Горящий Лабиринт Риордан Рик
С «Монополией»
Нам пришлось пройти мимо учителя и двух дежурных, но Пайпер заворожила их и убедила, что ничего страшного не будет, если мы вчетвером (включая двух девочек) пройдем в общежитие во время уроков.
У двери в комнату Джейсона Пайпер остановилась:
– Что значит «небезопасно»?
Джейсон посмотрел ей за плечо:
– Среди педагогов объявились монстры. У меня есть подозрения насчет учительницы гуманитарных наук. Уверен, что она эмпуза. Недавно пришлось убить учителя математики: он оказался блеммией.
Услышав подобное от смертного, вы бы решили, что перед вами убийца-параноик. Но для полубога такие вещи были вполне обыкновенными.
– Блеммия, говоришь? – Мэг посмотрела на Джейсона другими глазами, будто решила, что очки у него не такие уж и плохие. – Ненавижу блеммий.
Джейсон усмехнулся:
– Заходите.
Обстановку в его комнате я бы назвал спартанской, но мне доводилось бывать в комнатах настоящих спартанцев, и они бы посчитали жилище Джейсона слишком удобным.
В комнате площадью пятьдесят квадратных футов помещались книжный шкаф, кровать, письменный стол и стенной шкаф. Единственной роскошью было окно с видом на каньоны. Створки были распахнуты, и комнату наполнял приятный запах гиацинтов. (Ну почему именно гиацинтов?! Пусть прошло тысячи лет – но стоит мне вдохнуть этот аромат, как сердце пронзает острая боль.)
На стене в рамке висела фотография Талии – сестры Джейсона. Она улыбалась фотографу, за спиной у нее висел лук, короткие темные волосы ветер сбил набок. Они с братом были совсем не похожи, родство выдавали только одинаковые ярко-голубые глаза.
И никто из них не был похож на меня – хотя я сын Зевса, а значит, по сути, их брат. А я-то даже умудрился пофлиртовать с Талией, что… Фу! Будь ты неладен, отец! Сколько же детей ты завел за тысячи лет! Как прикажешь искать себе пару и не нарваться на родственника?!
– Кстати, сестра передавала тебе привет, – сказал я.
Джейсон повеселел:
– Ты ее видел?
Я охотно поведал ему о наших приключениях в Индианаполисе: о Станции, императоре Коммоде, Охотницах Артемиды, которые спустились на веревках с крыши прямо на футбольное поле и спасли нас. Затем мне пришлось вернуться в недавнее прошлое и рассказать ему о Триумвирате и обо всех несчастьях, свалившихся мне на голову после того, как я вылез из мусорного бака на Манхэттене.
Все это время Пайпер сидела на полу, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене, держась как можно дальше от куда более удобного места – кровати. Мэг стояла рядом с письменным столом Джейсона и разглядывала какой-то школьный проект – пенопластовую основу, утыканную маленькими пластиковыми коробками, которые, вероятно, изображали здания.
Когда я мимоходом упомянул, что Лео жив и здоров и полетел в Лагерь Юпитера, все розетки в комнате заискрили. Джейсон изумленно посмотрел на Пайпер.
– Знаю, – сказала она. – После всего, что нам пришлось пережить.
– Не могу даже… – Джейсон тяжело опустился на кровать. – Не знаю, то ли радоваться, то ли вопить от злости.
– Не стесняйся, – буркнула Пайпер. – Давай всё вместе.
Мэг, не отрываясь от стола, спросила:
– А что это такое?
Джейсон покраснел:
– Да я тут решил кое-чем заняться.
– Это же Храмовая гора, – проговорила Пайпер подчеркнуто нейтральным тоном. – В Лагере Юпитера.
Я пригляделся. Пайпер была права. Я узнал план этого места – скопища храмов и святилищ, где жители Лагеря Юпитера чтили древних богов. Каждое здание заменял пластмассовый коробок, приклеенный к основе, названия святилищ были подписаны от руки на пенопласте. Джейсон нарисовал даже изолинии, чтобы показать рельеф местности.
Я нашел свой храм – это был красный пластмассовый домик с подписью «АПОЛЛОН». Домик был далеко не таким красивым, как настоящий храм – с золотой крышей и платиновыми филигранными узорами, – но я не стал придираться.
– Это что, домики из «Монополии»? – спросила Мэг.
Джейсон пожал плечами:
– Пришлось взять то, что было под рукой: зеленые дома и красные отели.
Я пригляделся повнимательнее. Конечно, я давненько не нисходил во славе на Храмовую гору, но на модели было как-то мало свободного места. Джейсон поместил на гору минимум двадцать новых коробков.
Я наклонился и прочел подписи:
– Кимополея? Ничего себе, я и думать о ней забыл! С чего это римляне построили ей храм?
– Пока не построили, – сказал Джейсон. – Но я ей обещал. Она… помогла нам, когда мы плыли в Афины. – Судя по его тону, он хотел сказать «согласилась не убивать нас», что было куда больше похоже на Кимополею. – Я обещал ей, что ни одно божество не будет забыто, – продолжал Джейсон, – ни в Лагере Юпитера, ни в Лагере полукровок. Я прослежу, чтобы у каждого из них было святилище в обоих лагерях.
Пайпер взглянула на меня:
– Он столько сил потратил, пока рисовал проекты храмов. Посмотри его наброски.
Джейсон нахмурился, не понимая, хвалит его Пайпер или наоборот. В комнате запахло горелым.
– Ну, – заговорил он наконец, – рисунки – это только полдела. Нужны чертежи, так что мне не обойтись без помощи Аннабет.
– Стремление воздать почести богам очень благородно, – похвалил я. – Ты можешь собой гордиться.
Но не было заметно, что Джейсон гордится. Зато было заметно, как он встревожен. Я вспомнил слова Медеи о предсказании оракула: «Правды хватило, чтобы сломить Джейсона Грейса». Но он не был похож на сломленного человека. Хотя вот и я теперь не похож на Аполлона.
Мэг наклонилась над столом:
– А почему Потине достался дом, а Квирину – отель?
– У меня не было никакой системы, – признался Джейсон. – Я просто брал фигурку и отмечал местоположение.
Я нахмурился: ведь я был уверен, что получил отель, а Арес дом, потому что я гораздо важнее.
Мэг коснулась пластмассового храма своей матери:
– Деметра крутая. Помести рядом с ней крутых богов.
– Мэг, нельзя делить богов на крутых и некрутых, – пожурил ее я. – Все перессорятся.
«К тому же, – подумал я, – все захотят оказаться поближе ко мне». И тут же сник: а захотят ли они, когда – или если – я наконец вернусь на Олимп? Или, мыкаясь в теле Лестера, я навсегда останусь для них смертным уродом?
– Так, ладно, – прервала нас Пайпер. – Мы приехали сюда по делу: разобраться с Горящим Лабиринтом.
Она не упрекнула Джейсона за то, что у него были от нее секреты. Она не сказала ему о словах Медеи. Она просто смотрела ему в глаза и ждала реакции.
Джейсон переплел пальцы и уставился на спрятанный в ножны гладиус, стоящий у стены рядом с клюшкой для лакросса и теннисной ракеткой. (Похоже, в этой модной школе была целая куча разных факультативов.)
– Я не все тебе рассказал, – сознался он.
Мне показалось, что молчание Пайпер даже могущественней, чем ее чары.
– Я… я добрался до Сивиллы, – продолжал Джейсон. – Сам не понимаю как. Просто ввалился в огромный зал с бассейном, полным лавы. Сивилла… стояла на другой стороне, на каменной площадке, руки у нее были скованы раскаленными кандалами.
– Герофила, – подсказал я. – Ее зовут Герофила.
Джейсон моргнул, как будто все еще был в жарком, заполненном пеплом зале.
– Я хотел ее освободить, – проговорил он. – Естественно. Но она сказала, что это невозможно. Ей нужен был… – он указал на меня. – По ее словам, это ловушка. Горящий Лабиринт. Для Аполлона. Она предупредила, что в конце концов вы меня найдете. Ты и она – Мэг. Герофила сказала, что в моих силах разве что помочь вам, если вы попросите. И велела передать тебе, Аполлон, что ты должен ее спасти.
Мне, конечно, все это было известно. Я все это видел и слышал во сне. Но когда Джейсон рассказал об этом наяву, мне стало еще хуже.
Пайпер прислонила голову к стене и уставилась на потолок, где виднелось мокрое пятно.
– Что еще сказала Герофила?
На лице Джейсона отразилось сожаление:
– Пайпс… Пайпер, слушай, прости, что я скрыл это от тебя. Я просто…
– Что еще она сказала? – повторила вопрос Пайпер.
Джейсон посмотрел на нас с Мэг – видимо, в поисках моральной поддержки.
– Сивилла объяснила, как найти императора, – ответил он. – Ну, в общих чертах. Она сказала, что Аполлону нужно это узнать. Тебе нужно найти… обувь. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем речь.
– К сожалению, понимаю, – вздохнул я.
Мэг провела пальцами по пластмассовым крышам домиков:
– А мы можем убить императора, когда придем за обувью? Сивилла говорила что-нибудь об этом?
Джейсон покачал головой:
– Она сказала только, что Пайпер и я… ничего не сможем сделать сами. Это задача Аполлона. Если вмешаемся… подвергнем себя большой опасности.
Пайпер сухо засмеялась. Она подняла руки, словно собралась молиться пятну на потолке:
– Джейсон, чего мы только не пережили вместе! Сколько опасностей нас подстерегало, сколько раз мы оказывались на грани смерти – не сосчитать. А ты говоришь, что соврал мне, чтобы что? Защитить меня? Не дать сразиться с Калигулой?
– Я знал, что ты не останешься в стороне, – пробормотал он. – Не прислушаешься к словам Сивиллы.
– Но это был бы мой выбор, – сказала Пайпер. – А не твой.
Он печально кивнул:
– А я бы пошел с тобой, каков бы ни был риск. Но наши с тобой отношения… – он пожал плечами. – Теперь нам сложно быть одной командой. И я подумал… я решил дождаться Аполлона. Скрывать это от тебя было ошибкой. Прости.
Он устремил взгляд на модель Храмовой горы, словно задумавшись, куда поместить святилище бога, который покровительствует расстроенным чувствам и испорченным отношениям. (О, постойте-ка. У него есть храм такой богини – Афродиты, мамы Пайпер.)
Пайпер тяжело вздохнула:
– Не время думать о нас с тобой, Джейсон. Сатиры и дриады умирают. Калигула собирается стать новым богом солнца. Сегодня новолуние, и над Лагерем Юпитера нависла страшная угроза. А в Лабиринте Медея швыряется титаническим огнем…
– Медея?! – Джейсон выпрямился. Лампочка в настольной лампе лопнула, осыпав осколками диораму. – Погоди. А при чем тут Медея?! И что грозит Лагерю Юпитера в новолуние?
Я подумал, что Пайпер не захочет ему рассказывать – просто из вредности, – но был неправ. Она в подробностях рассказала ему о пророчестве из Индианы, в котором говорилось о Тибре, изошедшем кровью. И объяснила, какой кулинарный шедевр Медея задумала сотворить из своего деда.
Джейсон выглядел так, будто наш отец только что ударил его молнией:
– Я понятия не имел.
Мэг сложила руки на груди:
– Ну так ты нам поможешь или что?
Джейсон внимательно посмотрел на нее, очевидно, не зная, что и думать об этой жуткой девчонке в синем камуфляже.
– Да… конечно, – ответил он. – Нам нужна машина. И мне нужно отпроситься с учебы, – он с надеждой взглянул на Пайпер.
Она встала:
– Хорошо. Я схожу к директору. Мэг, пойдем со мной, вдруг придется разбираться с эмпузой. Встретимся у ворот. И Джейсон…
– Да?
– Если ты еще чего-то недоговариваешь…
– Ага. Я… я понял.
Пайпер решительно вышла из комнаты. Мэг вопросительно посмотрела на меня: «Ты уверен?»
– Иди, – кивнул я. – Я помогу Джейсону собраться.
Когда девочки ушли, я решил поговорить с Джейсоном Грейсом как один сын Зевса/Юпитера с другим.
– Ну, – начал я, – и что же Сивилла на самом деле тебе сказала?
23
Соседушка,
Какой прекрасный день![43]
А, нет. Не очень
Джейсон ответил не сразу.
Он снял пиджак и убрал его в шкаф. Развязал галстук и повесил его на крючок. Мне вспомнился старый друг Фред Роджерс, ведущий детской передачи: он так же спокойно и сосредоточенно вешал в шкаф пиджак, приходя с работы. Когда меня совсем одолевали заботы бога поэзии, Фред пускал меня переночевать, угощал печеньем и молоком и пел песенки, пока мне не становилось легче. Особенно мне нравилась песня «Ты прекрасен такой, какой есть». О, как же я скучаю по этому смертному!
Последним штрихом стал гладиус. В очках, сорочке, брюках, лоферах, с мечом в руках, он походил скорее не на мистера Роджерса, а на вооруженного помощника юриста.
– С чего ты взял, будто я что-то скрываю? – спросил он.
– Слушай, – попросил я, – не пытайся заговорить мне зубы. Я бог расплывчатых прорицаний, со мной этот номер не пройдет.
Джейсон вздохнул и закатал рукава. Я заметил у него на внутренней стороне предплечья римскую татуировку – символ нашего отца.
– Начнем с того, что это было не совсем пророчество. Скорее какие-то ребусы или загадки.
– Да. Герофила именно так делится своими знаниями.
– И ты сам понимаешь, каково это – иметь дело с пророчеством. Даже если тебе попался дружелюбный оракул, понять его бывает совсем не просто.
– Джейсон…
– Ладно, – сдался он. – Сивилла сказала… Она сказала, если мы с Пайпер выступим против императора, одного из нас ждет смерть.
Смерть. Слово с глухим звуком упало между нами словно здоровенная выпотрошенная рыба.
Я ждал разъяснений. Но Джейсон, не отрываясь, смотрел на пенопластовое подобие Храмовой горы, будто желал превратить ее в настоящую исключительно силой мысли.
– Смерть, – повторил я.
– Ага.
– Может, она сказала, что кто-то из вас исчезнет, не вернется домой или потерпит поражение?
– Нет. Она сказала «смерть». Вернее, она сказала: «Слово из шести букв, первая «с».
– Значит, не «свекор», – проговорил я. – И не «собака».
Его прекрасная светлая бровь поднялась над оправой:
– «Если станете искать императора, одного из вас ждет собака»? Нет, Аполлон, она имела в виду смерть.
– Но это может значить что угодно. Например, поход в Подземный мир. Или смерть вроде той, что приключилась с Лео: когда ты умираешь – и тут же воскресаешь. Или…
– И кто из нас теперь заговаривает зубы? – спросил Джейсон. – Нет, Сивилла говорила именно о смерти. Окончательной. Настоящей. Которую нельзя отмотать назад. Вот что случится. По крайней мере, по ее словам. Если, конечно, у тебя в кармане не завалялся флакон с лекарством целителя…
Он отлично знал, что не завалялся. Лекарство целителя, которое вернуло Лео к жизни, можно было получить только у моего сына Асклепия, бога медицины. И так как затевать полномасштабную войну с Аидом ему не хотелось, он редко раздавал бесплатные пробники. Вернее, этого не случалось никогда. За тысячи лет Лео был первым счастливцем, которому удалось уговорить Асклепия. И скорее всего, последним.
– И все же… – я пытался придумать хоть что-то, найти какую-нибудь лазейку.
Мне ненавистны даже мысли об окончательной смерти. Как бог я отказывался думать о ней по религиозным соображениям. Даже если в загробном мире вас ждет что-то хорошее (хотя обычно ничего хорошего там не происходит), жизнь все-таки лучше. Тепло настоящего солнца, сочные цвета земного мира, вкусная еда… серьезно, даже Элизиум с этим не сравнится.
В глазах Джейсона читались спокойствие и решимость. Наверное, за те недели, которые прошли с их разговора с Герофилой, он обдумал все варианты. Он давно прошел стадию торга и принял то, что смерть значит смерть, точно так же как Пайпер Маклин приняла необходимость переехать в Оклахому.
Мне это не нравилось. Невозмутимость Джейсона снова напомнила мне о Фреде Роджерсе, но теперь это меня только разозлило. Как человек может быть все время таким безропотным и уравновешенным?! Мне хотелось, чтобы он разозлился, заорал, запустил лофером в стену.
– Допустим, ты прав, – сказал я. – И ты не рассказал Пайпер правду, потому что…
– Ты ведь знаешь, что случилось с ее папой, – ответил Джейсон, рассматривая мозоли на руках – признак регулярных упражнений с мечом. – В прошлом году, когда мы спасли его от гиганта на горе Дьябло… Он с трудом все это пережил. А теперь, когда на него обрушился стресс из-за банкротства и всего остального, представь, каково ему будет еще и дочь потерять.
Я вспомнил, как растрепанный кумир мерил шагами двор в поисках невидимых монеток.
– Да, но ты не знаешь, что именно произойдет.
– Я не могу допустить, чтобы пророчество сбылось и Пайпер умерла. Они с отцом должны уехать из города к концу недели. По правде говоря, она… Нет, слово «рада» здесь не подойдет, скорее она не против выбраться из Лос-Анджелеса. Сколько я ее знаю, ее заветной мечтой было проводить больше времени с отцом. И теперь у них есть возможность начать все сначала. Она поможет отцу обрести душевный покой. А может, и сама его обретет. – Он замолчал – возможно, почувствовал себя виноватым, пожалел о чем-то или испугался.
– Ты хотел, чтобы она благополучно уехала из города, – догадался я. – А затем собирался сам найти императора.
Джейсон пожал плечами:
– Да, вместе с тобой и Мэг. Я знал, что вы меня разыщете. Герофила мне сказала. Если бы вы подождали недельку…
– И что тогда? – возмутился я. – Мы бы радостно потащили тебя навстречу верной смерти?! А ты не подумал, что стало бы с душевным покоем Пайпер, когда она бы обо всем узнала?!
Уши Джейсона покраснели. Я вдруг понял, как он молод – ему было не больше семнадцати. Старше Лестера, да, но не намного. Этот юноша потерял мать. Испытал на себе трудности сурового воспитания волчьей богини Лупы. Приучался к дисциплине в Двенадцатом легионе в Лагере Юпитера. Он сражался с титанами и гигантами. И минимум дважды помог спасти мир. Но по меркам смертных он был еще подростком. Ему пока даже не разрешалось голосовать и пить спиртное.
Учитывая все, что ему пришлось пережить, справедливо ли было с моей стороны упрекать его за нелогичность и нежелание щадить чужие чувства, когда он преисполнился решимости пожертвовать собственной жизнью?
Я постарался говорить помягче:
– Ты не хочешь смерти Пайпер. Я понимаю. Она тоже не пожелала бы тебе такой участи. Но нельзя обмануть пророчество. А когда не говоришь о чем-то друзьям – особенно если это что-то смертельно опасное, – становится только хуже. Нам придется отправиться к Калигуле вместе, украсть обувь этого маньяка-убийцы и убраться оттуда без всяких слов из шести букв, начинающихся с «с».
Шрам в уголке его рта шевельнулся:
– Без «слойки»?
– Ты невыносим, – сказал я, но напряжение, сковывающее меня, немного отступило. – Готов?
Он посмотрел на фотографию Талии и на модель Храмовой горы:
– Если со мной что-то случится…
– Замолчи.
– Если это случится и если я не смогу сдержать обещание, которое дал Кимополее, ты отвезешь мой макет в Лагерь Юпитера? Тетради с набросками новых храмов для обоих лагерей лежат вон там, на полке.
– Ты сам их отвезешь, – настаивал я. – И в лагерях появятся твои новые храмы, прославляющие богов. Столь благородный замысел достоин того, чтобы воплотиться в жизнь.
Он снял с крыши пластмассового храма Зевса осколок лампочки:
– Но не все получают то, чего достойны. Так ведь случилось и с тобой. Ты говорил с отцом, после того как…
Он вежливо замолчал, не сказав «…тебя бросили в мусорку в образе весьма заурядного пухлого шестнадцатилетки».
Во рту появился привкус меди. Из глубин никчемной человеческой памяти прогремели слова отца: «ТЫ ПРОВИНИЛСЯ. ТВОЕ НАКАЗАНЬЕ».
– Зевс не говорил со мной с тех пор, как я стал смертным, – ответил я. – Что было до этого, я помню очень смутно. Помню, как прошлым летом мы сражались в Парфеноне. Помню, как Зевс ударил меня молнией. Но дальше – до того момента, как я очнулся, падая с небес в январе, – пустота.
– Я понимаю, каково это, когда у тебя отнимают полгода жизни. – Он страдальчески взглянул на меня. – Мне жаль, что я не смог тебе помочь.
– Но что ты мог сделать?
– Тогда, в Парфеноне, я пытался образумить Зевса. Сказал, что наказывать тебя неправильно. Но он и слушать не хотел.
Я ошарашенно уставился на него, все слова, оставшиеся от моего природного красноречия, застряли у меня в горле. Что-что сделал Джейсон Грейс?!
У Зевса было много детей, а у меня много сводных братьев и сестер. Но я не испытывал родственных чувств ни к кому, кроме сестры-близнеца Артемиды. И ни один из братьев прежде не заступался за меня перед отцом. Мои роственнички с Олимпа скорее бы закричали «Это всё Аполлон!» – чтобы Зевс обрушил свою ярость не на них, а на меня.
А этот юный полубог вступился за меня. У него не было на то причин. Мы с ним вообще едва знакомы. И он рискнул собственной жизнью, не побоялся навлечь на себя гнев Зевса.
Первой моей мыслью было завопить: «ТЫ ЧТО, РЕХНУЛСЯ?!».
Но потом я подобрал более подходящее слово:
– Спасибо.
Джейсон взял меня за плечи: не вцепился в них, не повис на мне, а обнял меня как брата:
– Пообещай мне одно. Что бы ни случилось, когда вернешься на Олимп и снова станешь богом, помни. Помни, что значит быть человеком.
Еще несколько недель назад я бы усмехнулся: «С чего бы мне помнить о таком?» В лучшем случае, если бы мне повезло и я бы снова оказался на божественном троне, я бы вспоминал свои мучения как второсортный ужастик, который наконец закончился. Я бы вышел из кинотеатра на залитую солнцем улицу и подумал: «Уф! Как я рад, что все позади».
Теперь же я догадывался, что имеет в виду Джейсон. Я многое узнал о людской слабости и силе. Став одним из них, я… изменил отношение к смертным. Во всяком случае, общение с ними точно вдохновит меня на написание новых потрясающих песен!
Но давать обещание мне не хотелось. Надо мной уже висело проклятье одной нарушенной клятвы. В Лагере полукровок я сгоряча поклялся водами реки Стикс, что не возьму в руки лука и музыкального инструмента, пока снова не стану богом. И тут же нарушил свое слово. С тех пор стреляю и играю я из рук вон плохо.
Мне было ясно: мстительная богиня реки Стикс так просто от меня не отстанет. Я чувствовал, как сердито она смотрит на меня из Подземного мира: «Какое право ты имеешь кому-то что-то обещать, клятвопреступник?!»
Но как было не согласиться? Это меньшее, что я мог сделать для храброго смертного, который вступился за меня, когда все остальные от меня отвернулись.
– Обещаю, – сказал я Джейсону. – Я постараюсь запомнить свою человеческую жизнь во всех подробностях, а ты пообещай, что расскажешь Пайпер правду о пророчестве.
Джейсон похлопал меня по плечу:
– Идет! Кстати, девочки, наверное, уже заждались.
– И вот еще что, – вырвалось у меня. – Насчет Пайпер. Просто… вы были очень красивой парой, как с обложки. Неужели… ты бросил ее, чтобы ей было легче уехать из Лос-Анджелеса?
Джейсон вытаращил на меня голубые глаза:
– Это она тебе сказала?
– Нет, – признался я. – Но, кажется, ты… э-э… расстроил Мелли.
Джейсон задумался:
– Ничего, пусть Мелли во всем винит меня. Так даже лучше.
– Хочешь сказать, она не права?
В глазах Джейсона мелькнула пустота: словно небеса заволокло дымом от пожара. Мне вспомнились слова Медеи: «Правды хватило, чтобы сломить Джейсона Грейса».
– Пайпер сама захотела со мной расстаться, – тихо проговорил он. – Это было несколько месяцев назад, задолго до нашего похода в Горящий Лабиринт. А теперь пошли. Пора найти Калигулу.
24
Ах, Санта-Барбара!
Серфинг! Рыбные тако!
И безумные римляне!
К несчастью для нас и мистера Бедросяна, «Кадиллака Эскалейд» не оказалось там, где мы его оставили.
– Эвакуировали, – равнодушно заметила Пайпер, словно такое с ней случалось постоянно.
Она снова пошла в кабинет директора и через несколько минут выехала из ворот на школьном зелено-золотом фургоне.
Опустив стекло, она сказала:
– Ну что, ребятишки, поехали на экскурсию?
В первые минуты Джейсон все время нервно поглядывал в зеркало, вероятно, опасаясь, что охранник может нас догнать и потребовать подписанное родителями разрешение уехать из школы, чтобы убить римского императора.
Но за нами никто не гнался.
– Куда едем? – спросила Пайпер, когда мы были у автострады.
– В Санта-Барбару, – ответил Джейсон.
Пайпер нахмурилась, словно он велел ей отвезти нас в Узбекистан:
– Ладно.
И, следуя за указателями, она направила машину к 101-й автомагистрали.
Читать бесплатно другие книги:
