Сэр Четверг Никс Гарт

Глава 14

— Кажется, я сейчас кое-что вспомнил, — сказал Фред. — Про мою прежнюю работу. Я вспомнил, что разделял хлопья позолоты!

— Это здорово, — одобрил его друг Рэй Зелень. — А я все еще ничего не помню. Во сне вижу что-то, и оно цепляется за краешек сознания, когда просыпаюсь. А потом открываю глаза, и все пропадает.

— Оно вернется, — заверил Фред. — Воспоминания всегда возвращаются. Почти все.

Рэй нахмурился.

— Беда в том, что мне все время кажется, что я должен все вспомнить как можно скорее. Я должен сделать что-то действительно важное.

— И это вспомнишь. Все равно это на самом деле неважно. Мы так и так застряли здесь до конца года. Не говоря уж о том, что впереди еще девяносто девять лет в Армии.

— Ты хотел стать генералом, — неожиданно проговорил Рэй. — Я вспомнил, что ты сказал мне это когда-то.

— Да ну? — удивился Фред. — В самом деле? Хмм… А идея неплохая.

Прошло уже шесть недель с тех пор, как Рэю и Фреду промыли головы. Они очнулись чуть позже в тот же самый день, лежа на своих койках, к одежде каждого пришпилен клочок бумаги. На бумажках были их имена, и больше ничего. Придя в себя, оба мальчика не могли даже читать, но грамота вернулась к ним достаточно быстро, а вместе с ней — разнообразные умения и знания.

А вот из воспоминаний о прошлой жизни почти все исчезло. Они нашли свои блокноты, но записи в них оказались не слишком полезны. Фред заново выучил свой любимый цвет и способ пить чай, а вот Рэя его заметки сильно озадачили. Прочтя их, он почувствовал, что Рэй — кажется, не настоящее его имя, но так и не понял, какое же настоящее. Или зачем ему понадобилось записывать имена Доверенных Лиц.

Рэй не мог вспомнить ничего даже о своей работе заправщика чернил. Фред восстановил в голове многое из своей гражданской жизни в Среднем Доме. Но жизнь Рэя оставалась для него самого загадкой. Сколько он ни старался, он не мог воскресить ни единого воспоминания. Иногда он чувствовал, что на краю разума балансирует что-то очень важное, но стоило потянуться к этой памяти, как она исчезала. Это чувство напоминало физическую боль — тупую боль отрезанной жизни.

Фред заверял Рэя, что часть воспоминаний со временем вернется, но утешения в этом было мало. Когда взвод собирался вместе в редкие свободные часы, разговоры всегда сворачивали на прошлую жизнь солдат. Рэй сидел среди остальных, молчаливый и неподвижный, и внимательно слушал, надеясь, что какая-то деталь из чужого опыта натолкнет его на собственные воспоминания.

Слушать чужие рассказы было больно, но боль умерялась тем, что свободного времени оставалось все меньше и меньше. По какой-то причине вскоре после того, как мальчикам промыли головы, интенсивность обучения была увеличена, а затем снова. Раньше новобранцам разрешали шесть свободных часов ночью и два днем. Сейчас же ночные часы урезали до пяти, затем до четырех, и даже их то и дело прерывали.

Обучение проходило насыщенно. Рэй и Фред уже умели относительно неплохо маршировать как самостоятельно, так и в составе взвода или более крупных формирований. Маршировать они могли без оружия, или же проделывать на ходу основные манипуляции с различным вооружением, включая заводные алебарды, пустотно-пороховые мушкеты, взрывные пики, мускульные луки, свирепомечи с щитами, силовые копья и громоносные тулвары. Они выучили семнадцать способов отдания чести и тридцать восемь званий, используемых в Армии.

Все это оружие они умели применять в бою и ухаживать за ним так, чтобы случайно не ранить боевых товарищей. Они научились выглядеть прилично в основных видах формы разных родов войск, хотя и недостаточно прилично на взгляд сержанта Хельве. Они привыкли вначале выполнять приказы, а уж потом задумываться над ними.

Они превращались в солдат.

— Вообще-то ты должен был с самого начала помнить больше, — сказал Фред. — С этим-то серебряным кольцом.

Рэй достал кольцо из кармана и в очередной раз рассмотрел. Он очнулся с этим кольцом под языком и спросил о нем Фреда. Но Фред не помнил, что вообще когда-либо его видел, и только через неделю припомнил, что согласно поверью, серебряная монета под языком защищает от промывания головы.

— Оно не все серебряное, — протянул Рэй. — Частью оно превратилось в золото. Думаю, это что-то значит, вот только…

— Не могу припомнить, — закончил Фред. Он оглянулся на поросшую кустарником пустыню на западе. — Уже почти закат. Может, Хельве распустит нас после темноты.

— Сомневаюсь, — ответил Рэй. Он и не хотел свободного времени. Оно обозначало очередные бесплодные попытки вспомнить. Уж лучше быть занятым, тогда не остается времени, чтобы вообще думать.

Все подразделение занималось уборкой. Клетки к юго-западу, западу и северо-западу за последнюю неделю сильно поменялись, а ветер дул как раз с той стороны и заносил в лагерь обрывки растительности. Неприятного вида листья угнездились под всеми зданиями и во всех углах, сильно расстраивая этим кадровых служащих. Поэтому новобранцев выгнали из казарм и заставили все подметать и вычищать. За каждый пропущенный листок или сучок им были обещаны двадцать километров марша в доспехах Орды (великолепных для верховой езды, но жутких на марше) с оружием Легиона и сапогах пограничников (поскольку кавалерийские сапоги Орды заставили бы весь новобранческий батальон охрометь после двадцати километров марша).

— А что это там в пустыне? — спросил Фред. — Там что, еще один отряд новобранцев отрабатывает атаку?

Рэй посмотрел туда, куда указывал Фред. Примерно в километре отсюда через пустыню маршировал пеший строй. Вечернее солнце отражалось от наконечников их длинных копий и шлемов и сверкало на металлических нитях знамени, развевавшегося над группой из четырех или пяти Жителей на левом фланге, ехавших на не-конях.

— Это не новобранцы, — сказал Рэй. — Я вообще о таком подразделении не читал.

Пытаясь как-то компенсировать недостаток сведений о прошлой жизни, Рэй много читал "Справочник новобранца" и большие куски помнил наизусть.

— Наверное, стоит доложить сержанту Хельве, — задумчиво произнес Рэй. Он развернулся, чтобы маршировать к штаб-квартире командования, но вместо этого вытянулся по стойке смирно. Сержант Хельве уже был здесь и пристально смотрел в пустыню. Он слегка запыхался, что немало удивило Рэя и Фреда. Они ни разу раньше не видели, чтобы Хельве сбился с дыхания.

— Стройся! — проревел Хельве. Такой громкости его голоса мальчикам тоже ни разу не доводилось слышать, кроме, может быть, нескольких особо выдающихся вокальных представлений, когда они портачили с полировкой медяшек или побелкой поясов. — Всем новобранцам, обмундирование Легиона, свирепомечи и силовые копья, двойная линия! Это не учения! Нас атакуют!

— Кто это вообще такие? — спросил Фред, когда они с Рэем бежали к казармам. Никто из МКС не указывал им перейти на марш. Навстречу мальчикам тек настоящий поток капралов и сержантов, но никому не было дела до мелких отступлений от устава. — Это не могут быть пустотники.

— Почему нет? — спросил Рэй, когда они ворвались внутрь и кинулись к шкафчикам.

— Эти типы организованы. Дисциплинированы. Форма, знамена, одинаковое оружие и все такое. Слушай, помоги это завязать, а?

Рэй затянул кожаные ремешки на пластинчатой броне Фреда, а затем Фред помог с тем же ему самому. Они нацепили перевязи со свирепомечами, клинки которых вращались, стоило повернуть рукоять, закинули за спины прямоугольные щиты и взяли силовые копья. Длинные наконечники копий тут же замерцали, и от них начали подниматься струйки черного дыма. Неопытные новобранцы с силовыми копьями не раз поджигали крыши казарм или форму сослуживцев.

— Что нам делать, Рэй? — спросила Флоримель. Она и прочие члены отряда тоже только что закончили приготовления. Хотя официально капрал учебного взвода еще не был назначен, и сержант Хельве с капралом Эксфортом утверждали, что никого и не назначат, поскольку никто из новичков недостаточно хорош, весь отряд все равно обращался к Рэю, когда нужно было растолковать приказ или объяснить, что делать. Если Рэй по тем или иным причинам был недосягаем, обращались к Фреду, как к его заместителю.

Рэй гадал, не связано ли это с его прошлым. Он смутно осознавал, что был кем-то ответственным и важным. Это необычно для сына Дудочника, но в Доме вполне реально.

— На нас напали, — объяснил Рэй. — Так что мы все строимся, маршируем наружу, а там просто исполняем приказы и все будет хорошо. Все всё взяли? Теодорик! Где твой свирепомеч? Хватай его и догоняй нас. Все остальные, стройся! Левой, быстрый марш! Левой… левой… левой, правой, левой!

Они только успели выйти из казармы, как к ним подошел запыхавшийся капрал Эксфорт. Он не успел переодеться полностью в форму легиона, только сменил треуголку на шлем и надел кирасу поверх алого мундира, а вместо меча у него была заводная алебарда. Однако он выглядел спокойным и быстро пошел в ногу рядом с марширующими новобранцами.

— Хорошо, новобранец Зелень. Мы собираемся на парадном плацу. Новобранец Раннифер, маршируйте к разрыву слева от второго взвода. Мы выстроимся там.

Раннифер был самым высоким из Жителей, на волос выше Флоримель, так что он всегда отмечал правый конец строя, служил маяком, рядом с которым строились остальные, когда все, как сейчас, маршировали колонной по двое. Это было не слишком хорошо, поскольку Раннифер даже для Жителя часто впадал в ступор.

В этот раз Эксфорт маршировал рядом с Раннифером, чтобы убедиться, что не будет путаницы. Капрал, как заметил Рэй, тоже двигался быстрее обычного, хотя и не в двойном темпе. Хочет добраться до места побыстрее, и в то же время не выглядеть паникующим или спешащим, догадался мальчик.

Прочие рекрутские взводы тоже стекались к плацу. Кое-кто уже построился под крики и вопли сержантов. Присутствовало даже несколько офицеров, они совещались в стороне. Рэй рефлекторно подсчитал перья на их шлемах — они все были в форме Легиона. Четыре лейтенанта, майор и даже полковник. Это впечатляло. Лейтенантов Рэй уже видел, а вот более старших офицеров — ни разу.

— Я сейчас кое-что вспомнил, — прошептал Фред, когда они остановились в середине первой шеренги. — О детях Дудочника.

— Что такое? — прошептал Рэй в ответ. До врагов оставалось метров пятьсот, и они приближались ровным шагом. Ритм задавали несколько больших барабанов, и каждые десять шагов их рокочущий стук оттенялся странным звуком, который издавали враги. Он больше напоминал звериное рычание, чем боевой клич.

Их оказалось намного больше, чем мальчик думал по первому взгляду. Несколько сотен, самое меньшее. Не то чтобы Рэй их считал. Просто у него создалось впечатление, что их жутко много, и они приближаются очень быстро.

— Мы не такие прочные, как Жители, — сказал Фред. — Ну в смысле, если отрубить нам головы, то все, конец. И руки и ноги у нас, по-моему, тоже не отрастают.

— Тишина в строю! — выкрикнул сержант Хельве. Он прохаживался вдоль строя, даже не глядя в сторону противника. — Это ничем не сложнее учений! Наш враг — пустотники. Это низшие твари А мы — Армия Зодчей! Зодчая! Я хочу слышать, как вы повторите это! Зодчая!

— Зодчая! — хором выкрикнули шесть сотен Жителей. Это прозвучало мощно и уверенно, и Рэй приободрился, даже несмотря на то, что только что сказал Фред.

— Мы не отступим! — крикнул сержант Хельве. — Зодчая!

— Зодчая! — громыхнули новобранцы. Рэй заметил, что сержант Хельве рассчитывает свои призывы так, что общий крик приходился точно на тот момент, когда враги издавали свое жуткое рычание. Жители заглушали и его, и вражеские барабаны.

— Полковник Хувити объяснит вам план! — рявкнул Хельве. — Держитесь строя и защищайте боевых товарищей! Помните об учениях!

Полковник Хувити вышел вперед, оказавшись перед четырьмя шеренгами новобранцев, выстроившихся по всему плацу. Он небрежно отдал честь сержанту Хельве, тот вернул салют с безукоризненной точностью. Ни тот, ни другой Житель, казалось, даже не замечали, что на них движется темная масса человекообразных пустотников в темной блестящей броне и с короткими копьями, чьи наконечники искрятся. Враг был уже в трехстах метрах.

— Все будет просто, — сказал полковник тихо, но очень слышно. — Первый ряд, будьте любезны сомкнуть щиты, упереть в землю силовые копья и обнажить мечи. Второй ряд, готовьтесь бросать силовые копья. По команде "бросай" вы метнете их в противника и отступите назад. В то же время третий ряд займет место второго и по команде метнет копья, затем отступит, и четвертый ряд выйдет вперед и метнет. Каждый ряд, достигая задней линии, разворачивается лицом к врагу и обнажает мечи. Слушайте своих сержантов и капралов, выполняйте команды и все будет хорошо.

— Есть, сэр! — проревел Хельве таким тоном, что все прочие невольно рявкнули "Есть, сэр!".

— Чувствую себя маленьким, — пробормотал Фред, смыкая щиты с Рэем и Жителем справа в строю и упирая тупой конец силового копья в землю.

— Я тоже, — согласился Рэй. Они оба были сантиметров на тридцать ниже жителей по обеим сторонам, и хотя они оба подняли щиты, насколько могли, строй все равно заметно понижался, доходя до них.

Они уже чувствовали, как дрожит земля под шагами врагов, слышали их рычание и даже потрескивание их оружия, очень похожего на громоносные тулвары, какими пользовалась Орда.

— Вы, двое детей Дудочника, сейчас же отступите в четвертый ряд! — бросил кто-то, встав перед ними.

Рэй рефлекторно подчинился, отомкнул щит и повернулся на каблуке, чтобы идти назад, Фред шел рядом с ним. За ними строй немедленно сомкнулся, а стоящие на их пути Жители расступились.

Они уже собирались пройти через третий ряд, но в этот момент враги все разом завопили, и стук их шагов сделался намного чаще и громче, барабаны застучали вдвое быстрее, и в тон им завыли рога. Хельве и еще несколько сержантов тут же скомандовали: "Второй ряд! Бросай!" — но даже их легендарные голоса чуть не потерялись в шуме.

Рэй понял, что враг кинулся в атаку. Двумя секундами позже мальчик почти ощутил ударную волну, когда строй пустотников врезался в сомкнутые щиты его товарищей. Воздух наполнился воплями, криками и проклятиями, шипением перегревшихся копий и скрежетом свирепомечей, кромсающих броню пустотников.

— Третий ряд, бросай! Четвертый, вперед!

Рэй только-только достиг четвертого ряда. Он развернулся, когда вся линия шагнула вперед, и они с Фредом заняли место в строю, подняв силовые копья.

Едва Рэй Зелень увидел и услышал это неописуемое столпотворение, едва первые ряды Жителей и пустотников схлестнулись в схватке, как он весь оказался в настоящем моменте. Ни единая часть его разума не пыталась сейчас вспомнить прошлое, но в тот самый момент, когда его тело бездумно выполняло приказ, когда силовое копье, вылетев из его руки, обрушилось в задние ряды противника, в его голове внезапно возникло отчетливое воспоминание. Он кидает что-то — белый мячик — и кто-то кричит ему: "Беги, Артур Пенхалигон!"

Это имя отозвалось в разуме Рэя настолько мощно, что на мгновение он даже перестал слышать шум битвы.

— Я не Рэй Зелень! — воскликнул он. — Я Артур Пенхалигон!

Глава 15

Сильвия выглянула в окно. Сердце Листок сжалось, когда она поняла, что старушка не реагирует на увиденное. Просто стоит, перебирая пальцами по левой дужке очков.

— Очень интересно, — сказала она наконец.

— Вы это видели? — не выдержала Листок. — Дом? Над больницей и вокруг нее?

— Да, дорогая моя, — беспечным тоном ответила Сильвия. — Он настоящий, или это что-то вроде объемной проекции через очки?

— Настоящий, — мрачно сказала Листок. — А очки сделаны не по какой-нибудь хитрой технологии. Их изготовил чародей.

Сильвия сняла очки и внимательно рассмотрела проволочную оправу и потрескавшиеся линзы. Затем она снова надела их и еще раз взглянула в окно.

— У меня мало времени. Эта болезнь, про которую все думают, что это биологическое оружие, вызвана… существом оттуда, из Дома, пустотником. Заразу можно подцепить, только если этот пустотник вас коснется. Я подцепила, и когда она укоренится, пустотник будет видеть, что я вижу, знать, что я знаю, и сможет управлять моим разумом.

— Даже с такого расстояния? — спросила Сильвия, не отрываясь от окна.

— Ммм… не знаю. И не хочу рисковать. Мне нужно попасть домой к Артуру… моему другу. У него есть телефон, с которого можно звонить Жителям… тем, кто живет в Доме. Я подумала, что если вы вызовете полицию… нет, это слишком рискованно. Если бы вы вызвали скорую помощь, я могла бы захватить их машину и заставить их меня отвезти.

— А ты авантюристка! — воскликнула Сильвия. Она наконец оторвалась от вида из окна и вернула очки девочке. — Но я думаю, это может сработать. Только что потом?

— О "потом" я позабочусь, когда оно наступит. И я не авантюристка. По крайней мере, сама я не хочу никаких приключений. Уже один раз попробовала, и мне хватило. Никаких больше приключений, если я не знаю, во что ввязываюсь.

— Ну, тогда это будут уже не приключения, — сказала Сильвия. — Знаешь, я никогда не любила такого рода вещей. Может, еще не поздно начать. У меня есть сигнализация медицинской тревоги. Мне ее включить? Это служба по подписке, а не государственная медицина, так что, думаю, скорая приедет быстро.

— Включайте, — согласилась Листок, уже спускаясь по лестнице. — Можно мне взять у вас нож с кухни? И немного соли?

— Как пожелаешь, — Сильвия открыла прикроватную тумбочку, достала маленькое электронное устройство, откинула крышку и нажала красную кнопку. Устройство пискнуло, и синтезированный голос произнес: "Будьте спокойны. Помощь уже в пути. Будьте спокойны. Помощь уже в пути". Затем коробочка заиграла пьесу Вивальди для лютни и виолончели.

Сильвия сунула сигнализацию обратно в тумбочку и тоже отправилась вниз по лестнице. Листок обнаружилась на кухне; она ложками ела соль, запивая апельсиновым соком.

— Господи, что ты делаешь?

Листок закашлялась — ее чуть не стошнило. Прокашлявшись, она вытерла рот салфеткой и пояснила:

— Я не уверена, но соль может как-то помочь против контроля пустотника. Они не любят соли. И серебра.

— У меня есть серебряный браслет. Сейчас принесу.

— Спасибо, — произнесла Листок уголком рта. Ее тошнило весьма сильно — намного сильнее, чем следовало бы после полудюжины ложек соли. Вероятно, плесени соль тоже не понравилась. На всякий случай девочка проглотила еще немного соленой воды, а затем набрала ее в нос, словно промывая пазухи от гайморита. Вдруг поможет.

К тому времени, когда Сильвия вернулась, неся не только браслет, но и ожерелье из крохотных серебряных желудей, на улице уже послышалась сирена и звуки от останавливающейся перед домом машины.

— У меня тут автошприц для инъекций от аллергии, — Сильвия достала приборчик из складок шали. Название заправленного в него баллончика с лекарством было замазано чернилами. — Я им скажу, что у меня там что-то страшное, и что я им это впрысну, если они не сделают, как я говорю. Но это только тогда, когда мы уже окажемся в машине. До тех пор я сижу здесь, и мы скажем, что я потеряла сознание. Ты будешь моей внучкой.

— Спасибо, — проговорила Листок с удивлением. Она никак не ожидала, что Сильвия примет такое активное участие. — Эээ, я вообще-то не собиралась причинять им вред…

— Знаю, знаю.

Сильвия села на табуретку и принялась слабо пищать, словно больной котенок. Это звучало настолько правдоподобно, что Листок даже забеспокоилась, пока Сильвия ей не подмигнула.

Листок открыла входную дверь. На пороге стояли двое медиков в полном защитном снаряжении, только глаза виднелись за стеклами масок.

— Моя бабушка! — воскликнула Листок. — На кухне!

Медики промчались мимо нее, второй кинул взгляд на ее перевязанную голову.

— Что произошло? — спросил первый.

— Упала без сознания. Сердце, наверное.

— Ох, ох, ох, — стонала Сильвия.

— Лучше ее сразу в машину, — сказал первый медик, разрывая упаковку диагностического прибора и закрепляя его на запястье Сильвии. Второй кивнул и вышел обратно. — Да, пульс сильно учащен, давление в норме. Похоже, сердечный приступ. Все будет хорошо, мэм. Меня зовут Рон, и я о вас позабочусь. Расслабьтесь, и мы быстро доставим вас в машину.

Жалкое мяуканье Сильвии стало тише, и медик похлопал ее по руке. Другая рука старушки оставалась под шалью, скрывая инъектор.

— А мне с ней можно? — спросила Листок.

— В условиях карантина, если мы тебя возьмем в больницу, там ты можешь и остаться, понимаешь? И нам придется тебя продезинфицировать.

— Идет. Если нас не отправят в больницу Восточного района.

— Ни в коем случае, — заверил Рон. — Там творится что-то реально серьезное. Мы сейчас работаем с частной клиникой "Ларк Вэлли". Посторонись-ка. Мэм, мы сейчас поднимем вас и переложим на носилки.

Второй медик вернулся с каталкой. Вдвоем они ловко подняли Сильвию, уложили на каталку и слегка пристегнули. Диагностический прибор тут же пискнул.

— Учащение пульса, — сообщил Рон. — Мы уже через пару минут подключим вас к одной из наших чудо-машин, мэм. И все будет отлично.

Листок беспокоилась, что когда они покинут дом, соседи могут спросить, кто она такая, но волноваться было не о чем. В окнах виднелись лица, но никто не вышел наружу. Наверняка они все гадали, не стала ли Сильвия жертвой нового биологического оружия.

Вряд ли их страхи смогло развеять то, что второй медик вручил Листок пару защитных очков и маску, а затем щедро побрызгал на нее какой-то синей жидкостью, которая делалась бесцветной по мере высыхания. Жидкость слабо пахла мокрой газетной бумагой, но, к счастью, не оставляла никаких других следов.

После дезинфекции врач залез в машину и сел за руль. Листок забралась через заднюю дверь, где Рон уже возился, включая прибор, который нависал над каталкой и щетинился целым набором трубочек, шлангов и сенсоров.

Листок закрыла за собой дверь, и карета скорой помощи тронулась с места, тут же снова завыв сиреной. Когда они завернули за угол, девочка потянулась и расстегнула ленты на руках Сильвии, пока медик по другую сторону носилок отвинчивал колпачок тюбика с проводящим гелем.

— Что ты…

— Не двигаться! — прошипела Сильвия, поднимаясь на каталке и прижимая инъектор к бедру Рона, где игла с легкостью прошла бы сквозь биозащитный костюм. — У меня тут двести пятьдесят миллиграммов рапирокса. Скажи напарнику, чтобы он не включал ни радио, ни тревогу.

Медик застыл на месте, затем медленно повернул голову в сторону напарника. Листок понятия не имела, что такое рапирокс, но Рон явно знал — и очень его боялся.

— Жюль, старая леди угрожает мне инъектором с рапироксом. Прижала его к моей ноге. Ничего не делай. Вообще ничего.

— Что?

— У меня есть двести пятьдесят миллиграммов рапирокса, и я его пущу в ход, если что! — завизжала Сильвия, напугав Листок немногим меньше, чем Рона. — Вы меня кое-куда отвезете. А ты сиди и помалкивай, юная леди!

Листок кивнула, внезапно засомневавшись, насколько все происходящее — игра.

— Как пожелаете, леди, — сказал Жюль. В зеркале заднего обзора Листок видела, как он нервно стреляет глазами то на них, то на дорогу. — Куда вас доставить?

Сильвия назвала адрес в двух домах от Артура. Когда она произнесла неверный номер, Листок посмотрела на нее и медленно кивнула.

— Я читала много детективов, — произнесла Сильвия, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал медик рядом с ней. — Почему нет? Я тоже довольно много их читал. Ээ, а почему вам туда…

— Я что, разрешала говорить? — завопила Сильвия.

Остаток пути прошел в молчании. Жюль то и дело бросал взгляды в зеркало, но ничего не предпринимал. Рон закрыл глаза и дышал медленно и размеренно. Сильвия следила за ним с хищным видом, ее глаза блестели куда ярче, чем можно было ожидать от ее возраста.

Листок сидела и волновалась. Она все еще ощущала давление в голове, но хуже пока не становилось. Ей по-прежнему не приходил на ум никакой план действий, кроме как позвонить Первоначальствующей Госпоже и надеяться, что Волеизъявление как-то поможет. Лучше всего — заберет карман и доставит Артуру, чтобы он мог его уничтожить, а с ним и Мальчика-без-кожи. Хотя это может и не помочь тем, кто уже заражен плесенью.

Даже если Госпожа или доктор Скамандрос смогут что-то сделать с заразой, Листок понимала, что это будет неприятно — но хотела надеяться, что это не закончится тем, что она превратится в одного из безмозглых зомби в армии Мальчика-без-кожи.

— Почти приехали, — сообщил Жюль. — Мне припарковаться?

— Да. Девочка, выгляни в окошко. Посмотри, нет ли у нас компании. И если есть…

— Я же ничего не делал! — запротестовал Жюль. Рон вдохнул еще более глубоко и размеренно, но глаз не открыл.

Листок посмотрела в тонированное стекло на задней двери. На улице не было никого — ни людей, ни машин. А вот номера домов она разглядела. Дом Артура стоял через два от того, где они встали.

— Никого.

— Отлично, — произнесла Сильвия. — А теперь, девочка, пойди и нарви мне цветочков. Я подожду здесь.

— Но я не… — подыграла Листок.

— Я сказала, пойди и нарви цветочков! — приказала Сильвия, безумно хихикнув.

— Хорошо, как скажете.

Она выбралась через заднюю дверь, даже не заметив, как Рон пытается проморгать ей сигнал СОС.

— А ну, прекрати это, — оборвала его Сильвия. — А ты, девочка, просто принеси цветочков. Больше ничего не делай. И дверь закрой!

Листок повиновалась и быстро зашагала к дому Артура. Большой дом, парадный вход хорошо виден через газон. Но Листок туда не пошла, а направилась к въезду. В трех метрах от гаражной двери она присела и нажала кнопку дистанционного управления, замаскированную под камнем, как и говорил Артур.

Кнопка открыла боковую дверь гаража. Листок пошла туда, глядя при этом на окна дома, но никто не выглядывал.

Из гаража было уже проще простого попасть в дом и вверх по лестнице. Над гаражом три этажа, как помнила Листок, и спальня Артура на самом верху.

Вломившись вот так в чужой дом, она чувствовала себя неуютно и сильно нервничала. Даже сильнее, чем в карете скорой помощи, хотя угон машины и похищение медиков — уже серьезное преступление. Каждый раз, когда ступенька под ее ногой скрипела громче обычного, девочка обмирала, рисуя в воображении внезапную встречу с отцом Артура или кем-то из его братьев и сестер.

Они все сейчас в больнице, пыталась успокоить себя Листок. Или с друзьями, или где-то еще. В доме совершенно тихо. Всего один этаж остался…

Она поднялась на третий этаж. Там оказалось три двери спален и одна — туалет. Дверь Артура первая слева…

Или первая справа?

Листок внезапно засомневалась в своей памяти. Артур, конечно же, говорил "первая слева"…

Она открыла левую дверь и заглянула внутрь. Затем как можно тише закрыла ее снова и попятилась.

Там, спиной к входу в комнату, сидела девочка в наушниках. Она слушала музыку — или новости — в то же время что-то вытворяя с широким экраном при помощи светового стилуса.

Листок сглотнула и открыла правую дверь, стараясь действовать так же тихо. За ней оказалась комната Артура, в точности такая, как он описал, только немного чище. И на полке там стоял красный бархатный ящик.

Листок поспешно сняла ящик, положила его на кровать и откинула крышку. Там лежал телефон. Старомодный телефон, похожий на канделябр с микрофоном, с динамиком отдельно на проводе. Девочка вытащила прибор из коробки, поднесла ко рту, села на кровать и прижала динамик к уху.

Телефон не был ни к чему подключен, но Листок отчетливо услышала трескучий сигнал, а затем голос.

— Оператор слушает. Назовите номер, пожалуйста.

— Первоначальствующая Госпожа, — торопливо произнесла Листок. — Я не знаю ее номера.

— Пожалуйста, назовите себя.

— Листок. Подруга Артура.

— Оставайтесь на связи, пожалуйста.

Голос исчез, оставив после себя лишь потрескивание в трубке. Листок нетерпеливо постучала ногой по полу и еще крепче сжала в руке основную часть телефона.

— Первоначальствующая Госпожа недоступна, — сообщил оператор примерно через минуту. — Желаете оставить для нее сообщение?

Глава 16

Силовое копье едва успело вылететь из руки Артура, как его увлекла за собой масса народу вокруг: строй Жителей устремился вперед, чтобы заполнить прорехи в первых рядах. Кругом царили невероятный шум, страх и смятение. Артур не всегда мог определить даже, где находится первый ряд — строй колебался и двигался, и мальчику приходилось двигаться вместе с остальными, чтобы не быть растоптанным.

Он автоматически вытащил из ножен свирепомеч, не думая о нем, и уже успел несколько раз его использовать — это были мгновения страха, когда Артур или рубил пустотника, внезапно появившегося перед ним, или блокировал копье с молниями на наконечнике, которое устремлялось к нему неведомо откуда.

В какой-то момент он несколько секунд стоял один в двухметровом круге свободного пространства в самой середине битвы. Вокруг булькали и стонали тяжелораненые новобранцы и пустотники, но все звуки, которые они издавали, исчезли в общем шуме, когда Артур снова оказался окружен своими товарищами. И все же Артур запомнил эти звуки навсегда, столько в них было ужаса, поражения и рока.

Кругом стоял страшный шум. Сталь скрежетала о сталь. Оружие со стуком ударялось в броню, плоть и кость. Барабаны продолжали грохотать. Жители и пустотники кричали, визжали и завывали. Молнии сверкали, трещали и жужжали там и сям. Поле боя было окутано дымом и гарью от перегретых силовых копий.

Разум Артура не выдержал перегрузки, вызванной страхом и адреналином. Он на время превратился в робота, двигающегося так, как указывали тренировка и приказы, без какого-либо сознания, управляющего им. Мальчик ощущал себя так, словно его сознательная личность спряталась в бункер, позволив глазам, ушам и носу записывать происходящее. Потом, при случае, он просмотрит все это и обдумает показания чувств. Сейчас на это нет сил.

Ряды сражающихся колебались вперед и назад, и Артур не смог бы сказать, сколько времени прошло. Это время состояло из немногих секунд полного ужаса и внезапных действий, но эти секунды растягивались до бесконечности, и он устал так, словно бежал и сражался уже долгие часы.

А затем, подобно отливу, сменяющему прилив, пустотники отшатнулись назад. Солдаты устремились было за ними, но их остановили окрики командиров, приказывающих перестроиться в десяти метрах впереди изначальной позиции. Новобранцы повиновались, шагая прямо по телам павших врагов и своих же собственных соратников. Навстречу этому потоку, движущемуся вперед, в тыл направлялся ручеек раненых Жителей, многие из которых поддерживали друг друга. Но все, кто мог стоять, оставались в строю.

Солнце уже почти село, когда отход пустотников превратился в настоящее отступление. Они бежали к границе клеток, стараясь пересечь ее до того момента, когда краешек светила исчезнет за горизонтом и клетка с пустыней переместится куда-то еще.

Артур стоял в строю между Фредом и каким-то незнакомым Жителем, тупо выполняя команды, которые кто-то выкрикивал с разных сторон. Все это было еще слишком трудно осмысливать. Чересчур много ужасающих картин повсюду, от жуткого вида синей крови Жителей и черной — пустотников под ногами, и до хриплых, каркающих криков тех врагов, кто был ранен слишком сильно, чтобы бежать.

Единственным прибежищем казалось смотреть прямо и стараться не думать ни о чем, кроме команд. Солдатам приказали маршировать, и они потопали вперед, преследуя силы пустотников до границы клеток.

Дважды отряды пустотников останавливались и вступали в бой, и каждый раз голоса офицеров командовали атаку, но в этих атаках не было ничего дикого и неорганизованного. Новобранцы примерно сохраняли строй, шагая с двойной скоростью, выкрикивая боевой клич.

Эти атаки были изматывающими и опасными, и Артур понимал, что сейчас все его силы и внимание уходят на то, чтобы не быть сбитым с ног и растоптанным своими же. Он уже не был уверен, в каком ряду находится — за его спиной их было еще много. Строй Жителей сжался, превратившись больше в широкую колонну. Сержанты придавали ей форму, повторяя во весь голос команды, отдаваемые полковником Хувити.

В конце концов стало уже слишком темно. Зеленоватого света луны и бледного мерцания звезд не хватало, чтобы выследить последние несколько маленьких групп пустотников. Многие из нападавших были убиты, ранены или взяты в плен, но значительная часть успела пересечь границу как раз перед тем, как солнце окончательно село и клетка переместилась. Пустыня тут же сменилась квадратным километром травянистой равнины. С очень высокой травой, к счастью для тех пустотников, которым не удалось добраться до границы вовремя.

Несколько взводов новобранцев с дополнительными людьми из МКС и кое-кто из офицеров были отправлены в дозор, но остальные зашагали обратно в форт Преображение. Кто-то пытался начать петь, но голоса умолкли, когда строй пошел через поле боя. Мертвые Жители и пустотники лежали на земле, усыпанной все еще дымящимся оружием, и повсюду была кровь, синяя и черная вперемешку.

— А я думал, пустотники растворяются после смерти, — прошептал Фред. Даже шепот прозвучал странно громким и царапающим на фоне звука шагов и звякания оружия и доспехов. — Возвращаются назад в Пустоту.

— Так и есть, — сказала Жительница с другого бока Артура. Артур первый раз посмотрел на нее внимательно и узнал — она была в чине капрала и отвечала за один из других рекрутских отрядов. Ее звали Урминк.

— Тогда что насчет этих, капрал? — спросил Фред.

— Почти-Творения. Созданы из Пустоты, но близки к тому, чтобы стать Жителями. Они состоят из плоти и крови, в каком-то смысле. И очень прочной плоти. Они ближе к Жителям, чем к смертным, и совсем не похожи на обычных пустотников.

Она говорила нормальным голосом, а не командным криком, к которому Артур и Фред привыкли. Такая откровенность была неожиданной, но оба решили не злоупотреблять ею и промолчали. К их удивлению, капрал заговорила снова, как раз в тот момент, когда строй повернул, чтобы обойти самую худшую часть остатков сражения, как раз в середине плаца.

— Нам еще придется много с ними сражаться. Эта кампания не похожа ни на одну из предыдущих. Вы хорошо справились, но это было легкое сражение. Мы превосходили их числом, и они уже были уставшими.

"Еще придется сражаться?" — подумал Артур. Он ощутил укол страха где-то в животе, настолько сильный, что мальчика чуть не вывернуло, но подавил его. Конечно, мы солдаты, но это было ужасно. Как мы сможем сделать это снова… как я смогу сделать это снова?

После построения на задней, чистой половине парадного плаца новобранцев не распустили. Вместо этого каждый взвод отправился на свои задания. Большинству пришлось собирать мертвых, выискивать целое снаряжение и прибираться. Артур и Фред стояли смирно, ожидая, какое задание получит их взвод. После того, как капрал Урминк отошла, они начали перешептываться, почти не открывая ртов.

— Повезло, что нас отозвали из первого ряда, — сказал Артур.

— Это да, — согласился Фред. — Хоть бы… хоть бы остальные вышли тоже целыми.

Какое-то время оба молчали, обдумывая это, а тем временем взводы понемногу расходились в разные стороны. На плацу осталось всего шестьдесят или семьдесят человек, и вокруг Фреда и Артура не стоял никто, хотя за их спинами, за пределами поля зрения, еще кто-то оставался.

В конце концов, они различили голос сержанта Хельве, приказывавшего второму взводу построиться перед казармой.

— Что ты там такое кричал, когда сражение началось? — спросил Фред по пути.

— Мое настоящее имя. Только… ну… я так думаю, что я должен хранить его в секрете по какой-то причине. Оно вернулось ко мне, как раз когда враг атаковал. Но я больше ничего не могу вспомнить. Только имя.

— Это все? — спросил Фред, когда они подошли к казарме. Перед парадной дверью стоял весьма короткий строй. Половины взвода не хватало. Только через несколько секунд до Артура дошло что это значит — недостающие убиты или по крайней мере ранены слишком тяжело и нуждаются в лечении.