Сталинский сокол. Комбриг Нестеров Михаил
В течение апреля бывало всякое. Три раза сбитых за линией фронта летчиков удалось вывезти на «Хадсоне», местность позволяла. Четыре раза вывозили на автожирах. Отделение осназа десантировалось, находило сбитого летчика и, отбиваясь от ищущих летчика немцев, уходило в квадрат, где их забирал «Хадсон». Удивительно, но потерь среди осназовцев не было. Раненые были, а вот убитых не было. И не в одном везении дело. Тут как у Суворова: раз везение, два везение, а где умение? Умение было, и воздушное прикрытие было. И был конкурс на замещение раненых осназовцев из роты охраны. Это считалось признанием умений и заслуг, попавшие в осназ из роты охраны гордились этим, словно медаль получили.
В последний день апреля случилась у третьей эскадрильи очередная, вторая гусарская забава. Прикрывали отход штурмовиков, первая и вторая выложились полностью, израсходовали и так невеликий боезапас – немногим более трехсот патронов на ствол. А радар показывал, что на подходе новые вражеские истребители, по два звена подходили с разных сторон. Встретились прямо над линией фронта, десять против шестнадцати. И тут Северов удивился – одна из восьмерок была Focke-Wulf Fw-190! Насколько Олег помнил, появились они на Восточном фронте намного позже. К счастью, восьмерки «Фоккеров» и «Мессеров» подошли не одновременно, поэтому немцев удалось отсечь от уходящих штурмовиков и прикрывающих их «Харрикейнов». Против «Фоккера» у «Харитона» шансов минимум, каким бы опытным ни был пилот, тем более что немецкие летчики новичками не были. Когда подошли «Мессеры», третья уже вовсю хороводилась с «Фокке-Вульфами». «Гансы» попались наглые, видимо, новички на нашем фронте. За это и поплатились. Полезли наверх, а там их встретила четверка Ларионова. Один «Фоккер» повалился к земле огненным клубком, другой потянул на свою территорию, его не преследовали, не до того – в свалку включились «Мессеры». Самое время было отрываться и уходить самим, но «гансы» такой возможности пока не давали. Хуже всего пришлось, естественно, нижнему звену. Самолеты Воронина и Хомякова вышли из схватки, они были сильно повреждены и держались в воздухе только благодаря упорству и мастерству пилотов. У Ромы в крыльях зияли огромные дыры, левый элерон практически оторван. У Вадима мало что осталось от хвоста. Ребята пошли на вынужденную на нашей территории, надеялись, что машины можно будет эвакуировать и отремонтировать. Но их отход и посадку надо было прикрыть. Ребята Ларионова парами пикировали сверху, наносили удар и уходили обратно на высоту. Ввязываться в маневренный бой Олег категорически запретил. Свалились, клюнули, ушли на высоту, только так. Иначе схарчат. Зато мешали «гансам» свободно маневрировать, выбирая удобный момент для атаки. Тем постоянно приходилось следить за ними и уклоняться от атак. Удалось не всем. Сбили одного «Мессера» и повредили еще двоих. А отдувалась за всех пара Северов – Железнов. Соколов и Журавлев свою задачу выполнили, не сбили пока ни одного, но повредили троих, те тоже ушли обратно. Теперь против восьми машин третьей эскадрильи осталось восемь «гансов». Северов приказал Соколову и Журавлеву отрываться, что они и сделали, завалив на прощанье «Мессер». Все-таки шесть крупнокалиберных пулеметов – это серьезно. Если попало хорошо, то повреждения будут очень тяжелыми. А Антоша всадил очередь прямо в кабину. Ларионов насел сверху, не давая оставшимся немцам преследовать звено Соколова, а пара Северова закрутила с оставшимися семью новый смертельный хоровод. У немцев стали заканчиваться беприпасы, а у наших запас еще был! В результате приземлили троих, один из них пытался уйти, его даже не преследовали, но уже над своей территорией вдруг перевернулся через крыло и врезался в землю. Итог – 6:2, причем наши живы и машины повреждены, но есть шанс отремонтировать. К тому же у немцев еще шесть оказались повреждены, неизвестно, как долетели.
Все остальные машины третьей эскадрильи тоже оказались повреждены, хотя и дотянули до своего аэродрома. Пилоты тоже пострадали, хотя серьезных ранений удалось избежать. Журавлеву осколок пробил сапог и вонзился в икроножную мышцу. Олегу пуля скользнула по правому боку, царапина глубокая, до ребра, но это пустяки. Вскоре ребята из АСС привезли Воронина и Хомякова, выжатых как лимон, но живых и почти здоровых. Хомякову прострелили правую руку, он с трудом посадил машину, управляя в основном левой. Все живы, это главное.
Всех раненых перевязали, после чего Северов собрал эскадрилью на лавочках около медчасти для разбора последнего боя. Прикидывали и так и эдак, но сошлись на том, что грубых ошибок никто не совершил, потому и безвозвратных потерь нет. Обратили внимание на то, что самолеты у немцев значительно превосходили ранее встречавшиеся по своим характеристикам. Северов «предположил» (точнее, знал наверняка), что это новая модификация «Мессершмитта» и не встречавшийся ранее на Восточном фронте «Фокке-Вульф-190».
Командованию полка было сразу доложено о встрече с новыми вражескими машинами, начальник штаба с отделением АСС отправился осматривать места падения немецких истребителей на нашей территории. Вечером, вернувшись с шильдиками, Волк доложил, что Северов не ошибся. «Мессеры» оказались новой модификацией, Me-109G (Густав), а другие самолеты – Fw-190 A-2. Подробный рапорт ушел наверх незамедлительно.
Следующий день ознаменовался появлением в полку представителя Главного политуправления РККА. Каково было удивление Северова, когда в этом представителе, важно вылезшем из ПС-84, он узнал старшего батальонного комиссара Кольского. Лева разъелся, стал объемист, как бочонок, физиономию не каждой тарелкой накроешь. На роскошном кителе сиял «Большой Концертный Зал». Дополняла образ и делала его откровенно комическим маленькая кобура пистолета ТК, которая на объемистом чреве Левы смотрелась игрушечной. Любоваться Левой не было никакого желания, поэтому Олег на правах раненого удалился. Впрочем, Кольский его тоже заметил. Через некоторое время возникла какая-то суета, полковой врач Карен Барсегян рысью умчался в сопровождении медбрата Аристарха, вернулся примерно через час и рассказал, давясь от смеха, об очередном «подвиге» товарища Кольского. Оказалось, что Лева взгромоздился на крыло только что притащенного «Киттихаука» Вадика Хомякова, чтобы сфотографироваться. Фото на фоне побитого истребителя должно было выглядеть особенно героически. Накладочка вышла. Лева поскользнулся и навернулся с крыла, подвернув ногу, и был унесен в свой ПС-84 как древний спартанец на щите с поля битвы. Карен обладал несомненными артистическими задатками, живописал в лицах весь процесс, все хохотали до упаду.
Запланированный митинг не состоялся.
Раны у ребят заживали успешно. Карен диву давался, насколько быстро затягивается рана у Олега. Уже через три дня Северов вовсю летал. Вскоре доктор отпустил и Журавлева. Вадик пока оставался под его наблюдением.
Очередное заседание Ставки подошло к концу. После заседания остались Жуков, Василевский и Петровский. Был приглашен также Дмитрий Федорович Устинов. Сталин хотел знать, как зарекомендовали себя нововведения – новая тактика, по поводу которой писали свои докладные записки Петровский и Снегов, и новая техника, первые образцы которой стали поступать в войска Брянского фронта.
– По новой технике. На фронтовые испытания поступили всего несколько образцов, но даже их испытания еще не завершены, окончательные выводы делать рано. А предварительные таковы. На базе танка Т-70 товарищем Астровым разработана самоходная артиллерийская установка СУ-76. Масса 16 тонн, двигательная установка от базового танка, моторно-трансмиссионное отделение сзади. Лобовая плита толщиной 60 мм имеет наклон 60 градусов, что обеспечивает неплохую защиту от вражеских снарядов. Вооружена пушкой ЗиС-3. Первые впечатления самые положительные, но необходимо подождать окончания испытаний.
– Базовый танк весит в полтора раза меньше, – задумчиво сказал Сталин. – Маневренность машины вопросов не вызывает?
– Оценена как достаточная. Изделие имеет модернизационный потенциал, – ответил Устинов. – Товарищи с завода № 75 все-таки довели до ума свой В-4, он рассматривается для установки на СУ-76. Также на нее можно будет поставить новую мощную 76-мм пушку, разработка которой на основе зенитки должна завершиться летом. На этом шасси будут создаваться и другие самоходки, в частности товарищ Астров планирует зенитные установки и противотанковую САУ с орудием еще большей мощности. Кстати, ему переданы все наработки по Т-50, к нему в КБ перешла и часть специалистов из бюро 174-го завода. Задумки у них обширные, но это отдаленная перспектива. Товарищ Шапошников знаком с его докладной запиской и оценивает ее положительно.
Сталин кивнул, но вдруг сменил тему разговора и перевел взгляд на Василевского.
– Я надеюсь, что вы бережете здоровье Бориса Михайловича и не утруждаете его чрезмерно. Ему необходимо время, чтобы восстановить силы после операции.
Сразу после Нового года Верховный Главнокомандующий настоял на лечении маршала, после проведенного тщательного обследования ему была сделана операция. Сталину доложили, что вместо предполагаемой язвы желудка была обнаружена опухоль, но, похоже, болезнь была в начальной стадии. Сейчас Шапошников восстанавливался после тяжелой операции, и Сталин следил, чтобы его не перегружали работой. После кивка хозяина кабинета Петровский продолжил:
– Новая противотанковая пушка М-42 на базе 53-К очень хорошо себя показала, идет подготовка к ее серийному производству взамен предшественницы.
– Производство на 172-м заводе планируется развернуть к июню, – сказал Устинов, заглянув в свои бумаги. – Также максимально ускорены работы над малокалиберными зенитными пушками. Предпринимаются попытки наладить серийное производство 72-К, подключился 88-й завод, ведется работа над спаренным вариантом. После окончания работ по 30-мм авиационной пушке на ее основе будет создаваться зенитная установка. Еще по бронетехнике. На базе Т-34 разработан инженерный танк-мостоукладчик, испытания проводятся на Брянском фронте.
– Учтен опыт проектирования прежних машин этого класса, поэтому отзывы положительные, – кивнул Петровский.
– Да, проблема в налаживании выпуска, пока важнее боевые машины, – продолжил Устинов. – Работа над новым средним танком продолжается, но окончание ее примерно через полгода.
– По данным разведки, – добавил начальник Генштаба, – немцы усиливают броню своих троек и четверок, а также увеличивают мощность их орудий. Появление танков нового поколения ожидается примерно через год, но это, конечно, очень приблизительные сроки. В любом случае завершить их разработку и наладить серийное производство они раньше начала 1943 года не смогут.
Сталин кивнул:
– Я знаком с докладной запиской по этому вопросу, а что у нас? Каковы перспективы по бронетанковой технике на сегодняшний день? Обрисуйте картину в целом, а не по отдельным моделям!
Присутствующие быстро переглянулись, и отвечать стал Василевский:
– Работы ведутся в следующих направлениях. Первое, собственно танки. Через полгода в серийное производство пойдет модернизированный Т-34. Основное отличие от выпускающихся сейчас машин – новая башня с командирской башенкой и более мощная пушка С-54. Проводятся также работы по усовершенствованию двигателя и трансмиссии. Разработка нового среднего танка будет завершена в конце года. Отличие от Т-34 буквально во всем – поперечное расположение более мощного дизеля, торсионная подвеска, более толстая броня и мощная пушка. Рассматриваются 85-мм орудие на базе зенитки и 100-мм. Окончание работ по тяжелому танку – первое полугодие 1943 года, но пока нет окончательного проекта, предполагать сроки постановки на конвейер очень трудно. Да, с очень интересным предложением выступили товарищи из КБ завода № 9. Они в инициативном порядке работают над гладкоствольным противотанковым орудием большой мощности. В принципе оно будет пригодно и для установки на танк, но это очень отдаленная перспектива, задел на будущее. Далее, самоходные артиллерийские установки. Чтобы определиться с их разработкой, необходима их четкая классификация. Помогли товарищи из Академии им. Ворошилова. Итак, штурмовые орудия. Проектируются САУ со 122-мм гаубицей М-30 на базе Т-34 и 122-мм пушка А-19 и 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 на базе КВ. Последние могут использоваться и в качестве противотанковых. Противотанковые САУ. Разрабатываются с 85-мм и 100-мм орудиями на базе Т-34, к ним относится также уже упомянутая СУ-76. Окончание работ – четвертый квартал текущего года, кроме СУ-76. Зенитные САУ. На новом шасси СУ-76 проектируются 37-мм установки с 61-К, в том числе спаренные, и 25-мм спаренные и счетверенные с 72-К. И собственно самоходная артиллерия, те же А-19 и МЛ-20, а также М-10. Но это также отдаленная перспектива, для них пока не готово даже шасси. Таким образом, в этом году в войска поступят СУ-76 и модернизированный Т-34. Надеемся, что в конце года пойдут зенитные установки. В первом полугодии 1943 года должны появиться штурмовые орудия. По остальным образцам о сроках говорить рано даже приблизительно.
– А что, у нас не было четкой классификации САУ? – несколько удивленно спросил Сталин.
– Наибольшее внимание уделялось танкам. Ведь на начало войны у нас не было ни одной серийной самоходки, одни опытные образцы, – развел руками Василевский. – А классификация предполагает требования, так что работа проведена важная и нужная.
– Хорошо, продолжайте, товарищ Устинов.
– По авиации я также ориентируюсь на справки соответствующих наркоматов. Производство ШКАС сворачивается, переориентируемся на крупнокалиберные пулеметы. На базе УБ разработана пушка Б-20, которая легче ШВАК почти в два раза, запускаем в серию. Испытания ЛаГГ-5 с мотором М-82 проведены, устраняются выявленные недостатки, запуск в серию запланирован на июнь. Товарищ Климов завершил работу над своим новым мотором мощностью 1500 л. с. и налаживает его производство. КБ Яковлева представило новую модификацию своего истребителя с этим двигателем, называется Як-1Б. О крупносерийном выпуске речи пока нет, поэтому ими будет укомплектовано несколько авиаполков.
– Мы посчитали, что передавать такую технику россыпью в обычные авиачасти нерационально. Первыми их получат гвардейцы, причем на весь полк сразу, – подключился Василевский.
– Су-2 в варианте пикирующего бомбардировщика зарекомендовал себя очень хорошо, – продолжил нарком вооружений. – Мощное вооружение, броня, неплохая скорость и боевая живучесть. Ил-2 с двухместной компоновкой значительно превосходит свой одноместный вариант, потери от атак истребителей ощутимо снизились. Ту-2 также очень понравился, испытания завершены успешно. Летчики ждут эту машину. Испытания нового истребителя Поликарпова также завершаются. Пе-2 с новыми двигателями имеет превосходные характеристики, но есть нюансы. Все больше специалистов склоняется к мнению, что переделка тяжелого истребителя в пикирующий бомбардировщик не удалась. Имеет смысл вернуться к его истребительному прошлому, а роль пикировщика пока будут исполнять Су-2 и Ар-2. Последний является самолетом с очень неплохими данными, но это самолет прошлого поколения. Его использование считаем целесообразным до насыщения войск Ту-2, но, учитывая текущую ситуацию, произойдет это не скоро. Сейчас в серии только Су-2, ожидаем двухместный Ил-2 через пару месяцев. По остальным машинам очень многое зависит от двигателей, вернее от их запуска в серийное производство. По стрелковому оружию. Для автоматов ППШ разработан коробчатый магазин емкостью 35 патронов, фронтовикам он понравился, налаживаем выпуск. Товарищ Судаев завершает работу над своим пистолетом-пулеметом, который очень прост и технологичен в производстве. Испытания будут проводиться в войсках Ленинградского и Брянского фронтов. Товарищ Владимиров получил задание на 14,5-мм пулемет, он использует задел по проектированию авиапушки, планируемый срок изготовления опытного образца – декабрь этого года. Ведутся работы над единым пулеметом по типу немецкого МГ-34, но пока похвастаться нечем, конкурсные испытания запланированы на четвертый квартал текущего года. Также на фронтовые испытания поступил противотанковый гранатомет, разработанный в ракетном институте на основе РС-82, но он нуждается в значительной доработке, хотя оружие очень интересное и перспективное. И последнее. Хочу выразить удовлетворение работой Комиссии по техническому перевооружению армии, координация действий и обмен информации между наркоматами значительно улучшились.
Сталин ходил по кабинету молча. Обычно он задавал много вопросов, а новую технику обсудить вообще любил, но в этот раз только кивнул головой и взглянул на командующего Брянским фронтом.
– По новой тактике, – Леонид Григорьевич старался быть предельно кратким и конкретным, – штурмовые инженерно-саперные подразделения зарекомендовали себя самым лучшим образом. Мы отработали их применение, когда проводили частные операции по выравниванию линии фронта и захвату выгодных позиций. В целом удалось несколько сократить протяженность линии боевого соприкосновения и, что более важно, создать глубоко эшелонированную оборону на наиболее важных участках, подготовиться к летнему наступлению противника. Заслуживает внимания опыт 33-го истребительного полка КБФ по применению радиолокатора для управления и отображения воздушной обстановки. Используя радиолокатор и современную истребительную тактику, полк показывает высокую боевую эффективность и низкий уровень собственных потерь. И это при том, что на вооружении у них состоят «Харрикейны», по всем статьям уступающие современным немецким самолетам. Сейчас они работают над созданием авиационной спасательной службы, для этого им выделены два автожира и поставленный по ленд-лизу единичный экземпляр самолета Локхид «Хадсон». Что касается нового Боевого Устава пехоты, то можно однозначно сказать – его требуется немедленно внедрять повсеместно. И максимально насыщать войска современными средствами связи! Связь – основа управления.
– Спасибо, товарищ Петровский. А что же вы не рассказываете, как товарищ Жуков гранатомет испытывал?
– Товарищ Сталин! Это случайность, от которой на войне никто не застрахован! – Жуков был несколько смущен. – Зато убедился, что подбить танк из гранатомета вполне реально.
– Танк из гранатомета подбить реально. Это и без вас понятно. А вот то, что мой заместитель вынужден из гранатомета по танкам стрелять и вражескую атаку отбивать, как простой лейтенант, вот это никуда не годится!
– Товарищ Сталин! Кем бы я был, если бы при возникновении опасности от врага бегал! Я уж не говорю об авторитете как генерала, а как заместитель Верховного Главнокомандующего лучше бы я там в земле остался, чем побежал!
Сталин вздохнул:
– В вашей личной храбрости никто никогда не сомневался. Но в следующий раз при посещении переднего края учтите, что ваша жизнь намного более ценна, чем вражеский танк.
– Эффект получился неожиданным, – вмешался Василевский. – Мало того, что атакующий силами около батальона противник был уничтожен в рукопашной схватке. Командир полка быстро сориентировался и атаковал неприятеля, на его плечах ворвался в первую линию окопов и захватил ее с минимальными потерями. А товарищ Жуков своей властью отдал необходимые распоряжения, поддержал инициативного комполка, благодаря чему важный опорный пункт немцев был взят.
– Где представление?
Петровский подал лист бумаги, Сталин прочитал и кивнул:
– Ордена Красного Знамени достоин безусловно. И вообще, присмотритесь к этому майору, товарищ Петровский, возьмите на заметку. Если будет и дальше так же успешно действовать, выдвигайте на дивизию. Не стесняйтесь выдвигать талантливых командиров, нам с ними эту войну заканчивать! И еще один момент. Учтите сами и передайте товарищу Лестеву, что линию по минимизации потерь, по бережному отношению к личному составу необходимо проводить с максимальной жесткостью. Если командир любого уровня не бережет своих подчиненных, если из-за его неправильных действий личный состав несет неоправданные потери, решительно освобождайте таких людей от командования. Если есть предпосылки, передавайте дело в трибунал. Только строго следите за тем, чтобы никто не переусердствовал, за соблюдением законности. А то тут Мехлис опять развернулся, военная прокуратура на него жалуется! Не перегибайте палку, досконально разбирайтесь с каждым случаем.
Иосиф Виссарионович любил время от времени устраивать рокировки командующих фронтами, но действиями Брянского фронта был очень доволен, поэтому, в своей манере, просто прирезал приличный участок с севера, передав в состав фронта 50-ю, 10-ю и 16-ю армии. Петровский понимал, что определенная логика в этом была. Сталин наперед готовил позиции для разгрома группы армий «Центр» и ликвидации бородавки Ржевского выступа.
Глава 3
День 10 мая начался как обычно. Первый вылет на перехват вражеских бомбардировщиков третья эскадрилья провела в полном составе, сбили немного, одного «Хейнкеля-111», но еще двух повредили, как и двух «Мессеров» из прикрытия. Главное, сорвали налет на станцию Горбачево, а с учетом того, что истребителей в прикрытиии было больше, чем нападающих, результат неплохой. Безвозвратно никого не потеряли, но три «Киттихаука» нуждались в ремонте. Действия противника показались Северову очень вялыми, вспомнился недавний разговор в штабе. Бармин недавно поделился услышанным в более высоких инстанциях, что противник сдулся, выучка упала и все такое. Олег так не считал, немецкий солдат весны – лета 1942 года был молод, умел и в свою победу верил. А вот вводить в заблуждение, демонстрировать слабость, чтобы потом вломить с полной силой, это вполне возможно. Для не обладающих, в отличие от него, послезнанием, версия о слабости противника была очень приятна и желанна, но получивший недавно партбилет Северов усилия политорганов представить врага в дурацком свете не одобрял и не скрывал этого. Выдавать желаемое за действительное с последующим горьким разочарованием смысла не имело. А вот неудовольствие полкового комиссара из политуправления фронта он получил, пока в устной форме.
С учетом предыдущих боев третья эскадрилья располагала теперь всего четырьмя самолетами, так что во второй вылет пошли всего две пары – Северов – Железнов и Соколов – Журавлев. Задание было, на первый взгляд, самым тривиальным: патрулирование в заданном квадрате. Такие задания Олег не любил, толку от них было мало, но делать нечего, РЛС не работала, обслуга, тихо матерясь, бегала как укушенная, но раньше следующего дня не обещали при самом лучшем раскладе. У немцев радара тоже не было, радиоразведка доложила о переговорах охотников, но определить их местоположение не удалось, проболтались в воздухе и, как в одном мультфильме про хомяка и суслика, никого не встретили. До конца работы оставалось всего четверть часа, когда поступил приказ на сопровождение семерки «Илов» для удара по скоплению вражеской бронетехники. Большой начальник с позывным «Ревень» обещал, что лететь недалеко и по топливу они уложатся. Не уложились. Ударные самолеты опоздали, подошли, когда бензина у истребителей оставалось только на обратный путь, да и то в обрез. Причем это были не «Илы», а СБ.
Уже вечером мрачный Бармин сообщил, что высокое начальство очень недовольно. Из семерки бомбардировщиков вернулся только один самолет, да и тот упал, едва перелетев линию фронта. У командующего ВВС фронта вопросов к ним не было, а вот представитель ГУ ВВС требовал расследования, накатал рапорт прямо Жигареву, в общем, раздул кадило, демонстрируя активность и собственную значимость. На командире полка дело не остановилось, докопались до прямого виновника – командира третьей эскадрильи лейтенанта Северова. Полковник из главка ставил в вину повышенный расход топлива из-за ненужного маневрирования, больше расход – меньше время патрулирования, так что выводил на проявление трусости. Олег с трудом сдержался, чтобы не наговорить все, что думал по этому поводу, Бармин это понял. Как он добился, неизвестно, но Северова направили в Москву, в управление ВВС ВМФ с какими-то бумагами по авиационной спасательной службе. Предполагалось, что он пробудет в столице некоторое время, пока страсти не улягутся. Философскому отношению к некоторым вещам Олег научился еще в прошлой жизни, так что оставил эскадрилью на Ларионова и спокойно убыл туда, куда послали.
В одной гимнастерке было еще холодно, в шинели ехать не хотелось, да и не подгонял ее Северов, поскольку в ней почти не ходил, в короткой летной куртке ходить по Москве – искать приключений до первого патруля. Запасливый Тарасюк выдал ему удлиненную кожаную куртку образца то ли 1934, то ли 1937 года, не такую громоздкую, как реглан, да и сидела она как влитая. Пара смен белья, мыльно-рыльное, готов! Вечером 11 мая ПС-84 унес Олега на Центральный аэродром, откуда он довольно быстро добрался до гостиницы. То ли для командированных был не сезон, то ли на администратора, женщину за пятьдесят, произвел впечатление набор из двух орденов на груди молодого лейтенанта, но в четырехместном номере Олег оказался один.
Утром 12 мая Северова неожиданно принял сам Жаворонков. Семен Федорович внимательно выслушал короткий отчет о работе АСС, продемонстрировал знание докладной записки об организации этой службы, в составлении которой Олег принимал самое непосредственное участие. Дело было, конечно, важное и нужное, но личное участие командующего было непонятно, пока в кабинет не вошел молодой полковник с орденом Красного Знамени на гимнастерке. На вид он был примерно возраста Северова, из чего тот заключил, что перед ним сам начальник Инспекции ВВС Красной Армии Сталин Василий Иосифович. Кстати, на Сергея Безрукова, который исполнял его роль в каком-то фильме, он был совсем не похож. Олег встал и представился, в ответ Василий протянул ему руку. Пришлось повторить все, что только что рассказал Жаворонкову, да еще охарактеризовать достоинства и недостатки используемой техники. Энтузиазм, который демонстрировал сын Верховного Главнокомандующего, быстро прояснился, да он особо и не скрывал его причины. Василия не пускали на фронт, а использование АСС давало надежду на то, что полеты все-таки разрешат.
– У тебя дела еще какие-то здесь есть? – неожиданно спросил Сталин-младший.
Олег посмотрел на Жаворонкова, тот отрицательно покачал головой.
– Тогда поехали со мной, подробнее все расскажешь!
Когда Северов, попрощавшись с командующим, стал выходить из его кабинета, генерал задержал его за локоток. Василий уже вышел и услышать их не мог.
– Послушай меня! Расскажи ему все подробно и не стесняйся просить о помощи в делах. Он многое может выбить. Но будь осторожнее, он человек увлекающийся, на решения быстрый. Все, освободишься, доложишься!
На улице выяснилось, что полковник приехал на спортивном «Мерседесе», видимо том самом, который подарил отцу Гитлер. Поехали куда-то за город, с большой дороги свернули направо. Василий увлеченно рассказывал о своей идее – создании особых истребительных полков, укомплектованных лучшими летчиками. Эти полки должны были перебрасываться в нужное место, где требуется завоевать господство в воздухе. В прошлой жизни Олег кое-что читал об этом, хотя большим знатоком истории авиации не являлся. Василий говорил искренне, было видно, что это дело кажется ему очень важным. Северов понял, что невозможность попасть на фронт очень его угнетала, он несколько раз упомянул погибшего Тимура Фрунзе, высказался в духе, что должен отомстить за него.
Наконец дорога привела их к высокому забору из красного кирпича, за которым находился двухэтажный дом и хозяйственные постройки. Толком осмотреться Василий не дал, потащил внутрь. Олег понял, что это так называемая «дальняя дача», ближняя была в Кунцеве. По меркам прошлой жизни Северова от Москвы было совсем недалеко, но дорога-то была не из 21-го века!
Время было уже за полдень, и Василий затеял обед. В разговоре с немногочисленной обслугой он упомянул какого-то Пупка, но речь шла скорее всего о человеке, а не о коте или собаке. Появились еще два молодых человека примерно одного с хозяином дачи возраста, Олег сообразил, что это, скорее всего, сыновья Анастаса Микояна. Как звали младшего, Северов не помнил, а вот старший точно Степан. Когда Олег ушел из того мира, он был еще жив, хотя и стар, больше девяноста лет. Познакомиться с ними было интересно, тем более что оба были летчиками, причем далеко не рядовыми по своему мастерству. На лице и руках Степана были следы заживших ожогов, но наград на гимнастерке ни у него, ни у брата не было. Северова они разглядывали с интересом, но говорили мало, больше слушали.
Обед был довольно простой: куриный суп и гречневая каша с мясом, а также соленые огурцы и помидоры, капуста. К чаю подали лимоны, Василий сказал, что очень их любит. На столе была водка, Василий потянулся, чтобы разлить ее, но Олег отказался, причем довольно демонстративно.
– Во-первых, сейчас обед, а не ужин. А во-вторых, я совсем не употребляю. Не тянет совершенно, да и реакция снижается.
На удивление Василий, повертев бутылку в руках, тоже наливать не стал, сказал только:
– Посмотрим завтра, какой ты летчик!
Молодые люди уже справились с первым блюдом, когда к столу вышла девушка, почти девочка, лет шестнадцати, похожая на Васю, из чего Олег заключил, что это Светлана. Он тут же встал и помог ей устроиться за столом, а она с интересом разглядывала человека, который отказался пить с ее братом. Из реплик Василия Северов понял, что Пупком он дразнил ее.
Во время учебы в Академии в прошлой жизни Олегу, обладающему аналитическим умом и склонному к научной работе, было предложено подумать о диссертации. В итоге он все-таки предпочел карьеру строевого летчика, а возможности продолжить обучение в связи с увольнением у него не было, но проблемами взаимодействия авиации с наземными войсками он занимался плотно и с интересом. Вот и сейчас с авиационной спасательной службы и общего положения на фронтах перескочили на эту тему. Северов тоже увлекся и, видимо, не особенно следил за словами. Молодые летчики слушали его, конечно, не с открытыми ртами, но очень впечатлились, задавали много вопросов, приводили известные им примеры, иногда даже спорили. В общем, не заметили, что уже стемнело.
Василий удивил Светлану и Микоянов тем, что пить не стал и за ужином, Олег уже вовсю раздумывал, что делать дальше, когда Сталина-младшего позвали к телефону. Через некоторое время он вернулся и объявил, что должен срочно выехать в Москву, так что Северов удачно вернулся в свою гостиницу еще до полуночи. При расставании договорились, что встретятся в десять утра на Центральном аэродроме, начальник Инспекции ВВС хотел оценить уровень Северова-летчика.
Василий проявил заботу, и на аэродром Олега доставила черная «эмка». Полковник нетерпеливо прохаживался возле пары «Яков», братья Микояны стояли неподалеку. Чуть поодаль стояли еще с десяток летчиков в званиях до майора, многие с боевыми наградами. Северов поприветствовал присутствующих.
– С «Яком» знаком?
– Освоил в запасном полку.
– Тогда давай, полезай в кабину!
К маю 1942 года полковник Василий Сталин имел налет более трех тысяч часов и был, безусловно, очень опытным летчиком, да еще и весьма талантливым. Но не хватало ему рассудительности, причем не только в воздухе. Перегрузки он переносил неплохо, но с Олегом сравниться не мог, с ним в этом вообще мало кто мог соперничать. Щадить самолюбие Василия и поддаваться ему Северов не стал, но поединок легким назвать было нельзя. Возможности молодого тела и опыт двух жизней свое дело сделали, но из кабины Олег выбрался мокрым от пота.
– Увлекаешься! – сказал он Василию, когда тот оказался на земле, и тут же, не обращая внимания на гомон окружающих, разобрал его ошибки. Справедливости ради надо сказать, что летчиков такого уровня Северов встречал немного. Бринько, Синицкий, еще несколько человек, но была видна и проблема. Василий был хорош как рядовой пилот, но по поводу его возможности эффективно управлять подразделением в воздухе Олега терзали сомнения. Впрочем, это были всего лишь подозрения.
В воздух поднялся еще два раза, оппонентами Северова стали капитан и майор, но результат был тот же, хотя летчики они были сильные. Им Олег тоже объяснил ошибки, сделал это корректно, без всякого проявления превосходства, так что никто не обиделся, по крайней мере внешне.
Обедать поехали в ресторан, там Василий все-таки выпил, да и остальные не отставали, кроме Микоянов. Эти были, видимо, строго воспитаны, буками не сидели, но рюмки сразу отставили. За столом, впрочем, разговоры велись не о девушках, а на авиационные темы, так что Северов из разговора не выпадал. От поездки на дачу Олегу удалось отвертеться под предлогом работы в управлении ВВС флота, но расстался он с летчиками только вечером, когда предстояло уже думать об ужине. Василий захмелел, но соображал нормально, так что про управление с помощью РЛС, об оснащении ими истребителей и бомбардировщиков, а также о летающем радаре выслушал с большим интересом, много спрашивал и велел одному из подчиненных кое-что записать.
14 мая Северову пришлось ехать в управление ВВС РККА, Василий собрал десятка два командиров, среди которых было полдюжины полковников и никого в звании ниже майора. Работали целый день до глубокой ночи, Сталин-младший был неутомим. Снова рассуждали про взаимодействие авиации с наземными войсками, о роли РЛС, ради этого вызвали несколько специалистов по радарам, Олег толковал с ними об определении высоты цели и использовании эффекта Доплера, радионавигации и системе «свой-чужой». Пришлось нелегко, с одной стороны нельзя показать несуществующие еще знания, с другой – нужно было попытаться навести на правильные мысли. Прикидываться человеком, который в порядке самообразования разбирался с некоторыми вопросами, было непросто, еще сложнее было наводить на нужные мысли, но так, чтобы оппоненты не догадались об истинном уровне знания. Трудно сказать, насколько все удалось, но радиотехники ушли очень довольные, о чем-то возбужденно переговариваясь, а Северов чувствовал себя выжатым, как лимон. Следующие два дня прошли в том же стиле.
Пришлось возвращаться и к теме авиационной спасательной службы. Основных проблем было две: как найти сбитого летчика или экипаж и как его вывезти. В более поздние времена наличие радиомаяков и компактных радиостанций позволяло это делать с достаточной точностью, но уровень развития радиоэлектроники первой половины 1940-х годов не давал возможности воспроизвести эти устройства. В обычных радиолампах Северов практически не разбирался, лишь на общеобразовательном уровне своего прежнего времени, но конкретно о стержневых слышать приходилось. В Афгане он приятельствовал с довольно пожилым спецом, который начинал еще в 60-е годы, когда радиостанции и другие устройства на их основе были широко распространены. В свободное время технарь любил порассуждать о прогрессе радиотехники, вот в памяти и отложилось. Так что «вдуть в уши» кое-что соответствующим специалистам удалось, они уже многими проблемами занимались и сами, оставалось только направить их в нужное русло. А пока они разродятся работоспособными образцами, придется действовать по старой схеме. О неприятностях летчика сообщает он сам или его напарники. Если для контроля воздушной обстановки используется радар, то приблизительные координаты можно получить и с него. Автожир или «Хадсон» находятся в полной готовности либо выдвигаются в район ожидания, находящийся поблизости от квадрата, где действует фронтовая авиация. Радиус действия истребителей или штурмовиков невелик, так что выход спасательных машин в точку не должен занимать много времени. А летчики с собой должны иметь в жилете сигнальное зеркальце, а также компактные ракетницы или иные средства для обозначения своего положения. Конечно, противник тоже не дремлет, но тут уж кто быстрее, да и с воздуха обычно видно лучше, чем с земли. Эффективность такой работы была намного ниже, чем хотелось, но «за неимением гербовой, пишем на простой». К тому же зачастую вывозить раненого летчика приходилось и со своей территории, а своевременно оказанная медицинская помощь давала дополнительный шанс выжить. Второй проблемой была авиатехника, которая позволит вытащить сбитого пилота, вертолеты еще массово не производятся. Но и тут есть варианты. Во-первых, автожиры. Имеющийся ЦАГИ А-7 неплох, однако это ближний разведчик и корректировщик, для перевозки людей он не приспособлен. Как только полк получил эти машины вместе с заводскими инженерами, Олег плотно занялся общением с КБ по поводу их усовершенствования. Камов обещал вот-вот дать на испытания новые образцы, один с фюзеляжем, способным вместить десяток десантников с полным вооружением, второй – ударный. Взлетали и садились они на такие площадки, где даже У-2 делать было нечего. Во-вторых, союзники обещали поставки «Хадсонов», а отечественные КБ начали работы по проектированию аналогичного самолета, делая особый упор на короткий взлет-посадку и способность работать с плохо подготовленных площадок. В-третьих, Северов совершенно точно помнил, что «Ховерфлай» Сикорского, вполне пригодный для серийного производства, взлетел в самом начале 1942 года, а мы чем хуже? У нас есть Камов, Братухин, Миль, последнего, как выяснилось, уже вернули к автожирно-вертолетной тематике. На третий день Олегу удалось пообщаться с этими тремя китами, в том числе в кулуарной обстановке, в перерывах между совещаниями и после них, уже вечером. Как и радиотехники, вертолетчики были воодушевлены открывающимися перспективами, поддержка их разработок на самом верху была для них очень значимой. Выяснилось также: что-то втихую мараковал даже Яковлев, в прошлой истории он тоже немного занимался вертолетной тематикой.
В общем, нерешенных вопросов оставалось много, но над ними работали. Тактика действий сбитого летчика и поисково-спасательной группы тоже требовала совершенствования, но эти наработки безусловно пригодятся в будущем, когда главные проблемы будут в стадии разрешения. Олег в очередной раз приятно удивился скорости, с которой решались организационные вопросы, но это было объяснимо – война. Северов, правда, признался себе, что еще немного, и он свихнется, настолько трудно давалось общение в стиле полунамеков и наводящих вопросов, но пытка продолжалась недолго, и Олег стал задумываться о завершении командировки.
Василий неоднократно предлагал ему разные варианты переводов: в инспекцию ВВС, в другие авиачасти, но Северов твердо отказывался от всего, тем более что в 33 ИАП все и так складывалось неплохо. Рядом друзья, начальство ценит, нововведения получаются. А искать счастья поближе к высокому руководству он никогда не любил, да и чревато это.
Василий Сталин произвел на Северова двойственное впечатление. С одной стороны, он совсем не укладывался в образ дурака и пьяницы, активно культивировавшийся после распада Союза. Не был он и прожженным эгоистом, о других людях проявлял заботу искренне, без рисовки и показухи. Рассказывая о ранении, Олег между делом попечалился о потерянном «Браунинге», но уже на следующий день Василий ему подарил такой же, с двумя запасными магазинами и небольшим запасом патронов, при этом улыбался и был счастлив не меньше нового хозяина пистолета. С другой стороны, и выпить любил, и неуравновешенность присутствовала, какая-то юношеская необходимость самоутверждаться, которая у Олега в прошлой жизни прошла совершенно годам к шестнадцати, если не раньше. Северов поймал себя на мысли, что по-человечески жалеет его, быть сыном Сталина – бремя тяжелое, для него, видимо, оказавшееся неподъемным.
За этими размышлениями Олег добрался до своего номера в гостинице уже после полуночи. Наступило 17 мая, а он все еще был в Москве. Впрочем, переживал Северов зря: поработали еще два дня, и он вылетел обратно.
Полк продолжал свою боевую работу, летчики полка делали в день по два-три вылета, но в основном шестерками или восьмерками, пару раз полными эскадрильями. В большинстве случаев сил для выполнения задачи хватало, но несколько раз пришлось наращивать в ходе боя. Очень помогал снова заработавший радиолокатор, Бармин уже не мог себе представить работу без планшета, это же каменный век! А 23-го пришлось поднимать весь полк, зато эффект каков! Не только сорвали налет на места сосредоточения наших войск, но и серьезно потрепали птенцов Геринга. Сбили двенадцать пикировщиков и семь истребителей! Сами потеряли пять машин, но летчика только одного. Могли потерять больше, по крайней мере еще троих, но сработала АСС. Двое были ранены и могли квалифицированной медицинской помощи просто не дождаться, но их вывезли с нашей территории и сразу передали докторам, выживут ребята, теперь точно выживут. А один приземлился на территории, контролируемой противником, к нему уже направились два вражеских вездехода, но автожир успел выдернуть летчика у них из-под носа, а прикрывающая пара из лейтенанта Бабочкина и старшего сержанта Баградзе сделала из этих консервных банок металлолом.
Читать бесплатно другие книги:
