Метро 2033. Переход-2. На другой стороне Выборнов Наиль

Глава 5

Все, что знаю я, знаешь и ты

Хуже всего в городе мародер знал именно Московский проспект. Просто до Войны там не было ничего, что могло бы заинтересовать Нельсона. Почти все развлечения, доступные молодежи, были либо на проспекте Мира, либо на Сююмбике.

Да и друзей у мародера там не было. И вообще, в Челнах как-то не было принято шататься по чужим районам. Особенно по окраинным комплексам, где без труда можно было найти приключения на свою задницу и нарваться на проблемы с местными.

На то они и Челны.

Да и после Войны Нельсон не так часто бывал в этом районе. Один раз он ходил сюда за спутниковой тарелкой, которая зачем-то понадобилась техникам из «Молодежной».

История, с одной стороны, была достаточно забавной, а с другой – не очень-то и веселой. Спутниковые тарелки были редкостью в городе, где почти все телевидение было кабельным. А те немногие приемники, установленные некоторыми особо упрямыми горожанами, не выдержали испытания временем.

Крепление у тарелок не было рассчитано на такой долгий срок, тем более без обслуживания, да под постоянным челнинским снего-дождем. Со временем болты не выдерживали, и антенны падали вниз.

А что бывает со спутниковой тарелкой, свалившейся с высоты десятка метров на асфальт?

Да, ничего хорошего.

В результате мародеру удалось найти одну целую тарелку на крыше многоэтажки, и он даже сумел разобраться с проржавевшими креплениями. Потом Нель, спустившись по лестнице, стащил ее с крыши и понес к заказчику. Сама-то тарелка была не очень тяжелой, но вместе с креплениями она была объемной, и тащить ее было неудобно.

И было совсем не смешно, когда Нельсона, который тащил эту тарелку заказчику, попытались прижать исламисты из «Ак мечети». Тогда Халифат еще не успел разрастись до трех переходов, да и открытой конфронтации с Конфедерацией не было.

Мародер усмехнулся. Он машинально перебирал ногами, и продвигался вперед, стараясь контролировать фронт, тыл да окна домов, располагавшихся по бокам от него. Это было непросто, но за время, которое прошло с его последнего совместного похода с Ильей, мародер уже привык рассчитывать только на себя.

Правда, раньше у него не было чертова паразита, живущего в черепной коробке и обладавшего сверхъестественными способностями. И хотя его невольным напарником и оказался мутант, Нель не мог не признать, что теперь ему было проще.

Ментал уже успел доказать, что он такой же пленник этого тела, как и сам мародер. Монстр даже оказался полезным: он воздействовал на мутантов, и пару раз помог Нелю в бою с пришлыми. Но все равно эта тварь была всего лишь паразитом, поселившимся у Нельсона в голове.

Нейрочервем.

– Сам ты паразит, – ответил шипящий голос в голове мародера. – Лучше бы спасибо сказал за помощь.

Нельсон предпочел промолчать. Да и чертов мутант сам может прочитать его мысли, если немного напряжется. И, несмотря на всю кажущуюся полезность проживания ментала в голове Неля, сам мародер никогда не назовет это симбиозом.

Просто потому что не может свыкнуться с тем, что кто-то имеет полный доступ ко всем его воспоминаниям. Потому что это были только его воспоминания, его радости и его печали. Мало ли, вдруг сейчас мерзкая тварь раз за разом испытывает эмоции, которые в свое время уже испытал Нель?

Вдруг этот монстр вспоминает, как Нель впервые поцеловал девушку в парке неподалеку отсюда? Как гулял с ней по проспектам родного города, как общался с друзьями. Адреналин во время первой драки до крови, выброс дофаминов во время первого секса.

И то, что было потом. Боль утраты после падения бомб. Первые вылазки, первые победы и поражения, первое убийство. Надежду на новую жизнь с Мариной, опустошение после ее ухода. Страдания, которые причиняла Нельсону опухоль. Новую надежду с Кариной…

И вот теперь все воспоминания мародера, вся его жизнь – всего лишь развлечение для ментала, который раз за разом прокручивает перед глазами эти не пережитые, а украденные из памяти мародера воспоминания.

То ли чтобы лучше понять мысли людей, то ли для своего развлечения и удовольствия.

А, если углубиться в размышления, то можно сделать вывод, что Нель больше и не человек вовсе. Что он – всего лишь ходячий парк аттракционов.

– А если я умру своей смертью? – вдруг мысленно спросил Нельсон. – Если доживу до положенных мне шестидесяти, чтобы загнуться от старческих болезней? Что тогда будет с тобой? Сколько живет твой вид, сможешь ли ты найти нового хозяина?

– Я не знаю, – был ответ. – Естественно, что никто из наших не доживал до такого возраста. И с таким хозяином, как ты, я даже не надеюсь стать первым.

– Сколько тебе лет?

– Было два, когда мы с братом покинули дом и отправились сюда. Сейчас должно быть около пяти. Но у нас все совершенно не так, как у людей. Вы в первые годы жизни учитесь, и до четырнадцати-пятнадцати лет абсолютно ни на что не способны. Мы – совсем другое дело, нам не нужно учиться. Мы впитываем все необходимые знания и умения с материнским молоком.

– Вы что, млекопитающие? – Нель усмехнулся, представив себе фигуру ментала, только с женскими вторичными половыми признаками.

И каждая сиська с хорошую такую дыню-колхозницу.

И даже сам удивился, на какие мерзости способна его богатая фантазия.

Во рту мародера внезапно появился сладкий вкус дынного сока. А он-то думал, что уже не помнит, что это такое. В последний раз он ел дыни и арбузы за пару лет до Войны.

– Ты что ли балуешь? – спросил Нель у монстра в своей голове.

– Да, – ответил тот. – Подумал, что тебе будет приятно вспомнить, что это такое. Нет, мы не млекопитающие. И материнское молоко нам заменяют их мысли. Мы умеем улавливать их с рождения и просто получаем всю информацию. Нам нужно три, максимум четыре месяца, для слабых особей, чтобы отточить полученные навыки на практике. А дальше мы становимся абсолютно зрелыми. Взрослыми.

– Знаешь, я в детстве мечтал, чтобы у каждого человека был такой разъем, вроде USB-шного, – неожиданно для самого себя мародер стал делиться с менталом. – И чтобы каждому из нас просто закачивали нужные знания и навыки в голову, и никому не приходилось ходить в школу, зубрить, запоминать…

Нель на секунду отвлекся на движение справа, но оказалось, что его внимание привлекла захлопнувшаяся из-за резкого порыва ветра оконная створка. Недовольно поморщившись, мародер проверил автомат, слегка подтянул ремень и продолжил.

– Стоило закончить школу и поступить на первый курс, подумал, ну его на хрен. А как тогда решать, кем станет ребенок? Жеребьевкой? Распределительной машиной, как в книжке у Стругацких? И чтобы каждый год менять должности, из мусорщика в директоры обувной компании и так далее. Да и назад мне хотелось, в детство, к матери. Тяжело было.

– А ведь раньше у вас был выбор, – шипящий голос звучал задумчиво.

– Да, был, – согласился мародер, даже кивнул по привычке. – Профессию выбирай какую хочешь, только трудиться будь готов. Старайся, работай, в люди выбивайся, и никакие таланты не нужны. Людей вокруг полно: хочешь – дружи с ними, хочешь – подбери себе личного врага да ненавидь его. Свобода.

Откуда-то со стороны заброшенного завода раздался собачий лай на несколько глоток, но ментал не среагировал, а, значит, это были обычные мутировавшие дворняги, которые не нападут. О лаке монстр наверняка предупредил бы.

– А мы чего-то еще хотели, правителей менять пытались, и ведь каждый старался наобещать побольше, – мародер усмехнулся. – И что лучше жить будем, и что разбогатеем все. Хотя, конечно, было и другое, было кумовство, была коррупция, но, черт, сейчас понимаю, что на это жаловаться бессмысленно. На себя смотри, не на других, делай, что можешь, и живи.

Мародер понял, как смешно звучат его слова сейчас, спустя двадцать лет после падения того строя. Он даже рассмеялся бы вслух, если бы мог. Ментал, кажется, уловил веселье Неля и не замедлил спросить:

– Почему ты смеешься?

– Да потому что то, что я сейчас горожу, называлось у нас кухонной философией. И мы с тобой, как два закадычных друга на кухне, обсуждаем наши проблемы. Хоть и не друзья вовсе, и даже не одного вида существа.

– А еще я чувствую твою боль, – продолжал беззастенчиво копаться в мыслях Нельсона монстр.

– Потому что нет больше этой свободы, – объяснил Нель. – Потому что все, кончилось, и нет у нас никакого выбора. И детям нашим придется умереть либо в схватках с мутантами, либо в резне между собой. Не оставили мы им других возможностей. Да и дети-то не у всех появятся, сейчас, чтобы детей завести, надо либо великую смелость иметь, либо великую глупость.

Мародер поморщился, будто от зубной боли, и замолчал. Ему показалось, что ментал понял, что продолжать разговора он не собирается, и затих, занявшись какими-то своими делами.

Территория, принадлежавшая Халифату, уже осталась позади. Сколько лет Нель не мог рискнуть появиться здесь, а сейчас смотри-ка: идет себе спокойно посреди проспекта, ни о чем не беспокоясь.

На самом деле, мародер, конечно, беспокоился, и был настороже. Правда, теперь это было скорее привычкой, чем необходимостью, хотя Нель и чувствовал на себе алчные взгляды хищников, желавших человечины, но что-то было в них такое… чувство безнадеги и понимание, что связываться с этим двуногим себе дороже.

Все органы чувств мародера благодаря монстру в голове обострились до предела.

Нельсон прошел мимо развалин дома, в котором когда-то устроили свое жилье маугли, и остановился. И что ему оставалось делать? Постучаться в гермозатвор и спросить, не дадут ли ему переговорить с Кариной?

Которая к тому же еще и ранена во время последней схватки.

Выходило, что нужно брать языка, одного из жителей бункера. Можно дождаться, когда группа «зеленых человечков» покинет переход, попытаться взять одного из них и допросить.

Препятствий к этому было несколько. Самое главное, что, скорее всего, ублюдки из бункера выйдут организованной группой и, разумеется, заметят потерю одного из своих товарищей. Будут искать, найдут, и тогда придется вступать в бой.

Бой безнадежный и для Нельсона последний. Хотя жители бункера под мэрией и были по сути своей детьми, но они действовали потрясающе: слаженно и эффективно. Отрицать это было полной глупостью.

Достаточно вспомнить, как самого мародера спеленали возле «Райисполкома». Видимо, ублюдки натренировались на каких-нибудь подземных полигонах, где-то под их убежищем. А, может быть, использовали симуляторы виртуальной реальности, чтобы выучиться тактике и прочему. Много чего можно было предположить.

Поэтому нужно было использовать все возможности, которые имелись в наличии. Предстоящая операция требовала творческого подхода, который так нравился Нелю. Хотя обычно это и влекло за собой самоубийственные действия, и мародер мог рассчитывал только на то, что враг не ожидает от него такой наглости.

– Ты можешь воздействовать на тварей? – мысленно спросил Нель у монстра.

– Когда был с братом, мог, – ответил ментал.

– Да забудь ты уже о своем брате, – мародер поморщился. – Действовать нужно исходя из того, что мы имеем сейчас, а до твоего нового брата достаточно далеко.

– Могу, но… – шипение на секунду прервалось, мутант задумался. – Если только внушить какую-то эмоцию, на уровне первичных инстинктов. Могу вызвать страх, могу вызвать…

– Ярость можешь? Или голод? – Нель нетерпеливо прервал своего собеседника на полуслове и, на всякий случай уточнил. – Чтобы натравить их на кого-нибудь.

– Могу, – дал обнадеживающий ответ монстр.

– Отлично, – Нель задумчиво покивал. – Есть здесь вокруг мутанты?

– Я чувствую три логова.

Мародер осмотрелся. Он не подозревал, где именно находились логовища монстров, но новообретенное сверхъестественное чутье подсказывало места, где могли расположиться твари.

Девятиэтажное здание, стоявшее метрах в пятидесяти, с несколькими выбитыми стеклами на верхних этажах. Нель усмехнулся, понимая, что это означает: маугли усвоили урок, и больше не оставляют следов, чтобы их не постигла участь сородичей из соседнего здания. Возможно, это та же стая, просто часть из них была на охоте, когда по их отсутствующие души явились «каратели».

В носу зачесалось, по верхней губе побежала небольшая почти незаметная струйка крови. Зато мужчина учуял тупую голодную алчность, след которой вел в подвал школы в соседнем дворе.

Внезапно Нельсона накрыло. Он как будто оказался в теплом и уютном логове. Мародер ощущал вкус молока во рту и теплую шерсть брата рядом. Расставаться с этими ощущениями не хотелось, но они исчезли так же быстро, как и появились, мужчина успел только осознать, что след их ведет в продовольственный магазин справа от дороги.

– Совсем «пожарники» обленились, за территорией не следят… – пробормотал мародер, помотав головой.

Он усмехнулся и двинулся в сторону развалин. Чтобы осуществить задуманное, нужно найти хорошую позицию.

В самом обрушенном здании мародер прятаться не стал: мало ли что может случиться. Он слишком хорошо помнил, что чувствовал, когда лежал под завалом, и не хотел допустить даже малейшей возможности повторения такой же ситуации.

Если бы сейчас, Нельсона обследовал психолог, то поставил бы ему диагноз «клаустрофобия». Но, так или иначе, это было далеко не самое страшное из его заболеваний. Стоит только вспомнить голоса в голове.

На мгновение мародер даже засомневался, не свихнулся ли он окончательно. Может, на самом деле у него просто шизофрения, и нет никакого мутанта в голове?

Правда, тогда невозможно было бы объяснить многие события последних нескольких дней. Как Нельсон выбрался из плена пришлых, почему его теперь боятся мутанты.

Как ни крути, но в наличие у себя сверхъестественных способностей мародер не верил. А, значит, у него в голове действительно поселился мутант-псионик.

Отбросив прочь эти мысли, Нель поерзал на старом дырявом матрасе, который постелил внутри бетонной трубы. Ее, видимо, использовали для ремонта теплосети, который так и не успели закончить к тому времени, когда упали бомбы. Любой опытный диверсант рассмеялся бы, если бы ему предложили такую огневую позицию, но Нелю было наплевать. Стрелять сегодня он не собирался.

Зачем убивать людей, если есть те, кто спокойно сделает это за тебя?

Нельсон нахмурился и помотал головой. Ему откровенно не нравилась эта затея, но другого выбора не было. Единственным путем к Карине был допрос одного из жителей бункера.

Но натравливать на людей мутантов…

Как в старину, когда диких животных или собак натравливали на рабов, заставляя их драться на потеху публике. Это было не по-человечески.

И Нель не был уверен, что останется человеком после того, как исполнит задуманное.

– А ты думаешь, что все еще человек? – спросил он сам у себя, но ответа не дождался.

Хотелось, конечно, верить, что это так. Но извечная рефлексия интеллигента, оказавшегося не на своем месте и не в свое время, никак не давала Нельсону покоя. Раньше он успокаивал просыпавшуюся совесть тем, что все, кого он убил, стреляли или хотели бы выстрелить в него первыми.

Тем, что он просто делал свою работу. Убитые мародером не приходили к нему во снах, но и зарубок на прикладе он не делал.

Но то, что должно было случиться сегодня… Он не смог бы оправдать себя за это.

Но был готов принести эту жертву. Ради будущего жителей этого города, каким бы оно ни было.

Звук открывающегося гермозатвора и лязг створок был прекрасно слышен на позиции Неля. Мародер, поджав губы, смотрел на поднимающихся из захваченного подземного перехода совсем молодых парней и девушку, которым на вид нельзя было дать больше двадцати двух – двадцати трех лет. Несмотря на то, что они были с ног до головы увешаны различным оружием и снаряжением.

Им бы сейчас в институтах учиться, на свидания ходить по паркам, в кафе и кино. А они по воле предыдущих поколений получили совсем другую юность: вместо теплого прикосновения любимых – шершавый оружейный пластик, вместо романтических комедий – бесконечное снафф-видео с агонией умирающего человечества, вместо запаха вечернего парка – воздух с привкусом резины.

Нельсон смотрел на них, и никак не мог сделать последний шаг. Не мог приказать менталу натравить тварей на эту, хоть и обвешанную оружием, но, по сути, обычную молодежь.

Но, когда группа достигла первого перекрестка и почти скрылась из виду, Нель решился. Ему даже не пришлось ничего говорить монстру в своей голове, тот почувствовал решимость мародера и тут же претворил его желание в жизнь.

Голова вспыхнула болью, а по лицу, размазываясь резиной противогаза, в две струи потекла кровь.

За спиной закрылись гермоворота еще одного захваченного перехода. Алекс довольно осклабился. Ему нравился этот звук, тем более, что он предвещал новый бой и новые победы.

Пока что все шло по плану, дикари не могли практически ничего противопоставить отлично вооруженным и снаряженным рейдгруппам из бункера.

Самое смешное, что для Алексея, как и для большинства из жителей бункера, это был первый бой. До этого были только тренировки на виртуальных стимуляторах да в специально оборудованном на одном из уровней тире.

А в итоге взяли два перехода, да еще и с незначительными потерями. В первом бою, на «Парке Гренада», одного из бойцов насмерть ранило дробью – горло было буквально разорвано, парень был не жилец. Его пришлось добить.

«Пожарное депо» они могли взять без потерь, если бы не брошенная одним из ублюдков граната. Алмазу пришлось броситься на нее своим телом, чем он, пожалуй, спас их всех.

Еще один парень получил пару пуль в грудь, но новейший на время начала Войны бронежилет выдержал. Отделался падением на задницу, кровоподтеками и легким испугом.

И Карина получила пулю в живот. Бронежилет выдержал, но на коже остался огромный синяк. Конечно, такое попадание могло стать причиной внутреннего кровотечения, но девушка чувствовала себя нормально, и уже через пару часов с отрядом бойцов покинула переход, отправившись дальше.

Карина была особым случаем, ее смерть могла серьезно снизить боевой дух бойцов из бункера под мэрией. Именно девушка в свое время подняла детей на бунт против взрослых. И она же сделала первый решительный шаг, убив собственного отца и забрав его пистолет.

Карину в бункере под мэрией любили и уважали, а после того, как девушка вернулась с поверхности с важными сведениями, ее авторитет взлетел до небес.

Правда, она сильно изменилась. И никто не понимал почему.

Девушка стала ненавидеть дикарей еще больше чем раньше. Вышло так, что именно она и начала операцию по захвату контроля над поверхностью. На основании добытых Кариной сведений, они сообща разработали план и выбрали в качестве первой цели несколько независимых и относительно слабых переходов.

Нападать на крупные «государства» они пока опасались. Но Алекс знал, что очередь непременно дойдет и до них. Единственной проблемой было то, что жителей бункера слишком мало и им сложно контролировать все захваченные переходы.

Рейдгруппам приходилось двигаться с места на место, оставляя в каждом переходе всего по несколько человек охраны. У дикарей приходилось отбирать все оружие, включая кухонные ножи.

Хотя, особой непокорности они не выказывали, больше напоминая стадо баранов, которое послушно идет на убой. Алекс имел совсем смутное понятие о довоенном сельском хозяйстве, но любил читать, и часто встречал именно такую метафору.

А, самое главное, среди дикарей тут же появились добровольные помощники. Пока что их функции сводились к тому, что они тщательно изучали настроения среди своих товарищей и обязаны были срочно докладывать, если затевалось что-то опасное для новых хозяев. Но со временем полномочия таких помощников придется расширить, потому что людей не хватало.

При мыслях об этом Алекс поморщился. Среди стада грязных дикарей эти, похоже, были низшим сортом. Ради более-менее сносного обращения и увеличенной пайки они были готовы на все.

– Далеко идти? – спросил Игорь – один из бойцов рейдгруппы, подчиненной Алексею.

– Нет, здесь рядом, – ответил Алекс. – Минут за двадцать дойдем, заляжем и начнем наблюдать.

Его отряд должен был найти способ взять переход на «Пятьдесят восьмом». Парой часов ранее «Пожарное депо» покинула группу, которую вела Карина. Причем, вела далеко, почему-то выбрав целью «ДК Энергетик».

Чем был важен тот переход, боец не знал. Он считал, что лучше было бы занять третий переход на «Московском», после чего атаковать Халифат, который, по словам Карины, оказался здорово ослаблен после войны.

Девушка говорила, что потерявшим лидера исламистам пришлось подписать мирный договор, по которому они не имели право на распространение религиозной пропаганды, и им оставляли немногочисленную армию для защиты караванов. К тому же Халифату пришлось выплатить огромную контрибуцию.

Боец толком не понимал, кто такие исламисты. Из ассоциаций были только странные кадры из раннего детства: мать, которая, охая и вздыхая, смотрела репортаж по телевизору и раскуроченный вагон метро на экране.

Однако, по словам Карины выходило, что это – одна из самых агрессивных фракций, к тому же захапавшая себя целых три перехода. А это значило, что с ней нужно разобраться как можно быстрее.

Какое-то мельтешение на периферии поля зрения отвлекло Алекса от его мыслей. Он внимательно присмотрелся к окнам здания по левую сторону от проспекта.

– Внимание! – скомандовал Алекс. – Кажется, твари.

С мутантами их рейдгруппа уже встречалась, и в этом не было ничего особо опасного. Достаточный боезапас, хорошая плотность огня и надежное оружие позволяли сдержать натиск изуродованных радиацией животных и либо перебить их, либо рассеять и обратить в бегство.

И, разумеется, постараться обойтись без потерь. Потому что смерть любого из них – невосполнимая потеря. Их мало, они молоды и у каждого впереди целая жизнь. Другое дело дикари, которые почти все, по их меркам, были дряхлыми стариками.

Бойцы тут же встряхнулись и взяли оружие наизготовку. Алекс напрягся. Теперь он не мог думать ни о чем, кроме возможного нападения.

Скорость передвижения сильно упала, но медленно, шаг за шагом, отряд продвигался в сторону перекрестка. Бойцы бдительно озирались по сторонам, стараясь уловить подозрительное движение, каждый привычно контролировал свой сектор.

Стрельба за спиной была подобна раскату грома среди ясного неба. Алексей повернулся, было, чтобы посмотреть, что произошло, и чуть не проморгал атаку. Тварь, больше напоминавшая гориллу, разбила одно из окон на первом этаже, спрыгнула на землю и рванула вперед, прямо на командира отряда, замахиваясь для удара когтистой лапой.

Алекс высадил по нападавшему монстру длинную очередь. Практически не целясь, от живота, рассчитывая, что на таком расстоянии пули калибра «семь-шестьдесят два» разорвут монстра пополам.

С человеком так и случилось бы, но тварь, почему-то не только проигнорировав полученные раны, но даже не пошатнувшись от выстрелов, бросилась вперед и полоснула когтями.

Удар угодил по воротнику бронежилета, парня рвануло в сторону, но защита выдержала и голова бойца, к его счастью, осталась у него на плечах.

– Сука! – не выдержав, воскликнул Алекс и изо всех сил долбанул тварь ногой.

Однако, ощущение было такое, будто пинал боец каменную стену. Монстр не потерял равновесия и ударил снова, на этот раз целясь в пах.

Прямо над ухом Алекса грохнул выстрел из дробовика. Оглушенный боец потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, но все было бесполезно.

Зато тварь, лишившись верхней части черепа, упала на покрытый трещинами асфальт, заливая его смесью темной, практически черной, крови, ликвора и мозгового вещества.

А из дома на смену твари уже бежали еще две. Точь-в-точь такие же, но только чуть меньше и при этом гораздо проворнее. Алекс вскинул автомат к плечу и несколько раз выжал спусковой крючок, выпуская по короткой очереди.

Он не старался прицелиться в монстра, тот все равно двигался слишком быстро. Боец пытался предугадать точку в пространстве, где будет находиться голова мутанта в следующую секунду. Такая себе задачка по пространственной тригонометрии.

С третьего раза ему это удалось. Три пули аккуратно срезали часть черепа монстра вместе с правой половиной его морды. Тварь упала, но способности двигаться не лишилась, продолжая ползти к Алексу.

Теперь у парня появилась возможность прицелиться, как следует, и он тут же ей воспользовался. Игорь уже успел срезать вторую тварь. Получив передышку, Алекс обернулся и посмотрел, как идут дела у его подчиненных.

Пока что отряд держался. Бойцы выстроились, образовав неправильный круг, так, чтобы каждый мог держать свой сектор под прицелом. На асфальте уже валялось несколько трупов, но они почему-то принадлежали разным видам животных.

Помимо «горилл», как называл про себя напавших мутантов Алекс, здесь были трупы почти обычных собак, разве что очень крупных, и одной странной искореженной твари, напоминавшей лысую кошку, только с пушистым хвостом и с вибриссами на вполне человеческом лице.

Алексей привычным движением сменил магазин в своем АК-104. Повернул голову в сторону своего сектора обстрела и увидел, как с балкона валятся сразу пять или шесть «горилл».

Бойцы рейдгруппы держались на удивление неплохо. Мародер не ожидал от них такого яростного сопротивления и не думал, что эти сосунки выдержат бой против тварей, нападавших сразу с трех сторон. Они даже сумели убить трех гопников – одного старика и двух подростков.

На мгновение Нельсон даже засомневался в том, что его план сработает, но, когда из окон соседней многоэтажки появилось сразу пять гопников – зрелых и сильных особей, понял, что это конец.

Группу можно было списывать со счетов.

Теперь оставалось только вовремя вмешаться.

Вдвоем они с Игорем просто физически не сумели бы сдержать огнем сразу столько тварей. Тем не менее, выбора не было, и Алекс открыл огонь, стараясь достать хотя бы одну из горилл до вступления в ближний бой.

Командиру отряда удалось убить одну из тварей, зато вторая, двигаясь зигзагами, умудрилась уклониться от пуль и сбила Игоря с ног.

Короткий вскрик, довольное рычание твари, и бойцов сразу стало на одного меньше. Мутант просто оторвал к чертям собачьим воротник бронежилета и разорвал парню горло. Силища у этих тварей была нечеловеческая, как ни крути.