Твоя тень Дивер Джеффри
– Мне нужна твоя помощь. Надо кое-кого по базе пробить, – сказала Дэнс, кратко ввела Ти-Джея в курс дела и продиктовала ему номер шутника, звонившего Кейли.
– А на этого вашего Эдвина Шарпа вообще есть что-нибудь? Что-то конкретное? Может, проверить? – спросил Ти-Джей.
– Обычный тип. Попробуй найти судебные иски, запретительные приказы[4] или обвинения в преследовании: пробей по базам судов Калифорнии и Вашингтона. Ах да, и можно еще посмотреть Орегон.
– Хорошо! Будет сделано! Так, значит, сосны, «пино нуар» и сыр?.. Ах, черт! Это я с Висконсином перепутал!
– Ну ты даешь! Ладненько, Ти-Джей, хорошего тебе вечера! Отдыхай как следует!
– Мы и так веселимся на полную катушку! Вот панду тут выиграл для Сэди… – Голос Скэнлона снова отдалился. – Слушай, я ведь не шучу! Ты, похоже, не знаешь, на что способна центробежная сила… Ладно, Кэтрин, давай, до скорого!
Дэнс сбросила звонок и набрала Джона Боулинга, но попала на автоответчик. Отпив вина, она решила, что пора уже укладываться спать. Кэтрин поднялась, зашторила окно, почистила зубы, сменила халат на безразмерные шорты и выцветшую розовую футболку – ночную рубашку она надевала только по особым случаям – и улеглась в кровать.
Перекатившись на бок, женщина пошарила рукой в поисках выключателя света, да так и замерла как громом пораженная.
Окно!
Прежде чем отправиться в гараж к Вильялобосам, Кэтрин задернула и тоненькие тюлевые занавески, и плотные шторы – окна номера на первом этаже выходили на автостоянку и маленький парк, находившийся за четырехполосным шоссе.
И пять минут назад она снова задернула те же самые тюль и шторы!
Получается, что кто-то успел побывать в номере! Неужели горничная не заметила табличку «Не беспокоить»?
«Нет, это точно не горничная. Комната как была в беспорядке, так и осталась. Постель по-прежнему смята, – подумала Кэтрин, вспоминая, как днем плюхнулась на нее, когда болтала с детьми».
Ничего, казалось, не изменилось. Темно-зеленые чемоданы лежали именно там, где она их и оставила. Одежда висела в стенном шкафу на антивандальных плечиках, а пять пар обуви стояли в ряд у комода – все казалось нетронутым. Ноутбук никто не открывал, да и смотреть там постороннему нечего: вся переписка и документы хранились под надежным паролем.
Кэтрин погасила свет и посмотрела в окно. Половина двенадцатого ночи, шоссе замерло, парк опустел и затих…
«Или не опустел? – встрепенулась она. – Вроде бы там кто-то прячется в тени деревьев!»
Разглядеть человека в парке не представлялось возможным – слишком темно. Но в одном Дэнс ошибиться точно не могла: этот кто-то курил. Крохотный оранжевый огонек то поднимался, когда курильщик затягивался, то вновь опускался.
Кэтрин припомнила, как Эдвин Шарп пристально, не спеша оглядел ее с ног до головы в ресторанчике.
«Черт, да он буквально отсканировал мое удостоверение! За этими преследователями нужен глаз да глаз! Они собирают информацию настолько тщательно, что агентам КБР и не снилось. А Шарп в этом деле, похоже, проявляет недюжинный талант! Все ведь разнюхал про Кейли и ее команду! Надо думать, теперь первостепенная задача для Эдвина – выключить меня из игры. Чтобы лишних препятствий не чинила!»
Кэтрин, конечно же, понимала, что все это могло оказаться лишь простым совпадением. В номер приходил электрик или сантехник – мало ли что могло случиться! Если так, то вряд ли они, увидев табличку «Не беспокоить», стали бы церемониться и откладывать работу. Кэтрин позвонила на стойку регистрации, но администратор сообщил, что ситуацию прояснить не может, поскольку не в курсе.
Заперев окно на шпингалет, а дверь на цепочку, Дэнс через щель в занавесках вгляделась в темноту парка. Хотя луна и выплыла из-за туч, на улице не было видно ни зги.
«Черт бы побрал этот туман! – сетовала Кэтрин. – Ни черта не видно!»
Курильщик затянулся, огонек разгорелся сильней, а затем вдруг полетел вниз и через мгновение погас, – вероятно, его затушили ботинком. Все замерло.
«Неужели он следил, чтобы убедиться, что я погасила свет, легла спать и угрозы для его планов больше не представляю? – задумалась Кэтрин, забралась в постель и закрыла глаза. – А чего это я, собственно, так разволновалась? Надо спать».
Но она уже наперед знала, что сон этой ночью придет к ней не скоро.
В голове у Бобби крутилась песня Джексона Брауна «The Load-Out» из альбома «Running on Empty», записанного еще в семидесятые годы. Эту песню Браун посвятил техникам сцены.
Обычно все лавры достаются певцу, и никто даже не задумывается, сколько народу занимается приготовлениями к концерту.
Джексон Браун восстановил справедливость и написал единственный в своем роде гимн техникам сцены. Бобби Прескотт любил эту песню и частенько напевал ее себе под нос.
Около полуночи Бобби припарковал у концертного зала гастрольный фургон «ниссан-квест», выбрался наружу и потянулся. Съездив в Бейкерсфилд, он привез ламповый – да-да, точно такой, как древние телевизоры и радиоприемники! – гитарный усилитель. Эти усилители собирали для семьи Таун на заказ. Транзисторной аппаратуры Бишоп Таун не признавал, поэтому вся группа Кейли играла исключительно через «лампу». Когда Бишоп – Старик, как любовно называли его техники, – сам давал концерты, вся сцена была заставлена легендарными усилителями «Marshall JCM2000 TSL602s», «Fender Deluxe Reverb IIs», «Traynor Custom Valve YCV20WRs» и «Vox AC30s». Спор о том, какой усилитель звучит лучше – ламповый или транзисторный, – был извечным. Сторонники ламповой аппаратуры утверждали и утверждают, что на транзисторном усилителе добиться «того самого теплого» звука, обогащенного обертонами и гармониками перегруженных ламп, просто-напросто невозможно.
Бобби Прескотт и сам играл на гитаре. При необходимости он с легкостью мог подменить музыканта на выступлении – да и не было, наверное, в музыкальном мире такого техника, который не знал бы инструментальных партий своей группы. А что касается лампового звука, то его тягучий тембр Бобби считал идеальным для блюза.
Он открыл дверь концертного зала, вкатил усилитель, а затем занес коробку с креплениями и страховочными тросами.
«Нет, ну надо же! – сетовал Бобби, вспоминая утреннее происшествие с прожектором, чуть не убившим Кейли. – О Иисус, даже подумать страшно…»
Концертная деятельность порой и в самом деле таила массу опасностей. Отец Бобби, Роберт-старший, все шестидесятые и семидесятые годы проработал звукорежиссером и имел дело с такими серьезными группами, как «Битлз» и «Роллинг стоунз». Однако приходилось Роберту-старшему сталкиваться и с музыкантами, вставшими на путь саморазрушения. Эти безумцы, враждебные ко всему миру, методично убивали себя, пичкая наркотиками и накачивая спиртным. Многие из них садились за руль в нетрезвом виде и рано или поздно разбивались, попав в аварию.
Но даже если не принимать в расчет безрассудного поведения, вероятность несчастного случая все равно оставалась – и немаленькая! Взять хотя бы электричество. Только среди своих знакомых Бобби с легкостью мог насчитать трех человек, убитых током. Да мало ли всяких историй. Двух вокалистов и одного гитариста, например, ударило молнией прямо посреди выступления. Один техник оступился, свалился со сцены и сломал себе шею. А сколько народу погибло в гастрольных турах! С полдюжины человек разбились в ДТП: некоторые из них просто заснули от переутомления за рулем. Еще нескольких подвели тормоза: случалось, что грузовики с концертным оборудованием, соскочив с колодок, давили несчастных техников, разгружавших оборудование. В общем, трагедий – не перечесть.
Но вот погибнуть от прожектора, упавшего с потолка? Такого Прескотт еще не слыхивал!
«Сорвавшийся прожектор – случай сам по себе исключительный, – рассуждал он. – А уж если учесть, что он полетел прямой наводкой на Кейли… Фантастика какая-то!»
Бобби невольно представил себе эту ужасную смерть и поежился.
В огромном помещении, подсвеченном лишь табличками «Выход», кишмя кишели тени. Хотя утро и не задалось, Прескотт был рад вновь оказаться в зале. Они с Кейли практически одинаково любили музыку, но кое в чем их взгляды все же не совпадали. Музыка для Кейли – прежде всего ремесло, а концертный зал – площадка для самовыражения. Для Бобби же то и другое было окружено романтическим ореолом. Он считал зал местом чуть ли не священным, намоленным. По мнению Прескотта, стены зала, поглотив некогда сыгранные звуки, вибрировали ими и по сей день. А ведь это уродливое бетонное здание во Фресно кого только не повидало! Даже список тех, кого сам Бобби здесь слышал еще мальчишкой, поражал воображение: Боб Дилан, Пол Саймон, «Ю-Ту», Винс Гилл, «Юнион стейшн», Арло Гатри, Ричард Томпсон, Розанна Кэш, Стинг, Гарт Брукс, Джеймс Тейлор, Шанайя Твейн… – и список этот можно было продолжать до бесконечности! Прескотт свято верил, что голоса музыкантов и их инструментов – струнных, духовых и ударных – сделали это место уникальным и вдохнули в него жизнь.
«Передвинули! – возмутился Бобби, когда подошел к сцене. – Черт, я же велел ничего не трогать!»
Перед уходом он опустил прожектор на сцену, а теперь черная громадина лежала на самом краю оркестровой ямы – в добрых тридцати футах от места падения.
«Кто же это, интересно, тут самовольничал? Ну, попадись мне только на глаза! Убью! – негодовал Бобби, сокрушаясь, что разобраться в произошедшем уже вряд ли получится. Он опустился на корточки и осмотрел прожектор. – Как, черт возьми, ты отвалился от потолка?.. Неужели это козни Эдвина, мать его, Шарпа? А что, вполне может быть…»
Поглощенный мыслями, Прескотт не услышал за спиной шагов. Вдруг он потерял равновесие – кто-то его сильно толкнул, – хрипло вскрикнул и кувырком полетел вниз. Прямо навстречу бетонному полу оркестровой ямы, чтобы в следующее мгновение сломать руку и челюсть.
«О господи, только этого еще не хватало…» – Прижавшись щекой к бетону, бедный техник лежал, тупо уставившись на торчавшую из предплечья окровавленную кость.
Бобби принялся звать на помощь. Он громко стонал, выл от боли и кричал, но все тщетно.
«Кто? Кто, черт побери, это сделал? – лихорадочно соображал Прескотт. – Эдвин?.. Неужели он подслушал, когда я излагал свои планы в ресторанчике?»
– Помогите!
В ответ – тишина.
Бобби полез за телефоном, но тело пронзила такая боль, что он едва не потерял сознание.
«Мобильник надо достать… иначе от потери крови я точно сдохну! – подумал Прескотт и снова глянул на кость. – Господи, какая же она белая!»
Сквозь собственные хрипы Бобби вдруг различил над головой какой-то слабый скрежет. Он ухитрился взглянуть наверх и охнул.
«Нет!.. Черт, нет!»
Прожектор на краю оркестровой ямы угрожающе навис над Бобби.
– Нет, пожалуйста! Кто здесь? Пожалуйста, не надо!
Цепляясь пальцами здоровой руки за бетонный пол, Прескотт попытался отползти, но тщетно – ноги не слушались.
«Так, кажется, получается! – сдвинув тело на пару дюймов, подумал Бобби, как вдруг его осенила догадка. – Я же могу перекатиться через здоровую руку!»
Но мысль эта пришла ему в голову слишком поздно.
Громадина прожектора, словно состав поезда на полном ходу, врезалась бедняге в спину. Раздался сухой треск, и вся боль вдруг разом исчезла.
«Прямо по позвоночнику…» – подумал Бобби и потерял сознание…
Через некоторое время Прескотт очнулся. Сколько именно он тут пролежал: несколько секунд, минут или часов – определить было сложно. С уверенностью Бобби мог сказать лишь одно: оркестровая яма залита ослепительным светом, а значит, громадина, обрушившаяся ему на спину, включена.
А затем Бобби увидел на стене пляшущие тени. Через мгновение он уловил мерзкий запах горящих волос, плоти и все понял: тысячеваттные лампы прожектора поджаривают его заживо, а он ничего не чувствует.
Понедельник
Кэтрин Дэнс разбудил надрывающийся телефон. Выпростав руку, она дотянулась до мобильника, но обронила его. Затем нащупала было и снова выронила…
«Кому это, черт возьми, неймется ни свет ни заря? – спросонья пыталась сообразить Кэтрин, отыскивая аппарат. – Отпуск у меня, в конце-то концов, или где?»
В первую очередь подозрение пало на детей.
Во вторую – на родителей.
В третью – на Майкла О’Нила, расследовавшего запутанное дело, связанное то ли с уличными бандами, то ли с террористами.
«А может, это Джон Боулинг? – подумала Кэтрин, нажимая зеленую кнопку „принять вызов“ – разглядеть номер без очков она даже не пыталась. – Интересно, как он там?»
– Алло?
– Разбудил тебя, босс?
– Кто это?
– Мне очень жаль.
– Очень жаль? В каком смысле? Что у вас произошло? – затараторила Кэтрин, совсем как в ту ночь, когда патрульный, предварительно выразив сочувствие, доложил ей по телефону, что Билл – а вместе с ним и все ее планы на долгую и счастливую семейную жизнь – погиб.
– Да это не у нас произошло, а у вас, – узнала она наконец голос Ти-Джея Скэнлона.
«Господи, который час? Ничего не соображаю! – подумала Дэнс. – Четыре? Пять утра?»
– Ты, наверное, уже слышала?
Кэтрин с трудом села в кровати и с облегчением стянула футболку, так и норовившую задушить ее этой беспокойной ночью.
– Ладно, давай все по порядку.
– А, так ты, стало быть, еще не в курсе?
– Не в курсе? Что значит «еще не в курсе»?
– Кэтрин, хватит уже повторять за мной, как попугай! – заметил Ти-Джей и продолжил: – У вас во Фресно этой ночью произошло убийство.
Сон как рукой сняло.
– Выкладывай.
– Убит один из участников группы Кейли Таун.
– Боже… Кто именно? – уточнила Кэтрин, откинула со лба темно-русую прядку и вся обратилась во внимание. Чем хуже были новости, тем спокойнее агент Дэнс себя чувствовала. Вот и сейчас дурные вести не выбили ее из колеи: способность сохранять хладнокровие в любой ситуации была отчасти врожденной, а отчасти приобретенной за годы службы в КБР. Не говоря уже об опыте воспитания двух детей в одиночку!
«Насчет хладнокровия я, похоже, себе польстила, – заключила Кэтрин, глядя на дрожащую ногу, и вжала пятку в пол. – Что ж, хотя бы хлеб свой ем не зря! Проанализировала язык собственного тела! Кинесика – и этим все сказано!»
– Убит некий Роберт Прескотт.
«Прескотт! Судя по их с Кейли невербалике, они были не только коллегами, но и близкими друзьями», – подумала Кэтрин.
– Обстоятельства гибели?
– Пока не сообщаются.
Кэтрин вспомнилось лицо Эдвина: хитрый прищур, фальшивая улыбочка, деланое хладнокровие… За этой маской как пить дать может скрываться самый настоящий псих!
– Кстати, подмогу пока не запрашивали, лишь кратко доложили об убийстве, – добавил Ти-Джей.
Агенты КБР частенько помогали местным органам правопорядка с раскрытием серьезных преступлений, но в большинстве случаев без особой надобности не в свое дело не лезли. Помогать всей Калифорнии, где уровень преступности и так зашкаливал, – для этого у КБР никаких сотрудников не хватило бы.
– Труп нашли в концертном зале.
«Кейли будет там выступать в пятницу», – вспомнила Кэтрин и поторопила Скэнлона:
– Ти-Джей, не тяни резину!
– Делом будет заниматься Объединенное управление шерифа округов Фресно – Мадера. Шериф – Анита Гонсалес, старший детектив – Пи-Кей Мэдиган. Про него я знаю только одно: он служил в полиции, когда мы с тобой еще пешком под стол ходили.
– Сейчас к ним поеду. Есть что-нибудь на Шарпа? Обвиняли его в других случаях преследования?
– У нас – ничего. Ни судебных исков, ни запретов. Вашингтон и Орегон пока молчат. А что касается номера телефона, с которого звонили Кейли: сим-карта куплена три дня назад за наличку в Берлингейме, это неподалеку от Сан-Франциско, к югу от аэропорта. Видеозаписей, как Шарп покупал сим-карту, нет. Документы свои он нигде не засветил. Продавцы в магазине ничего дельного не сказали. Добавить больше нечего.
– Ладно, продолжай в том же духе. Все, что нароешь, отправляй мне на электронку, лады?
– Босс, ваше желание для меня – закон! – отозвался Ти-Джей, и на том они распрощались.
«Который все-таки час?» – оглядев полумрак комнаты, вновь подумала Кэтрин и заметила, что из-под штор пробивается слабый утренний свет.
– Ого, уже половина девятого! – надевая очки, воскликнула она.
Кэтрин быстро приняла горячий душ и через двадцать минут уже стояла в коридоре возле зеркала, осматривая себя перед выходом. Черные джинсы, футболка и шелковый темно-синий пиджак – сдержанно и по-деловому.
«По жаре, конечно, в таком наряде долго не погуляешь, но служба обязывает».
Агент Дэнс давным-давно уже усвоила нехитрую истину: чтобы выглядеть в глазах мужчин серьезным специалистом, надо всегда быть на коне.
«Скверно, но верно! – Кэтрин на всякий случай прихватила ноутбук. – Кто знает, вдруг незваный гость объявится опять? Хотя наверняка он узнал все, что хотел, еще вчера! – скептически подумала она и повесила на ручку двери табличку „Не беспокоить“. – Ну и какой от нее толк?»
Не успела Дэнс переступить порог отеля, как лоб и виски ее покрылись испариной, а рукава футболки потемнели от пота – солнце в Калифорнии жарит беспощадно. Кэтрин выудила из дизайнерской сумочки «коуч» ключи от «ниссана» и по привычке похлопала себя по бедру, но «глока», конечно же, не обнаружила. И с досадой вздохнула: без пистолета она была как без рук.
«Такое ощущение, что одной жертвой тут не обошлось», – подумала Кэтрин, подруливая к концертному залу. У парадных дверей толпилось не меньше двадцати полицейских и медиков: кто беседовал по телефону, кто переговаривался по рации, кто таскал видавшее виды спасательное оборудование, выкрашенное в яркие цвета – зеленый, красный, желтый.
«Цвета детских игрушек, – невольно мелькнуло в голове у Кэтрин. – Кажется, у Ти-Джея недостоверные данные, – решила она, подсчитывая автомобили. – Четыре пожарные, две „скорые“, восемь патрульных и еще несколько машин без опознавательных знаков. Да тут, должно быть, вся группа Кейли полегла!»
Кэтрин остановилась у «доджа» и вылезла наружу. Даже без проблесковых маячков этот «додж» не походил на гражданский автомобиль. За рулем сидела женщина. На затянутой в форменную рубашку большой груди красовался бейджик «К. Стэннинг, помощник шерифа». Волосы ее были туго стянуты на затылке и заплетены в косички, которые венчали голубые резинки.
«Совершенно неуместная прическа», – подумала Кэтрин, твердо придерживавшаяся убеждения, что при их профессии никому нельзя давать повода усомниться в своей серьезности.
– Чем могу помочь, мэм?
В ответ Дэнс показала удостоверение сотрудника КБР.
– Нам прислали подмогу из Сакраменто?.. – удивилась сбитая с толку Стэннинг.
Агент Дэнс едва не проговорилась про отпуск, знакомство с погибшим и вчерашнюю встречу в ресторане, но вовремя прикусила язык – опыт работы в правоохранительных органах подсказывал ей, что держать ухо востро следует как с подозреваемыми, так и с коллегами.
– Не совсем. Я здесь случайно.
Пару мгновений Стэннинг как будто что-то обдумывала, а затем, вероятно вспомнив распоряжение начальства, сказала:
– Хорошо, проходите.
Дэнс двинулась к парадному входу безликой бетонной громадины концертного зала. Солнце нещадно обжигало лицо, и Кэтрин не терпелось поскорее добраться до крыльца здания. Но, оказавшись в прохладной тени нависавшего над дверьми козырька и двух поддерживающих его стен, она обнаружила, что воздух здесь ужасно спертый и дышать невозможно.
Кэтрин поспешила внутрь. Переступив порог зала, она обрадовалась было свежему кондиционированному воздуху, но не успела ступить и пару шагов, как ее обдало волной невероятной вони.
Дэнс уже не первый год стояла на страже закона и видела сотни мест преступлений, но, будучи агентом КБР, появлялась она там обычно чуть погодя, так что ужасы, которыми наполнены будни судмедэкспертов, были ей по большей части незнакомы. Крови к ее приезду, как правило, почти не оставалось, а трупы, включая и оторванные части тела, уже были занесены в каталог и сложены во влагонепроницаемые полиэтиленовые мешки.
Едкий запах сожженных плоти и волос оказался настолько сильным, что Дэнс едва не скрутило пополам.
Собрав волю в кулак, она, стараясь не обращать внимания на тошноту, прошла вглубь помещения. Кэтрин огляделась: огромная площадь зала вмещала не меньше тридцати тысяч человек; стены и потолок давно не знали ремонта, а включенное на полную мощность освещение делало эти изъяны только еще более заметными. Верхний свет обычно зажигался после ухода музыкантов – или актеров, если это была пьеса, – со сцены, чтобы дать зрителям понять, что представление закончилось, пора идти в фойе, затариваться компакт-дисками, памятными сувенирами да и расходиться по домам.
Вокруг сцены и на самих подмостках толпились люди в форме: полицейские, пожарные и медики – не меньше десяти человек.
Поднявшись на сцену, Дэнс присоединилась к толпе, вглядывавшейся в черноту оркестровой ямы, из которой поднималась тонкая струйка тошнотворного дыма. Кэтрин переборола еще один рвотный позыв и подошла ближе к яме.
«Что тут произошло?» – гадала она, припоминая рассказ про упавший вчера прожектор.
Дэнс без труда определила, кто тут был за главного, а точнее – за главных: позы и взгляды мужчины и женщины в форме цвета хаки говорили сами за себя.
«Латиноамериканка, невысокая, полная, около пятидесяти лет, длинные волосы и рябое лицо. Облегающие форменные рубашка и брюки, подчеркивающие излишний вес, ей явно не по нутру, – мгновенно составила Кэтрин портрет женщины и переключилась на ее собеседника. – Европейская внешность, но для белого – чересчур загорелый. Волосы черные и густые. Широкое круглое лицо испещрено морщинками, серые глазки-буравчики смотрят нахально и с прищуром. Коренастый, брюхо нависает над узкими бедрами и тонкими ножками. Держится набычившись – плечи вздернуты кверху. Судя по всему, человек бесцеремонный и даже конфликтный».
Огромный кольт, висевший у мужчины на бедре, догадку Дэнс только подтверждал. Всем полицейским в Калифорнии предписывалось носить полуавтоматический «глок», но старший детектив Мэдиган – а Кэтрин уже успела догадаться, что это он и есть, – ни с чьими указаниями считаться явно не собирался.
Двое в форме заметили Дэнс, и их разговор сошел на нет: оба повернулись и вопросительно воззрились на нее.
– Прошу прощения, а вы кто будете? – осведомился Мэдиган таким тоном, что стало предельно ясно: он даже и не думал извиняться за свою бесцеремонность.
Старший детектив недовольно глянул на парадную дверь, пытаясь, видимо, определить, какая же сволочь пропустила незваного гостя на место преступления.
Признав в женщине шерифа Гонсалес, Кэтрин, недолго думая, достала удостоверение КБР. Оба жадно всмотрелись в корочки.
– Я шериф Гонсалес, а это – старший детектив Мэдиган, – сказала латиноамериканка, и Кэтрин сделала для себя еще один вывод.
«Так, имен своих не называем, общаться по-дружески не желаем – демонстрируем собственную значимость, – заключила она. – Ну что ж! Ладно! Чем бы дитя ни тешилось!»
– Я приехала во Фресно по делам. Про убийство узнала от сотрудника КБР, – сообщила Кэтрин, нарочно не уточняя, был то приказ или же просто информация к сведению. – Да, с Кейли Таун я лично знакома – мы с нею друзья. Поэтому, узнав про гибель одного из участников ее команды, я все бросила и примчалась сюда.
– Ну что ж, мы благодарны вам, Кэтрин, – произнес Мэдиган, намеренно не называя ее агентом Дэнс.
«Ага, а мою значимость, стало быть, принижаем… Что ж, вполне ожидаемо!» – усмехнувшись, подумала Кэтрин, окончательно убедившись, что имеет дело с хамом.
Вызывающее поведение коллеги, казалось, задело Гонсалес, но она промолчала. А сам Мэдиган как будто и не заметил недовольства шерифа.
«А ведь это о многом говорит. Похоже, этот нахаленыш тут на вес золота, раз даже шериф ему слова поперек сказать не может!»
– На данном этапе расследования помощь КБР нам не требуется. Как ты считаешь, Анита? – продолжал Мэдиган свое наступление на Дэнс.
– Думаю, ты прав, – отозвалась Гонсалес и посмотрела Кэтрин прямо в глаза. Но, в отличие от Мэдигана, своим взглядом она не пыталась подавить волю собеседницы. Каким бы профессионалом ни была Гонсалес, в молодой стройной женщине она прежде всего видела соперницу. Стройная фигурка агента КБР – Кэтрин носила вещи на четыре размера меньше – заставляла шерифа чувствовать себя уязвимой, а этого она допустить не могла.
«В конце концов, в кого бы мы ни рядились, без одежды мы всего лишь уязвимые существа с кучей комплексов и множеством тараканов в голове», – «прочитав» Гонсалес, подумала Дэнс.
– Что за интерес у вас во Фресно? – спросил детектив Мэдиган. – Я каждое утро просматриваю списки дел, перепорученных другим ведомствам, но КБР среди прочих не видел. Или вас отправили на секретное задание?
– Я тут по личным делам, – отозвалась Кэтрин, не придав значения попыткам собеседника так дешево поймать ее на лжи, и сменила тему: – Так, значит, убит Бобби Прескотт? Главный техник сцены из команды Кейли?
– Верно.
– Есть еще пострадавшие?
Мэдиган, не желая отвечать, отвернулся и сделал вид, будто отдает распоряжения помощнику шерифа.
– Нет, только Бобби, – отозвалась Гонсалес.
– Как именно он погиб?
– Окончательной версии у нас нет, – вновь вклинился в разговор Мэдиган, всем своим видом давая понять, что Кэтрин – гостья весьма нежеланная. Агент Дэнс определенно была не по нутру старшему детективу, но выгнать ее он не мог – не тот уровень. Кэтрин припомнила, как однажды к ним на пикник забрела огромная собака: и сил терпеть нет, и не прогонишь – покусает! И невольно усмехнулась: «Так и со мной – КБР все-таки!»
– Обстоятельства смерти?
Гонсалес помолчала, а затем пояснила:
– Погибший что-то настраивал на сцене, потом поскользнулся, упал в оркестровую яму, а прожектор – следом. Стекло разбилось, и Бобби, считай, поджарился заживо. Смерть от потери крови и многочисленных ожогов.
«Вот же бедняга! – ужаснулась про себя Кэтрин. – Врагу не пожелаешь!» А вслух произнесла:
– Он ведь не мгновенно сгорел. Почему датчики дыма не сработали?
– Датчики дыма в оркестровой яме не функционируют. Почему? Сказать пока невозможно.
Перед глазами Кэтрин возникла сцена, которую она накануне наблюдала в ресторанчике: Эдвин Шарп, фальшиво улыбаясь, смотрит Бобби Прескотту в лицо, и в его глазах пляшут недобрые огоньки, готовые вот-вот испепелить беднягу.
– Возьмите на карандаш…
– Некоего мистера Эдвина Шарпа? Преследователя? – перебил ее Мэдиган.
– Да, именно его.
– Тай Слокум, один из участников команды Кейли, уже рассказал мне про вчерашнюю стычку в «Ковбойском салуне».
– Эдвин и Бобби дважды чуть не повздорили за минувший вечер, но все обошлось, – подтвердила Дэнс и пересказала им всю историю. – Шарп вполне мог подслушать, что сразу после поездки в Бейкерсфилд за гитарным усилителем, то есть ближе к ночи, Прескотт собирается вернуться в концертный зал и отремонтировать упавший прожектор.
– Эдвин никуда от нас не денется. Он на месяц арендовал дом рядом с Вудворд-парком, в северной части города, – задумчиво отозвался Мэдиган.
«Странно все это! – между тем думала Кэтрин. – Всем раструбил, где живет. Интересно, что этот тип замышляет? И зачем бы ему снимать дом на целый месяц?»
Кэтрин заметила, что Мэдиган называет преследователя Кейли исключительно по имени: так среди полицейских было принято применительно по отношению к психически неуравновешенным подозреваемым.
«Каким бы психом он ни был, – напомнила себе Кэтрин, – недооценивать его точно не стоит!»
Старший детектив отвлекся на телефонный звонок, а затем повернулся к Кэтрин и подарил ей фальшивую приторную улыбочку в духе Эдвина Шарпа:
– Мы очень ценим вашу помощь и непременно свяжемся с КБР, как только нам что-нибудь понадобится.
Кэтрин окинула взглядом сцену: из темноты оркестровой ямы по-прежнему струился сизый дым.
– Всего доброго, – попрощалась Гонсалес, но, несмотря на настойчивые намеки шерифа и старшего детектива, Дэнс и не думала уходить.
– А как это так вышло, что прожектор на него упал?
– Может, перед падением Бобби зацепился за провод? – предположила Гонсалес.
– А что это за агрегат-то хотя бы?
– Да поди его разбери! Ни черта не видно! – пробормотал Мэдиган с вызовом. – Сами смотрите!
Дэнс не сдрейфила и подошла к краю оркестровой ямы. Обугленное тело в темноте едва угадывалось. Прожектор же состоял из четырех мощных ламп.
– Похоже, это тот самый, что чуть не зашиб Кейли.
– Да, Тай Слокум уже подробно рассказал нам, что случилось вчера утром. Мы прорабатываем этот вопрос, – отозвался Мэдиган. Судя по голосу, Дэнс явно утомила его. – А пока добавить больше нечего.
Мэдиган хотел было отвернуться, но Дэнс не унималась:
– Но все же… Почему прожектор вдруг взял и упал?
– Может, барашковые гайки ослабли? – предположил Мэдиган и кивнул на крепления.
– И как только Бобби умудрился туда свалиться? Желтую сигнальную ленту по периметру оркестровой ямы сложно не заметить!
– Да, согласен! Вопросов больше, чем ответов! – отбрехался через плечо Мэдиган.
– Нет, нет! Не-е-т! – раздался из зала женский крик. На последнем «нет» голос сорвался. Несмотря на жар и духоту, по спине Дэнс пробежал неприятный холодок.
Кэтрин обернулась: к сцене, под которой все еще дымилось обугленное тело Бобби Прескотта, мчалась Кейли Таун.
Одевалась Кейли с особым тщанием и всегда выглядела практически безупречно. Тем больше поразило Дэнс, в каком виде была сейчас ее подруга: без макияжа, волосы растрепаны, глаза припухли от слез (не от бессонницы – это Дэнс читала на лицах с ходу), рот судорожно хватает воздух, а вместо привычных контактных линз – очки в тонкой черной оправе.
Пи-Кей Мэдиган в мгновение ока преобразился: фальшивая улыбка исчезла, раздражения как не бывало – он весь преисполнился чувством глубокой жалости к молодой певице. Полицейский сбежал по лестнице навстречу и остановил ее со словами:
– Кейли, милочка! Погоди! Тебе туда нельзя! Не надо тебе этого видеть!
– Бобби и правда умер?
– Боюсь, что да.
– А я до последнего не верила…
Шериф Гонсалес спустилась следом за старшим детективом и обняла Кейли.
«Интересно, они ко всем близким погибших проявляют такое участие? Или только к знаменитостям? – озадачилась Кэтрин и тут же прогнала эту циничную мысль. – Кейли нуждается в их утешении, и не важно – звезда она или нет. Сейчас она обыкновенная девушка, раздавленная горем…»
– Кейли, нам очень жаль, – приговаривала Гонсалес. – Мы соболезнуем твоей утрате.
– Это все он! Этот подонок Эдвин! Я знаю! Арестуйте его! Он сейчас сидит в машине напротив моего дома!
– Где он сидит? – встрепенулся Мэдиган.
– Припарковался на своей гребаной красной машине на автостоянке у заповедника, прямо через дорогу от моего дома!
Детектив, нахмурившись, позвонил коллегам и отдал приказ проверить полученную от свидетельницы информацию.
– Арестуйте его!
– Кейли, успокойся. Нужно сперва все выяснить. Арестовать человека не так-то просто.
Читать бесплатно другие книги:
