Уха из петуха Чередий Галина

– Да как же? – снова поразилась недогадливости гостя бабка. – Это ж какой нормальный здоровый мужик пойдет с бумажками ковыряться в пыльном кабинете, а? Токмо с детства хилый да болезный. Здоровые, оне вон в армию идут, в полицию, али там инженером на завод, егерем опять же, да на лесопилку. А хучь и трактористом – тоже здоровья немало надо, особливо по страде-то. Оно ж как – сильные должны работать работу для сильных, а слабые – для слабых. Вот и спрашиваю – болел небось в детстве?

На такую нехитрую бабкину логику Сергей даже не нашелся, что сказать. В голове мелькали аргументы вместе с фактами о механизации и автоматизации множества работ, не требующих простой грубой силы, и о редкости таланта, вернее сказать, настоящего нюха на прибыль от заключаемой сделки, без которой ни один брокер не продержится и сезона на бирже. Но все их пришлось проглотить. Именно в этот момент он понял смысл присказки, которую однажды услышал от одной знакомой женщины, рассказавшей, как переспала с мужиком, который ей ну вот ни капельки не нравился: «Ой, да ему легче дать, чем объяснить, почему не хочешь».

– Болел, – «чистосердечно» выдал страшную тайну допрашиваемый.

– А чем болел-то? Свинкой болел? А желтухой? А этой, как ить ее, краснухой, во! – не унималась интервьюэрша.

«Она точно не из военкомата?» – опасливо поежился дебил.

«Пора линять», – принял решение наевшийся пленник.

– Э-э-э, Надежда, извините, не знаю, как по отчеству. Вы меня простите, очень вкусно было, правда. И интересно. Но, знаете, у меня тут дел еще немало. Сами понимаете – только приехал, не все распаковал. Творог – вкуснейший, в городе такого не найдешь. Если позволите, я был бы рад покупать именно у вас два-три раза в неделю. И молоко. И сливки тоже, – проговаривая все это, Сергей прижал руку к сердцу, как бы подчеркивая искренность своих слов, и начал медленно привставать со стула. Процесс этот он старался произвести со скоростью знаменитого Махмуда Эсамбаева в его знаменитом «Золотом боге», то есть так, чтобы бабка и не увидела, что он встает до ее разрешения.

– Ага, ну ладно, коль спешишь, – неожиданно легко смилостивилась соседка. – Ток ты так и не ответил – баба есть аль нет?

«…ты, Сергуня, деда слушай и на ус на свой сопливый-то мотай, – выдыхая горько-сладкий густой дым собственноручно выращиваемого самосада, басил дед – станичный атаман из самой что ни на есть настоящей кубанской вольницы. – Баба должна быть жопаста и титяста. Шобы, значицо, сынов тебе крепких рОдить и выкормить, понял? А енти вот нонче модные моли бледные – тьху одним словом. Смотреть-то глазам больно, а уж вдуть так и вовсе страшно – а ну как сломаитцо? И цыть мне! Не кривися, малой больно, на деда кривиться! Сам вот подумай, – и дед начал загибать мозолистые узловатые пальцы, которыми, несмотря на почтенный девятый десяток, по-прежнему мог согнуть пусть не подкову, но нехилый такой железный пруток: – Днем хто по хозяйству цельный день крутится? Баба! А за скотиной ходит да жрать на всю семью хто готовит? Баба! А детей кто рожает? А ночью к ребетенку хто первым подрывается? Опять же баба! А ежель в ей весу три пуда от силы – откеля мОчи взяться? А окромя ребетенка ночью ей ишшо мужика своего обскакать надо? Надо! А иначе мужик другую пойдеть объезжать, а ты шо думал? Мужик – скотина-то норовистая, ему рука крепкая нужна, такая, шоб и за чуб, и за корень могла оттаскать так, чтобы спал токмо на своей лавке и пузыри счастливые во сне пускал…»

Вспомнив тонкую фигурку Юли, ее нежные ручки с идеальным маникюром, брезгливое выражение на лице при укладке чашек после утреннего кофе в посудомоечную машину, ее «Серюня, ну давай лучше в наш любимый ресторан сходим» и готовность тусить ежевечерне, Сергей ответил совершенно честно:

– Нет. Бабы у меня нет.

Глава 8 медосымательная, в которой главному герою искренне советуют держаться подальше от особо опасного объекта

– НАСТЬКА! – гаркнул вдруг в сенях мужской голос.

Соседка, секунду назад светившаяся искренней лучистой улыбкой, вмиг превратилась в ту самую ведьму, испугавшую Сергея в первую встречу соколиным пронзительным взором, и завопила в ответ:

– Ах ты ж окаянный! Опять приперси!

Дверь в хату распахнулась, и взору сытого экономиста предстал очередной харАктерный деревенский персонаж: высокий худющий дед, опирающийся на суковатую крепкую палку ростом с него, в выцветшей кепке, держащейся на крупных, слегка оттопыренных мощных ушных раковинах, в ватнике и валенках, несмотря на летнюю жару, и офигенски дорогих очочках в тонкой металлической оправе – уж Сергей, посадивший за компьютером зрение и вынужденный носить очки для работы, разбирался в дорогой диоптрии.

– НАСТЬКА! ХОДЬ СЮДЫ! – снова заорал дед.

«Уй, ё-моё, да что ж они все такие громкие», – пошурудил пальцем в ухе оглохший дебил.

«Местный колорит?» – предположил горожанин.

– Да че ж ты так орешь, шальной! – закричала в ответ баба Надя.

– АСЬ? – переспросил обладатель мощнейшего природного долби-сарраунд.

– Чё притащилси? – переформулировала вопрос соседка, добавив децибел.

– А ТЫ ЧЕГО КРИЧИШЬ НА МЕНЯ? – возмутился некуртуазностью вопроса дед.

– Да тьфу на тебя, дрыщ глухой, – махнула рукой баб Надя и повернулась к Сергею, чтобы, очевидно, что-то сказать.

– Я НЕ ГЛУХОЙ! – рассердился посетитель и даже пристукнул палкой от негодования. – ЭТО ТЫ ВЕЧНО МЯМЛИШЬ, ХРЕН ПОЙМЕШЬ ТЯБЯ.

– Да йди ты отселя! Дай с человеком нормальным пообщаться. Пристал, что твой слепень, пока не хлопнешь – не угомонится! – раскраснелась бабка, уперев руки в боки.

– НАСТЬКА, МНЕ МЕД НАДО СЫМАТЬ. ХОДИ СО МНОЙ. ПОМОГАТЬ БУДЕШЬ, – поставил в известность дед и, не дождавшись ответа, развернулся и двинул на выход.

– Не называй меня Настькой! Сколько раз говорила! – высунувшись в окно, погрозила кулаком баба Надя, на что «дрыщ» вполголоса пробубнел:

– Анастасия Ни-и-иловна, – и ехидно подмигнул разъяренной бабке, сняв при этом кепарь и совершив им замысловатое движение в воздухе, очевидно призванное обозначить вежливый поклон.

– Ат, зар-р-раза, – смачно сплюнула, как наконец-то выяснилось, Анастасия Ниловна и повернулась к таращившему на нее глаза Сергею. – А ты, милок, не слушай этого пердуна старого, зови меня бабой Надей. Мне так ловчее. Ну, зар-р-раза! Мед ему сымать надо! – передразнила сердито сверкнувшая глазами фурия, но, наскоро попрощавшись со спасенным от голодной смерти соседом, засеменила в сторону огромного деревянного шкафа, приговаривая:

– А хде ж мой платок белый, куды ж я в цветастом-от к пчелам сунусь?

Набитое брюхо оказалось не только глухо к учению, но еще и величаво отмахнулось от утренних кровожадных устремлений альфа-натуры к справедливому возмездию. Умиротворенный деревенской домашней кисломолочкой ЖКТ распространил по членам сытую негу и вальяжную ленность. Через час, повалявшись на диване и даже слегка вздремнув, теша осчастливленную утробу, новоявленный сельский житель решил, так сказать, провести рекогносцировку на местности и пройтись по ближайшим улочкам, надеясь отыскать в этом прелестном среднерусском Эдеме некие признаки цивилизации в виде магазина с проверенными городскими продуктами, возможно, почтамт, дай бог, аптеку или медпункт, автобусную остановку и прочие первые к взятию в условиях успешного восстания, по заветам Ильича, опорные пункты административной единицы, гордо именующей себя село Апольня.

Широкая утоптанная глинистая (чи суглинистая, он не особо в этом разбирался, но красноватый цвет грунта приметил) дорога пролегала прямо рядом с его домом. Взглянув направо, мужчина увидел лишь несколько домов, судя по виду, пустующих, и примерно на расстоянии двухсот метров даже перечеркнутый знак, за которым лишь шумел высокой стеной густой мрачноватый лес.

«О! Нам налево! Люблю туда ходить», – радостно возвестил дебил.

«Ну, значит, сегодня идем налево. Уговорил, чертяка красноречивый», – согласился Сергей и, насвистывая незамысловатую мелодию, неспешно двинулся по щедро залитой июльским полуденным солнцем улице.

В деревне кипела жизнь: брехали на проходящего мимо незнакомца псы, кудахтали куры во дворах, где-то звучал детский плач и успокаивающее курлыканье женщины, сидевшие на лавках бабки в цветастых платках звонко здоровкались, нет-нет да и спрашивая: «Ты Палны, чо ле, сынок? Аль Мишкин?» На что беспечный гуляка лишь вежливо улыбался и отрицательно качал головой, не забыв разумеется, учтиво вернуть пожелание здоровья. Уткнувшись в огроменную лужу ржаво-коричневого цвета, разлившуюся на всю прошпекту, Сергей решил свернуть с основной многополосной трассы и обойти через неприметную тропку между двумя здоровенными дворами. А через десять метров благолепной тишины на него обрушились знакомые голоса.

– Да шоб тебя бесы взяли, сучий потрох!

– ДЫК ДЕРЖИ ОТСЕЛЯ, МНЕ ОТТЕЛЬ ВЗЯТЬСЯ НЕ МОЖНО НИКАК!

– Да шоб тябе… Уй! Пшла, зараза!

– АТ, ИБИЕГОЗАНОГУ! ТЫ РУКАМИ НЕ МАХАЙ! ТЫ РАМУ-ТО ДЕРЖИ, КОМУ СКАЗАЛ!

– Ай, к …ую иди, пень старый! Уж пятая ужалила!

– А МЕНЯ ДЕСЯТАЯ, ДУРА ТОЖ МНЕ МОЛОДАЯ! КУРИ СЮДОЙ! ДА ЖАМКАЙ ТЫ ЕГО, КАК МУЖИКА ЖАМКАТЬ НАДО! ЗАБЫЛА, ЧО ЛЕ?

– Ат я тябе пожамкаю! Так пожамкаю, что… Ай! Да в …уй твой мед! Я лучшее у Кольки Гугнавого возьму, чем с тобой ишшо раз… А-а-а! Две сразу! Ох божечки! Хучь одуван в твоем огороде есть?

– ТЕБЕ ЗАЧЕМ?

– За надом! Растереть и приложить! Ох матушка, Царица небесная, жжет-то как!

– НАССАТЬ МОГУ, ТОЖЕ ЛЕГШЕЕТ, ЕЖЛИ НАССАТЬ ВОВРЕМЯ.

– Да в рот себе нассы, дурень колченогий, охренел совсем!

Завороженный экспрессией диалога двух уважаемых пожилых пчеловодов, Сергей аккуратно привстал на цыпочки, пытаясь заглянуть за высокий плотный забор.

– Ой, дядь, ты лучшее не суйся туды, – посоветовал детский голос из-за спины. – Оне когда мед у двоих сымають, пчелы дуже злые потом становятся, точно псы цепные. Надо было мамку им звать. У нее пчелы будто ручные совсем – не жалют, не кИдаются.

На расстоянии пары метров стоял, поддерживая здоровущий взрослый велосипед и настороженно зыркая по сторонам, рыжий пацаненок – Тоха, кажись.

– Да и ба с Лексеичем сейчас тож будут… не в духах. Пошли-ка отселя, пока и нам не досталось, – явно наученный горьким опытом младой абориген просунул ногу под высокую раму древнего драндулета и, скособочившись, но умудряясь при этом как-то держать равновесие, двинул по тропинке. Подальше от особо опасного объекта.

Глава 9 душещипательная, в которой главный герой невольно задумывается о несовершенстве трудового законодательства и крайне скромно оценивает свою весовую категорию

Реалити-шоу за забором было чрезвычайно занимательным, но предупреждению малознакомый с местными реалиями зритель все же внял и за несколько шагов нагнал пацаненка, пристроившись рядом. Конечно, он не воспылал внезапной любовью к общению с детьми, но этот, по крайней мере, был уже самостоятельно передвигающимся и внятно говорящим, что являлось в глазах мужчины огромным преимуществом и поводом не попытаться сразу скрыться в неизвестном направлении. К тому же после утреннего допроса душа Сергея требовала компенсации в виде встречного потока информации, а мелкий казался вполне подходящим источником.

– А мама у тебя кто? – Разумеется, он, сложив два и два, догадался уже, что Тоха является отпрыском госпожи участковой, к тому же неуловимое внешнее сходство было очевидным. Но ведь существовала вероятность того, что мелкий приходится ей, скажем, племянником. Вот и с чего его вообще занимает сей вопрос? Да потому что для появления на свет этих самых детей требовалось обычно два родителя, сюда-то вряд ли докатились феминистские веяния и мода рожать ребенка «для себя», воспользовавшись спермой безымянного донора. А значит, предположительно, где-то существовал мужик, вполне вероятно, даже законный супруг Лилии Андреевны, который мог оказаться совсем не рад ее ночным визитам к соседу. Воображению Сергея неожиданно явился здоровенный рыжий детина, причем с длинной штакетиной наперевес.  Так, стоп! Почему это «визиты» во множественном числе?

– Мамка у меня участковый! – покосился на него мальчишка так, будто не знать таких вещей не просто странно, а прямо-таки кощунственно. Типа как быть не в курсе, кто сейчас президент.

– А отец твой где работает? – Очень тонко, Серега! И куда только девалась твоя способность нутром чуять, какой подход нужен к каждому инвестору, за который тебя так ценили партнеры?

Пацан дернул головой, отворачиваясь, и громко засопел, худенькие плечики опустились, так что оттопырились под линялой майкой острые ключицы.

– Нету папки! – буркнул он дрогнувшим голосом. – Погиб он. На пожаре.

– М-м-м, – вербальное выражение сочувствия никогда не было сильной стороной Сергея. Не потому что он этого самого сочувствия не испытывал, тут уж, скорее, наоборот. Просто в его жизни не случилось как-то настоящих потерь. Родители живы, хоть и развелись, но без скандалов и драмы. Ну не нравились ему ни новый муж матери, ни слишком молодая супруга отца, но это же не трагедия. Свел общение к звонкам по праздникам, и все на этом. Друзья тоже живы-здоровы. Даже расставания с женщинами Никольскому всегда давались легко: ни тебе запоев, разбитого сердца, ночных эсэмэс с проникновенными текстами, ни одного-единственного мордобоя, на худой конец, разошлись и ладно. Короче, когда он сталкивался фактом, что кто-то пережил реальную утрату, то страшно терялся, ощущая себя вроде как виноватым за то, что все-то у него в жизни благополучно и проблемы если и есть, то все какие-то мелкие по сравнению с тем, что довелось испытать другим. Вот и сейчас он понятия не имел, как реагировать на то, что его вот так остро резануло по чему-то неожиданно чувствительному этой ломкостью в пацанячем голосе, и ляпнул первое, что в голову пришло:

– Давно?

– Уж четыре года как. Я малой совсем был, – буркнул Тоха. – Папка у нас пожарный был.

– Героическая профессия, – рассеянно отметил экономист, вспоминая причитания бабы Нади, когда сказал, кем сам работает.

– О, вон и мамка с лесопилки едет! – обрадованно вскрикнул Тоха, и Сергей увидел дальше по улице белую «Ниву». Творение отечественного автопрома явно каких-то лохматых годов производства прыгало и покачивалось на ухабах, победно преодолевало глубокие колеи, натужно подвывая движком и скрипя всеми своими уставшими от жизни такой железными членами. Поравнявшись с ними, Лилия Андреевна остановила машину, но глушить не стала.

– Здравствуйте еще раз, Сергей Михайлович, – поздоровалась она, посмотрела на сына и улыбнулась так, что у нервнонестабильного трейдера аж дыхание перехватило. Неприкрытая нежность и прямо-таки обожание лучились от этой женщины, щедро изливаясь на мальчишку, невольно задевая и его. Самым вроде краешком, но достаточно для того, чтобы Сергей застыл немым чурбаном, неотрывно пялясь на эти ямочки на щеках и крошечные лучики-морщинки вокруг ярко-голубых глаз.

– Малыш, у нас все в порядке? – спросила госпожа участковый, и Тоха тут же недовольно скривился и покраснел, смущенно покосившись на спутника.

– Мам, ну какой я тебе малыш? – недовольно буркнул он. – Нормально все. Баб Надя с Лексеичем мед сымают.

– Сильно шумят? – нахмурилась Лилия Андреевна.

– Да как всегда! – отмахнулся пацан. – Ма, я к Ваньке на часик смотаюсь?

– Но только на час! – сделала строгое лицо женщина, но улыбка из ее глаз никуда не исчезла. – А то знаю я вас. И чтобы на речку без взрослых ни ногой!

– Ла-а-адно! – протянул Тоха уже на ходу. – Пока, дядь Сережа!

Лилия Андреевна, развернувшись на сиденье, не просто проводила сына взглядом, а будто обласкала его тощую фигурку, и у мужчины что-то внутри заскреблось… ревнивое, что ли. Вот ведь ерунда!

– Вас подвезти куда-нибудь, Сергей Михайлович?

– Да я, собственно, магазин искал!

– Ну тогда вам точно не туда! Хотите покажу?

В магазин он хотел, а вот оказываться слишком близко к ней – нет. Потому что тогда начинало хотеться совсем уже не еды. Но не стоять же столбом. Открыв дверцу, издавшую истошный скрип, Сергей забрался в салон, усаживаясь на потрепанное жизнью сидение, которое тут же нежно приникло к его заднице и спине всеми своими пружинами. С первого раза дверь не закрылась.

– Сильнее надо! – прокомментировала госпожа участковый и, стремительно перегнувшись через него, чуть ли не укладывая грудь на его колени, шарахнула дверью так, что он совершенно точно оглох на одно ухо. Великолепно, он теперь контуженый придурок со стояком. Хорошо хоть Лилия Андреевна смотрит на дорогу, а не на него, ерзающего в тщетных попытках пристроить свою проблему поудобнее.

Притормозив около двора, где происходило представление, на веки вечные врезавшееся в память городского жителя, Лилия Андреевна открыла дверцу и, выскользнув из машины, встала на подножку.

– Ма-а-ам! – закричала она. – Вам помощь нужна?

– Да иди ты, Лилька, отсель! – «вежливо» ответили ей с той стороны забора. – Небось сами не безрукие!

Нисколько не обидевшись, «Лилька» села за руль.

– Вот уж… неугомонные. Один глуховатый, другой психоватый. Как вместе соберутся – так хоть святых выноси, – с едва сдерживаемой улыбкой прокомментировала затихающую за забором бурю эмоций участковый. – Ну что, в магазин? – переспросила она, и он кивнул, все еще прислушиваясь к переругиваниям двух отечественных производителей меда, которые странным образом стали напоминать уже некий… флирт, что ли.

От молчания было неловко, и Никольский спросил первое, что пришло на ум:

– А у вас так принято – к родителям на «вы» обращаться?

– С чего вы взяли, Сергей Михайлович?

– Ну вы же Анастасию Ниловну на «вы» называете.

– Так она мне не мама, – горько улыбнувшись, вздохнула участковый. – Свекровь она моя. У меня родителей и вовсе нет. Детдомовская я. А как мужа моего, Аркаши… – голос ее дрогнул, и она закашлялась, – как Аркаши не стало и мы с Антошенькой одни в городе остались, так она и забрала нас к себе. Так и сказала: «Чем по одиночке выть да на судьбину тяжкую бабскую жалиться, давай-ка у двоих Антоху рОстить будем».

– И что, согласились? – Нет, ему не понять, что можно ощущать в такой ситуации. Он и пытаться не будет.

– Ну… сперва поупиралась, конечно, – покачала головой Лилия Андреевна, сосредоточившись на объезде очередной огромной лужи. – Все же у меня неплохое образование юридическое, я к тому времени и на работу уже вышла, думала карьеру строить, адвокатом хотела стать по семейным делам. У меня это неплохо стало получаться. Прямо с первого дела порученного. А потом Антошка заболел, как раз перед важным судом. В ясли не отведешь, на няню тогда денег и не было, в общем, не пошла я на тот суд. Ну и… на следующий же день позвонили и вежливо попросили из конторы.

Да уж, город есть город. Личные трудности никого не колышут, когда они мешают профессиональной деятельности. Сергей внутренне поежился, вспомнив, как полгода назад с их фирмы вот так же «ушли» мать-одиночку с чересчур часто болеющими детьми. Странно, что никто, даже коллеги женщины, особо ее не жалел. Всем плевать.

– И вот села я вечером на кухне, Антоху качаю, а он горит весь, полыхает прям. И думаю – а и правду говорит свекровь: вдвоем нам будет легче ребенка вырастить. Ее сюда не вытащишь – как деревенского жителя, привыкшего к таким просторам, в однокомнатной клетушке на девятом этаже заставить ютиться? Да и хозяйство у нее большое тогда еще совсем было. А в деревне тогда уже пару месяцев как вакансию участкового не могли заполнить. Ну я и согласилась. Носом в районе правда покрутили, мол, баба, да еще и не из полицейской академии. Но тут и баб Надя выступила, да и деваться им особо некуда было. Так и оказались мы с Антошей из редких гостей постоянными жителями этого села.

– И что, совсем не скучаете по городу, Лилия Андреевна? Все-таки цивилизация, перспективы… – Понятное дело, деревня хороша здоровье поправить (не сказать, что ему это пока удается), но на совсем… Нет уж, он бы так ни за что не смог. Не его это все однозначно!

– Да не особо, – пожала плечами госпожа участковый. – Здесь не надо соответствовать ничьим ожиданиям, пытаться дотянуться до очередной ступеньки в статусе, знай живи себе по совести. Ленивому-то тут не выжить, это да. А вот работящий ни голодным, ни холодным в деревне не останется. Одна беда – молодежь в свои семнадцать-восемнадцать этого не осознает и бежит, а мужики, те, что повзрослее, э-э-эх, пьют тут многие, конечно. Не понимаю я, чего им не хватает.

Как раз в этот момент они поравнялись с одноэтажным зданием с выгоревшей вывеской «Ветерок», перед которым вели бурную беседу три женщины. Едва заметив машину, они развернулись, переглянулись, обменявшись быстрыми репликами, и уставились на него через лобовое так пристально, что у Сергея возникло подозрение, что говорили только что именно о нем. При этом самая молодая из женщин, рослая такая дама очень в теле, крашеная блондинка лет тридцати пяти, тут же приосанилась и расплылась в чрезвычайно соблазнительной (на ее взгляд) улыбке, от которой мужчине резко расхотелось в магазин.

– Мы приехали, – сообщила Лилия Андреевна, кивая на здание со свежей побелкой.

– А вам… м-хм… самой ничего в магазине не надо? – с тоской протянул Сергей, наблюдая за тем, как дамочка на улице все больше приходила в состояние повышенной боевой готовности, поправляя здоровенные серьги.

– А мне показалось, что вы и самостоятельно умеете отбиваться от деревенских хищниц, – прищурилась женщина, едва заметно улыбаясь.

– А мне что-то кажется, что это не моя весовая категория, – буркнул приговоренный к закланию городской агнец, выбираясь из машины.

Глава 10 людидобрыпосмотрительная, в которой главный герой вынужденно применяет персональное оружие массового поражения и демонстрирует поразительно глубокие познания отечественного автопрома

– Ладно, не оставлять же вас на растерзание нашей местной белой акуле, – усмехнулась Лилия Андреевна и со вздохом выключила зажигание. – Только имейте в виду, что перед нами теперь маячит перспектива заводить эту колымагу с толкача.

Сергей подумал, что перспектива толкать этот металлолом его прельщает больше, чем необходимость держать возможную противобабскую оборону. Но едва госпожа участковый покинула салон, лучезарная выжидающая улыбочка на лице дородной местной красотки заметно померкла.

– Здрасте, Лиль Андревна! – хором поприветствовали две другие женщины их появление, а вот блондинка только недовольно поджала губы.

Едва они поравнялись, дамочка пропустила участковую и стремительно преградила чужаку путь, так что он налетел грудью на ее верхние зна-а-ачительно больше чем девяносто и едва не оказался на заднице.

– Извините, – буркнул мужчина, едва не заработав косоглазие, оттого что старательно избегал смотреть на «бохатсво», которое ему практически тыкали в лицо. Прямо дорожная подстава во всей красе.

– Мария Кирилловна я! – тут же перешла к активным действиям блондинка. – А вы кто будете?

– Сергей Михайлович, – вежливо представился он, аккуратно пытаясь обойти сие препятствие на дороге. Но не тут-то было. Несмотря на внушительное сложение, дамочка переместилась, словно ниндзя, опять подставляя его метущемуся взгляду обильное содержимое глубокого декольте своего яркого платья.

– А вы родственник Апраксинский будете, али как?

Да что же все тут считают своим долгом допросить его с пристрастием! Никольский мельком глянул вниз, на вздымающееся от дыхания море плоти. Еще и с применением спецсредств, наверняка запрещенных какой-нибудь Гаагской конвенцией.

– Нет, не родственник, – нахмурился он, начиная раздражаться, и уже решительно обошел даму, догоняя ожидающую его на пороге Лилию Андреевну. Вот могла бы и помочь… как-нибудь.

– Дачник, значит! Тот, шо дом Чижовский купил? – и не подумали отстать он него.

– Он самый, – почти огрызнулся Сергей.

– Городской, значит. Сергей Михалыч, а вам домработница не нужна? Я такого видного мужчину и обиходила бы, и согрела, и обласкала! – Нет, ну ни фига же себе! Теряться сия мадам явно не привыкла.

– Петрищева, оставь ты в покое человека! – наконец соизволила вмешаться представительница власти. – Сергей Михайлович, нам стоит поторопиться. Машина остынет, вообще не заведем!

Экономист весь аж встрепенулся от пробирающих его нутро строгих ноток в голосе Лилии Андреевны и решительно двинулся к двери.

– Ой, люди добрые, посмотрите вы на нее! – вскричала Петрищева за его спиной так зычно, что мужчина аж споткнулся. – В покое оставь ей! А ты чего же чужим мужикам жизни никакой не даешь? Помыкаешь, как будто у них своих баб нету, деньги отымаешь, рекетирша в погонах! Местных запугала, так мало тебе! Теперь еще и за приезжих взялася! Думаешь, управы на тебе не сыщется?!

В процессе эмоционального монолога блондинка все наращивала громкость, демонстрируя мощь легких и трагизм, которой любая оперная дива позавидовала бы.

Откуда ни возьмись появились еще местные, причем все сугубо женского пола, и стали переглядываться и перешептываться как будто в предвкушении долгожданного представления.

– Сергей Михайлович, вам же в магазин надо было, – спокойно сказала ему Лилия Андреевна и только после этого повернулась к скандалистке: – Гражданка Петрищева, ваше право жаловаться в любые инстанции, вплоть до прокуратуры, если вы считаете какие-то мои действия неправомерными!

Хотя тон участковой был холодно-официальным, на блондинку он подействовал словно ракетное топливо, которое плеснули в костер.

– Ах ты наглая какая! А то мы, простые люди, не в курсе, что у вас все схвачено, и жалуйся – не жалуйся, а все равно крайние мы будем!

– Гражданка Петрищева, не стоит обобщать себя с большинством жителей данного населенного пункта, – невозмутимо ответила участковая. – Если ваш незаконный бизнес страдает от моей деятельности, то большинство семей этому как раз рады.

– Это кака-така деятельность? Докажи! – уже откровенно брала на горло деревенская фурия. – За руку не поймала, так что не бреши! А мужики чай сами не дети малые, право имеють тратить кровно заработанные на что хотят!

– То есть спускать их на вашу самогонку, вместо того чтобы нести своим женам и детям? – пренебрежительно уточнила Лилия Андреевна, по-прежнему не повышая голоса.

– А хучь бы и так! – Петрищева развернулась к зрителям. – У нас свободная страна или как?! До каких пор терпеть будем, бабоньки, что эта… нашими мужиками помыкает!

– А ты не «мыкай», Машка! – раздался голос из толпы. – Мы так всем довольны, а у тебя-то и мужика своего нету, чтобы рот раскрывала!

При этой реплике как по команде поднялся галдеж, и Сергею вдруг показалось, что его занесло в чертову птичью колонию, где все пытаются переорать соседа, высказывая свое мнение

– С такими как вы, Петрищева, боролась и бороться буду, и уж безразлично наблюдать за тем, как вы набиваете свой карман, пока дети чьи-то копейками перебиваются, не собираюсь! – отрывисто произнесла Лилия Андреевна и развернулась, явно собираясь покинуть сие сборище, к огромному облегчению мужчины.

– Ах ты, зараза ментовская! – змеей зашипела ей в спину блондинка. – Допросишься, что пустят тебе добрые люди петуха красного!

Участковая дернулась так, будто эти слова тяжелым камнем саданули ей между лопаток, и споткнулась. Никольский перехватил опустошенный взгляд ее широко распахнутых глаз, шокированный, что видит в них самые настоящие страх и боль, хотя какое-то мгновение назад женщина была невозмутима. Сейчас же она побледнела до такой степени, что даже веснушки почти исчезли, и он вдруг отчетливо понял, что она готова рухнуть в любую секунду.

Дед Матвей, чью богатырскую стать унаследовал Сергей, умудрился вместе с саженным разворотом плеч передать внуку умение в критической ситуации издавать громовой командирский «ряв». И, надо честно сказать, использовал его господин Никольский очень и очень редко. Сам боялся последствий, после того как от этого самого его «рява» уписался от страха соседский доберман, а сам сосед, схватившись за сердце, сполз на ближайшую скамеечку с реальным сердечным приступом.

Но разворачивающаяся на его глазах эпохальная битва амазонок, пожалуй, была тем самым поводом это самое средство массового поражения использовать.

– А-А-АТСТА-А-А-АВИ-И-И-ИТЬ! – взревел Сергей, и от гласа его трубного, казалось, даже дрогнули стекла магазинчика.

– Ой, матушки, – несмело пискнул женский голос в моментально воцарившейся тишине.

– Р-р-развели галдеж! Курицы! – добавил Сергей Михайлович чисто мужицкого, на кубанской вольнице почерпнутого скепсиса в отношении гендерной принадлежности дискутирующих.

– Гражданка Петрищева, ваши угрозы в отношении участкового инспектора старшины Апраксиной были зафиксированы мною на вот это мобильное устройство, – он грозно потряс зловеще сверкнувшим на полуденном солнце айфоном. – Так же, как и все произошедшее только что. Желаете ознакомиться с видеоматериалами, на которых прекрасно слышно, что именно вы говорите, а также отмечены все, – он обвел кровожадным взглядом притихшую стайку побледневших женщин, – повторяю, ВСЕ свидетели этой безобразной сцены? А? Желаете?

– Дусь, ты ш говорила, шо бабка Надька Людке шказала по шекрету, что он экономишт. А тут каратель какой-то на нашу голову, – прошамкал чей-то голос из толпы.

Да в гробу он, собственно, видал всю эту местную бакалею. Чай не помрет без хлеба и однопроцентного привычного кефира. Желание шоппинговать отнялось как и не бывало после такого выплеска. Подхватив Лилию Андреевну под локоток, гордый спаситель двинул к машине сквозь притихшую толпу женщин, взирающих на него с почти благоговейным ужасом.

– От зар… гадина какая, – беспомощно простонала соседка, безрезультатно проворачивая ключ в стартере. – Теперь только с толкача.

– Подождите, может, там ерунда какая-нибудь? Можно заглянуть вам под й… капот, – вовремя отвел глаза от трогательной синей жилки, бьющейся на изящной женской шее, Сергей.

– Да смотрите куда хотите, – обреченно махнула рукой инспектор.

«Ты куда полез, дружище? – всполошился дебил. – Мы ж в этом не волочем совсем! Ща все набранные баллы сольешь!»

«Отставить панику, – пожевал губу новоявленный автослесарь. – А вдруг повезет?»

На удивление им действительно крупно повезло – даже слабо разбирающийся в машинах трейдер заметил болтающуюся клемму аккумулятора. Нырнув обратно в окно со стороны пассажира, он деловито залез под изумленным взглядом Лилии Андреевны в бардачок, пошурудил там и вытащил на свет божий кусочек тонкой медной проволочки.

– Я в жизни не видел ни одной машины, в бардачке которой не было бы такой вот очень нужной штуки, – важно провозгласил он и снова скрылся за поднятым капотом.

– Заводите, – крикнул он через минуту, и – о чудо! – старушка послушно заурчала с первого же поворота ключа.

«Краса-а-ава», – пропел довольный дебил.

«Знай наших», – многозначительно поерзал левой бровкой Сергей.

Глава 11 охотаначинательная, в которой главный герой вытаскивает из глубин генной памяти навыки птицелова и дает неосторожное обещание одному хитрому помощнику

Очутившись в собственном дворе, который на данный момент был зоной конфликта личностных интересов, Сергей, воодушевленный недавней победой над норовистым техническим творением, деловито огляделся. К сожалению, под конец впечатление оказалось немного смазанным из-за напряженного молчания Лилии Андреевны, и мужчина пару раз открывал рот, чтобы как-то разрядить обстановку и отвлечь от дум и негативных воспоминаний, наверняка взбаламученных жестокой фразой заразы Петрищевой. Но, как всегда, в такие минуты его мозг наглухо забуксовал, и даже неугомонный внутренний дебил не счел нужным высказать одно из своих гениальных изречений. Поэтому, не реализовав себя в качестве утешителя, Никольский кипел нерастраченной энергией, требующей хоть какого-то выхода. А применение для нее найти было несложно.

Вообще-то, день не бесконечен, и если он ничего не предпримет, то еще одна ночка в сельскохозяйственном аду ему обеспечена. Ну, в самом деле, не может такого быть, чтобы поимка нарушителя его территориальных прав была не по зубам взрослому мужику с его уровнем интеллекта, на который до сих пор не поступало нареканий.

Разумеется, его первоначальный план отправиться в ближайший охотничий магазин, продиктованный состоянием голодного аффекта, выглядел обреченным на успех. Но по здравому размышлению только на первый взгляд. «Поймать» этого Мэрилина Мэнсона в перьях из ружья не составит особого труда. Сергей даже злорадно представлял, что после прямого попадания заряда дроби от гаденыша только кучка перьев останется. Но тут существовала малюсенькая загвоздочка. У мстителя не было ружья. И чтобы купить его, нужен как минимум охотничий билет и туева куча справок, насколько он знал. Нет, оставались еще боевые луки и арбалеты, но и тут затык. Мужчине ни разу в жизни не случалось стрелять. Естественно, в подкорке каждого нормального мужика сидит притаившийся и бьющий без промаха эльф Леголас или там вождь краснокожих в обнимку с Билли Кидом, и он, этот самый мужик, в глубине души уверен, что меткость и виртуозное владение любым оружием автоматом прилагается в качестве бонуса к его первичным половым признакам. Но Сергей обладал достаточно здравым взглядом на себя и свои скрытые и не очень способности, так что, пребывая в адекватном состоянии, отдавал себе отчет, насколько низки его шансы поразить подлую птицу. Скорее уж это будут свои и соседские стекла, а то и собственные части тела. На новые травмы он был не согласен, поэтому решил пока пойти дорогой хитрости и ловушек, а не большой убойной силы.

Сзади к срубу притулился довольно большой дощатый сарай, содержимое которого мужчина еще не потрудился изучить, но был почти уверен, что найдет в нем все необходимое для конструирования нехитрой западни. Ключ от строения прилагался, так что после некоторого сопротивления ржавого навесного замка Сергей попал внутрь. Пара ласточек с тревожным щебетанием заметалась под потолком, переживая, видно, за сохранность гнезда, заботливо приклеенного к потолку, и Никольский на всякий случай насторожено замер, наблюдая за их суетой. Вдруг все птицы тут придерживаются кодекса некой солидарности и его обстреляют сверху жидким химоружием? Хотя, будь он на месте ласточек, сто раз подумал бы, стоит ли оказывать поддержку черно-красному бесовскому отродью, учитывая, с каким аппетитом тот с утра поглощал яйца. Убедившись, что покушение на птенцов не входит в планы Сергея, заполошные маленькие птички вылетели через широкую щель под крышей, отправившись по своим делам.

Осмотревшись, новый хозяин усадьбы нашел искомое. Среди пыли и многолетних гирлянд паутины на грубо скрученных стеллажах стояли приличных размеров деревянные ящики. Старого образца, сколоченные из дощечек и обитые по краям для крепости жестяными полосками. Такие сейчас уже не используют, заменив повсюду на сетчатые легковесные пластиковые аналоги.

– То что надо! – ухмыльнулся мужчина, небрежно вытряхивая содержимое одного из них на пол. Что-то жалобно звякнуло, и Сергей заметил яркие осколки, просыпавшиеся из пожелтевшего газетного свертка. Присев и покопавшись, он понял, что варварски обошелся с целой коллекцией старых елочных игрушек. Разноцветные, некогда очень яркие шары, шишки, сосульки и бусы, все из настоящего стекла, довольно увесистые по сравнению с принятыми ныне украшениями, местами со сколами и облупившимся блестящим покрытием и почти стершейся росписью на мгновение показались ему самым настоящим кладом. Он буквально залип, застигнутый внезапной ностальгией, перебирая и осторожно укладывая обратно на полку бережно обернутые в бумагу и свалявшуюся пыльную вату сокровища. Среди лета вдруг повеяло хвоей, цитрусами и шоколадом, химическим духом горящих бенгальских огней… в общем, детством. Что-то часто его стали посещать такие мысли, встрепенулся ловчий, напомнив себе, для чего, собственно, сюда явился.

Вытащив основу будущей ловушки во двор, коварный охотник огляделся в поисках строптивой дичи, о своей судьбе еще не догадывающейся. Красно-черный хвост мелькал в траве под яблоней. Ладно, с местом охоты определились. Остались мелочи. Там же в сарае мужчина нашел моток тонкой веревки и топор. Бегло обыскав кусты, выбрал достаточно крепкую ветку нужной формы и, немного потюкав, придал ей идеальную форму двузубой вилки с длинной ручкой. На глазок прикинув ящик и своеобразный спусковой механизм друг к другу, остался доволен. Что теперь? В каждой приличной ловушке полагалось иметься приманке. Никольский снова посмотрел на мелькающий петушиный хвост и почесал затылок. Ему что, опять яичницу этому поганцу организовать? А вдруг тот гурман и одно и то же в один день есть не захочет? Что вообще едят петухи? Память подкидывала только какую-то чушь типа «выгляни в окошко, дам тебе горошка» или «кому что, а курице просо». Отрицать народную мудрость Сергей не собирался, но хотелось бы больше ясности. Все же горох или просо? Надо заметить, очень разные продукты по всем параметрам. Впрочем, вопрос риторический. Ни того, ни другого в его скудных запасах не имелось.

– Вот же, зараза, – уныло констатировал горе-охотник, но тут же воспрял духом. – Хотя…

Почти бегом он понесся в дом и выкопал в одной из еще не разобранных коробок банку сладкой кукурузы. Самого, к слову, недешевого производителя. Черт его знает, откуда она, вроде сам он ее не покупал.

Поколебавшись, взял ту самую горемычную сковородку и вывалил в нее содержимое жестянки, сглотнув от сладковатого аппетитного запаха и ругнув в очередной раз петуха. Одни убытки с этой скотиной пернатой и никакой же, блин, надежды на возмещение ущерба, не считая разве что чувства глубокого удовлетворения и возможности нормально спать.

Со сковородой наперевес Сергей пошел к предполагаемому месту происшествия и занялся окончательной подготовкой. Установив край ящика на вилку, он упер ее конец в землю. Злорадно косясь в сторону будущей жертвы его коварства, привязал веревку к другому концу палки-опоры и, отодвинувшись на пару шагов, дернул, проверяя свое творение на эффективность. Ящик тут же послушно упал вниз, точнехонько накрывая собой сковороду с приманкой. Идеально! Теперь осталась ерунда – занять стратегически удобный наблюдательный пункт, настолько удаленный, насколько хватит длины веревки. Хватило ее как раз до угла дома. Там новоиспеченный охотник и залег, растянувшись на животе прямо на прогретой солнцем земле, покрытой густой щекотной, вкусно пахнущей травой. Вкусно пахнущей? Он что, опять голодный?

Ничего не мешало сходить Сергею за стулом, но так было вроде как атмосфернее.

«В детстве в разведчиков не наигрался, бедняга?» – ехидно ухмыльнулся дебил.

«А хоть бы и так! Право имею!» – встал в стойку мужчина. Лежа.

«Ну-ну, удачи, дитятко» – фыркнул дебил и самоустранился.

Минуты шли, петух, несмотря на то, что Никольский установил ловчее сооружение буквально в нескольких метрах от него, не показывался. Не позарился на кукурузу или выдумывает новую каверзу? В то, что сие исчадье ада просто не заметило его приготовлений, мужчина просто не верил. А значит, обязательно выйдет и полюбопытствует, как можно нагадить хозяину территории. Солнышко и едва заметный ветерок будто теплые пальцы оглаживали его макушку и спину, умиротворяя. Трещали кузнечики, ссорились на крыше неуживчивые воробьи, очень издалека доносились голоса местных, и чикен-хантера стало невольно клонить в сон.

– А че это ты делаешь, дядь Сережа? – раздался шепот над самым ухом так неожиданно, что куняющий Сергей чуть не взвился.

Ошалело покосившись, мужчина увидел Тоху, так же, как он сам, растянувшегося на животе справа и сверкающего на него полными любопытства голубыми глазищами на пол-лица. «Цвет точь-в-точь как у матери», – мелькнуло в голове у него. – Как небо в жаркий безоблачный полдень. Тфу, понесло на сравнения», – одернул себя Никольский, разворачиваясь к ловушке.

– Петуха я ловлю, – который, к слову, так и не подумал показаться. – Но он не ловится.

– Ты пробовал прикармливать? – деловито осведомился пацан.

– А это, по-твоему, что? – недовольно буркнул Сергей, кивая на сковородку с кукурузой.

– Это у тебя, дядь Сережа, наживка. А нужна еще и прикормка, – объяснил ему Тоха таким тоном, будто он не понимает самых элементарных вещей. – Ты чего, не рыбалил, что ли, ни разу?

Экономист только сердито покосился на мальчишку, но признался:

– Было раз. Давно. – На самом деле так давно, что он и не помнил ни черта, и в голову из всего порядка действий приходило только то, что на крючок зачем-то надо плюнуть. Может, ему и в кукурузу плюнуть стоило?

– Э-эх, правильно баб Надя говорит, – сочувственно вздохнул Тоха. – Городской ты. Совсем, – и тут же хитро прищурился: – Слышь, дядь Сереж, а если я тебе с Питбулем помогу, ты со мной на рыбалку завтра пойдешь? А то меня мамка одного на речку не пущает.

Вот же мелкий торгашонок! Ну да ладно, Сергею не жалко было пообещать, главное, чтобы с петухом выгорело.

– Пойду, – со вздохом сказал экономист, но счел нужным тут же предупредить: – Только не слишком рано, и снастей у меня нет. – Ага, и как ими пользоваться ни черта не помнит. – Червей тоже ты копаешь!

– Договорились! – просиял мальчишка, вскакивая, и трейдеру вдруг подумалось, что он позволил себя втянуть в нечто, о чем потом вполне возможно пожалеет. Но переигрывать обратно уже было не с руки, тем более Тоха прогулочным шагом отправился к его западне и, зачерпнув горсть кукурузы, пошел в сторону скребущего в траве петуха.

– Спугнешь! – прошипел Сергей, когда до птицы осталось метра полтора и тот, встревожившись, поднял голову и уставился на Тоху своими блестящими камушками глаз.

Парнишка же, беспечно глядя куда-то совсем не в сторону петуха, забросил в рот несколько золотистых зерен и стал аппетитно жевать. Чучело в перьях наблюдало за ним с таким плотоядным интересом, что Сергей даже ненадолго запереживал за здоровье своего добровольного помощника. Тоже мне глупость. Ну что мальчишке может сделать этот карлик? Тоха тем временем забросил в рот еще несколько зерен, а одно, как бы невзначай сорвавшись, шлепнулось на землю прямо рядом с петухом. Реакция оказалась мгновенной. Метнувшись стрелой, петух заглотил его, словно оголодавшая пиранья. Есть контакт! Ох и Тоха, виртуоз!

Убедившись, что его уловка сработала, пацан развернулся и неспешно пошел в сторону ловушки, «случайно» роняя по дороге зерна. Петух послушно следовал за ним, будто зачарованный бросаясь на кукурузу, едва та долетала до земли. Как только Тоха миновал петухоловку и, не оборачиваясь пошел дальше, противник Сергея застыл как вкопанный, глядя на обнаруженное сокровище то одним, то другим глазом. Очевидно, он и правда только сейчас смог увидеть приманку. Мужчина чуть по лбу себя не треснул. Надо же думать было, что при крошечном росте дурацкой птице просто могло быть не видно его творение за высокой травой.

С уже знакомым «Куо-о-о!», в котором теперь отчетливо прозвучали нотки чистого счастья, петух ломанул к сковороде с вожделенным содержимым, а птицелов, издав победный вопль, дернул за веревку! Вскочив, он понесся к ловушке и едва сдержался, чтобы не исполнить какой-нибудь первобытный танец торжества вокруг нее.

– Ну что, мерзавец, попался? – плюхнувшись на карачки, Сергей заглянул в щель, но его радость немного померкла, когда он увидел, как вражина самозабвенно давится приманкой, очевидно, стремясь набить брюхо как можно скорее. А, между прочим, ему следовало испугаться по меньшей мере! Просто возмутительно!

– И чо теперь, дядь Сереж? – с любопытством смотрел на него Тоха, почесывая нос. – В суп его?

– В смысле? – не сразу понял мужчина. – А-а-а, нет.

Как ни крути, нахальную птицу он воспринимал как противника, а не как пищевой объект.

– Может, его пристроить кому? Только как можно подальше, – с надеждой посмотрел на мальца Сергей. – Так, чтобы точно не вернулся.

– Мо-о-ожно, конечно, – задумчиво кивнул Тоха. – Баб Надя по выходным на рынок ездит в райцентр. Может, его там продать от греха подальше?

– Здрасте, а до выходных его что же, так и держать? – нахмурился Сергей.

– Та нет! У нас во дворе клетки есть пустые. Раньше кролей держали. Только чур ты его туда сам суй, дядь Сереж!

– А за шоколадку? – прищурился мужчина. Ну уж очень не хотелось ему соваться к этому карликовому монстру.

– Не-а, – проявил стойкость и несговорчивость мальчишка.

– Фиг с ним, – обреченно вздохнул Никольский и, чуть-чуть приподняв ящик, стал нащупывать тщедушное тельце, уговаривая себя, что ничего страшного с ним не будет.

Он ожидал сопротивления, но петух покорно дал обхватить себя и прижать к земле, пока мужчина просунул вторую руку и надежно обхватил свой трофей. Толкнув плечом ящик в сторону, он имел теперь возможность рассмотреть причину своей нервотрепки ближе некуда. Победа! Его гордыня воспылала и, очевидно, совершенно застила ему мозги, потому как другого объяснения для его последующей дурости просто не было. Оскалившись в злорадной ухмылке, Сергей поднял петуха на уровень лица, чтобы посмотреть в его наглые зеньки.

– Ну что, сволочь, конец твоим издевательствам! – прорычал он.

– Не на… – предупреждающий вопль Тохи заглушил вой мужчины, когда петух, молниеносно вытянув шею, со всей дури клюнул его в нос и еще трижды куда попало, до того момента как шокированный охотник на пернатых монстров отшвырнул его от себя.

– Да что ты такой… – топнул ногой пацан, наблюдая за победоносным бегством петуха.

«Это фиа-а-аско, брата-а-ан», – простонал дебил, схватившись за окровавленную голову.

Глава 12 исноваранылечительная, в которой главный герой задумывается об этимологии выражения «хранительница очага» и приходит к печальному выводу, что его ни разу в жизни не кормили нормально

– Малыш, что ты опять натворил? – встревоженный голос Лилии Андреевны заставил обоих борцов сопротивления пернатой угрозе повернуться.

– Чего сразу я-то? – насупился Тоха и обиженно покосился на Сергея.

– Это все я! – самоотверженно взял всю ответственность за инцидент на себя мужчина, вытирая с кончика носа повисшую там каплю крови, и скривился от жжения. Снова.

Опять он предстает перед этой женщиной дурак дураком, но что уж тут поделаешь. Похоже, это уже становится некой фишкой их взаимодействий.

Страницы: «« 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Увлекательная история, основанная на реальных событиях, о соперничестве двух самых влиятельных дам Н...
Никогда не обсуждайте с подругой свои проблемы и планы в присутствии посторонних, помните – ваш разг...
Скука осталась позади, но теперь Ани готова многое отдать, чтобы вернуть прежние времена. Неназываем...
Они были близкими сестрами и лучшими подругами. Но отречение от короны их дяди Эдуарда VIII раз и на...
Музыкальная карьера певицы Кейли Таун набирает высоту благодаря огромной популярности хита «Твоя тен...
Когда подруга попросила Майю поработать вместо неё, казалось это легко и просто! Всего пара месяцев ...