Аркаимский колдун Прозоров Александр

– Это профанация! – рассмеялась девушка.

– Это прогресс. – Чародей достал из кухонного стола большую консервную банку. – Иногда мне кажется, что высокое искусство магии убила служба доставки. Точно так же, как фотография уничтожила живопись, кино похоронило вертепы, а телефоны истребили почтовых голубей.

– Ничего, компьютеры отомстят им за всех, – улыбнулась Катя. – Андрей, а как ты стал чародеем? Разумеется, если это не затянувшаяся шутка…

– Нежить научила. – Молодой человек вывалил компот из банки в большую стеклянную чашу, заправил кофеварку. – Когда я был еще совсем маленьким, ко мне приходили забавные мохнатые существа, прилетали криксы, похожие на клыкастых младенцев с крылышками, со мною играли на улице белки и птицы, пытались говорить памятники и мертвецы, помогали с игрушками домовые. Было забавно, и родители смеялись, когда я этим хвастался. А после пяти лет каждое полнолуние стала появляться тень, которая учила меня заклинаниям, оберегам, управлению животными и людьми, наведению мороков, целительству. Услышав про нее, папочка и мамочка, вместо того чтобы похвалить, – Андрей налил в кофеварку воды, – отвели меня к психиатру. И там мне очень-очень не понравилось, еле отбился. С тех пор я вел себя так, чтобы к злому доктору больше не попадать. Потом, когда я показал кое-что с птичками и конфетами в школе, ребята стали требовать, чтобы я раскрыл секрет своих фокусов. Даже бить пытались… В общем, я быстро понял, что о своих возможностях лучше помалкивать. Скромность – второе счастье. Тебе покрепче?

– Да, – кивнула Катя. – То есть никто ни о чем даже не подозревает?

– Когда я закончил школу, то счел себя самым умным… – Андрей подставил чашки под две коричневые струйки. – В итоге добрые люди написали на меня в прокуратуру кляузу за незаконное предпринимательство, шарлатанство, мошенничество, гипноз, вымогательство и чего-то там еще. Правда, все больные, которых я вылечил, писать заявления отказались, и дело заглохло. Нет заявления потерпевших – нет состава преступления. Нет преступления – нет следствия. Но я в очередной раз понял, что скромность украшает. И что мне крайне нужен медицинский диплом. Это ведь полезно и для общего образования, и лечить можно будет без оглядки, кого только захочу и как захочу… – Колдун поставил чашки с напитком на стол, по сторонам от вазы, и указал ладонью: – Прошу! Теперь твоя очередь рассказывать, моя королева. Почему всех своих парней ты считаешь отморозками?

– На роду, наверное, написано, – пожала плечами Катя, забирая кофе и возвращаясь на подоконник. – В школе сдружилась с Германом, парнем – мечтой всех подружек. Он постоянно устраивал розыгрыши, не мог пройти мимо таблички «Вход воспрещен» и не влезть, где-то что-то приворовывал, где-то отнимал, но с шутками и прибаутками. Тогда мне казалось, что это очень круто, что так и нужно жить. А потом он убился, пытаясь сделать селфи на карнизе высотки. Мне повезло, что с ним в тот раз впервые была не я…

Андрей протянул ей чашку. Девушка отрезала ложкой кусочек персика, отправила в рот:

– Спасибо! Вот… После школы познакомилась с отличным мужиком. Солидный, обеспеченный, ласковый. Как он умел ухаживать!!! Но однажды не пришел на свидание, перестал отвечать на звонки. Оказалось, посадили. Перебивал номера на угнанных авто. Я побилась головой о стену, поругалась с мамой и для успокоения отправилась с подружкой Ольгой на мотоциклетный фестиваль. В тот же день познакомилась там с отличным парнем. Уверенным в себе, веселым, не жадным. И главное, я ему страшно, до дрожи, нравилась. Прямо души не чаял. И все было хорошо, пока однажды не случилась размолвка и я не попыталась хлопнуть дверью. Тут Вадим вдруг достал пистолет и пообещал меня пристрелить, если я его брошу. Оказалось, что он бандит, самый настоящий. Какой-то рынок они там «держат», и все такое. Ты представляешь, как я испугалась, увидев эту свастику у тебя на груди? Мало мне было уголовников, так теперь еще и наци!

– И ты согласилась выйти замуж за бандита?

– Ты плохо слышал, Андрей? – Катя шумно втянула ноздрями воздух. – Если бы я отказалась, он бы меня убил! Мне что, нужно было бежать из дома, менять внешность, прятаться? Я немного поплакала, а потом подумала, что относится он ко мне неплохо, деньги у него есть. Скоро его грохнут или посадят, и все достанется мне. Вот и согласилась.

– Офигеть, какая прагматичность! – рассмеялся молодой человек. – Не ожидал.

– Дурак ты, Андрей, – вздохнула девушка. – Знаешь, какая мечта была у меня в детстве? Думаешь, о любви и принце? Нет. Я мечтала разбогатеть. Так сильно, чтобы можно было кушать каждый день все, чего захочу и сколько захочу. Отец бросил нас, я еще маленькая была, даже алиментов никогда не видели. Мама – учительница в младших классах. Так что кофе с персиками на завтрак не кушали. Я не хочу возвращаться к той жизни. И детям своим ничего подобного не пожелаю. И к черту любовь!

– Любовь не спрашивает, мечтаешь ты о ней или нет…

– Спасибо, я в курсе. – Девушка доела персик. – Когда у меня все уже наладилось и я стала уверена в своем будущем, в меня вдруг врезался на тропинке тощий студент-недоучка, о котором я не знала ничего, кроме имени, и я в тот же день сбежала с ним из дома. Вот скажи мне, Андрей, что это было? Любовь, или я просто умом тронулась? Как можно отличить одно от другого? Ты же медик, должен разбираться!

– Чтобы ответить на подобный вопрос, мне нужно провести полный врачебный осмотр, – ответил молодой человек и отставил чашку. – Кашля, хрипов, высыпаний нет?

Свой осмотр он почему-то начал с коленок, причем проверял их губами, с каждым поцелуем поднимаясь все выше и выше – пока девушка не застонала, прикусив губу. Ее дыхание участилось, пальцы вцепились в волосы Андрея, и она забыла про все на свете, кроме омута сладострастия, в котором топила обезумевшую Катерину его ласка.

Влюбленные утомились от сладкой борьбы, лишь когда за окном начало смеркаться.

– Персики, доставка пиццы или ресторан? – лаконично спросил молодой человек.

– Персики, – раскинувшись на постели, лениво ответила Катя. – Ты, персики и прохладный душ – вот все, чего только я желаю от этой жизни. Ты можешь остановить это мгновение навсегда, колдун?

– Лучше я сделаю его только началом, – пообещал Андрей. – Каждый день, когда ты будешь просыпаться в моих объятиях, ты пожелаешь сохранить навсегда именно это новое мгновение.

– Так не бывает, колдун… – простонала многоопытная девушка.

– Во всяком случае, я постараюсь, – немного ослабил уровень своих обещаний Андрей.

– Когда-нибудь… – начала было отвечать Катя, но тут из охапки ее одежд, лежащих у стены, послышалась мелодичная мелодия. Девушка перекатилась на край кровати, дотянулась, выудила смартфон, посмотрела на экран и совершенно блаженным голосом произнесла: – Ах да, я совсем забыла, меня же скоро убьют…

Она провела пальцем по стеклу, поднесла телефон к уху:

– Привет, Вадим! Я встретила другого человека, влюбилась и уже целые сутки изменяю тебе с ним. Так что замуж за тебя я не выйду. Пока! – Она выключила телефон и кинула его в стену. Села в постели: – Андрей, подойди, пожалуйста, ближе, я хочу тебе кое-что сказать. Андрей, я люблю тебя! Я люблю тебя больше жизни, я люблю тебя так, что согласилась умереть ради проведенной с тобой ночи. И мне почему-то совсем не жалко и не страшно. Хотя бы поцелуй меня, Андрей, на прощание! Наверное, безумие и любовь – это одно и то же. Неизлечимая смертельная болезнь…

Молодой человек вернулся к девушке, крепко поцеловал ее алые губы, потом покрыл поцелуями лицо, шею, стал спускаться губами по телу, постепенно изгоняя из сознания Кати дурные мысли, разжигая огонь страсти, наслаждения, желания, превращая его в неистовый вулкан чувств, взрыв которого окончательно опустошил силы девушки, и она провалилась в глубокий безмятежный сон.

Андрей еще долго лежал рядом, опершись на локоть, и любовался обнаженным телом. Из созерцания его вывел шорох в углу. Молодой человек вздохнул, вытянул руку, провел ладонью над головой девушки, поднялся, негромко сказал:

– Мертвой воды принеси… – И, распахнув окно, вскинул руки ладонями вверх.

Спустя несколько минут разошлись невидимые облака, комнату озарил холодно-желтый свет яркого полумесяца. Молодой чародей подставил ему лицо, словно под струи воды, покрутил головой, вдруг резко повернулся, снял с полки тонкую восковую свечу, зажигалку, запалил фитилек. Оставил на подоконнике разгораться, открыл стоящую там же шкатулку, достал медальончик с янтарной вставкой, дунул, подержал в кулаке, положил девушке вниз живота; пробежался пальцами по свисающим туескам, раскрыл два из них, измельчил пальцами лежащие там гранулы, вскинул над девушкой, подхватил свечу, начертал над нею в воздухе размашистые руны, пробормотал:

– Земли отчие, воды текучие, прах родовой, небеса вечные призываю…

Пятиконечная руна с соединенным основанием слабо засветилась, словно развеянный порошок загорелся в воздухе. Колдун вернул свечу на подоконник, взял с полки короткий нож, срезал с головы девушки несколько волос, несколько с себя, быстрым движением скрутил их в простенький узелок.

– … при вас, по воле доброй, связываю плоть свою с плотью девы сей во единое целое, и быть сему единым, покуда узел сей не будет развязан… – Андрей поднес прядь к огню свечи. Волосы затрещали, скручиваясь и обращаясь в легкий дымок. Колдун подул на него, отправляя за окно: – Лети, облако, через овраги глубокие, через леса густые, через горы высокие, через море-окиян на остров Буян. Опади, облако, на бел-горюч Алатырь-камень. Пусть помнит всегда вечный Алатырь-камень, что не найти никому узла сего ни в воде, ни в земле, ни на небе, что не развязать его более ни смертному, ни бесплотному, ни живому, ни всякой нежити отныне и во веки веков!

Чародей еще раз дунул, выгоняя дымок наружу, оставшийся прах осторожно высыпал в медальон, капнул на него со свечи чуток воска и тут же сжал пальцами огонь, гася трескучее пламя.

Послышался шорох, мелькнула неясная тень. На подоконнике появилась деревянная плошка размером с ладонь, внутри покачивалась вода. Колдун опустил в нее щепоть, быстро и уверенно начертал влагой вокруг медальона несколько вписанных одна в другую рун: кружок вокруг украшения, ломаную линию вокруг кружка, несколько знаков справа и слева, выше и ниже. Сходил в прихожую, снял со стены зеркало, поставил его на подоконник так, чтобы лунный свет большим желтым овалом падал на янтарное украшение.

– Земли отчие, воды текучие, прах родовой, небеса вечные призываю, – повторил он начало заклинания, – быть единой плотью мне с девой сей отныне и до часа последнего, и да будет ее беда бедой моею, ее радость моею радостью, ее боль моею болью, ее счастье моим счастьем. Пред тобой, хозяйка ночи, клянусь, что не оставлю ее ни в беде, ни в болезни, ни в горести, и призываю тебя сей клятве в поручители. И да станет час нарушения сей клятвы моим последним часом! – Андрей взял с подоконника плошку с мертвой водой. – Земли отчие, воды текучие, прах родовой, небеса вечные, владычица ночная… Примите сию клятву и отдайте мне плоть девы сей. Да буду един я с ней, как един с дыханием, душой и помыслом своим. Отныне и навеки!

Колдун склонил голову, а затем решительно осушил чашу.

Лунный свет задрожал, и светящаяся над девушкой руна медленно опустилась на обнаженное тело.

Разбудил Катю аромат кофе. Девушка приоткрыла глаз, повела носом, потом посмотрела на молодого человека.

– Похоже, хотя бы ты реален, – зевнув, пробормотала она. – Никак не могу понять, что было сном, а что происходит наяву?

– Все. – Андрей поставил чашку в изголовье, разжал правый кулак. Из него вывалился и закачался на коричневой суровой нити небольшой кулон: желтый камушек в серебряной оправе, похожей на раскрывшую крылья бабочку. – Вот, возьми. Это амулет любви. Там чуток моей крови, мой волос и еще кое-что. Заговорен в полночь на твоем лоне. Если с тобой что-нибудь случится, я сразу почувствую. Но на цепочке носить нельзя, почему-то не работает, так что на эту нить не пеняй. Надень.

– Кажется, я пропустила что-то интересное?

– Ничего особенного, – поцеловал ее молодой человек. – Демоны были как демоны, феи как феи, лешие как лешие. Все как всегда.

– Кто-о?! – округлились глаза девушки.

– Да шучу, шучу, – поднялся молодой чародей. – Обычный заговор. Я поклялся Луне, что отныне моя плоть и кровь – твоя плоть и кровь, и владычица ночи соединила нас воедино. Твоя боль отныне – моя боль, твой страх – мой страх, моя квартира – твоя квартира. Ну, и так далее. Вот ключи, у меня запасной комплект уже три года валяется. Чашку молока и городскую булку на кухне у холодильника не трогать, это для маленьких помощников. Залетающих птиц не гонять, с волками здороваться, ястребам когти не стричь. В общем, все как положено.

Катя засмеялась, поднялась:

– Наверное, мне никогда не понять, что ты говоришь всерьез, а что в шутку.

– Шутки шутками, но гости у меня бывают разные, – предупредил Андрей. – Бояться их не нужно, но и пугать тоже. Мне пора на лекции. А ты, если тебя что-то тревожит, можешь остаться здесь. В столе сколько угодно персиков, я как-то по жадности целый ящик купил, пароль вай-фая записан на роутере. Захочешь заказать еду с доставкой, деньги у крокодила в пасти. Он тоже заговоренный, но твои пальцы откусить не должен. Ты же теперь моя плоть и кровь, обязан принять за меня.

– Ты знаешь, я, пожалуй, проверять не стану, – мотнула головой девушка. – И тоже пойду на лекции. Добровольно отбывать пожизненное, пусть даже в твоей постели, не собираюсь. Разберусь как-нибудь с Вадиком, трястись от страха не стану. Через эту проблему нужно перешагнуть, разрубить узел раз и навсегда. А то всю жизнь придется прятаться.

– Все будет хорошо. – Андрей надел ей на шею медальон. – Тогда давай истребим наличные сосиски и разойдемся по институтам.

Опасения Катерины воплотились в реальность после второй пары, когда в просторном и прохладном коридоре института ее вдруг резко схватил под локоть крепкий, коротко стриженный парень в кожаной куртке:

– Ну-ка пойдем!

– Пусти, Вадим! – громко крикнула Катя. – Я же сказала, все кончено!

– Бегом пошла, шлюха! – рванул ее сильнее парень. – Я тебе покажу, чем поблядушки для вас, сук, кончаются! Хочешь трахаться со всеми, так будут тебе все! У тебя теперь вся жизнь одним субботником будет, пока не сдохнешь.

– Девушка же сказала, что не хочет нику…

Вадим не дослушал однокурсника, попытавшегося вступиться за несчастную, – отпустив Катю, бандит резко и неожиданно ударил его в живот и сразу снизу вверх в челюсть. Студент отлетел на несколько шагов и рухнул на спину, а бритый парень поймал за волосы попытавшуюся убежать жертву:

– Ку-уда, сучка?! У тебя сегодня особый день! Шлюхин праздник. Пошла, сказано!

– Полиция уже едет! – показал смартфон еще один студент, заступая им дорогу. – Я все заснял!

– Ну и подрочи на свое видео! – посоветовал бритый. – Сам уйдешь, или зубы пересчитать?

Студент отступил, и Вадим отправил несостоявшуюся жену пинком вдоль коридора:

– Пошевеливайся, шлюха!

– Помогите, кто-нибудь! – взмолилась Катя.

– Они в фейсбуке лайки за тебя соберут, – презрительно хмыкнул Вадим, намотал ее волосы на руку, вынудил подняться. – Шевели лапками, сучка! Побежали, побежали!

Он уже вывел девушку на крыльцо, когда кто-то мимоходом приподнял Вадиму локоть – и в тот же миг бандит согнулся от острой боли в боку.

– Это была методичка по барбитуратам, – пояснил, склонив голову набок, высокий темноволосый и худощавый паренек. – Очень тяжелая вещь. Особенно в смысле зачета. На всякий случай предупреждаю, что я по образованию хирург, и резать людей для меня никакой моральной сложности не составляет. А еще я хорошо знаю анатомию и могу убить тебя даже скомканным листом бумаги. Так что…

– Тварь! – Вадим взял себя в руки и резко ударил врага сразу из полусогнутого положения. Но кулак врезался в книгу, а паренек исчез. И уже в следующий миг бандит ощутил у себя в ноздре что-то твердое.

– Не дергайся, а то колпачок в мозг войдет, – посоветовал студент-медик. – Теперь выбирай. Или мы заканчиваем беседу в отделении, за просмотром видео с твоими здешними похождениями, или я вынимаю ручку и ты тихо-спокойно уходишь. Какой вариант нравится больше?

– Ухожу… – прохрипел Вадим, поняв, что пугающе спокойный хлюпик не шутит.

– Молодец, быстро схватываешь…

Стержень из носа исчез.

Вадим сбежал вниз на несколько ступеней, оглянулся:

– Еще увидимся, – и стал быстро пробираться через толпу собравшихся зевак.

– Андрей! – Катя кинулась к молодому человеку, крепко его обняла. Но все же буркнула: – Зря ты его отпустил. Лучше бы сдал в полицию.

– Ты забываешь, – поцеловал ее глаза чародей, – что я нацист, неоязычник, убежденный ариец, русский активист и все такое с полусотней приводов. Если бы мы с твоим бандитом попали в ментовку, то не факт, что посадили бы его, а не меня. С точки зрения прокуратуры он по сравнению со мной просто голубь мира.

– Ты же говорил, что не нацист! – чуть отшатнулась Катя.

– А менты не верят, – пожал плечами Андрей. – Вернешься на лекции или забьешь на учебу и пойдем обедать?

– Не знаю… – заколебалась девушка. – Вдруг Вадим вернется?

– Тогда я тоже вернусь… – Молодой человек положил ладонь ей на грудь и слегка нажал пальцами на невидимый под топиком кулон. – Пока амулет на тебе, я чувствую все, что с тобой происходит.

– Да? – Катя подняла руку, накрыла его ладонь своею. – Амулет? А он точно действует?

– Я же здесь, – улыбнулся Андрей. – Неужели не заметила? Пока амулет рядом с тобой, то считай, что я тоже рядом.

– Здорово… – Девушка наконец-то улыбнулась. – А если я тебе изменю, ты тоже ощутишь?

– Разумеется.

– Какая опасная вещь! – проникновенно произнесла Катя. – Я хочу себе такой же.

– У тебя ведь уже есть, – удивленно вскинул брови колдун.

– Не-е-ет, – покачала пальцем девушка. – Я хочу амулет верности, который будешь носить ты! Если я тебе отныне буду верна, то и тебе придется. Баш на баш.

– Амулет любви, – поправил молодой человек. – «И станут двое, как един человек». Что-то вроде колдовского оберега. Клятва мужчины в том, что он станет оберегать избранную…

– Не уходи от ответа. – Катя положила палец ему на губы. – Сделаешь?

