Застеколье Шалашов Евгений

– Опергруппу и группу захвата на угол Зои – Шуры и Новомосковской. Чтобы шустрее!

– Что, один в отпуске, другой в запое? – поинтересовался я.

– Пусть бы попробовали … – мрачно пообещал генерал. – У меня ж группа быстрого реагирования не тут, а на главной базе. Тут что – фикция, офис полпреда… Минут тридцать придется ждать, если в пробку не попадут. Пока тащатся, милиция, виноват, полиция примчится… вон, легки на помине…

Точно так. К нам катил «луноход» с новенькой надписью «Патрульно-постовая служба полиции». Резко, с визгом тормозных колодок остановился, едва не зацепив нас бампером, а из него выскочило трое парней в бронежилетах, надетых на синие форменные рубашки, с автоматами. Держа «злоумышленников» на прицеле, тройка подошла поближе. «Молодцы, оперативно сработали!» – мысленно похвалил я бывших коллег.

– Бросай оружие, суки! – азартно заорал один из них, у которого из-под «бронника» торчал лейтенантский погон. – Стреляем на поражение!

Мы переглянулись. Унгерн демонстративно просунул большой палец в скобу пистолета, поднимая руки вверх. Я поискал взглядом свой АПС, не нашел и последовал примеру старшего товарища.

– На землю! Мордой вниз! – скомандовал лейтенант.

– Лейтенант, я генерал госбезопасности, – начал объяснять Унгерн. – На нас совершено нападение…

– Мордой вниз, сука, я сказал! – вызверился лейтенант.

Нас уложили на землю, старательно вжимая в асфальт. Завернули руки за спину, надели наручники. Бегло охлопали по бокам, ощупали, выгребли из карманов телефоны, деньги, документы и кредитки. Потом, «приложили» по почкам, подняли и прислонили к «луноходу».

– Что, сучары, попались? – радостно сказал лейтенант и обернулся к одному из подчиненных: – Вот, Тоха, а ты говорил – премии не будет. Тут, не то, что премия, звездочка светит. Щас оперов дождемся, в отдел уродов свезём.

– Ты, лейтенант, хотя бы документы у нас проверил, – хмуро сказал Унгерн, у которого из рассеченной об асфальт брови текла кровь.

– Слышь, Димыч, – толкнул его в плечо Тоха. – А может он и впрямь, генерал?

– Да хоть министр обороны! – заржал лейтенант Димыч. – Наше дело маленькое – задержать и доставить куда следует. А там пусть следаки с операми разбираются.

– А хамить-то зачем? – поинтересовался Унгерн. – Да еще мордой об асфальт прикладывать, по почкам бить.

– Да ты что? Впрямь, по почкам? – вскинулся лейтенант в притворном ужасе. Обернувшись к сержантам поинтересовался: – А ну, кто из вас преступника по почкам бил?

– Чему вас там в полицейских академиях учат? – возмутился генерал. – Кто же до суда задержанных преступниками называет?!

– Ты кого учить вздумал? – удивленно воззрился на генерала лейтенант, а потом, от всей дури, заехал ему прикладом автомата в печень.

Унгерн, не ожидавший удара, согнулся от боли. А лейтенант, посмотрев на меня, хмыкнул:

– Молчишь? Ну, правильно делаешь…

– Дурака учить – только портить, – не выдержал я и, немедленно схлопотал прикладом по физиономии. Хорошо, что удар шел не прямо, а вскользь. Иначе – быть бы со сломанной челюстью.

– Димыч, хорош! – оттащили лейтенанта подчиненные. – Вон, «скорая» приехала и опергруппа. Стуканет кто, будет тебе премия… Давай, уродов в «кузю» грузить, пока опера не забрали.

К нам подбежало пара молодых людей в штатском. Явно, оперативники. Между ними и «обмундированными» завязалась профессиональная дискуссия.

– Нам оставьте, мы их сами довезем, – настаивал один из оперов. – А в рапорте напишем, что вы их задержали. Ну, чего ты опять козлишься-то?

– Ага, вам оставишь, так вы себе «палку» срубите, – усмехнулся лейтенант. – Мы их в отдел привезем, в «обезьянник» сдадим, оформим, отпишем. Вот, там вы с ними и трахайтесь.

– Слушай, нам нужно опрос провести, объяснение взять, – настаивал опер, а лейтенант отмахнулся:

– У вас свое начальство, у нас свое. У нас, что в инструкции сказано? При совершении преступления охранять место преступления, дождаться оперативно-следственной бригады. При задержании подозреваемых доставить их в отдел. Вон оно место, целехонько. Вон – потерпевшие лежат. Сами разбирайтесь. Работайте. А мы преступников повезли. Все!

Не слушая слов опера, лейтенант махнул своим подчиненным рукой.

Из-за округлости фигуры, в тесном отсеке генералу пришлось тяжелее, чем мне. Но он не роптал. К моему удивлению, не грозил «ментам» карами небесными, а только грустно сказал:

– Слушай, Васильич. Много я дураков видел, но таких…

– А он не дурак, – хмыкнул я, пытаясь пошевелить разбитой скулой. – Он просто идиот. В мое время таких не было… Не держали придурков в «ментовке». Это же, каким кретином нужно быть, чтобы генерала ГБ в «кузю» засунуть?

– Сколько ты в милиции-то прослужил, а? Четыре года? Ретивое поперло?

– Так, обидно ж, – признался я. – Ну, ладно, наорали, мордой в землю уложили. Понимаю. Люди с оружием, трупы лежат. Но так-то зачем, по-хамски?

– Где трупы-то? – проворчал генерал. – Я своего, аккуратно – обезвредил и обездвижил. А ты… – не выдержав, рассмеялся Унгерн. – Сказать кому, как майоры ГБ оружие используют, не поверят!

– Да уж … – Невольно рассмеялся и я, вспоминая то, что случилось двадцать минут назад. Хотя, смеяться-то было не над чем. Нападение на генерала госбезопасности в центре столицы (про себя, любимого и важного молчу!), к веселым вещам при всем желании не отнести.

– Зря пельмени не взяли, на вид – очень симпатичные, – отметил я.

– Да ну… – пренебрежительно махнул рукой генерал. – Это разве пельмени? Надо будет тебя в гости пригласить, тогда и увидишь, что такое настоящие пельмени.

По молчаливому согласию решили отыскать местечко, где можно поговорить, не опасаясь ни «вражеской», ни «дружественной» прослушки.

– Вон, скамеечка стоит, – поглаживая себя по округлому животу, сообщил генерал.

Но спокойно посидеть не получилось. Два молодых человека славянской внешности, покуривавших на поребрике, вскочили и побежали к нам, вытаскивая из-за под курток что-то блестящее.

По законам жанра, я должен был показать генералу, что уже чему-то выучился и «уложить» обоих киллеров. Или, наоборот – Виктор Витальевич должен был оттолкнуть меня с линии огня… Но нам, на тот момент, было не до законов, ни до жанров. Не заморачиваясь – что там такое в руках у парней: может, микрофоны, типа, журналисты собрались взять интервью? или – собираются «втюхать» новейшие фотоаппараты, мы схватились за оружие.

– Твой – слева! – рыкнул генерал, беря на прицел «своего».

Первая пуля генерала пробила правое плечо киллера, вторая – колено. Я же, не подумав, что из АПС вообще-то положено стрелять, запустил им в лоб второго…

– Какое-то, покушение бездарное, – хмыкнул Унгер, пытаясь почесать нос, но сведенные за спину руки в наручниках помешали. – Ну, что им стоило чуточку подождать, со спины зайти?

– Спешили, – выдал я «откровение».

– Да уж, да уж… – покрутил головой генерал и обеспокоенно спросил: – Судя по времени, мы бы уже в отделе должны быть. Тут и ехать-то, минут пять. Скажи-ка, у тебя в бумагах что-нибудь интересное было? Стоп-стоп… Кредитка! Ты куда чек дел?

– Чек? Хотел выбросить, а потом… – растерялся я.

– Вот-вот… – усмехнулся генерал. – Кредитку в чек завернул и в карман засунул. И конвертик с кодом там же лежал…

Машина остановилась. Унгерн, выглядывая в узкое и грязное окошко, с удовлетворением сообщил:

– Точно, к банкомату пошел. Искал, чтобы видеокамеры не было. Ну, счастья-то дураку привалило! – Глянув на мое раздосадованное лицо, фыркнул: – Ладно, не переживай. Вернет он все, до копеечки. Обещаю.

Летеха, обналичив мою зарплату, сел и «луноход» тронулся. Скоро доставили в «участок» – гнусное заведение, пропахшее хлоркой и потом.

– Ну, давай, занимайте места, – ворковал счастливый лейтенант, «расковывая» нам руки и вталкивая в «обезьянник». – Шнурки вынимайте. Крестики, если есть, снять… Щас, дежурный заявление о краже примет, вас и оформит. Если что не так – потом извинимся.

– Вот, а мы с тобой место искали, – с удовлетворением сказал генерал, втискиваясь в узкое пространство между скамейкой и решеткой. – Никто не помешает. Вон, если только он, – кивнул Виктор Витальевич на пьяненького мужика, посапывавшего в углу.

Стараясь быть предельно кратким, я рассказал генералу о своем назначении в отдаленную крепость, о наших боях со цвергами, об изысканиях Ярослава. И о том, что нужно срочно привлекать все силы и средства не только «конторы», но и всех силовых структур на поиск таинственных пришельцев…

По мере рассказа, генерал-майор мрачнел все больше и больше…

– Значит, таинственные карлики, атакующие сразу в двух пространствах. И есть у них непонятно что и непонятно где… Не то – подводная база, не то – космический корабль. И, доказательств, разумеется, фиг да, не фига. С чем мне на доклад к директору идти?

– Только с трупами.

– Опять у тебя трупы? – вскинулся Унгерн. – Ну и кто, на сей раз?

– Эти самые, карлики из параллельного пространства, – сообщил я. – Оружие их, прочее.

– Ага, – повеселел генерал. – Уже, кое-что. Как я догадываюсь, забирать их придется с той самой полянки? И побыстрее. Ладно… Дежурный по райотделу – на выход! – гаркнул генерал так, что пьяный мужичонка подскочил и с перепуга начал икать…

– Чего кричите? – подошел к решетке меланхоличного вида старшина, с мятой бляхой на груди. На бляхе был изображен Георгий Победоносец и плохо читаемая надпись «Помощник дежурного». – В туалет? Нет? Тогда в чём проблемы? Дежурный сейчас освободится.

– Скажите дежурному, чтобы он документы посмотрел, – тоном приказа сказал генерал, что крайне не понравилось старшине.

– Вы, гражданин, в кабинете командовать будете. Здесь вы задержанный. Вон, у людей кража случилась. Чем они хуже? Тем более, они потерпевшие, а вы, покамест, подозреваемый в преступлении.

– Я сказал – пусть дежурный мои документы посмотрит, – сквозь зубы выдавил генерал. – Иначе…

– Что – иначе? – скривил губы старшина. – Знаете, сколько раз мне погоны грозились снять? Освободится дежурный, разберемся. Если не виноваты – выпустим. Принесем, так сказать, извинения. Не вы один у нас. – Ладно, – вздохнул генерал. – Видит Бог, я этого не хотел…

Виктор Витальевич проделал странную манипуляцию. Вытащил из воротника какую-то булавку и согнул ее.

– Это маячок такой? – догадался я.

– Ждем. Время пошло, – посмотрел генерал на запястье, где недавно были часы и, обнаружив лишь незагорелую полоску кожи, вздохнул.

– Ну, тогда можно договорить о судьбах цивилизации, – предложил я, оглядев еще раз наш «обезьянник», окошечко, за которым сидел дежурный и большую приемную, где экипаж, во главе с лейтенантом, старательно писал рапорта… Не самое лучшее место, в котором можно говорить о глобальных проблемах, но бывает и хуже…

Но поговорить нам не дали. К «обезьяннику», четко меряя шагами протертый линолеум, подошел мужчина с погонами подполковника – возрастом, чуть младше меня, с седой головой, чем-то похожий на актера Галибина. Следом за ним приплясывал «наш» лейтенант и слезливо канючил:

– Ну, товарищ полковник, мы же их на месте преступления задержали, с оружием в руках… Я ж думал, «ксива» поддельная. Где ж это видано, чтобы генералы по улице ходили?

– Яськов! Камеру открой! – позвал подполковник, не глядя на лейтенанта, и к нему метнулся высокий капитан со связкой ключей. – Яськов, а ты куда смотрел?

– А что я, товарищ подполковник? – отозвался дежурный, с перепугу не попадая ключом в скважину. – Мне Гнусин – комвзвода – оформляй, «злодеев» привез. Я «пэпээсников» отправил рапорта писать, а сам заявление принимал, оперативную группу на кражу отправил. Как освободился, так смотреть стал. А как удостоверение генеральское увидел, сразу и доложил.

– Начальник РОВД подполковник полиции Кудрявцев, – представился седой. – Товарищ генерал-майор, – сдержанно, но с достоинством, сказал подполковник. Посмотрев на меня, добавил: – И вы, товарищ… Я приношу вам свои извинения. Виновные будут наказаны по всей строгости.

– За что наказаны? – взъярился летёха. – Мы в столовую ехали, слышим – выстрелы. На них сразу и рванули. А что мы должны думать, если двое лежат, а эти стоят, с оружием? Наше дело задержать, а разбираться отделы должны! Мы преступников, то есть, задержанных доставили! И вы мне не начальник. У меня ротный есть и комбат!

– Да я вас наказывать не буду, – покачал головой Кудрявцев. – Я только своих подчиненных могу наказывать. А в отношении вас, Гнусин и ваших, с позволения сказать, подчиненных, будет возбуждено уголовное дело. Яськов, считай, что строгий выговор ты уже поимел. И помощник тоже.

– За что, товарищ подполковник? – взвыл дежурный. – Я от экипажа вызов получил – мол, задержание на месте преступления. Дежурную опергруппу отправил. А тут опять кражи – восьмая за сегодня. Пока резервную группу собирал… А мне же надо криминалиста вызвать, кинолога с собакой … У меня не десять рук.

– А за то, капитан, чтобы мне не так было обидно, когда я неполное служебное соответствие получу, а то и коленкой под зад, – грустно усмехнулся подполковник. Посмотрев на Гнусина, добавил: – А из-за тебя, родимый, у всех твоих начальников погоны полетят. Ну, ты не переживай, тебе они ничего не сделают, потому что ты, будешь на нарах чалиться. А где вещи задержанных? – поинтересовался подполковник.

– Сейчас, – метнулся дежурный в свою застекленную кабинку. Вернулся, держа в руках два пластмассовых лотка, на которых лежало изъятое имущество – ключи, телефоны, документы, кредитки и, самое главное – пистолет генерала.

Виктор Витальевич осмотрел свою «пушку», проверил обойму и сунул в наплечную кобуру (генерал сказал бы «кабура», но я уж так, по привычке…). Заполучив любимую игрушку, повеселел. И, уже почти доброжелательно спросил:

– Деньги-то сам вернешь? Или – помочь?

– Да вы чего, товарищ генерал? – улыбнулся лейтенант с говорящей фамилией. Улыбка получилась вымученной. – Какие деньги? Не видел никаких денег…

– Четыре миллиона, которые ты с карточки снял, – не моргнув глазом сказал Унгерн.

– Какие четыре? – вскинулся лейтенант. – Там и миллиона-то не было…

Всем, кроме «пэпээсников», стало смешно…

– Во, а я всего-то фанфурик спёр, голову поправить, так замели! – подал голос пьянчужка из «обезьянника». – А менты миллионами крадут! И куда полиция смотрит? Выдав тираду, наш бывший сосед уронил голову на грудь и снова заснул.

Унгерн, взяв в руки телефон, бросил в трубку:

– Маски-шоу отменяются, ждать меня у крыльца. Готовьте вазелин … – Повернувшись к нам, хмыкнул: – Вот было бы весело, если бы из-за одного дурака межведомственная стычка была! Гнусин, тебе две минуты – забрать у своих хрюнделей все, что украли и нести сюда. Бегом!

– Яськов, проконтролируй, – приказал подполковник Кудрявцев дежурному и добавил: – И позвони комбату этого… чудака, на букву «м», чтобы срочно сюда ехал. Врач нужен? Помощь окажет, следы побоев зафиксирует.

– Значит, так, – позволил себе вмешаться и я. – Генерал, вам врач нужен? Нет. Мне – тоже.

– Сразу к судмедэксперту поедете? – предположил подполковник.

– Да нет, никуда мы не поедем, – сказал я и оглянулся. – Где этот хрюндель?

Лейтенант Гнусин был тут, как тут. С льстивой улыбкой он протягивал пачку денег. Мне почему-то стало противно брать деньги из его рук.

– Где там помощник дежурного? Пусть посчитает, – приказал я и снова вернулся к теме. – Когда начальник этого … лейтенанта приедет? Ладно, пусть в дежурке сидит, ждет своего комбата.

– Нам на линию надо! – сообщил лейтенант, видимо посчитавший, что раз он вернул деньги, то теперь чист, аки голубь.

– Тут всем сидеть, а иначе в камеру отправлю! – прикрикнул подполковник и Гнусин «со товарищи» испуганно сели, нервно дергая за ремни автоматов.

– Вот, все сосчитал, – доложил флегматичный помдеж. – Пятьсот тридцать две тысячи. – Все верно?

Я не помнил, сколько мне дал Ярослав, сколько было на карточке, но в принципе – похоже на правду. Кивнув старшине, пошел вместе с генералом и начальником РОВД на выход.

После «обезьянника» воздух московской улицы показался удивительно свежим. Хорошо! А вон, во дворике скромно приткнулась знакомая «газель» с тонированными стеклами. Помню я эту машинку!

– Олег Васильевич, какие будут предложения? – поинтересовался Унгерн, косясь на «луноход», возле которого слонялся еще один член экипажа – водитель.

Подполковник Кудрявцев, поймав генеральский взгляд, вскинул брови:

– Сейчас комбат приедет, всех и «окучим». Я без их непосредственного начальства оружие у них забрать не могу. Вдруг, с большой-то дури, палить начнут? Оно мне надо? – С интересом посмотрев на меня, спросил: – Не знаю Вашего звания…

– Подполковник, кто же спрашивает звание у генеральских начальников? – хмыкнул Унгерн и снова спросил: – Так, каково ваше решение?

– Думаю, так, – приняв значимый вид, изрек я. – Уголовное дело не возбуждать. Выговоры своим людям, товарищ подполковник, вы вправе объявить, но я бы сказал, что объявлять не за что. Дежурный и помощник ничего не нарушили. А касательно Гнусина и компании – уволить всех, к нехорошей матери… Реально, господин подполковник? Или наше вмешательство требуется?

– Вполне, – пожал плечами Кудрявцев. – Мои ребята рапорта напишут, я сам напишу – уволят этих … недоделанных, к завтрашнему дню. Сейчас с этим проще, чем раньше. Служебное расследование и приказ об увольнении. Но с вас, товарищ генерал и с вашего … начальника все равно нужно какое-то заявление. Дескать, не настаиваем на возбуждении уголовного дела и прочее. Да и объяснение с вас придется брать. Иначе, сухими из воды выйдут.

– И получается у нас замкнутый круг, – усмехнулся я. – Если мы заявление напишем, так вы обязаны будете дело уголовное возбудить. А нам с товарищем генералом, светится особенно-то и ни к чему.

– А может, – призадумался Унгерн, глянув на машину со своими бойцами, – взять этих козлов с собой, да научить их вежливости?

– Нет, товарищ генерал-майор, – твердо сказал подполковник. – В другом месте – как хотите. Здесь мой райотдел. А этих, пусть они трижды козлы, я вам не отдам. Можете потом меня уволить – знаю, ваша контора еще и не то сумеет, но пока я здесь за порядок отвечаю. Если только силой отберете. А силой – скандал будет, сами понимаете… – Да скандала-то может и не быть, – хмыкнул Унгерн, прикидывая – за сколько минут его ребята разнесут РОВД. – Вон, тот товарищ, – кивнул он на меня, – лично попросит вашего министра, чтобы не скандалил.

– Ну, я министру указывать не могу, а дело свое знаю, – угрюмо сказал Кудрявцев. – Да и не генеральское это дело дуракам мстить. Хотите наказать – пишите заявление. Будем уголовное дело возбуждать. Сейчас дежурного следователя вызовем. Судья наверняка санкцию на арест даст, а из СИЗО – прямая дорога в колонию.

– Ладно, – усмехнулся генерал. – А насчет увольнения, вы уж не обижайтесь, подполковник, но я проверю. Передайте комбату, что если он это не сделает, то на следующей неделе сам пойдет охранником работать. Думаю, он сможет их, скажем так, «убедить», по-хорошему уволиться. И честь мундира сохраните и дураков в органах поменьше будет. Не угрожаю, но есть у меня возможность комбата не только без погон, но и без пенсии на волю отправить…

– У него двадцать пять лет выслуги. У меня тоже, – усмехнулся подполковник. – Ни я, ни он, без пенсии не останемся. Даже если вы меня под статью подведете, все равно. По закону не положено. А с этой … шпаной, решим вопрос… Обещаю.

Мне понравился подполковник. Чем-то он напоминал моего знакомого, ныне уже, увы, покойного, полковника Горбунова, бывшего начальника УВД моего города. Фронтовик, имевший боевые ранения и … три инфаркта, полученных из-за его принципиальности в отношении с партийным начальством. Горбунов, помнится, сказал такую вещь: «Будь у меня такой подчиненный, как Глеб Жеглов – уволил бы сразу! Грош цена оперу, который не может отправить вора в тюрьму законными методами!»

Наша группа захвата терпеливо сидела в бронированной «газели». Этих парней я помнил – они отбивали меня из лап разъяренной девицы и «неандертальцев». Сидеть по жаре в брониках – нужно иметь большое мужество. Забираясь в машину, генерал изрек:

– Смелый мужик, полицейский этот… Не быть ему полковником.

– Может, к себе возьмете? – предложил я. – Не поверю, что это невозможно.

– Ну, теоретически – переманивать офицеров из одного ведомства в другое нельзя. Практически… Можно, но не стоит. Пусть в полиции нормальные парни работают, а не только хрюндели. – Повернувшись к парням, генерал спросил: – Ну, орелики, фитиль я вам позже вставлю. Куда киллеров дели?

– Я сейчас с нашими связывался, – доложил старший группы, которого все звали Кум. – Живого, с огнестрелом, «скорая» в больницу повезла, а второй, которому в лоб засветили, так и лежит – «труповозки» ждут. Чем это вы его? Камнем, что ли? – Да вот, майор наш, инициативу проявил… – недовольно буркнул генерал, косясь на меня. – Говорил же – живым надо брать, а он…

– Так нужно было товарищу майору табельное оружие дать, – предложил Кум. – Как же он без оружия-то?

Я смущенно потупился, а генерал заржал. Видимо, сказалось-таки нервное напряжение. И не поймешь, что больше «напрягло» моего начальника – покушение или, «теплый» прием. Но к счастью, генерал не стал меня «сдавать» парням, а иначе – позора не оберешься…

– Поехали, – махнул рукой генерал. – Отвезем товарища майора в офис, а сами кое-чем займемся.

Группа захвата была не очень-то в курсе, почему какому-то майору положен собственный офис, но вопросов генералам парни задавать не привыкли. – А мне что делать? – поинтересовался я.

– Кабинет осваивай. Кофе пей. С Ксюхой поговори, – пожал плечами Унгерн. – Вспомните родную школу. Да, – вдруг вспомнил генерал: – А где твои «ксивы»? Их же у тебя две должны быть.

– Только одна. Та, что в высоком кабинете получил, – вытащил я из внутреннего кармана свою красно-золотую (слегка подмоченную в болотах!) «ксиву» Полномочного представителя Президента. Не раскрывая, показал начальнику.

– А менты, они что, ее не нашли? – удивился генерал, а потом догадливо хмыкнул: – Опять твои фокусы?

– Н-ну, вроде того, – неопределенно отозвался я. – Не хотелось мне этой «ксивой» трясти, вот ее и не приметили. А «гэбэшную» я так и не получил.

– Надо забрать, – сказал генерал. – Давно в отделе кадров лежит. Пригодится может.

– Получим, – пообещал я, хотя не очень еще понимал – какая польза от новой «ксивы».

– Подожди, – вспомнил генерал. – Тебя же при мне обыскивали. И не нашли? Как так? Глаза отвел? Не, каково, а!

На изумленный возглас генерала откликнулся один из спецназовцев:

– Я, когда маленький был, в деревне жил, а по соседству – бабка-ведунья. Не помню уж, как ее звали. На приворот-отворот ворожила. К ней, бывало, девки ходили, чтобы парня присушить. А бывало и наоборот – парни, если девка не нравилась. Так бабка эта, так делала, что девка того парня и не замечала…

– У нас тоже одна бабка ведунья жила, – вспомнил Кум. – Самогонку гнала чистейшую, как авиационный керосин. Ее бабы бить пытались, чтобы мужиков не спаивала. А участковый – тот вообще бедный был. Раз сто, наверное, пытался поймать – глухо! Придет, бывало, с понятыми аппарат искать, а бабка ему глаза отведет. А потом его понятые под белы ручки домой ведут…

Под общий хохот мы подъехали к офису. Я вышел, пошел к дверям, а «газелька» куда-то уехала. Ну, генерал знает, что делает…

– Вы куда, гражданин? – преградил мне дорогу один из «секьюрити», когда я вытащил пропуск.

– Сюда, – кивнул я на турникет.

– А… – открыл рот охранник, но, всмотревшись, отступил в сторону и вытянулся в струнку: – Извините, товарищ полпред, не узнал…

– Вольно, – кивнул я, проводя полоской по магнитному замку. – Можно меня Олегом Васильевичем меня звать.

Ожидал какой-нибудь пакости, вроде блокировки или выхода из строя всей системы, но турникет послушно ушел в стороны. И чего вдруг охрана засуетилась?

– Олег Васильевич, а чем вы замок открыли? – испуганно спросил охранник.

– Как чем? Тем, что дали, тем и открыл, – удивился я и посмотрел на пропуск… М-да… Так и думал, что перепутаю… Вместо пропуска открыл электронный замок кредиткой.

Оставив «вохрочоповцев» застывшими от удивления, поднялся на второй этаж, в свой кабинет. Окинув взглядом приемную, невольно попятился – за столом сидела Ксюха, бледная, как осенняя поганка, но с пистолетом в руке. Мелькнула мысль – закрыть дверь и бежать вниз, к охране. А уж пусть они сами разбираются. «Не успею!» – грустно констатировал я. А получать пулю в спину не хотелось. Но сблизиться с девчонкой, хотя бы на шаг («Каратистка? А мне – по фиг!»), я тоже не успевал. И кинуть, как на грех, было нечем…

– Ладно, вот он я, – усмехнулся я с горечью. – Можешь стрелять.

– Я…я… не в вас хотела… – пролепетала Ксюха и поднесла пистолет к виску.

В один прыжок я пролетел приемную, выбил пистолет из рук девчонки и закатил ей такую затрещину, что у меня у самого в ушах зазвенело. Прихватив с собой пистолет, чтобы ей не пришла в голову какая-нибудь глупость, прошел в кабинет. Вроде, там должно быть зеркало. Только, где же оно?

Зеркало отыскалось там, где и положено – в комнате отдыха, примыкавшей к кабинету. «Живут же люди!» – позавидовал я, осматривая апартаменты, еще не задумываясь, что они мои. Там был кожаный диван, мини-холодильник и столик с кофейным аппаратом. Не удержавшись, сунул нос в холодильник. Возмутило, что он оказался пустым. «Надо Ксении разнос устроить! – отметил я с пробудившейся начальственной брюзгливостью. – Пусть хоть пельменей купит, колбасы…». Но больше всего мне понравилось, что к комнате отдыха примыкал и «санблок» – душевая кабинка и туалет, причем, раздельные!

«Да тут жить можно!» – возликовал во мне учитель, привыкший жить от зарплаты до зарплаты, а не человек, с приличными деньгами и полномочиями.

«Хорош полпред…» – уныло думал я, разглядывая себя в зеркале. Левую половину «представительской» физиономии занимал фингал, уже начинающий синеть, а правую – ссадины и царапины. Куртка и брюки зияли непонятными дырами и перемазаны. Решив освободиться от «сбруи» – пистолет-то все равно утерян, скинул куртку и обнаружил, что рукав у рубашки оторван (когда и успел?). Побывал в отделении полиции, называется! Когда выбрался из логова цвергов, выглядел приличнее. Увидел бы меня сейчас гарант Конституции, стопудово, лишил бы всех мандатов и полномочий… «И переодеться не во что», – загрустил я. Махнул рукой, разделся и пошел под душ.

После прохладного душа стало гораздо лучше. Даже физиономия в зеркале понравилась больше. Только, синевы стало еще больше… Натянув на мокрое тело драную одежду, сделал себе памятку обзавестись сменным гардеробом.

Выглянув в приемную … Чувствовалось, что Ксюха успела всласть нарыдаться, но еще не остановилась и, сейчас будет продолжение… Увидев меня, всхлипнула: – Мне уже все равно никто не поверит! А сыворотку колоть будут, так лучше самой застрелиться…

– Ага, непременно застрелишься. Из ухвата. Попозже только, – примирительно сказал я и попросил: – У тебя ничего нет, чтобы синяки свести? Бодяга, какая-нибудь…

Как ни мешали слезы, но свое дело она знала. Ксюшка вскочила, ринулась к шкафу и вытащила из него большую коробку. Откинув крышку, принялась выгребать содержимое. На пол полетели какие-то пакетики, бутылочки, тюбики. – Есть! – торжествующе прокричала девушка, демонстрируя баночку, вроде майонезной, в которой темнело какое-то подозрительное содержимое.

– И что сие? – поинтересовался я с недоверием.

– Специальная паста для сведения синяков, заживления ссадин. От ожогов помогает. На вид, конечно, не очень, – призналась Ксюха, сдирая с горлышка вощеную бумагу. – И на запах… – принюхалась девушка, отвернув в сторону носик… – Ее мне спецназовцы «презентовали», когда на стажировке была. Мы по горам лазили, я себе все коленки сбила. А пастой помажешь – и боль пройдет и ссадины к утру заживали. А еще – у меня же от тренировок все костяшки были сбитые, а теперь – чистенькие. И от комаров хорошо… «М-да, все комары от одного запаха разбегутся…», – вздохнул я, но деваться было некуда. «Амбре», конечно, то еще. Не то – дохлая мышка за плинтусом, не то – котик пописал… Ну, авось выветрится.

– Давайте, – воинственно повернулась ко мне Ксюша, зачерпнув пальчиками «волшебную» пасту.

Я подставил свою драную физиономию, а Ксюшка, старательно и нежно принялась втирать в ссадины и ушибы «чудодейственное» снадобье. И, действительно, боль отступила.

Не удержавшись, взял ее ладонь, не по девичьи, жесткую и поцеловал. Девушка смутилась и принялась собирать раскиданные лекарства. Небрежно захлопнула крышку, засунула коробку в шкаф и повернулась ко мне:

– Олег Васильевич, вы тоже меня «кротом» считаете?

– А почему тебя кто-то должен им считать? – ответил я вопросом на вопрос.

– Это же очевидно, – жестко усмехнулась девушка. – Камеры в вашем кабинете… Потом – покушение у кафе. А кто знал про кафе, кроме меня?

– Давай, там поговорим, – кивнул я на дверь в свой кабинет. Приемная не казалась надежным местом.

Я не стал занимать начальственное кресло, сел на стул и кивнул Ксении на место рядом.

– Пистолет верните, – попросила она. – Если сомневаетесь – можете обойму забрать.

– У тебя в ящике еще одна, – усмехнулся я. – И «заначка» где-нибудь лежит.

– Откуда? – ненатурально вытаращила на меня глазки Ксюша. – Нам патроны на стрельбы по счету выдают, каждую гильзу проверяют.

– Ксения, не смеши меня. По нормам – две обоймы положено. Одна в рукоятке, вторая в столе где-нибудь. А заначка… Чтобы оперативному работнику, хоть он под секретаршу работает, патрон-другой не умыкнуть? У тебя, с той же стажировки, не меньше обоймы осталось, да? А насчет табельного оружия, будем считать, что ты его мне на хранение сдала. Я расписку напишу. Так, мол и так, майор госбезопасности Кустов О.В. взял на временное хранение табельное оружие старшего лейтенанта… Ну и так далее…

– Весельчак вы, Олег Васильевич. Каким в школе были, таким и остались, – покачала головой Ксюшка. – А мне не до смеха. Я же знала, куда работать, то есть… – поправилась она, – куда служить иду. Нам на Высших курсах показывали, что с человеком укол делает. Извините за грубость, но из всех щелей течь будет, а потом уже крыша поедет. А потом что? Дурка, до конца дней? Меня сегодня же в оборот возьмут. И вы заступаться не станете. Вон, как вы вскинулись, когда пистолет увидели. Решили, что я сейчас в вас стрелять начну?

– А ты поставь себя на мое место. Ты только что отбивалась от киллеров, потом – тебя промурыжили в полицейском участке. Ты идешь к себе, а там – дядька с пистолетом в руке. Ну, как?

– Да… Картинка… – после некоторой паузы сказала девушка. – Я что-то и не подумала… А ведь вы правы.

– Голова не болит? – поинтересовался я, начиная переживать из-за затрещин, которые «выдал» девчонке.

– Есть немного, – призналась Ксения. – Тяжелая у вас рука, товарищ полпред.

– Извини, это я так, сгоряча, – пряча глаза от стыда.

– А, ничего… – отмахнулась Ксюха. – На тренировках еще и не то бывает. А когда мне сыворотку засадят – еще и не то будет…

– Ох, Ксюшка, – покачал я головой. – Знаю я, что это такое. Штука, малоприятная.

Что такое «сыворотка правда» я помнил по собственному опыту. Когда тебя выворачивает наизнанку, голова взрывается, а боль такая, что готов стащить с себя шкуру через голову…

Ксения недоверчиво посмотрела на меня, а потом пожала плечами:

– Ну, вы-то, человек особенный. Камеры глушите, в кабинете появляетесь, неизвестно откуда. А я простая девка. Как представлю, что я кричу, извиваюсь от боли – худо становится. Но это-то еще ладно, но после сыворотки человек перестает быть человеком. У меня мама целый год в коме лежала, мы на ней памперсы меняли, обмывали. Я такой жизни не хочу! Лучше – дайте мне пистолет, Олег Васильевич. Я застрелюсь – и, всем спокойней будет.

Я почувствовал, что начинаю злиться. Такое со мной бывало очень редко. Но, как говорят, метко. Мои ученики, которым доводилось пережить приступ моей злости, долго потом ходили с опущенными глазками и прижатыми хвостами…

– Слушай, ты, маленькая дрянь! Ты еще и в жизни-то ничего не видела, а уже стреляться собралась. Никто тебя, дуру, ни в чем не подозревает! Ни я, ни Унгерн. Если застрелишься, тогда точно, тебя виноватой и будут считать. И никто никаких сывороток тебе колоть не будет. Еще, сыворотку на ее, на дуру, переводить. Пистолет ей…

На удивление, вспышка подействовала на Ксению отрезвляюще. Как пощечина на истеричку. Она заулыбалась, порозовела, а я, ворчливо, но уже мягче, буркнул:

– Не пистолет тебе, а по заднице настучать.

– Так и настучите! – яростно-весело отозвалась Ксюха, вскочила со стула и, опершись руками о стол, задрала юбку.

– Так думаешь, не настучу?! – так и взвился я. В запале, шлепнул по ее попке, обтянутой ажурными трусиками.

– Ой, не так сильно! – взвизгнула Ксюшка. – Больно же…

Я добавил. Но уже, не так сильно. А дальше… Мои руки стали действовать как бы сами по себе, сминая трусики и, приспуская невесомую ткань вниз. «Осторожно…» – только и сказала Ксюшка, стряхивая интимную деталь с туфельки…

Может, будь это в другое время и не при таких обстоятельствах, то я помнил бы о табу – «учитель-ученица» и, неважно, что ученица уже давным-давно закончила школу. Видимо, такая «разрядка» потребовалась нам обоим. Ну, а кто бы из мужчин устоял, если он не Боря Моисеев?

– А вы мои трусики порвали, – обличительно заявила Ксюшка, приводя себя в порядок.

– Прости, – потупился я. – И за трусики и… вообще…

– Дурак вы, Олег Васильевич, – улыбнулась Ксюшка. Подошла ко мне, нежно поцеловала, прижалась и шепнула в ухо: – А мне понравилось…

– Врешь ведь, – усмехнулся я. – Старый я уже…

– А вы и не старый… Самое смешное, что вы сейчас кажетесь моложе, чем тогда, когда я в школе училась. А ведь вам тогда лет тридцать пять было?

Еще бы. Мне самому в семнадцать, да и в двадцать лет, все, кто был старше тридцати, казался глубокими стариками. Зато – после сорока стали казаться детьми все, кому еще нет тридцати…

– Ксюш, а ты на меня не сердишься? – осторожно поинтересовался я, обнимая девушку за талию.

– Я ж говорю, дурак вы, Олег Васильевич, – ответила Ксюша, обхватывая меня за шею и целую в губы. Оторвавшись, лукаво улыбнулась: – Ну, если бы я сама не хотела, как бы вы меня заставили?

– Ага, – усмехнулся я. – Ты ж у нас каратистка. Чёрный пояс. Взяла бы, вот так… – сжал я ее пальчики в «тигровую лапу» и приложил к своей груди.

– А я бы уж посильнее, – усмехнулась девушка, осторожно проведя удар. – Или, с левой! – сделала Ксюха страшные глаза, пытаясь сопроводить слово делом, но промахнулась.

Раззадорившись, девчонка пыталась достать меня и так и эдак. Потом даже сбросила туфельки и принялась «работать» ножками. Оч-чень эффектно смотрелось, как моя секретарша делала «мельницу»! Задравшаяся юбка, из под которой торчали трусики… Но, все-таки, жалея меня, Ксюшка била не в полную силу и двигалась очень медленно. Я, подыгрывая барышне, уворачивался от ее рук, проскальзывал и, время от времени, шлепал ее по попе…

– Так-так! – услышал я голос моего начальника-подчиненного, отчего едва не проморгал удар. Но, успел отойти, а Ксюшка, не рассчитав силы, упала на пол.

– Здравия желаю, господин генерал, – поприветствовал я Унгерна, появившегося на пороге, как тень отца Гамлета.

– Извините, товарищ генерал… – отозвалась с пола запыхавшаяся Ксюха. Отдышавшись, девушка встала: – Еще раз, извините… Олег Васильевич, вы где так натренировались?

– В смысле, натренировался? – не понял я.

– Ну, вы же меня загоняли, как не знаю кого… Меня так на курсах молодого бойца не гоняли…