Горящий Лабиринт Риордан Рик

Послесловие переводчика

Мир Рика Риордана наполнен волшебством, фантастическими существами и опасными приключениями. Об этом, пожалуй, знает каждый, кто хотя бы раз открывал книги о Перси Джексоне и других полукровках. Но, конечно, не это – или не только это – делает его тексты такими интересными. Рик Риордан творит свой волшебный мир, понимая, какой читатель окажется на его пороге. Он пишет о подростках для подростков, стараясь найти темы и язык, которые будут им близки. Термин young adult – «литература о взрослых подростках» – хорошо отражает принципы, на которых основаны истории из жизни полукровок. Чаще всего герои Риордана – юноши и девушки, волею судеб оказавшиеся в круговороте опасных событий, вынужденные принимать важные решения. Но, несмотря на трудные обстоятельства, они не утрачивают своей человечности, а – напротив – познают самих себя, обретают друзей и пытаются найти свое место в мире.

Серия «Испытания Аполлона» отличается от других книг о полукровках. Автор пошел на рискованный шаг: отныне в центре событий совсем не подросток. Или не совсем подросток. Автор сменил перспективу и дал слово Аполлону – поистине древнему божеству. Но заключил его в тело подростка. Он превратил young adult в adult young и построил сюжет вокруг взрослого героя, который никогда не переставал быть ребенком и которому пора наконец повзрослеть.

Что же это изменило? Если говорить о сюжете, то об этом читатель узнает из книг. Но переводчику всегда интересно то, как подобные вещи влияют на стиль, детали, на сам художественный мир.

Несмотря на то что Аполлон зачастую ведет себя как капризный ребенок, он не перестает быть богом, который пережил расцвет и падение грандиозных империй, был свидетелем научных открытий, общался с самыми великими в истории человечества учеными, музыкантами, писателями и художниками, гениальными полководцами, знаменитыми правителями. И ему есть что вспомнить (когда память не подводит, конечно). Речь такого героя полна загадок: чтобы понимать его, мы должны знать контекст и уметь читать между строк. Пожалуй, именно в этом и заключается основная трудность для переводчика, берущегося за эту книгу. Здесь начинается самое сложное – и самое интересное.

Рик Риордан наполняет свой мир отсылками к современной (и не очень) жизни в США, американской и мировой культуре, которые должны в большей или меньшей степени считываться американской молодежью, но могут быть непонятны читателям из других стран. Например, в «Горящем Лабиринте» Аполлон просит сатира Гроувера найти им крупончиков на завтрак. Что же это за крупончики такие и с чем их едят? Крупончик – или круапончик – вкусная выпечка, похожая одновременно на круассаны и на пончики.

Другой пример. В военном магазине Макрона Лестер подпирает дверь шестом для тетербола. Название этой игры, участники которой должны бить по мячу, привязанному к шесту, у нас также не на слуху, а значит, это предмет для комментария или повод для читателя заглянуть в энциклопедию (ну, или в Интернет).

Вот еще пример. Герои едут по Лос-Анджелесу, и упоминание о смоге понятно читателям из Америки (загрязнение атмосферы – большая проблема в Лос-Анджелесе). Но для большинства наших читателей это место требует комментария. Казалось бы, зачем нужен комментарий, это ведь всего лишь деталь? Однако на самом деле именно с помощью деталей складывается общее настроение книги. Лос-Анджелес и так задыхается от смога, прибавьте к этому пожары и пламя заточенного под землей титана, и вы поймете, почему дриады Аэйталеса пришли в отчаяние.

Рик Риордан – мастер неожиданных сравнений, которые призваны дать читателю представление о каком-то сложном предмете, разрядить обстановку, указать на оригинальное чувство юмора Аполлона. Но порой такие сравнения переводчику тоже приходится комментировать, чтобы читателю был ясен смысл таких отсылок. Вспомним, например, эпизод, в котором Аполлон рассказывает о том, как Калигула сделал храм Кастора и Поллукса входом в новый дворец. Подчеркивая дикость и абсурдность этого действия, Аполлон говорит: «Это было все равно что установить на церковный алтарь телевизор с огромным экраном или закатить вечеринку в честь Супербоула и распивать там вино для причастия». Супербоул возник здесь не просто так. Это игра за звание чемпиона в американском футболе, событие, которое ежегодно с размахом отмечается по всей стране. Как же его совместить со священным обрядом причастия? Это невозможно. Именно Аполлон, который живет на свете тысячи лет, может со знанием дела заявить: я не преувеличиваю, для римской знати поступок Калигулы был варварством, настоящим святотатством.

Однако не всякие замечания Аполлона касаются современной реальности. Для бессмертного божества годы и века пролетают быстро. И кое-что из событий прошлого хранит даже человеческая память Лестера. Например, он заявляет, что репутация у Калигулы даже хуже, чем у «Гинденбурга». Неудивительно, ведь «Гинденбург» – это немецкий дирижабль, при крушении которого в 1937 году погибло тридцать человек. Калигула – это страшная катастрофа, вот что хотел сказать Аполлон.

Но если название дирижабля прямо отсылает к этой истории, то порой считать скрытые цитаты в речи Аполлона оказывается не так-то просто. Скажем, почему, сражаясь с пандами на одной из яхт Калигулы, Лестер ударил по струнам укулеле, только когда увидел белевшие уши (козелки) врагов? При чем здесь вообще уши? Может, это значит подождать, пока неприятель окажется поближе? Именно так. Аполлон переделывает знаменитую фразу полковника Уильяма Прескотта «Не стреляйте до тех пор, пока не увидите белки их глаз». Это действительно призыв подпустить врага поближе, чтобы не расходовать лишние боеприпасы.

Вот еще пример-загадка. Гроувер, Мэг и Лестер входят в теплицу Аэйталеса, и читатель узнает о том, что «место у входа оккупировал склерокактус размером с бочку с крекерами». И кажется совершенно неясным, при чем здесь крекеры и почему они хранятся в бочках? В Америке даже существует сеть ресторанов под названием «Бочка с крекерами». И по одной из версий, это название связано с тем, что в начале ХХ века у владельцев магазинов существовала традиция ставить у себя в зале бочки с крекерами. Вокруг таких бочек собирались покупатели, которые, хрустя печеньем, болтали и задерживались в магазинах подольше. Вполне вероятно, что Аполлон на своем веку видел не один такой магазин – вот и пришло ему на ум такое сравнение.

Мы все время говорим о возрасте Аполлона, о его жизненном опыте, но, конечно, первое, что замечает читатель этой книги, – невероятное количество имен и названий, щедро рассыпанных по ее страницам: Нельсон Риддл, Тайни Тим, Джексон Поллок, Фред Астер, Джинджер Роджерс, Донна Саммер, Лоренс Велк, Жоан Миро… Продолжать можно до бесконечности. И герой Риордана говорит о каждом, как о близком друге или хорошем знакомом. Оно и понятно: бог Аполлон – покровитель искусств. Культура для него – открытая книга. И он прекрасно знаком как с классическими ее образцами, так и с массовой культурой. Вспомним отсылки к «Звездным войнам» («Чувствуешь возмущение в Силе?» – иронично спрашивает Лестера Пайпер, и тот дуется) и «Звездному пути» (яхты Калигулы возникают так внезапно, словно вышли из варпа, совсем как космический корабль «Энтерпрайз»).

Если же говорить о высокой классике, то у Аполлона на нее оригинальный взгляд. Уильяма Шекспира он настырно величает Биллом и утверждает, что Кристофер Марло – куда менее известный в наши дни поэт и драматург елизаветинской эпохи – во многом превосходил автора «Гамлета». (Читатели второй книги «Темное пророчество» помнят, в какой ужас пришел Аполлон, узнав, что Оракул дал им пророчество в форме шекспировского сонета).

Но особенно его возмущает слава поэта Уолта Уитмена (ещё бы, ведь в своих стихах Уолт Уитмен и не думал петь дифирамбы Аполлону!). Ему так хочется подчеркнуть свое превосходство над Уитменом, что он даже пишет об этом хайку:

Разгадка этого странного стихотворения – в первой строке. В тридцать восьмой главе Гроувер узнает в загадке Оракула строчки из сборника Уитмена «Листья травы». Поэт открывал свой сборник стихотворением, которое называется «Одного я пою» («One’s-Self I Sing»):

Одного я пою, всякую простую отдельную личность…[64]

Аполлон меняет основной мотив стихотворения, он поет для себя и воспевает себя («Себя я пою!» – «I sing to myself!»), утверждая, он круче в сотни раз и именно о нем должно слагать стихи. Ведь, безусловно, для Аполлона венцом искусства является сам Аполлон, не зря он назван богом-зазнайкой.

И все же с каждой книгой серии становится очевидно, что Рик Риордан ведет своего героя по пути взросления и обретения истинной человечности. Он учит его ценить «всякую простую отдельную личность». Недаром в конце книги Лестер полушутя говорит Гроуверу: «Спасибо тебе, Гроувер Ундервуд. Мы бы не справились без тебя и Уолта Уитмена».

Несмотря на самовлюбленность, капризы и лень, Аполлон вызывает симпатию. С каждым шагом он открывается нам с новой стороны. Его испытания становятся все сложнее, утраты – страшнее, суждения – глубже.

Столь сложный персонаж требует сложного текста. И Рик Риордан создает такой текст. Он легко читается, порой веселит, порой огорчает, но, под стать дедалову Лабиринту, он наполнен загадками и неожиданными поворотами.

Книги не раз сравнивали с лабиринтом смыслов. Но, как и Лестеру-Аполлону, мне бы хотелось уйти от сухих научных определений и вспомнить о кино. В фильме Джима Хенсона «Лабиринт» девочка Сара спрашивает у говорящего червяка, в чем загадка лабиринта, почему в нем нет ни проходов, ни поворотов, только прямой коридор. Но что червяк отвечает ей: «Ты же смотришь неправильно! Здесь полно проходов, ты их просто не замечаешь!»

Когда читатель замечает тайные загадки и повороты, придуманные Риком Риорданом, его книги-лабиринты открываются читателю во всей красе.