Унесенный ветром: Меняя маски. Теряя маски. Чужие маски Метельский Николай

Пролог

«Приветствую вас. С вами говорит Вестник. Вестник не является разумным, у него нет воли, нет возможностей телефона, он не отвечает на вопросы, через него нельзя связаться с пославшими его: он всего лишь сообщение. Сообщение, которое вы можете слушать, а можете не слушать.

Некоторое время назад в нашем мире случилась беда. Совершенно не важно, что именно, важно то, что нам пришлось принять меры. Действовать быстро и жестко. Не только по отношению к обитателям нашего мира, но и к самому миру.

Нами был произведен направленный взрыв межмировой субстанции – эрхая. Последствия для нашего мира вам наверняка не интересны, а вот последствия для окружающих миров вы почувствовали на себе. Взрывной волны как таковой не было, но искажения пространства накрыли соседние миры. Пострадали только люди. Очень немногие. Лишь те, чья физическая связь с миром была минимальна. Волну от взрыва можно сравнить со сквозняком, который смел со стола бумагу, оставив более тяжелые предметы. В каждом из девяти миров, попавших под волну искажений, пострадали от двух до четырех человек. Но только вы были выброшены из своего мира в бестелесном виде.

Шансы на то, что волна заденет вас, были один к трем миллиардам, что выкинет вашу душу, – один к восемнадцати миллиардам, что вы выживете, – один к двум миллионам. Нам трудно судить, повезло вам или нет, ведь мы не знаем, были ли вы счастливы там. По данным Вестника, здесь существует пятьдесят два измерения, населенные различными существами, и все это – лишь часть одного мира, в котором никогда не было даже теории межмировых путешествий, поэтому, к сожалению, вернуться домой вы не сможете.

Мир, где вы оказались, является технохимическим, с зачатками энергомагического. Развивая внешнюю энергетику, люди здесь часто пересекались с магией смежных измерений, но, свернув однажды на технохимический путь, не забыли своего прошлого. Технологически этот мир не сильно превосходит ваш, а в чем-то даже уступает. Но в его истории присутствуют события, которые, лишь краем зацепив Землю, дали толчок и средства для развития в некоторых направлениях, намного опережающих вашу цивилизацию.

Сильно отличаясь в деталях, в целом это место очень похоже на ваш родной мир. Данное послание – это не энциклопедия для вас, оно не является доказательством того, что вы не сошли с ума, это даже не способ ввести вас в курс дела. Наше сообщение – всего лишь извинения. Пусть, возможно, ненужные вам извинения.

Искренне просим прощения за случившееся, но мы не могли поступить иначе. От наших действий зависело будущее целого мира. Жизнь двадцати трех человек, из которых уцелело шестеро, не стоит целого мира. Простите нас, если сможете…» – Молодая японка в юкате синего цвета, поклонившись, растаяла, словно призрак.

Глава 1

– Син-тя-а-ан!

Вот зараза! Ведь знает, как я не люблю подобную фамильярность. Наедине или в домашней обстановке я уже перестал обращать на это внимание, а на улице, при посторонних, подобное обращение меня сильно нервировало. Впрочем, нельзя показывать, насколько мне это не нравится, такое ее только раззадорит, но и игнорировать не стоит, а то еще привыкнет. Так что, изобразив на лице легкую степень недовольства, я обернулся.

– А, Кояма-сан, привет. Давно не виделись.

– Ты что, мелкий, рехнулся? Забыл уже, кто тебя утром разбудил да из дома в школу погнал?

– А-а-а, так вот кто у меня все утро перед глазами мельтешил. Ну извини, не заметил.

Хрясь. Профессиональный удар в печень был не то чтобы болезненным, но довольно-таки неприятным. Да это и неудивительно. Ведь кто-кто, а Кояма Шина очень хорошо умеет и нападать, и защищаться.

– Это чтоб ты проснулся, наконец а то вдруг еще что-нибудь важное не заметишь.

М-да… И ведь что паршиво: не угадаешь, когда ударит, а когда проигнорирует. Одним словом, дитя женского рода. Ладно, Макс, спокойствие, только спокойствие. Она всего лишь ребенок, семнадцатилетняя девчонка, изучающая боевые искусства чуть ли не с рождения. А ведь в этом мире, который всегда был и остается вотчиной мужчин, никогда знать не знали о такой вещи, как феминизм. Хоть на первый взгляд и кажется, что это не так, но женщина тут практически является собственностью семьи, рода, клана. И как бы Шина ни вела себя, и что бы она ни думала, пойти против воли отца или деда для нее немыслимо. И так повсеместно. Хотя бывают исключения, но относятся они скорее к семьям, где мужики – полные рохли. Впрочем, мне от этого ни тепло, ни холодно.

Кстати, да, стоит, наверное, представиться. Меня зовут Макс, Максим Рудов, и я тот самый сказочный попаданец.

– Ну, что скрючился, идем, а то опоздаем еще из-за тебя.

– Из-за меня! Офигеть… – прошептал я.

– Что-то я тебя не расслышала, что ты там пробормотал?

– Говорю: как скажешь, великая госпожа.

– То-то же, всегда бы так! – и, выпрямив спину, гордой походкой аристократки поплыла вперед.

Наверное, стоит сказать, что сегодня шестое апреля, а значит, начало нового учебного года, и, соответственно, иду я в школу. В первый класс старшей школы Дакисюро.

Высокие заборы, за которыми прятались частные дома и особняки, высились по обе стороны дороги. Из калиток то и дело выходили люди. Дети и взрослые, мужчины и женщины спешили по своим делам. А я, стараясь не отстать от Шины, быстрым шагом идущей впереди, думал о том, что зря я все-таки выбрал эту школу. История выбора вообще довольно-таки забавная.

После окончания средней школы передо мной встал вопрос: продолжать учебу или нет? И если продолжать, то где. Ну а так как живу я без родителей, то и выбор полностью на моей совести. Про родителей и мою жизнь после их ухода из нее – вообще отдельный рассказ, я бы даже сказал, эпопея, но об этом потом. Так вот, после того как я окончил среднюю школу, семья Шины, мои соседи, буквально взяла меня в осаду. В ход шло все: от банальных рассказов, какое Дакисюро прекрасное учебное заведение, до приглашения на обед в честь дня основания школы и, соответственно, многочисленного повторения историй о ней и общего восхваления.

Я долго не мог понять, что происходит и зачем им меня вообще туда сватать, пока не произошел один случай. В тот вечер мать Шины, Кояма Кагами, позвала меня на ужин, и, даже чувствуя, чем все это закончится, я не мог отказать этой добрейшей женщине (кстати, семейство Кояма, зная это, нередко пользуется моим к ним хорошим отношением).

Не знаю, как так получилось, но на нашей улице, состоящей из стандартных двухэтажных частных домов, только мои соседи жили в приличного размера особняке, выстроенном в традиционном японском стиле, с немаленьким двором. И все это богатство было окружено двухметровым каменным забором. Впрочем, его высота не мешала сестрам Кояма с легкостью преодолевать это препятствие, чтобы сделать мою жизнь излишне веселой. Правда, Шина, старшая из сестер, последний год перестала так делать, видимо, поняла наконец, что девушке ее возраста скакать через заборы неуместно. Жаль только, что совсем приходить ко мне она не перестала, нашла, видите ли, мальчика для битья. Сам я никогда, хоть и мог, не лазил через заборы, так что, выйдя за крыльцо и пройдя несколько метров, я просто открыл калитку и зашел в эту обитель зла. Утрирую, конечно, но детскую часть семьи Кояма иначе как демонами не назовешь.

Миновав двор, я снял обувь на генкане – небольшом, сантиметров десять в высоту, камне, тянущемся вдоль лицевой части здания. Пройдя по узкой, метра полтора, веранде, зашел в дом.

– Добрый вечер всем, – сказал я, чуть повысив голос, так как в прихожей никого не было.

– Синдзи-и-и! – Визг из глубины дома сменяется топотом, и шестнадцатилетнее рыжее чудо с разбегу прыгает мне на шею. – Синдзи, Синдзи, я наконец освоила тот ужасно сложный прием и теперь могу ломать кирпичи головой!

Что? А, ну да. «Доспех духа». Это не то чтобы прием, а скорей способность, которую тренируют последователи любой боевой техники, – умение концентрировать вокруг тела слой энергии, которая и защищает, и помогает атаковать.

Самих техник в этом мире великое множество. При этом они разделены на четыре категории: рукопашный бой, фехтование, бой тупым оружием и бой метательным оружием. В последнюю категорию входит также и огнестрельный бой. Ну и уже сами категории подразделяются на различные техники. Например, Кояма используют «огненную технику рукопашного боя». А есть, например, «техника тени метательного оружия».

Ну а что касаемо кирпичей и головы, то это давний бзик Мизуки, младшей сестры Шины. Дело в том, что Шина исполняла этот фокус еще в одиннадцатилетнем возрасте. И когда Мизуки удочерили, это было первое, что новая сестра ей показала. Неудивительно, что маленькая десятилетняя Мизуки поразилась до глубины души. Правда, повторить подобное она смогла только сейчас, спустя шесть лет, что неудивительно, ведь Шину начали обучать в пять лет, а Мизуки в десять. Плюс я нередко слышал, что старшую сестру Кояма называют гением. Так что все закономерно.

– Мизуки, я, конечно, рад за тебя, но ты не думаешь, что твое поведение не пристало девушке? К тому же вести себя как маленький ребенок в свои шестнадцать… Это, знаешь ли, наводит на определенные мысли.

– Это какие такие мысли?!

– Ну… – «Что ты дурочка неполноценная». – Эмм… Ну а вот об этом ты сама подумай.

– Подумай, подумай, – скривилась она. – Да плевать на это, ты ведь не посторонний, почти член семьи, уж с тобой я могу вести себя как угодно.

Вот, счастье-то какое!

На пороге соседней комнаты появилась Кояма Кагами – мать семейства, умница, красавица и просто изумительная женщина.

– Ребята, мыть руки, и за стол.

– Уже бегу, мам. – И, отцепившись от моей шеи, Мизуки ускакала в глубь дома.

– Как скажете, Кагами-сан, – ответил я, поклонившись в знак приветствия. – Выглядите, как всегда, прекрасно. – Комплимент женщине никогда не лишний: и мне не трудно, и ей приятно.

– Ох, Синдзи, ловелас ты малолетний, беги уж быстрей руки мыть. Зайдя в гостиную, я усмехнулся: в токономе, нише внутри стены дома, где обычно стоял телевизор, сегодня находился горшок с японской пальмой, она же цикас, а на центральной стене висел черно-белый рисунок с изображением каких-то дядек и листьев той же пальмы. Если кто не знает, герб школы Дакисюро – именно пальма, точнее, листья пальмы. Которые, в свою очередь, являются символом победителей.

Где-то минут через десять, когда первый голод был утолен, Кояма Кента – крепкий еще шестидесятидевятилетний мужчина, дед Шины и глава семьи, начал наконец разговор, ради которого меня сегодня и пригласили.

– Синдзи, ты уже решил насчет старшей школы? – Старик Кента смотрел на меня внимательно и строго, всем видом показывая, что вопрос более чем серьезный.

В принципе, я уже давно определился с тем, что пойду в старшую школу, для легализации это необходимо. Но уж точно не туда, куда ходит Шина. Однако говорить об этом родным Шины мне было как-то неловко. И вот тут я совершил ошибку. Можно было найти десяток причин, почему я хочу идти в другую школу, я же выбрал самый дебильный ответ:

– Да, решил. Я много думал и решил закончить обучение на средней школе.

– И по какой причине, позволь узнать? – на лице дедка мелькнула улыбка. – Ты ведь прекрасно знаешь, что дальнейшее обучение очень важно.

– Все как всегда, Кента-сан, все как везде, у меня просто нет денег, чтобы оплачивать школу. – С деньгами у меня сейчас все несколько иначе, но старик знать об этом не может, а значит, и подловить меня на этом тоже не может. – Так что я решил, что лучше мне пойти работать.

– Что ж, в таком случае все решено. Готовься к поступлению в старшую школу Дакисюро, Синдзи.

– Че?

– Если проблема только в деньгах, а проблема только в этом, насколько я понял, то можешь не беспокоиться, деньги найдутся, – улыбнулся дед.

Так, понятно. Вот в чем дело. Оказывается, что все их телодвижения были из-за банальной жалости! Нет, я парень не очень гордый, во всяком случае, когда у меня были трудные деньки, я проглатывал свою гордость и принимал чересчур частые приглашения на обед или ужин. И когда Кагами-сан приносила разные вкусные блюда, якобы для того, чтобы дитё не питалось одной лапшой, я улыбался и благодарил. Но всему есть предел. И даже моя гордость порой начинает бунтовать.

– Кента-сан, я вам очень благодарен за ваше участие, но нет. Я не могу принять вашу помощь. – Мне стоило определенных усилий, чтобы не взорваться и не натворить глупостей. – Я… не нуждаюсь… в общем, нет. Спасибо, конечно, но нет.

Очень хотелось что-нибудь сделать, сказать что-нибудь злобное, надерзить, выдать парочку сарказмов или, к примеру, бросить палочки для еды на стол и молча уйти – в общем, хоть как-нибудь выразить свое отношение к данной ситуации. Сложность была еще и в том, что в прошлой жизни я не привык скрывать свои чувства. Нет, я умею их контролировать и скрыть их, если надо, тоже умею, все же чему-то меня обучали. Но при этом я оставался Разрушителем, а не каким-нибудь шпионом, и главной моей специализацией была сила, а после определенного этапа моего развития – сила немалая. У меня просто не было причин скрывать свои эмоции, ибо я чувствовал за собой силу.

Для многих, учитывая мой характер, я был весьма неприятным человеком, но даже мое начальство с этим мирилось, потому что понимало: люди моего уровня – профессионалы, они знают, что такое субординация, и они не предают. Даже после встречи с моей будущей женой ничего не изменилось. Светик полюбила меня таким, какой я есть, а ситуация, в которую я попал после нашей женитьбы, вылилась в банальную войну против всех, но никак не в шпионские игры. Так что успокоиться мне стоило определенных усилий, даже не успокоиться, а просто ничего не делать. Ведь злость, по сути своей, была не так уж и сильна, ее я быстро задавил, а вот вредность моя требовала выхода.

К счастью или несчастью, но сделать я ничего не успел, ибо тут и началось самое интересное. Старик Кента сдаваться явно не собирался. Пауза после моих слов была не очень большой, всего пару секунд.

– Хм, Синдзи… – Дед был спокоен как удав, складывалось впечатление, что он заранее продумал весь разговор. – Я ведь и не говорил, что это мы будем оплачивать твое обучение. Его будут оплачивать твои родители.

Тут необходимо кое-что объяснить. Дело в том, что я живу один. И мои родители не уехали на заработки в другой город или там за границу, они не погибли в автокатастрофе, они не сидят в тюрьме. Ничего такого, отнюдь. Они бросили меня, когда мне было десять. В этот мир, к слову, я попал, когда Синдзи, парню, в теле которого я нахожусь, было восемь.

Проснувшись поутру и не найдя родителей, я и думать не думал о том, что меня бросили. Да чего уж там, я и через два дня о таком не догадывался. Все тянул и не шел к соседям, решил: мало ли. Если бы с ними что случилось, ко мне бы пришли из полиции там или из социальной службы. Ну в самом деле, как быстро бы вы подняли кипеш? Но двое суток, когда у вас десятилетний сын один дома, – это слишком. Поэтому на третий день, убедившись поутру, что дома никого, я собрался идти к соседям.

Надевая куртку, я нашел во внутреннем кармане письмо, в котором мои, с позволения сказать, родители написали, что уезжают за границу и чтобы я шел к соседям Кояма, которые мне помогут. И так мне стало обидно, не за себя, нет, за парня, в теле которого я оказался. Я даже не понял поначалу, что прочитал. У меня в голове не укладывалось, как такое возможно. Умом я понимал, что на свете много грязи, да что там говорить, в своей прошлой жизни, в другом мире, я не раз сталкивался с различным дерьмом и каждый раз ох… офигевал. Но у меня просто в голове не укладывается, как такое происходит. Я не могу понять, как они смогли бросить своего ребенка одного в доме, ребенка, которому всего десять лет? Я уж не говорю про письмо, которое они запихнули во внутренний карман куртки. Нет, ну что за дебилизм? Что им стоило кинуть письмо на столик в гостиной? Я как… эх, уже бывший отец, совершенно не понимал, что творилось в их головах.

В общем, жара. После прочтения письма я задумался, что делать. С одной стороны, надо идти к соседям и рассказать им о том, что случилось. Ибо мне, по большому счету, плевать, где жить: с так называемыми родителями или где-то у родственников. С другой стороны, вся моя прошлая жизнь, ну или большая ее часть, прошла под девизом: не выделяйся. Все должно быть как обычно, как у всех, нельзя обращать на себя внимание. Ведь когда что-то идет не так и на тебя обращают внимание, тут же начинаются проблемы. Так было, когда я работал на правительство, так же было и после, особенно после. Конечно, не всякая необычность приносит проблемы, и в моем случае скорей всего ничего плохого не произойдет, только есть одно но. Я не из этого мира. Вспоминая Вестника и его слова про измерения и про населяющие их существа, не лучше ли перестраховаться? За те два года, что я здесь прожил, я ничего не слышал ни об измерениях, ни об их обитателях. А если верить Вестнику, они есть, а не верить ему у меня повода пока не было. Значит, эти неизвестные существа скрываются, ну, или их скрывают и информацию о них и измерениях скрывают. И вполне реально, что местное правительство что-то знает и имеет способы определять, скажем так, чужаков. И что они с ними делают, черт знает. А ведь мне всего десять было, я вообще никак защититься не мог.

В Японии сироту отдают в приют, только если у него совсем нет родственников, ну или если все родственники от него отказались, что, собственно говоря, не принято. Но вначале мной все равно будет заниматься правительство, пусть недолго, пусть всего лишь социальные службы, но будут. А параноиком я стал уже давно. Кстати, о своих родственниках я никогда не слышал. Что странно, уж за два-то года про какую-нибудь бабку или деда я должен был узнать. В общем, ладно, все эти рассуждения были немного натянутыми, немного бредовыми и параноидальными, но зерно истины в них имелось. К тому же не последнюю роль в моих рассуждениях сыграло то, что в одиночку у меня будет больше свободы. Да и скрывать мне придется гораздо меньше.

Так что я решил соврать и замутить нехилую аферу. Я сказал всем своим соседям, что родители уехали за границу на заработки, а деньги на жизнь будут мне присылать. Да, не бог весть что, но такое случается, все в пределах нормы. Единственный косяк был с моим возрастом, но, к счастью, прокатило, хоть все и были возмущены таким безответственным поведением родителей. Позже я часто спрашивал себя, правильно ли поступил, и каждый раз находил и плюсы, и минусы такого решения. И со временем количество и тех и других только росло. Но вот сделать я уже ничего не мог, ибо брошенный ребенок – это одно, а выживающий десятилетний мальчик – совсем другое.

И вот теперь старик Кента, который знать не знает о моей ситуации, говорит, что оплачивать мое обучение будут родители. И это, похоже, шах моему королю. Ведь получается что?

Во-первых, старикашка может быть в курсе моей реальной ситуации. И я даже не предполагаю, во что все это выльется и чего мне теперь ожидать. А главное, какого черта он все это время молчал? Вопрос, кстати, интересный. Не тот человек Кояма Кента, чтобы молча смотреть на брошенного десятилетнего мальчишку. При любом раскладе. Даже, к примеру, если бы родители, уезжая, предупредили его обо мне. Даже если бы я после этого обманул всех, сказав, что они меня не бросали и будут высылать мне деньги. Даже тогда он бы не стал делать вид, что все нормально, и вести себя как обычно. Уж как-нибудь, но он бы обозначил свое знание. Значит, тогда он не знал. А со временем узнать об этом становилось все сложнее. Вот начать что-то подозревать он мог, мозгов у этой семейки хватает. Но подозрения к делу не пришьешь. А теперь, спустя шесть лет, после всей моей работы по затиранию хвостов, узнать правду можно, только спросив у меня прямо. Либо, вот как сейчас, сбивая с толку и провоцируя, постепенно собирать информацию. Но послать старика куда подальше я не могу.

Во-вторых, Кояма Кента может и не знать ничего. Вполне возможно, что это была импровизация. Для него сейчас важно, чтобы я согласился. И отмазаться легко: мол, я хотел как лучше. Или вообще сыграть в дурачка, заявив, что я что-то не так понял, а чтоб разобраться, предложить позвонить моим родителям… Короче, куда ни кинь, всюду клин. Но мы еще побарахтаемся, соображалка и у меня присутствует…

– Синдзи, мы не можем, да и не хотим лезть в твои личные дела, – взял слово Кояма Акено, отец Шины. – Но ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что продолжение учебы необходимо, без этого тебе будет гораздо сложней устроиться в жизни.

И вот попробуй пойми, к чему именно он это сказал.

– Син-тян, ты для нас не просто соседский мальчишка, ты почти родственник, – проникновенно начала мать семейства. – Мы желаем тебе только добра и никогда не посоветуем тебе что-либо плохое. А школа Дакисюро – отличный вариант.

Все, шах и мат. После того как в дело вступила Кагами, отказаться мне очень сложно, по крайней мере беспричинно. Тем более до этого старик всего одной фразой загнал меня в угол. А обижать эту семью мне очень не хотелось. Ну, привязался я к ним, привязался. Осталось только сгладить углы насчет моих родителей и согласиться.

– М-да, не думал я, что отец позвонит вам, после того как мы с ним… разошлись во мнениях. Знал, кому звонить. Скажите только, почему Дакисюро. – Я, конечно, и так знаю почему, но хотелось услышать их версию. – Ведь, насколько я слышал, попасть туда непросто.

– Ну, начнем с того, что эта школа ближе всего к нам, там отличное обучение, очень хорошие учителя, которые разбираются не только в своем предмете, но и в жизни и, если что, помогут тебе с проблемами или дадут нужный совет. – Вот это вряд ли. Вы, Кента-сан, даже не подозреваете, какие у меня могут быть проблемы. – Там множество различных клубов, и ты наверняка найдешь себе занятие по вкусу. Ну а в конце обучения школа выдает рекомендации и помогает устроиться в институт, куда никак иначе ты бы попасть не смог. В целом это очень хорошая школа, окончание которой сильно поможет тебе в дальнейшей жизни. Ах да, забыл сказать: в Дакисюро учится множество детей влиятельных родителей, и знакомство, а то и дружба с ними помогут тебе приобрести нужные связи.

Хм, а вот об этом я слышу впервые. Связи – это, конечно, хорошо, но вот учиться с избалованными детишками как-то не айс. Впрочем, переживу. Зато о том, что в той же школе учится Шина, а Мизуки поступит в этом году, я не услышал. Ну и ладно, выбора-то они мне все равно не оставили.

– Хорошо, Кента-сан, Акено-сан, Кагами-сан, вы меня убедили. – Кстати, можно поставить их в неловкое положение, чтобы впредь не лезли в мои дела. – Сегодня же позвоню отцу, пусть высылает деньги.

– Эм… хм… – промямлил Кента. – Синдзи, знаешь, лучше ты ему не говори про нас. Видишь ли, твой отец просил не упоминать его в нашем разговоре, и, если ты меня выдашь, я буду выглядеть не лучшим образом.

Что ж, мне тоже выделываться не с руки, так что спустим все на тормозах.

– Раз вы просите, Кента-сан, тогда ладно. Скажу, что Шина-тян меня переубедила.

– Что? – вскинулась Шина.

– Шина, – вроде и негромко сказала Кагами, но таким голосом, что и я бы угомонился, не то что родная дочь. Мне за это потом, конечно, попадет, но это потом, зато сейчас весело на нее глядеть.

– Ну, раз все решено, давайте закончим с делами и отдадим должное стряпне Кагами-тян, – сказал старик Кента и с улыбкой до ушей взял палочками креветку в кляре.

Итак, что мы имеем? Кояма жалеют бедного мальчика и хотят ему помочь. Скорей даже не жалеют, а просто желают добра. Мой вечный уход от темы Дакисюро убедил их в том, что я вообще не хочу или не могу пойти в старшую школу. Что и вызвало этот разговор. А вот пассаж в сторону родителей доказывает их подозрения на мой счет. Маловероятно, что все происходящее было импровизацией, уж больно глупо это было бы и нелогично.

Странный у нас вышел разговор, странный и опасный. Да и ситуация до конца непонятна. Ох, чувствую, аукнется мне все это в будущем.

Вот так и получилось, что в первый день учебного года я топал по дороге в старшую школу Дакисюро, а не в какую-нибудь другую. А все из-за своего тупизма. Эх, а ведь в прошлой жизни была возможность расширить кругозор. Хотя бы на лекции по психологии походить. Но нет, я ведь Разрушитель, мне все это не нужно, моя работа – убивать и крушить, а не разговоры разговаривать. Вот теперь и расплачиваюсь. Самое обидное – понимание того, что мне все эти «лишние» знания пригодились бы даже в том случае, если бы меня никуда не выкидывало. Вот правда, вроде не дурак, а так по жизни тупил, что сейчас выть хочется. Тридцать восемь лет прожил, а ума не нажил.

Ладно, черт с ним, с самобичеванием, Дакисюро-то, оказывается, элитная школа, а значит, и перспективы у меня замечательные. Все-таки попасть в одну из подобных школ мне не светило, тут денег и отличных оценок недостаточно, еще и связи нужны. Которые у Кояма, оказывается, есть. Ну а гиперактивных сестричек как-нибудь переживу.

Кстати, интересно, где Мизуки? Если еще и эта безбашенная особа появится, то поход в школу станет совсем некомфортным. Об этом я и поинтересовался, догнав идущую впереди Шину.

– Так она вперед убежала.

– Она что, опять бегать будет? – удивился я. – Нет, ну ладно в средней школе, там и расстояние приличное было, хоть какая-то тренировка. Но Дакисюро! Тут бега – пять минут. Вспотеет только зазря.

– Девушки не потеют, – отрезала Шина. – Не в семье Кояма, по крайней мере, – уточнила она.

Мне ужасно захотелось сострить по поводу потеющих девушек, но я сдержался. Могла и обидеться. Ведь обидеть совсем не то что разозлить, ну, или там смутить, особенно близких, хоть и раздражающих порой людей. С Шиной в этом отношении легче, она вообще-то чаще всего не обидчива, хотя ее легко разозлить, смутить, рассмешить, удивить и даже испугать. А вот различные подколы по поводу внешности она не переносит, что, по-моему, странно, ведь как раз с внешностью у нее все очень даже неплохо, от иссиня-черных волос и до пальчиков ног. Ну, ее закидоны – я просто стараюсь не касаться этой темы. Особенно сейчас, когда нахожусь в непосредственной близости от ее рук, да и ног, к слову.

Дорога до школы в общей сложности заняла минут пятнадцать. Уже подходя к школе, я сумел заценить местных девчонок. Они все, как на подбор, оказались весьма миловидными, а многие так и вовсе красотками. Что, согласитесь, странно. Такое впечатление, что я в молодежный сериал попал. Впрочем, я, конечно, могу и ошибаться, все-таки толпа школьников была немалая, все в движении, да и я на них старался не пялиться. Но то, что я увидел, создавало именно такую картину. Хотя главное не это, вкусы-то у всех разные. Больше всего меня удивило поголовное спортивное телосложение, и не только у девушек. И многие занимались рукопашным боем, что заметно по характерной походке. Это что же получается? Целая школа спортсменов и рукопашников? А я думал, что здесь должны учиться мажоры. Ох, что-то у меня плохие предчувствия.

У самых школьных ворот Шина меня остановила:

– Ну-ка, иди сюда.

– Извините, девушка, но мое сердце отдано другой.

– Да хоть другому! Ты, главное, стой спокойно.

Критически осмотрев меня, начала поправлять воротник. Затянула галстук – непременный атрибут школьной формы, стряхнула что-то с рукава. Вновь осмотрела меня, но явно осталась недовольна.

– Может, хватит уже! Что тебе еще не нравится? – по моему скромному мнению, выглядел я как минимум нормально. Новая, с иголочки, форма на всякий случай отутюжена вчера вечером, хотя обычно я на это не обращаю внимания. Ботинки начищены. Даже портфель – и тот новый! Что ей еще-то нужно?

Хотя раздражения у меня ее метания не вызывали. Ее идея фикс по поводу моей одежды порой сильно доставала. Шина искренне считала, что я одеваюсь слишком однообразно и совершенно безвкусно. Но сейчас почему-то ее метания вызывали лишь улыбку.

– Увянь. Форма нашей школы тебе на удивление идет, но чего-то все равно не хватает. Тебе подошел бы немного другой галстук, да и цвет рубашки желательно потемней.

– Ох, вот только не начинай. Это ж официальная форма. Даже если ты права, изменить ничего нельзя.

– Это да, – тяжко вздохнула она, – но все равно очень хочется.

Я с содроганием вспомнил наши походы по магазинам, от которых косил, как только мог. Но, учитывая частоту попыток Шины меня туда затащить, время от времени уделять внимание шопингу приходится.

На самом деле в семье Кояма абсолютно все считают, что у меня что-нибудь не так. Шине, например, не нравится, как я одеваюсь. У нее с внешним видом вообще свои разборки, ну да я об этом, кажется, говорил. Ее мать уверена, что я питаюсь слишком убого – одной лишь лапшой. И поэтому она все время впаривает мне рецепты различных блюд в лучшем случае. В худшем – лично проводит со мной мастер-класс по готовке. Так что благодаря Кагами-сан я весьма подкован в поварском искусстве. А Мизуки, смех и грех, повернута на чистоте. Представляете? Эта безбашенная девчонка с ядерным реактором в одном месте – фанатик чистоты и порядка! Когда она забегает ко мне, чтобы вытащить на очередную тренировку или спарринг-избиение, первым делом она обегает весь дом, комментируя, в какой помойке я живу, параллельно, по-видимому, составляя план уборки. Потому что после тренировки возвращается вместе со мной домой и принимается наводить порядок. Я уже давно бросил затею утихомирить ее, меня не трогает и ладно.

Их отец, Акено-сан, с маниакальным упорством пытается привить мне любовь к боевым искусствам и является моим главным источником знаний по этой теме. Ибо в своем стремлении всегда отвечает на мои вопросы, которые появляются даже сейчас, спустя шесть лет, с того времени, как я очутился в этом мире. Все ничего, но вот его стремление показать мне все величие боевых искусств и стиля, практикуемого семьей Кояма, в частности, иногда приводит к спаррингу с его дочерьми. Точнее, меня ставят в пару к ним в качестве манекена, на котором отрабатывают удары. И как я жив до сих пор? А вот старик Кента – самый безобидный из них. Он уверен, что парень, живущий один без родителей, просто обязан знать законы страны. И уголовные, и административные, и вообще все. Что выражается в непродолжительных лекциях на эту тему и втюхивании мне различных книг.

– Знаешь, мне все чаще кажется, что ты являешься неким парадоксом. Со стороны ты кажешься человеком, которому подойдет все что угодно. Но как только начинаешь подбирать тебе одежду, выясняется, что все совсем наоборот и, что бы я ни подбирала, тебе все время чего-то не хватает.

– А мне кажется, что ты немного двинулась на этой теме.

В ответ на мои слова Шина нахмурилась и очень-очень недобро на меня посмотрела.

– Впрочем, согласись, все это окажется не важно, если мы опоздаем на вступительную церемонию.

Молчание.

– Может, замнем и пойдем уже? Да и вредно девушкам хмуриться, от этого морщины появляются. – Ох, мать, это я сейчас сглупил.

Отвлекающий в печень и последующий удар ногой в голень ясно показал мою правоту.

– У женщин Кояма не бывает морщин, а мужчины, которым они привиделись, очень быстро об этом жалеют, – очень веско сказала эта чертовка.

– Уже, уже жалею! – Ну а что мне еще оставалось? Не затевать же мне с ней баталию?

– Что-о-о?! – протянула Шина.

…Ой, чуть не матюгнулся. Впрочем, если ты в течение двадцати секунд совершаешь два таких косяка, значит, ты точно тот самый человек на букву «м», который на «к» заканчивается.

– Что значит «уже»?! Что значит «жалеешь»?! То есть ты что, морщины у меня увидел?!

– Слушай, ты, главное, не заводись. Успокойся, – медленно отступая, начал я. – Ну да, сглупил, ляпнул, не подумав. Но я ведь не хотел тебя оскорбить или тем паче обидеть. – Черт, черт, черт. Ладно, пускаем в ход артиллерию. – И вообще, такая кавайная девчонка, как ты, не должна обращать внимания на слова такого, как я.

Фух, вроде начала успокаиваться.

– Может, ты и прав. Да нет, ты точно прав. Не должна!

Хрясь, хрясь. Твою же… Больно-то как. Двойку в печень и грудь она пробила с полуулыбкой, от которой мне даже как-то не по себе стало. Надо бы с ее отцом поговорить. А то прибьет еще кого насмерть.

– И зачем так делать, если согласилась? – спросил я осторожно.

– Чтобы думал впредь, о чем говоришь. И обо мне. И о себе.

Ась? Чего это она?

– Шина-тян! Привет, подружка! – на мою соседку налетела очаровательная особа, ее однокурсница, если судить по цвету галстука в виде банта – обязательного элемента женской школьной формы. – Что, с первого дня терроризируешь новичков?

– Не терроризирую, а воспитываю. Кстати, познакомься, мой сосед – Сакурай Синдзи. А это моя подруга – Минэ Кино.

– Мм? Ну здравствуй, Сакурай Синдзи, – протянула та. – Сосед и друг детства, как я понимаю? Прям как в манге. И пословица в тему. Ну, знаете, про то, что бьет, значит любит?

– Кино! Я, знаешь ли, и тебя люблю. – Ни смущения, ни раздражения. Похоже, это их обычные подколки друг друга.

– Ах, Шина-тян, я тоже люблю тебя! И в отличие от этого доходяги я достойна быть рядом с тобой!

Однако лично для меня Минэ Кино потеряла нехилую часть своего очарования. Потому что Шину она подкалывала, а вот шутила надо мной. Над совершенно незнакомым ей человеком.

– Приветствую, Минэ-сан. И хочу сказать, что восхищаюсь вашей храбростью, но все же советую бежать из страны. Может, там отец Шины и не найдет вас.

– Что?

– А?

– Да-да, не удивляйтесь, он такой. Никогда не позволит своей дочери выйти замуж, ну или там жениться на женщине. И не обращайте внимания на то, что Шина иногда поколачивает меня, пословицы не всегда верны, – сказал я, серьезно глядя Кино в глаза. После чего, согнав с лица серьезное выражение, как бы между делом дополнил: – Хотя лично у меня однополые связи вызывают тошноту.

Не знаю, как эта стерва Минэ, а вот Шина дурой не была. И судя по расстоянию, на которое я успел отойти от них, способов убийства эта парочка придумала немало. Впрочем, я всячески старался показать, что обращаюсь только к Минэ, так что, надеюсь, Шина не станет меня убивать прямо сейчас. А позже сама успокоится. Ну а на ее подружку мне вообще с высокой колокольни, как говорится.

Когда я отошел метров на десять, девушки очнулись и догнали меня.

– Эй, сосед, а ты палку-то не перегибаешь? – спросила Минэ.

– Эх, отдубасить бы тебя, Синдзи, чтоб за языком следил, – вздохнула Шина.

– Видите ли, Минэ-сан, у каждого своя правда. Я не знаю вас, вы не знаете меня, и, с моей точки зрения, все было как надо. Как с вашей стороны, я догадываюсь. – Намек на ухмылку. – Но если бы за языком следили вы, то и вопросов бы таких не было. Я всем ответил? Никого не забыл? Ну и отлично.

И, стараясь не обращать на этих двух красоток внимания, направился к школьному стенду, где висело распределение по классам.

Пока шел к информационной доске, у которой собралась нехилая толпа, меня догнали девчонки. Шли они, как ни странно, молча. Видимо, обсудив данную ситуацию, решили замять это дело или отложить на потом.

Стенд был достаточно большой, так что мне не пришлось продираться сквозь толпу поближе. Найдя свое имя в колонке «1-D», задумался: идти ли в свой класс сейчас или подождать Шину и пойти с ней. Решил не ждать. В конце концов, что я здесь и сейчас могу интересного увидеть?

– Глянь, Шина-тян, в этом году мы опять будем в одном классе с этими двумя придурками.

– Да не такие уж они и придурки. Ты лучше обрати внимание: состав класса почти не изменился. Так, пара новых имен – и все.

– И правда. Может, у нас все так хорошо, что решили не тасовать?

– Ну, может, и так.

– Шина, – прервал я их, – я пойду, вечером увидимся, если что.

– Подожди, – остановила она меня. – Все время забываю сказать тебе кое-что.

Подойдя вплотную ко мне и нацепив на лицо строгую мину, начала пояснять:

– Запомни и заруби себе на носу. Это не обычная школа, в которой ты учился раньше, а Дакисюро. Большинство здешних учеников (процентов восемьдесят) занимаются боевыми искусствами, а остальные так или иначе с ними связаны, чаще всего через родственников. В принципе, у нас нет дедовщины, как в большинстве других школ, но это лишь потому, что здесь слишком много бойцов, и, пока не получишь по кумполу, не узнаешь, кто сильней. Прибавь к этому, что практически у всех учеников могущественные родственники, и тех, кто не может защитить себя сам, защитят они. Ты же исключение из правил. Ты не занимаешься боевыми искусствами, и у тебя нет могущественной родни. Ты совершенно беззащитен, и обязательно найдется кто-нибудь, кто решит пощипать твои перышки. – Краем глаза я заметил, как Минэ приподняла бровь. – Поэтому запомни: если ситуация повернется так, что ты не сможешь избежать драки, сразу ссылайся на меня, напомни этим придуркам, кто твои соседи и что с ними будет, если они не отвалят. Ты меня понял? Знаю, ты не дурак и во многих ситуациях сможешь отбрехаться, но если что – не стесняйся и грози мною. – Лицо Минэ сейчас было очень ехидное и немного презрительное. – Ах да, еще одно. Зная твой характер, предупреждаю: если ссору спровоцируешь ты, то даже твое избиение не спасет тебя от меня, лучше сразу уезжай за границу, может, там я тебя не найду, хотя вряд ли. Все понятно? Все запомнил?

Глубокий вдох, медленный выдох. Спокойствие, Макс, только спокойствие. Она не специально. Она просто не понимает, как сильно меня сейчас гнобит. Может, она считает, что чем больше народу ее сейчас услышит, тем меньше ко мне будут приставать? Хотя какая разница, она сейчас опустила мою репутацию ниже плинтуса. А учитывая то, что у меня как у новичка ее и так не было… Уж не знаю, будут ли меня пытаться поколотить, но вот издеваться начнут со страшной силой. Технически мне плевать. Мне тут всего три года отсидеть, а потом свобода. Но есть несколько моментов. Ни одной особи мужского пола не понравится, если красивая девушка в глаза и прилюдно назовет его слабаком и пообещает защищать от плохих парней. Это просто унижает наше мужское достоинство.

И это только начало. Вспомним, что в Дакисюро учится будущая элита Японии и я вообще-то собрался в скором времени в эту элиту войти. Раз уж мне выпал шанс прожить жизнь заново, да с моими прежними знаниями и навыками, то почему бы нет? А она за пару минут если и не перечеркнула эту затею, то сильно ее осложнила. Ведь в будущем мне, по идее, предстоит общаться именно с теми, кто сейчас здесь находится. Ну и чего я теперь добьюсь, с нулевой-то репутацией?

Но даже если не заглядывать так далеко, то можно вспомнить слова ее деда, те, что про накопление связей. И как мне теперь заводить знакомства и обрастать связями? Тьфу ты, вот уж подгадила так подгадила.

– Ну, что замер-то? Все понял? Ну-ка повтори.

Нормально! Она что, специально это делает?

– Школа отморозков, ни во что не ввязываться, в случае проблем вызывать суперробота-трансформера Шину, – встав по стойке «смирно», доложил я. Ох и намучаюсь я теперь, исправляя содеянное этой терминаторшей.

– Что-то ты чересчур весел, – положив руку мне на плечо, сказала Шина. – Может, мне самой сломать тебе пару костей для профилактики? Чтоб ты осознал свое положение.

– Как пожелает прекрасная госпожа, – сказал я, изобразив скорбную покорность.

– Сакурай Синдзи! Если не прекратишь дурачиться, все может обернуться очень нехорошо для тебя.

– Да понял я, понял. Пойду лучше в свой класс, – и под пристальными взглядами окружающих направился к главному входу.

Школа, кстати, была основана более ста лет назад. Естественно, что она многократно перестраивалась. Последний раз это случилось двадцать три года назад, спасибо деду за бесполезную информацию, и выглядела достаточно внушительно. Четыре корпуса, пять этажей, кирпич, стекло и пластик. Сколько-то там спортивных полей, четыре бассейна, множество пристроек и просто отдельных строений. Уверен, что и внутри все на уровне.

Сейчас я подходил к главному входу, находящемуся между двумя внешними выпуклыми, закругленными стенами, начиная со второго этажа – стеклянными. Сквозь стекло была видна лестничная клетка, по которой то и дело пробегали ученики.

Все классы первого курса находились на пятом этаже, видимо, чтоб молодые не расслаблялись, так что пришлось подниматься на самый верх. Найдя табличку «1-D», я вошел в класс и отметил, что треть мест уже занята, хотя до начала урока было еще далеко.

– Всем привет, народ! Что такие хмурые? Учебный год начался! Радоваться нужно! Подъем в семь утра, злобные учителя, проверки и экзамены, куча домашней работы, минимум выходных, прямо-таки рай на земле, а не школа! – Местные обитатели и вправду выглядели несколько… удрученно. Ну а так как контакты налаживать все равно нужно, то почему не сейчас?

– Новые друзья, новые знания, осенний фестиваль, красивые девушки, Валентинов день, в конце концов. – Темноволосый парень с конским хвостом до плеч и непослушной челкой чуть привстал со стула, выражая свои эмоции.

– Ботаник? – весело спросил я его.

– Не, зомбированный, – скорбно ответил он мне.

Что ж, лица парней и девчонок, сидящих в классе, разгладились, кое-где даже сверкнули улыбки. А большего мне пока и не надо.

Рядом с парнем, ответившим мне, как раз было свободное место. Так почему бы его мне и не занять? Подойдя к парте и положив на нее портфель, я протянул руку не сводящему с меня глаз парню:

– Сакурай Синдзи.

– Охаяси Райдон, – ответил он на рукопожатие.

Вообще Райдон оказался занимательным парнем, веселым, неглупым и в высшей степени неунывающим субъектом. А также представителем клана Охаяси, четвертым ребенком главы клана. Сам клан специализировался на летательных аппаратах – самолеты малого и среднего тоннажа, вертолеты и даже некоторые виды роботов. И все это как в гражданской, так и в военной модификации. В частности, знаменитый «истребитель беспилотников» МПИБА-4 – разработка именно «Охаяси Машин Груп».

Кланы, а точнее, национальные кланы – элита и аристократия любой страны этого мира. Признанные главой государства организации, заключившие с ним в некотором роде соглашение, дающее кланам весьма немалые права в обмен на безоговорочную лояльность. Причем замечу, они не становятся вассалами государя, они становятся, образно говоря, верными друзьями ему. И лояльность того или иного клана обеспечивается всеми кланами мира. Ведь никому не хочется потерять свои права и вольности из-за одного придурка. Так что честь и репутация для кланов – это все.

Представитель одного из них сидит за соседней партой. И, что не может не радовать, высокомерия в нем не наблюдается. Нормальный парень. Здесь же, кстати, на втором курсе учится и его сестра. За полчаса, что оставались до начала урока, он успел рассказать мне немного о себе и почти о половине класса. Минут за пять до урока я спросил его:

– Слушай, откуда у тебя столько информации? Нет, я все понимаю, высший свет и все такое, тебе вроде как по должности полагается знать много народу, но не столько же. А ты в курсе дел у половины класса. Учитывая, сколько в этой школе учится народу, это как-то многовато.

– Да я сам удивляюсь. Я ж не ходячая энциклопедия, как моя сестра. Если взять всех моих знакомых сверстников, тех, кого я в лицо знаю, и запихнуть их в Дакисюро, получится примерно… четверть знакомых на каждый класс. Ну, это если равномерно их распределить. А ведь не все из них попали бы сюда. Есть и другие школы. Так что скорей всего это случайность, – пожал он плечами, – так уж получилось.

Самого урока как такового не было. Первый день как-никак. Учитель минут пятнадцать распинался про новый учебный год, новых друзей, новые возможности, про правила школы. В общем, обычный «новогодний» учительский треп. Который его самого уже, наверное, давно достал. Под конец своей речи посоветовал нам выкинуть из головы прошедшие каникулы и с новыми силами взяться за учебу. Предупредил, что вступление в клуб обязательно, напомнил про то, что на полдвенадцатого намечена вступительная церемония, и, так как на сегодня больше ничего не запланировано, убыл в неизвестном направлении.

На первом уроке подразумевалась самостоятельная работа, а остальное время перед церемонией отводилось на ознакомление со школой для новичков и на клубную деятельность для остальных. После ухода учителя весь класс разбрелся по кучкам. Кто-то знакомился друг с другом, кто-то сел играть в карты, а кто-то банально завалился спать. Особо прошаренные даже достали учебники, чтобы отмазаться, если что.

– Ну что будем делать? – спросил Райдон.

Классный парень этот Райдон. Нравится он мне, уж не знаю чем.

– Черт его знает, – ответил я. – Может, фильм какой посмотрим? – Свой КПК я всегда ношу с собой, а в Интернете, который и в этом мире называется так же, всегда можно найти, что посмотреть.

– Да ну его, пойдем лучше с девчонками познакомимся.

– Это с которыми?

– Вон с теми, – махнул он рукой.

– Ну прямо даже не знаю. Я же этот… – пощелкал я пальцами, – плебей. Ни родни, ни денег. О чем мне с ними говорить? – Против девушек я ничего не имел, но школьниц мне и соседских хватало. – Для таких знакомств нужно сначала обстановку промониторить, узнать, что к чему, а уж потом идти знакомиться. И это, кстати говоря, касается всех девушек, а не только богатеньких. Правда, конечно, когда есть такая возможность, вот как сейчас, например.

– Ой, да ладно тебе. Мы ведь только представимся, обозначим, так сказать, свое присутствие – и все. А для более тесного знакомства, ты прав, спешить не стоит. Насчет всего остального – забей. Что они, не люди, что ли? Девчонки где угодно девчонки, в любой социальной среде.

Хех, до чего докатился, меня учит знакомству с противоположным полом шестнадцатилетний пацан.

– Тем не менее что-то мне говорит, что конкретно эти особы пошлют нас далеко и надолго, – у меня и вправду было такое чувство.

– Ну ладно. Тогда пойдем к тем, – вновь махнул он рукой.

– Слушай, да ты прям девичий маньяк.

– И вовсе не маньяк, обычный парень, – смутился он.

– Обычные парни – вон, сидят в карты играют, а ты в первый же учебный день на школьниц бросаешься.

– Так весна же, – отбивался он, – гормоны и все такое.

– Гормоны – это да-а, – протянул я. – Гормоны – вещь вполне естественная. Ты, главное, меня ими не забрызгай.

Вот так, перебрасываясь шутками и подколками, лазая по Интернету, мы и дождались звонка об окончании урока. А выйдя из класса на перемену, я выяснил, что Шина, в своем неуемном характере, сломала мой MP3-плеер.