Двое под одной крышей Резник Юлия
– Ах, он, гад! Ах, он, сволочь… Ну, я ему покажу! – Таня еще немного поругалась, а потом как-то устало осела на стул. Из нее будто весь воздух выкачали. Только теперь Кира заметила, что Таня совсем молодая. Возможно, даже моложе ее самой. А так сразу и не скажешь, глядя на ее воинственность и габариты…
В дверь постучали.
– Кто бы это мог быть? – поинтересовался Кир, направляясь ко входу.
– Может, это Алексей решил вернуться? – предположила Кира.
– Да, щаз. Кишка у него тонка. В спорте – кремень, а чуть в сторону – тряпка! – шмыгнула носом девушка, и Кира поняла, что она вот-вот заплачет. А, между тем, в проходе появился высокий крепкий мужчина, лет пятидесяти, в сопровождении Кира. Это он, очевидно, стучал им в дверь, а перед этим предлагал Лёше сдаться.
– Измайлов Константин Сергеевич. Ваш сосед с первого этажа.
– Очень приятно, – растерялась Кира.
– Здравствуйте, Константин Сергеевич, – поздоровалась Таня, отводя глаза.
– Ну, и чего это ты, Татьяна, бушуешь? Заехал в кои-то веки на обед, а тут – война!
– Тут не война. Тут Лёшка – козел. Я ему быстро мозги вправлю, когда он появится!
– Так, а случилось что? – А потом добавил, резко сменив тему: – Это чем у вас так вкусно пахнет? Жрать хочется – жуть.
Пока Кира, открыв рот, наблюдала за бесцеремонностью депутата, Кирилл огласил меню:
– Макароны с подливкой и свиные отбивные.
– Мне подходит! – И снова, к Тане: – Так, что произошло?
– Другая у него, – особо жалобно шмыгнула носом девушка. – Пока я разрываюсь между Сашкой, Настькой и тренировками… он тоже время зря не теряет. Представляете, наврал, что у него сборы. А я, типа, не знаю, что в сентябре их отродясь не было?!
– Так, может, он че другое хотел? Чего сразу на бабу грешишь?
– А то вы не знаете, как они на него вешаются. Разве не вы мне помогали отваживать его фанаток?!
Чудесно! Еще и фанатки оккупируют дом. То ли еще будет.
– Было дело, – согласился депутат, придвигая к себе поставленную Киром тарелку. – А вы чего не обедаете? Ну-ка, садитесь за стол. Кирилл почесал в затылке, кивнул, и приказал Кире:
– Кира, расставляй приборы!
– Мне нужно детишек забрать… – несчастно пробормотала Таня, – у Соломии Марковны.
– Сиди! – распорядился депутат, – не нужно им тебя такой зареванной видеть. Они не голодные?
– Нет, – покачала головой Таня. – Я их перед тем, как отвести, покормила.
– Вот и хорошо. Садись тогда и ты к столу.
Кира, если честно, уже ничему не удивлялась. Ни распоряжающемуся в их квартире депутату, ни зареванной Тане, которая хотела убить мужа за измену, ни самому изменнику, перелезшему к ним через балкон, ни играющему по ночам на скрипке Рудику. Она только надеялась, что остальные их соседи окажутся более вменяемыми людьми. Ей за последние сутки общения с неординарными личностями на год вперед хватило бы.
– Давайте знакомиться! Вы так и не представились…
– Разумовский Кирилл, – тут же исправился сосед, пожимая гостю руку, – а это – Кира.
– Очень приятно. Хорошая вы хозяйка, Кира!
– Это вообще-то Кирилл готовил… – поспешно уточнила девушка, бросая короткий взгляд на соседа.
– Значит, вам повезло с мужем, – кивнул головой депутат.
– А мне нет! – тяжело вздохнула Таня и снова заплакала.
– Он мне не муж! – одновременно с ней заметила Кира, но на ту никто не обратил внимания, снова переключившись на спортсменку.
– Ну-ну, Таня! Ты чего это расклеилась? Нужно разобраться для начала, есть ли повод? Может быть, ты погорячилась, Тань? Ты хотя бы спросила его, куда он собирался?
Кире с Кириллом оставалось только наблюдать за Константином Сергеевичем и Таней, орудуя столовыми приборами. Кир и впрямь приготовил все очень вкусно. Таня плакала, но вилкой работала. Видимо, стресс не слишком повлиял на ее аппетит.
– Нет! Ведь и так все непонятно. Про сборы – наврал. Я в тренерский штаб звонила. Да и что это за сборы – неделя?! В сентябреееее?! – Последнее слово у молодой женщины перешло в плач, и она громко заревела.
– Все равно, Танюха. Ты с плеча не руби. Нужно у самого Лехи спросить, как дело было. Правду узнать…
– Ага, скажет он правду, как же…
– А мы попробуем у него выпытать. Не знаешь, куда он подастся ночевать?
– Не знаю… И дела мне до него нет! Ноги его больше в моем доме не будет! Я ж ему все… Я ж и детей родила в двадцать два, чуть вся карьера медным тазом не накрылась, а он…
В общем, обед затянулся. После ухода нежданных гостей Кир с Кирой растерянно переглянулись и одновременно пожали плечами.
Глава 5
После того, как все нежданные гости, наконец, разошлись, Кире ничего не оставалось, кроме как вернуться к себе в комнату, в надежде, что ее больше не потревожат. Вообще, она собиралась приготовить поесть, но планы изменились, после их неожиданного застолья с соседями. Да уж… Кирилл действительно умел кухарить. Возможно, даже лучше самой Киры. Той в последнее время нечасто удавалось попрактиковаться в готовке. Не оставалось ни сил, ни желания. А кухня как-то незаметно стала вотчиной отца и его приятелей. Девушка старалась вообще в нее не заходить. Лишь бы не видеть всего… Раз в неделю перебарывала себя, и наводила там относительный порядок. Выбрасывала бутылки, оттирала с хлоркой столешницы и полы. И самое главное – проветривала. Вот так и жила. Другие девушки с нетерпением ждали выходных, чтобы провести время с друзьями, любимыми, повеселиться в клубе, или сходить в ресторан, а у Киры были совсем другие заботы. Достало! Но, даже несмотря на это, она не могла вот так запросто все забыть и расслабиться. Не могла не думать об отце, который, избавившись от ее неустанных нотаций, мог окончательно выйти из-под контроля. Она все равно беспокоилась. А ведь думала, что ее предел наступил. Она ошибалась! Нельзя было просто взять и выключить чувства. Не волноваться о родном человеке, не переживать за него. И хоть уже второй день девушка жила в совершенно иной реальности – чувство тревоги никуда не девалось. Оно зудело на краю сознания, и не давало в полной мере насладиться новой жизнью.
Настроение, которое было великолепным с утра, начало стремительно портиться. Кира отложила в сторону книгу, которой пыталась занять свои мысли, и подошла к окну. С опаской его приоткрыла, впуская в комнату первую осеннюю прохладу и своеобразный, только сентябрю присущий аромат. Не думать… Не думать о плохом! Не позволять прошлому отравлять свое настоящее… От горестных мыслей Киру отвлек легкий всхлип. Потом еще один, и еще… Ну, тут все ясно. Плакала Таня. Их новая знакомая. Честно говоря, когда Рудик рассказывал ей о соседях, Кира представляла спортсменку совсем не так. Слово «атлетика» у нее ассоциировалось с безупречной физической формой человека, который этой самой атлетикой занимался. А Таня… Ну, она была реально большая. Кира не имела представления, в какой дисциплине та выступала.
Тихие всхлипы перешли в протяжный, горький плач. Кира нерешительно отодвинула в сторону гардину и настежь распахнула окно.
– Таня… Это я, ваша новая соседка, Кира… Может, вам стоит кому-нибудь позвонить? Маме, там, или подруге? – тихо спросила девушка, высунувшись наружу. На мгновение в соседнем окне воцарилась тишина.
– Кира? Да… я помню. Только, не с кем мне говорить. Дети уснули, наконец, а больше… Все ведь против были… Ну, чтобы я рожала. Мне двадцать два, первая олимпиада. Я, сколько себя помню, к ней готовилась. А потом беременность, и все…
– А в какой дисциплине ты выступаешь?
– Тяжелая атлетика, – шмыгнула носом Таня. – Сама понимаешь, вес какой таскать приходилось… А тут двойня. Пришлось о спорте на время забыть… И это на пике формы. Никто не понял, зачем я собралась рожать. Говорили, что пожалею, крутили пальцем у виска. Даже собственные родители… Лешка – он ведь такой… На брусья свои залезет – и давай бабам головы кружить. Кобель, словом. Вот и не воспринял никто наш роман всерьез. Даже когда поженились. Все думали, что мы и года не протянем. А я… я ведь его любила…
Кира вздохнула. Бабы – дуры. Глупые, наивные, готовые ради любви пожертвовать всем на свете, не то, что карьерой. А мужики… Те, по большей части – козлы. Вот и сосед таким оказался! Предатель.
– Слушай, а может, правильно заметил Константин Сергеевич, когда предположил, что это не в женщине дело? – смалодушничала Кира, в попытке утешить новую знакомую. И тут же прикусила язык. Ну, вот зачем она дает человеку надежду?! Лучше ведь сразу рубить, чтобы не выглядеть дурой в глазах окружающих, когда правда всплывёт наружу. А в том, что всплывет, она совершенно не сомневалась.
– Ага… Назови мне еще хоть одну другую причину, по которой мужик наврет жене, что едет на сборы, или, скажем, в командировку, когда той и близко не намечается? С чего бы ему еще меня обманывать?
Права Таня. Ой, права! Кира промолчала. Только вздохнула тяжело. Ей нечего было добавить.
– На развод подам, – решительно кивнула головой девушка и стукнула кулаком по подоконнику.
– Ну и дура! – донесся до девушек посторонний голос.
– Соломия Марковна? – нерешительно протянула Таня, опустив взгляд вниз. Кира последовала ее примеру, но ничего не увидела. В отличие от них самих, оперная дива из окна не высовывалась.
– Да уж, не думала, что ты, Таня, с твоим бойцовским характером, вот так просто сдашься! – Слова соседки снизу наверху были едва слышны.
– А я и не сдаюсь! Я добровольно выбываю их соревнований! – обиделась девушка и, отказавшись от дальнейшего участия в беседе, плотно прикрыла окно.
– Молодо – зелено! – прокомментировала незнакомка.
Недолго думая, Кира последовала примеру Тани. Соломия Марковна была, наверное, занятным собеседником, но на сегодня девушке было уже достаточно знакомств. Она хотела тишины. Желание, которое в шуме большого города было практически невыполнимым. Кира устала от людей, спешки, обилия звуков… Депрессия, раздражительность, усталость – они стали её постоянными спутниками. Мозг практически не отдыхал от потока сигналов, которые атаковали его со всех сторон. Неоновые вывески рекламы, подсветка на однотипных коробках высотных домов, шум машин и негатив, льющийся с экранов телевизоров… Долгожданная тишина наступала лишь глубокой ночью. Если, конечно, повезет, и за окнами не заорёт сигнализация, или не заиграет на скрипке сосед-меломан. Практически полное отсутствие какого бы то ни было личного пространства – вот какой была плата за жизнь в мегаполисе. Твою приватность могли нарушить в любой момент самым бесцеремонным образом. Границы размылись. И никого не волновало, что тебе совершенно нет дела до чужих проблем, что тебя в принципе не интересует новое средство от перхоти, вздутия кишечника или геморроя – ненужная информация в любом случае обрушивалась на тебя. Кира невольно вспомнила горячий диспут, который не так давно возник у них на работе. Ее секретарь задалась вопросом, почему сейчас все ходят в наушниках, и не смотрят по сторонам? Всем офисом они пришли к совершенно очевидному выводу – к сожалению, подобное поведение – единственная возможность защитить свой внутренний мир. Это осознанный выбор – сегодня в маршрутке я слушаю Coldplay, а не историю жизни сидящей напротив пассажирки, которую та зычным голосом рассказывала кому-то по телефону. Айтишник Лёня вообще заметил, что, если бы можно было, он бы и очки какие-нибудь надел, которые бы транслировали другую реальность. А пока получалось, что уши люди смогли обмануть, а глаза – нет. Глаза видели все, даже то, что не хотели видеть. Поэтому их научились прятать. За опущенными веками, или стёклами очков…
Кире сегодня тоже хотелось спрятаться. Нет, она была абсолютно не против знакомства с соседями. Ей тем и нравился концепт таунхауса. Он как будто возвращал людей в прошлое. Туда, где все соседи были знакомы друг с другом, где дружили домами и собирались по праздникам во дворах кирпичных хрущевок. От этого становилось щемяще тепло на душе. Вот только на сегодня уже было достаточно встреч. Рудик, Алексей, Таня… Обрывки их жизни… произошедшая драма, свидетелями которой они с Кириллом невольно стали.
