Дюна: Пол Андерсон Кевин

Люди склонны проявлять недовольство, когда старое должно уступить место новому. Но вечные перемены естественны для вселенной, и мы должны учиться принимать изменения, а не страшиться их. Самый процесс преобразования и приспособления укрепляет жизнестойкость биологических видов.

Верховная Мать Ракелла Берто-Анирул, основательница школы Бинэ Гессерит

Прибыла делегация Гильдии. Три человека шли по временному металлическому ангару, служившему пока залом императорских аудиенций. Высокомерные чиновники Гильдии не скрывали раздражения. Им пришлось несколько раз останавливаться у турникетов с охраной, проверявшей их личности. Но соблюдение протокола было необходимо, если они хотели аудиенции у императора Муад’Диба.

Стоя у трона и неестественно выпрямив спину, подчеркивая этим свое высокое положение, светловолосая принцесса Ирулан холодно смотрела, как приближается, проходя мимо металлических стен, причудливая троица. Все они выглядели весьма внушительно в серой форме с эмблемой бесконечности – гербом Гильдии – на рукаве. У всех – от самого низкорослого до самого высокого – был весьма странный вид, отличавший представителей Гильдии от обычных людей.

У шедшего впереди коротышки была непропорционально большая голова; левая ее часть была прикрыта металлической пластиной с шипами, а вторая половина поросла клочковатыми, падавшими назад оранжевыми волосами. У второго, отличавшегося непомерной худобой, было узкое лицо, покрытое шрамами после множества пластических операций. Самый высокий представитель Гильдии, замыкавший шествие, судорожно водил по сторонам металлическими искусственными глазами. Ирулан заметила, как резко изменилось выражение лиц прибывших, когда они увидели на троне ожидавшую их маленькую Алию.

Величаво завернувшись в плащ, у подножия трона Пола стоял, охраняя его, Корба. Конденскостюм и одежду он украсил знаками своего ранга и таинственными символами архаичной религии муадру. Сомнительно, чтобы Корба надеялся таким способом усилить впечатление от своей влиятельности, но, будучи воспитанницей Бинэ Гессерит, Ирулан легко догадалась о его мотивах. Логически рассуждая, нетрудно было понять очевидный план Корбы.

«Принадлежность к религии впечатляет больше, чем принадлежность к корпусу телохранителей, пусть даже и прославленных», – думала Ирулан.

Вероятно, и ей самой следовало бы подготовить для себя подобную роль.

Старшая дочь Шаддама Коррино IV, Ирулан всегда знала, что выходить замуж ей придется исходя из политических и экономических соображений. Так ее воспитывали и император, и сестры Бинэ Гессерит, и она охотно приняла на себя эту роль. Она даже сама предложила себя в качестве полюбовного решения, когда Пол встретился с ее отцом после битвы за Арракин.

Ирулан не питала иллюзий и не надеялась на любовь Пола, но рассчитывала родить от него дитя. Этого требовала Орден сестер Бинэ Гессерит, исходя из целей своей селекционной программы. Но Пол не прикасался к ней и, поместив Ирулан на третье место, подчинив ее Алии и Чани, он дал ясно понять всем, какое именно значение имеет она при его дворе.

Стараясь сбросить напряжение, Ирулан, незаметно для окружающих, выполнила дыхательное упражнение Бинэ Гессерит. Она уже не ощущала иронии судьбы в том, что Муад’Диб превратил в свой первый аудиенц-зал массивный ангар, привезенный на Арракис ее отцом для подготовки чудовищного удара по планете. Но слава Коррино померкла, и Ирулан смирилась со своей малозначительной ролью; это было ее изгнание.

«Я – всего лишь пешка на шахматной доске Империи».

В зале толпилось множество людей – высокие чины КООАМ, представители малых аристократических Домов, богатые торговцы водой, бывшие контрабандисты, ставшие ныне респектабельными господами, да и многие другие просители, жаждавшие аудиенции у Муад’Диба. Сегодня, несмотря на то что император отбыл на Каладан, все они надеялись получить аудиенцию у его сестры Алии. Мудрая Алия в обманчивом обличье четырехлетней девочки терялась на величественном троне из прозрачного зеленого камня, на котором некогда восседал Шаддам IV.

Рядом с Алией в высоком кресле сидела рыжеволосая Чани, напротив нее стояла Ирулан; у нее не было собственного трона. Несмотря на то что Ирулан была супругой императора, Пол так до сих пор не завершил церемонию бракосочетания и говорил, что никогда этого не сделает, ибо сердце его навеки отдано фрименской наложнице. Лишенная надежды на подлинное супружество и материнство, Ирулан изо всех сил старалась определить и утвердить свою особую роль при императорском дворе.

