Увечный бог. Том 1 Эриксон Стивен
- Ты, лживая сука! Неси меня! Спаси меня! Я бы тебя спасла будь я тобой и ты мной и хоти я сбежать - самое мудрое решение всегда - только если не ты это ты а я это я! Тогда это совсем не мудро! - Она яростно скребла когтями землю, дергая лапой, пытаясь достать Кодл, маленькие пальчики сжимали воздух, зазубренные челюсти бешено клацали. - Иди ближе, умоляю! - Щелк щелк щелк. - Я только скажу прощай, клянусь! - Щелк щелк щелк щелк.
- Тень! - взвизгнула Кодл. - Я слишком долго жду! Спасите! - Она помчалась, прыгая через кочки мертвой травы, огибая валуны и камни. Бег спугнул кузнечика, она перекусила его, не останавливаясь. - Видишь? Тело...
Обе твари перетекли. Цепи, треща как молнии, подняли их ввысь.
- Буря! Пять Древних - нет, семь!
- Элот приветствует вас, предательницы! Телораст Антрас! Керудас Карозиас!
- Элот! Эмпелас! Кальсе! Они нас ненавидят! Телораст, гляди что ты наделала!
Корабас, Отатараловая Драконица, падала к земле, ибо дракон за драконом ударяли ее сверху, разрывая когтями шкуру, терзая крылья. Она убила сотни - но теперь, наконец, падала. Земля стала близкой, каждая мелочь говорила о близости смерти. Она уже не могла реветь от ярости, от сокрушительного отчаяния, она слишком устала, чтобы отбиваться от наседающих со всех сторон Элайнтов.
Кровь текла по бокам, кислотным ливнем орошала мертвую землю внизу.
Призыв влек ее, но она не видела цели. Возможно, это лишь обман. Однако влечение было абсолютным и она напрягала все силы, отвечая зову. До последнего дыхания будет она искать проклятое место. "Ловушка или обещание? Ответ на молитвы или место для могилы? Не важно. Я не справилась. Я даже приветствовала бы цепи, но мне не окажут такой милости. Чую пробуждение Матери! Чую Тиам, так близко - Бури собираются, сила нарастает. Она грядет... чтобы увидеть меня мертвой!"
Она накренилась, когда ударил очередной Элайнт. Последнее усилие - шея повернулась, израненные челюсти широко раскрылись...
Она увидела семерых драконов, спускавшихся на окруживший ее рой. Еще одна Буря. "Значит, конец".
Тварь оторвалась от спины, дергаясь в зубах - она поймала ее за лапу, срывая мясо с кости.
Семь Древних влетели в вихрь - и Элайнты завизжали от потрясения и боли, тела извивались в облаках крови...
"Они сражаются за меня! Но почему? Не приближайтесь, друзья! Я отрава!
Нет, не умирайте ради меня!
Я, чье касание - смерть, умоляю, не умирайте за меня!"
Однако они сражались, а враги приходили в себя. Дюжины драконов летели на ее друзей.
"А явится Тиам - возьмет даже вас".
Восток, место призыва, влек ее. Сплевывая рваные куски мяса, Корабас устремила взор на манящий горизонт. Союзники отвлекли врагов, даровав ей передышку. Пожертвовав собой. Она не понимала, но готова была благодарить их всеми возможными способами.
"Если мне предложена иная участь, я приму. Встану лицом лицу и заговорю с миром.
Если же это место смерти, да будет так.
Я была свободна, пусть на миг.
Была свободна".
Он жестоко их подгонял, заставляя идти половину ночи и почти весь день; подходя к холму, морпехи и панцирники почти шатались. Скрипач, едва передвигая свинцовые ноги, направился к холму. Пейзаж вокруг был пересечен полосами теней, отброшенных заполонившими небеса Нефритовыми Чужаками, и капитану казалось: мир распадается прямо на глазах.
Он изо всех сил старался не думать о тех, кого оставил позади, и о грядущей участи своих бойцов. Перед ним всё, что имеет значение: всеми позабытый холмик с изрытыми боками, одинокий меч из отатарала, вонзенный в почву в самой середине.
Он страшился, что этого недостаточно - как и все, знающие ее план. Удерживающие Падшего цепи выкованы богами. "Один меч, чтобы их разбить? Тавора, ты, должно быть, уверена, что это возможно. Или что здесь проснется иная сила, предложив нам руку помощи.
Без этого - без разрубания цепей - все, нами совершенное, бесполезно.
Тавора, я в тебя верю. Доверяю тебе жизни солдат и смысл из гибели. Знаю, несправедливо чего-то еще требовать от тебя. Ты лишь смертная. Но знаю - чувствую - что бросаю тебе на плечи свой вес. Как и все мы, желаем себе признаться или нет.
И несправедливость терзает мне сердце".
Он глянул влево. Еж шагает во главе своего отряда - подонки Летераса, остатки хундрилов, смесь полукровок из дюжины порабощенных Летерийской империей племен. Они умудрились не отстать, хотя тяжело нагружены - Худ знает, зачем им так много мешков. "Подозреваю, это котята. Надеюсь, они того стоят".
Еж его сторонится. Скрипач знал, почему - ощущал, что лицо при виде друга становится маской, бледной и кривой, горе и тоска грызут его с такой силой, что не удержишься... "Как много несправедливости. Как много". Но вдруг Еж начал приближаться.
Ткнул пальцем в холм: - Вот этот? Чертовски уродлив, Скрип.
- Оборонять можно.
- Слишком нас мало даже для такого жалкого бугра. Слушай, я совсем загнал свою роту. Не стану обещать многого, но у нас, Сжигателей, есть секрет...
- Котята? Да.
Еж скривился: - У тебя шпионы! Так и знал!
- Боги подлые, Ежик! Никогда не встречал человека, хуже тебя умеющего хранить секреты.
- Продолжай так думать. Тогда удивление станет сильнее. Обещаю.
- Равны ли они морантским припасам? Вот о чем я думаю.
Еж качал головой. - Не то же самое. Забудь. - Пожал плечами, словно отбиваясь от какой-то мысли. - Может, ты был слишком занят... но мы из Короткохвостых кашу сварили.
- Не истратив сразу всего? Не похоже на тебя, Еж.
- Баведикт сделал еще, этот человек гений. Опустившийся и одержимый - лучший сорт гениев. Мы упаковали всё.
- Заметно.
- Да, эти штуки нас вымотали. Скажи, Скрип, время отдохнуть будет?
- Малость поздновато спрашивать.
- И что? Все равно спрашиваю.
- Честно говоря, не знаю. Зависит...
- От чего?
- Пал ли Шпиль. Захватили ли они сердце в целости. Сломали ли цепи или другие чары на нем. Может, там было двадцать демонов-Кенил'рахов. Вообрази, какая получилась свалка.
- Двадцать Кенил'рахов? Что это, глупая сказка? Почему не король демонов? Или гигантский трехголовый огр с хвостами скорпионов на каждом пальце, а на двадцать первом пальце хвост в двадцать один раз больше? Еще и огнем из жопы пыхает!
- Прости, воображение отказало. Увы, я не мастер плетения сказок, Еж.
- Я согласен. Что еще мне нужно знать? Мы поцелуем трахнутое сердце, чтобы пробудить? Шляпу на него наденем? Спляшем хоровод? Боги, только не кровавые жертвы - с меня уже хватит.
- Не болтай, Еж. Ты всегда так перед боем. Почему?
- Чтобы тебя отвлечь, понятное дело. Ты так себя грызешь, что остаются лишь хрящи и волосы с лобка. О, и еще зубы, они же все сгрызли.
- Знаешь, - искоса поглядел Скрипач, - если бы ты не пришел, пришлось бы тебя выдумать.
- Чего бы?
- Только чтобы сказать спасибо.
- Отлично. Ну, можно еще поболтать? Видишь ли, я боюсь.
- Это поможет, Еж. Расставим метателей котят среди моих взводов и сварим всех, кто попробует напасть.
- Точно. Хорошая идея. Нужно было самому подумать.
Он отошел, а Скрипач следил за ним, пока Еж не занял первоначальную позицию среди Сжигателей."Благослови тебя, Ежик". Он повернулся к своим: - Вот наше место, солдаты. Холм. Ну, пошевелимся - до заката один или два звона, а я желаю, чтобы мы окопались и окружили холм каменным валом.
- Да, капитан, - рыкнула одна из панцирников. - Сойдет за разминку!
Второй солдат отозвался: - Так и знал! Не нужно было тебя тащить, бабка!
- Если б ты меня тащил, Релико, я бы залетела. Тебе только дай шанс, крысоухий кусок слоновьего помета!
- Если только глаза закрыть. Ну разве может человек вязаться с кабанихой?
- Я те счас отвечу...
- Поберегите дыхание, вы, - рявкнул Скрипач.
Они перебирались через кочки, усеявшие склон холма. Бутыл прошел мимо Корабба, поравнявшись с Тарром. - Слушай, сержант...
- Чего тебе, Бутыл? Вынимай лопату, у нас много работы.
Со всех сторон солдаты сбрасывали снаряжение, бранясь и жалуясь на ломоту в спине, в плечах.
- Эта земля.... - Бутыл подошел ближе. - Нужно поговорить с капитаном.
Тарр скривился, но затем кивнул: - Иди, только ненадолго. Не хочу, чтобы ты умер, вырыв слишком мелкую нору.
Бутыл уставился на него, потом начал озираться: - Они так близко?
- Откуда мне знать? Хочешь поспорить на жизнь, что далеко?
Тихо выругавшись, Бутыл пошел туда, где недавно видел Скрипача - на гребень холма. Где-то там же мелькнул и Еж.
Пробираясь между извилистыми выступами камня, он услышал сзади топот, обернулся. - Мертвяк. С какой целью идешь? Или моя задница приглянулась?
- Приглянулась. Мне тоже нужно поговорить со Скрипом. Две радости сразу, что тут скажешь?
- Этот холм...
- Курган.
- Ладно, курган. Тут что-то...
- Глубоко внизу вокруг всего холма, да. Наоборот чуть не обгадился, когда ногу поставил. И что?
Бутыл пожал плечами: - Мы его прозвали Навыворот, слишком уж кишки слабые.
- Реально? Навыворот? Круто. Пусть услышит Горлорез. Но как вам удается не называть нас так в лицо? Хоть невзначай? Мы вот вам обидных кличек не даем.
- А Лизухрень? Раскоряк? Корбаб? Дурлыба? Старр? Бутыл-Пустыл?
- О... ты слышал? Гм...
Они дошли до вершины, оказавшись на ровной площадке. Еж и Скрипач стояли, пялясь на вонзенный в грунт меч. Они обернулись, заслышав хруст кремня под ногами солдат.
- Вы двое! Забыли как ямки копать?
- Нет, капитан. Просто нашли компанию.
- Объясни, Бутыл. И нынче, для разнообразия, простыми словами.
- С нами бог.
Еж вроде бы чем-то подавился, кашляя, трясясь и сплевывая.
- Идиот, - сказал Скрипач. - В том-то все дело.
- Не тот, капитан, - встрял Мертвяк.
- Что значит "не тот"? Разумеется, он здесь - ну, большая часть. Адъюнкт сказала, это то самое место.
Мертвяк поглядел в глаза Бутылу, и тот сразу отвернулся. Во рту почему-то пересохло. - Капитан, - произнес он, - Увечного Бога здесь нет. Мы бы знали.
Скрипач показал на меч: - Это отатарал Адъюнкта, помнишь? Думал, что сможешь хоть что-то почуять?
Мертвяк потер шею так, словно старался снять пару слоев кожи, убеждаясь, что позвоночник на месте. Потом вздохнул, укрепляя дух. - Он чуждый. Мы все равно бы поняли.
Скрипач как-то осунулся.
Еж хлопнул его по спине: - Расслабься, Скрип. Не хреновее чем обычно. Мы так и будем работать, ты ж проклятый сапер. Кто сказал, что мы должны понимать? Мы не знаем как всё должно быть, ну и ладно. Строго говоря, мы ничего ни о чем не знаем. Как всегда. В чем проблема? - Он поглядел на Бутыла. - Так кто из богов-дерьможуев посмел сунуть рога в наши дела?
Ответил ему Мертвяк. - Пахнет как старая смерть.
- Худ? Нет. Невозможно.
- Я и не говорю, так ведь? - возразил, ощерившись, Мертвяк. - Пахнет как старое и мертвое, ясно? Словно бурые листья на ледяном ветру. Словно каменный склеп в кургане. Словно первое дыхание зимы. Словно...
- Осенняя Змея, - прорычал Бутыл.
- Я к этому и вел, чтоб тебя!
- Чего Д'рек от нас нужно? - потребовал Еж.
- Не имеет значения. - Скрипач повернулся к мечу. - Тот жрец ехал у нас на шее с самого Малаза. Помню, он что-то сказал о своем божестве. Обернутом вокруг основания холма. Они с Адъюнктом считали, что нам нужна помощь. По любому, мы ничего сделать не можем. Так что ты верно говоришь, Ежик. За работу. Мертвяк, это курган?
- Да, но уже не освященный. Гробница вскрыта. Ограблена.
- Взломана, хмм.
- Верьте Адъюнкту, - заявил Еж.
Скрипач взвился: - Ты это к чему?
Еж пожал плечами. - Думаю, попытка стоит... - Он наморщил лоб. - Что за вонь?
- Возможно, Навыворот.
- Боги! Против ветра, черти - против ветра!
Мазан Гилани плюхнулась возле Смолы и Целуй-Сюда. - Бальзам только что попытался сунуть мне руку в штаны. Сказал, что забылся. Сказал, что даже не поглядел. Сказал, что думал, будто шарит в своем вещмешке.
Целуй-Сюда фыркнула. - Вот так хитроумные мужчины Даль Хона и создали империю.
- Лучше бы я осталась в кавалерии.
- Тут нет кавалерии.
- Тогда с хундрилами.
Смола медленно встала и вгляделась в темнеющее небо. - Видите тучи? - спросила она, постепенно поворачиваясь, изучая небесный свод.
- Тучи? И что, сестра?
- Не знаю. Я продолжу...
- Изучать тучи?
Смола скривилась. - Ты сама меня спросила, в чем дело. Я и говорю, что учуяла что-то...
- Тучи.
- Ох, ладно. - Она села, потом легла в узкий окопчик, с трудом выковырянный в каменистом боку кургана. - Но если кто-то увидит...
- Тучи. Ага. - Мазан Гилани протирала глаза.
Вернувшись к взводу, Бутыл посмотрел на Курноса: - Опять с нами, да?
- Принес щит, - ответил панцирник.
- Очень мило.
- Нужно привязать к руке.
- И что?
- Так, чтобы не упал. С узлами и... так далее.
- Из сырой кожи.
- Узлами и так далее.
Бутыл подошел, склонился над ним.
- Сделаешь, - заметила Улыба, - и в следующий раз он попросит помочь стрясти.
- Тут главное - расстояние, - дал совет Каракатица. - Иначе забрызгаешься.
- Я однажды так тряс, - сказал Курнос, - что обгадился.
Все переглянулись, но никто не нашел остроумного ответа.
Корик вытащил меч и начал водить камнем вдоль лезвия. - Кто-нибудь, разведите огонь, - сказал он. - Мы лицом на восток, если они придут в лучах солнца... Хотелось бы видеть угли.
- Разумно, - заметил Каракатица. - Рад, что ты снова думаешь как солдат.
Сетийский полукровка не ответил. Поднял оружие, полюбовался на грань.
- Закончив есть, пить, ложитесь спать. Капрал, назначь вахты.
- Да, сержант. Слушать всем! Я чую в воздухе!
- Это Навыворот.
- Нет, это слава, друзья мои. Слава!
Корик отозвался: - Если так пахнет слава, Корабб... знал я тощую кошку, она была королевой мира!
Корабб нахмурился: - Не въехал. Ее звали Слава?
Капрал Обод сел с Медом. - Могу держать щит. Пойти с тобой?
Мед пошевелил бровями. - Слушай, ты куксишься со времен ящеров. Ясно почему, но все же покажи нам улыбку, ладно? Если помрешь, так не один.
- Так в чем проблема? Буду тебя защищать и помру?
- Не хочу груза на совести.
Обод поскреб подбородок. - Ладно, буду уродов бить щитом.
- Уже лучше. Ну, моя смена. Иди спать.
Скрипач прошелся по гребню, обойдя весь круг, изучая выкопанные солдатами позиции. Еж был прав. Их слишком мало, а под ногами сплошные валуны и осыпи. "Лучше было принести копья, как его Сжигатели.
Признай, Скрип: видеть Ежа рядом - все равно что нож под ребро. Но ты все же рад".
Он поглядел на небо - заход солнца прошел незаметно, такими яркими стали Чужаки. Капитан со вздохом пошел искать подходящее местечко, чтобы прижать спину к резной стеле. Закрыл глаза. Он понимал, что нужно поспать, но еще знал, что это невозможно.
Никогда он о таком не грезил. Командовать взводом - и так большое бремя. "А теперь все смотрят на меня. Если бы дураки знали... Я такой же потерянный, как они".
Под призрачным светом он достал Дом Цепей. Лакированные деревянные карты скользили, словно смазанные жиром. Он прищурился, медленно изучая каждую. Семь карт. Шесть холодны, но одна словно потеет.
Прокаженный.
"Ах, Ежик. Мне так жаль".
Ассасин Ши'гел оставил охваченное пламенем место далеко позади. Пламя и кровь убитого бога, что лилась с измученного неба. Он видел гибель тысяч. Людей, К'чайн Че'малле, Имассов. Видел падение Форкрул Ассейлов и воителей-Джагутов. Тоблакаев и Баргастов. Все ради покрытой рубцами штуки в его лапах.
Она сочилась кровью. Казалось, конца не будет потоку, пятнающему когти и пальцы, забрызгавшему бедра, пока ритмичные взмахи крыльев несут его на запад - словно на охоту за опустившимся солнцем. Сердце снова стало живым, более тяжелым, чем обычный камень такого же размера - у него вес небесного камня, что падает из-за облаков. Это кажется естественным, ведь оно принадлежит Падшему Богу.
Разум Гу'Ралла вернулся к последней сцене на вершине Шпиля, за миг до того, как он вырвал сердце из гибнущих цепей. Тело Смертного Меча лежит так неподвижно на обрызганной кровью площадке. Пес охраняет то, что уже покинуло мир.
"Лишь тупой зверь понимает нужность напрасных жестов - их холодную необходимость перед ликом суровой истины. А мы, притязающие на высшие достижения интеллекта, сдаемся слишком быстро. И, смотря на пса - тварь, знающую лишь верность и смелость - мы находим соки для исцеления душ.
Гадаю, не вкус ли это зависти?"
Он недооценил выбор Матроны. Дестриант Келиз, Надежный Щит Буян и Смертный Меч Геслер - разве не достойные люди? "Они показали нам путь, всем детям Ганф Мач. Двое пали. Двое отдали жизни, но одна осталась.
Вряд ли я ее увижу. Но мысленно буду почитать, как почитаю Геслера и Буяна. До конца мгновений. Они жили как братья и погибли как братья. Я называю их родными и буду, в свою очередь, сражаться за выполнение своих задач.
Дестриант, ты в печали и в горе - чувствую даже отсюда. Но я дам смысл их смертям".
Крылья уловили внезапную смену воздушных течений, воздух внезапно загустел вокруг Ассасина, наполняя тело странными отзвуками - тяжелый шепот, накат тьмы, что кипит и клубится, заволакивая все небо.
И Гу'Ралл сообразил, что будет путешествовать не один.
Смола села, а потом вскочила. Осмотрела небо - там, на востоке. Черная туча, большая и бурлящая, растущая. Растущая."Боги подлые!" - Эй все! - крикнула она. - Под щиты! В укрытие! Все!
- Возлюбленные дети! Слушайте мать! Слушайте ее слова, слова Карги! Мы взяли в себя его плоть! Всю, что нашли! Мы хранили ее жизнь кровью магии! Ради этого мига! Веселитесь, мои милые дети, ибо Падший Бог возрожден!
И Карга огласила свою радость, и со всех сторон дети - десятки тысяч - ответили ее крику.
Крылатый К'чайн Че'малле, сжимая в лапах драгоценную добычу, отпрянул от их какофонии; Карга закаркала от восторга.
Впереди она видела куски костей на вершине - кости десятков людей, похороненных прежде в кургане. Хватит ли? Выбора нет. Момент настал, они сделают все возможное. Сделают человека. Жалкого человека. Слабого человека. Но все же человека - создадут дом для божьей плоти на костях, и наполнят своей кровью, и да окажется этого достаточно.
Великие Вороны вились над холмиком... а потом начали падать.
Скрипач спрятался за резную стелу. Грохот крыльев оглушал, сбивал наземь, воздух стал горячим и хрупким. Камень давил ему на спину.
Какие-то кулаки лупили землю, взрывные удары следовали один за другим. Он сжал голову, пытаясь сохранить уши... бесполезно. Мир пропал за штормом черных крыл. Он задыхался, а перед глазами летали некие мелкие объекты, сходясь у меча. Щепки, белесые фрагменты - кости, взметенные в воздух, вырванные у травы и корней. Одна прорезала тыл ладони; он спрятал руку.
Кто там прокричал предостережение?
Кто бы ни был, похоже, он спас всем жизнь.
"Кроме моей - я оставался слишком близко от меча. Нужно было залечь внизу, с солдатами. Но я задержался. Не хотелось видеть лица, чувствовать ужасную любовь, которая охватывает командира пред битвой - любовь к солдатам, каждому из них. Она растет и растет, пытаясь порвать сердце.
Смелость подвела... и теперь..."
Гу"Ралл кружил высоко вверху. Наблюдал, как Великие Вороны бросались на холмик, видел вспышки сырой силы. Чернокрылые существа приносили себя в жертву, одно за другим, чтобы вернуть богу живую плоть - сделать смертный дом для его души.
Одна из птиц пролетела рядом, он следил за ней нижними глазами.
- К'чайн Че'малле! Я Карга, мать всех этих благих детей! Ты принес дар! - Она засмеялась.
Потянувшись к разуму, Гу'Ралл отпрянул при первом касании - столь чуждой, столь холодной была ее сила.
Карга кашлянула. - Осторожно! Мы анафема в этом мире! Слушай же хорошенько - твоя задача еще не выполнена. После всего ты понадобишься на рассвете. И скажу тебе: в миг ужасной нужды снова погляди на небеса. Понимаешь?
Я дала обещание славнейшему из владык. Я отослала лучшую дочь, но она вернется. Увидишь, она вернется!
Огромный Ворон подлетал все ближе. - Смотри вниз! Почти все сделано. Мы ждали этого всю жизнь - видишь, что мы сделали? Видишь?
Он видел. Фигура простерлась подле меча из отатарала, цепи приковывали ее к земле. Но в груди зияла дыра.
Гу'Ралл изогнул крылья, падая.
Карга летела следом, дико каркая.
Последние из воронов влились в тело, вспыхивая мутной силой.
Хлопая крыльями, чтобы замедлить падение, Ассасин приземлился, задевая тело человека, и поглядел - ужасаясь пародии, созданной Великими Воронами. Кривые кости, вздутые мышцы, блеклая кожа; лицо словно искажено болезнью.
Он взял сердце в передние лапы, неспешно склонился и положил в рваную рану, словно камень. Кровь затопила дыру.
Плоть сшивалась, ребра нарастали как корни.
К'чайн Че'малле снова простер крылья и взвился в небо.
Карга наблюдала сверху."Возрожден! Возрожден! Смотрите, все души в небе - смотрите на того, кто украден у вас! Он почти рядом - ваше блуждание в пустыне закончено, ибо искра его жизни возвращается, и глаза откроются!
Узрите! Я - эта искра.