– Тебе придется самой темной полночью принести самую черную клятву, – зловеще проговорил Андрей, – что отныне ты будешь плоть от плоти моей, кровь от крови, станешь частью меня в делах и помыслах. Причем развод этой клятвой не предусматривается.

– Я скажу больше, – так же мрачно сообщила девушка. – Ради этого я даже прогуляю последние пары. Веди меня, куда пожелаешь, мой герой!

– Тогда поехали. А то мне машину пришлось под знаком бросить. Как бы эвакуатор не утащил.

Через четверть часа Андрей остановил автомобиль возле красно-белого супермаркета, обогнул его справа и толкнул дверь в небольшую каморку под надписью «Ремонт ювелирных изделий».

– Привет повелителям золота! – поприветствовал он светло-русого мужчину лет тридцати, курчавого и с большими залысинами. Одет тот был в спецовку и густо пах моторным маслом.

– Привет волхвам! – кивнул мужчина, взял с прилавка очки и нацепил на усыпанный черными крапинами нос. – Какими судьбами в наших краях?

– Все как всегда, Михалыч. У людей томление душ. Нужны амулеты любви.

– Себе или клиентам?

– Тебе-то какая разница?

– Да так, интересно… – Мастер настолько пристально всмотрелся в девушку, что Катя невольно прикрыла грудь ладонью. Михалыч довольно ухмыльнулся, и девушка поняла, что выдала своего спутника.

– А почему волхв, а не колдун?! – с вызовом спросила она.

– Богам требы приносит, болезни целит, мудрости учит, чудеса творит. Значит, волхв. А колдун он притом, али физик-релятивист, или леший, лесной, то нам без разницы, – невозмутимо пожал плечами мастер. – Особые пожелания будут?

– Бабочки, – кратко ответил Андрей. – Янтарь можно черный.

– У меня, кстати, с насекомыми есть, – приободрился мужчина. – Пауки, комары, жуки, кузнечики. Недорого отдам. Клиентам понравится.

– Михалыч, – укоризненно покачал головой молодой человек. – Мне нужен настоящий, натуральный янтарь. На нитролак заговоры не ложатся.

– Так бы сразу и сказал, что себе, – невозмутимо парировал мастер. – Три дня нормально?

– Нормально.

– Тогда в понедельник вечером заходи.

– До свидания, – кивнула девушка Михалычу и ухватила за локоть выходящего из мастерской Андрея. – Чем дальше, тем интереснее! Так ты еще и волхв?

– Ничего особенного, – пожал студент-медик плечами. – Есть много людей, которые чтут прошлое, уважают своих предков и богов. В дни великих языческих праздников мы собираемся вместе на природе, пируем, веселимся, возносим требы, проводим ритуалы. Поскольку толковые богослужения выходят только у меня, то место волхва за мной и закрепилось. Опять же травмы, болячки, отравления и прочие всяческие свадьбы, это тоже ко мне. Тут на втором этаже хорошее кафе. Перекусим?

– Ну, хоть раз в два дня не помешает, – согласилась Катя.

Вскоре они сидели за столиком, дожидаясь бизнес-ланча, и девушка опять проявила любопытство:

– А свастика на груди тебе тоже как волхву полагается?

– Свастику я еще в старших классах сделал, когда первые деньги появились, – признался Андрей.

– Зачем?

– Да потому что достали! – передернул плечами молодой человек. – Почему, стоит заговорить о своей земле, о своем народе, все сразу начинают кричать: «Нацист! Расист! Ку-клукс-клан! Ату его, ату!»? Почему я должен молчать о своих предках? Почему должен стыдиться того, что я настоящий ариец?! Почему мне должно быть стыдно, что именно мои предки построили священный Аркаим и открыли железо, что мои предки создали Трипольскую цивилизацию и возвели Змиевы валы, что наш народ всегда и неизменно бил и вонючих дикарей из Западной Европы, и разгульную степную вольницу? Что в этом дикого и постыдного? Почему я должен затыкаться и каяться за победы и величие своего народа?! Да, я ариец! И я горжусь этим!

– Андрей, тише. На нас оглядываются, – попросила девушка.

– Да молчу, молчу. – Чародей откинулся на спинку стула, но уже через несколько секунд качнулся вперед: – Вот ты говоришь, узбеков и таджиков убивают. А разве это они учат нас стыдиться самих себя, собственного народа, собственного прошлого? Вот смотри. Сейчас к нам гастарбайтеры из Азии приезжают, на стройках шестерят, это что означает? Что мы лохи ничтожные или все же развитая страна? Пятьсот лет назад к нам точно так же из Европы гастарбайтеры тысячами перлись. Как это в учебниках описывается? «Недоразвитые русские, не способные ничего сделать сами, приглашают специалистов из передового Запада». Когда мы полтора века назад Европу кровью умыли и запретили ей появляться в Черном море, это как называется? Ага, «поражение в Крымской войне»! А когда Швецию и Польшу раздолбали? Это уже «поражение в Ливонской войне». Ты можешь мне сказать, почему в нашей школьной программе нет ни единого научного, археологического, летописного, исторического факта, а излагаются только побасенки немецких проходимцев двухвековой давности?! Почему нет ничего про святилище в Аркаиме возрастом в пять тысяч лет, про трехтысячелетние доменные печи окрест Русы, онежские камни с древними рунами, русские солярные диски в Костенках и Сунгири…

К столику подбежал официант, принялся расставлять тарелки и негромко сказал:

– Вы можете быть десять раз правы, юноша, но вас уже попытались снять на видео. Приятного аппетита.

– Кажется, я догадываюсь, как ты заработал свои пятьдесят приводов в полицию, Андрей, – вздохнула Катя, берясь за ложку.

– Естественно, – передернул плечами студент-медик. – Я же не бандит и не фрик, который с криком «Хайль!» кидается на дворников. Я опасен. Я знаю, что русских истребляют те, кто засирает ра-зум детям, кто учит подростков стыдиться арийского происхождения, русских богов, своих побед и достижений. Они не тело, они душу человеческую школьникам гноят. Ненавижу! – Андрей скрипнул зубами и сжал кулаки. – Я бы все наше министерство образования поубивал через одного! Дураков в Сибирь, снег убирать. А умных на виселицу бы отправил. Потому что уж они-то сознательно гадят, сознательно стараются выслужиться перед западными педиками!

– Милый, ты меня пугаешь, – совсем уже шепотом произнесла Катя.

Волхв из медицинского института сделал глубокий вдох, выдох и почти спокойно произнес:

– Не бойся, я не собираюсь бежать к роно и забрасывать его гранатами. Я отлично понимаю, что там сидят пешки, которые выполняют то, что приказано. Гомосечная мафия окопалась на самом верху. Но до нее так просто не добраться. Прячутся, что крысы, даже порчу на них не навести. Ни следа за ними, ни плоти не подобрать, ни подклада не подкинуть.

Девушка в задумчивости положила ложку.

– Прости, я больше не буду, – понял ее мысли Андрей. – Да, это твоя карма, ты опять связалась с отморозком. Но зато я уже почти вылечился. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но Михалыч как-то сказал, что полностью на моей стороне, и предложил составить план вооруженной борьбы…

– И? – приободрила замолчавшего студента Катя.

– Я спекся на втором абзаце, – признался Андрей. – Не знаю, что и как делать? Не начинать же гражданскую войну с нынешними русскими за русское величие! Если уж и бороться за величие арийской расы, нужно придумывать другие методы.

– А что было в первом абзаце твоего плана?

– Заглавие.

Катя фыркнула и с усмешкой взялась за ложку.

Это маленькое происшествие научило девушку больше не задавать вопросы про свастики и язычество – а сам Андрей про арийцев и школы разговоров не заводил. Похоже – повзрослел, и прежний детский максимализм остался в прошлом. Студента четвертого курса девушки стали интересовать больше, чем арийское происхождение, – и Катя была чертовски рада, что именно она оказалась главной героиней этой перемены. Колдун из медвуза любил ее с той же страстью, с какой желал уничтожить министерство образования.

Три дня промелькнули незаметно.

Это был именно он – тот самый медовый месяц, когда не хочется ничего более, только обнимать любимого, целовать, ласкать и получать ответные ласки, тонуть в океане сладострастия, выныривать, немного переводить дух – и снова кидаться в бездну нежности. В первый день они питались только персиками из старых запасов, на второй – дважды заказывали пиццу и только на третий – вышли в магазин за новыми запасами провизии. Да и то лишь потому, что вечером все равно нужно было ехать к ювелиру.

Висящий на груди «амулет любви» обжигал Катину душу – ей невероятно хотелось повесить точно такой же на шею Андрея. Она нутром чувствовала – после этого он точно станет принадлежать ей одной. Безусловно и навсегда. Больше всего на свете она сейчас боялась, что внезапно обретенная сказка кончится, оборвется, что она проснется дома, в своей постели, и все происходящее окажется всего лишь сладким сном. Амулет обещал привязать к ней любимого крепко-накрепко и наконец-то избавить от страха потери.

Перед ювелирной мастерской неожиданно обнаружилось изрядное скопление людей. Человек двадцать, не меньше. Причем среди мужчин многие оказались не по моде бородаты и длинноволосы, да еще в рубахах грубой ткани, а женщины – с косами, гребнями в волосах и в свободных платьях. Иные и вовсе в легких и цветастых «цыганских» юбках.

– Смотрите, кто пришел! – обрадовались они при виде Андрея, всей толпой качнулись к нему. – Ты-то здесь откуда?!

– Привет, Соболь! – обнял молодой человек одного и тут же раскрыл объятия другому: – Привет, Кузня! Привет, Леший! Рад тебя видеть, Мирослава!

Катя отпустила руку спутника, отстала на шаг, но одна из девушек неожиданно ее обняла:

– Рада видеть тебя, милая! Хорошо, что ты приехала!

Незнакомка отступила, и ее место тут же заняла другая.

– Ты умница, что с нами! – обняла ее огненно-рыжая женщина лет тридцати. – А ты красавица! Прямо хоть на роспись.

– Привет, милая! – поцеловала ее в щеку еще одна девица.

В первый миг Катя растерялась, но потом поймала себя на том, что такое отношение ей приятно. И даже очень. Она стала отвечать на объятия и поцелуи и здороваться с этими людьми, словно с давними знакомыми.

– А мы тут решили собраться всем своим родом, посидеть, поболтать, повеселиться, – сказал бородатый мужчина с обильными кудрями соломенного цвета, перехваченными у лба веревочкой. – Столик в кафешке заказали. Вот Михалыча ждем. Он сказывал, последний клиент вот-вот появится, и он свободен. А тебя как сюда занесло, волхв?

– Совершенно случайно… – ухмыльнулся молодой колдун. – Вы совершенно случайно собрались именно здесь и именно сейчас? И не кинули мне даже простой эсэмэски?

– Не издевайся над волхвом, Соболь, – посоветовала женщина в длинном синем платье, опоясанная то ли золотой, то ли позолоченной цепочкой, глядя на Катю и удерживая девушку за руки. – Когда прошел слух, что наш суровый аскет и отшельник вдруг появился у Михалыча с юной чаровницей, да еще и амулеты любви заказал, трудно было удержаться и не посмотреть на его избранницу. И она хороша! – Женщина повернула голову к Андрею: – Ты собрался зажилить обряд?

– Михалыч стукач! – душевно выдохнул колдун.

Все дружно расхохотались.

– Раз уж ты проявил скромность, волхв, – похлопал его по плечу Соболь, – мы решили скинуться и устроить пирушку сами.

– Я просто хотел сделать амулет, – попытался оправдаться Андрей, однако вызвал только новый взрыв смеха.

– А обмен амулетами как это в мире русском называется? – хлопнул его по спине Кузня.

– Мы бы провозгласили семью на первых же требах!

– Тебе никто не запрещает, волхв. Но ведь амулеты ты получаешь сегодня. Значит, помолвка была? Что скажешь, красавица? Сговорились?

Катя уже успела проникнуться веселой дружелюбной атмосферой и потому просто вытянула за шнурочек свой кулон.

– Ур-ра!!! Качать молодых! – встрепенулись нео-язычники. – Качать!!! И несите их за стол!

Катя взмыла в воздух и зажмурилась от радости и внезапной невесомости.

Семь раз вспорхнув в вышину, она проплыла на руках в дверь, потом наверх и опустилась во главе накрытого стола.

– Чего теперь ждать? – тихо спросила она. – Будут кричать «Горько» и заставлять пить водку из туфельки?

– Даже не надейся, все будет намного хуже, – так же шепотом ответил Андрей. – По языческому обычаю нас уложат на снопах, поставят вокруг парусиновый полог, а сами станут пировать в паре шагов, громко давать советы и считать стоны… Но не сегодня. Постели на Медовый Спас выложат, когда в луга праздновать поедем. Сегодня просто что-то вроде помолвки.

– Если ты собрался меня напугать, – Катя нащупала его ладонь и крепко сжала, – то стараешься зря. Я никуда не сбегу.

– Я люблю тебя, – ответил колдун. – И сделаю все, чтобы ты никогда в жизни не пожалела об этих словах.

Банкет затянулся почти до полуночи, позволив Кате познакомиться почти с половиной «рода русичей», чтящих древние арийские традиции. И мелькающие то и дело серьги со свастиками, рунические трезубцы, вышивки с призывами к величию нации, тосты за возрождение великого Аркаима постепенно перестали вызывать у нее отторжение. Ну, увлекаются друзья стариной, ну и что? В тех же мотоклубах или кружках макраме происходит все то же самое: своя символика, своя одежда, свои разговоры, до которых обычным людям нет никакого дела. В конце концов солярный круг не виноват, что западноевропейские подонки так мерзко подпортили его репутацию…

– Яблочный спас, медовый спас, хлебный спас, грушевый спас… – загибала пальцы Катя, когда, наконец-то расставшись на остановке с друзьями-родичами, они с Андреем возвращались через парк. – Разве это не православные праздники?

– Ты еще капустники забыла, – ответил ее личный волхв. – При чем тут христианство? Люди собирали урожай тех или иных культур и по этому поводу устраивали веселье. И начхать им на псалтырские расписания. Запретить это, понятно, не получилось. «Не можешь запретить – возглавь».

– Капустники – это ведь что-то театральное, нет? – не поняла девушка.

– Капустники – это когда земледельцы собирались целыми деревнями в каком-нибудь просторном доме и рубили капусту для засолки, – объяснил Андрей. – При этом, понятно, травили анекдоты, рассказывали побасенки, пели, шутили, веселились. Ну, чтобы не скучно работать было. Потом капуста кончилась, а хохмачеством стали заниматься в театрах. Вот так и живем: половину арийской культуры попы украли, другую половину – лицедеи. А что осталось, то прокуратура…

– Эй, хирург, чего не здороваешься?! – прервал его рассказ громкий оклик.

Со скамьи, скрывающейся в полумраке под разбитым фонарем, поднялись две крупные фигуры. Один любопытствующий встал поперек дорожки, второй скользнул молодым людям за спину, отрезая путь к бегству.

– Вот и свиделись, умник. – Вадим предусмотрительно остановился на небольшом отдалении и поднял пистолет. – Ну, давай, хирург, расскажи, куда тебе пулю лучше вогнать, между ног или в лобешник? Ты какой из голов чаще думаешь?

Его приятель, стоящий позади Андрея, радостно заржал.

– Ох, ребята, неудачное вы место выбрали для своих шуток, – покачал головой студент-медик. – Неудачное место и неудачное время.

– Ты думаешь, я шучу, урод?! – Бандит сделал шаг вперед.

– Ты же тупой баран, ты не способен на шутки, – скривился Андрей. – Безмозглое кастрированное животное, которому все бабы изменяют при первой возможности. Ты с двух шагов слону в задницу не попадешь, импотент, пистолетиком тут вздумал разма…

В ночной тиши оглушительно грохнули сразу три выстрела. Андрей взмахнул руками, опрокидываясь на спину, мелко вздрогнул и затих. Катя завизжала, упала рядом на колени, попыталась обнять погибшего… И ее руки скользнули через пустоту.

– Ну и кто здесь импотент? – не заметив этого в полумраке, Вадим подошел ближе, опять поднял пистолет…

– Жалкий криворукий кастрат, с двух шагов слону в задницу не…

Бандит обернулся на голос, ругнулся, вскинул оружие. Опять грохнули выстрелы, опять рухнул на траву убитый студент, и…

– Импотент тупоголовый, украшенная рогами обезьяна…

– Что здесь… – Вадим опять выстрелил, опять свалил врага и опять увидел его чуть в стороне, – …блин, происходит!

– От тебя всех женщин тошнит, пидор лагерный, вот и разбегаются!

– Да сдохни же!!! – Бандит снова вскинул оружие.

– Не-е-ет!!! – закричал его приятель, но если Вадим и услышал напарника, то не понял или не успел остановиться. Грохнули два выстрела, сухо щелкнул курок, предупреждая об опустевшей обойме. Пули пролетели сквозь глумливо смеющегося студента и ударили второго бандита в грудь.

Слева от Вадима мелькнула тень и хлестко ударила под горло ребром ладони. Послышался булькающий звук, и бандит рухнул, захрипел, неуклюже копошась, словно пытался встать, но каждый раз терял равновесие. Андрей пнул его по кулаку носком ботинка, отбив пистолет в сторону, потом присел рядом и стал шарить по карманам, разбрасывая содержимое.

– Ты чего делаешь? – сглотнув, спросила девушка.

– Обеспечиваю наших доблестных следаков уликами, – объяснил колдун. – Надеюсь, они уже едут выяснять, кто стрелял… Даже если Вадик успеет оклематься до их прибытия, в темноте он ничего не найдет. А в полиции люди кропотливые, и документы соберут, и пистолет с гильзами… Все, теперь пошли, пока самих не повязали.

Андрей схватил девушку за руку и потянул за собой.

Едва за ними захлопнулась дверь дома, Катя с хохотом прыгнула на молодого человека, покрывая его лицо поцелуями и выдыхая в промежутках:

– Ты крут!.. Ты потрясающ!.. Ты непобедим!.. Люблю!.. Люблю тебя!.. И хочу!

Колдун прошел с нею на руках в комнату, уронил на постель – и все пережитые эмоции полыхнули новым взрывом страсти и жадной близости.

Только глубокой ночью, наконец-то устав, Катя вытянулась рядом с любимым и восхищенно выдохнула:

– Андрей, а ведь ты настоящий колдун!

– Разве ты сомневалась? – удивился молодой человек.

– Ты меня не понял, – вскинула она руки к потолку. – Ты самый настоящий могучий маг! Из той категории, про которых сказки всякие снимают. В смысле, не из тех, что в лесу в берлогах сидят, а которые дворцы хрустальные на скалах строят и армии вражеские щелчком пальца сдувают. Такие, как ты, должны править миром! Или хотя бы странами! Быть на вершине власти, повелевать, диктовать свою волю!

– Для того чтобы стать диктатором, не нужно тратить восемь лет на медицинское образование, любимая моя, – покачал головой Андрей. – Будет обидно отправить псу под хвост почти треть жизни.

– Ты шутишь, да? – Катя положила голову ему на грудь. – Но ведь ты сам говорил, что хочешь изменить науку и образование, вернуть величие арийскому имени, восстановить Аркаим, открыть людям глаза на правду, выкорчевать из школы всю ее гнилую гомосячину… Ты ведь можешь это сделать, нужно только захотеть!

– Если я стану этим заниматься, когда я буду лечить людей? – зевнул молодой чародей.

– У тебя есть друзья, у тебя есть я! – напомнила девушка. – Сделай меня министром образования, и я изменю всю школьную систему именно так, как тебе нужно!

Андрей промолчал, ехидно ухмыльнувшись.

Катя скатилась в сторону, ударила его ладонью по груди:

– Ну что ты хихикаешь?! Да, я хочу стать министром! Даже президентом! Это что, плохо?

– И владычицей морскою, – добавил колдун.