– Нам назначена аудиенция. Мы желаем видеть императора Муад’Диба, – произнес низкорослый представитель Гильдии. – Мы прибыли сюда с планеты Джанкшн.

– Сегодня от имени Муад’Диба посланцев принимает Алия, – сказала Чани и замолчала в ожидании ответа.

Оправившись от минутного замешательства, заговорил второй представитель Гильдии:

– Это Эртун, а я – Лойксо. Мы прибыли сюда от имени Космической Гильдии, чтобы потребовать увеличения квоты специи.

– Как зовут самого высокого из вас? – спросила Алия.

– Крозид, – ответил высокий, коротко поклонившись.

– Очень хорошо, я буду говорить с Крозидом, ибо он по крайней мере знает правила приличия и не говорит вне очереди.

Глаза Крозида блеснули.

– Как уже сказал мой спутник, Гильдии, для того чтобы удовлетворить требования Муад’Диба, нужна дополнительная квота специи.

– Интересно, почему Гильдия никогда не просит о снижении квот, – не скрывая иронии, сказала Чани.

– Мой брат и без того был очень щедр, – добавила Алия. – Мы все должны приносить жертвы на алтарь великого дела.

– Он использует наши лайнеры и привлекает множество навигаторов к военным перевозкам, – вмешался в разговор Эртун. – Но Гильдии эти корабли нужны для торговых перевозок внутри Империи. КООАМ уже сообщает о катастрофическом падении прибылей.

– Мы находимся в состоянии войны, – бесстрастно заметила Ирулан, хотя Алия могла бы сказать это сама. – Чего будет стоить весь ваш бизнес, если у вас не будет специи для возбуждения предзнания ваших навигаторов?

– Мы не хотим вызвать неудовольствия Муад’Диба. – Лойксо откинул с левого глаза оранжевую прядь. – Мы ничего не просим, мы просто констатируем наши потребности.

– Тогда молите Бога, чтобы джихад скорее закончился, – сказала Алия.

– Подскажите, как нам ублаготворить императора, – вставил слово Эртун.

Алия на время задумалась, словно ожидая телепатического сигнала от брата.

– Божественный Муад’Диб увеличит поставки специи Гильдии на три процента в год, если вы дополнительно предоставите на нужды джихада двести лайнеров.

– Двести лайнеров? – воскликнул Крозид. – Так много?

– Чем раньше мой брат консолидирует свою власть, тем раньше вы восстановите свою драгоценную монополию.

– Откуда мы можем знать, что джихад не потерпит поражение? – спросил Лойксо.

Взор Алии вспыхнул гневом.

– Попросите своих навигаторов воспользоваться предзнанием и посмотреть, одержит ли Муад’Диб победу.

– Они сделали это, – ответил Эртун, – но увидели сплошной хаос.

– Так помогите ему справиться с хаосом. Помогите ему привести в порядок имперские дела, и он будет безмерно вам благодарен. Щедрость Муад’Диба – так же, как его ярость к врагам, – не знает границ. Неужели вы хотите оказаться в стане недальновидных Домов, осмелившихся противостоять Муад’Дибу?

– Мы не враги императору, – твердо сказал Эртун. – Неизменный нейтралитет Космической Гильдии – залог нашего благополучия.

– Такое положение не может гарантировать ни благополучия, ни безопасности, – сказала Алия. Она была немногословна и рассудительна. – Поймите это, и поймите правильно. Всякий, кто открыто не поддерживает Муад’Диба, может считаться его врагом. – Алия сделала решительный жест. – Аудиенция окончена. Другие подданные уже давно ждут своей очереди. Космическая Гильдия получит увеличенную квоту специи только после предоставления дополнительных кораблей.

Трое раздосадованных представителей Гильдии вышли прочь. В зал вошел пожилой высоколобый лысый человек в сопровождении женщины. Человек шел с видимым трудом, пользуясь своим ультразвуковым жезлом как костылем.

Ирулан от удивления затаила дыхание. Этого мужчину она не видела много лет, но тотчас узнала. Это был управляющий двором ее отца Били Ридондо. Когда-то Ридондо был весьма влиятельной личностью, он заведовал делами Ландсраада и распорядком двора Падишах-Императора. Ридондо отправился в изгнание на Салусу Секундус вместе с Шаддамом IV, но теперь вернулся.

Может быть, стоит дать старику написанную ею книгу… или это лишь возбудит гнев ее опального отца?

Когда старик, стуча изукрашенным жезлом по кроваво-красным мраморным плитам, приблизился к трону, Ирулан увидела, что время было безжалостно к Ридондо. Белый с золотом церемониальный наряд был запылен, рукава – помяты. Прежде этот сановник ни за что не позволил бы себе появиться у трона в таком неопрятном виде. Опередив свою спутницу, старик подошел к подножию трона и остановился. Наступило долгое неловкое молчание. Наконец Ридондо заговорил:

– Я жду, когда объявят о моем приходе.

– Вы можете сами объявить о нем, – тонким детским голоском ответила Алия. – У вас, как у управляющего двором Шаддама, вполне достаточно опыта в таких делах.

Ирулан заметила, что старик был возмущен.

– Я привез важное известие от его превосходительства Шаддама Коррино и требую подобающего ему уважения.

Корба, сделав шаг вперед, положил ладонь на рукоять кинжала, вспомнив о своих обязанностях верного федайкина. Но Алия жестом заставила его отойти на прежнее место.

Царственной девочке было явно скучно.

– Я объявлю о вашем приходе. К нам явился Били Ридондо, управляющий двором изгнанного императора. – Она насмешливо взглянула на него синими фрименскими глазами. Личико Алии только-только начало терять свою младенческую округлость.

Ридондо повернулся к Ирулан, словно надеясь найти поддержку с ее стороны.

– Ваш отец был бы очень рад узнать, что вы пребываете в добром здравии, принцесса. Я могу величать вас этим титулом?

– Да, этого будет вполне достаточно, – ответила Ирулан, подумав, что более подходящим был бы титул императрицы, но на это рассчитывать не приходилось. – Прошу вас, излагайте суть вашего дела.

Выпрямившись, Ридондо перестал опираться на жезл.

– Я воспроизведу слова Падишах-Императора, а он…

Чани перебила бывшего царедворца:

– Бывшего Падишах-Императора.

В перепалку вмешалась Алия:

– Ну, хорошо, хорошо, что же хочет сказать нам Шаддам?

Помедлив мгновение, Ридондо снова заговорил:

– При всем моем уважении… миледи… когда император Муад’Диб подписал указ об изгнании Падишах-Императора на Салусу Секундус, то обещал, что условия жизни на этой планете будут улучшены. Шаддам IV интересуется, когда же будут приняты меры по этому улучшению. Мы живем в нищете и запустении, отданные на милость суровой природы.

Ирулан понимала, что сама суровость салузанской природы была превосходным катализатором сплочения тех людей, из числа которых ее отец вербовал себе сардаукаров. Улучшив условия жизни на планете, отданной бывшему императору, Пол надеялся смягчить и ожесточенные души потенциальных солдат Шаддама. Очевидно, Шаддам не понимал, насколько благоприятны нынешние неудобства бытия для него, его семьи, сторонников и небольшого числа сардаукаров, исполнявших обязанности полицейских.

– Сейчас мы заняты только и исключительно джихадом, – сказала Алия. – Шаддаму следует проявить терпение. Мелкие трудности ему не повредят.

Но бывший управляющий стоял на своем.

– Император дал нам обещание! Вот доподлинные слова, сказанные им, когда он приговорил Шаддама Коррино к изгнанию: «Я улучшу природу планеты всеми силами, какими располагаю. Салуза превратится в цветущий сад, полный прекрасных чудес». Но, представляется, что император не прилагает никаких сил к такому решению. Не значит ли это, что Муад’Диб нарушает данное им слово?

Договорить он не успел. Корба рванулся вперед и стремительно извлек из ножен кинжал. Ирулан громко закричала, пытаясь его остановить, но фрименский вождь не стал ее слушать. Ни Алия, ни Чани не произнесли ни слова, когда Корба одним ударом перерезал горло старому царедворцу. Ридондо не успел даже поднять жезл, чтобы защититься.

Толпа загородила спутнице несчастного путь к бегству, и Корба направился к ней, намереваясь убить и ее, но Алия остановила его.

– Довольно, Корба.

Алия привстала на троне, чтобы лучше разглядеть распростертое на полу тело управляющего. По мраморным плитам растекалась большая лужа крови, которую следовало собрать и утилизировать по обычаю фрименов.

Командир федайкинов вздернул подбородок.

– Простите, леди Алия. Мое рвение в защите чести Муад’Диба не знает границ.

Он произнес короткую молитву, и многие из присутствующих повторили за ним ее слова.

Ирулан, охваченная ужасом, смотрела на мертвое тело. Потом она обратила гневный взор на Алию и Чани.

– Он явился сюда как посол, доставивший послание бывшего императора. Он обладал дипломатическим иммунитетом и являлся неприкосновенным!

– Здесь вам не старая Империя, Ирулан, – ответила Алия и возвысила голос: – Отошлите помощницу на Салусу Секундус в целости и сохранности. Она может рассказать Шаддаму, что император Муад’Диб пришлет специалистов и машины для экологического переустройства планеты сразу, как только такие специалисты и машины будут в его распоряжении.

– Муад’Диб! Муад’Диб! – принялась восторженно скандировать толпа.

Корба был похож на зверя, алчущего крови. Он выразительно посмотрел на Ирулан, явно желая убить и ее, но спустя мгновение опомнился, вытер клинок и вложил его в ножны. Без всякого страха, испытывая лишь омерзение, Ирулан вызывающе взглянула в глаза федайкину. Она была сестрой Бинэ Гессерит, и убить ее было не так легко, как старого Ридондо.

Слуги поспешили вынести тело мертвого управляющего и собрать кровь. Алия снова уселась на трон.

– Кто еще желает быть объявленным?

Ответа не последовало.

Я оставлю в истории свои следы даже там, куда не ступит моя нога.

Принцесса Ирулан. Речения Муад’Диба

Челнок лайнера приземлился в космопорте Кайтэйна. Сквозь стекло иллюминатора Пол смотрел на парадный строй стоявших на поле победоносных федайкинов. Восторженный рев толпы покрывал шум двигателей. Странное дело – орущая толпа и скандирующие приветствия солдаты только усугубляли щемящее чувство одиночества.

На Каладане он надеялся хотя бы на короткое время почувствовать себя обыкновенным человеком – таким, каким, по мнению его отца, и должен быть настоящий герцог, но визит на родину лишь напомнил о его особом призвании. Правда, иначе не могло и быть. Он перестал быть просто Полом Атрейдесом. Теперь он Муад’Диб; эту роль он взял на себя просто и естественно, и теперь уже и сам не был уверен, где маска, а где подлинная его личность.

Придав лицу суровое выражение, он тяжело вздохнул и откинул на плечи капюшон декоративного конденскостюма. С имперской величавостью, окруженный эскортом охраны, он ступил на трап и начал спускаться навстречу восторженной толпе с видом героя-завоевателя.

Рев встречающих был таким оглушительным, что Пол в первый момент едва не попятился назад. Тираны в таких случаях начинают верить в свою непогрешимость и преисполняются самоуверенностью. Он вдруг до боли отчетливо понял, что одного его слова будет достаточно, чтобы эти фанатичные бойцы истребили на Кайтэйне всех мужчин, женщин, детей и стариков. Эта мысль опечалила его.

В юности, изучая историю, он часто представлял себе блистательную столицу своих владений, но сейчас он видел поднимавшиеся к небу столбы черного дыма. Огонь пожирал ослепительно белые здания, величественные монументы лежали поваленными, правительственные здания и роскошные частные особняки были разграблены. Пол помнил об истории варваров, разоривших Рим, покончивших с одной из первых великих Империй человечества и погрузивших его в темные века. Клеветники то же самое говорили и о правлении самого Пола, но он продолжал делать то, что считал необходимым.

Стилгар предстал перед своим императором в запыленной военной форме. На груди и рукавах виднелись следы запекшейся крови. Раненая левая рука наиба была перевязана бинтами и подвешена на косынке из дорогой узорчатой ткани. Должно быть, косынку эту наспех сделали из одежды убитого аристократа.

– Кайтэйн пал, Усул. Твой джихад подобен неудержимому урагану.

Пол окинул взором изуродованную войной столицу.

– Кто же может остановить бурю пустыни?

Еще до начала джихада Пол понимал, что ему не удастся в одиночку руководить всеми предстоявшими сражениями. Как не хватало ему сейчас убитого Дункана, который мог участвовать в джихаде вместе со Стилгаром, Гарни Холликом и даже некоторыми закаленными командирами сардаукарской гвардии, присягнувшими на верность победителю. Потерпев сокрушительное поражение в битве за Арракин, элитные воины Шаддама были потрясены настолько, что перешли на службу к единственному военачальнику, превзошедшему их в доблести. Пыл сардаукаров не был религиозным, но тем не менее это был настоящий фанатизм, и фанатизм полезный. Однако Полу хватило государственной мудрости не посылать сардаукаров на завоевание Кайтэйна.

– Когда прибудет Ирулан? – спросил Пол. – Она получила мое послание?

– Гильдия сообщила мне, что следующий лайнер доставит ее сюда в течение дня. – Стилгар не скрывал отвращения. – Но я не могу понять, зачем она тебе нужна. Чани сильно рассердится.

– Мне она не нужна, Стил, но ее присутствие здесь необходимо, и ты сам скоро в этом убедишься.

Рядом со Стилгаром стояли сыновья Ямиса.

– Мы хотим кое-что показать тебе, Усул! – сказал Орлоп. Он всегда был разговорчивее брата. – Эта планета полна сокровищ и чудес. Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?

Пуалю не хотелось огорчать братьев, и он не стал говорить, что видел так много чудесных и страшных вещей, что у него устали глаза.

– Да, покажите, что вызвало у вас такое волнение.

На центральной площади некогда величественного города фрименские воины свалили в кучу разорванные знамена Ландсраада и разбитые гербы аристократических Домов. Завоеватели охотились за охваченными ужасом горожанами – одних брали в плен, других убивали. Это была дикая кровавая оргия, похожая на оргии со специей, которые устраивала Сайадина во время праздников в ситчах. Оглядывая место побоища, Пол понимал, что если попытается подавить разгул, то сделает только хуже. С этой страшной ценой приходится мириться, так как самое худшее уже позади…

У Пола были советники, но как недоставало ему мудрости герцога Лето, Сафира Хавата или Дункана Айдахо. Их всех уже давно не было в живых. Пол был уверен, что герцогу Лето не понравился бы учиненный на Кайтэйне разгром. Как бы то ни было, но теперь Полу приходилось полагаться на собственные суждения. «Я создал вселенную, в которой невозможно играть по старым правилам. Новую парадигму. Прости меня, отец».

Пол видел изуродованный Дом заседаний Ландсраада, разрушенные музеи, инопланетные посольства. Сводчатый сад камней – свадебный подарок императору Шаддаму от Дома Торвальдов – был взорван и являл собой безобразную груду обломков. Пол не мог понять, чего хотели сказать этим его воины. То было разрушение ради разрушения.

Семеро задушенных мужчин с веревками на шеях висели вниз головами на деревьях общественного парка. Это было мрачное и зловещее зрелище. Судя по дорогим одеждам, это были аристократы, не спешившие сдаться фрименам по первому требованию. Пол почувствовал, как в нем вскипает гнев. Эти беззаконные расправы сделают еще более трудными мирные переговоры, а тем более заключение союзов с Домами Ландсраада.

Из здания Ландсраада выбежала толпа орущих, гогочущих фрименов, тащивших длинные стяги. Пол узнал цвета Домов Икаца, Ричеса и Тонкина. Фримены ничего не знали об истории этих великих семейств, да она их и не интересовала. Насколько хватало их понимания, Ландсраад и без того зашатался, рухнул и рассыпался на части.

– Даже Шаддам теперь не захотел бы сюда вернуться, – пробормотал Пол сквозь зубы.

Фримены тащили самодельные корзины и мешки, наполненные награбленным добром. В толчее они разбрасывали и разбивали бесценные произведения искусства. Четверо здоровенных вояк бросились в огромный фонтан, украшенный великолепными статуями, и до рвоты напившись воды, принялись плескаться в воде с таким видом, словно наконец обрели рай.

Подбежал Калеф. Все лицо его было вымазано липким соком. В руке молодой фримен держал полдюжины портигалов – оранжевых плодов с твердой кожурой и мягкой сладкой сердцевиной.

– Усул, мы нашли за городом сад – там просто так стоят деревья, роскошные, громадные, зеленые, на них полно фруктов – бери, не хочу! Вот, не хочешь попробовать?

С этими словами Калеф протянул Полу плод.

Пол принял дар, прокусил горькую кожуру и выдавил в рот ароматный свежий цитрусовый сок. Сама мысль о том, что этот портигал из садов Шаддама, делала сок еще слаще.

Когда следующий лайнер Гильдии доставил на Кайтэйн хранившую ледяное молчание Ирулан, Пол попросил, чтобы ее доставили к парадной лестнице старого императорского дворца. Пол понимал, что происходящее станет для нее потрясением, но Ирулан была нужна здесь.

Дочь Шаддама была одета в темно-синее платье, сшитое по былой столичной моде. Завитые мелкими кольцами золотистые волосы красиво спадали на шею. После поражения и отречения отца Ирулан с достоинством несла бремя своего долга. Сама она не жаждала власти – будучи умной женщиной, она видела и трезво оценивала новую реальность.

Сначала Ирулан была склонна думать, что техника обольщения Бинэ Гессерит позволит ей легко проникнуть в постель Пола и произвести от него младенца, соединяющего в себе обе линии – Коррино и Атрейдесов. Этого требовали от Ирулан Преподобные Матери Ордена сестер. Но пока Пол оставался нечувствительным к чарам принцессы. Все его помыслы, все его чувства были обращены к Чани, его единственной возлюбленной.

Не сумев добиться первоначальной цели, Ирулан решила последовать основной заповеди ордена Бинэ Гессерит: приспособиться или умереть. Она нашла для себя новое дело и быстро прославилась, опубликовав первый том «Жизни Муад’Диба». Книга была скоро написана, быстро издана и мгновенно разошлась, приобретя невиданную популярность. Большинство воинов Муад’Диба носили в своих вещмешках зачитанные до дыр экземпляры книги.

Здесь, в разрушенном Кайтэйне, принцесса, однако, могла сыграть более традиционную роль.

Толпы следовали за Полом всюду, куда бы он ни отправился. Люди ждали и надеялись, что их вождь может в любой момент сказать что-то очень важное. Вот и сейчас огромная толпа собралась перед императорским дворцом.

Ирулан выглядела настоящей царицей. Не требуя сопровождения, Ирулан взошла по полированным ступеням на первую площадку, где ее уже ожидал Пол. Выказывая королевскую гордость, Ирулан подошла к нему и взяла под руку.

– Вы звали меня, мой супруг? – было заметно, что Ирулан подавляет гнев, вызванный бессмысленными разрушениями.

– Вы были мне нужны здесь. Вероятно, вы в последний раз видите Кайтэйн.

– Это не мой Кайтэйн. – Она оглядела дворец, явно не в силах примирить то, что она видела, со своими воспоминаниями. – Это изуродованный и подвергшийся надругательству труп того, что было когда-то величайшим из городов. Он никогда не станет прежним.

Пол не мог отрицать справедливости ее слов.

– Там, где проходит Муад’Диб, ничто не остается прежним. Разве вы не написали этого в своей книге?

– Я записала рассказанную вами историю, естественно, в моей собственной интерпретации.

Он протянул руку, указывая на толпу.

– А это продолжение моей истории.

Пол оказал особую честь Калефу и Орлопу, и вот теперь оба юноши по его сигналу взбежали вверх по ступеням лестницы, неся боевые знамена Пола – бело-зеленое и черно-зеленое. Пол внимательно посмотрел на море лиц – и раздался восторженный рев, мгновенно сменившийся благоговейной тишиной.

– Это Кайтэйн, а я – Император. – Он сжал руку Ирулан, и она вперила в толпу каменный взор. Они оба понимали, зачем она здесь. – Но я не только преемник Падишах-Императора Шаддама Коррино IV. Я – Муад’Диб, и я не похож ни на одну силу из всех, когда-либо виденных во вселенной.

За спиной Пола, во дворце, вспыхнул пожар. Исполняя приказ, верные воины подожгли огромное здание сразу во многих местах. Пол видел этот огонь уже давно – силой своего предзнания; он сопротивлялся таким видениям, но понимал также необходимость этого символического жертвенного костра. По крайней мере этот огонь скоро погаснет, спалив дворец дотла.

Большинство аристократов знатных Домов не любили Шаддама и его эксцессы. Теперь же благородные господа будут устрашены Муад’Дибом. Разрушение Кайтэйна, возможно, окажется достаточным для того, чтобы потрясти остальных членов Ландсраада и привести их к покорности, а это избавит Пола от необходимости продолжать джихад и позволит закончить его, пока он не превратился в галактическую бойню. Новый Император тяжело вздохнул: ужасающие видения говорили ему, что он не сможет остановить фанатичную, начатую им самим войну. Он может лишь по возможности смягчить тяготы борьбы, да и то в очень дальней перспективе.

Какую же тяжесть он взвалил на свои плечи! Только он один мог прозреть сквозь завесу кровопролития, боли и горя. Как же возненавидит его человечество… но зато оно выживет, и только благодаря этому сможет его ненавидеть.

Толпа с вожделением смотрела, как пламя пожирает величественное здание. Огонь с ревом полыхал, вырываясь из дверей и окон, а Пол стоял на площадке лестницы, словно на пороге огненного ада.

Ирулан била дрожь.

– Я никогда не прощу тебе этого, Пол Атрейдес. Коррино никогда не простят тебя. – Она сказала что-то еще, но слова ее потонули в криках толпы и треске пламени.

Пол наклонился к уху Ирулан и печально ответил:

– Я не молил о прощении.

Потом Муад’Диб повернулся к толпе и заговорил, стараясь перекричать гудящее пламя:

– Этот дворец был символом старого режима. Как и все, связанное с пораженной упадком и гниением старой Империей, он должен быть сметен и повержен в прах. Отныне Кайтэйн – не столица Империи. Теперь наша столица – Дюна. Я повелеваю, чтобы в Арракине был построен новый дворец, рядом с которым померкнут самые великие строения бывших правителей.

Обернувшись назад, он выразительно посмотрел на наследие Шаддама IV, объятое дымом и пламенем. Постройка собственного нового дворца потребует великих жертв, исполинского труда и невероятных расходов.

Пусть так, но Пол не сомневался, что великое видение станет явью.

Правила существуют, но люди неизменно находят способы их обойти. То же самое касается и законов. Истинный вождь должен понимать это и быть готовым извлечь выгоду из любой ситуации.

Император Элруд IX. Размышления об успехе

Шаддам Коррино с отвращением смотрел на лицо, глядевшее на него из оправленного в золоченую раму зеркала. Да, он стареет, и стареет преждевременно. Его отцу, Элруду IX, было сто пятьдесят семь лет, когда Шаддам с Фенрингом отравили старого Императора.

«Мне же сейчас вдвое меньше».

Старость равнозначна слабости. Всего несколько лет назад в рыжей шевелюре Шаддама было всего несколько седых волос; их было почти незаметно. Но за время, проведенное в изгнании на неуютной суровой планете, седина проступила в волосах очень отчетливо. Может быть, все дело в составе воздуха? Шаддам подумывал о том, чтобы красить волосы, но не решался – трудно было сказать, добавит ли это его облику силы или всего лишь тщеславия.

Когда Шаддам был Падишах-Императором, он гордился своей моложавой внешностью и энергией; при дворе у него было множество наложниц, а кроме того, после смерти Анирул у него было несколько неудачных браков. Но, к несчастью, все это было в прошлом, и теперь Шаддам чувствовал, что настоящая жизнь покинула его. Один вид углублявшихся с каждым месяцем морщин вызывал у него усталость и разочарование. Даже меланж не сделает его жизнь вечной или настолько долгой, чтобы дождаться возвращения на трон. Но, с другой стороны, вместе с ним в изгнании пребывали четыре его дочери, и они родят ему внуков, даже если это не получится у Ирулан. Так или иначе, но род Коррино не пресечется.

«Этот выскочка Атрейдес смеет именовать себя Императором!»

Он опасался, что Ирулан переметнулась в стан его врагов, хотя Шаддам и не вполне понимал, какую роль она там играет. Была ли она лазутчиком, который сможет в случае необходимости помочь ему, или она сознательно предала своего отца? Не стала ли она заложницей выскочки? Почему она не пытается смягчить участь своей семьи? Что за «книгу» она написала, прославляя «героическую» жизнь Пола Муад’Диба Атрейдеса! Даже ведьмы озлобились на нее за это писание.

Не важно. Он не мог даже вообразить, что правительство узурпатора долго продержится у власти, основав ее на религиозном бреде и примитивном фанатизме. Ландсраад никогда не поддержит выскочку, и, хотя многие аристократы отказались от борьбы, другие сплотятся и окажут сопротивление. Скоро, очень скоро они снова призовут его, Шаддама, на трон, чтобы навести порядок в Империи. История длительностью десять тысяч лет, восемьдесят один Император из рода Коррино со времен окончания Батлерианского джихада, галактическая Империя, включившая в себя бесчисленное множество звездных систем, которой, страшно подумать, завладели какие-то пустынные дикари, до сих пор именующие себя племенами! Эта мысль привела Шаддама в отчаяние. В течение одного правления скатиться из золотого века в темные века.

«И вот теперь я здесь – правитель никому не нужной планеты».

Шаддам отошел от зеркала, отвернувшись от неприятного отражения, и стал смотреть в декоративное окно, отображающее проекцию наружного ландшафта. В салузанском небе отвратительного оранжевого цвета кружились стервятники, высматривавшие скудную добычу.

Спутники климатического контроля должны были улучшить погоду в определенной части планеты, но работа спутников оказалась ненадежной. В самом начале весны, когда зазеленели деревья и кустарники, а из-под земли пробилась трава, аппаратура спутников отказала. Пока их чинили, налетели сильнейшие ураганы и уничтожили растения; строительные и восстановительные работы стали почти невозможны.

Будучи Императором, Шаддам специально поддерживал на этой планете отвратительный климат. Салуза служила Императорам из рода Коррино тюрьмой, сюда, на милость природы ссылали осужденных преступников и людей, недовольных режимом. Приблизительно шестьдесят процентов сосланных умирали, а остальные, закаленные в суровых условиях герои, становились кандидатами в элитную гвардию сардаукаров. Правда, в отличие от прежних сосланных узников Шаддаму были обеспечены удобства и снабжение продовольствием и всем необходимым для жизни. У него был даже отряд верных солдат. Но все же, все же, он считал Салусу своей тюрьмой.

Вместо того чтобы улучшить природные условия Салусы, как он обещал, Пол Атрейдес, кажется, нарочно отключил некоторые системы жизнеобеспечения. Может быть, он надеялся таким способом сократить численность верных бывшему Императору воинов, или просто хотел, чтобы опозоренный Шаддам несколько лет как следует помучился?

Шаддам только недавно узнал, что его старый верный управляющий Били Ридондо был убит при дворе Муад’Диба только за то, что осмелился попросить нового Императора-фанатика о лучших условиях для благородных узников Салусы Секундус. Шаддам, собственно говоря, и не рассчитывал на успех этого гамбита, так как уверился, что узурпатор начисто лишен всякого понятия о чести. Когда фрименская рвань штурмом взяла резиденцию Императора на Арракине, заставив Падишах-Императора согласиться на условия капитуляции, выскочка заявил, что «Муад’Диб» не связан обещаниями, данными «Полом Атрейдесом», как будто это были два разных человека!

Как это удобно.

Теперь вот он получил сообщение о том, что фрименские фанатики захватили Кайтэйн. Варвары разграбили его красивейшую столицу!

Неужели они действительно надеются, что я буду смирно сидеть здесь и спокойно наблюдать, как вся галактика сходит с ума?

Хуже того, Шаддам постоянно получал нелепые указы, составленные в терминах какой-то пародийной религии, возникшей вокруг Муад’Диба, и подписанные каким-то самозванцем по имени Корба.

«Какое-то фрименское ничтожество присылает мне распоряжения!»

Это было неслыханно. После учиненного Муад’Дибом кровопролития люди будут встречать возвращение Шаддама песнями и цветами. Бывший Император поклялся одного за другим извести своих врагов – интригами, хитростью или убийством. Но пока такой возможности не было.

В прошлом году Шаддам уже попытался перехитрить своих стражей. Среди закаленных судьбой ссыльных преданные бывшему Императору командиры сардаукарской гвардии разыскали квалифицированных механиков и талантливых изобретателей. Этим людям поручили строительство нового города, способного противостоять превратностям жестокого салузанского климата. Некоторые из тех людей были закоренелыми преступниками – убийцами, контрабандистами, ворами, но других сослали на Салусу по политическим мотивам – некоторых администрация Коррино, некоторых – и их было большинство – Муад’Диб. За минимальное улучшение условий жизни эти люди были просто счастливы работать на Шаддама.

По периметру нового столичного города Салусы высились три огромные свалки бытового и строительного мусора. Каждая свалка высотой превосходила самые высокие импровизированные здания города. Шаддам приказал поисковым командам извлекать отовсюду подходящие строительные и промышленные материалы, свозить их из других мест заключения, а также из нескольких городов, руины которых уцелели после ядерного удара, нанесенного много лет назад. Результаты этой работы оказались, однако, мизерными.

Купол, покрывающий город, был пока не закончен, но Шаддам надеялся, что со временем в защищенной части города начнут пышно произрастать деревья и кустарники. В суете строительных работ он чувствовал себя как управляющий большой свалки по утилизации и сортировке мусора, из которого извлекают всякий хлам на постройку жалких лачуг. Как ни старался бывший Император, из его усилий не вышло ничего, кроме смехотворной имитации императорского дворца на Кайтэйне.

Личная резиденция Шаддама находилась в покрытой куполом части города, который непрерывно строился и перестраивался. Благодаря показному великодушию Муад’Диба, резиденция была богато обставлена реликвиями рода Коррино, устлана кайтэйнскими коврами ручной работы и украшена другими произведениями высокого искусства, вывезенными из императорского дворца. Неповторимые фамильные ценности служили дразнящим напоминанием об утраченном величии. Шаддам сохранил все свои императорские регалии, одежду и даже оружие. Видимо, для вящего оскорбления «благодетель» выслал Шаддаму контейнер, полный его детских игрушек, включая и чучело салузанского быка.

Члены семьи Шаддама и его ближайшие советники размещались в разных, но соединенных друг с другом зданиях. Личное жилище Шаддама разительно отличалось от других строений. Самое большое из всех, оно было оснащено воздушными подвесными системами, что позволяло Шаддаму летать над равнинами Салусы, не покидая дома, и осматривать местность, оценивая ее условия. По крайней мере это обстоятельство давало ему иллюзию мобильности и свободы передвижения.

«Император не должен просить милостыню, чтобы выжить». Шаддам прикоснулся пальцем к вмонтированному в стену сенсору, и декоративное окно сменилось изображением ландшафтов Кайтэйна. Это было чудо электронной техники, которое Шаддаму позволили сохранить. «Они так добры ко мне».

Он обернулся и увидел в дверном проеме офицера сардаукара в сером мундире, украшенном золотым и серебряным шитьем. Пожилой, мощного сложения человек, полковник-баши, держа в одной руке черный шлем, отсалютовал другой рукой поверженному Императору. Лицо баши, казалось, было высечено из твердого, обветренного гранита Салусы, где он прослужил много лет.

– Вы вызывали меня, сир?

Шаддам был рад видеть одного из самых преданных своих военачальников.