Девушка вышла из своей комнаты, залила кипятком пакетик чая, и включила набираться воду в ванне. Она любила понежиться в горячей воде, это ее расслабляло. Но, живя с отцом, ей редко выпадало подобное удовольствие. И вот сейчас ей ничто не мешало сделать себе маленькую приятность. Уже лежа в ванне, Кира некстати подумала, что, соглашаясь на совместное проживание с незнакомым мужчиной, нужно было потребовать от него хотя бы справку о состоянии здоровья. Мало ли… В лучшем случае, у него мог быть грибок, ну, а в худшем – сифилис. Почему ей раньше не пришла в голову эта идея? Наверное, все же потому, что Кирилл не производил впечатления больного человека. Положа руку на сердце, стоило отметить, что он выглядел довольно хорошо. И, если бы не обстоятельства их первой встречи, Кир вполне мог ей понравиться. Он был симпатичным высоким мужчиной с хорошей фигурой. Её Кира отметила еще ночью, во время скрипичного концерта Рудика. В то время, как уши девушки подвергались настоящему испытанию, глаза, напротив, получали массу эстетического удовольствия. Одни кубики на прессе чего стоили…
Кира фыркнула, вставая под душ. Не думала, что смазливость соседа может повлиять на ее отношение к нему. Она всегда считала, что наружность мужчины для нее не будет иметь никакого значения. Главное, чтобы тот был заботливым, порядочным и надежным. Это в восемнадцать внешность еще имеет значение, а в двадцать восемь – в мужчине ценишь уже совсем другие качества. Действительность состоявшейся неглупой женщины заключается в том, что ей важно не столько наличие любимого человека рядом, сколько отсутствие идиота, который будет тянуть из нее последние силы.
– Я уже думал, что ты утонула, – заметил Кирилл, когда девушка вышла из ванной.
– Не дождешься, – парировала Кира, проходя мимо, и обдавая мужчину нежным ароматом своего геля для душа. – Больше никто к нам не приходил?
– Нет. Ни через дверь, ни через балкон.
– Слава Богу. Так хочется тишины…
– Ты что, социопатка?
Кира вздернула бровь. Извлекла из холодильника баночку йогурта и уселась на стул.
– Не думаю. Просто на сегодня слишком много впечатлений и так.
– Милые люди – наши соседи.
– Кто из них? Изменник-Алексей?
– А чем он плох?
– Тем, что изменник, разумеется.
– Это еще не доказано. Женщины склонны искажать факты.
– Это откуда же такие выводы, позволь спросить?
– Из богатого жизненного опыта.
– Это как же тебе с женщинами не везло?! – деланно удивилась Кира.
– А разве они еще остались? Женщины?
– А разве нет? – заинтересовалась девушка.
– Смотря, о чем мы говорим. Если о первичных половых признаках, то, наверное, да. А во всем остальном… Ничего женственного в них не осталось. Эмансипация убила это совершенно волшебное качество, – ответил Кирилл, поднося к губам бутылку кефира.
– А для тебя именно женственность выходит на первый план? – Кира не знала, как их разговор с соседом дошел до такого, но беседа выходила занимательной. И ей действительно было интересно узнать мысли мужчины. Она даже оторвалась от поедания своего йогурта.
– Понимаешь, какая штука… Многие дамы ошибочно полагают, что мужикам нравится бабий напор и некая мужиковатость, не знаю, может, кому-то это и по душе… Я даже могу понять вынужденность такого поведения, но сам я ценю совсем другое.
– Женственность?
– Божественно-прекрасную трепетную женственность.
Кира улыбнулась:
– Женщина может быть женщиной, только если рядом с ней находится настоящий мужчина. А поскольку таких с каждым днем все меньше…
– С чего ты решила?
– Ну, как… – растерялась Кира, – оглянись! Мужиков нет.
– А может, мужику просто не дают быть мужиком, взваливая на собственные плечи все заботы? Женщины не дают своим мужчинам сохранить лицо, понимаешь? Знаешь, почему бабам изменяют? Потому, что мужчине нужно понимать – есть ситуации, с которыми может справиться только он. Это тешит его мужское самолюбие. А если без него преспокойно могут обойтись, мужчина ищет того, с кем он сможет быть суперменом. Дайте мужчине сохранить лицо – и вы станете для него всем. Нельзя разлюбить или предать человека, для которого ты – самый лучший человек на земле.
Наверное, все-таки не смазливость Кирилла послужила толчком к изменению ее отношения к нему. Скорее, их разговор. И его удивительно мудрый, основательный подход к жизни.
– Ты не психолог, случайно?
– Я? – искренне изумился Кирилл. – Да, нет. Ты что. Я самый обычный программист.
Кира кивнула, выкинула пустую баночку из-под йогурта в мусорное ведро и, пожелав хорошего вечера соседу, скрылась за дверями своей комнаты. Пожалуй, она не будет его просить принести справу из кожвендиспансера. Вряд ли бы такой трезвомыслящий человек, как Кирилл, заработал бы себе ЗППП…
Глава 6
В ту ночь Кира тоже практически не спала. Хотя на этот раз обошлось без шума. Рудик скрипку больше не мучал, да и Таня вроде успокоилась. По крайней мере, в приоткрытое на проветривание окно никаких посторонних звуков не доносилось. Только шелест ветра и отдаленный плеск реки. Даже привычный городской гвалт сюда долетал весьма отдаленно. Причина бессонницы заключалась в ином. Кира думала об отце. Переживала, как он, что ел, и как вообще жил в её отсутствие. Позвонить бы, да было поздно. И толку, что утром звонила? Отец трубку не брал. И опять волнение – почему? Просто пьян, и не слышит, или дело в другом? Что, если его травмировали, или даже убили?! Разве мало пьянок заканчивалось этим? На душе становилось все тревожнее, и девушка еле дождалась утра, чтобы начать действовать. Первым делом – приготовить поесть. Вторым – отвезти отцу и проверить, как он. В очередной раз попытаться поговорить, надеясь, что он будет достаточно вменяем для разговора.
– Ты чего не спишь? – сонно зевнул вошедший в кухню сосед.
Кира отвлеклась от нарезки капусты и посмотрела на мужчину. Чего это он повадился полуголым ходить?!
– Ты не мог бы одеться?
– Зачем? Я ещё спать буду.
– А чего тогда подхватился?
– Пописать, – разоткровенничался Кирилл, в ответ на непонятно почему недовольный тон соседки. – А я о каждом шаге обязан отчитываться? – уточнил иронично, почесывая волосатую грудь.
– Жене будешь отчитываться, – нахмурилась Кира, отправляя капусту в кастрюлю.
– Вот уж вряд ли. Я не для того развелся.
– О, так ты у нас разведенный…
– И что? Этот факт делает меня человеком третьего сорта?
– С чего ты взял?
– Уж больно презрительно ты кривишься. В чем я провинился?
Кира развернулась к нему лицом. Прикусила палец.
– Ни в чем. Ты прав. Извини. Настроение ни к черту.
– Почему?
– А… Не бери в голову, – отмахнулась Кира и попыталась пошутить: – Скоро выкуплю твою часть, и избавлю тебя от необходимости терпеть свои капризы.
– Как это выкупишь? – сдвинул брови мужчина.
Кира пожала плечами, набрала в ложку борща, подула, перед тем как попробовать:
– Возьму кредит. Не хочу отсюда переезжать. Меня полностью устраивает эта квартира.
Кир ничего не ответил, налил себе из графина воды, выпил. И, помыв за собой стакан (даже придраться не к чему!), вышел из комнаты. Видимо, пошел досыпать. Девушка и сама бы с радостью поспала подольше, да только не стоит и пытаться, пока не убедится, что с отцом все в порядке. Налила борща в двухлитровую банку. К счастью, та оказалась в доме, сгребла в судок котлет, которые нажарила до этого, и с котомками спустилась в гараж.
В их старой с отцом квартире дым стоял коромыслом. Недаром повстречавшаяся в подъезде соседка сварливо жаловалась на шум. Видимо, гулянка у отца вышла славная. Он спал прямо в кухне, скрючившись на неудобном диванчике.
– Папа… Папа…
– Ууууу…
– Папа, посмотри на меня…
– Ну, чего тебе, Кирюха, только спать лег…
– Я принесла тебе поесть. Будешь борщ, еще теплый?
Отец попытался сесть. И это ему удалось, хоть и не с первой попытки.
– Не хочу ничего. Мутит…
– Так пить меньше надо, – не сдержалась Кира, – а лучше вообще… не пить!
– Да-да. Прости, дочка. Нужно завязывать – это точно.
Черт. Она слышала эти слова миллион раз. Только толку от них не было. В последнее время отец со всем соглашался. Признавал, что имеет проблемы с алкоголем, чего поначалу не было, но никаких реальных действий для того, чтобы бросить пить, не предпринимал. Все так и оставалось на словах. Да, надо бросить. А когда, и каким образом? Было совершенно непонятно.
– Поешь, тебе лучше станет. Хлеб-то у тебя остался? Я не заезжала в магазин.
– Где-то был…
Отец поел, и они даже о чем-то поговорили, но настроение Киры, как было на нуле, так и осталось. Этот спивающийся неряшливый мужчина так мало походил на ее папку. И это было настолько страшно… А потом еще оказалось, что их квартиру обворовали. Ну, в принципе, она была к этому готова. В реабилитационных клиниках, куда она обращалась, чтобы спасти отца, чего только не наслушаешься! Сколько девушка повидала отчаявшихся, как и она сама, жен, мужей, матерей? Сотни. И многие из них сталкивались с тем, что алкоголики начинали тащить из дома.
– Папа, это ты телевизор из гостиной взял? – прошептала Кира, застыв тенью в дверном проеме.
– Как это взял?! Куда взял?
– Телевизора нет. В гостиной, – зачем-то повторила Кира срывающимся голосом.
Отец кое-как выбрался из-за стола и, пошатываясь, вышел из кухни.
– Кто у тебя был вчера? С кем ты пил?
– Да ты что, Кирюха, думаешь это Петр Васильевич или Антон? Они же приличные люди!
– Приличные люди?! – горько прошептала Кира. – Приличные люди не пьют каждый день, папа! Приличные люди не делают жизнь рядом с ними настолько невыносимой, что домой не хочется возвращаться, понимаешь? Приличные люди не воруют у собственных друзей…
– Это не они!
– А кто?! Ладно… Все. Не бери в голову. Живи, как знаешь. Котлеты в холодильнике. И борщ не забудь поставить, когда остынет…
– А ты куда? На работу?
Кира покачала головой:
– Нет, папа, сегодня выходной. Я теперь живу в другом месте, о чем тебе уже говорила. Но тебе, видно, было не до того…
– То есть, как это – в другом? Зачем? Твой дом здесь! Маме бы не понравилось, что ты живешь непонятно где!
– Маме бы не понравилось то, как живешь ты, папа. Вот, что ей бы действительно не понравилось. Так что, я пойду… А ты, если будет нужно, звони. Я среди недели тебе продуктов еще завезу.
Вышла из квартиры с облегчением. Вспомнила, что хотела убраться, да только не сумела себя заставить. Даже касаться ничего не хотелось. А хотелось домой. Чего Кира ну никак не ожидала, так это того, что у них в гостях опять кто-то будет.
– Здравствуйте, – поздоровалась девушка, заходя в кухню, где за большим овальным столом в компании незнакомой пожилой женщины сидел Кир.
– Привет, Кира. А мы тут с Соломией Марковной обедаем. Соломия Марковна – это наша соседка с первого этажа. Она самолично испекла нам пирог по случаю новоселья, – кивнул на стол мужчина.
Ну, надо же! Прямо, как в американских фильмах. И внешность у гостьи соответствующая. Наши бабушки так не выглядели. Эта больше на заморских старушек походила. Хотя и старушкой ее назвать язык не поворачивался. Никаких тебе платочков в цветочек и телогрейки. Строгое синее платье, которое на точеной фигуре Соломии Марковны смотрелось просто превосходно, модно подстриженные седые волосы и удивительно яркие голубые глаза. Аккуратно подкрашенные, кстати сказать, не в пример замученной Кире.
– Очень приятно познакомиться.
– А мне как! – вступила в разговор женщина. – Не могу нарадоваться, что у нас в соседях все больше молодых людей. Так жить намного интереснее и веселее.
– Спасибо за пирог, – не зная, как еще продолжить беседу, неловко заметила Кира.
– Пустяки! – отмахнулась Соломия Марковна. – Совсем не факт, что вам понравится. Вот борщ у вас пречудесный. Сразу чувствуется рука настоящей хозяйки. А я… только учусь готовить. Знаете ли, некогда было. Концерты, спектакли, гастроли… Вся жизнь пролетела, а я даже стряпать не научилась, представляете?!
– Уверена, что у вас все получится.
Кира с тоской посмотрела на остатки борща, сокрушаясь про себя, что придется опять стоять у плиты. Как-то так получалось, что за неполные сутки у них отобедали едва ли не все соседи. Что это за странная традиция у них образовалась – приходить к ним с Киром поесть?
– Очень на это надеюсь, но, знаете, я не только познакомиться пришла. У меня к вам очень важный разговор имеется.
Кира удивленно уставилась на женщину.
– Да? Я вас слушаю…
– Я по поводу Таньки-дурёхи. Знаю, что вы в курсе их с Алешей ситуации…
– Ну, да… – совсем растерялась девушка, покосившись на соседа, который внимательно следил за разговором, не отрываясь от поедания её (!!!) борща.
– Я бы хотела вас попросить помочь ей по-дружески в этот непростой период.
– Эээ… Не думаю, что это возможно, мы ведь совсем друг друга не знаем, и…
– Ой, да разве это имеет значение? Знаем – не знаем! Ей просто поддержка нужна. Искренняя. У нее ведь, знаете, как? Ни одной подруги нет. Только я да Катя – жена депутата Измайлова с первого этажа. А чтоб по возрасту подходящего – так и вовсе никого. В спорте, как и в театре – дружбы нет. Одни змеюки подколодные вокруг клубятся. Думаешь, кто Таньку науськал? Те, кому ее достижения поперек горла. Из федерации кто-то, больше некому. У нее чемпионат на носу, вот и устраняют конкурентку любыми способами. Свои устраняют, понимаешь, Кирочка?
– Не очень… Выходит, Алексей не врал про сборы?
– Да, может, и врал. Тут еще выяснить следует, что да как. Думаешь, у Алешки доброжелателей нет? Да тьма! И поклонниц, которые спят и видят, чтоб он с законной женой расстался. Всего хватает. И наврать могли, и оклеветать, и подбить на что-то. Лешка тот еще авантюрист.
– А если так, то зачем он Тане? – Кире, если честно, не было дела до чужих проблем, но, чтобы не выглядеть невежливой, приходилось поддерживать разговор.
– Как это зачем? Она его любит, Лешка тоже от жены без ума. Детишек двое, опять же… А она «Разведусь!» кричит. Кто ж так делает? Любовь беречь надо, а если нужно, то и бороться за нее. Вы, молодежь, разучились ценить то, что имеете.
– Это интересно, почему же? – оживился до этого молчащий Кирилл. Казалось, его очень заинтересовала речь Соломии Марковны. Он перестал жевать и откинулся на спинку стула, аккуратно промокнув уголки губ салфеткой.
– О, этот вопрос довольно дискуссионный, но лично я считаю, что виной всему доступность. Обилие выбора.
– То есть, вы не согласны с тем, что именно спрос порождает предложение?
– О! Не всегда… Нас, оголодавших и взращенных советским дефицитом, погубило именно обрушившееся вмиг предложение. Мы перестали ценить то, что имеем, потому что все, что мы имеем, нам дается легко. Разбитую чашку больше никто не склеивает. Все сразу же бегут в магазин, и покупают новый сервиз.
– И правильно делают. Помнится, пословицу «разбитую чашку не склеить» даже при совке цитировали, – хмуро парировала Кира. И поскольку больше всего на свете ей сейчас хотелось уединиться, она поспешила свернуть посиделки: – Вы извините меня, Соломия Марковна, как вы, наверное, уже заметили, у меня несколько другое мнение на этот счет. Поэтому будет лучше, если я не буду вмешиваться в жизни людей, которых совершенно не знаю.
Глава 7
Начало сентября. Тонкий перешеек между знойным будоражащим летом и тоскливой осенней порой. Обманчивое дневное тепло, которое ближе к вечеру сменяется совсем нетеплыми сентябрьскими объятьями. И яркие звезды поздних цветов. Они невероятно, сказочно красивы в своей предсмертной агонии. Будто чувствуют приближающиеся заморозки, и потому спешат продемонстрировать себя во всем многокрасочном великолепии. И, конечно, дожди. Совсем не такие, как летом. Не вызывающие восторга и желания, как в детстве, пробежаться по лужам. Спрятаться бы… Под пледом с чашкой горячего пряного глинтвейна, и носа не высовывать туда, где уныло и хмуро. Где небо оплакивает увядающую красоту лета.
Вот и сейчас была такая погода, которая совершенно не добавляла настроения. А оно у Киры со вчерашнего дня на нуле. Не следовало ей отказывать Соломии Марковне. Возможно, она и вправду могла чем-то помочь Тане. Отвлечь как-то, заговорить… А она просто отмахнулась от человека и его проблем, потому что как-то незаметно настало время, когда любая лишняя информация стала вызывать душевную аллергию. А это нехорошо. Ведь самой порой так хотелось с кем-то поговорить, к кому-то прислониться, задержать в своей ладони чью-то руку подольше. Хотелось банального человеческого участия. Зря она отказалась помочь. Зря! И Соломия Марковна, наверное, теперь о ней не самого лучшего мнения. И, вроде, плевать на это, но что-то гложет и царапает душу. Значит, не совсем очерствела.
Еще немного помаявшись, девушка вышла из своей комнаты, заглянула зачем-то в гостиную. Кирилл читал книгу, полулёжа на диване. И не то, чтобы ей не хотелось по привычке отчитаться, куда она собралась. Вся соль была в том, что это было бы совершенно лишним. Они просто два незнакомца, живущие в одной квартире. А разве люди отчитываются посторонним о своих планах? Нет… Кира тихонько прикрыла дверь и направилась исправлять свои ошибки, в надежде, что ещё не слишком поздно. Нерешительно постучала, справедливо рассудив, что если дети спят, то дверной звонок может их потревожить. Дверь открыла незнакомая рыжая девочка. Кира растерялась.
– Привет, – неуверенно протянула она. – А я соседка Тани, – добавила зачем-то.
– Здравствуйте, – вежливо кивнула девочка. – Проходите. Таня уехала на тренировку. А я приглядываю за близнецами.
От такой новости шагнувшая за порог Кира нерешительно замерла у двери.
– Да вы проходите! Будем знакомиться. Я тоже ваша соседка. Ариадна Измайлова. Четырнадцати лет.
Кира улыбнулась, несколько удивленная витиеватостью Аришиной речи.
– Кира Герр. Двадцати восьми лет. А если точнее, то – зим.
– Значит, зимняя вы у нас?
– Угу.
– А так и не скажешь. Внешность у вас тёплая, как будто осенняя.
– Да разве же осень тёплая? – в который раз изумилась Кира.
– А разве нет? – широко распахнула глаза Ариадна. – Все оттенки осени такие. Золото тополей, багрянец клёнов и рыжина каштанов. А ещё оранжевые гроздья рябины, охровые тыквы, ярко-желтые дыни и янтарные спелые груши…
– И серый мокрый асфальт… – запротестовала Кира, привнося в жизнеутверждающий монолог девочки нотку сварливого пессимизма.
– … покрытый пятнами луж, в которых, как в зеркале, отражается золото тополей, багрянец клёнов…
– … и рыжина каштанов! – рассмеявшись, закончила Кира.
– Да! – кивнула рыжей головой Ариадна, являя совершенно очаровательную улыбку, которую ни в коей мере не портили установленные на зубах брекеты.
Где-то в глубине квартиры захныкал ребёнок.
– Ох! Сашка проснулся! – всплеснула руками девочка и бросилась на звук. Не зная, что еще предпринять, Кира двинулась следом. Ариша ловко подхватила мальчика на руки и поспешила выйти из комнаты:
– Не то Настю разбудит, – пояснила гостье. Та понятливо кивнула головой и с интересом уставилась на ребенка:
– Сколько ему?
– Сашке? Скоро три. Ну, ты чего застеснялся, богатырь? Слезай уже с рук, не то я живот надорву!
– Есть хочу! – прогудел ребенок, совсем не детским баском.
– Мой же ты хороший! – восхитилась Ариадна. – Пойдем в кухню, сейчас подогрею.
Кира внимательно наблюдала за девочкой и ребенком. До этого ей не приходилось общаться с подростками или маленькими детьми, и сейчас она получала совершенно новый жизненный опыт. Ариадна Измайлова оказалась абсолютно не такой, как себе представляла Кира детей в переходном возрасте. В ней не было ни присущего подросткам бунтарства, ни нарочитой независимости в поведении, ни какого бы то ни было максимализма.
– Ты часто помогаешь Тане с близнецами? – поинтересовалась девушка.
– Бывает. Вообще у них есть няня, но сегодня у нее выходной. А мне нравится возиться с Сашкой и Настей, это совсем не трудно.
– Ты, наверное, на братиках-сестричках натренировалась? – улыбаясь, уточнила Кира, с интересом наблюдая за Сашкой, который, хмуро на нее поглядывая, уплетал за обе щеки кашу. Ариша погрустнела:
Читать бесплатно другие книги:
