Сталинский сокол. Командарм Нестеров Михаил

© Нестеров М., 2019

© ООО «Издательство «Яуза», 2019

© ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Глава 1

Красная Армия начала мощное наступление севернее Берлина вдоль побережья Балтийского моря. Основные силы Вермахта были стянуты для обороны столицы, поэтому, несмотря на построенные солидные укрепления, оборона была прорвана быстро и с относительно небольшими потерями. Против ДОТов успешно применялись мощные боеприпасы, работали крупнокалиберная артиллерия и авиация. «Сталинские кувалды», долбившие в свое время линию Маннергейма, не менее эффективно справились с немецкими укреплениями.

На южном фланге части Красной Армии вошли в Грецию и Югославию, сопротивление немецких войск было слабым. Практически на глазах изумленных союзников в Артемиде и Агиос-Серафиме были высажены две бригады морской пехоты Черноморского флота, которые уже через несколько часов вошли в Афины.

Корпус уже давно получил приказ на очередное перебазирование на запад, так что придется после Ленинграда перебираться на новые места. Более подробную информацию Северов надеялся получить на базе.

Перед отлетом, разумеется, заехал в наркомат, представился Жаворонкову по случаю присвоения очередного звания. Семена Федоровича на награждении не было, только Кузнецов присутствовал. В наркомате Северов узнал, что подписан указ о награждении участников боя у острова Лемнос. Все летчики получили звания Героев Советского Союза, адмирал Платонов так же, как и Северов, получил орден Ушакова 1-й степени. Каперанг Зиновьев и командиры эсминцев, а также командиры К-52 и К-53 были награждены орденами Ушакова 2-й степени. Каплей Ильичев стал капитаном 3-го ранга и Героем Советского Союза. Не забыли и команды, за отражение налета вражеской авиации и героическую борьбу за живучесть «Смоленска» Винтик и Шпунтик награждены орденами Славы 1-й степени, а Михалыч – орденом Красной Звезды. Стас Пампушкин был награжден орденом Красного Знамени, Северов за них искренне порадовался.

Корпус, а теперь армия, уже не был сосредоточен на базе под Ленинградом, там остались «научные» подразделения, вновь формируемые полки, которые вместе с уже имеющимися должны образовать новые дивизии и подразделения палубной авиации, обучающиеся на объекте «Платформа». Остальные части были переброшены на запад, где активно противодействовали вражескому судоходству в акватории Балтийского моря и готовились в ближайшее время заняться тем же делом в море Северном, а также наносили авиаудары по позициям немецких войск.

Авианосец «Севастополь» типа «Эссекс» был флотом получен и начал действовать в Атлантике, где его команда и авиагруппа набирались опыта. Командовал эскадрой контрадмирал Платонов, а авианосцем – каперанг Зиновьев. В состав эскадры входили пять новых эсминцев, а также четыре подлодки типа К, одна из них гвардейская К-51 капитана 3-го ранга Ильичева. Он готовил к управлению лодкой своего старшего помощника, а сам должен был заступить на должность командира бригады подплава особой эскадры. Лодки К-52 и К-53 готовились к переходу в Мурманск, так как вошли в состав Северного флота, сейчас их экипажи отдыхали, а субмарины проходили ремонт. «Севастополь» был гораздо крупнее «Смоленска», в его основе был так называемый длиннокорпусный «Эссекс», его полное водоизмещение составляло 38 тыс. тонн за счет изменений, оговоренных в проекте. Турбины мощностью 172 тыс. л. с. обеспечивали максимальную скорость в 33 узла, причем было особо оговорено, что такая скорость должна была обеспечиваться при полном водоизмещении (на стандартном «Эссексе» мощность турбин составляла 150 тыс. л. с.). Дальность хода составляла стандартные 15 тыс. миль при скорости 15 узлов. Артиллерийское вооружение было изменено под отечественные стандарты: 82-130 мм, 162-37 мм, 364-20 мм. Разумеется, корабль был оснащен полным набором самого современного радиоэлектронного оборудования, включая радары обнаружения воздушных и надводных целей, управления артиллерийской стрельбой и т. д. Авиагруппа составляла сто самолетов, в том числе три летающих радара Су-12Р и три самолета радиоэлектронной борьбы Су-12РБ (специально разработанные палубные двухмоторные самолеты), сорок восемь истребителей По-5, шестнадцать бомбардировщиков Су-6, шестнадцать торпедоносцев Су-8 и четырнадцать «морских» штурмовиков Ил-10М. Еще одним новшеством было наличие трех вертолетов Ка-2. Это были небольшие машины, которые могли, кроме пилота, брать на борт до четырех пассажиров, их предполагалось использовать для поиска и спасения экипажей самолетов. На подходе были более крупные вертолеты, которые предназначались для поиска и уничтожения подводных лодок и высадки десанта. Конструкторы-вертолетчики с удовольствием работали с Северовым еще со времен активного использования его подразделением автожиров. Сотрудничество было плодотворным, Миль, Камов и Братухин разрабатывали транспортные, ударные и морские машины, первые ласточки в виде Ка-2 пошли на войсковые испытания.

А вот с десантом вышла очередная пилюля. Северов составил докладную записку о перспективах развития морского и воздушного десантов, об их тактике и вооружении, которое необходимо разрабатывать. Умник, кандидат наук, блин! Впрочем, Олег мог себя ругать сколько угодно, сделанного не воротишь. Получил то, что можно было предположить, да вовремя не подумал. Жаворонков объявил, что товарищ Сталин затеял очередную реорганизацию. На базе корпуса формируется гвардейская армия особого назначения, ГАОН, подчиненная непосредственно Ставке. В нее добавили корпус морской пехоты, дивизию воздушно-десантных войск и бригаду спецназа военной разведки. Разумеется, их необходимо было сформировать и обучить, работайте, товарищ кандидат военно-морских наук! А чтобы товарищ Северов не заскучал от невеликости поставленных задач, в состав армии вошла также особая эскадра, ее командующий адмирал Платонов имел ранг заместителя командующего армией по морским делам. В состав эскадры входили две авианосные ударные группы (на базе авианосцев «Севастополь» и «Москва») со своими эсминцами и подводными лодками, а также судами снабжения. Планировалось также построить десантные корабли и даже вертолетоносцы. Ну да, Олег сам писал об этом в своих работах, кому же еще логично было дать такое поручение! «Смоленск» после ремонта переходил в разряд учебно-боевого корабля, он оставался пока на Черном море с перспективой перейти в Средиземное, да в Крыму вовсю велось строительство объекта «Платформа-2», новая база также входит в состав армии.

– Да ведь это комбинация кислого с мокрым! – ворчал Северов. – Не разорваться же мне!

– А чего ты мне об этом говоришь? – усмехнулся Жаворонков. – Иди к товарищу Сталину, ему объясняй! Проявил инициативу, получи! Да ладно, Олег, не переживай. Сам понимаешь, мы тебя не бросим. Флот кровно заинтересован в модернизации частей морской пехоты, формировании частей морских диверсантов, развитии палубной авиации. Мы во взаимодействии с Генштабом подобрали тебе самых толковых и боевых помощников, Василевский тоже нацелен на успех и будет тебе всячески содействовать. Хозяйство у тебя огромное, но на всех ключевых постах будут надежные люди, ты их, главное, направляй, а остальное они сделают. Гарантирую, ни одного случайного человека к тебе не попадет, за этим мы тщательно следим. И информируй о ходе работ и всех возникающих проблемах, если надо, подключимся немедленно и Василевского подтянем, он обещал.

– Но эскадра в составе армии, это же нонсенс!

– Товарищ Сталин пока не хочет подчинять авианосные группы какому-либо флоту, тем более что после окончания войны с Германией нам предстоит включиться в войну с Японией. Эскадра будет переброшена в Тихий океан, у тебя есть примерно полгода, чтобы закончить формирование и обучение морской пехоты и частей ВДВ. Строительство «Москвы» завершено, идут ходовые испытания. Наши экипажи вовсю проходят обучение, американцы обещают передать нам авианосец и последние десять эсминцев не позднее конца апреля. К этому времени завершается подготовка летного состава и в Америку прибудут транспорты с самолетами и экипажи. Кстати, Зиновев готовит старпома «Севастополя» к управлению кораблем, а сам примет «Москву». Часть специалистов со «Смоленска» и «Севастополя», подготовив себе замену, также перейдут на «Москву». Твои орлы из авиагруппы «Смоленска» заняли командные должности в авиагруппе «Севастополя», передают опыт новичкам. Хотя какие новички, все с боевым опытом и десятком сбитых, если истребители.

– Я так себе скоро шею сверну, – вздохнул Северов. – С ума бы не сойти!

Генерал-полковник покачал головой:

– Мне вот сорок пять скоро, и я себя стариком не чувствую. А у тебя вся жизнь впереди! Живи и радуйся!

– Смерть легка, как перышко, а долг тяжел, как гора, – опять вздохнул Северов.

– Хорошо сказано! Сам придумал или услышал где?

– Это из кодекса самурая.

– Кстати! – оживился Семен Федорович. – Твои ребята три тарана в бою около Лемноса совершили, этот факт наша пресса скрывать не стала. Так вот японский военно-морской атташе Ямагучи сказал, что в твоих летчиках явно самурайский дух поселился! Уважительно очень о тебе и твоих орлах отзывался, вот так! Все, удачи тебе!

6 марта Олег прибыл на базу уже с новыми документами на должность командующего армией. Булочкин стал заместителем командующего по тылу, Синицкий – заместителем, а Вологдин – начальником штаба. Булочкин и Синицкий стали генерал-майорами, Вологдин – полковником. Беренс пока остался полковником, но тоже обещали повысить в звании. Олег вспомнил свой сон, где Петрович щеголял в генеральской форме, и улыбнулся, сон в руку! Полковники Шестаков и Шелест стали командирами корпусов, Лев Львович – истребительного, Аркадий Германович – смешанного. Штаты снова изменились, ведь входившие в корпус авиаполки остались, но на их базе развертывались авиадивизии – истребительная, ночная истребительная, бомбардировочная, штурмовая, транспортная. До полного штата формировались тяжелобомбардировочный и разведывательный полки. На вооружении последнего стояли, помимо собственно самолетов-разведчиков, летающие радары и самолеты РЭБ. В прежнем составе оставался минно-торпедный полк. Истребительные дивизии вошли в корпус Шестакова, остальные – в корпус Шелеста.

Звено связи было развернуто в эскадрилью при штабе армии. Подразделение состояло из четырех звеньев, и только одно из них летало на У-2Ш, остальные получили САМ-30. Северов не был знатоком истории авиации, но полагал, что в его прошлой жизни аналога этому самолету не было, по крайней мере он о таком не слышал. Легкий одномоторный самолет был спроектирован с учетом опыта работы над САМ-10 и САМ-25, а также зарубежного опыта (изучались, в частности, UC-64 Norseman и Fieseler Fi.156 Storch). Самолет имел очень комфортную отапливаемую кабину с хорошей обзорностью, двигатель АШ-22 (семицилиндровая звезда на базе АШ-62ИР) мощностью 500 л. с. разгонял легкую машину до 270 км/ч и обеспечивал крейсерскую скорость 220 км/ч и дальность 1850 км, перевозил до 6 пассажиров или 600 кг груза. Благодаря развитой механизации крыла разбег и пробег у машины были невелики. Кроме того, машина комплектовалась приличным набором радиооборудования. Северов отметил для себя, что надо обратить внимание на подготовку летчиков эскадрильи связи к полетам в сложных метеоусловиях и к ночным полетам, хорошее оборудование для слепых полетов теперь у них имелось.

Настя получила младшего лейтенанта и стала командиром звена САМ-30, она освоила этот самолет и теперь с удовольствием на нем летала, а звеном У-2Ш теперь командовала Надя Малинина, тоже ставшая младшим лейтенантом. Кроме того, девушек еще осенью 1943-го наградили медалями «За боевые заслуги». Эскадрильей связи командовала старший лейтенант Кошкина, Северову сказали про нее, что командир она очень строгий и требовательный, имеет награды.

На базе из командования армией остался только Булочкин, к нему и отправился Олег сразу по прилету. Петровича в штабе не оказалось, Северов принял рапорт дежурного и приказал подготовить информацию о размещении подразделений армии и их текущем состоянии, в первую очередь его интересовали потери. Сидел, читал последнюю сводку, как вдруг в комнату ворвалась живность. Рекс сразу полез на руки и стал лизаться, а Валера пристроился с другой стороны, ткнулся носом в ухо и завел-замурчал что-то, жалуясь на печальную жизнь без любимого хозяина. Хотя надо сказать, что упитанность обоих наводила на мысль, что все тут у них было хорошо.

Потом появился и Булочкин, обедать они пошли к нему. Василиса была уже на восьмом месяце, но выглядела хорошо, нисколько не подурнела. Она накормила командиров вкуснейшим борщом и жареным судаком с вареной картошкой. Живность отиралась рядом и тоже была вознаграждена по случаю возвращения хозяина, ягд – мосолком, а Валера – рыбкой.

Петрович сообщил, что Михалыч, несмотря на несколько неподходящий для учебы возраст, потихоньку осваивал экстерном курс машиностроительного техникума, сдавал экзамены и зачеты, а перед самым убытием с базы сдал выпускные экзамены и защитил диплом. Вот так старшина Новоселов! Так что получил звездочки на погоны и теперь щеголяет техником-лейтенантом. Винтик и Шпунтик тоже учатся экстерном и хотят закончить в этом году. За своих боевых товарищей Олег искренне порадовался. А Шведова и Глазычева он обязательно должен сподвигнуть учиться дальше, им необходимо получить высшее техническое образование.

После обеда Петрович уехал по своим тыловым делам, а Олег снова пошел в штаб, где допоздна разбирался с делами своей теперь уже армии. Историей морской пехоты Северов в прошлой жизни специально не интересовался, поэтому фамилия командира корпуса морской пехоты генерал-майора береговой службы Орлова Сергея Петровича ничего ему не говорила. Олег решил, что в той истории он или погиб раньше, или не смог показать себя должным образом. Службу морского пехотинца начинал в 1-й особой бригаде морской пехоты Балтийского флота, но начало войны застало его в отпуске на берегу Черного моря, где и пришлось остаться, формируя части морской пехоты. Тоже из молодых и ранних, войну начал капитаном, а генерал-майора получил несколько дней назад, после назначения командиром корпуса. Сергею Петровичу тридцать лет, недавно окончил академию, Кузнецов его очень хвалит, считает, что они с Северовым прекрасно сработаются. Олега вдруг посетила мысль, что Орлов вполне может оказаться таким же попаданцем, решил при встрече это аккуратно проверить.

Командир воздушно-десантной дивизии полковник Воронцов Владимир Иванович также Северову известен не был, а вот Героем Советского Союза был и полковника тоже получил несколько дней назад. И тоже недавно окончил академию. Интересно! А вот командира бригады спецназа подполковника Корнеева Максима Петровича Олег прекрасно помнил по деревеньке Алексашкино, этому обстоятельству новоиспеченный командарм искренне порадовался.

Перед самым отлетом из Москвы Северову вручили довольно толстый пакет от Василевского. Начальник Генштаба переслал аналитическую записку о состоянии разработок для морпехов и десантников, от десантных кораблей и самолетов до бронетехники. Получалось внушительно. Большие, средние и малые десантные корабли, суда на воздушной подушке, двух- и четырехмоторные транспортные самолеты, плавающие бронетранспортеры и бронетехника огневой поддержки, вертолеты. Многие идеи подал сам Северов в своих работах, а уж народ в разных КБ расстарался на славу. Конечно, до реальных воплощений еще далеко, но работа начинается. Да и зарубежный опыт, в первую очередь немецкий и американский, тоже изучают внимательно. Что ж, планы боевой подготовки новых соединений были разработаны, в том числе с учетом его идей, изложенных в докладных записках наркому ВМФ. Корректировать почти ничего не пришлось, все было утверждено еще в Москве, так что теперь оставалось проконтролировать исполнение да познакомиться с командирами новых соединений лично. Летный состав, предназначенный для формирования авиагруппы авианосца «Москва», усиленно тренировался на объекте «Платформа». Взлеты и посадки на палубу, полеты в сложных метеоусловиях и ночью, отработка нештатных ситуаций исходя из приобретенного опыта. Часть уйдет для пополнения авиагруппы «Севастополя», часть которой, в свою очередь, тоже перейдет на «Москву». Кроме того, в авиагруппу «Москвы» войдут все летчики, выжившие после боя у Лемноса. Всем им Северов верил, как себе, лучшие из лучших, самые опытные палубные летчики страны. Все, кого можно ввести в строй после ранений, пройдут врачебно-летную комиссию и восстановят навыки, впереди еще два месяца, успеют.

Для базирования авиаподразделений армии были выбраны хорошо оборудованные аэродромы на небольшом удалении от побережья. Основными базами являлись аэродромы Пютниц (недалеко от города Росток) и Багич (недалеко от Колобжега), а также несколько более мелких не столь хорошо оснащенных аэродромов, расположенных недалеко друг от друга. Это существенно облегчало работу гвардии подполковнику Аверину, командиру особой бригады, которую также было решено развернуть в дивизию. Был и еще один пункт, где базировались самолеты армии, это аэродром Бреслау. Именно на нем находились тяжелые бомбардировщики и также прикрывающие их ночные истребители. Проконтролировав учебу палубной авиации на объекте «Платформа» и формирование новых авиаполков, Северов 10 марта в сопровождении неизменного Тимофея Кутькина и живности на штабном С-47 и в сопровождении двух звеньев Яков и отправился к новому месту дислокации 7-го ГИАП, аэродрому Пютниц.

После преобразования из командира в командующего перед Северовым встала еще одна проблема. У командующего армией должен быть адъютант. Олег вполне обходился Тимофеем Кутькиным, за которым в бытовом плане был как за каменной стеной, к тому же ему помогал бессменный водитель Северова Арсений Самарин, тоже ставший старшим сержантом. Олег был ухожен, словно за ним присматривал целый взвод девушек. Но адъютант не мальчик на побегушках, подай, принеси, тащи чемодан. Это офицер, которого надо использовать для ответственных поручений, следовательно, человек опытный, даже пробивной, смелый и находчивый. Найти такого человека не так уж просто, но вполне возможно, вот только он будет старше командарма лет на пять, а то и больше. С другой стороны, иметь адъютанта надо, не просто так они придуманы. Этой печалью Олег ни с кем поделиться не успел, ситуация разрешилась сама собой. Прямо перед отлетом, за несколько минут до посадки в самолет, Северова нашел по телефону Жуков. Маршал прилетел в Ленинград по делам, с Олегом не пересекся, но как человек в таких делах опытный сразу сообразил, что с адъютантом у новоиспеченного командарма возникнут проблемы. Заместитель Верховного Главнокомандующего прямо спросил, нашел ли Олег себе адъютанта, а когда услышал отрицательный ответ, хмыкнул и сказал, что может порекомендовать. Северов не отказался, тогда Жуков хмыкнул еще раз и сказал, что этот человек сейчас к Олегу подойдет. Не успел удивленный командарм повесить трубку, как сзади раздалось:

– Разрешите обратиться, товарищ командующий?

Повернувшись, Олег увидел старшего лейтенанта лет двадцати трех – двадцати пяти. Одет он был в чистую, но весьма потрепанную шинель, шапка и сапоги тоже были, что называется, на последнем издыхании.

– Старший лейтенант Востриков, прибыл в ваше распоряжение.

Северов несколько секунд рассматривал старлея. Тот ему понравился, взгляд прямой, жесткий, да и сам он весь как сжатая пружина. Но и некоторая настороженность чувствуется, должность-то не самая популярная в армии, особенно среди тех, кто был на передовой.

– На какую должность идешь, в курсе?

– Так точно!

– Тогда бери вещи и подходи вон к тому самолету.

Вещей у старлея оказалось немного, только не очень толстый сидор. Экипаж самолета поприветствовал своего командующего, и от Вострикова не укрылось, что ребята действительно рады его видеть. Убранство салона поразило старшего лейтенанта до глубины души. Все очень удобно, чисто, тепло, нигде не дует, оборудованы два рабочих места с большими столами, несколько радиостанций моргают своими лампочками, настоящий воздушный командный пункт. Востриков даже застеснялся своего обтерханного вида среди такого немыслимого по фронтовым меркам великолепия, ведь экипаж был одет в прекрасные зимние кожаные куртки, начищенные сапоги, чистые незаношенные бриджи. У всех были отличные кожаные перчатки и новенькие шапки, которые пилоты в самолете поменяли на удобные гарнитуры связи. Экипаж был несколько больше, чем на обычном С-47, добавились два оператора радиооборудования. Также в самолет залез старший сержант, сразу стало понятно, что это ординарец командующего, так как он занялся укладкой вещей. Востриков отметил, что держался он без намека на развязность, просто спокойно делал свое дело, а когда снял шинель, то старлей увидел боевые награды на его гимнастерке. Еще его внимание привлекла странная парочка в виде небольшой дворняжки с удивительно большими зубищами и взглядом прожженного энкавэдэшника и огромного серого кота весьма недружелюбного вида.

– Но-но! Отставить! – приказал Северов живности и снял реглан и шапку.

Востриков обнаружил две Звезды Героя и внушительный набор орденских планок на кителе командарма, Олег был в форме ВВС, поскольку в такую погоду предпочитал ходить в сапогах. Старлей тоже снял шинель, продемонстрировав два ордена Красной Звезды и две медали «За отвагу». И четыре нашивки за ранения, две золотые и две красные. Все расселись в удобные мягкие кресла, и самолет пошел на взлет. Востриков снова впечатлился, С-47 сопровождали целых восемь Яков.

Лететь предстояло довольно долго, в обход Прибалтики, где еще возилась немецкая группировка. Бензина у них практически не было, вероятность нарваться на вражеских истребителей была исчезающе мала, но Олег получил категорический приказ из Ставки – не рисковать, лететь через Белоруссию и Польшу при сильном прикрытии. Северов предпочел бы полететь на истребителе или хотя бы на «Хадсоне» напрямую, но Ставка четко определила – в обход и на воздушном командном пункте. Пришлось подчиниться, к тому же так проще доставить Кутькина и живность, а теперь еще и адъютанта.

– Из госпиталя? – спросил Северов, отложив свежую сводку.

– Так точно, ранен при переходе линии фронта. Возвращались из поиска, на нейтралке меня вражеский пулеметчик и достал.

– Разведка, значит!

– Так точно, дивизионная.

– Ладно, не тянись, будь проще. Как зовут?

– Александр.

– А меня Олег Андреевич. Расскажи о себе.

– Окончил три курса института, учился на инженера-механика. Пока был студентом, подрабатывал, помогал гонять технику на ресурсных испытаниях. Ничего секретного, техника ленд-лизовская, но на фронт не пускали, бронь смог снять только в 1942-м. Неплохо владею немецким, да и спортом занимался, первый разряд по боксу, стрелял хорошо, поэтому взяли в разведку. Служил на Брянском фронте. Четыре ранения, из них два тяжелых, так что по госпиталям повалялся изрядно. После четвертого ранения встал вопрос о годности к военной службе, – тут старший лейтенант вздохнул. – Не знал, что делать, но генерал Лестев несколько дней назад сказал, что вопрос решит. Он меня помнит, в разведроту мою несколько раз приезжал. Я с ним после выписки из госпиталя в Смоленске случайно встретился. Позвонил он куда-то и велел мне в Москву ехать, в наркомат. А там со мной какой-то подполковник поговорил, про службу мою поспрашивал и предложил мне к командующему армией особого назначения адъютантом пойти. Я, естественно, отказался, стал на фронт проситься. Тут дверь открывается, заходит маршал Жуков. Что, спрашивает, не соглашается? И говорит мне, кто с Северовым служил по-настоящему, никто еще об этом не пожалел, так что давай, соглашайся, скучно не будет. Я с перепугу и согласился.

«М-да, Георгию Константиновичу отказать трудно», – подумал Олег, а вслух сказал по-немецки:

– Скучно не будет, это точно. Занимаемся мы отработкой тактики применения новейших видов вооружения, сами же их испытываем и дорабатываем. Также выполняем особые задания Ставки. Про «Тирпиц» и «Шарнхорст» слышал? Про итальянский линейный флот? Наша работа.

– Так вы по морским целям работаете? – так же по-немецки спросил Востриков.

– Не только, – перешел обратно на русский Северов. – На море в том числе, а сейчас формируем части морского и воздушного десантов, спецназ военной разведки, части палубной авиации, работаем с новыми видами оружия.

При упоминании о военной разведке Александр повеселел, а командующий спросил:

– Ты сегодня ел что-нибудь?

– Не успел.

– Тогда можно перекусить.

Тимофей разложил на столе хлеб, сало, вареные яйца, из термоса с широким горлом выложил на тарелки картошку с мясом.

– А сам? – спросил Олег старшего сержанта.

– Я перед отлетом плотно заправился, пока вас ждал.

Живот у старлея давно подвело, последний раз ел еще вчера днем, да и то немного и всухомятку, так что приглашение поесть пришлось как нельзя кстати. Северов присмотрелся к своему адъютанту, парень очень голоден, но ест аккуратно, столовыми приборами пользоваться умеет. Явно из интеллигентной семьи, вряд ли всему этому на фронте научился.

Живность переместилась ближе к столу, но никто не нахальничал, воспитаны были строго. Перед перелетами Олег их не кормил, мало ли что, бывает и приличная болтанка. Валера и Рекс это знали, но попытались выморщить хоть немного, получили по кусочку сала и отправились на прежнее место, валяться в обнимку на мягких тюках. Александр ночь провел, сидя в вагоне поезда, неспешно идущего в Ленинград, но это было лучше, чем ничего. Так что на сытый желудок сморило быстро, но Северов все правильно понял и велел устраиваться в кресле в конце салона, которое старлей разложил с помощью Кутькина и сразу выключился, проспав даже посадку.

Следующая порция удивления случилась, когда Александр обнаружил полк, построившийся для встречи командующего. Улыбающийся Северов поздоровался и распустил строй, летчики и техники сразу окружили Олега, жали руку, спрашивали о здоровье.

– Генерал в начале войны в полку комэском был. Чем бы потом ни командовал, полк всегда в состав входил, с его летчиками он всегда летает. С комдивом полковником Ларионовым он с первого дня войны. Все, с кем он тогда начинал, Герои и дважды Герои Советского Союза, в его армии разными частями командуют.

Все это неспешно рассказывал Кутькин, укладывая вещи в «Додж» с помощью водителя, с которым дружески поздоровался.

– А это старший сержант Самарин, зовут Арсений, водитель командующего. Мы оба с товарищем Северовым еще с Африки.

– С Африки? – удивился Востриков. – А что вы там делали?

– Олег Андреевич в особой миссии наркомата обороны работал. Он еще Роммеля в плен взял, неужели не слышал?

– Слышал, конечно, просто не подумал, что это он был.

– Он. А мы с Арсением у него после Африки и остались. И не жалеем!

Северов тем временем закончил общаться с личным составом, пообещав рассказать о новых делах поподробнее за ужином, и подошел к машине.

– Александр, как разместимся, иди в вещевую службу, приоденут они тебя. А то как Гаврош выглядишь! – тут Северов засмеялся. – Но это еще ничего, меня в 42-м при выписке из госпиталя еще чище обрядили, шинель обрезанная и ботинки с обмотками. И это зимой. Пока к месту назначения добирался, чуть не околел от холода. Да, и оружие получи. Все по полной программе, пистолет, автомат, нож. Чего не понятно, у Тимофея или Арсения спрашивай.

Так началась служба теперь уже гвардии старшего лейтенанта Александра Вострикова в хлопотной должности адъютанта командующего гвардейской армией особого назначения. Вещевая служба выдала прекрасно сшитую повседневную форму, а также полевую. Оружие Александр получил тоже новое, причем об этих образцах он раньше слышал, но в руках держать не приходилось. В разведроте ждали новое оружие, но Востриков попал в госпиталь раньше, чем оно поступило. «ТТ» уступил место новой совместной разработке Токарева и Макарова под названием «ТМ-43», очень совершенный пистолет с двухрядным магазином на 15 патронов, причем мало кто знал, что после войны предполагался переход на парабеллумовский патрон 9х19. При его разработке был учтен опыт проектирования и эксплуатации «ТТ» и «ТТ-М», изучены Walther P-38 и PP, Browning HP, Colt M1911A1. После войсковых испытаний стало ясно, что пистолет удался не только с точки зрения характеристик, но и надежности и технологичности в производстве. А на калибре 9х19 категорически настаивал Северов, мотивируя недостаточным останавливающим действием патрона «ТТ» 7,62х25, а также тем, что производственные мощности Третьего Рейха и окрестностей достанутся победителю, так что этот удачный патрон можно будет производить без проблем. В дальнейшем можно рассмотреть переход на более мощный патрон 9х21 и другие калибры, но это именно в дальнейшем. Сталину такой прагматический подход всегда нравился, и он Северова поддержал. Автомат «АКС-43» под промежуточный патрон 7,62х40 получился сразу очень удачным, сделали кое-какие доработки по результатам войсковых испытаний и запустили в серию. Производство только разворачивают, делают еще очень мало, но сюда идет в первую очередь.

Еще одним откровением для бывшего командира разведроты было питание. Считалось, что летуны питаются получше простой пехоты, но здесь это превзошло все ожидания. Всезнающий Кутькин объяснил, что ничего удивительного нет, просто зам по тылу армии генерал Булочкин мехом внутрь выворачивает за любые махинации со снабжением и прекрасно организует подсобное хозяйство. Да и поваров находит специально, вот повар при штабе, Давид, в части с 42-го года.

Александр опасался, что к его адъютантскому положению будут относиться с известной долей иронии, но пока никто ничего подобного себе не позволял. Более того, Востриков был удивлен атмосферой, царившей в подразделениях армии. С одной стороны, к командарму относились, как положено относиться к начальству, с уважением и почтением. С другой стороны, это не было дистанцией, привычной для той же пехоты. В небе что младший лейтенант, что генерал могут быть одинаково сбиты, и жизнь генерала напрямую зависит от того же лейтенанта. В то же время для летчиков Северов был не просто летающим командиром, он был своим в каком-то особом смысле этого слова. Старший лейтенант поделился своим наблюдением с Кутькиным, который авторитетно заявил:

– А как же иначе? Вот возьмем 7-й ГИАП. Он же здесь многих летать учил, ну в смысле воевать с умом. Или ночные истребители, там у командира своя машина есть, он же их и формировал. Да и другие подразделения тоже. Конечно, он им свой, а не просто летающий командир! И чем бы ни командовал, всегда потери небольшие, а результаты хорошие. Опять же снабжение. Булочкин – зверь-тыловик, он войну командиром БАО начал, а комдив Аверин – командиром роты охраны. Они с командующим с довоенных времен вместе. Кстати, Булочкин и Аверин в прошлом в разведке служили, так что свои боевые ордена они не по тылам зарабатывали, вернее и по тылам тоже, вражеским. Про авиационную спасательную службу слышал? Ее тоже Северов с Ларионовым придумали, еще в начале 42-го года внедрять стали. Многие этой службе жизнью обязаны! А еще наш командующий в 41-м году генералов Снегова и Петровского от смерти и плена спас! Из вражеского тыла вытащил! Это не сказки, сам увидишь, как они к нему относятся.

Утром следующего дня после прилета на Пютниц Востриков увидел, как из прилетевшего небольшого ладного связного самолета выскочила девушка-пилот и бросилась командующему на шею, а он ее обнял и крепко поцеловал.

– Настена прилетела, – прокомментировал Тимофей. – Невеста командующего, поженятся они скоро.

Этой встречи Северов ждал с некоторым волнением, все-таки сложно у них с Настей отношения выстраивались, но девушку словно подменили. Она снова стала такой, какой была до командировки Северова в Африку, тихой и ласковой, как кошка. Весь день Северов крутился как заведенный, Настя тоже два раза летала по разным объектам, а вечером после ужина пошла и помылась в бане. Тимофей уже принес ее немудреные пожитки в комнату, где расположился Олег, так что после бани девушка отправилась туда же. В доме было тепло, и Настя сняла куртку, оставшись в одном довольно коротком халатике. Северов сидел за столом и что-то писал, когда она зашла в комнату. Олег несколько долгих мгновений разглядывал ее, потом встал, шагнул навстречу и подхватил на руки. Халат полетел на пол, а Олег положил Настю на кровать и принялся нежно целовать лицо, шею, грудь, живот. Девушка вдруг всхлипнула.

– Ой, это я от счастья! Какая же я дура была, ревновала, плакала по ночам! А счастье совсем рядом было!

Угомонились они далеко за полночь, Настя прошептала, что быть настоящей женщиной – это здорово, и заснула, а Олег еще какое-то время лежал, улыбаясь своим мыслям, и тоже незаметно заснул.

Живность появление нового жильца восприняла спокойно, Настю Валера и Рекс знали, да и она относилась к ним очень хорошо, а животные это чувствуют. Окружающие тоже восприняли все как должное, попытки командира ухаживать за Настей давно были замечены. Оставалось узаконить отношения, но здесь были некоторые сложности. В принципе, зарегистрировать брак было можно, например в Ленинграде. Но Северову не хотелось, чтобы Сталин обиделся, Иосиф Виссарионович любил поучаствовать в личной жизни некоторых своих подчиненных, а на отношение к нему Сталина грех было жаловаться. Поэтому он решил провести регистрацию брака в Москве, а замечать это или нет, пусть Иосиф Виссарионович решает сам. Разумеется, Насте Олег ничего этого объяснять не стал, просто сказал, что хочет такое событие обставить поторжественнее.

Но сейчас было не до рефлексий по поводу свадьбы. Пришлось помотаться по аэродромам, где базировались авиаполки, летать на базу под Ленинградом, которая теперь официально называлась база ГАОН № 1 «Ржевка», пару раз слетать в Крым, на строящуюся недалеко от Севастополя базу ГАОН № 2 «Бельбек». В Крыму Олег обнаружил вездесущего Булочкина. Руководители строительства носились как наскипидаренные, а Петрович, поздоровавшись, показал Северову на бетонный блок.

– Ты посмотри, что творят, поганцы! – с этими словами Булочкин хряпнул кулаком по блоку, который немедленно раскрошился. – Один песок! И здесь воруют, сволочи!

На этот раз маканием в раствор дело не кончилось и хищениями занялись компетентные органы. Но неугомонный Петрович контролем строительства не ограничился. Во-первых, он сразу озаботился бытовыми проблемами будущих сотрудников базы и настоял на капитальном строительстве жилого комплекса с полноценным водоснабжением и канализацией, а также подсобного хозяйства. Во-вторых, такие же работы неспешно, но методично, начал на базе «Ржевка». Война заканчивалась, надо было думать о будущем. Ожидать в ближайшем будущем увеличения количества авианосцев в ВМФ СССР не приходилось, поэтому в значительном повышении объемов подготовки палубных летчиков нет необходимости. А героически преодолевать трудности, которые можно устранить, Булочкин не любил. Северов уже обратил внимание, что условия проживания личного состава на новых местах в Германии и Польше очень приличные: спят на чистых простынях, баня не реже раза в неделю, всегда имеется теплая вода для того, чтобы технический состав мог нормально помыться после грязных работ. Словом, все как было заведено раньше, но в масштабах армии.

Вместе с командующим крутился и его адъютант. Требовалось постоянно готовить какие-то подборки документов, карты, хорошо еще, что не приходилось думать о бытовых мелочах, этим занимался Тимофей. Впрочем, эти бытовые мелочи, вернее, их отсутствие, могли существенно осложнить жизнь, но старший сержант на этом собаку съел, так что у Северова всегда под рукой были смена белья, нужная форма, бритвенные принадлежности и все такое. Столько летать Вострикову за всю жизнь не пришлось, а тут помотался. Да и ездили много. За рулем «Доджа» командующего сидел неизменный Самарин, по категорическому требованию Ставки их машину сопровождали как минимум еще один «Додж» и бронетранспортер с отделением ухорезов из осназа АСС, орлы Гладышева. На их тренировки старший лейтенант уже насмотрелся и проникся уважением.

Кругом было неспокойно. Польша всегда славилась разбродом и шатаниями. Вот и сейчас бродили отряды АКовцев, нападали на отдельных военнослужащих и небольшие отряды, портили железные дороги. Тут же шастали, правда, существенно реже, отряды немецких диверсантов и даже какое-то украинское националистическое отребье. Последние еще и воевали с поляками всех мастей, так что бардак был знатный. Ничего, скоро придет большой дядька и порядок наведет, а пока приходилось принимать повышенные меры безопасности, тем более что опыт был, финнам-то в свое время жизнь осложнили основательно. К сожалению, полк НКВД подполковника Эклунда только готовился к передислокации, так что пока обходились сами. Тем более что на крупные, хорошо охраняемые объекты нападений практически не было, да и на дорогах не сказать, что было ни проехать, ни пройти.

Этот тихий солнечный мартовский день Вострикову запомнился хорошо. Приехал он с командующим на полевой аэродром, с которого действовали штурмовики и истребители. Северов провел небольшое совещание, поставил задачи на ближайшее время, выдал несколько ЦУ и поехал дальше, на другой такой же аэродром. Как водится, именно в этот момент в трансмиссии БТР что-то тренькнуло и железный ящик остановился. Ремонт должен был занять несколько часов, а планы у командующего были грандиозные, так что Северов принял решение двигаться на двух «Доджах», а БТР должен догнать их позже.

Поехали. Впереди раздались несколько разрывов, похоже, стреляли из минометов, судя по звукам – километрах в двух. Поехали дальше и выбрались из реденького леска. Сначала внимание Олега привлекла группа военнослужащих в странной пятнистой форме, которая носилась по полю метрах в трехстах от дороги, то ли ловили одного из них, то ли, наоборот, убегали. Время от времени раздавались нечленораздельные вопли, злобные и горестные одновременно. Неподалеку была размещена часть, похожая на противотанковый артиллерийский полк, на развилке дорог стояли несколько офицеров и следили за разворачивающимися на поле маневрами.

После остановки Востриков успел выскочить раньше командующего и шепнуть старшему по званию, невысокому стройному майору, кто приехал.

– Что это у вас тут происходит? – поинтересовался Олег.

– Товарищ командующий, – давясь от смеха сказала майор, – у нас тут идет ликвидация последствий вражеского обстрела. Доложил начальник штаба 529-го истребительного противотанкового артиллерийского полка майор Прытов.

Взглянув на перекошенные от попыток сдержать хохот лица трех других офицеров, Северов строго сказал:

– Майор, объясните нормально! Что тут за комедия?

Не в силах больше сдерживаться, артиллеристы заржали, как кони. Майор извинился и, давясь от смеха, пояснил:

– Какие-то клоуны обстреляли расположение из двух минометов. Стреляли вон из того леса, но минометчики, видимо, совсем никакие, мины легли здорово в стороне. Но в этой стороне наш начхим был, когда стрелять начали, он укрытие заприметил и бросился туда. Аккуратный такой ровик, глубиной около метра.

На этих словах у артиллеристов случилась натуральная истерика, а майор продолжил:

– Там раньше нужник был, но саму постройку то ли взрывом унесло, то ли местные разобрали. В общем, он туда по шею погрузился, но его бросок мы заметили. Обстрел кончился, пошли ребята его вызволять. Только достали, а из леса еще несколько выстрелов, да близко от этих спасателей. А куда им деваться, туда же и скакнули.

Стало понятно, что никакой у них не камуфляж.

– Начхим ваш, похоже, сейчас как раз по специальности занят. А бегают-то зачем? Тут не проветривать, а мыть надо.

Артиллеристы рыдали, а майор кое-как выдавил:

– Решают, кто виноват…

– Ладно, – сказал Северов, – ваш полк мне не подчиняется, так что со своим фекальным карнавалом разбирайтесь сами. Да, и отправьте их мыться побыстрее. Преследование противника организовано?

– Так точно! Да их сразу ликвидировали почти всех, только несколько человек ушли, так мы лес прочесываем.

Поехали дальше, временами усмехаясь, но скоро стало не до смеха. На небольшом аэродроме недалеко от Лешно Северову пришлось задержаться, поскольку на нем оказался один из командиров авиационных дивизий, с которыми непосредственно приходилось взаимодействовать ГАОН. Вострикова Олег отправил с поручением на аэродром подскока, используемый истребителями Ларионова. На одной машине Северов его не отпустил, поехали на двух «Доджах», а с генералом остался Кутькин, он его никогда не покидал, исключение могли составлять только боевые вылеты.

Какой умник решил расположить банно-прачечный пункт без всякой охраны, пусть следствие разбирается. Банда АКовцев, человек около двадцати, вырезала всех, да и были там одни женщины. Такие вещи наши никогда не прощали, а тут поляки сами сделали подарок, видя малочисленность подъехавших русских, а было авиаторов всего шесть человек на двух «Доджах», убегать не стали, решили кончить и этих тоже. Вот тут и оценил бывший командир разведроты выучку своих новых сослуживцев.

Самарин и четыре штабиста из второго «Доджа» мгновенно переместились из машин за деревья и неплохо отстрелялись по нападавшим, а затем бросились врукопашную. У всех оказались отличные боевые ножи, а Арсений и капитан из второй машины успели схватить лопатки. Справившись с секундным замешательством (все-таки опыт, два года в разведке), Александр двумя выстрелами из пистолета свалил высокого поляка с английским пистолетом-пулеметом в руках (его Востриков идентифицировал по боковому магазину, но название не вспомнил, то ли брен, то ли стен), отбил нож бросившегося к нему второго бандита и врезал ему своим коронным хуком слева. Поляк рухнул как подкошенный, а у старшего лейтенанта появилась возможность осмотреться. Двигались его коллеги просто фантастически, словно перетекали из одного положения в другое, при этом вражины валились, кто с перерезанным горлом, кто с ножом в глазнице. Двое поляков, по всему не рядовые бойцы, успели юркнуть за кусты и побежали от места, где в считаную минуту был уничтожен их отряд. Востриков не раздумывая бросился следом, все нападавшие должны быть уничтожены, других вариантов нет. Поляки бегали неплохо, да и места были им знакомые, но Александр был слишком хорошо тренирован, чтобы они могли оторваться. Заметив, что их догоняет всего один человек, да еще с ножом в руке, АКовцы остановились и с улыбкой разошлись в стороны. Один из них вытащил нож, другой – приличных размеров кинжал. Стрелять они не хотели, чтобы не привлекать внимание.

– Ну что, москаль… – начал было один.

Но старший лейтенант не стал устраивать танцы вокруг этих уродов, не останавливаясь подскочил к ближайшему. Отбил удар кинжалом и, продолжая движение, вонзил нож под нижнюю челюсть и, не останавливаясь, шагнул ко второму. В глазах поляка плеснулся страх, но Александр ушел от его удара ножом и пробил в кадык, вывернул нож из ослабевшей руки и воткнул бандиту в глаз. Контроль первого, готов, конвульсии, лезвие достало до мозга. Вытащил свой нож, тщательно вытер об одежду еще дергающегося врага, быстро проверил обоих на предмет документов. В карманах никаких бумаг не было, только всякая мелочовка типа зажигалки и перочинного ножика. Карта и какие-то бумаги оказались у одного из них в полевой сумке, Северов взял ее и легко побежал обратно.

– Ты куда подевался? – капитан, фамилию Саша не помнил, а звали его Василием, бросил внимательный взгляд на Вострикова.

– Все нормально, двое уйти пытались. Вот их сумка с документами, посмотрите.

– Вот что, – строго сказал Василий. – Ты так больше не делай, с нас же командующий шкуру спустит.

– Больше не буду! – без тени улыбки ответил адъютант. – Извините, ребята, привычка.

– А у нас тут «язык», – Самарин показал на поляка, которого нокаутировал Востриков. – Тоже разведка постаралась.

– Экспресс-допрос делать умеешь? – прямо спросил капитан. – Приходилось в рейдах фрицев потрошить?

Приходилось делать всякое, хотя Александр честно ответил, что сильно глубоко дивизионная разведка не ходила, а «языков» старались захватить и привести. Так что в экспресс-допросах он специалист небольшой.

– Понятно. Тогда смотри. И имей в виду, во-первых, эти бандосы ни разу не пленные вражеские солдаты. Во-вторых, даже если бы они были вражескими солдатами, за такие дела зачищают в ноль, без вариантов.

В компетентности этих ребят Востриков не сомневался, через десять минут все было кончено.

– Что, Саша, впечатляет с непривычки? – усмехнулся Василий.

Побледневший Востриков энергично кивнул. Сообщил поляк немного, но все, что знал. Банда действовала самостоятельно, с другими такими же несколько раз пересекались, но кто и как организовывал встречу, обычный боевик не знал. Базировались в деревне неподалеку, на карте все показал.

Когда подъехали вызванные по рации сотрудники СМЕРШа, живых уже не было, все документы были собраны и сложены в небольшую кучку. Рядом сложили оружие нападавших. Быстро уладили формальности и поехали дальше.

– А ты молодец, – сказал капитан адъютанту командующего. – Два года в разведке – хорошая школа. Я за тобой наблюдал. И хук слева у тебя очень неплох, только чувствуется, что ты еще толком не оклемался, свободы движения нет. Я тебе несколько упражнений покажу, будешь делать каждый день хотя бы по четверть часа. Должно помочь. А вообще, присоединяйся к зарядкам и тренировкам. Работай в своем режиме, себя не насилуй. Мы-то привычные, хотя сначала некоторым тяжело приходилось. Но инструкторы у нас такие орлы, козу на велосипеде ездить научат!

Слушая все это, Александр просто обалдел. Оказывается, тут штабных гоняют всерьез, ничего себе авиаторы!

Глава 2

Минно-торпедный полк, базирующийся на аэродроме Багич, активно работал по немецкому судоходству. Управляемые планирующие бомбы и самонаводящиеся торпеды работали очень эффективно, немцы мало что могли им противопоставить, тем более что активность вражеской авиации была серьезно снижена, в том числе из-за отсутствия топлива. Да и повыбили ее основательно. Обычными боеприпасами работали тоже очень неплохо. Базировавшийся здесь же полк ночных истребителей регулярно вел поиск вражеских самолетов, но и ночники Люфтваффе летали мало.

Тем временем войска генерала армии Петровского, наступающего по кромке Балтийского моря, вплотную подошли к Шверину и Висмару. Войска генерала армии Конева довольно успешно наступали на юго-западе Польши и в Словакии и уже вошли в Чехию. Темпы наступления были существенно ниже, сказывался менее удобный рельеф местности, да и выучка войск была не столь высока. Между ними находились войска генерала армии Рокоссовского, который приостановил наступление на Берлин, но активно укреплял фланги своего фронта, прикрывая наступление войск генералов Петровского и Конева.

Помимо мотаний по своим объектам Северов находил время для полетов. Женя Цыплаков еще не долечился, поэтому в качестве ведомых с ним летали разные молодые пилоты, хотя пару раз со словами «вспомню молодость» слетал Владлен Железнов. Раза два-три в неделю Олег поднимался в воздух на Пе-5МР с неизменным штурманом наведения гвардии капитаном Лариным. Каждую ночь в воздух поднимался летающий радар, так что контроль воздушной обстановки был полный, куда не добивали радары наземные, доставал летающий. Одновременно с этим подразделения радиоэлектронной борьбы портили жизнь вражеским связистам и операторам РЛС. В целом получалось неплохо, по крайней мере их попытки радиоэлектронного противодействия на наши системы влияли меньше, частоты советских РЛС были существенно выше.

В разъезды и разлеты для посещения своих подразделений Олег брал Рекса. Кот был изрядным домоседом, а ягдтерьер с удовольствием перемещался вместе с хозяином, да и перелеты переносил совершенно спокойно, умудряясь дрыхнуть без задних ног даже в самую жестокую болтанку. Отоспавшись в самолете, все остальное время ягд бдел. Знаменитый следопыт товарищ Карацупа со своим Ингусом по сравнению с ним выглядел бы весьма расслабленно. При этом он был малозаметен, не лез на глаза, но любой подошедший к Северову человек находился под его постоянным надзором. Заметившие эту особенность люди подшучивали, что телохранитель командующего чрезвычайно бдителен, но мелковат (ежик зверь сильный, но легкий). Шутки кончились, когда 22 марта Рекс проявил себя во всей красе.

Северов со своим обычным сопровождением (два «Доджа» и БТР) ехал на полевой аэродром, куда перебазировался один из штурмовых авиаполков. Олег был озабочен тем, что линия фронта, сама по себе рваная из-за высоких темпов наступления, была еще и плохо обозначена, так как ситуация постоянно менялась. Авиа-наводчики в передовых частях должны были работать просто виртуозно, чтобы исключить удары по своим войскам. Впереди двигался штабной автобус какой-то пехотной части, на развилке дорог стоял грузовик, около которого находились несколько военнослужащих. Один из них, с красной повязкой на рукаве, остановил автобус, что-то сказал водителю и направил его по боковой дороге. Когда авиаторы подъехали к перекрестку, автобус уже отъехал метров на сто. Офицер с красной повязкой в звании капитана посмотрел на колонну машин и отвернулся. В принципе, ничего необычного, перемещается часть, офицер регулирует движение, направляя отдельные автомашины и колонны по нужной дороге.

Командующий ехал во втором «Додже», поэтому, когда первый остановился, решил, что ребята уточняют маршрут. Хотя чего уточнять, понятно, что ехать надо прямо.

– Александр, узнай, чего встали?

Востриков выскочил из машины и направился к офицеру-регулировщику, которому что-то толковал один из штабных работников, уже неплохо знакомый адъютанту Василий.

– Здравия желаю, – поздоровался Александр с капитаном. – Василий, командующий спрашивает, почему встали.

– Да вот, пытаюсь выяснить, что дальше с дорогой. Помнишь, вчера после танковой колонны ехали? Эти бегемоты мост уронили. А впереди два мостика, вот я и хочу узнать, целы ли они.

Тем временем капитан, не слушая авиаторов, направился ко второму «Доджу». Услышав о командующем, он бросил быстрый взгляд за спину, там началось неторопливое движение, отделение автоматчиков тоже двинулось ближе к технике. Офицер подошел ко второй машине, разглядывая ее пассажиров. На Северове была кожаная куртка на меху, полевые бриджи без лампасов, так что на вид мог быть каким-нибудь младшим офицером, например адъютантом или порученцем. С другой стороны, он сидел впереди, где обычно находится самый большой начальник, да и Кутькин на заднем сиденье на командующего явно не тянул.

Капитан снова бросил быстрый взгляд за спину и не спеша, с мягким украинским выговором произнес:

– Помощник начальника штаба 768-го стрелкового полка капитан Гапоненко. Направлен для регулирования движения автоколонн полка. Передислоцируемся, това… Ауыыыы!

Пока он произносил эту фразу, отделение автоматчиков, находившееся около их грузовика, разошлось на несколько шагов в стороны, руки у всех и так лежали на оружии. Дальше все произошло очень быстро, действия пошли на отработанных за войну рефлексах.

Капитан еще не закончил говорить, автомат, висевший на его груди, еще не до конца развернулся Северову в грудь, когда мирно сидевший сзади Рекс вдруг вымахнул из машины и одним большим прыжком достал капитана, цапнув за правую руку, лежавшую на автоматной ложе. Как потом оказалось, указательный палец ему сломал! В следующее мгновение он уже вцепился ему в пах. Вой, который исторг капитан, был слышен, наверное, в Берлине. Олег пригнулся за переднюю панель, Тимофей с водителем шустро выпали из автомобиля, а пулемет на бронетранспортере выплюнул длинную очередь, срезая начавших стрелять солдат. С секундной задержкой начали стрелять Кутькин с Самариным и офицеры из второго «Доджа». Александр тоже упал на землю, пуля обожгла правый бок, но он, не обращая на это внимания, выхватил пистолет и открыл огонь по вражеским диверсантам. Лжекапитан вопил так, что перекрывал грохот выстрелов, а Северов вывалился наконец из машины и обнаружил, что выстрелы стихли, в живых остался только «капитан Гапоненко», продолжавший выть на всю округу. Подскочивший Востриков вырубил его ударом в челюсть, а Северов принялся отцеплять Рекса, отдав приказ охране в бронетранспортере:

– Быстро догоните автобус, его направили в засаду. И свяжитесь с аэродромом, пусть СМЕРШ вызовут.

А сам подумал, что его орлы стали работать на диво успешно. На отсутствие реакции вроде никогда не жаловался, а тут даже пистолет достать не успел, как все уже кончилось. Генерал решил, что надо Гладышеву и его ребятам благодарность объявить, а то мог бы и сам, как Ватутин в той истории…

Автобус догнали до того, как он подъехал к месту засады. Также остановили батальонную колонну мотопехоты, силами которой организовали прочесывание местности. В результате отряд диверсантов численностью более тридцати человек (с учетом уничтоженных у перекрестка) был ликвидирован полностью. Единственным оставшимся в живых был «капитан Гапоненко». Большинство диверсантов оказались украинскими националистами, многие служили в подразделениях «Бранденбург-900» и «Нахтигаль». Этот отряд немало крови попортил нашим контрразведчикам и попался, в общем, глупо. Если бы Северов ехал минут на пять позже, скорее всего они бы успели уйти и штабной автобус захватить. А так вражеский командир пожадничал на хорошую добычу. Ликвидация вражеского командующего – дело большое, но, даже если бы все удалось, ушли бы немногие.

Через пару дней на аэродром заехал Забелин, он как раз исполнял очередное поручение Берии в полосе фронта, был недалеко, заскочил ненадолго. Олег угостил Владимира Викторовича обедом, немного поговорили. Во время разговора Рекс сидел рядом и пас Забелина.

– Не подчиненные у тебя, товарищ генерал, а башибузуки какие-то, – покосился на него Владимир Викторович. – Того и гляди горло перегрызут за один косой взгляд. Или отчекрыжат чего.

– Могут! – в тон согласился летчик. – Это еще кота рядом не было, а то бы их там в фарш разобрали.

Орлов сказал, что, как бы ни уходил в себя «капитан Гапоненко», его уже опознали, дел за ним числится вагон и маленькая тележка. Так что его признания или их отсутствие ничего не меняют, враг матерый, идейный, вот только ядовитой слюной ему сейчас давиться затруднительно, Рекс его качественно огорчил, не до того бедолаге.

Северов, в свою очередь, рассказал, что получил нагоняй из Ставки за то, что опять ввязался в перестрелку с погоней и резьбой боевыми ножами. Дескать, не мальчик уже, целый генерал и командарм, пора и остепениться. На это Олег ответил, что ему, вообще-то, двадцать три года, солидности ни в одном глазу. Сказал, конечно, не так, но Иосиф Виссарионович разозлился и ответил, что, если Северов не образумится, он его в Москве оставит и дальше Ленинграда не пустит. Вот так и поговорили. Забелин покачал головой и сказал, что с Верховным не спорят.

С этим нельзя было не согласиться, и Северов завел разговор о том, что у немцев имеется много разных важных наработок, потерять которые просто преступно. Для этого необходимо сформировать несколько спецгрупп, которые бы не давали немцам уничтожать свои научные центры и имеющиеся там образцы, захватывали бы в плен их ученых. Намекнул на Пенемюнде и Вернера фон Брауна, на реактивные двигатели и самолеты с ними, на строящиеся подводные лодки XXI серии с очень хорошими характеристиками. Да и в других областях разработок хватало. Забелин сразу посерьезнел, задал несколько уточняющих вопросов. Уезжая пообещал, что непременно этим займется и наверх до кого надо доведет. Кое-что уже было известно, но далеко не все, а вот идея специально захватывать почему-то в голову не приходила. Думали просто повнимательнее смотреть за тем, что и так оказалось наше. Тем более что бежать из Германии особо некуда, разве что специально в Англию плыть или лететь, а это тема скользкая.

Перед тем как попрощаться, Северов продвинул еще одну тему. Трофейную. Из прошлой истории ему было известно, что некоторые «товарищи» волокли из Германии и не только добро возами и вагонами. Неплохо бы соответствующим органам за этим делом присмотреть. К слову упомянул, что, пользуясь авторитетом уважаемых людей, типа Жукова, потащат барахло, а отвечать будет тот же маршал, хотя этот шмурдяк ему даром не нужен. Забелин принял к сведению, тема была актуальной.

В одну из мартовских ночей Олег с Сашей Лариным едва не погибли. Работа военного летчика вообще опасна, и дело не только в том, что тебя могут сбить. ВВС – страна чудес, давно сказано. Могут ухудшиться погодные условия, в самолет может попасть птица, может случиться отказ или поломка, которую никаким осмотром заранее выявить невозможно, да много чего может произойти. И одно дело, если что-то произошло на высоте, достаточной, чтобы выпрыгнуть с парашютом. Другое, если это произошло на взлете или посадке. А уж работа ночного истребителя середины 40-х годов сложна и опасна вдвойне.

Олег, заходя на вражеский ночной истребитель, все рассчитал правильно, но вмешался случай. Немецкий стрелок что-то увидел в ночной тьме и наугад дал короткую очередь с совершенно запредельной дистанции. И ведь попал, гаденыш! Прямо в левый двигатель. Радар немца был забит помехами, так что уйти удалось, система пожаротушения тоже сработала неплохо, пожара удалось избежать. Правда, целый час пилили к своему аэродрому на одном двигателе, но дошли и нормально сели.

Наконец прибыл полк НКВД, волкодавы Эклунда принялись зачищать окрестные леса, и не без успеха. По крайней мере, активность немецких диверсантов, АКовцев, местных бандосов и прочего отребья пошла на убыль весьма основательно. К тому же Эклунд качественно производил зачистки в населенных пунктах, так что попытки днем изображать мирных тружеников, а ночью браться за оружие удавались плохо.

Беренс, мотавшийся по аэродромам, принес известие о том, что Северова наградили орденом Ленина «за большой вклад в развитие военного искусства, разработку новой техники и успехи в борьбе с нацистской Германией и ее сателлитами». Кроме того, немало солдат и офицеров наградили недавно учрежденными медалями. Олег получил медали «За оборону Москвы» и «За оборону Ленинграда». Такими же медалями были награждены Булочкин, Новоселов, Глазычев, Шведов и многие другие. Настю и Надю Малинину снова наградили медалями «За боевые заслуги». Были также награжденные медалями «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя». На награждение никуда выдергивать не стали, прилетел генерал-лейтенант береговой службы Иван Васильевич Рогов, заместитель наркома ВМФ. Конечно, торжественности приема заместителя наркома на базе «Ржевка» достичь было нереально, но ритуал был соблюден, Рогов снова остался доволен. Награжденных не собирали в одном месте, поэтому генералу пришлось по аэродромам помотаться. После окончания своей миссии он заехал к Северову и поблагодарил командующего армией за организацию службы. Гвардейская армия особого назначения наркомату ВМФ уже не подчинялась, но контакт был тесный, морская составляющая была велика, так что Рогов не просто так присматривался.

Олег наконец встретился с командирами корпуса морской пехоты, дивизии ВДВ и бригады спецназа. Штаб корпуса морской пехоты располагался в Сестрорецке, а его подразделения – от Сертолово до Терийоки. Генерал-майор береговой службы Орлов Сергей Петрович на вид вполне соответствовал своему тридцатилетнему возрасту, но человека опытного, серьезно повоевавшего выдавали жесткий взгляд и ранняя седина на висках. Был он крупным черноволосым мужчиной ростом около ста восьмидесяти пяти сантиметров и весом под сто килограммов, но это была не полнота, а хорошо тренированная мышечная масса. Начальник штаба и заместители оказались ему под стать, судя по приличному набору наград тоже воевали много и не без успеха. Вид командующего армией если их и несколько удивил, то они это никак не обозначили, знали, под чем подписывались. Северов осторожно прощупал его на предмет «коллеги-попаданца», но, судя по всему, просто имел место талант, не сумевший раскрыться в другом варианте истории. Скорее всего, до больших должностей Орлов там просто не дожил.

В корпусе Олег пробыл четыре дня, облазал все и остался доволен. Никто не расслабляется вдали от фронта, боевая учеба идет в напряженном темпе. Северов просветил командование корпуса, что работы по специальности в этой войне им, скорее всего, не будет. По крайней мере, в масштабе корпуса, речь идет о войне следующей и очень недалекой. Сергей Петрович сообразил сразу, нейтрально поинтересовался про обстановку на Тихом океане, проследил за реакцией командарма и удовлетворенно кивнул. Сам Северов тоже оттянулся на славу. В полевой форме и с полной выкладкой прошел полосу препятствий, пострелял из пистолета, автомата и пулемета, размялся в нескольких учебных рукопашных схватках, продемонстрировал владение ножами и лопаткой. И, надо сказать, на командование корпуса впечатление произвел. До этого он был просто даровитым командиром, отличным летчиком и все такое. Но теперь показал уровень, который однозначно определил его как своего. К сожалению, поступление новой боевой техники, предназначенной именно для десантных подразделений, ожидалось нескоро. Воевать с японцами придется с имеющимся сейчас вооружением, которое было намного совершеннее известного Северову из прошлой жизни, но обладало одним существенным недостатком. Оно не плавало! Из плавающих образцов были только самоходные минометы калибром 82 мм и 120 мм, зенитная спарка 12,7 мм и бронетранспортеры с пулеметами в башне. Выросли они из плавающего танка Т-40, но после второй модификации мало его напоминали. Первая модификация позволила разместить новое вооружение, но механическая начинка и нижняя часть корпуса остались почти без изменений. Вторая модификация, появившаяся довольно быстро, но совсем недавно запущенная в серийное производство, была совсем другой машиной. Внешностью она напоминала известный Олегу МТ-ЛБ. Новая машина была немного шире и существенно, в полтора раза, длиннее, чем Т-40. Подвеска была тоже торсионной, но двигатель поставили дизельный, мощностью 300 л. с., доведенный до ума В-4, а вот коробка была новой. Вообще, удобству управления при разработке новых образцов уделяли значительное внимание. Конечно, до общего уровня того же МТ-ЛБ эта машина недотягивала, все-таки их разделяло двадцать лет развития науки и техники, но для 1944 года новый бронетранспортер был очень хорош. Зенитная спарка отличалась крышей, поскольку башня была смещена к середине корпуса, и собственно башней. А самоходные минометы представляли собой БТР без крыши, в кузове которого и был установлен миномет. Все это только начинало производиться, первые экземпляры направили в корпус на войсковые испытания. А вот разработка плавающего танка и иных средств усиления (плавающие САУ) была еще в процессе. Не были пока готовы даже плавающие автомобили-амфибии, да и просто грузовые автомобили, сравнимые с американским студером, пока отсутствовали. По сравнению с известной Северову историей структура ленд-лиза была иной, после 1942 года почти не поставлялись танки, самолеты и иное вооружение, зато поставлялись заводы «под ключ», оборудование для электростанций и т. д. В частности, были закуплены лицензии на производство Studebaker US6, GMC CCKW, Chevrolet G506 и Dodge WC-51 вместе с заводами, но требовалось время для строительства заводских зданий и коммуникаций, монтажа и пусконаладочных работ. Северов знал также, что проектируется амфибия по типу DUKW-353 и Ford GPA, лицензии на их производство решено было не закупать. Так что, к великому сожалению, через полгода, когда должны начаться военные действия против Японии, ничего этого не будет. Однако была у Олега надежда, что неразрушенная промышленность Германии и других стран, куда вступит Красная Армия, существенно поможет в этом вопросе.

Личный состав корпуса морской пехоты был укомплектован людьми повоевавшими, новичков не было. Наиболее перспективных сержантов доучивали на краткосрочных курсах, присваивали младших лейтенантов и ставили на должности командиров взводов. Поскольку этот процесс был запущен еще осенью 1943 года, то сейчас корпус был частично укомплектован такими офицерами. Уровень рота-батальон также занимали офицеры с боевым опытом, которым дали подняться на ступень выше, разумеется, если они проявили себя должным образом – не боящимися ответственности, умеющими беречь личный состав, не теряющимися в сложной обстановке. Попасть в корпус было не так просто, желающих было достаточно, и отсев был велик. Зато развернувшаяся боевая учеба показала, что корпус будет представлять собой очень серьезную силу, разумеется, после завершения боевой подготовки.

Из корпуса Олег улетал в хорошем настроении. Командование оказалось профессионалами высокой пробы, с реальным боевым опытом и без закидонов на тему собственной крутизны великой. Контакт с генералом Орловым и его замами был полный, к тому же они уже ощутили на себе заботу со стороны Булочкина. Он активно помогал с обустройством и налаживанием мелких бытовых мелочей, питанием и снабжением.

Следующим в планах было посещение воздушно-десантной дивизии полковника Воронцова. Штаб дивизии находился сначала в Гатчине, но Олег переместил его на базу. Один из полков также находился на базе, два других – около поселков Рахья и Токсово. Ситуация с ней была похожа на корпус морской пехоты. Комплектование участниками боевых действий, формирование командного звена с обучением на курсах, интенсивная боевая учеба. Парашютная подготовка была слабым звеном, поэтому командир транспортной авиадивизии полковник Баранов практически ежедневно выделял самолеты для отработки прыжков с парашютом. Общение пошло по накатанной с морпехами колее. Полоса препятствий, стрельбы, рукопашка, прыжок с парашютом. Командование дивизии Олегу тоже понравилось, такие же спокойные профессионалы своего дела, прошедшие войну. Настроение, и без того хорошее, стало еще лучше.

Бригаду спецназа подполковника Корнеева Олег оставил напоследок. Здесь «идентификация» не требовалась. Из ребят, действовавших в Африке, в бригаду вошли почти все, кто к этому времени остался в живых. Так что довольно много людей знало Северова лично. А располагалась бригада в районе Луги. Максим Петрович встрече был рад, было о чем вспомнить, было что рассказать о тех, кого сейчас с ними не было. Северов снова облазал полигоны, посмотрел на житье-бытье личного состава и остался доволен. В бригаде нет ни одного новичка, действительно лучшие представители разведки разных уровней, от полкового и выше. Отдельно обсуждали подготовку морских диверсантов и противодействие им. В бригаду вот-вот должны были поступить новейшие разработки отечественного ВПК – акваланги и подводные буксировщики, а также мины. Обещали довести до ума подводные автоматы и пистолеты, но тут дело почти не двигалось. Идею акваланга Северов нагло ввернул Бергу еще в 1942 году, разумеется, в виде незрелой идеи. И вот нашелся человек, который ее реализовал. Берг говорил, что разработки для подводного плавания выделены в отдельное направление, куда входят не только различные технари, но и медики, биологи и другие специалисты. На Черном море при базе № 2 начато строительство целого комплекса для испытаний оборудования, а также подготовки подводного спецназа.

Еще одним новшеством стало специальное витаминизированное питание, апробировать которое было решено в бригаде спецназа. Северов в прошлом году случайно узнал про Ленинградский филиал Витаминного института, порылся в памяти и предложил разработать комплексы витаминов для лечения раненых и для военнослужащих в условиях интенсивных нагрузок. Естественно, никаких конкретных решений, только идея, но люди из ВНИВИ были настоящими профессионалами и все поняли сразу. И вот, спустя всего несколько месяцев, пришла опытная партия препаратов. Быстро наладить производство синтетических витаминов нереально, поэтому, помимо данной задачи, было проведено изучение природных источников этих полезных веществ. Как понял Олег, сейчас поступила добавка на основе женьшеня. Что ж, дело важное и нужное, чем раньше начали, тем быстрее будет получен результат.

В начале апреля Северова вызвали в Ставку с отчетом о текущем состоянии дел в армии и дальнейших перспективах. Для подготовки Олег запросил в Генштабе и наркомате ВМФ целую кучу данных, которые предоставили без каких-либо вопросов.

2 апреля в 22 часа генерал Северов ожидал в приемной вызова в кабинет к Сталину. Олег знал, что Поскребышев увлекается рыбалкой, поэтому привез ему прекрасный набор блесен и лесок, конфискованных орлами Корнеева у пленного немецкого оберста и пролежавших без дела больше полугода. Александр Николаевич сдержанно поблагодарил за подарок, но было видно, что он им очень доволен. Наконец последовало приглашение в кабинет.

В нем находились Жуков, Василевский, Мехлис, Кузнецов и неизвестные Олегу гражданские.

– Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий! Командующий гвардейской армией особого назначения генерал-майор Северов по вашему приказанию прибыл!

– Здравствуйте, товарищ Северов. Скажите, как вы оцениваете готовность подразделений армии к боевым действиям?

– Все авиационные подразделения, кроме группы авианосца «Москва», участвуют в боевых действиях. Вновь формируемые подразделения в них не задействованы и интенсивно занимаются боевой подготовкой. Авиагруппа «Москвы» в количестве ста пятидесяти самолетов завершает цикл обучения. Готовы по получении приказа вылететь для несения службы на корабле. По корпусу морской пехоты. Легкое вооружение получено, идет комплектование тяжелым вооружением, окончание поставок запланировано на конец мая, график выполняется. Десантных кораблей нет, и когда будут, неизвестно. Отрабатываются действия без выхода с техникой на необорудованный берег. Могу предположить, что в качестве трофеев нам достанется некоторое количество немецких быстроходных десантных барж, которые могут рассматриваться в качестве малых десантных кораблей, собственно, их и надо взять за основу.

– Заказы на постройку десантных кораблей на наших предприятиях размещены?

– Товарищ Сталин, – взял слово один из неизвестных Северову гражданских, – предприятия загружены до предела. Размещение заказа возможно только в ущерб выпускаемой продукции.

– А вы учитываете, что война близится к концу и что номенклатура выпускаемой продукции тоже должна меняться?

– Но ведь план…

– Хорошо, обсуждать сейчас мы это не будем. Я поручаю товарищу Кузнецову разобраться с этим вопросом в части его касающейся. А товарищу Устинову мы поручим проработать этот вопрос в целом и внести предложения по изменениям планов. Продолжайте, товарищ Северов.

– По воздушно-десантной дивизии. Легкое вооружение получено, с тяжелым картина аналогичная, даже хуже. Сроки войсковых испытаний новой техники для ВДВ обозначены не ранее начала 1945 года. В настоящее время идет отработка десантирования и тактики действий. Боевая учеба проходит в полном соответствии с ранее утвержденными планами.

– Вы делали заявку на формирование нового полка в транспортной дивизии. Ставкой принято положительное решение, но, в соответствии с вашей докладной запиской, в полк будет поступать новая техника. Транспортно-десантные самолеты большой грузоподъемности, разработка которых завершается, к вам они поступят для войсковых испытаний. Правда, мне не совсем понятна ваша позиция по объемам их выпуска. Почему такие скромные цифры?

– Товарищ Сталин, это переходные модели. В ближайшем будущем поршневые двигатели будут заменяться на реактивные. К этому надо быть готовыми. Задел по транспортным машинам не пропадет, на основе опыта их конструирования и эксплуатации будут разработаны новые, гораздо более мощные модели. То же и по стратегическим бомбардировщикам. А вот по фронтовой авиации вопрос сложнее, гораздо больше отличий.

– Вы хотите сказать, что не имеет смысла тратить деньги на машины, которые скоро устареют и будут подлежать замене следующим поколением?

– Так точно. Кроме того, война кончается, а машины мирного времени и военного времени также отличаются. Нет необходимости максимально упрощать производство для массового выпуска в ущерб характеристикам. Да и квалификация летчика, тщательно подготовленного в спокойной обстановке, гораздо выше летчика ускоренного выпуска в условиях войны. Плюс, естественно, переход на новый уровень и, как следствие, резкое повышение боевых качеств. Нет необходимости выпускать многие тысячи машин.

Сталин кивнул, видимо, снова услышал то, что хотел.

– Вот видите, товарищи, командующий армией думает об экономической составляющей войны, а некоторые из вас – нет! Для чего эти грандиозные планы по выпуску новых самолетов, если они безнадежно устареют уже через несколько лет? Нам с большим трудом достаются эти средства, а вы предлагаете пустить их на ветер! Товарищ Вознесенский, я поручаю вам проанализировать предложения министерств и внести коррективы. Продолжайте, товарищ Северов.

– По бригаде спецназа военной разведки. Укомплектованность легким вооружением и автомототранспортом достаточная. Ведется боевая подготовка в соответствии с утвержденными планами. Единственный вопрос – оснащение роты подводных диверсантов. Акваланги, подводные буксировщики и мины обещают дать в течение этого года, а вот по подводному оружию даже сроки неизвестны.

Сталин выразил удовлетворение состоянием дел и всех отпустил, а когда стали выходить в двери, вдруг сказал (Северов даже непроизвольно вздрогнул):

– А вас, товарищ Северов, я попрошу остаться.

«Штирлиц, блин! А что, если… Да ну, не может быть!»

Иосиф Виссарионович последнее время много думал о том, что же будет после войны. Он был реалистом и понимал, что совместная победа над Третьим Рейхом и Японией ничего принципиально в позиции США и Англии по отношению к СССР не изменит, скорее наоборот. Раздувать пожар мировой революции или рассчитывать на то, что рабочее движение в развитых странах сможет кардинально изменить их политику, по меньшей мере глупо. Что остается? Открытое противостояние? А кто наши союзники? Великая Монголия? Хорошие ребята, но в существующем раскладе сил малозаметные. Понятно, что страны, куда ступила нога нашего солдата, должны оказаться в сфере влияния СССР, но и тут не все просто. Делиться своими размышлениями и сомнениями Верховный Главнокомандующий пока ни с кем не собирался, а вот послушать людей, которые могли предложить что-то новое, было бы полезно. И тогда Сталин вспомнил о Северове. Этот совсем молодой человек неоднократно привлекал его внимание своими идеями, причем не только в сугубо военной области. Поэтому Иосиф Виссарионович решил поговорить с ним, задать вопросы и послушать ответы, вдруг наведет его на нужные мысли.

– Товарищ Северов, война подходит к концу. Вы всегда смотрели далеко вперед, не может быть, что не думали об этом недалеком будущем. Каким вы его видите, я имею в виду не армию, а послевоенную Европу?

Олег был озадачен, скрыть это было трудно. Сталин улыбнулся:

– Говорите свободно, мне интересно мнение человека, который уже вступил на землю Германии. Вы пообщались с Роммелем, результат оправдал наши ожидания. Вы предположили наличие заговора и даже назвали одну фамилию. Сразу могу сказать, что вы не ошиблись ни в том, ни в другом. Поэтому я хочу знать, что вы думаете о послевоенном устройстве.

«Эх, нырять, так до дна! А вдруг Сталин мне поверит и после войны кое-что пойдет иначе? Ради этого стоит попробовать!»

– Да, товарищ Сталин, я, конечно, думал об этом. Но все-таки я военный человек, полнотой информации не располагаю, поэтому мои мысли могут оказаться… хм, наивными, что ли. Рассчитывать на то, что коммунисты смогут получить поддержку безоговорочного большинства населения во всех странах, нельзя. И давить тоже нельзя. Поэтому надо консолидировать вокруг них все дружественные нам политические силы. С нами многие готовы работать, но не все эти люди – коммунисты, и многие никогда ими не станут, но я считаю, что при правильном подходе они принесут огромную пользу нашему общему делу.

– При правильном подходе?

– Каждый человек себя определенным образом позиционирует в этом мире. Они не готовы работать по принципу «куда Родина пошлет», как это часто бывает у нас. Но если мы сможем обеспечить их привычной для них работой, в соответствии с их желаниями, да еще отметим их успехи, они горы свернут. Есть вещи, в которых я уверен. Законы развития общества так же объективны, как и законы развития природы, и если мы их еще не познали, это не значит, что они не работают. Попытка противоречить объективным законам будет иметь очевидные последствия, к сожалению, в обществе они проявляются не сразу. Если морковь тащить за ботву, она не созреет раньше положенного времени. По факту наша страна находится во враждебном окружении, поэтому нам важна даже нейтральная позиция других стран, а если это страна с большим промышленным потенциалом, если это страна в непосредственной близости от наших границ, да еще есть шанс сделать ее нашим союзником, то это надо делать. Построение коммунизма на сегодняшний день не является ближайшей задачей, поскольку сначала надо завершить строительство социализма. Причем не только в СССР, но и в странах, являющихся нашими ближайшими союзниками. Но социализм – это не только промышленный потенциал, не только определенный уровень жизни, это еще и воспитание граждан наших стран, соответствующие общественные отношения, поддерживаемые на сознательном, а не палочном уровне. А на это требуется время. С учетом того, что нам необходимо восстанавливать разрушенное войной хозяйство, что кроме этого предстоит заниматься повышением уровня жизни населения, излишнее давление в вопросах социалистического строительства, особенно в конституционных монархиях Бенилюкса, Дании и Норвегии, считаю большой ошибкой. В Германии, Чехословакии, Венгрии и других странах Восточной и Центральной Европы курс на построение социализма, мне кажется, будет воспринят правильно. Но их переход к социалистическому хозяйству привнесен извне, поэтому имеет смысл сначала в большей степени, чем в СССР, развивать коллективные формы собственности. А в странах Западной Европы можно сохранить конституционные монархии, своих королей и королев там любят, они сохранили доверие населения, отказавшись сотрудничать с нацистами. Там прекрасно понимают, что мы можем взять, что захотим, но предлагаем взаимовыгодное сотрудничество, не унижая их достоинство и не нанося ущерб их экономике. Думаю, они это оценят. Помните, как у Тютчева? «“Единство, – возвестил оракул наших дней, – быть может спаяно железом лишь и кровью…” Но мы попробуем спаять его любовью, а там увидим, что прочней…»

Сталин молчал, он не спеша подошел к окну и смотрел в него, иногда чуть заметно покачивая головой.

– «Из переполненной господним гневом чаши кровь льется через край, и Запад тонет в ней. Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши! Славянский мир, сомкнись тесней…» – наконец тихо продекламировал Иосиф Виссарионович и опять замолчал.

– А ты веришь в победу коммунизма? – вдруг спросил Сталин через несколько минут, и Северов поразился огромному напряжению в его голосе.

– Верю, товарищ Сталин! – как можно тверже ответил Северов. – Но понимаю, что жить при коммунизме, как бы мне этого ни хотелось, вряд ли придется. Моя боевая задача – сделать все, чтобы приблизить это время. Это ведь как на войне, каждый хочет дожить до победы, но не всем это суждено. И все это понимают, но наша вера в победу от этого меньше не становится. Мы на этой вере от Москвы до Берлина дошли!

Сталин принялся ходить, держа в руках пустую трубку. Это продолжалось несколько минут, после чего Иосиф Виссарионович спросил:

– По твоей оценке, сколько лет мы будем строить коммунизм?

– Даже приблизительно не знаю, товарищ Сталин, – честно ответил Олег. – Я даже не знаю, сколько лет мы социализм будем строить.