето, как мне издали показалось, что-то кожаное с металлическими пластинками, и, кажется, еще меч висел на поясе.
Мы миновали довольно обширную площадь, мощеную камнем, и оказались в маленьком дворике, с трех сторон зажатом высокими стенами, возле низкой полукруглой двери из толстых досок. Видно, нас заметили или ждали, потому что сразу вышла женщина, худая, в темном платке, обильно расшитом бисером. На мельника она смотрела без радушия.
– Привез? Ну показывай.
Тот толкнул меня в бок:
– Вставай, чучело. Покажись лире Ноне.
Я вылезла из телеги, выпрямилась. Ох, и взгляд же у этой… лиры! Острый, холодный, прямо пробирал. Как есть ведьма.
– Открой рот, – велела она. – Шире!
– Зубы покажи, тебе говорят, – пояснил мельник.
Мне захотелось убить мельника. Но вместо этого я, как механическая кукла, открыла рот и показала зубы.
– Хорошо, – признала она. – Зубы хорошие, здоровая, видно. А руки?
Руки мои лире Ноне не понравились, и она недовольно процедила:
– Ну и ну, чем она занималась до сих пор? Ты что нам за госпожу сюда привез, мельник? Может, мне ей сразу пару служанок назначить?
– Что ты, что ты, лира Нона! – испугался мельник. – Хорошая девка, работящая. Ты ее испытай! Она мастерица на диво!
Я исподлобья посмотрела на негодяя. Мастерица, ага. Что ж, это он врет, не я! Его проблемы.
Впрочем, он уедет сейчас, а спросят с меня. Хотя, чем уезжать с мельником, лучше уж тут остаться. Ничего, разберусь потихоньку.
Поговорка есть такая: куда ни кинь, всюду клин. Очень подходит к моей ситуации.
– Ну хорошо, – вздохнула экономка. – Пойдем, мельник, дам тебе расписку. Но учти, чуть что не так, я девку назад пришлю. На расписке пометку сделаю.
– Что ты, добрая госпожа, не случится такого. Уж она постарается, да? – мельник зыркнул на меня исподлобья.
Я отвернулась.
– Ты не бойся, экономка тут не злая, строгая просто, – забубнил Эвер, когда его папаша утопал вслед за лирой. – Я тебя навещать буду.
Вот тут я не выдержала, рассмеялась. Он будет навещать! Вот радость-то!
– Правда, Лина. Не обижайся, – он постарался заглянуть мне в лицо, я отвернулась и засмеялась громче.
– Ишь ты, и правда безумица, – сказал кто-то рядом. – Эй, парень, она хоть понимает, что ей говорят?
– Она понимает, – буркнул Эвер.
Я глубоко дышала, вытирая с глаз непрошеные слезы. Истерика, да. Вот она какая, значит.
Кстати, нечто дельное мне Эвер сообщил: «ведьма» лира Нона, значит, экономка. То есть, моя начальница. Вряд ли непосредственная – если она заправляет всем замком, то я для нее слишком мелкая сошка. Может, станем видеться не слишком часто…
Впрочем, мне же нельзя по задворкам отсиживаться! Я должна втереться в окружение к хозяйской дочке и вместе с ней уехать в столицу! Только как это сделать, если я, во-первых, немая, во-вторых, безумная?
Нас с Эвером уже окружили местные обитатели, человек десять, и подходили новые, стояли и разглядывали меня, как диковинную зверушку.
– А девка-то ничего, – сказал худой мужичок с реденькой бородкой и такими же редкими, словно через один, зубами. – Справная. Я бы пощупал.
– Размечтался. Твоя очередь последняя, не сомневайся, – ехидно заметила женщина в испачканном углем переднике. – Ишь…
Эвер подвинулся ко мне, заслонив плечом.
– Эй, вы! Я спрошу с того, кто мою сестру обидит!
В толпе засмеялись.
– Тоже, спрашивальщик, ты до иного обидчика дотянись…
Парень обиженно засопел.
Что ж, все равно спасибо, Эвер.
– Ладно вам, – сердито бросила одна из женщин, – жалко девку. Разве можно ущербную обижать, Провидение отвернется! Что за глупые…
– Вот молодой лир приедет, так ему и скажи, – посоветовал ей кто-то.
– А красивая, точно говорю.
– А чего так смотрит? Нет, погляди, как смотрит!
Они решили, что я еще и глухая?..
И тут произошло нечто, что отвлекло зрителей от моей скромной персоны: из-за угла выехала телега, запряженная парой лошадей, правил рослый возница, а по бокам ехали два вооруженных мордоворота, одетых примерно так же, как стражник на воротах, но без копий. В телеге стояла клетка. В клетке сидел человек.
Возница придержал лошадей, и, нагнувшись, заговорил с кем-то подошедшим.
Женщина в фартуке всплеснула руками:
– Поймали-таки!
– Эх, дурень! Добегается… – пробурчал тот, кто возжелал меня пощупать.
Я не могла глаз отвести от бедняги в клетке. Это был молодой мужчина. Плечистый, наверное, рослый. Небритый, весь какой-то побитый, поцарапанный и пыльный – не удивительно, в его положении. Волосы, темные и, кажется, довольно длинные и спутанные, завязаны в пучок сзади. Рубаха… и не поймешь, какого цвета. Руки связаны. Ну вот, еще и руки, клетки мало, что ли? А сердце мое отчего-то замерло.
Какой-нибудь преступник, которого привезли на суд местного… «барина»? И что же он натворил, бедняга? А может, и не бедняга, а напротив, злодей, каких мало?
В последнее мне что-то не верилось, или, скорее, не хотелось верить. Может, потому, что истинный злодей, гад и сволочь притащил сюда меня, лишив при этом возможности разговаривать, а он, между прочим, являлся во всех отношениях достойным членом местного общества.
Пленник поднял голову и равнодушно оглядел двор. И взгляд его остановился на мне, кажется, с каким-то недоумением. И наши взгляды встретились.
Глаза на темном лице были необычайно светлые, яркие. Серо-голубые. У меня у самой серые, но темнее.
Пленник медленно опустил голову, и глаза его словно погасли.
– Ишь, как на тебя смотрел, – усмехнулся мой «братец» Эвер. – Гадает, видимо, кто ты. Тут все свои, а тебя он не знает.
Ага, значит, человек в клетке – тут тоже «свой», раз знает всех, кроме меня. Я повернулась к Эверу, взглядом попросив пояснения – кто это? По крайней мере, постаралась попросить. Он догадался, чего я хочу, и пояснил:
– Это Дин, здешний сумасшедший. Давно в замке живет, имень о нем заботится. Только нравится ему убегать, вот и приходится погоню посылать, искать. Имень гневается.
Вот как, значит. Не разбойник, не злодей, всего лишь сумасшедший. Так я тоже тут вроде как сумасшедшая. И тоже намерена отсюда сбежать, но это на крайний случай. Меня вернут обратно связанной и в клетке? Милая перспектива.
Словно отвечая моим мыслям, Эвер сказал:
– Он такой сильный! Небось, и клетку бы сломал, потому и связали. С ним, когда разойдется, и трое не управятся.
Я выразительно шевельнула бровями, и Эвер тихонько добавил:
– Он настоящий сумасшедший, не как ты, не думай. Он, это… беспамятный, поняла? Только три года своей жизни помнит, а то и меньше. Он и этот день через три года тоже начисто забудет. Раньше всего год помнил, говорят.
Очень странно. Во всяком случае, я пока не слышала о таком, чтобы человек мог помнить только последние годы своей жизни. Хотя, человеческий мозг вещь сложная, все еще до конца не изученная, как не раз говорила моя мама. Может, у него травма какая-нибудь была, в детстве или даже позже – кто знает, давно этот несчастный живет тут, в замке. Спросить бы, хоть у того же «братца», так я же немая. Ох, мельник, ох, гад!
Мама моя не специалист по мозгу, вовсе нет. Но она врач, терапевт, в больнице скорой помощи работает. Наверное, как раз недавно вернулась с суточного дежурства и обнаружила, что я пропала. Возможно, решила, что я уехала куда-нибудь на выходные с Димкой – были такие планы. Так что она пока не волнуется. Если, конечно, Димка еще не позвонил ей. Где-то в парке осталась валяться моя сумка…
Возница щелкнул кнутом, и телега с клеткой проехала дальше, я провожала взглядом, пока она не скрылась. Беспамятный сидел неподвижно, опустив голову.
– Эй, ты, как тебя – Камита? Пойдем! – позвала меня вернувшаяся экономка.
А я уже забыла, Камита я или нет, только раз это имя и слышала. Какая разница, пусть Камита! Раз нельзя быть Линой.
Эвер сунул мне в руки объемный узел с вещами, что валялся на дне телеги. Надо же, мельник и приданым для меня озаботился, вот уж добрый дядюшка.
– Навещу тебя скоро, – опять пообещал Эвер.
Я ушла, не оглядываясь.
Хотелось, скорее уж, повидать того сероглазого сумасшедшего. Зачем? Да просто так. Может, и близко подходить не стану, а может, перекинемся парой слов. Интересный человек…
Эх! Какой парой слов, я же немая! Проклятый мельник!
Ну хоть бы у него все в порядке было, и то ладно. Раз ни в чем особо не виноват, только в том, что сбежал, наверное, его отпустят? Не первый же раз. Может, у него своего рода обострение болезни начинается, и тогда он убегает, а потом успокаивается?
– Спать будешь тут, – экономка указала мне место на длинной, метров десяти, лавке. – Узел под лавку клади. Да ты точно понимаешь меня?
Я кивнула и сунула узел под лавку.
– Одеяла, вижу, у тебя нет. Потом сошьешь, а пока не холодно, вон, дерюжкой укроешься. Переоденься, пойдешь коров доить, сегодня доярок не хватает. Поняла?
Я опять кивнула. Поняла-то поняла, да вот как их доят, тех коров? Нет, положим, кое-как я себе процесс представляла, теоретически. Не то что принцесса из старого мультфильма, которая, чтобы подоить корову, дергала ее за хвост. Но вряд ли это меня спасет, даже если я начну дергать не за хвост…
Экономка недовольно поморщилась и ушла. В узле нашлись юбка на завязках и кофта, простенькие и поношенные, но вроде чистые. Вообще, одежда, в которую нарядила меня знахарка, сгодилась бы тут за праздничную, «приданое» от мельника было плохонькое. И ни подушки, ни простыни, не говоря уж о комнате, пусть и не отдельной. Просто коридор и длинная лавка во всю его длину, безо всяких ширм и занавесок, и мне на этой лавке выделили немного места!
И ладно. Мне же тут недосуг задерживаться.
В коровник меня, по велению экономки, привела круглолицая девушка, она показала, где взять ведерко, и вручила холщовое полотенце.
– Вот эта корова – хорошая, спокойная. Потом следующую укажу.
Я подавила панику в душе. Буду смотреть, как другие делают, и повторять. Тоже мне, проблема – корову подоить! Я девушка двадцать первого века, я такое видела, что здешний народ и представить себе не может. И есть же еще генетическая память, мои прабабки наверняка доили коров.
Корова меланхолично жевала. Я от души понадеялась, что он не чувствует, как я ее боюсь. Что там все делают? Так, надо зачерпнуть воды из общего ведра и обмыть соски корове, вытереть тем самым полотенцем. Потом я уселась на низкую скамеечку и отважно потянула за соски. Как бы не так! Никакого молока. Я стала действовать иначе, обхватила соски кулаками. Ага, вот оно, молоко…
Корова недовольно мыкнула. Или мне кажется, что недовольно? Ну прости, если что не так, моя хорошая.
Струйки молока брызгали в подойник, пока я не уронила разламывающиеся от усталости руки. Сил больше не было. Кто бы мог подумать, что это такая тяжелая работа?
Я отдохнула немного, размяла пальцы и снова взялась за дело – не тут-то было! Руки теперь болели немилосердно.
– Что ты возишься? – это подошла моя опекунша и удивленно смотрела на наши с коровой мучения. – Отвыкла, что ли?
– Да она и не привыкала, – бросила позади нас другая девушка, видимо, более наблюдательная. – Гляди, что делает! И на ручки ее посмотри, такие маленькие и нежные только у младшей ленны, небось. Точно ничем тяжелее иголки не работала.
Я только сжала зубы. Иголкой, да. Видели бы, девочки, мою швейную машиночку! Только кому это сейчас интересно…
– Вставай, – опекунша легонько толкнула меня в плечо. – Все равно тут от тебя толку не будет, это постепенно привыкать надо. И впрямь, какие ручки у тебя, детские прямо. Ну и ну.
– А нам за нее отдувайся? – возмутилась одна из доярок, остальные тоже загомонили.
– Ладно вам, – сердито крикнула женщина постарше, – она ущербная, не гневите Провидение.
– Это мы гневим? – уперла руки в бока невысокая кругленькая молодайка. – Это у Крысы совести нет! Платить – каждый медяк жалеет. А коса-то, коса, поглядите, это где же такие плетут? Смешно как! Ишь ты.
Ага, кругленькая она, потому что беременная. Месяц седьмой уже, наверное. В декрет пора, только тут ведь вопрос так не стоит? Крыса – это, надеюсь, экономка.
И тут же услышала негромкое:
– Да хоть с косой, хоть без, кому нужна такая?..
Ну разумеется. Я и не против. Мне бы отсюда… бегом! Домой. Я там молоко в магазине покупаю, в пакетах!
Вставая, я тут же увесисто получила от коровы хвостом по спине. Что ж, наверное, животное в своем праве, кто знает, каково было терпеть мое неумелое доение?
– Пойдем, молоко процедим, – сказала мне, вытирая руки о передник, та, что постарше. – Потом в сыроварне поможешь. Работала в сыроварне? Нет?.. Ну и ладно. Я тебе объясню. Пошли. Вон те ведерки возьми.
– Не боишься, Нилла? – заметила одна из доярок. – Намаешься с ней, может, она совсем бестолковая. А может, у нее припадки? Или еще что?
– Ну да, взяла бы Крыса припадочную. Небось лир не похвалит, ему одного недоумка хватает.
– Одного? Ой ли? С тремя мается! – фыркнула одна из доярок, на нее шикнули.
– Пошли-пошли, – сказала мне Нилла, – пусть болтают, ну их.
Оказалось, сыроварня – углубленный в землю домик с маленькими квадратными окнами, с каменным полом, чистый и прохладный. Там определенно оказалось лучше, чем в коровнике. По крайней мере, я справлялась. Мы с Ниллой процеживали молоко, которое приносили доярки, часть отправили на кухню, остальное заквашивали, куда-то переливали и переносили, снимали сливки. Мне пришлось долго крутить ручку какого-то примитивного деревянного устройства, которое, тем не менее, отделило от молока желтоватые и вкусно пахнущие сливки. Эх, кофе бы чашечку сюда свежесваренного! Определенно, эти сливки давали большую фору тем, что я покупаю в пакетиках к утреннему кофе, вот прямо чувствую, что очень вкусно! Или я просто проголодалась?..
Мы закончили. Хотелось одного – лечь. Или хотя бы сесть и не двигаться. Однако я принялась протирать пол, а Нилла вышла, но скоро вернулась с миской, полной каши, и краюхой свежего, теплого еще хлеба. Краюху она разломила на две части, половину взяла себе, и нацедила в две чашечки сливок. Кашу всю подвинула мне.
– Вот, Камита, ешь. Я там сказала, что ты еще не все дела переделала. На кухню не ходи, вдруг еще работу подкинут. А нам на сегодня хватит, хорошо потрудились.
Ох, верно! У меня все тело ныло. Вот бы в душ! Здесь, конечно, не бывает душа?
– Искупаться хочу, – заявила Нилла, – пойдешь со мной на речку? – она с наслаждением впилась зубами в хрустящую горбушку.
Я с готовностью закивала. Не душ, конечно, но речка так речка. Лучше, чем ничего.
Когда я расправилась с кашей и хлебом со сливками, Нилла достала из сундука и бросила мне на плечо кусок холстины, такой же взяла себе.
– Это вытираться. Пойдем.
Интересно, когда в этом мире появятся махровые полотенца? Впрочем, какие пустяки – полотенца. Я бы первым делом соорудила тут душ – ведь чего сложного? А уж если еще и с горячей водой…
Сыроварню Нилла заперла на ключ. Мы прошли задворками до ворот, Нилла помахала стражнику, тот тоже махнул. А река была недалеко, густой камыш подступал вплотную к замковым стенам. Широкая дорога уходила в камыш к реке. Мы по дороге не пошли, а свернули на узкую тропинку, которая вела куда-то в сторону.
– Там тихая заводь, мало кто бывает, и деревья кругом, – сказала Нилла. – Чтобы не глазел никто, спокойно поплаваем.
Так и вышло. Удивительно хорошо было на речке, закат полыхал в небе всеми оттенками красного и золотого и отражался в гладкой, как зеркало, воде. Вспугнутая нами цапля поспешно отлетела в камыши, а еще какие-то мелкие птички у берега и не подумали улетать, просто отбежали в сторону.
Читать бесплатно другие книги:
