Увечный бог. Том 1 Эриксон Стивен
- Кто? Когда придет?
- Женщина, которую он любит, Скрип. Корлат из Тисте Анди.
"Тисте Анди. О нет..."
Вздох Ежа был полон эмоций. - Да, сержанту никогда не везло. Гарантировал себе долгое ожидание.
"Но будет ждать до конца".
Он уловил движение в тени кучи камней. За ними следила женщина.
Скрипач одернул себя, поглядел еще раз на Колотуна и Ходунка. - Берегите его, - шепнул он.
Они кивнули.
А Вискиджек прошел мимо. - Пора уходить.
Колотун в свою очередь коснулся скрипки. Ходунок присел и сделал так же.
Все трое скрылись за краем кургана.
Миг спустя Скрипач услышал конские копыта, но в сумраке не смог увидеть, как уезжают друзья.
Рядом с Котиллионом раздался голос: - Отлично сделано.
Покровитель ассасинов взглянул на ножи, что были еще в руках. - Не люблю проигрышей. Никогда не любил, Темный Трон.
- Тогда, - хихикнула смутная форма рядом, - мы еще не совсем закончили, да?
- А. ты знаешь.
- Разумеется. И, пусть тебя это потрясет, одобряю.
Котиллион удивленно повернулся к нему: - Так и знал. В этом тебе тоже есть сердце.
- Не будь идиотом. Я просто люблю... симметрию.
Они одновременно поглядели на курган, но призраки уже пропали.
Темный Трон постучал тростью по земле. - Среди богов, - сказал он, - кто ненавидит нас сильнее всего? Как думаешь?
- Смею полагать, те, что выжили.
- Но мы ведь еще не закончили.
Котиллион кивком указал на курган: - Они были чем-то... Правильно?
- С ними мы завоевали империю.
- Иногда сомневаюсь, что нужно было ее отдавать.
- Кровавый идеалист. Нам нужно был отойти. Рано или поздно - сколько ты ни вложил в свое дело - нужно отвернуться и уйти.
- Значит, мы..?
И боги ушли тающими на рассвете тенями.
Тук Младший ожидал, сидя на коне примерно посередине между строем Мертвой Стражи и Вискиджеком, Колотуном и Ходунком. Он видел вдалеке фигуры, собравшиеся на вершине кривого кургана. Потом трое призрачных всадников вернулись.
Вискиджек натянул поводья.
Развернул коня, чтобы в последний раз поглядеть на курган.
Тук сказал: - Там остались люди из вашего взвода, сэр.
- Моя жизнь был щедро вознаграждена. Пора, - добавил Вискиджек, поворачивая скакуна. Искоса глянул на Тука. - Готов, Сжигатель Мостов?
Они поскакали бок о бок.
Тук метнул Вискиджеку удивленный взгляд. - Но я не...
- Разговорчики, солдат?
Онемевший Тук помотал головой.
"Боги подлые, я это сделал".
В сверкающем небе высоко над равниной Гу'Ралл парил в воздушных течениях, почти не шевеля крыльями. Ассасин Ши'гел изучал нижний мир. Десятки драконьих трупов усеяли окрестности кургана, а на запад - насколько могли видеть глаза Гу"Ралла - вела замощенная трупами Элайнтов дорога смерти шириной почти в лигу. Там были сотни и сотни.
Ши'гел пытался представить величину страданий Отатараловой Драконицы. Однако вскипавшие в нем соки угрожали душевному контролю.
"Я еще слышу отзвук ее боли.
Как может жизнь оказаться столь дерзкой, столь упрямой перед лицом бешеной злобы? Корабас, ты свилась ныне в пещере, подарке умирающего божества, ты лелеешь раны и тоску, ты сложила крылья, словно стараясь отгородиться от мира? Ты хранишь ненависть и злость, осадившие тебя в немногие мгновения свободы?
Ты снова одинока, Корабас?
Если бы приближение не убивало меня - я мог бы помочь тебе в кровавых небесах, на смертью мощеной дороге. Я присоединился бы к тебе сейчас. Чтобы положить конец одиночеству.
Но все, что я могу - кружить в небе. Над теми, что призвали тебя, что сражались за свободу бога и спасение твоей жизни.
Их я тоже не понимаю.
Люди много чему могут научить К'чайн Че'малле.
Я, Гу'Ралл, Ассасин Ши'гел из Блуждающего Гнезда Ганф'ен, смирен увиденным. Это чувство, столь новое и странное, наполняет меня сладчайшим соком.
Я не знал..."
Положив последний камень в продолговатую груду, Икарий стряхнул пыль с ладоней и медленно встал.
Аблала глядел на воителя. Релата сидела неподалеку. Тот подошел к краю холма, поднял еще один камень и послал катиться вниз по склону. Потом оглянулся на могильник, взглянул на Аблалу. Утро выдалось солнечным, но на востоке громоздились тучи, ветер нес обещание дождя.
- Ты все рассказал, друг?
Аблала кивнул.
Икарий утер струящиеся слезы - он долго рыдал над могилой. Но теперь лицо уже не искажено горем. Он пуст. Потерян. - Аблала, я - только я? - Он сделал непонятный жест. - Все мы - только мы и не более?
Тартенал пожал плечами: - Я Аблала Сани и всегда им был. Ничего другого не знаю. Никогда не знал.
Икарий снова смотрел на могилу. - Он меня защищал.
- Да.
- Но я не знаю, кто он!
Аблала снова пожал плечами. Нет позора в том, чтобы оплакивать незнакомца. Аблала сам так много раз делал. Он опустил руку, взял черепок, поглядел на небесно-голубую глину. - Красиво, - пробормотал он, пряча осколок в пояс.
Икарий взял оружие и встал лицом к северу. - В этот раз чувствую: я близко.
Аблала подумал спросить, к чему близко, но смутился и тут же забыл вопрос. Он не верил, что вспомнит. Все тревожащие вещи уходят в одну сторону и никогда не возвращаются...
- Рад, друг, что ты нашел любимую женщину, - сказал Икарий.
Воин-великан улыбнулся Релате и получил в ответ каменный взгляд. Она ведь говорила, что вдвоем им было лучше. Но она женщина и едва они устроят секс, все будет хорошо. Всегда срабатывает.
Когда Икарий двинулся в путь, Аблала подобрал полезный мешок незнакомца, повесил на плечо и пошел вслед за воителем.
Релата догнала их вскоре, когда Аблала снова вытащил черепок и начал им любоваться. Икарий глянул на кусочек глины, остановился и посмотрел на оставленный могильник у холма. Он молчал и хмурился.
Аблала готов был идти дальше, когда Икарий произнес: - Друг, кажется, я что-то вспомнил.
Эпилог I
Усевшись на камнях моста
Солдаты словно вороны глядели
Как когти были черные клинки
Глаза светили славой сквозь убийства копоть
Скрипя окованными сталью костылями
Я подошел с терпением калеки
И перед ними, пошатнувшись, встал
Едва дыхание переводя
Они смотрели смело, не таясь
Они сидели, ждали что скажу
- Пришел, - я говорю, - с рождения дороги,
- Пришел, - я говорю, - взять лучшее, что в нас.
Сержант рыжебородый подмигнул
Открылся рот, блеснули влажно зубы:
- Немногие дороги на земле
Нас к лучшему приводят, старина.
- Но вы прошли по всем путям мужчин,
Сказал я, - перед вами матери бежали
И дети. Неужели нет тропы
По коей может ковылять старик, такой как я?
Целитель стаи той был кости весь и кожа
Он мне ответил: - Старина, провел я век
В огне груди, где сердце ровно бьется
Меж легких; я по мускулам змеей
Скользил, я плыл в потоках крови, холодея.
Прошел я все пути, они ведут во тьму
В конце лишь воля остается нам
И воля может отдохнуть. Посмею, -
Он продолжал, - сказать, что места нет
Внутри нас, как ни ройся, ни ищи
Какие таинства ни пробуждай
Тому, что ты назвал столь дерзко "лучшим".
Затем солдат с лопатой и киркой
(Такой сумел бы форт за день построить!)
Неспешен в мысли, основателен во всем
На солнце поглядел и мне сказал:
- Напрасно не ищи в роскошных храмах
И не ходи в хоромы богачей
Мы грабили их часто, раз за разом
Мы плавили иконы и святыни
И плакали сокровища в огне
Рождая лишь улыбки вожделенья
И жажду долгой власти. Понимай:
Дороги вьются из неведомых эпох
Дороги в будущее манят нас, под ноги
Ложатся так покорно, не давая
Ключа к загадочным желаниям твоим
Ведь каждая на крови и костях
Проложена. Рабы сгибали спины
Вся жизнь была им смертным приговором
Звенели цепи страха и нужды.
Все, что мы строим, рушится однажды.
- Но где же, славные солдаты, я найду
Все то, что лучшего есть в нас, когда не в плоти
Не в сводах храма и не на камнях
Которыми замощена дорога?
- Сумей ответить мы, - сказал сержант, -
Кровь не лилась бы горестным потоком
И лекарь мой целил бы раны взглядом
И труд рабов стал отдыха светлей.
- Сумей ответить мы, - сказал сержант, -
Вороны б голодали повсеместно
Мы когти бы забросили в болото -
Пусть боги подерутся, если воля их.
- Но мы не находили никогда
То лучшее, что в нас, до сей поры.
- Но почему? - спросил я, потерявшись
И он сказал: - Мы на мосту сидим
С прихода блеклого рассвета. Наш насест
Уныл и скучен, выщерблен шагами
Однако же высок - тебя узрели искрой
На горизонте, размалеванном зарей
- Мучительно ты ковылял, и мы рыдали
Дивились, отчего в тебе такая воля
Но ты пришел, согбенный, с костылями
Сказал, что ищешь лучшее, что в нас.
- И лучшее, что в нас, мы в миг один узрели
Сокровища, что были под рукой
Смиренно пред тобою мы кладем
Безногий человек, пришедший по дороге.
Что ж, вежливый солдат - большая редкость
И я ответно их благодарил
И, мимо проходя, мост пересек
Стремясь к бескрайнему пути, что впереди
Я шел, чтоб лучшее сыскать, что в нас таится
В один прекрасный день оно передо мной
Возникнет, путь благословив. В дорогу эту
Давно я вышел, и дорогу я окончу
Там, где нас ожидает лучшее, что в нас.
"Где вороны сидят", Авес Дидион Фликер
В конце война стала битвой за освобождение. Жители Колансе вышли из города и после пяти дней тяжких трудов большие траншеи, редуты и ямы стали длинными курганами. Три кургана возвысились на месте Битвы Благого Дара, там, где летерийцы, болкандийцы, гилки и Тартеналы сражались с армией брата Старательного; а у подножия рухнувшего Шпиля три горы сырой земли отмечали павших Имассов, Джагутов и К'чайн Че'малле, а курган меньшего размера упокоил двоих малазан. Именно у него произошло собрание.
Оставаясь на почтительном расстоянии около покинутых окопов, Лорд Нимандер стоял с Корлат и дядей, Сильхасом Руином. Вместе с Скиньтиком, Десрой и Апсал'арой они сопроводили отряд под предводительством капитана Скрипача на всем долгом и утомительном пути к берегу.
Нетрудно оплакивать гибель храбрых мужчин и женщин. Как и рожденных для войны солдат-рептилий. Нимандер не стыдился слез, оросивших его лицо, когда он услышал о резне, уготованной Имассам в миг воскресения. Те, что выжили, несколько дней назад ушли на север в поисках вождя. Говорят, его судьба до сих пор остается неизвестной.
Брат отца, стоявший рядом с Нимандером, горевал по исчезнувшему старому другу, Туласу - он был уничтожен в Войне Пробужденных Драконов. Меч у бедра Сильхаса до сих пор содержал души трех уцелевших Элайнтов Куральд Эмурланна. Подробности этого связывания остались неясны Нимандеру, ибо дядя оказался весьма неразговорчивым.
С востока налетал дождь. Нимандер смотрел, как близится стена серых туч. Потом он оглянулся на Корлат. Нечто пробудило горе и в ней, Сестра Холодных Ночей была сокрушена. Она заметила фигуры, сошедшиеся на вершине кургана, сделала полшага вперед и замерла.
- Корлат, - произнес Нимандер.
Она опомнилась и повернулась, глядя тоскливыми глазами. - Владыка?
- Не время нам вмешиваться.
- Понимаю.
- Тем не менее я считаю, что мы должны как-то донести до них уважение и почтение. Смею ли просить вас, Сестра Холодных Ночей, представлять нас на их церемонии?
Что-то ушло c ее лица, черты вдруг смягчились, засияв прежней красотой. Она поклонилась. - Владыка, я поспешу.
Нимандер смотрел ей вслед.
Сильхас Руин сказал: - Твой отец всегда ценил ее выше прочих, Лорд.
- Сильхас, она отдала сердце человеку, малазанину, погибшему при покорении Коралла.
Белокожий мужчина чуть помедлил. - Он, должно быть, был... необыкновенным.
- Полагаю.
- Мое знакомство с этими малазанами было кратким. Помню их мундиры со дня... попытки в Летерасе. Сказать, что они заслуживают уважения - это слишком мало. Я не хотел бы снова с ними сталкиваться.
Нимандер удивленно глядел на дядю.
Нерешительно, ослабев от внезапно нахлынувшего смущения, Корлат медленно замедлила шаги в двадцати саженях от собрания победителей. Слева стояли в строю малазане - армия, известная как Охотники за Костями. Дальше, на возвышенности расположились гораздо более многочисленные ряды второй малазанской армии, Войска.
Справа, у лагеря К'чайн Че'малле Солдаты Ве'Гат и Охотники К'эл построились за спиной Матроны. Из строя вышла женщина, похоже, намереваясь встретиться с Корлат.
Возможно, в ее компании она обретет силы. Если нет... вряд ли она решится подойти ближе. Сердце лежало в груди, словно открытое - а она-то думала, что дни глубокого горя миновали! Но вид малазанских морпехов - вид Ежа, Быстрого Бена и Калама - заново разбередил ее раны. Когда ее, посланницу Нимандера, наконец увидели, то лишь приветственно кивнули; она начала подозревать, что зря держится на расстоянии.
Но... возможно, они считают, что она хотела украсть у них сержанта. Возможно, ее винят в его смерти. Она не знает. А ныне ей приказано снова присоединиться к ним у могилы двух малазанских моряков.
Она выбрала среди своих скромных сокровищ полированный камешек - зная, что люди склонны смеяться над кожаными мешочками, которые носят Тисте Анди. Камешки - знаки для тех, кому отдано сердце. У нее их немного. Один для Аномандера Райка, один для погибшего брата Орфанталя, один для Спиннока Дюрава, не презиравшего ее за подлое происхождение, и один для Вискиджека. Скоро, подозревала она, придется найти еще два. Для королевы Яни Товис. И лорда Нимандера.
Эти камни не для того, чтобы их отдавать.
Расстаться с ними - отдать любовь, навсегда уйти от нее.
Было нелепо искать камешек для человека. Она знала, что любовь его коротка. Он не мог понять, что она чувствует - и не должен был; она зашла слишком далеко, отдала слишком многое. У них не было времени, чтобы выковать нечто вечное.
Потом он умер, оставив за спиной камень - тусклую, безжизненную штучку под названием сердце.
"Смерть нас прощает. Так сказал Галлан. "Смерть нас прощает, потому Смерть так для нас страшна"".
Ей показалось... там, на далеком кургане, уже прозванном Пробуждением... какой-то шепот, присутствие старое и мучительно знакомое. Словно он поглядел на нее - словно она ощутила взгляд его глаз..."Нет, глупая женщина. Это его солдаты собрались на холме. Если он там был, то ради них".
Мысли ее прервало появление женщины из рядов К'чайн Че'малле. Корлат пришлось отбросить воспоминания, она глядела на незнакомку, горестно улыбаясь. - Смелость подвела, - сказала она.
Женщина - самая обычная, далеко не молодая - внимательно поглядела на нее. - Что это в вашей руке?
Корлат подумала спрятать его, но вдохнула и показала черный камешек. - Я думала... дар. Для кургана. Я уже такое видела...
- Вы знали их?
Чуть помедлив, Корлат начала отворачиваться, чтобы уйти. - Нет. Извините...
Однако женщина удержала ее за руку. - Идемте же со мной, я расскажу о Смертном Мече Геслере и Надежном Щите Буяне.
- Я напрасно...
- Сомневаюсь, - прервала ее женщина. - Но, если хотите, расскажите что-нибудь сами. Я Келиз.
- Корлат.
- Они освободили сердце Увечного Бога, - сказала Келиз, ведя ее ко всем. - Но не за это я их помню. Они были упрямыми. Грызлись между собой как... как собаки. Насмехались над своими титулами, выдумывали небылицы. И мне врали. Дикие сказки о приключениях. Корабли в морях огня. Драконы и безголовые Тисте Анди... кто это такие, интересно...
Корлат повернула голову, чтобы ответить, но решила промолчать.
- Я недолго их знала, - продолжала, не замечая, Келиз, - и они постоянно спорили о том, чтобы все бросить. Даже в гуще ужасных битв они ругались. И все время эти двое малазан делали то, что нужно было сделать. Каждый и всякий раз. - Она кивком указала на Шпиль.
- Там, наверху, - сказала она, - они прошли сквозь стены огня, и тогда я сообразила: эти сказки... возможно, это чистая правда.
Буян умер на ступенях, отгоняя от сердца дикую ведьму. Он не смог побороть огня. Геслер - так нам сказали - умер, спасая жизнь пса. - Она ткнула пальцем. - Вон того, Корлат, сторожащего вход в усыпальницу. Видишь, все меня ждут? Потому что только меня пес пропустит. Я и тело Геслера заносила внутрь.
Читать бесплатно другие книги:
