Мы вернемся домой Эльтеррус Иар

– Нет… – отчаянно покраснела девушка. – Не понимаю, как можно за такую гадость умирать…

– Я тоже не понимаю, – криво усмехнулся Николай Александрович. – Никто из нас не понимает. Но шли и умирали. Иногда мне казалось, что это какая-то психическая эпидемия. Нам удалось справиться с ней только жесточайшим карантином. Мы намертво изолировали носителей идеи либерализма от остального человечества, не позволив им воспитывать детей и прилюдно говорить об их измышлениях. И да, им отказали в лечении и преобразовании тела по имперским технологиям, поэтому лет за пятьдесят-шестьдесят либералы попросту вымерли, унеся свои отвратительные идеи с собой в могилу. Но многие до самой смерти оставались безумными проповедниками так называемой «свободы» от всего человеческого – от совести, чести, любви и доброты. К счастью, им негде было проповедовать, только среди таких же сумасшедших – их всех содержали в специальных резервациях. Учтите, нам в этой реальности придется все это повторить, и на куда более жестком уровне. Нас назовут жестокими. Нас назовут зверьми. Нас назовут чудовищами. Пусть называют. Наша задача снова создать страну героев, страну мечтателей, страну ученых. И мы ее создадим, как бы трудно нам ни пришлось!

– Создадим, товарищ капитан! – в один голос отозвалась молодежь. – Обязательно создадим!

Старшие с добрыми улыбками переглянулись, им приятно было видеть горящие стремлением вверх и вперед глаза этих чудесных, светлых детей. Им удалось вырастить новые поколения вот такими, настоящими, раскрывшими крылья и рвущимися в небо, а не к свиному корыту, как воспитанные либералами убогие полуживотные. Именно это они считали своей главной заслугой. Даже не победу в тридцатидвухлетней войне, а вот эти светящиеся верой и любовью глаза детей. И они были правы – более высоких достижений, чем вырастить молодых такими, не было и быть не могло.

Столицы четырех основных континентов Лейты – Васильегорск, Тихий Берег, Лунаморск и Геливадовск – заложили и начали быстро застраивать. С островом Ивария, невзирая на его курортный климат, решили пока погодить – не до курортов сейчас. Если бы человек двадцать первого века неожиданно оказался на современной стройплощадке, то он даже не понял бы, что это стройплощадка. Скорее всего бедняга решил бы, что у него галлюцинации и поспешил сбежать, увидев, как из земли сами собой лезут непонятные блоки, странного вида стены с оконными проемами, на глазах зарастающими стеклопластиком. Сами, без вмешательства людей!

Да, странная для непривычного глаза картина – медленный рост из зародышей целого города. Колдовская, невероятная всего век назад, а сейчас – самая обычная. Старыми способами в империи перестали строить лет восемьдесят как, смысла не было. Ведь нанозародыши создавались на специальных автоматических заводах миллионами и миллиардами. И только от программы зависело, что из такого зародыша вырастет – завод, больница, жилой дом или укрепленный форпост в другой звездной системе. Только для строительства на безатмосферных планетах, лунах и астероидах использовались особые зародыши, создающие в дополнение к зданиям систему жизнеобеспечения и купола.

Также колонисты начали строительство тысяч поселков будущей агропромышленной агломерации. Предстояла большая война, после которой имперцам придется кормить несколько миллиардов человек, а эту еду еще требовалось вырастить.

– Миша, Рава, где вы?! – по кочкам, задыхаясь и размахивая руками на ходу, неслась Иринка Тихонова, биолог и агроном, напросившаяся в экспедицию по созданию агрокомплекса в излучине реки Адель. Пока что она была полностью бесполезна, ее работа начнется позже, когда комплекс вырастет, вот девушка и гуляла пока по окрестностям.

– Ну чего тебе? – повернулась к ней Рава Кусимаю, наноинженер, гуарани по происхождению, она как раз закладывала зародыш и была очень недовольна тем, что ее отвлекают от важного дела.

Второй инженер, Михаил Хардайн, тоже встал и направился к девушкам, он как раз закончил первичное программирование зародыша, похожего на многогранное металлическое яйцо, и запустил программу. Зародыш низко загудел, затрясся и быстро погрузился в почву.

– Ребята, там тако-о-о-е-е!.. – выдохнула Иринка, ее карие глаза чуть ли не лезли из орбит, она размахивала руками и вообще была крайне возбуждена. – Т-а-а-а-м-м…

– Да что там?! – рассердилась Рава. – Толком говори!

– Ой, сейчас! – резко остановилась и принялась делать дыхательные упражнения агроном. – Запыхалась. Ребят, я гуляла вон там в излучине, что-то на холме неподалеку показалось странным, я на него и полезла. Здоровенный холм, вон его видно. А когда до вершины добралась, там круглую яму увидела, а в ней обелиск с красной звездой! На каменной плите стоящий! Полированной. А на обелиске список имен с датами жизни и смерти шестнадцати человек! По-русски! И даты – это двадцать второй век! Вы понимаете?! Двадцать второй!!! Мы тогда только по системе летали! Как наши на Лейте оказались?! Да еще и в двадцать втором веке!